Контракт для двоих

ГЛАВА ВТОРАЯ

Дверь широко распахнулась, и перед Адамом появился невысокий пожилой мужчина.

— Адам, — улыбнулся хозяин, отступая назад и приглашая его войти, — ты, как всегда, точен.

— Спасибо, что согласился принять меня, Сэл. — Адам прошел внутрь и огляделся. Мало что изменилось с того времени, когда он был здесь последний раз.

Коридор был залит солнечным светом, мягким золотом отражавшимся от широких сосновых досок пола. Холл, ведущий в глубь дома, был увешан фотографиями смеющихся детей и их гордых родителей.

Через высокий сводчатый проем Адам прошел в гостиную, которая тоже, казалось, совершенно не изменилась. Стены такого же спокойного кремового оттенка, та же большая и удобная мягкая мебель, и на каменном камине, сейчас холодном, стояла та же медная ваза с букетом свежих цветов.

Устроившись на софе, рядом с широким низким столом, Сэл потянулся к кофейнику на старом серебряном подносе.

Пока он наливал кофе, Адам обошел комнату и остановился возле полукруглого окна. Стекло, мерцающее в утреннем свете, придавало загадочное очарование аккуратно подстриженной лужайке, окруженной вековыми дубами. Хотя Адам вряд ли обратил на это внимание, поскольку сосредоточился на предстоящем разговоре.

— Итак, что за дело привело Адама Кинга этим ранним утром в мой дом?

Адам обернулся. В черных густых волосах Сэла виднелись серебряные нити, кожа на лице обветрилась, темные глаза смотрели пристально и настороженно.

Подойдя к столу, Адам взял чашку и сделал глоток.

— Я хотел поговорить с тобой о тех двадцати акрах на твоем северном пастбище.

На лице Сэла появилась понимающая улыбка. Причина появления Адама лежала на поверхности. Кинги уже неоднократно за последнюю пару декад делали предложения насчет этих двадцати акров, и каждый раз получали отказ.

— Мне нужна эта земля, Сэл. И у меня есть к тебе очень выгодное предложение. Выслушай меня. — Адам сел, поставил чашку на поднос и, широко расставив локти, уперся ладонями в колени. — Ты не используешь эту землю ни для посевов, ни под пастбище. Ты просто сидишь на ней.

Сэл снова медленно раздвинул губы в улыбке и покачал головой.

Адам обуздал грызущее его нетерпение и попробовал придать своему голосу доверительный тон:

— Подумай об этом, Сэл. Предложение такое выгодное, что просто глупо было бы от него отказаться.

— Почему это так важно для тебя?

Так, игра начинается, подумал Адам. Сэл чертовски хорошо знает о моем желании иметь землю Кингов в тех пределах, в которых она существовала с давних пор, но, по всей видимости, хочет услышать об этом еще раз.

— Тебе известно, что это недостающая часть наших прежних владений, — сказал Адам. — Поэтому давай перейдем делу. Тебе земля не нужна. Мне она нужна. По-моему все просто, не так ли?

— Адам, — начал Сэл, делая паузу для еще одного глотка кофе, — мне не хочется продавать землю. Что мое — то мое. Я думаю, это можно понять. Ты и сам думаешь так же.

— Да, и этот кусок земли мой, Сэл. С самого начала он был землей Кингов. И он должен стать землей Кингов снова.

— Мне не нужны твои деньги. — Наклонившись вперед, Сэл поставил чашку на стол, встал и прошелся по комнате. — Ты это знал и тем не менее пришел снова, надеясь соблазнить меня выгодной сделкой.

— Ну, в этом нет большого греха.

Сэл остановился у камина и положил руку на чугунную решетку.

— Деньги не единственная вещь, о которой должен думать мужчина.

Во всех переговорах Адам привык занимать активную позицию. Мягкое удобное кресло лишало его этого преимущества. Он поднялся и, засунув руки в карманы, пристально посмотрел на Сэла, пытаясь угадать, к чему тот клонит.

— Мне послышалось какое-то «но», — произнес Адам. — Почему бы тебе просто не сказать, что у тебя на уме, и тогда бы мы уже вместе думали, может ли состояться наша сделка.

— Ах, как ты нетерпелив. Тебе следует научиться получать больше удовольствия от жизни, Адам. Нет ничего хорошего в том, чтобы посвящать всего себя только работе.

— Мне такая жизнь подходит. — Адаму не нужны были советы. Все, что ему было нужно, так это те последние оставшиеся двадцать акров земли Кингов.

— А ведь было время, когда ты думал иначе, — сказал Сэл, и улыбка медленно сошла с его лица.

Адам замер. Маленькие городки отличаются тем, что любой за несколько миль вокруг знает о твоих делах все. Людям казалось, будто им известна любая мелочь об Адаме и они понимают, что он чувствует. Но они ошибались.

Он не нуждался в их симпатии или сочувствии. Его жизнь была такой, какую он для себя и хотел.

И если чего и не хватало в ней, так разве что этого чертова куска земли.

— Послушай, Сэл, — медленно начал Адам. — Я здесь исключительно для того, чтобы обсудить дело. И если ты не возражаешь...

Сэл прищелкнул языком и резко выдохнул.

— Ты человек одной идеи, Адам. Я этим восхищаюсь, но это делает жизнь труднее, чем она могла бы быть.

— Я сам побеспокоюсь о своей жизни, хорошо? — Нетерпение, которое он сдерживал раньше, теперь переполняло его. — Так что же ты скажешь, Сэл? Сможем ли мы прийти какому-нибудь соглашению?

Сэл стоял, широко расставив ноги и скрестив на груди руки.

— Думаю, наша сделка могла бы состояться, — наконец произнес он. — Правда, то, что я хочу тебе предложить, будет для тебя неожиданностью.

— О чем ты говоришь?

— Все очень просто. Тебе нужна земля. Я хочу кое-что в обмен. Но это не деньги. — Сэл подошел к софе и сел, устраиваясь поудобнее. Положив ногу на ногу, он откинул назад голову и пристально посмотрел на Адама, словно пытаясь в нем что-то разглядеть. — Ты ведь знаешь мою Джину? Я хочу, чтобы она была счастлива.

— Это понятно, — сказал Адам. — Но какое, черт возьми, это может иметь отношение к нашему делу?

— Мне хотелось бы видеть ее устроенной. Замужем. С семьей.

Внутри у Адама все похолодело. Он вдруг услышал тиканье каминных часов. Услышал, как бьется о стекло муха. Почувствовал запах спагетти, доносящийся из кухни. Казалось, у него оголился каждый нерв.

Тряхнув головой, он уставился на Сэла, чувствуя себя так, словно на его голову был готов обрушиться огромный кирпичный блок. Темные глаза Сэла смотрели на него внимательно, с ожиданием. Но разве можно было поверить, что все это всерьез?

Адам привык к трудным переговорам и умел одерживать в них верх. И сегодня не должно быть иначе.

— Я не вижу, какое отношение это имеет ко мне иди к нашему делу, — еще раз повторил он.

— Неужели? — улыбнулся Сэл. — Ты ведь один, Адам. Джина тоже одна, так что...

Джина? Замуж? За него? Ни за что.

— Дай мне объяснить, — сказал Сэл, положив руку на спинку софы с видом человека, находящегося в полном согласии с самим собой и со своим окружением. — Я предлагаю тебе сделку, Адам. Женись на моей Джине. Сделай ее счастливой. Подари ей пару ребятишек. И я дам тебе землю.

Ребятишек?

Кровь прилила к глазам Адама. Дыхание участилось. Он не помнил, когда еще был так зол. Не помнил, чтобы им кто-либо так манипулировал — напротив, инициатива всегда исходила от него. Во всех переговорах Адам был самой активной стороной. Он никогда не был сбит с толку. Поражен. Расстроен. Он никогда не терял дар речи, черт возьми!

И то, что сейчас Сэл явно наслаждался его смятением, приводило его в бешенство.

— Забудь об этом, — едва прошелестел голос Адама — не звук, а выдох. Он прислонился к окну, пару секунд глядя на мир по ту сторону стекла, затем резко повернулся, чтобы посмотреть в лицо человеку, спокойно сидевшему на мягкой удобной софе. — Что за чертовщина с тобой творится, Сэл? Ты не бредишь? Люди давно уже не торгуют своими дочерьми. Мы живем не в средние века, ты хоть знаешь об этом?

Сузив глаза и сопровождая взмахом руки каждое свое слово, Сэл отчетливо произнес:

— Это не мне выгодно. Это выгодно тебе. Ты думаешь, для моей Джипы всякий бы сгодился? Думаешь, я ценю ее так низко, что готов отдать любому?

— Я думаю, ты сошел с ума.

Сэл короток рассмеялся:

— Тебе очень нужна эта земля, да? Ну, так сделай то, о чем я тебя прошу, и она твоя.

Это какой-то бред! Адаму всегда нравился Сэл Торино, но кто знал, что старик спятит?

— Почему тебе это кажется таким невероятным? — Сэл встал, обошел софу и остановился рядом с Адамом. Солнечный свет, проходя сквозь частый оконный переплет, покрывал подоконник и пол золотыми сотами. — Разве это безумие — желать счастья собственной дочери? Желать счастья сыну человека, которого я называл своим другом? Ты слишком долго был один, Адам...

— Сэл! — в тоне Адама звучало предостережение.

— Ладно, — Сэл поднял руки, — не будем говорить о прошлом. Поговорим о будущем. Моей Джине нужны не только ее любимые лошади. И тебе нужно не только твое ранчо. Разве это безумие — надеяться, что вы двое могли бы устроить свою жизнь вместе?

— Ты хочешь, чтобы твоя дочь вышла замуж за человека, который не любит ее?

Сэл пожал плечами.

— Любовь придет.

— Только не ко мне.

— Никогда не говори «никогда», Адам. Жизнь длинная, и не так уж здорово проводить ее в одиночестве.

Раздражение кипело у Адама в груди. Эта чертова земля стала для него своего рода Священным Граалем. Последним квадратом, чтобы из разрозненных кусков наконец можно было составить полное владение Кингов. Адам уже чувствовал на своих губах сладкий вкус победы, когда неожиданно она вдруг обернулась горечью поражения.

У Адама уже был опыт женитьбы. И даже если бы не трагический конец, все равно этот брак не устраивал ни его, ни Монику. Адам просто не был создан для семейной жизни.

— Спасибо, Сэл, но это не для меня.

— Все же подумай, — сказал Сэл, кивнув в сторону окна.

Адам посмотрел в указанном направлении и увидел Джину и ее мать. Тереза шла к дому, оставив дочь в окружении маленьких приземистых лошадок.

Свет обрисовывал фигуру Джины ярким мерцающим контуром. Длинные волосы спускались по ее спине, и когда она, смеясь, откинула назад голову, солнечный вихрь взвился вокруг ее плеч.

— Моя Джина прелестна. Тебе могло бы и меньше повезти.

Адам отвел глаза и тряхнул головой.

— Нужно оставить эту идею, Сэл. Почему бы не взглянуть на вещи более трезво и не прийти к цене, которая устроила бы нас обоих?

Но ситуация уже вышла из-под контроля, и Адам чувствовал себя так, словно стены были готовы сомкнуться вокруг него. Глядя на Сэла, никто бы не сказал, что с ним что-то не в порядке. Но разве стал бы человек в здравом уме торговать своими дочерьми?

Адам решил привести последний довод:

— А что бы сказала Джина, если бы услышала нас сейчас?

— Ее незачем ставить в известность, — пожал плечами хозяин дома.

— Ты играешь с огнем, Сэл.

— Я знаю, что хорошо для моей дочери, да и для тебя тоже. Это сделка могла бы стать лучшей в твоей жизни, Адам. Тебе следует хорошенько подумать, прежде чем решать.

— Решение уже принято. Я не собираюсь жениться на Джине или на ком-либо еще. Но если ты все-таки захочешь поговорить серьезно, дай мне знать.

Адам понимал, что ему нужно поскорее выбраться отсюда. Проклятый старый хитрец, надо же было до такого додуматься!

Повернув в холл, Адам пересек его несколькими длинными шагами и, рывком открыв дверь, чуть не столкнулся с Терезой. Кивнув ей, он бросил последний взгляд на Сэла и стремительно вышел.

И только на улице почувствовал, что снова может дышать. Порыв свежего ветра принес запах лошадей и далекого моря, и, словно повинуясь ему, Адам повернул голову в сторону луга.

Внезапно в нем шевельнулось желание, которого он не знал вот уже несколько лет. Последний раз Адам видел Джину на похоронах своей жены и сына, но был слишком подавлен, чтобы замечать что-либо вокруг. Потом он полностью погрузился в дела ранчо.

Сейчас же, удивляясь самому себе, он не направился к своей машине, а пошел к обнесенному невысокой изгородью лугу.

Джина смотрела на Адама, отдав приказ своим гормонам вести себя тихо, но у них на этот счет, видимо, было свое мнение. Вместо того чтобы успокоиться, они пустились в бешеный пляс.

— О, Дымка, — прошептала она, поглаживая бархатистую шею маленькой кобылки, — я такая дура.

— Доброе утро, Джина.

Девушка повернулась к Адаму, и одного взгляда в его темные глаза было достаточно, чтобы понять: она никогда не сможет чувствовать себя спокойно в его присутствии. Что было такого в этом мужчине, что заставляло внутри нее все искриться и вспыхивать, словно гигантский фейерверк в День независимости? Почему именно к Адаму так стремилось ее сердце?

— Привет Адам, — сказала она, поздравив себя с тем, что се голос не дрогнул. — Ты сегодня рано выехал из дома.

— Да. — Мышцы на его лице напряглись. Он сделал заметное усилие, чтобы расслабить их. — У меня была встреча с твоим отцом.

— И что у вас за дело?

— Да так... ничего.

Джина поняла, что за этим «ничего» скрывалось нечто весьма существенное. Но Адам вряд ли бы стал об этом говорить, и поэтому ей ничего не оставалось, как отложить удовлетворение своего любопытства на потом. В конце концов, она сможет узнать обо всем от отца.

Подойдя ближе, Адам положил локти на изгородь.

— Похоже, у вас прибавление, — произнес он, кивнув в сторону жеребенка.

Джина просияла, глядя на малыша, неловко тыкающегося носом в живот своей матери.

— Он появился сегодня ночью... да, в середине ночи. Я встала еще до четырех.

О боже! Какое у нее, должно быть, невыспавшееся лицо, ужаснулась она.

— Ты отлично выглядишь, — сказал Адам.

Хмыкнув, Джина потрепала Дымку по мягкой холке и перекинула ногу, желая перелезть через изгородь и открыть ворота на другом конце поля. Но она слишком устала, чтобы грациозно проделать этот маневр. Каблук ее ботинка зацепился за какой-то сучок. Вот это здорово, пронеслось у нее в мозгу. Сейчас рухну лицом в грязь — прямо перед Адамом. Но тут рука Адама подхватила ее под локоть, и она смогла удержать равновесие.

Отбросив с лица волосы, девушка посмотрела в его глаза цвета темного шоколада.

— Спасибо... — сказала она и больше ничего не смогла добавить, потому что во рту у нее совершенно пересохло.

Его взгляд охватил Джину с головы до ног, словно в нее выстрелили из огнемета. Ее кровь закипела, дыхание участилось, и пока она беспомощно подыскивала слова, чтобы объяснить, почему вдруг застыла, словно каменное изваяние, Адам неожиданно произнес:

— Давай вместе поужинаем.