Королевство стужи и звездного света

Глава 2 Ризанд

Время – девять утра, а Кассиан уже порядком взвинчен.

Неяркое зимнее солнце безуспешно рвалось сквозь толщу облаков, повисших над Иллирианскими горами. Ветер шумно ударял по серым вершинам. В самом лагере снежный покров достигал трети локтя. Вскоре засыпет и Веларис.

Снег там уже начинался, когда на рассвете я покидал город. К моему возвращению все будет белым-бело. Пару минут назад мы с Фейрой перекинулись несколькими фразами по связующей нити. Спросить ее про снегопад я не успел. Быть может, я не задержусь здесь и мы прогуляемся по улицам. Покажу ей весь блеск и сияние города Звездного света на фоне свежего снега.

Здесь кажется, что и моя истинная пара, и Веларис остались где-то в другом мире. Меня окружает Гавань ветров – так называется лагерь, разместившийся высоко в горах, на широком перевале. Иллирианцы привыкли рано вставать в любую погоду. Не знаю, кто дал лагерю такое название. Ветры не прилетают в эту «гавань» отдохнуть. Сейчас они взяли себе в союзники снегопад и яростно атаковали лагерь. Однако обитатели Гавани ветров и не думали отказываться от повседневных занятий.

Воины – кроме тех, что несли службу в дозоре, – упражнялись на нескольких площадках. Защитного ограждения у площадок не было, и они подходили к самому краю отвесного склона. Внизу лежала долина, не столь широкая, как перевал.

Те, кто по каким-либо причинам не годился для воинской службы, занимались торговлей, кузнечным делом, тачанием сапог. Женщин же изо дня в день и из года в год ожидала нудная работа по дому.

Правда, сами женщины так не считали. Никто из них. Но что для молодых, что для старух круг дел был сравнительно невелик: стряпня, уборка, присмотр за детьми, шитье, стирка… Все это – нужные и важные дела, которыми можно гордиться. Угнетало лишь, что ничего иного от иллирианских женщин и не ждали. Если же кто-то – сплошь девчонки-подростки и совсем молодые женщины – пытались уклониться от вековых обязанностей, их наказывали. В лагере было с полдюжины «мамаш», надзирающих за женской частью населения. Помимо них, бунтарку мог наказать отец, брат и даже сосед.

Так было во времена юности моей матери. Так было во времена моего детства. Несколько месяцев назад, после войны, мир избрал другой путь. Исчезла стена, разделявшая фэйский мир и мир смертных. Но иллирианцы словно застыли во времени. Окрестные ледники растают быстрее, чем здесь произойдут серьезные перемены. Никто не осмеливался покуситься на тысячелетние традиции.

Пока не появились мы. И то…

Я стоял близ учебной площадки. Спор Кассиана с Девлоном перерос в настоящую перепалку. Я притворился безучастным и повернулся к ним.

– Девкам хватает хлопот. Не успеешь оглянуться, как уже День зимнего солнцестояния. Матерям помогают, – говорил местный командир, сложив руки на выпяченной груди. – В такую пору ни одна пара женских рук лишней не бывает. Какой семье захочется ударить в грязь лицом? Вот праздник пройдет, на следующей неделе и будут упражняться.

Эти разговоры длились уже не один десяток лет. Поначалу Девлона вообще нельзя было сдвинуть с места, как Кассиан ни старался. Но и сейчас наши успехи оставались весьма скромными.

Ветер трепал темные волосы Кассиана. Лицо моего соратника и названого брата оставалось жестким, как гранит. Когда мы были мальчишками, Девлон помыкал нами. Такого наставника я бы не пожелал никому. Но он так и остался командиром лагеря, а Кассиан поднялся до командующего иллирианской армией.

– Девчонки успеют помочь матерям и после занятий. Сегодня мы сократим время упражнений до двух часов. Оставшегося времени будет более чем достаточно для приготовлений к празднику.

Светло-карие глаза Девлона взглянули на меня, стоявшего поодаль.

– Это приказ?

Я выдержал его взгляд. Несмотря на корону верховного правителя и власть, мне стоило усилий вновь не почувствовать себя дрожащим мальчишкой, каким я был пятьсот лет назад. Тогда Девлон казался мне невероятно рослым. Он навис надо мной, а потом толкнул в сторону учебной площадки.

– Если Кассиан так говорит, значит это приказ.

Все годы, что мы сражались с упрямством Девлона и таких же, как он, закосневших иллирианцев, мне не раз приходила в голову мысль проникнуть в их разум и попросту склонить на свою сторону. Но были невидимые границы, которые я не мог и не хотел переступать. Поддайся я искушению, Кассиан ни за что бы меня не простил.

– Один час, – проворчал Девлон, окутываясь облачком пара.

– Два часа, – возразил Кассиан, слегка раздвинув крылья.

Сегодня он с утра держал жесткую оборону, даже вызвал меня на подмогу.

Мой названый брат умел разбираться сам. Он не стал бы выдергивать меня из Велариса, не окажись положение скверным. А оно было сквернее некуда. Пожалуй, нам придется учредить постоянный надзор за этим и другими лагерями, пока иллирианцы не перестанут упрямо цепляться за традиции.

Легко сказать – учредить надзор. Война взбаламутила и опустошила Притианию. Нужно было восстанавливать разрушенное и налаживать отношения с землями людей. Стена исчезла, и фэйские королевства пытались безнаказанно погреть на этом руки… У нас попросту не было ресурсов для учреждения надзора. Во всяком случае, сейчас. Возможно, будущим летом, если другие Дворы не преподнесут сюрпризов.

Ближайшее окружение Девлона толкалось на соседней площадке, оценивающе поглядывая на нас с Кассианом. Нам было не привыкать к их взглядам. Со многими из них мы обучались, а затем проходили кровавый ритуал – тяжелейшие испытания за право называться иллирианским воином. Соперники по учебным поединкам превращаются в противников. Девлон тогда думал, что мы с Кассианом и Азриелем погибнем, не выдержав испытания, но просчитался. За дни кровавого ритуала мы убили достаточно тех, на кого он делал ставку. Такое не забывается. И спустя пятьсот лет нас боялись и ненавидели, однако… Нельзя забывать, что минувшим летом иллирианцы храбро сражались на войне и несли, пожалуй, самые внушительные потери, приняв на себя главный удар Сонного королевства и Котла.

Уцелевшие воины были живыми свидетельствами отменной выучки и блестящего командования Кассиана. Они вернулись сюда, в свой особый мир, и снова потянулась привычная лагерная жизнь, когда один день похож на другой. Но память о войне, о потерях никуда не делась. Она будоражила умы и сердца и уже начала превращаться во что-то уродливое и опасное.

Храбрость храбростью, однако среди иллирианских воинов были не только доблестные воины. Водились и предатели. Мы хорошо помнили, как во время самозваного правления Амаранты несколько отрядов охотно признали ее власть. Точно так же иллирианцы хорошо помнили, что первые месяцы после ее падения мы вели беспощадную охоту на предателей и уничтожали их.

Да, надзор необходим. Но не сейчас.

Девлон не собирался уступать. Скрестив на груди мускулистые руки, он предпринял новую атаку:

– После того, что вынесли наши парни за минувшее лето, они заслужили достойный праздник. И женщины всех возрастов обязаны подготовить им настоящее торжество.

Девлон умело владел и мечом, и языком. Этого у него не отнимешь.

– Два часа упражнений на площадках каждое утро, – произнес Кассиан.

Его тон ничуть не смягчился. Я знал: Кассиан достиг опасной черты и с ним лучше не спорить, если не хочешь, чтобы словесная перепалка переросла в кулачную. Все это время он безотрывно смотрел на Девлона.

– И от парней не убудет, если они помогут матерям, женам и сестрам с приготовлениями к празднику. У них ведь тоже две руки.

– Не у всех, – сказал Девлон. – Кое-кто вернулся одноруким.

Я не столько увидел, сколько почувствовал глубокую рану, нанесенную Кассиану.

Такова была плата за должность главнокомандующего армией: каждую смерть, увечье и даже шрам он воспринимал как свой недочет. Особенно здесь, среди воинов, видя безруких, безногих, искалеченных. Лагерные лекари делали все, что могли, но кому-то уже было не суждено вернуться в строй…

– Женщины будут упражняться по полтора часа, – сказал я, успокаивая волну темной магической силы, которая забурлила в моих жилах.

Произнеся это, я засунул озябшие руки в карманы. Кассиан расправил крылья, добросовестно изображая недовольство. Девлон открыл рот, но я продолжил, не дав ему сморозить глупость:

– Всего полтора часа каждое утро, а затем пусть возвращаются к домашним делам. И мужчинам не возбраняется помогать везде, где требуется их помощь.

Я взглянул на шатры, каменные и деревянные домики, разбросанные по перевалу и склонам.

– Не забывай, Девлон, что война ударила и по многим женщинам. Пусть никто из них не лишился руки или ноги, зато они потеряли отцов, мужей, сыновей и братьев. А потому все в равной степени займутся подготовкой к празднику и будут упражняться по утрам.

Я кивнул Кассиану, и мы направились в дом, где всегда останавливались. Там каждый уголок помнил наши с Фейрой любовные слияния; особенно кухонный стол. Ничего удивительного: наши парные узы только складывались, и я был необуздан, как любой фэйский мужчина. Я жаждал быть рядом с ней и внутри ее.

Какими давними и далекими казались мне те дни, словно это было совсем в другой жизни!

Мне самому требовался праздник.

Мы шли к двухэтажному каменному дому у кромки деревьев, давя сапогами снег и лед.

Праздник не для отдыха, не для хождения по гостям, а чтобы провести побольше времени в постели с истинной парой. Отоспаться, насытиться друг другом. Все последние дни приходилось выбирать либо-либо, что было для меня совершенно неприемлемо и толкало на глупости.

На минувшей неделе мы были по горло заняты, однако мое желание не слушало доводов рассудка. Я отчаянно хотел Фейру и слился с ней, пока мы летели из Дома ветра в городской дом. Слияние высоко в небесах… Ну хоть не на виду у горожан – я прикрыл нас плащом. Это требовало изрядных ухищрений. Я месяцами выжидал подходящего мгновения. И вот… Мне было достаточно заглянуть в ее серо-голубые глаза, и руки сами потянулись и расстегнули ее штаны.

Через несколько секунд я уже вошел в нее. Мы закувыркались и чуть не рухнули на крыши, словно иллирианские малыши, не научившиеся летать. Фейра посмеивалась. Ее смех лишь подхлестнул мой оргазм.

Не скажу, что это было лучшим из наших слияний. Но до праздников еще есть время, чтобы исправить положение в более привычных условиях.

Как всегда, при мысли о Фейре во мне нарастало желание. Пришлось опять волевым усилием загнать его поглубже.

Кассиан молчал. Я тоже. Мы подошли к крепкой входной двери.

– Есть еще неприятные новости? – спросил я, отряхивая снег с сапог.

Стоило мне толкнуть дверь и войти, на глаза сразу же попался кухонный стол. Память услужливо подбросила картинку: голая Фейра, распластанная на столе. Я едва погасил изображение.

Кассиан ответил не сразу. Он шумно выдохнул, захлопнул дверь и привалился к ней, сложив крылья.

– Назревает раскол. Если учесть, что на праздник соберется много кланов, зараза может распространиться.

Магической силой я разжег пламя в очаге. Дом быстро согревался. Даже малый выплеск магии ослабил напряжение, вызываемое необходимостью сдерживать темную силу.

– Нам уже доводилось разгребать подобное дерьмо, – сказал я, вставая спиной к проклятому столу. – Разгребем и сейчас.

Кассиан покачал головой. Его черные волосы поблескивали в неярком свете, льющемся из окон.

– Сейчас не так, как прежде. Раньше тебя, меня и Аза ненавидели за то, что мы из себя представляем. За наше положение. А в этот раз… мы послали их воевать. Я их послал, Риз. И среди недовольных не только воины-забияки, но и женщины. Они считают, мы отправили иллирианцев на юг, чтобы отомстить за издевательства и унижения детства и юности. Представляешь? Когда-то Девлон и его мо́лодцы измывались над нами, а теперь мы взяли реванш, бросив иллирианских воинов в самое пекло.

Мысли нелепые, но очень опасные.

– В таком случае надо действовать осторожно. Найти, откуда распространяется отрава, и заткнуть ядовитый источник, но миролюбивым образом. Это не сражение, откуда выходишь с боем и жертвами, – пояснил я, заметив удивленно вскинутые брови Кассиана.

– Никаких сражений, – согласился Кассиан, почесывая подбородок.

С предателями, служившими Амаранте, было проще. Здесь же предстояло разбираться не с врагами, наводившими ужас, а с соратниками, у которых помутился рассудок.

Кассиан смотрел на дом, знакомый нам с детства. В зимние дни здесь всегда бывало сумрачно. Огонь, что потрескивал в очаге, навеял воспоминания о матери, готовившей нам еду. Сердце наполнилось знакомой душевной болью. Воспоминания о бурных днях с Фейрой – недавние. Но существовал другой, глубинный пласт, связанный с детством. Весь дом пропитался прошлым.

– Сюда на праздник слетится много воинов, – продолжал Кассиан. – Я могу остаться. Понаблюдать, как будут разворачиваться события. Возможно, раздать подарки ребятне и вдовам. Что-то по-настоящему нужное, о чем они сами из гордости никогда не попросят.

Мне понравился замысел Кассиана. И все же…

– Подарки подождут. Ты проведешь праздники дома.

– Ты не думай. Меня это совсем не тяготит.

– Я хочу видеть тебя дома. В Веларисе.

Удивительно, но Кассиан до сих пор верил в иллирианскую сопричастность. А дорогие иллирианские соплеменники вытирали о него ноги, причем с самого детства.

– Мы отпразднуем День зимнего солнцестояния в семейном кругу. Соберемся все.

Даже если мне придется воспользоваться властью верховного правителя и приказать ему.

– А тебя-то что гложет? – вдруг спросил Кассиан.

– Ничего.

В общем-то, у меня не было причин для недовольства. Невозможность постоянно резвиться с Фейрой в постели я бы не назвал таким уж серьезным осложнением. И потом, это касалось только нас двоих.

– Риз, я же чувствую, ты чем-то подавлен.

Кассиан видел меня насквозь.

Я вздохнул, подняв голову к древнему потолку, усеянному пятнами сажи. Мы не раз праздновали здесь День зимнего солнцестояния. Мать всегда припасала подарки для Азриеля и Кассиана. Я вспомнил самый первый такой день. До этого в жизни Кассиана не было ни праздников, ни подарков. Кассиан тогда разворачивал подарки и кусал губы, чтобы не разреветься. Моя мать смотрела на него, и в ее глазах тоже блестели слезы.

– Я хочу перескочить в следующую неделю, – признался я.

– И неужели всей твоей магической силы недостаточно для такого трюка?

Я сухо посмотрел на него. Кассиан нагловато усмехнулся.

Я был и всегда буду благодарен моим друзьям, моей семье. Они знали о моей темной силе и никогда не отшатывались, не выказывали страха. Конечно, порой я пугал их до смерти, но мы все пугали друг друга. Не хочется признаваться, сколько раз это делал Кассиан. Последний раз я крупно перепугался за него летом.

Не один раз. Дважды. Два раза на протяжении нескольких недель.

Я и сейчас видел, как Азриель выволакивал его с поля сражения. По ногам Кассиана струилась кровь, капая в раскисшую глину, а в груди зияла рана.

Это я видел собственными глазами. Вторая картина – не из моей памяти. Фейра впустила меня в свой разум и показала все, что произошло между ее сестрами и правителем Сонного королевства. И там Кассиан: окровавленный, с переломанными крыльями, извивался на земле, умоляя Несту бежать.

Сам Кассиан об этом не рассказывал. Ни о себе, ни о Несте. Я думал, ужасающие события их объединят. Ничего подобного. Они вообще перестали видеться.

Неста съехала от нас, найдя жилье на другом берегу Сидры, в обшарпанном домишке. В мире смертных людей такие дома именовались трущобами. С нами тоже прекратила общаться. Лишь Фейра иногда навещала старшую сестру, редко задерживаясь там больше чем на полчаса.

И с этим тоже надо что-то делать.

Я видел, как тяжело Фейре. Ей до сих пор снились кошмары, и мне приходилось успокаивать ее. Один и тот же повторяющийся сон: страшный день в Сонном королевстве, когда ее сестер против воли заставили погрузиться в Котел. Они не хотели быть Сотворенными Котлом и обретать бессмертие. И конечно же, Фейре снились кошмары минувшей войны. Кассиан при смерти. Неста, прикрывшая его от рокового удара. И Элайна… робкая, кроткая Элайна… Кто бы мог подумать, что она схватит кинжал Азриеля и убьет правителя Сонного королевства?

– Ты не хуже меня знаешь: война всегда короче ее последствий. Столько времени прошло, а мы до сих пор их расхлебываем. Изо дня в день.

Осенью мы вновь не поехали в горную хижину, где проводили по пять дней, охотясь и наслаждаясь уединением. Отложили до следующего года.

– В праздник мы очень хотим видеть тебя дома. Посидим, обсудим, чем займемся весной.

– Заманиваешь шумным весельем?

Двор мечтаний не прочь пошуметь и повеселиться. Прошлое не очень-то баловало нас такой возможностью. Но о весне мы поговорим у нас в гостиной, а пока я задал Кассиану вопрос, вертящийся на языке:

– Девлон тоже среди потенциальных бунтовщиков?

Я молил богов, чтобы Кассиан ответил «нет». У меня хватало причин презирать Девлона и его отсталые взгляды, но надо отдать ему должное: в годы учебы он обращался с нами ничуть не хуже, чем с чистокровными иллирианскими воинами. Он и сейчас заботился обо всех незаконнорожденных и полукровках, попадавших к нему на выучку. Но меня откровенно раздражали его абсурдные воззрения насчет женщин. В такие минуты мне хотелось задушить Девлона или превратить его в туман. Но кем его заменить? Одной Матери известно, кто бы взялся командовать Гаванью ветров.

– Сомневаюсь, – покачал головой Кассиан. – Девлон мгновенно пресекает подобные разговоры. С одной стороны, правильно. А с другой – потенциальные бунтовщики становятся более скрытными и нам труднее искать разносчиков отъявленного вранья.

Я кивнул и встал. В Сезере меня ожидала встреча с двумя жрицами. Год назад они чудом уцелели в бойне, устроенной Сонным королевством. Разговор касался паломников, желающих попасть к нам из других земель. Я намеревался предложить жрицам повременить с решением до весны, и опоздание на встречу не придаст весомости моим доводам.

– Понаблюдай за лагерем, а затем прилетай в Веларис. Не накануне, а за два дня до праздников. И задержишься еще на день.

– Значит, наша зимняя традиция сохраняется, – усмехнулся Кассиан. – А то я думал, ты теперь совсем взрослый, женатый.

– Разве я могу допустить, чтобы мои иллирианские мальчишки праздновали без меня?

Кассиан снова усмехнулся. С Днем зимнего солнцестояния были связаны разные традиции. Некоторые не надоедали и через пятьсот лет.

Я был уже возле двери, когда Кассиан меня остановил.

– А… – успел произнести он и умолк.

Я избавил его от неуклюжих попыток скрыть любопытство. Вопрос был понятен без слов.

– Обе сестры Фейры тоже будут праздновать с нами. Их желание или нежелание в расчет не принимаются.

– Если Неста не захочет праздника, она его испортит.

– Она будет отмечать с нами, – скрипнув зубами, повторил я. – И будет вести себя учтиво. Она и так в долгу перед Фейрой.

– Как она? – спросил Кассиан, и у него сверкнули глаза.

– Неста есть Неста, – ответил я, не желая плести небылицы. – Делает что вздумается, даже если это больно бьет по Фейре. Я предлагал ей кучу разных занятий и неизменно слышал отказ. Может, за время праздника ты прочистишь ей мозги.

Сифоны на запястьях Кассиана вспыхнули.

– Боюсь, дело кончится скандалом, если не дракой.

Он не преувеличивал.

– Тогда не вовлекай ее в разговор. Главное – не доставлять огорчений Фейре. Как-никак для нее это двойной праздник.

День зимнего солнцестояния был и днем ее рождения. Через неделю ей исполнится двадцать один год.

Как же мало ей лет! Моей красивой, сильной, неистовой Фейре, связанной со мной парными узами.

– И что тебе морду скрючило? – грубо спросил Кассиан. – Возраст – дерьмо собачье. Фейра любит тебя так… Я не видел, чтобы кого-то еще так любили.

За окнами дома начиналось заснеженное поле. Чуть в стороне – учебные площадки и жилища воинов.

– Порой мне нелегко вспоминать, что она выбрала все это. Выбрала меня. Моих родителей жизнь просто столкнула вместе.

Кассиан стал непривычно серьезным. Минуту или две он думал над ответом, затем сказал:

– Иногда я тебе завидую. Раньше мне бы и в голову не пришло завидовать твоему счастью. Но знаешь, Риз, ваши отношения…

Кассиан запустил пальцы в волосы. Красный сифон вспыхнул, поймав свет из окна.

– В детстве нас пичкали разным враньем про то, как здорово найти свою истинную пару. Мне тогда плеваться хотелось. Я считал, что взрослые нам врут, и не мог понять зачем. А потом появилась Фейра.

– Но ей исполняется двадцать один год. Всего двадцать один!

– И что? Когда твои родители встретились, твоей матери было восемнадцать, а отцу – девятьсот.

– И она была несчастна.

– Во-первых, Фейра не похожа на твою мать. А во-вторых, и ты отличаешься от отца.

Кассиан смерил меня взглядом.

– Никак не пойму, что тебе не так? Может, ваши отношения… стали хуже?

То-то и оно, у нас с Фейрой все отлично.

Я переминался с ноги на ногу. Древние половицы отчаянно скрипели. Магическая сила внутри была похожа на зверя, крадущегося по моим жилам.

– У меня странное чувство, будто все это – нечто вроде шутки. Уловки Вселенной. Я же знаю: никто… понимаешь? Никто не может быть настолько счастлив и при этом не платить за свое счастье.

– Риз, ты уже заплатил. Вы оба. И не только вы.

Я махнул в ответ. Не сумел подыскать слов. Кассиан смотрел на меня, а потом подскочил и стиснул в объятиях. Я едва мог дышать.

– Вы с Фейрой совершили невозможное. Мы все. Но вы с ней столько всего вынесли на своих плечах, что никто бы не посмел вас осуждать, если бы вы, как Мирьяма с Драконием, удалились на укромный островок и стали бы жить для себя. Однако вам такая жизнь не по вкусу. Вы продолжаете работать, чтобы достигнутый мир был по-настоящему прочным. Мир, Риз. На наших землях наступил мир, и это не временная передышка, как бывало. Так наслаждайтесь миром и друг другом. Вы оплатили этот долг раньше, чем он стал долгом.

У меня комок застрял в горле. Я сжал руку Кассиана. Чешуйки его доспехов врезались мне в пальцы.

– А как насчет тебя? – спросил я. – Ты счастлив?

Светло-карие глаза Кассиана подернулись тенями.

– Я… на пути к этому.

Ответ, в который Кассиан не вложил душу.

И над этим тоже предстояло поработать. Подергать за нужные нити, а какие-то соединить.

– У тебя же еще полно дел, придурок, – бросил мне Кассиан, указывая на дверь. – Через три дня увидимся.

Я кивнул, распахнул дверь и остановился на пороге:

– Спасибо, брат.

Тени еще туманили глаза Кассиана, но его улыбка была нагловатой и вполне искренней.

– Почту за честь, господин верховный правитель.