Королевство пепла

— Тебе нужна компания для возвращения в покои?

— Я найду дорогу.

— Думаю, ты можешь быть осторожна с одиночеством, учитывая случившееся. Я могу послать слугу или стражника, если хочешь.

— О, — она задумалась. — Спасибо, но я в порядке, — Селестина желала её страха. Аврора не могла показать слабость.

Она вернулась в пустую библиотеку, как только оделась, и перешла в отдел магии. Там может что-то помочь.

Несколько книг упоминали Селестину, но слишком мало информации. Первое появление Селестины за двадцать лет до рождения Авроры, последнее — на банкете, когда она уколола палец Авроры и прокляла её почти вечным сном. Промежутки с жизнью в башне в лесу и сделки с просящими. Некоторые книги утверждали, что она мстительна, прокляла королевство для удовольствия, другие — что она была вынуждена.

Один говорил, что её несправедливо обвинили в исчезновении магии, и Аврора почти швырнула её на землю. Независимо от того, что Селестина могла или не могла сделать, она прокляла Аврору, словно несколько дней назад. Уничтожила всю её жизнь. Она не жертва.

— Аврора?

Финнеган стоял посреди библиотеки, с вытянутой шеей осматривая балкон.

— Ты тут?

— Да, — она встала. — Тут.

Послышался глухой удар — Финнеган свалил кучу бумаг в центр библиотечного стола.

— Что это? — спросила Аврора, спускаясь по лестнице.

— Все дипломатические документы по Алиссайнии за сто лет и ещё лет двадцать, — он впихнул на стол вторую стопку. — Не столь полезно, как собственные записи, уверен, но там может что-то есть. Идём к источнику!

— Фантастика! Как? — она подняла верхний листок. Это была коллекция сокращений, написанная неразборчивым почерком. На листе, казалось, был список подарков, которыми обменивались после дипломатических миссий.

— Пришёл в архив и взял, — хмыкнул Финнеган. — Преимущество статуса принца.

Она села, потянув к себе листы. Много бесполезного надо отсеять, много потерянных минут, но там должно быть что-то полезное.

Но Селестина едва упоминалась, да и магия тоже. Один девяностолетний документ, что ставил под сомнение Алиссайнию в виде союзника, когда магия ушла, и старые бумаги о засухе, в которой обвинили ведьму, как часто их обвиняют в разрушении королевств.

«Мало доказательств, — отмечал посол, — но алиссайнцы очень суеверны». Аврора и Финнеган раскладывали все упоминания о магии по датам, пытаясь выстроить график её спада, но пара часов работы дала мало результатов. Селестину обвиняли в ужасах, гасла магия — больше ничего.

Финнеган протянул страницу к Авроре.

— Думаю, это тебе понравится.

Это было письмо — через два дня после восемнадцатилетия Авроры. Принцесса, оно говорило, пала в проклятый сон. Посол предупреждал о потенциальной нестабильности, король охотился на ведьму и отмечал, что суеверные Алиссайнцы пытались разбудить принцессу. Высказано предположение о поцелуе принца, может, Ванхельм кого-то найдёт. Её пробуждение станет дипломатическим переворотом.

Это было тревожным — видеть о себе такую аналитику. Аврора положила бумагу на её место во временной шкале, и потянулась за следующей, стараясь не обращать внимание на дрожь в руках.

Финнеган наблюдал за нею, но она отказалась смотреть на него.

— Почему бы не выйти на улицу? — предложил он. — Сделать перерыв?

— У нас есть работа. И столько всего…

— И оно никуда не денется до нашего возвращения, — он вытащил отчёт из её пальцев. — Надо проветрить головы.

Она выдохнула. Плечи были напряжены, голова пульсировала, но надо работать быстро. Нельзя прерваться сейчас.

— Нужен перерыв, — Финнеган встал. — Давай, покажу тебе город.

Она знала, что он делает. Он видел её напряжение, как она читала письмо, когда принесла розу Селестины. В его жесте было что-то странно внимательное, попытка её отвлечь, не настаивая на необходимости отдохнуть.

Но выходить рискованно.

— Крапива мне немного показывала.

— Да, но Ванхельм всегда меняется. Кто знает, он тот же, что вчера? — он взял её за руку.

— И шпионы короля Джона?

— Если они знают, что ты тут, то знают. Они не могут ничего сделать, пока тут я и моя стража.

— Потому что ты так внушителен?

— Естественно!

Она хотела посмотреть город. Избежать от давления о понимании магии и надежд… хоть на пару часов. Её ответственность будет тут, когда она вернётся. И часть её хотела пойти с Финнеганом. Видеть его улыбку и смех без двора и драконов вокруг. Небольшой перерыв не повредит.

— Хорошо. Покажи мне город.

Десять

Ветер нападал, пока они шли по улице, трепля плащ Авроры и её волосы.

— Успокойся, — Финнеган едва слышно крикнул и схватил Аврору за руку, согревая её своим теплом. Они шли на север, несколько стражников шагали в паре футов. Ветер жалил щёки, и Аврора прикрывалась воротником плаща.

— Итак, путешествие, — промолвил он. — Куда ты хочешь в первую очередь?

— Думала, ты хочешь показать мне Ванхельм. Так покажи Ванхельм.

— Я знаю только место.

Толпы становились гуще. Проповедники вновь показались на углах улиц, кричали о конце дней прохожим, но на них почти не смотрели. Стража Финнегана растворилась в толпе. Некоторые прохожие узнавали Финнегана — одна девушка толкнула вторую так резко, что подруга чуть не упала, — но не останавливали их.

Они приблизились к квадратному зданию в десять этажей высотой, с различными существами снаружи. Единорог склонил голову, дракон обнажил зубы, раздувая ноздри.

Один мальчишка пытался взобраться на гриву единорога и поскользнулся под смех друзей.

— Что это? — спросила Аврора.

— Музей, — отозвался Финнеган. — Думаю, ты впишешься.

Она была так удивлена, что рассмеялась. Она оттолкнула его, и он нырнул в сторону, потянув её за собой.

— Правда, Финнеган, я думаю, что ты старше. Может, тебе тоже тут место?

— И то правда, мне нет восемнадцати, но я не помню прошлый век.

Она проигнорировала его и направилась в музей. После того, как она оказалась внутри, вдруг поняла, что музей не был полон старых реликвий и бляшек от древних сражений — искусство. От осколков керамики до пышных картин, от рассыпающихся каменных статуй и слепков из бронзы до цвета и форм.

— Это не музей, — прошептала она.

— Художественный. Не говори, что ты всё знаешь, не хочу утомлять.

Они бродили по коридорам, шагая туда, куда вела фантазия. Аврора остановилась перед картиной маслом, что занимала всю стену. Белокурая девушка присела в лесу, когда фея протягивала ей руку. Девушка не знала, была она очарована или напугана магией. И Аврора знала это ощущение.

Ещё одна картина была столь темна и красочна, с закрутившимся фиолетовым туманом вокруг разрушенной башни. Девочка стояла в центре с мечом, лицо преисполнилось вызовом. Аврора подошла к ней, вдыхая запах краски.

— Это заставляет меня вспомнить о книге, которую я читала.

— Тьма? Розамунд Фрит?

— Да! Ты читал?

— Раз десять. Думаю о ней, когда смотрю на картину. Хотел купить во дворец, но мама не хочет пускать искусство, чтобы оно служило только нам для личного пользования.

— Такая хорошая книга! Башня? Когда все мысли сбываются, что больше пугает, чем страхи? Я спать потом не могла!

— Я б думал, что ты больше этого романа, Аврора!

— Там романтика во Тьме.

— Между девушкой и демоном.

— Но всё ещё романтика, да? — она повернулась к картине, скользя по краске взглядом. — Реалистичнее, чем истинная любовь и долго и счастливо.

— Полагаю, теперь ты знаешь.

Она взглянула на него, но он не дразнил её.

— Давай, я хочу посмотреть остальное.

Многие картины были фантастическими. Всё, что Аврора видела в Алиссайнии, было портретами или пейзажами, а тут, словно всё полнилось историями. Люди застыли в чарах, а потом мчались, пока она отворачивалась.

Аврора остановилась, когда они повернули за угол, а после поспешила к маленькой картине на дальней стене в мягких голубых тонах. Черноволосая девушка стояла босиком на каменистом пляже, вокруг грохотал океан. Ноги наполовину засыпало песком, пена крутилась в узорах и рвалась обратно. Волны поднимали волосы.

— Ты знаешь эту историю? — спросила Аврора.

— Я знаю много историй. Но не напоминай мне об этом.

— Знаю только одну, — Аврора смотрела на спутанные волосы девушки и чувствовала, что она основана как раз на том, что она сама знала.

— Расскажи мне.

Аврора подавила желание прикоснуться к пене на холсте.

— Хорошо. Однажды была девушка, что жила на берегу океана. Каждый день она выходила к воде, и волны касались её пальцев, и стояла там, пока не погружалась в песок, — это казалось мистическим Авроре, ребёнку, запертому в башне в компании леса. Она не знала, что за океан, что такое песок, как в него можно погрузиться, стоя там, но образ застыл в голове. — Каждый день девушке было интересно, что там. Может, если простоит достаточно долго, увидит. Ответ придёт. Она возвращалась на берег много лет из интереса, представляя себе, что найдёт.

— А потом ведьма появилась из воздуха, чтобы помочь ей?

— Нет. Не было никакой ведьмы и истории. Однажды девушка подумала, что увидела в море движение на горизонте. Существо, судно, что-то незнакомое, но она не могла отвести взгляд, вытащила ноги из песка и подошла ближе. Может быть, ещё шаг, и она бы увидела, что это. Она шагала, пока вода не дошла до колен, талии, юбки кружились вокруг от прилива. И она шла, потому что там что-то было, и она так долго стояла и ждала, приросла к земле, что должна знать. Потом она поплыла, и земля была так далеко, линия на горизонте тоже, но она ещё не поняла.

— Она доплыла до другой земли?

— Нет. Утонула по пути. Судороги свели её ноги, она не смогла держать голову над водой. Ничего не осталось, следы пропали в песке на берегу.

Финнеган внимательно наблюдал за нею.

— И это твоя любимая история, Аврора?

— Не любимая, — медленно ответила она. Но она всегда любила её, болезненным ребёнком. Она будила сердце. — Не иди в неизвестность. Вот что хотели сказать. Но никогда не чувствовала путь. Казалось, туда без подготовки нельзя. Эта девушка годами смотрела. Может, следовало учиться плавать. Так или иначе, она умерла от мечты.

— Она умерла от дороги.

— Она хотела увидеть то, что было там, поглотиться океаном. И так случилось. Предпочла бы быть с нею, чем вечно ждущей на пляже, — она закусила губу. Сказала слишком много. Финнеган будет дразнить её за романтическую наивность. Но вместо этого он убрал волосы с её плеча и задел осторожно шею.

— Ты не она. Ты тут, да? И ты достаточно мудра, чтобы взять лодку.

Она обернулась, чтобы посмотреть на него. Он был очень высок, она вдруг поняла. Выше на фут, чем она.

— Идти дальше? Ты ведь не видела ещё ни одного дракона.

Дракон был искусством движения, бросал пламя и сиял глазами. Аврора смотрела на существ, загипнотизированная цветом власти, пока не заметила тени на углу холста.

Она пошла прочь.

Они шли ко дворцу, когда Аврора увидела его. Грязные каштановые волосы, знакомая походка, расталкивающая толпу. Беглый взгляд и шок признания.

Тристан.

Она остановилась так внезапно, что Финнеган почти врезался в неё. Они едва не упали, и она думала, что он там, но парень пропал. Это не Тристан. Он за океаном и борется с революцией. Есть много парней с каштановыми волосами, и его лицо нельзя назвать отличительным. Это не он.

— Аврора? — Финнеган тоже повернулся. — Это кто-то из людей Джона?

Она не могла сказать. Как он отреагирует, узнав о повстанцах в городе?

— Нет. Нет, я думала… думала, что там Крапива. Но это не она.

Было не похоже, что Финнеган ей поверил.

Одиннадцать

Крапива была в своей комнате, заплетала длинные чёрные волосы в корону на голове. Она открыла дверь на стук.

— Аврора. Что-то не так?

— Я могу доверить тебе тайну? Если я что-то скажу… пообещаешь не говорить Финнегану?

— Это зависит от сути, — руки Крапивы изгибались под болезненным углом, когда она боролась с прядями. — Если ты собираешься провернуть что-то против него, тебе не стоит мне говорить. Если скажешь, что думаешь, что он ужасно груб, твой секрет в безопасности.

— Что делать, если мне надо кое-что найти? Не связанное с Финнеганом. Просто я не хочу, чтобы он знал. Всё же…

Крапива перестала плести.

— Что случилось?

— Мне кажется, я видела Тристана, — смешно говорить об этом слух. — В Ванхельме. Сегодня. Я не уверена, но… похож. Но он в Петрикоре, да?

— Я не слышала иного, — сказала Крапива. — Но Петрикор опасен для мятежников. В состоянии короля… может, он бежал.

— Но он не уйдёт. Он хотел революцию. Хотел насилие. Он бы не ушёл.

— Может быть, он понял, что бунт и настоящее восстание — это очень разные вещи. Или ищет тут помощь.

Аврора мялась у двери. Это возможно. Это не совсем бессмысленно.

— А он не планировал, ты ничего не слышала? Ты бы знала, если б мятежники искали поддержку.

— Возможно, но не обязательно, — она вновь вернулась к косе. — Хочешь, чтобы я его нашла?

— Я хочу знать, действительно ли он тут. Почему он тут, если это так. Как думаешь, ты можешь выяснить? Без уведомления Финнегана?

Крапива мгновение молчала, когда заворачивала последние пряди.

— Передашь булавку? — она кивнула на туалетный столик, и Аврора подала её. — Спасибо. Ну, могу сказать, что это возможно. В этом городе много людей, и если он тих, найти его очень трудно. Тем более, мы не знаем, что он тут. Но я постараюсь, Аврора. И скажу, если что-то услышу.

Это было всё, на что могла надеяться Аврора, учитывая обстоятельства. Она даже не знала, какого хотела ответа. Тристан принёс ей столько проблем в Алиссайнии, но у него может быть информация. Он мог вести. Она не может потерять возможность его увидеть.

— Спасибо. Просто… мне надо знать.

— Ничего не могу обещать, Аврора. Но я постараюсь.

Магия не шла в ту ночь. Аврора едва смогла вызвать искру, а легла в постель истощённой и раздражённой. Не роза ждала её, когда она проснулась, но отсутствие не было утешительным. Селестина наблюдала.

Аврора была в библиотеке и перебирала дипломатические записи, когда появился Финнеган.

— Я получил кое-что любопытное, — заявил он вместо приветствия. Она обернулась вовремя, чтобы увидеть, как он спускается по лестнице из своих покоев, держа в руках свиток пергамента. — Дорогая королева Айрис написала мне письмо. Не кажется тебе странным?

— Ты был её гостем. Это вежливость.

Он подошёл к столу.

— Думаю, у неё есть другие вещи для беспокойства — смерть дочери или там гражданская война… Но она написала мне самое бессмысленное примечание, что я когда-либо получал. Много любезностей, благодарность за участие в свадьбе, извинения за суматоху, всё такое обыкновенное, а потом это «я надеюсь, что смогу скоро посетить Ванхельм и увидеть его легендарные огни. Моя дочь всегда была очарована идеей этого. Но муж не любил путешествовать за границу. Он, конечно, считает это опасным без усиленной охраны, а большинство стражников ищут принцессу-самозванку, и это невозможно». Странно, что Айрис нынче тоскует по отдыху, да?

— Это может быть просто шутка. Пустое предложение нанести визит.

— Может быть, но послушай! «Он чувствует, что мы в опасности после смерти моей дочери Изабелл! Проблемы могут появиться так внезапно, когда мы думаем, что мы в безопасности! Пожалуйста, ответьте, чтобы заверить меня в своём безопасном возвращении в Ванхельм, и будьте осторожны на море. Угроз, кажется, стало больше», — Финнеган посмотрел на Аврору. — Драконы не летают над морем, в отличие от Джона и его людей.

— Думаешь, он угрожает Ванхельму?

— Думаю, Айрис знает, что ты тут. Она умна, хотя невыносима. И если она знает, Джон тоже может знать. Так что она предупреждает тебя.

— Он не так умён, как она, — Аврора протянула руку и взяла лист бумаги, читая его. — Так что, если она ему сказала…

— Он всегда подозревал Ванхельм в предательстве, — фыркнул Финнеган. — возможность твоего прихода — первая мысль в голове Джона. И Айрис совсем не противная. Может понадобиться в твоей защите.

Айрис всегда куда больше заботилась о защите своего сына и её трона, чем о благополучии Авроры. Но она попыталась выступить на её стороне в последние дни во время угроз короля. Она делала то, что считала правильным.

И она хочет защитить Родрика, чего бы ей это ни стоило.

— Ты можешь отправить сообщение обратно в Алиссайнию? Никто об этом не узнает?

— Ты хочешь написать Айрис?

— Нет, Родрику. Он не знает, что со мной случилось. И я не знаю, что с ним. Если есть способ дать ему знать, что я в порядке, а мне — что он, не зная, что я связывалась с ним… я была бы признательна за это.

— Я отправлю сообщение. Это поможет.

— Спасибо, — Аврора перечитала письмо. — Они теперь называют меня принцессой-самозванкой.

— Ну, настоящая принцесса их бы не игнорировала.

— Означает ли это, что они утверждают, будто настоящая Аврора где-нибудь есть?

— Я не слышал этого. Но не сомневаюсь, что они за это ухватятся, если это будет полезным. Найдут кого-то ещё.

Они могли найти другую девушку, что могла бы молчать в ответ на комфорт дворца. Король вернёт себе контроль, его правление продолжится, на настоящую Аврору будут охотиться, как на самозванку, что воспользовалась своим положением и сожгла половину царства.

— Он не будет так ждать, да? Он будет бороться.

— Конечно, он будет бороться, Аврора. Ты это знала.

— Знала. Просто надеялась… — слова не приходили. — Я не хочу драться. Кровопролитие на свадьбе, пожар в деревне… Я не хочу, чтобы это повторилось! Никогда не хочу видеть это опять! Но он хочет меня заставить. Он собирается убедиться, что это будет.

— Если ты сильна, ты не позволишь ему то, что он хочет.

Идея была почти привлекательной. Она могла бы бежать далеко-далеко и забыть об ответственности. Но пекарь так смотрела на неё… У людей была надежда.

— Я не могу. Я не хочу. Я просто хочу, чтобы моя магия была достаточно сильной, чтобы убедить его не воевать. Если б я могла его запугать, выглядеть настолько сильной, что он отступит из чувства самосохранения… Но я не понимаю, как это сделать, не убив огромное количество людей.

Финнеган молчал довольно долго, наблюдая за нею. Вновь появился тот самый блеск в его глазах, волнение, что означало, что он собирался предложить что-то опасное.

— Что?

— А как насчёт драконов?

Она нахмурилась.

— А что с ними?

— У тебя есть связь. Что делать, если ты сможешь её использовать? Что будет, если собрать ваши силы? Если ты придёшь в Алиссайнию с драконами, ну уж точно никто не бросит тебе вызов.

— Потому что они будут в ужасе от меня.

— Но ты не причинишь им вред.

Она покачала головой.

— Может быть, у меня есть связь с драконами, но это не значит, что я могу переволочить их через море и угрожать Алиссайнии, не разрушив её. Мы знаем, как выглядит Ванхельм, Финнеган. Мы знаем, что река — единственное, что защитило город.

— Если б ты могла контролировать их достаточно, чтобы заставить пересечь воду, то контролировала бы настолько, чтобы не дать на кого-то напасть. Или начать атаковать. Подумай, Аврора. Тогда никто тебе вызов не бросит.

— Я думала об этом, — промолвила Аврора. — Это невозможно.

Но это власть. Она не могла отвернуться от этого, когда Селестина смотрела на неё, когда надо было сделать что-то, что росло с каждой минутой, пока она была далеко.

И она должна признать эту идею привлекательной. Тепло драконов, порывы их магии за её спиной. Никто не будет спорить, отклонять её. Никто не подумает о ней меньше, чем она есть.

— Кто-то же должен был их контролировать, — сказал Финнеган. — Люди тысячи лет жили в Вахнельме. Они же сосуществовали с драконами! И мы мало знаем о Ванхельмской магии до её исчезновения. Может, она такая, как у тебя?

— Откуда у меня Вахнельмская магия?

— Твои предки из Ванхельма, да? Ты потомок принцессы Алиссайи. И они говорили, что у неё была невиданная магия.

— Не потомок. Может, просто связь. Я не знаю. Но если она источник моей магии, то и в семье она должна быть. И если она Ванхельмская, у кого-то ещё есть эта власть. Так нельзя, Финнеган, — она наклонилась вперёд, положив руки на стол. — Даже у Алиссайи не было такой магии, как у меня. Вот что говорят рассказы. Она не знала, что могла использовать магию, пока не пришла в Алиссайнию и не ощутила силу.

— Но это легенда! Ты доказала, что они не всегда верны.

Конец рассказа об Алиссайе путался, разве нет? Аврора узнала, что её любили, но книги тут предполагали, что её убили из-за её власти, что люди ненавидели её. Кто может сказать, где правда?

— Она могла показывать намёк на магию в Ванхельме, — промолвил Финнеган. — И потому ушла.

— Чтобы найти место, где сможет её использовать?

— Или бежать. Может, потому они переплыли море. Людям в Ванхельме не нужна магия. Все остальные последовали бы поселенцами, как мы… У них должны были быть веские основания для риска путешествия и нового начала.

Аврора постучала рукой по столу, чувствуя отголоски в руке. Ни у кого в её семье не было магии несколько поколений, насколько она знала, но она может быть связана с Алиссайей. Аврора никогда не слышала о том, что у Алиссайи были дети, но некоторые истории утверждали, что трон занял её кузен. Вот только скудные записи не даровали уверенности.

Отдалённая семейная связь за сотни лет — недостаточно для того, чтобы пояснить силы. Но вот сделка матери с Селестиной… Селестина сказала Авроре, что она соткана из магии. И если сила Селестины вошла в сочетание с драконами… мог ли быть огонь Авроры результатом?

Но что-то остановило её от того, чтобы поделиться этим с Финнеганом. Секрет маминой сделки и истинной природы Авроры… она чувствовала это слишком личным, словно стоит только промолвить, и Финнеган будет видеть её насквозь.

— Мне нужно знать больше об Алиссайе, — сказала она. — У тебя есть записи о том, как люди покинули Ванхельм? Отчёты с того времени?

— Может быть, — кивнул Финнеган. — Но их достать потруднее, чем эти, особенно если есть секреты. Люди сотни лет изучали эту историю. Кто-то заметил бы подобное в записях, учитывая, как теперь Алиссайния мечтает о магии, — он встал. — У меня есть идея получше, рискованная, правда.

— Расскажи!

— Семья Алиссайи жила в маленьком городке в Ванхельме, вниз по реке отсюда. Её дом стал музеем. Он среди руин сейчас, почти наверняка уничтожен, но…

— Но ты думаешь, что там могут быть ответы, — закончила Аврора. — Ответы не в книгах.

— У тебя есть волшебство. И у тебя есть связь с Алиссайей. Может быть, ты сможешь раскрыть секреты, что пропустили остальные люди.

Там были угрозы. Драконы, за исключением одного. Необходимость попасть туда незамеченными. Вероятность того, что это просто разрушенный музей без единого ответа. Но идея казалась захватывающей. Возможность вновь переплыть реку, увидеть, где выросла Алиссайя, посмотреть на пламя дракона с близкого расстояния…

— Когда мы можем пойти? — спросила она. — Сегодня?

Финнеган схватил её за руку, потянув за собой.

— Я сейчас же договорюсь!

Двенадцать

Музей вообще не был тем, что ждала Аврора. По рассказам она знала, что Семья Алиссайи в лучшем случае была незначительным дворянством, и даже благородство, возможно, выдавало желаемое за действительное биографами. Тем не менее, Аврора представляла, что она росла в большом доме, здании с башенками, скрытыми проходами и лесом над стенами. Вместо этого дом оказался небольшим и каменным на краю полуразрушенного города. Остатки указательного столба всё ещё стояли на улице, приглашая людей в дом Алиссайи.

Входная дверь сгорела, камни вокруг расплавились, оставив маленький проход. Аврора нырнула перед Финнеганом и оказалась в довольно большой прихожей. Был каменный стол по центру, несколько сгнивших клочков бумаги поверх него — музейные рекламки. Аврора пыталась взять одну, и та развалилась в руках.

В комнате, должно быть, сохранилось что-то вроде шага во времена Алиссайи. Поддельная пища на обеденном столе, железные щипцы для очага, даже остатки мягкой мебели — кресел. Стол у стены почти идеально сохранился, он лоснился под стеклом. Примечания полагали, что тут действительно что-то писала Алиссайя. Она детским почерком выводила буквы, записывая свой день.

Аврора прижала руку к стеклу. Доказательство того, что даже Алиссайя существовала сотни лет назад. Знаменитая королева, взрослеющая и занимающаяся вполне мирскими делами.

Никто не остановит Аврору, если она снимет стекло и украдёт бумаги. Но если она их коснётся, они могут превратиться в пепел.

— Ты ничего не чувствуешь? — спросил Финнеган. — Никаких следов магии?

Она покачала головой.

Лестница была в дальнем углу комнаты, вилась вверх и вниз. Половина ступенек пропала куда-то, и Аврора не доверяла повреждённому полу, что он её удержит, так что сделала шаг вниз. Она осмотрелась, бросила взгляд на Финнегана и начала спускаться.

Паутины не было, а пыль если и была, то её было очень мало. Аврора следовала по лестнице вниз, свет постепенно пропал, пока она не смогла видеть лишь сырые стены рядом.

Она ничего не видела. Только по комнате витал холодный и липкий воздух.

Финнеган передал ей свечу, и она сконцентрировалась на фитиле, превращая любопытство в огонь. Свеча осветила небольшой круг вокруг её ног, открывая треснувший каменный пол.

Аврора вошла в комнату и зацепилась за что-то мягкое на полу. Одеяло. Она наклонилась, чтобы посмотреть поближе. Почти идеальное, ворс был мягок под кончиками пальцев. Слишком новое, чтобы появиться до драконов.

Финнеган спустился по лестнице за её спиной.

— Что это за место?

— Не знаю. Я думала, это просто подвал, но… — она подняла огонёк выше. — Кто-то тут живёт.

Несколько книг валялось на столе. Романы с приключениями, но одной оказалась история Алиссайи, что так хорошо знала Аврора. Обложка была разорвана на две части — и под нею оказалась сказка о Спящей Красавице.

Большая часть страниц была изорвана.

Она посмотрела на то, что осталось между неровными обрывками. Кто-то полоснул по картине, что осталась, портя лицо родителей Авроры, принца, её самой. Только одна страница уцелела. Заключительные слова гласили то же, что и всегда. И все мы будем жить долго и счастливо.

Аврора подняла свечу выше. Она наконец-то осветила стены.

Они были покрыты письменами. Каждый дюйм был отмечен словами, нацарапанными на камне, окрашенными кровавыми чернилами. Карта Ванхельма — но художник повторял одно и то же. Сжечь. Сжечь. Сжечь. Несколько детских стишков на второй стене, а ниже — четыре слова, слабая попытка написать стих.

Огонь, камень, кость, кровь.

На противоположной стене были лишь два огромных слова. «Только ей», — гласили они.

— Селестина, — Аврора едва дышала. Она нашла её гнездо. До возвращения драконов она могла скрываться тут. Когда разрушился Ванхельм, Селестина здесь жила. Она могла жить до сих пор.

— Ты уверена? — спросил Финнеган.

— Я видела её письмо. Записку, — Аврора пробежалась пальцами по выжженным буквам. — Это точно она.

Почему Селестина пришла сюда? Слишком ясный ориентир, чтобы быть совпадением. Аврора взглянула на книги на столе. История Алиссайи и рассказ о Спящей Красавице. Девушка с древней Ванхельмской силой и принцесса с магией огня.

Только её.

— Ну, — сказал Финнеган, — это самая тревожная вещь, что я видел за год, по крайней мере, не считая твой с Родриком поцелуй.

Аврора сделала шаг назад, не отрывая глаз от стены. Бумага хрустела под ногами, когда она наклонилась, чтобы поднять её.

Это была иллюстрация её сборника рассказов. Окрашенный палец Авроры висел над иглой, вот только на кончике пальца уже была кровь.

На самом деле, картина была краснее, чем помнила Аврора. Красная прялка, красная земля, красный палец.

Аврора вскрикнула и бросила страницу. Селестина добавила крови, или красной краски. Аврора надеялась, что краски.

— Кровь, — прошептала она. — Посмотри, здесь всё в крови. Потому она прокляла меня иглой? Ей нужна моя кровь?

Но зачем Селестине её кровь? Зачем получать её так, с проклятием, с магией? Зачем Селестина пряталась в руинах дома Алиссайи и царапала безумные слова о сжигании и крови на стенах.

Должно быть, у неё были планы на Ванхельм. Планы, что пошли не так, планы, что загнали её сюда.

— Аврора следила за словами снова и снова.

— Посмотри на книги. Она говорит о мне. Она хотела использовать меня. Сжечь их всех.

— Сжечь кого?

— Не знаю. Всех.

— Но она прокляла тебя. Как она использует тебя, пока ты спишь?

— Не знаю, — её мысли метались так быстро, что голова закружилась. Это был почти крик, слова отчаяния. — Что делать, если я имею отношение к пробуждению драконов? Что, если это Селестина? — она говорила быстрее, письмена крутились вокруг. — Что, если она их разбудила? Что, если ей нужна была только моя кровь с иглы? Что, если она использовала мою кровь, чтобы разбудить их?!

— Аврора, — Финнеган схватил её за руки, удерживая. — Ты не виновата.

— Послушай, — она мучительно оттолкнула его и ударилась в стену. Огонь, камень, кость, кровь. — Ей нужна кровь. Её проклятие взяло мою кровь. Что делать, если она этого хотела? Разбудить дракона для какого-то плана. Может, потому у меня с ними связь? А потом что-то пошло не так. Если она хочет их контролировать? Но не может. Только я могу. — она покачнулась, сила слов ударила её. Если она права, Селестина создала её для уничтожения. Потому Селестина хотела её в союзницы.

Она должна была сжигать.

Она отступила назад, и Финнеган вновь твёрдо обнял её.

— Аврора, — тихо промолвил он. — Это только догадки. Ты не знаешь…

— Нет. Нет, я только предполагаю, что не делала это, — но, казалось, её кровь горела в ней, говоря, что она права, что это задумала Селестина, потому прокляла её, потому смотрела на неё. Ей нужен был огонь в руках, покорённый её воле.

— Запиши всё, что она написала, — наконец-то выдохнула Аврора. — Надо уйти до наступления темноты.

Финнеган не протестовал. Он обыскал комнату, но не было больше ничего интересного. Никаких намёков на планы Селестины.

Они собирались идти на улицу, когда тень упала на них, тепло заполнило воздух. Дракон. Земля затряслась, когда он приземлился.

Аврора выглянула через разрушенное окно. Дракон был снаружи, так близко, что она видела только синие чешуйки на его боку, мерцающие при свете солнца.

Финнеган схватил её за руку, потянув вниз. Дракон зарычал. Он бил крыльями, разбивая крышу музея, вновь зарычал. Воздух зашипел, когда он выпустил струю огня.

Слова на стене ещё проносились в мыслях Авроры — записать их. Только её, только её. Принцесса по воле Селестины, принцесса с магий в крови, с ванхельмскими драконами. Аврора не могла скрыться. Дракон был на улице. Она должна увидеть, что он сделает.

Она вырвала руку из хватки Финнегана и выскочила за дверь, прежде чем он успел её остановить. Языки пламени плясали на крыше на улице, брусчатка вокруг дракона почернела и потрескалась.

Дракон склонил голову, чтобы посмотреть на Аврору, и мир пошатнулся. Она смотрела прямо в чёрные глаза и чувствовала бег крови, чувствовала магию на кончиках пальца.

— Иди, — сказала она дракону. — Иди.

Он склонил голову, глядя на неё долгое мгновение. После забил крыльями и взлетел, оставляя в небе полосу.

Тринадцать

Она была права. Дракон повиновался. Они должны были принадлежать ей.

Магия в ту ночь давалась легко, пламя ширяло по комнате и пропадало так быстро, как приходило. Она думала о драконе, о блеске его чешуи, и огонь был столь естественен, как дыхание. И она думала, что чувствовала драконов, их кровь и тремор их сердец.

Это был ответ, который она искала, ключ к свержению короля.

Но магия была слишком сильна. Она сделала паузу, чтобы восстановить дыхание, и мир пошатнулся.

Эту магию создала Селестина. Она предназначалась для уничтожения. Это было так же полезно, как и могущественно, и так же опьяняло. Если она освоила магию, если может контролировать? Или это контролируют её?

Она опустилась на пол помещения, где практиковалась. Подпалины окружали её.

— Аврора? — Финнеган подошёл ближе, хмурясь. — Что не так?

— Я просто… мне нужен отдых. Мне надо подумать.

Он смотрел на неё долгим взглядом.

— Хочешь идти?

— Нет, — она была удивлена, понимая, что имела в виду. — Нет, не уходи, — она посмотрела на чёрную метку на полу. — Я сегодня контролировала дракона. Дракона, — существо, которого не должно быть в природе, и она его контролировала. Она провернула в пальцах кулон. — Моя магия… работает.

— Это плохо?

— Нет. Я не знаю. Если Селестина разбудила их, используя мою кровь, мою магию, это значит, я могу их усыпить. Могу остановить их от вреда. Это хорошо.

— Но ты не счастлива.

— Я беспокоюсь. Беспокоюсь, что права, что это часть плана Селестины. Если я узнаю о контроле магии, я могу сделать ещё хуже.

— У тебя нет доказательств, что Селестина замешана во что-либо из этого, — сказал Финнеган. — И даже если ты права… Это всё ещё ты. Магия не плохая только потому, что Селестина так решила. Зависит от того, как ты её используешь.

— Я чуть не сожгла деревню. Сама. И король Джон говорит, что я сожгла больше. Если я воспользуюсь магией для борьбы с ними, я потеряю столько людей!

— Ты можешь, — Финнеган сел рядом с нею прямо на сажу.

— Так что делать?

— Знай, что люди потеряют больше, если ты не будешь бороться. Верь себе.

Но она не делала ничего безвредного. Не прямо… Она бы не пролила кровь.

— После того, как я увидела дракона… После того, как он увидел меня… я чувствовала себя отнюдь не так.

— А как?

Она чувствовала себя так, что её имя можно было произносить только шёпотом.

— Могущественной. Словно могла что-то сделать. Уничтожить страх в мире.

Финнеган придвинулся ближе.

— Это так плохо?

— Это делало меня безрассудным.

— Да. Думаю, безрассудные — единственные, кто что-то делает. Все безопасные и нормальные слишком заняты продумыванием всех возможных исходов.

Она с шумом выдохнула. Это хорошо. Её реальная власть. Может, опьянение — только первый шаг. Но что-то было в ней. Она не хотела этой магии, той, которая сжигала.

Она посмотрела на Финнегана через густые пряди волос.

— Крапива говорила, ты беспокоишься, что не получишь трон, ведь ты слишком безрассуден. Ты правда думаешь, что твоя сестра будет королевой?

Аврора не ожидала, что он позволит ей сменить тему разговора, но он лишь пожал плечами.

— Это возможно.

— Ты расстроен?

Он смотрел на неё, приподняв одну бровь.

— Что могу потерять наследство, потому что сестрица симпатичнее меня?

— Я имею в виду… — она поджала ноги, — если б у тебя был выбор, ты бы хотел быть королём?

Он смотрел на пламя в камине, сдвинув брови. Когда наконец-то ответил, то говорил медленно, будто думая над каждым словом:

— Есть вещи, которые нравятся мне в статусе принца, и мне кажется, что они остаются и у короля.

— И что же?

— Мне нравится власть. Нравится, что такие люди, как Айрис, должны быть вежливы, со мной, несмотря на их ненависть. Мне нравится то, что у меня есть, влияние. Но я не уверен, что хочу нести ответственность за благополучие каждого в этом королевстве. Мне нравится принимать решение за себя. И не уверен, что хочу делать это для всех.

— И это правда?

— Правда.

Она провела пальцами по земле, оставляя узоры на саже. Она могла видеть, что Финнеган краем глаза наблюдал за нею.

Он наклонился ближе. Казалось, она чувствовала вибрацию в воздухе каждого миллиметра между ними.

— Скажешь секрет взамен?

— Я думала, у меня нет от тебя секретов. Что ты всё обо мне знаешь.

— Докажи, что я неправ.

Она повернулась к нему лицом. Даже сидя она должна была откидывать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Она хотела быть честной. Хотела отдать ему какую-то часть себя, что бы это ни значило.

— Я не понимаю тебя. Вот мой секрет.

— Это небольшой секрет.

— Но правда. Я не могу понять тебя. Что ты делаешь.

— Потому что я так мил?

— Что-то вроде того.

Он ещё пах теплом и пеплом. И был так близко — достаточно близко, чтобы коснуться её после малейшего движения.

Когда он сказал, что ждал её поцелуя, она должна была сделать это прежде, чем он закончит говорить, чтобы увидеть его лицо. Она могла остановить все замечания, целуя его. Он бы смеялся, и она чувствовала бы рокот смеха у себя в горле. Но потом… он не смеялся бы. Положил бы руки ей на талию или на затылок, запутался бы в волосах. Ему пришлось бы наклониться, чтобы поцеловать её… Или, может быть, он поднимет её, усадит на стол. Будет смелее, чтобы вернуть себе власть.

Она посмотрела на его губы. Она могла сделать это сейчас. Порыв дракона, порыв магии — и сделать что-то самой впервые в жизни. Взять то, что она хочет.

Уголки его губ изогнулись. Губы, что целовали её в пыли башни, хотя она не помнила этого. Попытка построить союз потерпела неудачу. Он был не её любовью, если проклятие было правдой.

Она не могла поцеловать его. Ей надо уйти прежде, чем она сделает то, о чём будет жалеть.

— Я должна отдохнуть. Уже поздно.

Смех Финнегана рассказал ей всё, что она должна была знать. Он знал, что она думает. Знал, почему уходит.

Она встала и зашагала прочь, не сказав ни слова.

— Я хочу поцеловать Финнегана.

Крапива изогнула брови. Певица стояла в дверях своей комнаты, одетая для бала. Её красный шёлковый наряд прильнул к коже, светлый макияж сделал глаза ярче и глубже. Маленький дракон, который сиял рубинами, держал волосы.

— Это сюрприз для тебя? — спросила Крапива.

— Нет. — покачала головой Аврора. — Не знаю. Можно войти?

— Конечно, — Крапива шагнула в сторону. — что случилось?

— Ничего не случилось. Это половина проблемы. Мы говорили, и я… я хотела поцеловать его. Это было всё, о чём я могла думать.

— Тогда почему не поцеловала? Удовлетвори импульс хотя бы на время.

Аврора рассмеялась.

— Ты знаешь, что я не могу этого сделать.

— Почему нет? Ты хочешь, он хочет. Не вижу проблемы.

Аврора опустилась на кровать.

— Я не уверена, что должна ему доверять.

Крапива повернулась к зеркалу, добавляя штрихи губам.

— И ты должна ему доверять, чтобы поцеловать?

— Нет, я не знаю. Но я начинаю доверять ему.

— Ещё одно основание для поцелуя.

— Но я не могу! — и как пояснить? Она сама едва себя понимала. — Я должна быть разумной. Делать то, что лучше для Алиссайнии.

— А, как насчёт того, что лучше для тебя?

— Поцелуи с ним — не лучше для меня.

Крапива посмотрела на Аврору в зеркало.

— Это только поцелуй.

Но это не только поцелуй. Её поцелуи с Родриком были только поцелуями, обязанностью, что надо выполнять. Если б она поцеловала Финнегана, это означало бы другое. Это означало бы попробовать желанное, пойдя против судьбы. Если она поцелует Финнегана, она не остановится на этом.

Крапива сдула надоедливый волосок и сняла драконовую заколку, распуская волосы на лицо, а после вновь схватила пряди, закрепляя их.

Аврора смотрела на одеяло. Синие завитки пронизывали ткань.

— Мы были в развалинах сегодня. Думаю, я могу контролировать драконов.

— Смелая теория.

Аврора кивнула.

— Я видела много странного за свои путешествия, но ничего страннее этого.

— Финнеган сказал, что я могу использовать их, чтобы восстановить Алиссайнию. Напугать короля Джона. Но… я не знаю.

Крапива была тиха.

— Не думаю, что Алиссайния может достичь мира без насилия. Но моё мнение не имеет значения, только твоё.

— Я не знаю.

— Тогда ничего не делай, пока не решишь.

— Нет времени ничего не делать, — хуже всего, что для исследований нужно было время, когда всё рушилось. — Алиссайния уже нуждается в помощи.

— И действия без плана не изменят всё к лучшему.

— Ты сказала, что я должна поцеловать Финнегана.

— Это не задержит, если ты хочешь.

Аврора прослеживала рисунок на одеяле. Волосы спадали на глаза.

— Я прежде была неправа, — наконец-то сказала она. — Когда думала, что кого-то люблю.

— Ты о Тристане?

Она кивнула.

— Думаю, это было, немного. Тогда я считала это романтичным. Встретить парня в таверне, смотреть на город с крыш… захватывающе. И совсем не так.

Матрас прогнулся, когда Крапива села рядом.

— Но с Финнеганом не так, — сказала Крапива.

— Не так?

— Ты хотела видеть Тристана романтичным, да? Ты хотела, чтобы он был ответом на твои проблемы. Но Финнеган… Ты не любила его. Не хотела его помощи. Но провела с ним время, и чувства появились. Это иначе, разве нет?

— Полагаю, да, — Аврора ещё не могла позволить себе уступить ему. Ей нужно помочь Алиссайнии — это первый приоритет. Она не может отвлекаться на другого парня, когда проблема вызвалась истинной любовью, повстанцами и её же смятением от судьбы.

— Ты слышала что-нибудь о Тристане, может намёки на его присутствие?

— Я ничего не видела, Аврора. Если он тут, не думаю, что хочет, чтобы его нашли.

Аврора уронила голову на плечо Крапивы. Предпочитала ли она видеть Тристана в безопасности здесь или в борьбе в Петрикоре? Она не знала. День был слишком утомительным, чтобы понять это.

— Что ты видела? — спросила она вместо этого. — В путешествиях? Странного?

— Ну, — хмыкнула Крапива, — в одном царстве была принцесса, что спала более ста лет, прежде чем была разбужена поцелуем. Это довольно странно, — Аврора рассмеялась, и крапива откинулась назад, опираясь о стену. — Позволь мне рассказать. Есть город-государство на северо-востоке, где всё решают игрой в шахматы. Есть люди в горах, что считают, что они под угрозой удушья, если будут рядом с морем, потому что там слишком тяжёлый воздух. Есть смертельная пустыня близ Палира, и люди бегут несколько дней по ней ради удовольствия. Чтобы сказать, что это сделали. Но всё же, принцесса, безусловно, твоя история самая странная.

— Хотела бы я их когда-то увидеть… Вещи в других историях.

— Ты уже видишь, — она пробежалась по кончикам волос Авроры своими пальцами. — Закрепить твои волосы?

— Пожалуйста.

Крапива промчалась вдоль пробора пальцами, отделяя пряди, свернула их обратно, одну за другой, сплетая и отпуская вновь.

— Итак, — протянула Крапива. — Ты его поцелуешь?

— Не знаю, что буду делать, — Аврора прикрыла глаза.

— А что бы ты хотела?

Это был такой простой вопрос, и всё же она не могла ответить.

— Я не знаю.

— Знаешь, просто не хочешь принять.

— А должна?

— Ты ничего не должна. Но, думаю, это поможет. Он не изменит то, что ты делаешь, но врать себе… Оно того не стоит, думаю.

Четырнадцать

Вторая роза ждала Аврору на подушке, когда она вернулась в комнату. Красная, как кровь, с одним шипом на стебле — и с половиной оторванных лепестков.

И никакой записки.

Было ли это сообщение, комментарий, что она ближе к истине? Или издевательство над попытками Авроры? Последняя роза появилась, когда Аврора начала контролировать магию. Может, она появилась, потому что Аврора начинает выяснять, что собиралась сделать Селестина?

Аврора порвала лепестки, позволяя им падать на землю. Она прошла по ним, приближаясь к окну, и выбросила туда голый стебель.

Если Селестина хотела её испугать, то надо будет придумать что-то посерьёзнее.

Но Аврора моталась в постели всю ночь, сердце колотилось огнём. Казалось, она чувствовала биение сердца в кулоне, шёпот в нём. Она представляла Финнегана рядом в темноте, его руку на её бедре, губы так близко, что она чувствовала дыхание.

Она представляла себе, и кулон с драконом согревал кожу.

Аврора проснулась от стука в дверь.

— Да? — отозвалась она прежде, чем успела подумать, убрала волосы с лица и села.

Финнеган прошёл сквозь дверной проём.

— Доброе утро, Спящая Красавица. Надеюсь, ты столь же хороша.

Она посмотрела на него, притягивая к себе одеяло.

— Слишком рано, Финнеган. Что ты забыл в моей комнате?

— Моя дорогая мама тебя вызвала. У неё есть какие-то новости, полагаю, или она хочет быть уверена, что мы ещё не сотворили хаос.

Аврора вылезла из постели, перебирая пальцами волосы.

— Ты не мог послать за мной слугу?

— И пропустить это восхитительное зрелище? Ни за что! Впрочем, одевайся быстрее. Мама кажется случайной, но это не так.

— И что, она хочет видеть меня так рано утром? — спросила она, когда подошла к шкафу и вытащила первое увиденное платье.

— Я говорил, что не знаю.

— Теперь я слишком часто от тебя это слышу, — она повернулась к нему лицом, прижимая платье к груди. — Иди в коридор, я переоденусь.

— Если ты настаиваешь…

Она подождала, пока дверь не щёлкнула, прежде чем вновь одеться. Она попыталась сбросить сонный вид, но даже одетой и с идеальными волосами походила на только что проснувшегося человека. Она прижала ладони к глазам, словно это заставляло их очнуться. Зачем её вызывает королева? Она не могла узнать о связи Авроры с драконами. Или, может, она узнала о поездках в руины и собирается ругать?

Финнеган ждал с другой стороны двери, выглядя всё таким же собранным. Он протянул руку Авроре, и они вместе пошли через дворец.

В кабинете Орлы было грязнее, чем в остальной части дворца, книги завалили дубовый стол. Несколько фолиантов придерживали огромную карту, и перья различной длины валялись всюду. Эрин сидела между столом и дверью, а вот Орла за ним, свернув волосы в пучок.

— Ах, Аврора! — воскликнула она. — И Финнеган! Рада вас видеть, садитесь. Мне надо было поговорить с тобой, Аврора, но… драконы — угроза торговли с Алиссайнией, я не нашла времени. Но теперь возник более актуальный вопрос, и я должна перейти к делу. Расскажи-ка, каково твоё мнение о князе Родрике при первой встрече?

Её мнение о Родрике — важное дело? Аврора долго смотрела наОрлу, надеясь понять что-то в её выражении, намёк на то, что хотела услышать королева, но её лицо ничего не выражало.

— Он хороший, — медленно промолвила Аврора. — Хороший человек, не как его отец.

— Уверена, что он замечателен, — кивнула Орла. — Но он будет хорошим лидером?

Хороший лидер? Орла пыталась помешать Алиссайнии? Или что-то случилось?

— Он заботится о людях и хочет делать добро. Думаю, люди будут верны ему, если узнают его. Но зачем? Что случилось?

Орла проигнорировала вопрос.

— Он беспощаден?

— Нет, — Аврора покачала головой. — И не безжалостен.

— И не примет жёсткие решения, — кивнула Орла. — А тонкость? Каковы его политические способности?

— О чём вы? Ведь вы встречали Родрика!

— Да, но давно. Мне нужно твоё мнение. Ты лучше всего его знаешь, кажется.

— Но почему? Разве моё мнение о его тонкости полезно?

— Тонкость значит — всё. Если расскажешь мне честно, отвечу на твои вопросы.

Аврора смотрела на неё. Если случилось что-то плохое, и Орла собирается вмешаться, но она должна сказать правду.

— Он может держать тайны. Я бы доверила ему свою жизнь.

— И всё же, ты оставила его.

— Это не его вина, а моя.

Орла кивнула.

— Прекрасно. Я получила отчёты из Алиссайнии относительно твоего принца. Они говорят, что принц Родрик работает против своего отца. Хочу иметь представление о том, может ли быть это правдой?

Родрик против короля?

— Возможно. — Люди умирали из-за беспорядков, дома сожжены, еды нет — он хочет помочь. Всегда жаловался на свою бесполезность, как она… и в состоянии делать добро. У него есть деньги, влияние, он может пытаться помочь.

Но Финнеган говорил в Петрикоре… Тогда для него не было места в сердце. Сердце превратилось в завоёванный мир.

— А по слухам, что он делал? — если король узнал, что он вовлечён в восстание, наказание будет быстрым. Король Джон не вынесет измену, и Аврора не верила, что он простит Родрика только за то, что это его сын.

— Раздаёт продовольствие, думаю. Помогает людям покинуть город, если надо.

Это может быть правдой. Родрик достаточно добр и самоотверженен. Но достаточно ли смел, чтобы столкнуться с отцом? Аврора не знала.

— Откуда вы это узнали? — спросила Аврора. Если Орла слышала эти слухи через океан — то и король слышал тоже.

— Есть источники. Не те, что у короля Джона, я полагаю. Он слишком отвлечён, чтобы постоянно проверять своего сына.

— Тогда что делать? Как ему помочь?

Орла поджала губы.

— Пока ничего. Мы не можем вмешиваться.

— Вы вмешались в мою жизнь.

— Мой сын вмешался. Я говорила ему не ехать. И, конечно, мы не будем подставляться из-за иностранного принца, что делает или не делает то, что не одобряет его отец.

— Тогда почему привели меня сюда и спрашивали о нём?

— Я не приняла окончательное решение. Правда ли это, как реагировать. Я ещё не решила. Но, как ты подразумеваешь, он верен, но не интриган. Не лидер. Не тонок. Его попытки будут безуспешными, и слишком рискованно вмешиваться. Мы будем следить за ситуацией, и если ситуация не изменится, то, может быть, подумаем. Но не сейчас.

— Он хороший человек, — мягко промолвила Аврора. — Хороший принц. Если вы хотите поддержать кого-то в Алиссайнии, он — хороший выбор.

— Но Аврора! — воскликнула Орла. — Очевидно, что мы уже дали поддержку, — она вздохнула. — Я буду думать. Может, в нём что-то есть. Но сейчас я жду от тебя терпения, — она махнула рукой. — Хочу поговорить с детьми наедине, прости нас.

Аврора встала. Ей хотелось возразить, запротестовать, но Орла была хозяйкой. Она была тут только из-за деловой репутации.

— Он заслуживает безопасности, — наконец сказала она. — И поддержки.

Орла кивнула, выражение её лица было почти понимающим.

— Если б я могла основывать свои решения на том, чего заслуживают люди…

Аврора пыталась практиковать магию в этот день, но мысли не успокаивались. Она не могла перестать думать о Родрике, о том, что он делал. Родрик схвачен, арестован, пострадал от повстанцев, которым хотел помочь. Родрик там, откуда она бежала.

Она оставила его там, наедине с отцом и боями. Он хотел помочь людям с нею, а она сбежала и оставила ему только надежду.

Хуже всего, что она едва думала о нём. Она не могла представить себе его в опасности или подвергающегося риску. Несколько моментов, что вызывали озабоченность, может, попросить Финнегана написать, но… Она даже не написала письмо.

Как можно быть такой эгоисткой?

Пламя взорвалось вокруг свечи, всё больше вырастая. Она пыталась остановить огонь, сделать его тусклым, но он только разгорался.

Столько усилий и практики, а она ещё не могла до конца контролировать его. В то же время, Родрик помогал. Вот что их отличало.

Если отчёты верны.

Она постучала в дверь Крапивы попозже, слишком расстроенная для практики.

— Аврора, — Крапива открыла дверь, — ты в порядке?

— Ты слышала? — спросила Аврора. — Они думают, Родрик выступил против короля.

— Слышала, — Крапива провела Аврору в комнату и закрыла дверь.

— Расскажи всё, что знаешь. Каждую деталь! Я должна знать правду!

— Сомневаюсь, что знаю больше твоего.

Аврора прошлась по комнате.

— Если Орла узнала, то узнал и король, — и реакция короля не будет приятной. — Не понимаю, он работает с повстанцами? Казалось, его ненавидят. Или один? Но с чего начать?

— Не знаю, Аврора. Я хотела бы ответить.

Аврора внезапно заметила, что комната наполовину пуста. Большинство цветов сняли с комода, мантия спрятана. Крапива прислонила вещи к одной стене.

Аврора остановилась.

— Ты уходишь?

Крапива кивнула.

— Ты идёшь, чтобы узнать больше о Родрике?

— Чтобы узнать, правда ли это.

— Когда?

— Завтра утром.

Завтра утром? Так скоро! Аврора устало опустилась на кровать.

— И собиралась мне сказать?

— Да, — Крапива села рядом с Авророй. — Я сама недавно узнала.

— Это опасно? — спросила Аврора. — Если в Петрикоре…

— Нигде, куда я хожу, не безопасно, принцесса. Не беспокойся, — Крапива перебирала волосы Авроры. — Такие прекрасные волосы! Ты не возражаешь, если я их заплету? — Аврора покачала головой, и Крапива принялась перебирать, двигаясь быстро, словно паук.

— Позаботься о Родрике, если сможешь.

— Постараюсь, — мягко ответила Крапива. — Но я шпион, не боец. Не знаю, что могу сделать.

— Тогда будь в безопасности. Обещай быть в безопасности.

— Только если пообещаешь то же самое.

— Обещаю.

Крапива немного дёрнула её за волосы.

— Лгунья.

Она заплетала корону это Аврора поняла, когда коснулась спирали волос, что выросли вдруг на голове, но Крапива оттолкнула руку.

— Пока нет. Подожди, я не закончила.

Аврора закрыла глаза. Дрожь пробежала по коже головы. Само присутствие Крапивы успокаивало. И она столько сделала. Она ведь спасла Аврору.

— Спасибо, — прошептала она. — за помощь в Алиссайнии. Я не знаю, что бы делала без тебя.

— Ты бы не выжила, Аврора. А хороша живой.

— Я имею в виду не это. Ты мой друг. У меня не было их много, но… ты сделала вещи проще. Спасибо, — она хотела сказать больше, но не могла думать о слова. Она чувствовала улыбку Крапивы, но певица не ответила.

Крапива наконец-то завязала её волосы.

— Ну вот. Ты выглядишь прекрасно.

— Как принцесса?

— О! Куда красивее, — она колебалась, а после взяла сложенный лист бумаги с комода. — Вот, у тебя должно это быть.

Аврора развернула его. Адрес был записан там — а после ещё раз.

— Что это?

— Я нашла Тристана.

Аврора смотрела на неё.

— Ты нашла его?

— Может быть. Я его не видела. Но он должен быть там завтра. Может быть, лучше, если бы я не говорила тебе, но я не могу прийти. Я знаю адрес, и он безопасен, насколько можно надеяться, но гарантий нет. Вот и всё. Считаю, что должна позволить тебе самой решить, что делать сейчас с этой информацией.

— Спасибо. — голос Авроры дрогнул. Это было доверие. Предоставленная информация, без срочности и искажения. — Как ты его нашла?

— Описала появившегося в городе Алиссайнца. Это не самое сложное в моих делах, — Крапива вновь посмотрела на лист бумаги, в голосе чувствовалось предупреждение. — Не могу быть уверена, что это он, что с ним безопасно. Будь осторожна. Но если хочешь знать, почему он тут, можешь найти там ответ.

Аврора вновь посмотрела на адрес. Она должна пойти.

— Что я ему скажу?

— Что захочешь, — Крапива наклонилась вперёд и спрятала свободную прядь волос за ухо Авроры. — Тебе не надо идти, если нет желания. Но если есть…

— Да, — Аврора сложила пергамент и спрятала его. — Спасибо.

Крапива улыбнулась ей.

— Всё будет в порядке, Аврора. Я знаю. Доверяй своим инстинктам. Они сильнее, чем ты думаешь.

Когда Аврора вернулась на следующее утро, чтобы попрощаться, Крапива уже ушла.

Пятнадцать

Адрес привёл её на восточную сторону острова. Океан трепал и путал волосы. Она могла видеть только пену волн. Люди прогуливались вдоль берега, друзья держались за руки, пары шагали в нескольких дюймах друг от друга, иногда глядя в воду с мыслями.

Ряд зданий сбегал от воды, высокий и такой тонкий, что там едва была комната на этаж. Они не выглядели угрожающими, но всё равно ходить там казалось опасным.

Аврора шла по улице, проверяя номера под каждой дверью. Она искала номер 33, но здания закончились на 29. После перескочили на 50 — без объяснений.

Аврора повернулась, чтобы посмотреть на океан, людей, что там шли. Оно было таким мирным после энергии остальной части города. Парень сидел на каменной скамье в нескольких футах от воды. У него были грязные каштановые волосы.

Аврора смотрела на затылок. Она не была уверена, что это Тристан. Она не знала, что в безопасности, даже если он. Но она пришла не затем, чтобы прятаться.

Она пересекла улицу. Словно почувствовав её взгляд, парень обернулся. Его глаза расширились от ужаса, и он встал.

— Мышка?

Он выглядел уставшим, чем Аврора помнила, каштановые волосы отрасли. Казалось, сник, посерел. Она медленно подошла к нему, оставляя между ними несколько футов.

— Да, это я, — она не знала, что ещё сказать.

— Что ты тут делаешь?

Ветер отбросил волосы на лицо. Она оттолкнула их.

— Могу спросить тебя то же самое. Почему ты не в Алиссайнии?

Она не могла поверить, что видела его при дневном свете на фоне океана. Она столько забыла с тех пор, как видела в последний раз, память потеряла мелкие детали — понимающая улыбка, гнев в глазах при словах о царе, боль, что она чувствовала, понимая, что людей из-за него казнили, не прошла. И он тут.

— Я думал, что видел Крапиву. Мне надо было кое-что ей сказать, когда я знаю, на кого она работает.

— Она должна была уйти. И я хотела поговорить с тобой, — она позволила себе сделать шаг. Она не будет дурой с ним, не в этот раз.

Небольшая группа людей прошла мимо них. Аврора и Тристан стояли молча, пока не оказались вне пределов слышимости.

— Почему ты тут, Тристан? Что с восстанием?

Он опустился на скамью. Поколебавшись, Аврора присела рядом.

— Нет бунта. Больше нет.

— Что ты имеешь в виду? — это не может быть правдой.

— Как думаешь, король отреагировал на случившееся в день свадьбы? Мы не начинали это, но король обвинил нас. Он был так отчаянен, когда давил нас, что люди боролись лишь немного. Угадай — они не хотели разрушать дома и убивать друзей без причины!

— Это не сработало?

— Он ответил тяжело, и всё закончилось однажды ночью. Король напал на людей в домах, согнал даже тех, кого не подозревали в симпатиях повстанцам. Они все мертвы. Он не мог спрятать твою свадьбу в замке, так что это сделал массовый расстрел.

Аврора схватила спинку скамейки, чтобы не упасть.

— Сколько?

— Я не считал точно, — Тристан пожал плечами.

Но Тристан прежде заботился о случайных жизнях? Он был вовлечён в схему, что привела к гибели многих людей, невинных. Аврора видела это. Он не жертва до конца.

— Как ты убежал? Если ты тут, как ты вырвался?

— Я не был дома, я был на крышах, когда они пришли.

Аврора схватила его за руку.

— Таверна… Твоя кузена… Нелл…

— Не знаю. Когда я вернулся, гостиница была в огне. Труди и Нелл не казнили, может, они бежали, но я их не нашёл. Я ничего не мог сделать.

— И ты ушёл?

— Я не мог найти их. Они мертвы или прячутся, но я не смог. Я не мог привести к ним короля, если они живы. Потому ушёл. Нет больше надежды. Нет смысла остаться.

— Мне жаль, — слова Авроры были такими пустыми, но она не знала, что говорить.

— Да, Мышка. Мне тоже.

Она смотрела на волны.

— Ничто не закончилось. Я вернусь. Я что-то сделаю.

Он рассмеялся. Смеялся, правда, без удовольствия.

— Ты не веришь?

— Что ты можешь сделать? Ты прячешься. Ты не знаешь, что происходит. И это твоя вина, да? Ты начала это и сбежала. Оставила свой беспорядок.

— Мой беспорядок? — она боролась с желанием встать и уйти. Она ничего не просила. Она проснулась, и беспорядки сбросили на неё. Она не была идеальна, но кто? Кто мог? — Вас втянули в это, как и меня, Тристан. Это слишком. Есть люди, которым надо помочь, но это слишком.

— Я думаю, мы такие же.

Она смотрела на воду, светлые волосы спадали на лицо. У неё было много вопросов о Родрике, Алиссайнии, но они застряли в горле.

— Зачем ты сюда пришёл? — наконец-то спросила она.

— Самое простое место для жизни. А ты? Ты не похожа на беглянку. Наслаждаешься защитой принца Финнегана? Или шпионка, как Крапивы?

Аврора откинула волосы в сторону и выпрямила спину.

— Он помог мне, — наконец-то сказала она. — Я вернусь, но не могу сделать это одна.

— Ты ещё подождёшь, и некуда будет возвращаться.

Корабль покачивался на горизонте, разбивая бесконечную синеву.

— Как ты ушёл? — спросила она. — Родрик помог?

— Принц Родрик? — Тристан искренне удивился. — Зачем ему мне помогать?

— Слухи. Родрик выступил против отца. Помогает людям выбраться из города. Думала, может, он помог восстанию…

— Нет. Я никогда не видел его. И нет восстания, которому можно помогать. Если он что-то делает, то делает это один.

Аврора не представляла Родрика, что делал что-то один. Но он заботился о людях. Хотел помочь. Может быть, он понял, как.

Что Родрик подумал бы о её плане сейчас? Больше разрушений и ужаса во имя мира? Драконы, магия, огонь. Он бы не одобрил.

Она могла спросить Тристана, что он думает о её плане, полезен ли риск. Он заботился об Алиссайнии, вопреки своим недостаткам. Но она остановила слова. Аврора видела методы Тристана, его ненависть. Он не обнадёжит её.

Тристан ушёл. После всех страстных слов и жертв, рисков, что принял, он сбежал, чтобы спасти свою шкуру. Он потерял право на своё мнение о действиях.

— И что ты будешь делать? — спросила она вместо этого. — Останешься в Ванхельме?

— Я не знаю. Я не знаю, что буду делать.

Она повернулась, чтобы вновь посмотреть на него. Он стал меньше. Он не был Тристаном.

— Ты должен вернуться, — сказала она. — Ты должен помочь.

— И что делать? Что я могу?!

— Не знаю. Пытайся.

Ещё один смех, лёгкое покачивание головой.

— Тебе не нравилось, когда я пробовал. Почему всё изменилось?

Это была правда, которую прежде они не упоминали. Они хотели, чтобы король ушёл, у них была история, но всё закончилось. Она видела в нём только слепоту, а он видел её закостенелой, слишком большая честь для понимания. Они могли сидеть на скамейке у океана и часами говорить, но ничего не изменится.

— А ты? — спросил он. — Что Ванхельм делает для тебя?

— Мы думаем, как мне победить, — ответила Аврора.

— И ты станешь королевой?

— И я помогу. Что бы это ни значило, — она встала. — Мне пора. Я не должна тут быть. Приятно было тебя увидеть. Хорошо, что ты здесь.

— Ты тоже… Принцесса.

Она смотрела на него долгим взглядом. Она сомневалась, что увидит его вновь. Он вернётся в Алиссайнию или вновь сбежит, найдёт другую жизнь. И она знала о том, как опасно общаться с повстанцами. За их идеи нет пощады.

Но он был её частью. Он помог ей чувствовать себя менее потерянной в первые дни пробуждения, когда всё было не так. Это было до всего, что случилось между ними.

Не было слов, которыми можно всё выразить. Ничего не устранит этот пробел. И она отступила назад, подарив ему последний взгляд, запоминая черты. И оставила позади.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, что за нею следят. Трое мужчин в шаге от неё, с тех пор, как она покинула главную дорогу, на всё тех же улицах, после в двадцати футах. Город был переполнен людьми, что шли отовсюду, потому этот факт ничего не значил. Но один из мужчин был бледным блондином — редкое зрелище для Ванхельма, и было что-то отталкивающее в их ходе. Они не разговаривали. Аврора видела, что они шли за нею вокруг угла, но спрятались.

Она остановилась у портного, глядя на яркие ткани и платья сквозь окно.

Через несколько шагов мужчины остановились у другого магазина.

Аврора нырнула в магазин, побыла там пару минут, делая вид, что очарована тканями.

Когда она вышла, мужчины были ещё там.

Она пошла быстрее, пользуясь плечами и маленьким ростом, чтобы протискиваться сквозь щели в толпе. Расстояние между нею и мужчинами возросло, но они её ещё преследовали.

Ещё один поворот, ещё одна оживлённая улица. Люди врезались в неё со всех сторон. Толпа поглотила её, Аврора едва могла дышать, но шла вперёд, скользнув на улочку поуже в последнее мгновение и побежав так быстро, как могла.

Ещё один поворот мимо уличного проповедника, и она была на узкой дорожке с магазинами по обе стороны. Ткань была всюду, вещая о названиях магазинов, люди стояли в дверных проёмах, предлагая хлеб и показывая серьги и браслеты.

Аврора посмотрела через плечо. Мужчины были позади неё и ближе, чем прежде.

Они работали с Тристаном? Нет. Если он хотел поймать её, не ждал бы конца разговора. Либо Финнеган, либо они работают на короля Джона.

Ей нужно знать. И оживлённая торговая улица — лучше для противостояния.

Она остановилась у другой витрины и ждала, что люди остановятся, а после повернулась к ним лицо.

— Что вам надо?

Она ждала, что они будут отрицать, но человек поближе склонил к ней голову.

— Мы тут, чтобы забрать тебя домой, принцесса. Если ты будешь сотрудничать, нам будет проще.

— Принцесса? Не понимаю, о чём вы.

— Думаю, знаешь. Мы за тобой некоторое время наблюдали. Во дворце. Путешествия с принцем. Не лги нам.

Аврора шагнула в сторону магазина.

— Ты не получишь никакой помощи, — промолвил мужчина. — Люди занимаются своим делом. Иди тихо. Прогуляйся с нами, принцесса, и проблем не будет, да?

— Если королева Орла узнает, что вы тут, пытаетесь увести одного из её людей, то это будет причиной для оглашения войны, — она не знала, как на самом деле, но это казалось реальной угрозой. У неё поддержка Финнегана, и ни один правитель не будет терпеть вмешательство в королевство со стороны.

— Это проблема короля. Я знаю только о чертовски хорошей награде за твоё возвращение. Никто ничего не говорил о том, где тебя можно ловить.

Некоторые из покупателей косились на них, но большинство демонстративно не смотрели. Они стояли с прямой спиной, сосредоточили взгляд на чём-то, голоса становились громче, словно они обсуждали магазины. И никто не вмешался.

Она посмотрела на преследователей, надеясь, что выглядит вызывающе.

— Вы меня не тронете.

Мужчина засмеялся.

— Я так не думаю, дорогая, — он потянулся к её руке. Когда его ладонь коснулась её кожи, что-то в Авроре щёлкнуло. Она отпрянула, и огонь прорвался сквозь булыжники, заставив его содрогнуться. Краснота на выжженном месте появилась, рука его пылала, пальцы вздулись.

Дракон вспыхнул на её шее.

— Это правда, — выдохнул он. — Ты ведьма, — он вновь рванулся к ней, но она уже бросилась вперёд от его руки. Мир расплывался. Она бежала сквозь толпу, свернула на одну улицу, вторую. Шаги крутились за нею, кто-то кричал, но она не обернулась.

Она добралась до ещё более широкой улицы. Провод тянулся вдоль центра, отмечая трамвайный путь, и она бежала по нему, ища звезду, что отмечала остановку, надеясь, что он прогремит по улице, и она уедет в безопасное место.

Аврора завернула за угол, и трамвай оказался впереди. Он был набит людьми, и последний человек пытался протиснуться на борт.

— Подождите! — она замахала рукой в воздухе. — Пожалуйста! — она побежала быстрее. Водитель устало посмотрел через окно, но трамвай не двигался. Она запрыгнула на борт, врезалась в другого путешественника и бросила бронзовую монету в прорезь.

— Спасибо, — выдохнула она.

Мужчина покачал головой.

— Вы, дети, всегда мечетесь. Приходи вовремя в следующий раз, хорошо?

— Да, — кивнула она. — Спасибо.

Преследователи наблюдали, как уносился трамвай.

Шестнадцать

Аврора торопилась в библиотеку. Гнев и страх почти заставили её задохнуться.

Если Тристан знал этих людей? Если он приманка, чтобы её отвлечь? Нет, он не мог. Он не знал, что она там будет. И люди — не мятежники. Но встреча с Тристаном всё уничтожила, мужчины схватили её посреди дня, как непобедимые, и никто их не мог остановить.

Старая свеча стояла в центре стола, и она схватила её, поднося к глазам. Свет. Она толкнула гнев вперёд, и фитиль вспыхнул пламенем. Гремя от триумфа, она потушила его, зажгла вновь, выпуская гнев и разочарование.

Тем не менее, когда она успокоилась, когда адреналин покинул её, огонь пропал. Нападение лишило её ярости и желания всё сжечь, глотая мысли.

Она не контролировала магию. Магия контролировала её.

Она швырнула свечу на землю, и та упала с громким стуком.

— Ой!

Аврора обернулась. Эрин с книгами в руках стояла в дверях.

— Прости, что побеспокоила, — Эрин стояла там ещё мгновение, а после прошла в комнату. — Я пришла вернуть книги.

— Нет, — Аврора покачала головой. — Ты меня не побеспокоила, просто…

— Просто ты мстила свече? — Эрин улыбнулась. — Надеюсь, тебя рассердил не мой дурак-брат. Уверяю, он того не стоит.

— Нет. Прости. Я не должна была терять самообладание.

— Кто я такая, чтобы говорить тебе, что ты должна и не должна? И если бы ты рассердилась на моего брата, я б не удивилась. Он того заслуживает.

Эрин принялась раскладывать книги на столе. Она притащила четыре фолианта об Алиссайнии.

— История? — спросила Аврора. — Алиссайния?

— Да, мама хотела, чтобы я изучала её подробнее. Наверное, потому что ты тут.

— Я тоже пыталась просматривать, — кивнула Аврора. — Столько пропустила, пока спала…

— Ну, тут нет книг о современности. В основном старая история. Алиссайя. Королева Дездемона, золотой век, — Эрин возилась с книгами. — Мои любимые. Ненавистные женщины. Выброшенные за то, что у них было слишком много власти. Это интересно.

— Да, — кивнула Аврора. — Захватывает.

Эрин вытащила одну из книг и остановилась.

— На самом деле, я хотела спросить. Ты говорила о Родрике, словно любила его.

— Да, — кивнула Аврора. — Он хороший человек. А что?

— Я задавалась вопросом, что тобой руководило. Люди всегда говорят хорошее о принцах, но ты не хочешь за него замуж.

— Я не потому сбежала.

Эрин кивнула.

— Были дискуссии по поводу брачного союза между нами. Думаю, мать более заинтересована в дальнем, в Палире… но после трагедии с принцессой Изабель она может к этому вернуться. Если Финнеган не выстроит союз, то должна я. Потому мне было любопытно…

Аврора смотрела на молодую принцессу, элегантную с её завитками красных волос. Она была девушка из ожиданий Айрис, что могла заставить всех её обожать, говорить мудро и пользоваться своим «навсегда». Может быть, Авроре надо было ревновать, слыша, что Эрин может выйти за Родрика однажды. Но Родрик заслуживает счастья, а с Авророй его не будет. У неё не было к нему ничего, кроме дружбы. Большего она не желала.

— Родрик замечателен. Он будет хорошим мужем.

— Тем не менее, ты за него не вышла.

Аврора открыла книгу и принялась листать страницы, не глядя на слова. Её руки ещё дрожали.

— Я не могла остаться. Я не могла поддерживать Джона в этом…

— Это единственная причина?

Аврора посмотрела на неё снизу вверх. Эрин смотрела на её губы. Заинтриговано.

— Это было странно, — сказала Аврора. — Сначала я считала Родрика… неловким. Что мы не подходим друг другу. Но не думаю, что встречала кого-то добрее. Казалось, он тот, кого я должна любить. Я дура, что этого не видела.

— Ты видела, — покачала головой Эрин, — если судить по словам.

— Но я к нему ничего такого не чувствую. Я люблю его как друга, мы могли бы быть счастливы вместе немного, но я не должна.

— Ты чувствовала, — сказала Эрин. — И если не любила его, а брак мог только навредить королевству, то лучше его отпустить, разве нет? Добрый человек, что заслуживает кого-то, кто не будет его мучить.

— Я его не мучила.

— Тогда ты лучше остальных, если это правда.

Аврора повернула страницу.

— Думаешь, ты будешь его мучить, когда выйдешь замуж?

— Нет, — тихо ответила Эрин. — Нет, конечно, нет. Думаю, есть разница между созданием дипломатического альянса, что ждала всю жизнь, и пробуждения в будущем, чтобы узнать, что трон не твой, а ты выйдешь замуж за нового наследника. Странный поворот. Если ты не против, что я так говорю, — она вздохнула довольно нетерпеливо. — К тому же, я отмечена быть королевой другого царства, не буду отбирать всё у Финнегана.

— Не думаю, что он думает, что ты собираешься его свергнуть, — осторожно сказала Аврора. — Но он думает, что люди предпочитают тебя как королеву.

— Финнеган смешон, — впервые голос Эрин был резок. — Он старший брат и первый в очереди на престол. Это так! Может, если б он позволил людям увидеть свою серьёзную сторону, он бы так не беспокоился, — она остановилась и вновь посмотрела на Аврору, а после покраснела. — Я не должна была этого говорить. Это не имеет значения. Он первый в очереди на престол. Он может раздражать маму, но это ничего не меняет.

Щёки Эрин всё ещё были красны — первый намёк на её неловкость, что только видела Аврора. Но даже румянец её казался милым. Она была похожа на правительницу.

— Ты хочешь быть королевой?

— Если б у меня было право… Но если бы я стала королевой Ванхельма, это бы значило, что Финнеган мёртв или обездолен. Я не хочу этого. И… Царицы никогда не оборачиваются добром, да?

— Это похоже на работу твоей матери.

— Может быть. Но я — не мама.

Аврора не могла согласиться до конца.

— Думаешь, ты была бы хорошей королевой?

Эрин вскинула подбородок.

— Да.

— Я тоже.

— Ты едва меня знаешь. И, конечно, должна быть привязана к Финнегану. Или у тебя есть на него другие надежды?

— Другие надежды?

Эрин склонила голову, всё ещё наблюдая за нею. Аврора видела Финнегана в ней, в изогнутых губах и зелёных глазах. Они были того же оттенка и светились тем же пониманием. Выражение Эрин было немного мягче, но со сталью матери.

— Жаль. Это самонадеянно с моей стороны, — она посмотрела на дверь. — Спасибо, что позволила вторжение. Я оставлю тебя.

Когда Эрин ушла, Аврора вернулась к смятой свече. Но комментарий Эрин задержал её. Разве она не хочет быть королевой? Она хотела счастья Финнегану, предполагала, что он будет королём, но, казалось, прежде не признавала идею, что он не унаследует престол. Она считала Финнегана непочтительным принцем, задумавшимся, мечтательным, отбросившим правила, но король должен быть иным. Отягощённый ответственностью, озабоченный чем-то, кроме себя самого. Его действия диктуются дипломатическими потребностями королевства. Принц Финнеган был привлекателен, но король Финнеган…

Это не важно, какое его будущее. У них был только временный союз. Но мысль о ином будущем не отпускала её. Часть её, которую она игнорировала, желала Финнегана. Хотела, чтобы все остальные обязанности и пристрастия пропали.

Она хотела, чтобы Финнеган был частью её будущего, а не своего собственного. И эта мысль беспокоила её больше всего.

Семнадцать

— Это должно быть удивительно, — промолвил Финнеган, когда они ужинали тем вечером.

Аврора посмотрела на него через стол. Она настолько задумалась, что едва слышала его слова.

— Что должно быть удивительным?

— Всё, о чём ты думаешь. Оно отвлекло тебя как минимум на полчаса.

Она не могла перестать думать о словах Эрин и новом понимании себя. Она хотела спросить Крапиву о мыслях. Крапива внесла бы ясность и не судила. Она лишь толкнула кусок рыбы.

— Я просто скучаю по Крапиве. Надеюсь, с нею всё в порядке.

— Она в порядке, Аврора. Она профессионал, — он положил нож. — Скажи, что на самом деле тебя беспокоит. Опять угрозы Селестины?

— Нет, — Аврора покачала головой. — Нет. — Она не могла сказать ему истинную причину, почему отвлеклась, не была уверена, стоит ли упоминать Тристана. Она не знала, как он отреагирует. — Некоторые люди ловили меня в городе сегодня. Они хотели схватить меня и продать Джону за вознаграждение. Но я в порядке. Просто не ожидала, что его люди так скоро меня найдут.

— Он послал за тобой стражу?

— Нет. Уверена, ему нужны все верные люди для его защиты, если я слышала правду о событиях в Петрикоре. Но другие готовы сделать за него грязную работу.

Финнеган нахмурился, показавшись более старшим и уставшим, чем прежде.

— Люди становятся безрассудными, если пытаются схватить тебя средь бела дня.

— Тысяча золотых монет — большая награда.

— Я отправлю больше солдат на патрулирование города и осмотр доков, — он подарил ей долгий взгляд, словно думая, а после отодвинул стул. — Давай посмотрим игру. Ничего хорошего. Много драм и романтики. Тебе понравится. Нет смысла сидеть внутри и дрожать.

— Это небезопасно, — медленно промолвила она. — Люди короля Джона…

— Всё небезопасно. И ты жива, да? — он подошёл к ней и схватил за руку, поставив на ноги. — Давай, Рора! Маленький риск — это самое интересное!

Представление было таким, как обещал Финнеган — роман, ошибочные сравнения, враг в маске друга. Песни застряли в голове Авроры, смерть вызвала слёзы на глазах, а после того, как упал занавес, она вскочила с аплодисментами.

— Видишь, — протянул Финнеган, когда они вышли на улицу. — Не так страшно, правда?

— Сносно, — поддразнила его Аврора. — Твои вкусы не так плохи, как я думала.

— Какой комплимент! — он протянул руку. — Мы должны вернуться к безопасности дворца, моя леди?

Аврора колебалась. Ночь была тепла не по времени года, звёзды яркими, а в темноте она чувствовала себя безопаснее. Она не была готова вернуться к заботам.

— Может быть, мы бы походили вокруг немного.

— Я знаю места, — улыбнулся Финнеган.

Она положила руку на сгиб его руки, и они вышли на улицу. Фонари посылали мерцающий свет на каменную дорогу, вдалеке звенел трамвай.

Они шли молча. Аврора слышала далёкий гул разговоров за дверьми, но людей было очень мало за театром. Это отличалось от Петрикора с его ночными фестивалями и многолюдными трактирами.

Впереди заканчивались здания, оставляя гладь трав и деревьев. После толчеи города лес казался широким и мирным. Низкий забор окружал его.

— Это… сад? — спросила она.

— Парк. Нам надо немного зелени на фоне стали и дыма.

Знак висел на заборе. Закрытый парк — от заката до рассвета. Висячий замок сдерживал ворота.

— Он закрыт, Финнеган, мы не можем войти.

— Я принц, ты принцесса. Думаю, правила потерпят.

— Это грубо.

— Никто не узнает. Им всё равно, — они достигли ворот, и Финнеган с лёгкостью перепрыгнул через забор, протягивая руку. — Боишься?

Она проигнорировала его руку, переступая через забор. Её ноги не были столь длинны, чтобы достичь земли. Она подтянулась на цыпочки, юбки цеплялись за шипы, и, споткнувшись, перебралась. Финнеган со смехом её поймал.

Он потянул её в парк. Несколько деревьев шептали что-то вслед.

Было так спокойно и свободно. Она отошла от Финнегана и раскинула руки. Её гнев на похитителей, страх за Тристана и Родрика… Нет. Она не хотела думать об этом сейчас. Вместо этого она закрыла глаза и потянулась за иными чувствами. Возмущение, что прошло сквозь неё, когда Финнеган улыбнулся и заявил, что ждёт её поцелуя, любопытство, ощущение тяги в животе и сожаление об уходе.

Она схватила искру, маленькую прядь магии, что поняла, и попыталась её раздразнить. Уговорить быть в её ладонях. Сжечь.

Теплота скользнула по ладоням, свет всплеснул перед глазами. Она открыла глаза. Небольшой шар пламени завис над руками.

— Впечатляет, — протянул Финнеган.

Свет мерцал, усиливаясь. Она протянула его Финнегану.

— Вот, возьми.

— Если ты хочешь сжечь меня, надо действовать тоньше.

— Возьми, — вновь сказала она, склонила руки, и огонь выскользнул из них, застыв в нескольких сантиметрах от груди Финнегана. Он оставлял тени на его лице, и глаза парня сверкали.

— Спасибо.

Она опустилась в реверансе, и он засмеялся.

— Можешь сделать ещё?

Она могла. Её грудь наполнилась не гневом и страхом, а волнением, что нет мира за пределами парка. Она тянула за нити, позволяя второму шару вспыхнуть над кончиками пальцев. Она освободила его, а потом ещё и ещё, пока воздух не теплился светом, словно вызывала сотни фей, что плясали вокруг.

Один промчался мимо головы Финнегана, и он со смехом увернулся.

— Осторожно. Я действительно не хочу сгореть, если этого можно избежать!

Она тоже рассмеялась. Свет соскользнул с её пальцев, уже зелёный, как у Селестины, что очаровывала её годы назад. Он плыл по воздуху, танцуя вокруг волос Финнегана.

— Стоп, стоп, стоп! — Финнеган помчался вперёд, схватил её за руки и засмеялся, говоря. — Это опасно, Рора.

— Ты не доверяешь мне?

— Как ты мне, — он потянул её к себе. — Как насчёт фейерверка? В небесах!

Фейерверк. Взрыв на ступенях замка, крики толпы, когда они бежали, кровь на пальцах, когда она толкнула Родрика. Столько боли. Она схватила Финнегана и откинула голову назад. А после выбросила воспоминания в воздух золотым шаром пламени. Он рванулся вверх, мимо деревьев, над крышами домов, к звёздам. Затем она дала последний толчок, и он разорвался. Посыпались крохотные струйки пламени.

— Если это увидят, они подумают, что это конец. — промолвила Аврора.

— Пусть. Что они знают?

Аврора склонила голову, глядя на звёзды. Это была тёмная ночь, почти скрылась луна, но звёзды ещё светились.

Она упала на траву. Свет плавал вокруг неё, подпрыгивая, не зная, куда идти. Она схватила Финнегана за руку и потянула его к себе. Он приземлился с глухим оханьем, и она захихикала.

— Ты пьяна, Рора.

— Как я могу быть пьяна? — она завертелась в траве, позволяя ему себя обнять. — Я ничего не пила.

— Пьяна магией. Пьяна собой.

Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. Волосы рассыпались по плечам.

— Неужели думаешь, что я могу это сделать? Контролировать драконов, остановить короля Джона?

— Думаю, ты можешь что-то сделать. Всё.

— Это не так, есть многое, что я не могу сделать.

— Назови пример.

— Не могу выйти за Родрика, — прошептала она. — Не могла помочь Алиссайнии, когда была там. Не могла остановить короля.

— Это не имеет значения.

— Конечно, имеет.

— Почему ты ответственна? Почему не можешь делать то, что хочешь?

— Потому что, — она закрыла глаза, прижимаясь щекой к траве, — не могу.

— Ты можешь сделать что-то, что хочешь, Аврора. Всё, что хочешь.

— А если я не знаю, что хочу?

— Попробуй однажды. Просто чтобы быть уверенной, — она могла слышать ухмылку в его голосе и рассмеяться. Хорошо было смеяться. Хорошо быть здесь.

— Хочешь знать мой секрет? — прошептала она, открыла глаза и могла видеть его, и зелень в нескольких дюймах от неё во тьме. — Иногда я рада, что Джон оказался столь ужасен. Он дал мне повод уйти. Иначе я б вышла за Родрика, и…

— Никогда бы не была тут со мной?

— Да. Моя жизнь была бы их навсегда. Мне нужен был серьёзный повод для ухода. Для пробуждения магии. Желания — недостаточная причина.

— А сейчас? — его голос стал низким. — Думаешь, есть достаточная причина?

— Не знаю, — слова едва слышались сквозь бриз. По телу пробежали мурашки.

«Он не может поцеловать меня, — подумала она. — Я должна это сделать».

Напряжение слишком возросло. Она отвернулась, вновь посмотрев на звёзды.

— Почему ты думаешь, драконы исчезли?

— Потому что мир не мог их держать, — хмыкнул Финнеган. — Драконы — это магия, да? И когда пропала магия, они пропали тоже. Или ушли спать, чтобы дождаться своего времени. И это случилось через тысячи лет, когда мы забыли всё о них.

— Ты не думаешь, что мужественный убийца мог вас спасти однажды?

— Один герой против дракона? Поверь мне, Рора. Мир не мог избавиться от них.

— Но ты думаешь, что я могу заставить их уснуть.

— Думаю, твоя магия может. Не так ли?

Аврора коснулась кулона, позволяя шероховатости крыльев поцарапать большой палец.

— А как насчёт Селестины? Она усыпила меня. Она спланировала это. Может, она часть всего?

— Может. Она должна иметь причину, ты не думаешь?

Она почувствовала внезапное желание сказать ему правду. Она скрывала секреты Селестины слишком долго, позволяя им поселиться в ней и расстроить её мысли. Она хотела, чтобы Финнеган знал.

— Она сказала, что моя мама заключила с нею сделку. И моя мама не выполнила условия, тогда меня прокляли.

Она отказалась повернуться и посмотреть на Финнегана, но чувствовала, что он наблюдает за ней.

— Что за сделка? — спросил он.

Теперь она позволила себе склонить голову. Он был близок, с любопытным, но не требовательным выражением лица.

— Я. Она хотела меня.

— Селестина? Или твоя мать?

— Моя мать. Я не знаю, чего хотела Селестина.

Она почти ждала, что Финнеган вновь перепрыгнет на схемы и идеи. Но он всё ещё почти нежно смотрел на неё.

— Так вот почему у тебя есть эта магия. Ты думаешь, что Селестина хотела использовать тебя, чтобы контролировать драконов.

— Да, — Аврора закрыла глаза. — Возможно. Но что могла предложить моя мама? — пробормотала она. — Как она подумала, что может перехитрить Селестину?

— Может быть, она предложила свою власть. Люди всегда хотят её.

— Но почему искусилась Селестина? У неё и так было предостаточно…

— Может, она увидела, что сила исчезла. Хотела большего.

Было ли проклятие от её желаний? Может быть, мама никогда не смогла бы выполнить сделку? Может, эту сделку выполнить было нельзя.

— Итак, она использовала меня, чтобы разбудить драконов, — промолвила Аврора. — Значит, она могла управлять ими.

— Да, — кивнул Финнеган. — Может быть.

Она села. Было что-то от дракона в ней. И она не была уверена, что хотела знать, что это. Если её магия как у них, если она разрушительна, то ничто не выживет там, где есть её огонь…

Она прижала руку к траве и призвала её расти. Закрутиться вокруг руки, чтобы доказать, что она может не только сжигать, а и создавать. Показать, что она больше, чем подозревала.

Трава не двигалась. Она потянула её пальцами, словно заставляя ответить. Травинки оторвались от земли.

— Рора?

Она придвинулась к Финнегану, слишком близко в темноте.

— Она сказала мне, что я такая же, как она. Что моя магия может только разрушать, вопреки моему желанию. Что будет, если я попытаюсь её использовать?

— Не знаю, — медленно ответил он. — Думаю, ты должна пробовать.

— Но я даже не знаю, кто я.

— Не Селестина. Не такая, как она.

Свободные травинки падали из рук. Она отвернулась, глядя на очертания зданий на фоне ночного неба.

— Такое чувство, что мой выбор ничего не значит — позволить ужасным вещам происходить или пытаться бороться и самой творить кошмар. Я… не знаю, что хуже.

— Ожидание. Когда не в состоянии что-то сделать. Это всегда так.

— Может быть, для тебя. Я не уверена до конца.

Она положила голову Финнегану на плечо и закрыла глаза. Он обнял её, и они сидели в тишине, а её магия всё ещё мерцала вокруг них.

Восемнадцать

Аврора пыталась спать этой ночью.

Это был не только вопрос о доброй версии жестокости, о борьбе или ожидании судьбы. Родрик мог помочь. И если б она ничего не сделала, если б не ушла одна… Она не видела его борьбы рядом с отцом. Но если бы она боролась, бросила вызов королю с драконами… Родрику нужна её помощь, но не означало ли это ещё больше разрушений по пути? Он не хотел, чтобы в его имя сжигали царство.

Люди верили в неё. Полагались на неё. Она не могла оставить их, предать огнём.

Ей нужны были советы того, кому она могла доверять. И хотя она говорила Финнегану в темноте то, что хотела скрыть даже от себя, он не знал войну. Он вряд ли разбирался в этом намного больше, чем сама Аврора.

Но Орла могла знать. Аврора не могла рассказать ей о драконах, но могла показать больше своей магии, о короле, завоевать доверие, и королева расскажет больше о том, может ли привести насилие к миру. Орла могла предложить решение без излишеств. Она была так прекрасно практична, что Аврора не верила, будто она позволит чувствам управлять своими решениями.

Как только встало солнце, Аврора написала королеве записку с просьбой отобедать и передала через слугу. Через полчаса слуга вернулся с другой бумагой с ванхельмской печатью. Пергамент был заляпан чернильными пятнами, и среди всего этого Орла нацарапала приглашение присоединиться к ней в кабинете.

— Я рада, что ты написала мне, — промолвила Орла после того, как слуга ушёл, а Аврора села. — Я хотела поговорить с тобой наедине. Есть много, что ты знаешь. Ванхельм между Алиссайнией и драконами… ежедневные дискуссии и стратегии. Но это роль королевы.

Она смотрела на Аврору, словно ожидая ответа. Та кивнула.

— Так скажи мне, — протянула Орла, — о чём хотела поговорить? Уверена, ты не просто так желала мою компанию.

— О, — Аврора не знала, как реагировать без грубости. — Мне был нужен ваш совет.

— Совет от меня? Разве я не враг твоего королевства?

— Я в это не верю. И даже, если это правда, не значит, что вашу точку зрения не стоит принимать во внимание.

— И какой же ты хочешь совет?

Аврора одёрнула юбку, чтобы не дёргать себя за волосы.

— Кажется, — осторожно начала она, — единственный способ остановить короля Джона — бросить ему вызов. Получить людей там или найти их тут… Мне придётся бороться.

— Ты не должна бороться. Ты могла бы оставить всё так, как есть.

— Могла бы. Но если я хочу что-то изменить, я должна сражаться. Но я не могу перестать думать, что сделаю хуже. Я несу ответственность за ужасные вещи, которых бы не было без моего вмешательства. Но если станет лучше… Это хорошо?

— Аврора, — Орла опёрлась локтями на стол и сложила руки. Она смотрела на Аврору очень задумчиво. — Такие вопросы беспокоят лучшие умы до той поры, пока мы есть. Если ты хочешь услышать от меня твёрдый, убеждённый ответ, боюсь, будешь разочарована. Никто не может ответить на этот вопрос за другого. Может быть, ты неправильно его задаёшь. Дело не в правильном, а в практичном. Какой самый лучший курс действий, при условии, что у всех будет что-то плохое? Итак, первый вопрос — собираешься ли ты вернуться в Алиссайнию.

— Я должна вернуться однажды.

— Зачем? У Алиссайнии есть королева. И король, и принц, и множество людей, что борются за трон. Если ты можешь изменить всё к лучшему, то должна, но можешь ли?

— Я должна. Я хочу это сделать.

— Предназначена? О, моя бедная девочка. Никто не предназначен. Если верить твоей стране, ни одна женщина не может править одна, и уверена, что они считают драконов наказанием за нашу дерзость. А я считаю, что это уместно, и полагаю, что делаю добро для королевства. Я едва сплю, но это хорошо, Аврора. Разрабатывая стратегии, все усилия мы прилагаем к компромиссу. Ты должна понять, что можешь делать лучше сама, а после рассказывать остальным, что они должны делать. Если ты будешь достаточно убедительна, тебе поверят.

Орла внимательно наблюдала за Авророй.

— Я слышала слухи. Сплетни о моём сыне неприятны… Но шепчутся, что у тебя есть магия. Я не считаю это беспочвенным суеверием. Я права?

Прямота Орлы заставила Аврору хоты бы немного ей доверять.

— Да, у меня есть немого магии, хотя я мало в ней понимаю.

— Это к лучшему. Ты не можешь полагаться на магию, составляя план, — Орла постучала пальцами по столу. — Вот правда о магии, Аврора. Она ослабляет людей. Они не учатся, не стремятся, потому что ждут, что волшебство их спасёт. И когда магия терпит неудачу… Что ж, ты видела, во что превратилась Алиссайния. Какова была во времена свободы. Отсталое царство, неспособное выжить. Магия не помогла.

Но Орла ошибалась. Магия была единственным шансом Авроры. Она не могла творить всё сама, но видела, что магия может сделать с жизнью. Если у человека была магия, а у второго нет, маг добьётся успеха.

— Ты не веришь мне. Это Алиссайния в тебе, я думаю. Но учти. Подумай, что случилось с царством без тебя. Даже после проклятия они были счастливы. Горы и память о магии — потому они не искали настоящую защиту, городские стены, достижения — ничто не спасло их от нападения Фалрича.

— Но они выжили.

— Да. Они выжили. Потому что моё королевство помогло им. Алиссайния была нашим соседом и торговым партнёром, а не Фалрич, и могли многое предложить. Они обещали помощь, если у нас будут трудности. Могли бы нам дать доступ к спящей принцессе, если её истинная любовь из нашего королевства. Королевство пало бы без Ванхельма. Мы этого не хотели.

Аврора видела это мнение в дипломатических документах, что показал ей Финнеган.

— Итак, вы сохранили моё королевство, — осторожно промолвила она. — Но почему Джон и Айрис так вас ненавидят? Боятся, что вы потребуете вернуть долг?

— Не совсем. Ты должна знать, что годы после войны не были хорошими для Алиссайнии. Засуха и голод, быстрая смена королей, правитель был всё дальше от королевской родословной… Потом Фалрич напал вновь. Ванхельм ещё раз предложил помощь за простую цену. Мы хотели включиться в линию королевского трона. Мама вышла бы замуж за сына нынешнего короля. Детям тогда было четыре и семь, но договор составили, и мы их спасли.

— Но брак не произошёл?

— Нет, не так. Мы не предусмотрели возвращение драконов. Они разрушили наше королевство, и когда мы боролись за восстановление, Алиссайния отказала в помощи. Они утверждали, что сами слишком слабы. А потом, когда умер старый Алиссайнский король, совет дворян обездолил его сына, устроил свой переворот, бросил Ванхельм. Учитывая наше состояние, мы не могли отбиваться. Два царства должны были бороться, чтобы выжить, но у Ванхельма было сильное море, и пока Алиссайния слабела, мы выздоровели. Теперь Алиссайния опасается, что мы отомстим. Что пожелаем обещанный трон.

— А вы? — спросила Аврора. — Вы хотите трон?

— Месть — это пустая трата энергии, — хмыкнула Орла. — У нас есть более важные вещи, чем борьба из-за пятидесятилетнего пренебрежения. Я возобновила торговые договоры между двумя королевствами, когда пришла к власти. У Финнегана был шанс тебя разбудить, хотя ему был всего год, когда мы заключили соглашение, и мы решили, что молодая Изабель выйдет за него, когда вырастет. Нет смысла мстить.

Но Аворра не могла не заметить, что мстить и желать трон — это разные вещи.

— Итак, ты видишь, — протянула Орла, — магия не будет тем, во что ты веришь. Твои опасения неуместны. Борьба не окажется самой большой ошибкой. Они будут верить, что магия не так повредит, как поможет.

Аврора никогда не верила, что магия не повредит. Но слова Орлы не были неожиданными. Магия опасна, да. Но это единственное преимущество Авроры. Она не могла продолжить борьбу без этого.

— Итак, каким ты находишь истинного врага Алиссайнии? — спросила Орла.

— Просветлённым.

— Самый дипломатический ответ, что я слышала. Айрис хорошо тебя научила.

Дверь скрипнула, и слуга вернулся с тарелкой с фруктами и хлебом.

— Ну, — протянула Орла, когда тарелка со стуком опустилась на стол перед ними, — это слишком серьёзно для ланча. Почему б не поговорить о поведении моего сына в Петрикоре? Мне надо немного развлечься.

После этого они говорили о дворе и смешном. Орла рассказала Авроре истории о своём прошлом, о маленьком Финнегане, и Аврора делилась с королевой своими впечатлениями о Ванхельме, насколько подавляющими и вдохновляющими она считала его улицы.

Тем не менее, когда Аврора покинула кабинет Орлы, пообещав встретиться, когда у королевы будет свободная минутка, она могла думать только о том, как Орла отличалась от Айрис. Она была такой уверенной в себе, так любила истину, такая могущественная, что никто не мог её оттолкнуть и бороться с нею. Она правила сама.

И она должна была править Алиссайнией. Оба королевства должны были стать её наследием. Оба королевства должны были принадлежать Финнегану.

Аврора нашла Финнегана у шахматной доски в одной из многочисленных дворцовых комнат. Он держал ладью в нескольких дюймах от доски. Эрин сидела напротив, сложив руки на коленях.

— Не дам тебе нарушать правила! - сказала она, когда Аврора проскользнула в дверь. — После того, как ты коснулся фигуры, ты должен её переместить. Я не виновата, что ты не подумал! Я права, Аврора? — она повернула голову и улыбнулась. — Он не может обманывать, проигрывая.

— Это не очень по-джентльменски, — промолвила Аврора.

— Ладно, — Финнеган поставил ладью, сбив по пути белую пешку. — Убивай, коль надо.

Эрин подалась вперёд, словно потянувшись за королевой, а после рассмеялась.

— И за шестнадцать лет ты думаешь, что меня легко обмануть, братишка? Я не позволю твоей пантомиме поставить мне шах и мат! — и, проигнорировав ладью, она продвинула пешку.

— Хороший ход, — хмыкнул Финнеган.

— Знаю.

— Ну, ты учишься у лучших.

— И когда их нет, я думаю о советах, как с тобой не надо играть, — она посмотрела на Аврору. — Ты играешь в шахматы?

— Немного. Мне не было с кем практиковаться.

Эрин встала.

— Ты хочешь поговорить с моим братом?

Аврора посмотрела на Финнегана.

— Да, но немного.

— Конечно, — кивнула Эрин. — Пожалуйста, проследи, чтобы он ничего не трогал на доске. Он никогда не гнушался обманом, чтобы победить.

— О, это не значит, что ты должна уходить… — начала Аврора, но Эрин отмахнулась.

— Всё хорошо. Я хочу поговорить с мамой. Скоро вернусь.

Её шаги эхом отражались от стен, когда она ушла.

Финнеган не сдвинулся со своего стула. Его чёрные волосы падали на глаза и скулы. Внизу живота при виде его странно тянуло. Прошлой ночью она была так близко… Рассказала все секреты, которые, может быть, стоило оставлять недосказанными.

— Ты что-то хотела? — спросил Финнеган. — Или просто не можешь пережить день без удовольствия моей компании?

Она подошла ближе.

— Ты никогда не говорил мне, что имеешь право на мой трон.

— Я на многое имею право и не знал, что твой трон — это одно из этого списка.

— Твоя мама мне сказала о договоре. Сказала, что троны Алиссайнии и Ванхельма должны были принадлежать Ванхельму.

— Ну, кажется, я не получу ни один из них. Да? — хмыкнул Финнеган. — Так какое это имеет значение?

— Это важно. Потому что ты не сказал мне. Ты притащил мне все дипломатические отчёты об Алиссайнии за последние сто лет и не сказал мне.

— Я принёс всё, что смог найти, Рора. Мы ещё не всё просмотрели. Я не скрывал этого.

— Ты должен был знать. Ты сказал, что у нас есть общее наследие, что должно принадлежать нам с тобой, но ни слова об этом.

— Если ты думаешь, что я думал о праве на тебя… Ты бы не доверилась. Также не сделала вид, что доверилась. У тебя было достаточно правильного с Родриком, нет? Я хотел бы получить желаемое на своих условиях. Как думаешь, я вообще забочусь об истории, сверяю действия? Ты когда-то так считала?

— Не знаю. Всё ещё пытаюсь понять тебя.

— Дай мне знать, когда сделаешь, — он взял ладью, прокручивая её в пальцах.

Звучало как отговорка, и Аврора отвернулась. Но она остановилась, подойдя к двери и сжав дверную ручку.

— Я хочу тебе верить. Я верю. Но ты говоришь то, что кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Она вышла из комнаты прежде, чем он успел ответить. Но в ту ночь бумага просунулась под её дверью.

«Правда в том, что ты делаешь, — написал Финнеган. — Так почему бы не попытаться делать что-то хорошее?!

Девятнадцать

Похоронный колокол был таким безобидным, когда он пришёл. Письмо в руке Финнегана. Беспокойство, что даже он не мог скрыть. И грязь на бумаге, что пересекла море.

— Я получил письмо от Крапивы, — сказал он, без предупреждения входя в библиотеку. — Ты должна хотеть его увидеть.

Аврора подняла голову. Она искала дипломатические документы, доказательства сказанного Орлой, но ничего не нашла.

— Что это? — она подошла к Финнегану. — Она узнала о Родрике?

— Нет. О нём никаких сведений, она писала ещё до столицы. Но послала это.

Он протянул изношенную бумагу Авроре. Она была толстой, края погнулись от дождя, и Аврора развернула его.

Это был поисковой постер, как и многие, что видела Аврора. Аврора была на нём царственной и командующей. Король обещал уже две тысячи монет за неё.

Она была покрыта записями. Несколько разных людей писали оскорбления на бумаге, лбу, заполнили каждый свободный дюйм. Предательница, писали они. Убийца. Шлюха. И несколько раз подведённое ведьма.

Она крепче сжала бумагу, сминая слова. Убийца. Ведьма.

— Они так обо мне думают?

Она не должна удивляться. Она знала, что король о ней говорит. Но видеть это своими глазами, ненависть людей, брошенные, как истина, слова…

Она думала, что они нуждались в ней. Ждали её поддержку. Она так не думала.

— Письмо было? Объяснение?

Финнеган поднял два небольших листа бумаги. Она взяла их, но слова были закодированы.

— Что она говорит?

— Дела пошли хуже после твоего ухода. Никто не хочет оставаться в столице. Крапива говорит, что ходят слухи, будто магия вернётся после твоей смерти. Она не говорит, что их начал король, это считают все. Вот что в конце концов значит пророчество.

Аврора закрыла глаза.

— Конечно, они так говорят. Конечно, — они считали, что Аврора их спасительница, разбуженная волшебным поцелуем. После истории легко поверить.

Она смяла плакат в комок в кулаке.

— Не каждый поверит, — вздохнул Финнеган.

— Но достаточно. Достаточно, чтобы писать это.

— Ты ждала, что все будут на твоей стороне?

— Не знаю, — она бросила смятый плакат на стол. Может, ждала. Она столько времени потратила, беспокоясь о них, планируя, принося себя в жертву. Конечно, они должны хотеть её помощи и возвращения. Но нет. Пока она тревожилась, её возненавидели. — Пусть думают, что хотят.

Финнеган положил ей руку на плечо.

— Хорошо, что ты пришла сюда, — он промолвил это так тихо, что она едва слышала его. — Они бы тебя порвали на клочки, если б ты осталась.

Она смотрела на мятую бумагу. Она даже не могла назвать это ложью. Она была с врагами Алиссайнии тут, разве нет? Она была ведьмой.

— Они правы, — прошептала она. — Они во всём правы.

— Нет.

— Да. — Она подумала о Петрикоре, Тристане, Айрис, реверансах и улыбках, обвинениях в предательстве, маленькой девочки, что умерла от вишни, взятой из рук Авроры. Поцелуи с обещанным принцем, когда смотрели сотни. Люди болели за неё, а потом повернулись против неё, как только смогли. И гнев, что горел внутри неё, лишал огонь контроля. Она сглотнула. — Ты не понимаешь. Если б я выпустила всё, что чувствую, я бы сожгла город.

— Почему нет?

— Почему нет?! Почему бы не уничтожить весь город, убить в нём людей?

— Уничтожь короля. Сожги замок и проклятие. Или игнорируй их и делай то, что хочешь. Пользуйся магией. Ничто не мешает тебе, кроме себя самой.

— Нет. Я так не могу.

— Аврора, — мягко промолвил Финнеган. Он держал её за плечи, был всего в нескольких сантиметрах и убрал волосы с её лица. — Я знаю, что ты ищешь способы помочь Алиссайнии, но ты не должна. Не должна возвращаться. Ты слишком хороша для них. Почему бы просто их не отпустить?

— Потому что я не могу.

Но когда она лежала в постели в ту ночь, глядя на потолок, она начала сомневаться. Она не могла остановиться, представляя плакат, ненавистные слова разным почерком и презрение. Она так долго пыталась угодить людям в её королевстве, и так они реагировали, когда она не смогла соответствовать их ожиданием. Она волновалась о магии, беспокоилась о причинённом вреде, а они называли её убийцей.

Она пыталась выйти за Родрика за их надежды, а её называли шлюхой.

Они хвалили и любили её, надеясь, что она вернёт в мир магию, и она отшатнулась от идеи, что боялась того, что магия сделает, уверенная, что не сможет воскресить мечты. Но теперь она была магией, и они отшатнулись от неё, оскорбляли, обвиняли во всех своих бедах.

История Алиссайи вернулась к ней. Они не доверяли колдунье, что могла сделать так много силой мысли. Им никогда не будет достаточно. Она сжала руки. Ногти впились в ладони.

Она прежде не была для них ничем, кроме истории.

Аврора выскользнула из постели и вернулась в комнату для попыток. Заполнила ненавистью всё, дыхание было бешеным и отчаянным, гордая решимость о том, кем она может быть, вопреки всем желаниям и ожиданиям. Она сжала в груди силу, тянула нити, по кусочкам, пока свечи и камин не горел, пока огонь не пылал в руках и не пропадал от дыхания, пока пламя не кружилось вокруг неё, не тронув и один волосок. Сила была безумием. Нерушимой. Она посылала её и тянула обратно, гнев, печаль, волшебство заполняли каждый дюйм, пока она не почувствовала, какая это огромная часть её дышит, как кровь стучит по венам.

И, сжигая магию, она поняла, какой должна быть. Как могла воспользоваться магией, помочь и освободиться.

Просто история.

Она вошла в комнату Финнегана, когда солнце начало восходить. Он лежал без рубашки, и грудь мерно поднималась во сне.

— Финнеган, — сказала она тихо, и он испуганно проснулся. — Я готова.

Он моргнул, всё ещё сонный, сметая волосы с глаз.

— К чему ты готова?

— Давай найдём драконов.

Двадцать

Волосы Финнегана торчали в разных направлениях. Он провёл по ним ладонью, словно успокаивая, и уставился на неё.

— Что?

— Ты был прав. О драконах, об Алиссайнии. Я должна использовать их для атаки короля. Они будут меня ненавидеть. Я должна. Я должна заставить их ненавидеть.

— Рора, о чём ты?

— Они ненавидят меня. Уже ненавидят. Хотят мою силу, но боятся её. Боятся, что не смогут контролировать меня. И я не смогу это поменять. Никогда, — нет, если история Алиссайи правдива. — Так что мне нужны драконы. Я избавлю вас от них. А после отправлю их в Алиссайнию и всё остановлю. Остановлю короля.

— И станешь страшной королевой?

— Нет, — сказала Аврора. — Ничего тогда не изменится. Родрик, он уже помогает. Если он будет королём, я согласна. Они могут ненавидеть меня, а он будет героем.

— И что? Пусть они тебя убьют? — Финнеган выбрался из постели и встал перед нею.

— Я могу исчезнуть, — улыбка, казалось, заполнила всё тело Авроры. — Как Алиссайя. Родрик не будет меня преследовать. Я не буду Спящей Красавицей, я оставлю ответственность и буду делать то, что хочу.

Финнеган вновь провёл рукой по волосам.

— А как же Селестина? Её план?

— Она хотела этого. Хотела немного. Но ты прав. Даже если она меня создала ради связи с драконами, она меня не контролирует. Я использую магию ради добра, даже если люди меня за это возненавидят. Это всё, что я могу.

Финнеган рванулся вперёд, схватив её. В один головокружительный момент она подумала, что он её поцелует, но он лишь рассмеялся.

— Ты удивительна, Рора! — а после он подхватил её на руки и закружил, а она смеялась в восторге, цепляясь за него.

— Ты тоже удивителен, — сказала она, когда он поставил её на землю, и она чувствовала мгновение, что всё изменится, как тогда, когда целовал её — или она поцелует его, и они будут смеяться и мчаться дальше.

Но Финнеган отошёл и схватил рубашку со стула.

— Я свяжусь с Лукасом и мы отправимся на ту гору сегодня. На источник драконов, — он застёгивал пуговицы. — Дай мне пару часов, девушка-дракон, и мы посмотрим, что можно сделать.

Они ушли в тот же день. Подготовку к длительной «прогулке» в руины было нелегко скрыть от Орлы, но Финнеган распланировал всё за несколько дней. Он подготовил ложь о библиотеке на краю острова, чтобы проверить магию Авроры. Предлог на пару дней, прежде чем их хватятся.

Лукас предоставил им пакеты с водой и пищей, спичками для освещения в выжженных пустынях, одеяла для холодных ночей, карты и компасы для навигации. Плащи были водонепроницаемыми, он говорил о покрытии смолой на случай, если нужно будет плыть. Они собрались, поддерживали друг друга и могли отделиться от группы, но у Авроры было меньше, чем у остальных, она не несла дрова.

— Может тебя слишком тянуть, — Лукас улыбнулся. — Ты ещё должна ходить.

— У меня есть опыт в ходьбе. Несколько недель.

— Хорошо, — кивнул Лукас. — Он тебе понадобится. Но нет смысла утруждать дело.

Лукас не забыл Аврору, но его отношение не изменилось. Теперь он говорил с нею, как с полудевушкой-полумифом, захватывающим дополнением к его исследованиям драконов. По словам Финнегана, не заняло много времени убедить вновь путешествовать в руины с ними. Он хотел увидеть, как можно управлять драконами.

На этот раз Финнеган купил лодку, пользуясь Лукасом как посредником для тайны сделки. Они переплыли реку и спрятали лодку в здании на берегу.

— А если её увидят? — спросила Аврора. — Если сожгут?

— Тогда ты пошлёшь сигнальные ракеты, — фыркнул Финнеган. — Так что постарайся не умереть по пути.

Вскоре они покинули разрушенный порт и шагали по руинам. Запекшаяся земля под ногами однажды была дорогой, но все обозначения пропали. Ни деревьев, ни кустарников, ни сорняков между грудами камней. Ничего, кроме пепла, пыли и смерти. Несколько холмов и скал разрезали ландшафт, и трупы городов разбросаны были сгоревшими частями на солнце.

В отдалении маячили горы. Аврора видела проблеск движения у вершины, словно кружился дракон, но это могло быть её воображением. Скоро она будет там.

По расчётам Лукаса, поход должен занять пару дней. Они планировали идти большую часть дня, пока не встретят широкую и медленную реку. Тогда пойдут вдоль реки на север, придерживаясь берега, пока не достигнут поворота на юго-запад. К северу реки, говорил Лукас, территория драконов. Драконы жили и к югу, они вообще жили всюду, но были у гор, как говорила легенда, где спали на сухой земле, что тянулась на запад.

Если бы они шли прямо через руины, то дошли бы туда в два раза быстрее. Но без реки, что направит и защитит их, все исследования ведут к смерти. Несмотря на опасность путешествия, Лукас настаивал придерживаться здравого смысла и идти по пути реки.

Лукас хотел добраться до горы благополучно, избегая драконов столько, сколько можно. А тогда дело Авроры. Никто не знал, на что похожа гора, но Аврора представляла пещеру, где можно дойти до центра и драконов, а потом… Она не знала. Она не знала, скольких сможет контролировать.

Может быть, безопаснее начать с контроля одного, потом двух, пока она не достигнет предела. Она усыпит драконов, потом ещё, пока не останется столько, сколько ей надо для Алиссайнии.

Это не было сильным планом, но как она могла представить, как дело пойдёт с драконами? Она доверится инстинктам, как и раньше. Когда она увидит их, то будет знать, что надо делать.

Они дошли до реки, когда солнце уже поднималось. Она была шире улицы, и вода неслась мимо, перепрыгивая через камни и громко спадая вниз. По бокам росли тростники, сгибались внутрь, словно кланяясь речному богу.