Король (СИ)

— Я говорю не о том, – произнес он. – Ты и не сможешь убить хозяина ошейника, пока будешь в нем.

— Еще лучше, – всплеснул руками граф. – Ты издеваешься надо мной?

— Я хочу помочь, – Велиамор посмотрел на него сочувственно.

— Если этого гада казнят, я и так буду свободен, – возразил Кристиан. – Разве нет?

Велиамор молчал.

— Что?! Только не говори, что у него есть шансы.

— Решать судьбу Врага будут все короли, – ответил маг.

— Трое? – задумался граф. – Эльф и Тибальд его помилуют, – произнес он, бледнея. Он отлично знал нравы эльфов, а Тибальд был братом Николь, и имел такой же характер.

— И я не стану препятствовать им, – вздохнул Велиамор, глядя на жену. – Я соглашусь с любым решением.

— Почему? – не понимал граф. – Ты так добр?

— У всех есть причины ненавидеть его, но он уже наказан, – возразил маг. – Он каким-то образом исцелился от зла и теперь все воспоминания терзают его больше, чем смогли бы мы.

— Скажи еще, что жалеешь этого выродка, – Кристиан не верил в такие чудеса.

— Его жизнь ужасней смерти, – Велиамор направился к выходу. – Я приведу его. Хочешь ты или нет, он снимет ошейник.

— Тогда до суда ему не дожить, – усмехнулся граф.

Он тоже поднялся, не в силах усидеть на месте в ожидании врага.

Лагерь союзников.

6е. Первый летний месяц.

Утром Лоакинор предстал перед судом. Короли трех государств, участвовавших в войне, собрались в королевском шатре, чтобы кроме прочих важных вопросов решить его судьбу. За круглым столом сидели Виктор, Лингимир и Тибальд. Также к ним присоединились Аалам и Рагнар, как представители Иджу и Итилиана. Их приближенные и советники стояли вокруг, каждый за спиной своего правителя. Позади Виктора неизменно оставались генералы Морис и Джонсон и главнокомандующий армией Вандершира, князь Прауд. На столе перед ними не было ни карт, ни других документов, как раньше. Только золотой кувшин с вином, золотые кубки и ваза с фруктами. Но никто не касался угощений, было не до них.

Первым делом один из офицеров еще раз пересказал все события последних дней: взятие города, похищение королевы и разрушение дворца. Честь выступить с основательным докладом выпала Гордону, и он отлично справился с заданием. Внутренне он очень переживал, но никто этого не заметил. Молодой человек читал с пергамента твердым голосом, не обращая внимания на направленные на него взгляды вельмож и их свиты.

Все короли были в мантиях и коронах. Лингимир в светло-зеленой с серебряной вышивкой, цвета знамен и формы солдат Эвервуда были зелеными. Корона его была из серебряных ветвей, переплетенных с небольшими изумрудами, искусно дополнявшими украшение монарха, лежавшее на распущенных длинных светлых волосах юноши.

Тибальд, став королем Холоу после смерти отца, был в синей мантии, отороченной мехом белого горностая, а корону надел золотую, с тиснением и крупным сапфиром. Золотистые кудри обрамляли его исхудавшее бледное лицо. Молодой человек держался гордо и с достоинством, несмотря на то, что теперь решалась судьба его и его государства.

Король Вандершира был в красной мантии, также как и у Тибальда отороченной горностаем, его золотая корона была литой, без узоров и камней. Длинные черные волосы были распущены по плечам, оттеняя бледное суровое лицо молодого правителя самой большой из держав в землях людей.

Представитель южного государства, Аалам, был в одежде его народа, просторной, белой и традиционном тюрбане. Рагнар был в сверкающих доспехах из эльфийского серебра, легкого, но очень прочного сплава, обладавшего волшебными свойствами. Нагрудник повторял форму совершенного мужского тела, рубашка под ним и штаны, заправленные в высокие сапоги, были черными. На темно-каштановых кудрях итилианского генерала не было никакого головного убора, поскольку он не был королем.

Свита была не менее изыскана и при параде. Офицеры каждого из правителей были в форме цветов их государства, южане в шароварах, длинных рубашках и тюрбанах, итилианцы в доспехах. Только маги, тоже присутствовавшие тут, как представители своего народа, были в обычной своей одежде, изрядно испачканной пылью и кровью. Они не пожелали садиться за стол и решать судьбу земель людей, как и выбирать главного из четверых. Велиамор по-прежнему был советником короля и стоял в его свите. Виктор не стал их уговаривать, согласившись, что литиатов теперь слишком мало, чтобы влиять на что-то, но попросил присутствовать и высказывать свое мнение в решаемых вопросах.

Когда Гордон закончил доклад, на некоторое время воцарилась тишина. Князь вернулся на свое место, рядом с генералами. Велиамор кивнул ему одобрительно. Гордон с удивлением заметил, что печать скорби исчезла с лица советника, а на ее месте появилась прежняя снисходительная улыбка. Виктор тоже заметил перемену, но не имел времени узнать, в чем причина.

Король Вандершира заговорил первым. Он коротко изложил свои соображения насчет того, как теперь поступить с Холоу. Тибальд в качестве нового короля его вполне устраивал. Остальные согласились с ним, не имея никаких возражений. Молодой человек пообещал пересмотреть политику своего отца по отношению к другим расам и вернуть в Холоу магию, как это было сто лет назад. Виктор хоть и не сомневался в родственнике, все же оставлял небольшой отряд своих солдат, как предосторожность.

Вопрос с пленными тоже следовало решить. Тибальд попросил дать им возможность присягнуть новому королю и смириться с новыми законами. Те же, что не пожелают подчиниться, отходили Иджу, как уплата Вандершира халифу за поддержку. Аалам был вполне удовлетворен этим. Доставить всех пленных он не смог бы и за два раза. А Виктор не желал оставлять Холоу вовсе без армии.

Когда вопросы с Холоу были решены, и Тибальд облегченно вздохнул, в шатер ввели Лоакинора. Он, как причина нынешней войны, должен был предстать перед всеми, и решать его судьбу должны были все. Хотя каждый имел свои личные счеты с черным магом. Сначала все недоуменно разглядывали литиата, еще не до конца поверив в такое чудесное перевоплощение. Сам он не прятал взгляд, как обычно, а с интересом разглядывал королей и их свиту. На прекрасном лице появилась едва заметная улыбка.

— Вы знаете, что за ваши преступления смерти вам не избежать? – спросил Виктор сурово. – Мы решим только, как именно вас казнить и кому выпадет эта честь.

— Едва ли это честь, – ответил литиат, остановив взгляд на говорившем.

— То, что вы вернули себе пристойный вид и раскаялись в преступлениях, безусловно, облегчает нашу задачу, – продолжал Виктор, уже не испытывая злости.

Ночью, после того как они с графом расстались, он долго разговаривал с Николь, желая узнать ее мнение. Его нисколько не удивило, что девушка, как обычно, встала на защиту поверженного врага. Она искренне верила в его раскаяние и просила оставить ему жизнь. Была еще одна причина, заставившая короля Вандершира поверить в то, что Лоакинор больше не темный. Руны на его груди каким-то таинственным образом начали исчезать, пока не пропали полностью, словно их никогда не было. Оставили его и кошмары. Только шрамы на предплечьях напоминали о плене.

— Я готов принять смерть, – кивнул Лоакинор, и улыбка на его лице померкла. – Я принес много зла, но благодаря мне вы все теперь здесь и вряд ли станете воевать друг с другом. Ваши дети и внуки останутся союзниками.

Короли молчали, вспомнив годы междоусобных войн, в которых могли обвинять только себя. Темные участвовали в них лишь как союзники, причем с обеих сторон.

— Что ж, есть предложения, как нам казнить его? – спросил Виктор, оглядев собравшихся. Казалось, ему абсолютно все равно, как это будет и когда, только его приближенные понимали, что королю нелегко дается эта невозмутимость.

— Темные убили моего отца, – заговорил Лингимир после долгой паузы, пока все размышляли. – Не без их помощи эльфы стали изгоями в Холоу и Вандершире. А Эвервуд понес потери в этой войне. Но я не желаю смерти литиату. Я против казни.

— Хотите отпустить его? – спросил Рагнар.

Все изумленно посмотрели на царственного потомка эльфов и людей. Юноша кивнул.

— Эльфы слишком добры, – усмехнулся Аалам. – Вас подкупает его красивое лицо и возвышенные речи. Я вижу в этом очередную хитрость колдуна.

— Я согласен с Ааламом, – кивнул итилианский генерал. – Нельзя судить о нем, только лишь глядя на него и слушая. Он успел показать себя.

— Я сказал свое мнение, – Лингимир только улыбнулся. – Эвервуд не станет трогать литиата, кем бы он ни был в прошлом. Я не вижу темного, и мои братья из западных земель не чувствуют его темной силы.

Все опять надолго задумались, Виктор не спешил вступать в спор, сам еще не решив, как поступить с врагом.

— Наша с Ааламом позиция в этом вопросе понятна, – заговорил Рагнар, взглянув на него. – Мы за то, чтобы казнить Лоакинора. Что скажет Холоу?

Тибальд резко повернул голову, не ожидая, что его мнение тоже пожелают выслушать. Виктор понял замысел итилианца. Пять человек решали судьбу пленного, и трое были настроены убить его. Голос Тибальда ничего не менял, но следовало соблюсти видимость голосования.

— Никто не станет спорить, что Холоу пострадал больше других, почти также как Вандершир, – начал Тибальд, немного робея под пристальными взглядами, но сохраняя внешнее спокойствие. – Я видел его в двух обличьях.

Тут король Холоу взглянул на Лоакинора. Тот выдержал взгляд, ответив кроткой улыбкой.

— И вижу теперь. Это одно существо, но это не тот темный, который разорил наши дома. После того, как я своими глазами видел, как обычный человек превращается в крылатого демона, а другой берет из воздуха огненные языки пламени; как порождения темных, что должны прятаться во тьме, преданно служат своему королю и не страшатся отдать за него жизнь; как мальчик выступает против десятка солдат, но теряет силы, услышав лишь плохое слово, я готов поверить, что воплощение зла может стать самым добрым существом из всех нас. Я против убийства, достаточно крови.

Лингимир еще шире улыбнулся, радуясь поддержке. Рагнар и Аалам покачали головой, но не слишком удивились. Лоакинор опустил голову.

Виктор же выглядел крайне удивленным. Но не решение Тибальда поразило его, а аргументы. Слово в слово накануне ночью убеждала его Николь, приведя в пример и Кристиана, имевшего все шансы стать темным, но не ставшим им. И генералов, темных по сути, но сохранивших человеческое лицо. Не знала она только о Бенедикте, желавшем защитить Викторию и напавшем на Эрика, но заболевшем среди ненависти, царившей во дворце.

— А что думают маги? – поинтересовался Аалам, взглянув на молодых литиатов. Кайна и Даан стояли ближе, поэтому южанин обратился к одному из них.

— Мы хотим просить королей помиловать Лоакинора, – сказал твердо Даан, выразив общее мнение. – Он обладает большой силой древнего литиата и большой мудростью. Мы лишь отголоски тех, кем были когда-то наши предки, а он лучший из них. Убить его будет невежеством.

Поднялся недовольный ропот. Все же Лоакинор был врагом, и такие комплименты в его адрес казались солдатам излишними. Только эльфы закивали, соглашаясь с магами.

— Он обладает силой? – недоверчиво переспросил Рагнар, оглядывая пленника, закованного в цепи.

— Огромной, – кивнул Даан.

— Что же сдерживает его? Мешает освободиться и напасть? – усмехнулся Аалам.

— Это правда? – спросил Виктор у самого обсуждаемого мага. – Разорви цепи.

Лоакинор стоял, не двигаясь, и не глядя ни на кого.

— Не для того, чтобы сбежать, – пояснил король, решив, что тот боится быть убитым. – Просто освободись. Я приказываю.

Литиат резко дернул руки в стороны, и разорванные стальные звенья отлетели в солдат, охранявших его, а оставшиеся повисли на свободных руках, больше не связанных между собой. Маг по-прежнему смотрел в пол, словно ничего и не произошло.

В воцарившейся тишине слышны были разговоры в лагере и ржание лошадей. Где-то скрипела телега и звенела походная посуда.

— Почему он до сих пор не сбежал? – первым заговорил Рагнар, теперь и вовсе сбитый с толку.

— Спросите у него самого, – предложил Виктор.

— Почему ты не пытаешься сбежать? Знаешь же, что тут тебя ждет смерть, – повторил генерал, глядя на пленника.

— Я заслуживаю смерти, – ответил тот просто.

— Это хитрость, – не верил Аалам.

— Как бы там ни было, слово за Вандерширом, – проговорил генерал Итилиана, зная, что Виктор вряд ли помилует темного.

— Когда я говорил о неминуемой казни, я и не догадывался, что кто-то встанет на его защиту, – ответил мужчина, подняв глаза на пленника. – Теперь его жизнь зависит от моего решения. А я не готов ответить. Дайте мне время.

Свита позади зашепталась, крайне удивленная таким ответом. Лоакинор отступил на шаг, отрицательно мотнув головой. Солдаты вернули его на место, хотя это заметили только литиаты и Виктор. Мужчина поднялся из-за стола, привлекая внимание.

— До заката я решу, – произнес он, не понимая, почему пленник не радуется, а казалось, напротив, страдает. Виктор вопросительно посмотрел на советника.

— Если вы решите казнить его, эта честь будет отдана вам, – произнес Рагнар, тоже поднявшись. – Если же нет, я не буду возражать, если вы оставите литиата при себе, и дальнейшую его судьбу будете решать сами.

— Он ваш, Виктор, – добавил Аалам. – Мы высказали свое мнение. Но, боюсь, в Иджу ему лучше не появляться.

Оба представителя покинули шатер, их приближенные последовали за ними.

Лингимир не усидел на месте и обнял короля Вандершира, радуясь, что все же не ошибся в нем. Виктор, несколько смущенный, похлопал его по спине.

— Эвервуд открыт для всех, кого ты назовешь своим другом, – сказал юноша, отстранившись, но продолжая лучисто улыбаться. – Я не стану ждать твоего решения. Мы оставляем Холоу и возвращаемся домой.

— Добрый путь, – только и смог проговорить Виктор, не понимая, за что эльф так любит его.

— Мы пришлем мастеров, чтобы помочь отстроить белый город, – добавил юный король, пока его свита покидала шатер, и тоже вышел.

— Я пойду, – Тибальд стоял неподалеку, ожидая разрешения.

— Я зайду к вам, – вспомнив о сестре, сказал Виктор.

Вскоре в шатре остались только его офицеры, советник и пленник.

— Конвой свободен, – произнес король, опустившись на прежнее место за столом.

Солдаты взяли под козырек и вышли.

— Все равно в нем нет никакой надобности, – усмехнулся Виктор, оглядывая Лоакинора. – Если он захочет, то сможет без труда сбежать. Только вот он, похоже, не хочет.

— Могу я дать совет? – спросил Велиамор, заняв место за столом.

— Ты мой советник, – ответил король. – Думаю, ты согласен со своими сородичами, и посоветуешь мне сохранить ему жизнь?

— Он исцелил Ниониэль, – произнес Велиамор. – Он больше не темный, а его сила велика.

— Мадлена жива? – Виктор, казалось, позабыл о враге. – Это отличная новость.

— Да, – кивнул маг, тоже улыбнувшись. – Она, конечно, еще слаба, но жить будет.

— Я думал, она умерла, разве такое возможно? – король не верил ушам.

— Сохрани ему жизнь и увидишь, что возможно и не такое, – советник ждал решения короля, но тот задумался и не отвечал.

— Как ты это сделал? – спросил Виктор после паузы, вновь обращаясь к пленнику.

Тот был озадачен вопросом, оглядывая всех.

— Ты можешь возвращать мертвых к жизни? – уточнил король, понимая, что магу трудно объяснить свои возможности.

— Зависит от раны и судьбы. Если время еще не пришло и душа в мире теней, я могу вернуть ее, – ответил тот.

— У нее была серьезная рана, – короля очень заинтересовала подобная способность. Иметь при себе такого лекаря, можно было только помечтать.

— Да, – произнес литиат.

— Почему ты не смотришь в глаза? – Виктор поднялся и подошел к нему, уже приняв решение. Казнить такое уникальное существо было не просто невежеством, это было редкой глупостью.

— Я убил вашего отца, пытал вас, пил вашу кровь, – ответил маг, сжимая остававшиеся на запястьях наручники.

— Почему ты так изменился? Готов поспорить, ты помнишь все и винишь себя во всех своих поступках, – продолжал король, начиная понимать, в чем заключалось проклятие и наказание Лоакинора, уготованное ему судьбой.

— Да, и я хотел бы принять смерть, чтобы избавиться от этого, – ответил маг, умоляюще взглянув на короля.

— Но что исцелило тебя? Должно же быть какое-то объяснение, – Виктор посмотрел на советника. Тот задумался.

— Ты говоришь, он называл Бенедикта избранным? – продолжал свои размышления вслух король. Офицеры молча следили за его мыслью. – Может, твой сын наложил какое-то заклятие, или еще что-то в этом роде?

Лоакинор вскинул голову, первый догадавшись, что исцелило его, вернуло прежний облик и навсегда покончило с враждой. Темные маги исчезли в тот же миг, когда их господин перестал существовать и в мир вернулся тот Лоакинор, который когда-то был главой. Теперь все маги потеряли свои различия, не было больше черных и белых, это как прежде был один народ, хотя осталось их всего семеро.

Велиамор тоже вспомнил последние минуты, прежде чем дворец рухнул. Темный вырезал на лбу Бенедикта руну и слизал с кинжала кровь своей жертвы.

— Кровь Бенедикта, – произнес советник, поднявшись и приблизившись к пленнику. – Не сила или умения избранного были страшны тебе, а его кровь. И никто не догадался бы об этом. Все ждали воина, способного противостоять тебе.

— О чем ты? Неужели он пил кровь твоего сына? – ужаснувшись спросил Виктор, видя какие страдания доставляет эта тема пленнику. Он побледнел еще больше и закрыл лицо руками.

— Хватило одной капли, – Велиамор не мог поверить, что все было так просто. Сын литиата и человека, кровь которого была противоядием от черной крови, погубившей мудрейшего и прекраснейшего из литиатов. Не нужно было ни войны, ни поединка. Избранный полукровка родился и ждал своего часа, пока темный найдет его и сам исцелится.

— Убейте меня, прошу вас, – Лоакинор упал на колени перед королем. Виктор посмотрел на советника, пытаясь придумать, как обернуть все это на пользу себе и Вандерширу. Теперь терять ценного мага ему очень не хотелось. В раскаяние врага он уже поверил окончательно.

— Ты хочешь, чтобы я убил тебя? – спросил король, начав издалека. – Теперь, когда я знаю, что ты больше не станешь чинить зло?

Пленник посмотрел на него, оставаясь стоять на коленях.

— Кто я, по-твоему? Я не могу убить побежденного, безоружного врага. Разве я похож на палача?

— Нет, но ты избавишь меня от мучений, – попытался литиат, понимая короля.

— Встань с колен, – приказал Виктор. – Если хочешь искупить вину передо мной и Вандерширом, я скажу тебе, что делать.

Генералы переглянулись, усмехнувшись. Гордон был просто рад, что пленника не казнят. Велиамор облегченно вздохнул, тоже догадавшись, как Виктор собирается поставить себе на службу огромную силу магии.

— Приказывай, я твой раб, – ответил литиат, поднявшись и покорно опустив голову.

— Нет, раб мне тоже не нужен. Они добровольно ничего не делают, – усмехнулся король. – Но вот от помощника я бы не отказался. Страна моя разорена и обескровлена, как я восстановлю ее без магии? На это уйдет вся жизнь.

— Я понимаю, – Лоакинор закивал. – Я все сделаю.

— Вот и славно, – Виктор посмотрел на советника. Тот одобрительно кивнул. – Значит, казнь отменяется. Ты помилован и все обвинения с тебя сняты.

Виктор повернулся к генералам.

— Сообщить всем, что Враг пал, – сказал он. – По сути, это так и есть. Этот маг поступает ко мне на службу, помощником советника.

— Все будет исполнено, – генералы кивнули и покинули шатер.

— Но ты должен выбрать себе новое имя, – обратился Виктор к новому подданному. – Твое слишком известно и это не самая лучшая слава.

Литиат кивнул, кротко улыбнувшись. Виктор в очередной раз поразился тому, как складывалось все в его жизни.

— Гордон, сворачивайте лагерь, – приказал король. – Мы возвращаемся в Вандершир.

Николь сидела в палатке Виктории, пока их мужья решали государственные проблемы. На руках королевы Холоу лежала маленькая девочка, обернутая покрывальцем. Николь разглядывала ее, представляя, каким будет их с Виктором ребенок. Малышка мирно посапывала, убаюканная заботливой матерью. Виктория светилась счастьем.

— Хорошо, что все так удачно сложилось, – произнесла Николь, поправив подушки за спиной молодой мамы. Та поблагодарила, удобней устроившись.

— Да, мне повезло, что рядом были маги, да еще и не один, – усмехнулась Виктория. На бледных щеках появился румянец, а глаза блестели. – После того ужасного дня я думала, что уже не оправлюсь.

Девушка вздохнула, взяв Николь за руку.

— Эрик говорил ужасные вещи, – сказала она, понизив голос. – Что Виктор мертв.

— Ты не должна была верить, – ответила ей Николь. – Ты ведь знаешь его лучше меня. Разве он так просто сдастся?

— Эрик страшный человек. Наверное, нехорошо так говорить, когда он уже мертв, но я рада этому, – Виктория посмотрела на собеседницу. – Бедняжка Бенедикт. Надо проведать его.

— Он очень храбрый, если пошел против короля и его солдат, – заметила Николь, узнав от родственницы о том, что происходило во дворце и северном замке в последние неспокойные дни.

— Да, он весь в отца, – Виктория поправила покрывальце. – Замечательный мальчик.

— Как назвали свою малышку? – спросила Николь, заметив, что тема печалит девушку.

— Кайна, – ответила Виктория, посмотрев на собеседницу.

— Красиво, – королева задумалась на миг. – Постой, это же мага так зовут. Того, светловолосого.

— Да, – улыбнулась Виктория, и румянец на ее щеках стал еще ярче. – Он помог мне родить. Я вообще ничего не помню. Проснулась, а моя девочка у меня на руках, лежит, улыбается.

— Волшебство, – поразилась Николь, зная, какое трудное испытание для женщины дать жизнь ребенку.

— Потом, правда, все равно начала плакать, когда он ушел, – Виктория поцеловала крошечный лоб дочки. – Я была так благодарна ему, спросила, как его имя. Оно мне очень понравилось, такое звучное.

— Разве оно не мужское? – Николь повторила, и ей тоже понравилось его звучание.

— Тибальд тоже спросил об этом, – рассмеялась осторожно девушка. – Маг ответил, что вряд ли люди различат мужское оно или женское. Что для нас все их имена кажутся странными.

— Да, это точно, – усмехнулась Николь.

— Я хотела бы увидеть княжну и ее брата, пока все не разъехались. Кто знает, когда вновь соберемся все вместе.

— Я непременно приведу ее, – пообещала Николь, с тоской подумав о том, что вскоре, действительно, придется расстаться с Викторией, Тибальдом и их малышкой, с которой она только познакомилась.

— Я хочу попросить мужа, чтобы уговорил одного из магов остаться у нас в Холоу, – заговорила вновь девушка. – Без них трудно придется первое время. Я вообще не знаю, как мы тут будем все налаживать.

— Я поговорю с Велиамором, – Николь поднялась, заметив, что Виктория все чаще зевает. После бессонной ночи ей необходимо было выспаться и восстановить силы. – Он у них кто-то вроде старшего брата или отца.

— Он заходил ко мне, – улыбнулась та. – Он и мне как отец. Жаль, что с Бенедиктом так получилось и его женой. Как она?

— Я еще не заходила, не знаю, – Николь боялась увидеть подругу мертвой, надеялась на чудо и оттягивала визит. – Тебе надо поспать. Давай, я посижу с девочкой, а ты отдохни.

— Нет, я хочу еще побыть с ней. Сама-то ты когда отдыхала в последний раз? – спросила Виктория, заметив в дверях силуэт.

— Уже и не помню, – улыбнувшись, ответила Николь. – Проговорили с Виктором почти до самого совета.

В шатер вошла девочка. Она опустилась в реверансе, поклонившись королевам. Те одарили ее улыбками.

— Это Вероника, – представила ее Виктория. – Воспитанница лорда, но теперь она сирота.

— Да, я имела честь познакомиться, – Николь поманила девочку к себе. – Мы нашли их с Сесиль в заброшенном замке, куда Враг забрал их.

Вероника была в простом платье прислуги, но вполне довольная новой жизнью. Она была избавлена от опекуна и перспективы стать его женой. Пока она жила с остальной прислугой, сопровождавшей поход.

— Сесиль погибла, миледи, когда вас похитили те ужасные люди, – сообщила она, взглянув на Николь.

— Очень жаль, – королева Вандершира почувствовала небывалое облегчение. Хотя они с Кристианом уже не были вместе, но одна лишь мысль о леди де Ланье выводила ее из равновесия. Она не особо любила ее, и теперь не желала изображать скорбь по поводу ее кончины.

— Я все узнала, – продолжала девочка, глядя уже на королеву Холоу. – Бенедикт поправляется. Но еще не может вставать, поэтому передал вам привет через меня. И пообещал навестить вас и принцессу.

— Я пойду, – улыбнулась девочке Николь. – Вижу, ты в надежных руках.

Они с Викторией попрощались. Николь поцеловала племянницу в лоб и вышла.

В лагере было тихо, солдаты старались не подходить близко к королевскому шатру, где собрался совет. Старшие офицеры, следившие за порядком, не подпускали никого близко. Только усиленный конвой обходил границы, за которые не пускали простых смертных. Николь же без особых сложностей могла входить в охраняемую зону. Несмотря на то, что она по-прежнему носила обычное мужское платье, ее все знали в лицо. Офицеры вытянулись и взяли под козырек, когда Николь проходила мимо, следуя к шатру. Королева кивнула им, позволив продолжать патрулирование. Сама она пошла к литиатам, решив все же увидеть Мадлену.

Там оказалось тоже тихо и непривычно пусто. Все обитатели шатра были на совете. Около матерчатых стен стояло несколько походных кроватей. Убранство было скромным и не отличалось от прочих палаток. Генералы жили отдельно от литиатов, в другой комнате, отделенной плотной занавесью. А у Мадлены была отдельная спальная, где Николь и надеялась найти ее. Она долго стояла на пороге, не решаясь отодвинуть материю, скрывавшую от нее неизбежную правду, что ее подруга мертва и никогда уже не улыбнется ей ласково. Девушка вздохнула и вошла.

В маленькой импровизированной комнатке было достаточно светло. Сквозь белую ткань, из которой были сшиты шатры, проникал солнечный свет, заливавший все вокруг. На кровати лежала Мадлена, в настоящем своем облике. Она была именно такой, какой Николь видела ее за ужином на корабле и потом еще несколько раз. Волшебница редко открывала свое истинное лицо, предпочитая быть бледной северянкой с большими зелеными глазами и светло-каштановыми кудрями. Рядом на полу сидел граф. Он спал, опустив голову на руки, сложенные рядом с матерью на постели. Николь тихо приблизилась, не желая потревожить его сон. Граф был уже вполне прилично одет в обычную форму, соответствующую его званию. Только волосы оставались растрепанными, а щеки заросли щетиной. Девушка не сразу поняла, что в нем изменилось, но видела, что чего-то не хватает. Не было ошейника и повязки под ним. На гладкой загорелой коже не осталось даже следа от ужасного украшения, которое он носил несколько дней. Королева села на стул и взглянула на Мадлену. Как на мертвую у той был слишком здоровый цвет лица. Можно было даже заметить легкое колебание груди.

Николь прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Волшебница была жива, просто спала. В этом не могло быть сомнений. Она глубоко вдохнула и приоткрыла глаза.

— Мадлена, как ты? – спросила девушка тихо.

Та какое-то время просто открывала и закрывала веки, после чего, наконец, перевела взгляд на Николь. Граф проснулся и тоже недоумевая посмотрел на посетительницу.

— Что ты тут делаешь? – спросил он, нахмурившись.

— Я думала, – ответила девушка, задыхаясь от счастья. – Ты говорил, что она…

— Ей лучше, – буркнул Кристиан и взглянул на мать. Та укоризненно на него смотрела.

— Вот, не успела очухаться, уже злится, – произнес он недовольно.

— Выбирай выражение, – произнесла слабым голосом Мадлена. На бледном лице появилась улыбка.

— Хочешь чего-нибудь? Маги тебе тут оставили всякой дряни, – продолжал граф, поднимаясь на ноги. – Зелий наварили, велели пить.

— Что за человек?! – волшебница закрыла глаза. – Со мной все хорошо, Николь. Как ты?

— Я отлично, – девушка села рядом и взяла ее за руку. – Но ты лучше не разговаривай. Спи. Я буду рядом.

— Да, это сразу решит все проблемы, – продолжал грубить Кристиан, стоя у стола и соображая, чем в первую очередь напоить больную. – Нашу Николь хоть к ране прикладывай.

Мадлена не отвечала. Она опять уснула, еще слишком слабая, чтобы подолгу вести беседы. Николь погладила ее по волосам и поправила одеяло.

— Когда она поправится? – спросила девушка, не глядя на графа. – Что говорят маги?

— Николь, она жива, можешь со спокойной совестью идти отсюда, – ответил Кристиан, оставаясь стоять спиной.

Королева медленно встала и, бросив еще один взгляд на подругу, вышла. Она хотела возразить, тоже нагрубить ему, но промолчала. Она не понимала, чем заслужила такое отношение, но не желала выяснять. Они теперь были не вместе, и она не имела никаких прав требовать чего-либо от него, даже уважения и нормального отношения.

Возле выхода из шатра она задержалась, не желая, чтобы солдаты увидели ее слезы. Николь быстро вытирала их рукавом, но они все равно появлялись. Она всхлипнула, почувствовав, что прямо сейчас выпустит все, что держала в себе все эти дни. Стало невыносимо обидно, но злиться на Кристиана она не могла, сколько бы раз не прокручивала в голове его грубые слова. Было больно и досадно, как если бы ее наказали за чужой проступок или просто ни за что.

Она громко всхлипнула и закрыла лицо руками, радуясь, что в комнате никого нет, и еще не скоро кто-то появится. Но это было обманчивое чувство, сзади подошел Кристиан и обнял, обхватив руками и крепко прижав ее спину к своей груди.

— Извини, я дурак, – сказал он, склонив голову к ее уху. – Всегда им был и, наверное, уже останусь.

Девушка только всхлипнула, шмыгнув носом, но не ответила. Она не хотела оборачиваться и верить в его слова, зная, что потом он опять оттолкнет ее или скажет какую-нибудь гадость.

— Я не хотел тебя обидеть, – продолжал он. – Я же люблю тебя.

Кристиан развернул ее и поцеловал, не ослабив объятий. Николь слабо дернулась, но не достаточно, чтобы освободиться. А поцелуй был таким, что и не очень хотелось освобождаться. Граф продолжал касаться губами ее лица и шеи, а она не могла оттолкнуть его, оставаясь неподвижно стоять с закрытыми глазами. В голове все смешалось, нужно было оттолкнуть его, ударить, а с другой стороны, она не могла этого сделать, ведь он крепко держал ее. Николь надеялась, что он держит ее, иначе оправдать себя будет нечем.

— Делай, что хочешь, – произнес он хрипловато, коснувшись губами ее уха. – Я никогда не перестану пытаться. Ты смысл моей жизни.

— Делай, что хочешь, только не вреди Ему, – попросила девушка, обвив его шею руками. Он поднял ее на руки и положил на ближайшую кровать.

— Я стану ему братом, только не отталкивай меня, – ответил граф, расстегивая ее рубашку. Глаза его горели, ноздри раздувались, он порывисто дышал, но не прекращал покрывать поцелуями ее тело. Она закрыла глаза, не препятствуя ему снимать с нее одежду.

— Я люблю тебя, люблю тебя, – горячо шептал он.

— Люблю тебя, – повторила Николь, посмотрев в его глаза затуманенные страстью.

Солнце уже давно поднялось высоко над горизонтом, а совет все не заканчивался. В лагере было по-прежнему тихо, все, затаив дыхание и оставив повседневные заботы, ждали решения королей. Только эльфы и солдаты Эвервуда собирались в обратный путь, зная, что после совета покинут Холоу и смогут вернуться домой. Лингимир не желал более задерживаться в захваченном государстве, где его родичей ненавидели теперь даже больше, чем когда-либо. Вандерширцы сосредоточились в их части лагеря, прощаясь с товарищами, к которым успели привыкнуть и полюбить. Эльфы были рады такому вниманию и дарили им всякие подарки на память, приглашая приезжать в Эвервуд и западный лес.

Николь сидела в шатре литиатов на разобранной постели, обхватив колени руками и опустив на них голову. Граф лежал рядом, касаясь кончиками пальцев белоснежной кожи на ее спине, словно боялся, что она сбежит или исчезнет, как сладкий сон, стоит лишь отвлечься на минуту. Но девушка была настоящей из плоти и крови, и это была именно та Николь, которую он любил. Теперь она нервно дрожала, вздыхая каждые полминуты.

— Я читала, что есть такие демоны, которые промышляют тем, что соблазняют чужих жен, – сказала она печально. Кристиан сдержал смех, но Николь и так догадалась, что он смеется. Она вообще знала его лучше него самого и могла заранее предугадать реакцию на свои слова. Хотя иногда ему все же удавалось застать ее врасплох своей очередной глупостью, такой как в это утро, например.

— Они подлые, коварные существа, – продолжала королева, но в ее голосе не было ни злости, ни гнева, только печаль. – Они безошибочно определяют самую безвольную и слабую жертву и приходят к ней.

— Николь, хватит, – он вернул ее к себе, уложив рядом, и обнял. – Ничего не бойся. Максимум без мужа останешься. И то, я сомневаюсь.

— Нет, не сомневайся, – горячо возразила она, оттолкнув его и подобрав с пола рубашку. – Я все ему расскажу, не стану ждать, пока ты этим похвастаешь.

— Я не в этом сомневался, – усмехнулся Кристиан, наблюдая, как она одевается. – Кого-кого, а тебя я хорошо знаю. Честная ты моя.

— Издеваешься? – она обернулась и одарила его презрительным взглядом, точь-в-точь как ее муж. Графу даже стало как-то невесело от этого. Виктор был прав, говоря, что вдвоем им тоже уже не быть.

— Нет, – произнес он, отгоняя мысли о короле. – Перестань искать в моих словах скрытый смысл. Я отлично знал, что ты не станешь тайно со мной встречаться.

— На это и рассчитан твой план? – Николь села на кровать, чтобы надеть обувь.

— Нет никакого плана, – оскорбился граф. – Как ты обо мне думаешь?

— Я пыталась вообще не думать, – тихо ответила она, застегивая пряжки.

— Николь, – он обнял ее сзади и поцеловал в шею. – Уже ничего не изменить, ты всегда будешь моей, а я твоим. Только если я умру, ты будешь свободна.

Девушка вздохнула, позволяя ему целовать себя. Теперь сопротивляться было бы лицемерием.

— Если хочешь, я сделаю это, – продолжал он, удерживая ее в объятиях. – Если ты будешь вот так вздыхать и печалиться, то я лучше покончу со всем этим.

— Не говори глупостей, – она погладила его по щеке. – Твоя смерть нисколько не облегчит мне жизнь.

— Я знал, что ты не позволишь мне погибнуть, – он вновь уложил девушку на спину и склонился над ней.

— Значит, погибнуть придется ему? – спросила Николь и в глазах заблестели слезы. Графа словно холодной водой окатили. Он резко сел, изумленно глядя на нее.

— Ты же не думаешь, что я вышла за него замуж, чтобы тебе насолить? – продолжала девушка, глядя на его поникшую фигуру.

— Надо как-то это решать, – произнес он задумчиво. – Это ни в какие ворота не лезет.

— Виктор решит, – горько усмехнулась королева, представив, как будет рассказывать ему о своем падении.

— Он решает проблемы единственным способом, – граф опустил голову на руки. – В свою пользу.

— Только пообещай, что не станешь на всех углах рассказывать о нас, – попросила Николь.

— За кого ты меня принимаешь? – Кристиан посмотрел на нее с укоризной.

— И не отвечай на его вызов, когда он на дуэль тебя вызовет, – продолжала девушка. Она вновь слезла с кровати и закончила туалет, надев китель и уложив волосы.

— Вызовет, дождешься, – усмехнулся граф своим мыслям. – Боюсь, тебя ждет сюрприз.

— Так, ну что еще? – Николь была уже в дверях, но вернулась, услышав его тон.

— Похоже, я знаю твоего мужа лучше, чем ты, – ответил он.

— Сомневаюсь, – она решила, что это очередная колкость в адрес Виктора и вышла, не желая больше испытывать судьбу и ждать, что их все же застанут.

Совет был окончен и королевский шатер пустовал. За разговорами они с графом и не заметили этого. Николь прошла просторный зал, служивший тронным в походах, и пошла за штору, отделявшую их покои. Виктор сидел у сундука, перебирая свои книги. Он слышал, как она вошла, но не повернул головы.

— Что решили? – спросила она, стараясь унять колотящееся сердце.

— Все как я и предполагал, кроме одного, – ответил король, оставив свое занятие, но не оборачиваясь. – Я помиловал Лоакинора, как ты и хотела.

— Славно, – выдавила из себя Николь, чувствуя, что говорить становится все труднее. Она представила, как сейчас он услышит от нее ужасное признание, как побледнеет и опять молча выйдет из шатра, оставив ее навсегда. Потом прикажет арестовать графа и казнит его, а, может, и сам убьет.

Она смотрела в пол, явно представляя себе картины грядущего ужаса, и не заметила, что муж стоит перед ней и всматривается в ее лицо.

— Николь, – позвал он ласково. – О чем бы ты ни думала сейчас, прекрати немедля.

Девушка подняла на него полные слез и ужаса глаза. Как она и предполагала, только лишь взглянув ему в глаза, она утратила способность говорить и трезво мыслить вообще. Теперь совершенное прелюбодеяние казалось ей ужаснейшим из всех ее поступков. Даже убийство Евы отступило на второй план.

— Нет, об этом тоже не нужно, – Виктор хотел обнять ее, но она отшатнулась, словно опасаясь заразить его смертельной болезнью или запачкать своим нечистым прикосновением.

Мужчина оставался на месте, не желая, чтобы она бегала от него по всей комнате. Он сложил руки на груди, наблюдая за ее немой борьбой с собой. Николь вдохнула и опять посмотрела на него.

— Я должна признаться, – сказала она, затаив дыхание.

Виктор ждал, скользя по ней взглядом, словно видел насквозь. На миг ей показалось, что ему уже все известно, но его обычная легкая улыбка опровергала это подозрение.

— Николь, если не перестанешь, я действительно разозлюсь, – произнес он. – Дыши.

Она поняла, что задержала дыхание уже слишком надолго, голова закружилась. Муж подхватил ее, прежде чем она упала. Он посадил ее на кровать и сел рядом, сумев, наконец, обнять.

— Я все знаю, успокойся, – произнес он тихо. Николь замерла, взглянув на него. Она быстро перебирала в голове все события и пыталась найти что-то, что могло расстроить ее, и что он мог принять за это.

— Ничего ты не знаешь, – ответила она, понимая, что они вряд ли говорят об одном и том же.

— Граф должен быть крайне наивен, если думает, что в моем лагере, среди моих людей, сможет что-то скрыть от меня, – произнес Виктор с усмешкой. Эта усмешка пугала Николь больше, чем угрозы. – Но, думаю, он и не пытался ничего скрывать. Это не в его натуре.

— Ты убьешь его? – спросила девушка испуганно. Ее била мелкая дрожь, губы побледнели, в глазах застыли слезы.

— Николь, – ответил король, нахмурившись. – Во-первых, перестань дрожать. Тебе уж точно бояться нечего. А во-вторых, я только что помиловал и приблизил к себе Лоакинора, черного мага, который пытал меня каленым железом.

— Я не понимаю, – Николь не заметила, что держит его за лацканы мундира мертвой хваткой.

— Я тоже, но он мне еще пригодится, – ответил Виктор.

— Кристиан? – спросила она, потеряв нить беседы.

— Нет, Лоакинор, – усмехнувшись, ответил ей муж.

— Я думала… – Николь потупила взгляд, отпустив его и отвернувшись.

— Не нужно, ты от этого только болеешь, – он развернул ее и обнял. – Давай я буду думать, а ты просто доверься мне.

— Хорошо, – ответила девушка, растеряв всю решимость и силы в этой странной беседе. Виктор погладил ее по волосам, стараясь успокоить.

— Видела Викторию? – спросил он, не отпуская ее из объятий.

— Да, – тихо ответила Николь, прикрыв глаза, убаюканная его спокойным голосом и ласками.

— Как она? У меня времени не было зайти, – продолжал он обычным тоном, и у девушки вновь возникло сомнение, что они не поняли друг друга. Она не верила, что можно вот так реагировать на подобное. Если бы она знала, что муж изменил ей с какой-нибудь девкой, то уж точно не стала бы вот так сразу прощать. Она убила бы обоих. Но ведь граф не какая-нибудь девка. Что если бы он изменил с Бьянкой? Смогла бы она убить подругу? Николь вздохнула, вновь поставленная в тупик собственными мыслями.

— С ней все хорошо, у них девочка, – ответила она, не думая о том, что говорит. Виктор коснулся губами ее холодного лба, и этот поцелуй обжег ее, напомнив о ее подлости.

— Да, Тибальд мне сообщил, – усмехнулся король. – Он очень горд.

— Назвали в честь мага, – продолжала безжизненным тоном Николь. – Кайна.

— Похоже на Викторию. Она от этих магов без ума с детства, – он отстранился и посмотрел на жену, догадываясь, что та и не думает успокаиваться. – Николь, хочешь еще поговорить о своих утренних приключениях?

Королева резко вскинула голову, посмотрев на него, и покраснела до корней волос.

— Ты так это называешь? – спросила она дрожащим голосом, не в силах совладать с эмоциями.

— Хочешь узнать, когда я все же разозлюсь и отрублю ему голову без всякого суда? – спокойно спросил король. Николь кивнула, желая знать.

— Когда ты от этих волнений заболеешь и потеряешь ребенка, – ответил мужчина, глядя на нее сурово.

— Понятно, – девушка опустила глаза, найдя объяснение его странному поведению. Короля интересовал наследник и ради его благополучия он был готов терпеть что угодно, даже ее “приключения”. Николь стало досадно, но она одернула себя. Требовать от него искренней любви после того, как сама предала, было бы верхом наглости.

— Нет, вижу не очень, – произнес он, взяв ее за подбородок, чтобы она не прятала взгляд. – Я знаю, ты ждала от меня другой реакции, – сказал он мягко.

— Это все как-то ненормально, – пробормотала девушка.

— Ненормально делать что-то, а потом сводить себя с ума раскаянием, – ответил Виктор. – Если уж решилась на какой-то поступок, то найди оправдание перед собой, а не перед другими.

— Как я могу найти оправдание? – всхлипнула Николь, чувствуя предательские слезы, затуманивающие взгляд. – Разве можно оправдать меня? Я ужасный человек, падшая женщина.

— Оправдать можно всех, надо только аргументы хорошие найти, – Виктор обнял ее, желая успокоить. – Хочешь, я себя оправдаю?

— Ты ни в чем не виноват, – попыталась протестовать Николь, обхватив его и уткнувшись в грудь заплаканным лицом.

— Это в твоих глазах, – возразил ей муж. – В них никто ни в чем не виноват, только ты. Вот бы ты умела и себя прощать также легко, как других.

— Ты слишком добр ко мне, – произнесла тихо девушка, немного успокоившись.

— Нет, я не добрый, я слабый и бесхребетный, – ответил король. – Но я могу оправдать себя и любой, кто станет меня обвинять в этих недостатках, услышит мои аргументы.

— Никто не посмеет обвинять тебя, – Николь улыбнулась, впервые за все время разговора. Виктор не собирался бросать ее, ни убивать графа.

— Думаешь? Даже ты не понимаешь меня, – ответил мужчина разочарованно. – Разве другие поймут? Когда всем станет известно, что я рогат, а твой любовник дальше служит мне, наслаждаясь жизнью, найдется хоть один, кто не станет презирать меня, считать слабаком?

— Это ужасно, – Николь больше не сомневалась, он знал все, и это причиняло ему боль, сколько бы он не пытался убедить ее в обратном.

— Это моя жизнь, – ответил он. – Она состоит из сплошных компромиссов. Я получил все, от чего зарекался. Я ненавидел магов, теперь они мои лучшие помощники и неизменные спутники. Я считал эльфов неполноценными людьми, но теперь убедился, что они куда лучшие существа, чем я и мне подобные. Я никогда никого не любил, поэтому с легкостью оставлял женщин, не желая бороться за них. Теперь я могу быть с любимой только согласившись на постоянное присутствие другого в ее жизни.

Виктор погладил ее по щеке, заметив новые слезы на них.

— У меня выбор небольшой, – продолжал он. – Честь, достоинство и всеобщее одобрение или ты.

— Я послана людям как наказание, – ответила Николь. – Я делаю всех несчастными.

— Я могу бросить тебя и сохранить достоинство, – сказал Виктор, взглянув на нее. Девушка внутренне сжалась, представив это. Даже если он не убьет их с графом, а отпустит с миром, она никогда уже не будет счастлива. Она не будет счастлива, даже если он просто перестанет смотреть на нее с любовью, как сейчас. А если ей вовсе придется уехать и больше не видеть его? Николь опять прильнула к нему, желая продлить эти минуты, которые, возможно, скоро навсегда останутся лишь воспоминанием.

— Я буду великим королем, гордым и мужественным, – Виктор погладил ее волосы, усмехнувшись. – Никто не посмеет упрекнуть меня, что я бесхребетный слизняк.

— Не говори так, – попросила девушка, обняв крепче. – Причем тут ты? Это я во всем виновата.

— Ты ведь ждала, что я в ярости разнесу весь лагерь? – спросил он.

— Да, но это не значит, что ты должен это делать, чтобы оправдать мои надежды, – возразила королева, понимая, куда он клонит. Она и сама прекрасно знала, что все эти дуэли и драки чаще всего нужны не для собственного удовлетворения, а чтобы доказать что-то другим.

— Что мне делать? – спросил он, опустив голову ей на плечо. – Каким быть для тебя?

— Будь собой, – попросила королева, погладив его ласково. – Делай то, что говорит тебе твое сердце. Я приму любое решение.

— Тогда перестань бояться меня, – попросил он в ответ. – Я уже принял решение, но тебе оно, похоже, не очень нравится.

— Почему? Какое? – не поняла Николь. Он поднял голову и посмотрел на нее.

— Мне все равно, что у вас с графом, – ответил Виктор. – Ты моя жена и я люблю тебя. Если такова цена, я заплачу ее ради этого счастья.

— Это не может быть правдой, – мотнула головой Николь. – Ты не можешь вот так простить меня. Я бы не простила.

— Простила бы, – он улыбнулся. – Ты ведь простила его.

Королева виновато потупила взгляд.

— Это просто болезнь какая-то, – произнесла она, пытаясь найти хоть какое-то объяснение своим действиям.

— Да, неизлечимая, – согласился Виктор. – Называется – любовь. И я не допущу, чтобы ты умерла от нее.

— Я обещаю, что больше никогда…

Король приложил палец к ее губам, отрицательно мотнув головой.

— Нет, вот этого не надо, – сказал он. – “Никогда” плохое слово. Я раньше тоже часто его говорил, теперь жалею.

— Хорошо, я не стану ничего обещать, – Николь улыбнулась.

— Нет, одно все же пообещай, – попросил ее муж. – Обещай, что не станешь изводить себя чувством вины. Теперь, что бы ни случилось, не думай ни о ком, кроме себя и ребенка.

— Твои слова меня пугают, – девушка видела его задумчивый печальный взгляд.

— Скоро все станет известно, – начал он. – Солдаты, хоть и мужчины, но сплетничать любят не меньше женщин. И никакие мои угрозы не остановят их.

— Я понимаю, – Николь отстранилась и виновато разглядывала свои руки.

— Нет, ты не понимаешь, – он взял их, чтобы она опять смотрела на него. – Ты королева и все, от прислуги до придворных, будут обсуждать нашу личную жизнь. А у нас, похоже, будет что обсуждать.

— Нет, этого больше не будет, – горячо заверила его девушка, искренне веря в свои слова.

— Но я король, и мне все равно, что они там будут болтать за моей спиной, – Виктор не обращал внимания на ее обещания, понимая, что они сейчас больше нужны ей самой. – В глаза никто не посмеет ничего сказать. Вот за что я буду снимать головы так это за любые намеки и советы на твой счет.

— Придворных поляжет, – задумчиво проговорила Николь, представив, сколько сплетен теперь пойдет.

— Рад, что успокоил тебя, – он обнял жену. – Теперь иди и собирайся. Мы оставляем Холоу.

Николь кивнула, не двигаясь с места. Она не надеялась, что он поцелует ее после всего, но медлила. Виктор посмотрел на нее, не сразу сообразив, что еще тревожит его возлюбленную.

— Еще какое-нибудь признание? – спросил он осторожно.

— Нет, боги, о чем ты?! – воскликнула девушка краснея.

Король взял ее за подбородок и поцеловал. Это был совсем другой поцелуй, нежный и ласковый. Только Виктор целовал ее так, и она не могла представить себе жизнь без этих поцелуев. Но и без тех других, страстных и грубых, тоже не могла долго обходиться.

— Ну что опять? – спросил Виктор, почувствовав соленый привкус и открыв глаза.

— Я люблю тебя, – прошептала Николь, вытирая щеки.

— Я знаю, – ответил король, улыбаясь. – Я тоже люблю тебя.

Николь закончила собирать вещи и вышла из шатра. Половина лагеря уже была свернута, вторую половину планировали сложить после обеда. Все солдаты разошлись чтобы передохнуть перед сборами и дорогой. Раненых погрузили на телеги, взятые в городе, и отправили вперед. На пустые складывали вещи и оружие. Эльфы к этому времени уже покинули лагерь, собравшись быстро и незаметно. Следующими выступили итилианцы, тоже не имея большой поклажи, как вандерширцы и солдаты Иджу.

Королевский шатер и близлежащие к нему шатры старших офицеров и магов оставили напоследок, чтобы их почетные жители не терпели неудобств во время сборов. Хотя король не возвращался больше, оставив сборы на Николь и слуг. Магам тоже особо собирать было нечего. Они сидели в своем шатре, обсуждая дальнейшие планы.

Княжна оставила их и вышла на солнце. Они с Николь сели на скамейке у входа, встретившись, наконец, после возвращения из замка. Бьянка рассказала о своем женихе, который согласился ехать с ней в Вандершир. Его брат тоже оставался с ними.

— А вторые двое? – спросила Николь.

— Аллель будет с Велиамором, – ответила княжна, став какой-то загадочной. – Так что мы получаем себе три новых придворных мага, если не считать Того.

Она округлила глаза, покачав головой. Ее не слишком радовало решение короля приблизить к себе бывшего врага. Бьянка ненавидела Лоакинора за Бенедикта, которого тот мучил, и за Еву, его сообщницу, постоянно портившую ей жизнь.

— Он тоже там? – спросила Николь, догадываясь, о ком речь.

— Да, сидит в стороне, такой паинька, – иронично ответила девушка. – Гад несчастный. Мне бы его дали, я быстро бы с ним разобралась.

— Значит, Виктория уговорила одного остаться тут? – сменила тему Николь.

— Да, молчун останется, – усмехнулась княжна, уже успевшая раздать всем клички.

— Понятно, – королева задумалась, пропустив рассуждения подруги о том, как медленно собираются солдаты и что они и до ночи не тронутся, если будут продолжать в том же темпе.

Из шатра короля Холоу вышел Виктор, из шатра магов Кристиан. Они с минуту смотрели друг на друга в упор. Николь побледнела. Бьянка замолчала, наблюдая за ними. Сидящих в стороне девушек они не заметили. Король поднял руку и поманил графа к себе указательным пальцем, как строгий учитель нашкодившего ученика. Княжна ждала, что Кристиан подойдет и врежет ему, но тот опустил голову и медленно поплелся следом за королем, скрывшимся в шатре.

— Что это было? – спросила ошеломленная Бьянка. Николь опять перестала дышать, представив, что сейчас сделает король с графом.

— Ты видела? – княжна вскочила и побежала к королевскому шатру, схватив подругу за руку и увлекая за собой. – Я глазам не верю, Кристиан, как ручной щенок.

— Не надо, зачем нам входить? – попыталась удержать ее Николь. Но Бьянка твердо была намерена все увидеть своими глазами.

— Мы незаметно, – шепнула девушка и неслышно скользнула между занавесями.

Королеве очень не хотелось слушать, а тем более смотреть на то, как мужчины будут выяснять отношения, но она тоже вошла. Если Бьянка что-то услышит, Николь должна будет знать, что именно, чтоб как-то оправдаться перед ней.

Мужчины были в комнате позади, отделенной от зала плотной шторой. Бьянка обошла ее, что-то высматривая, и поманила Николь к себе. Королева приблизилась и заметила, что в одном месте ткань становится прозрачной и можно без труда увидеть освещенную спальную. Оттуда же нельзя было видеть более темный зал. Княжна усмехнулась, удобней примостившись. Николь встала рядом, не понимая, почему ничего не слышно, ведь их отделял лишь отрез тонкой материи.

Виктор и Кристиан стояли посреди комнаты, друг напротив друга, пристально глядя в глаза. Король был в офицерском мундире, только волосы все еще не собрал в косу, как носил обычно. Граф, как всегда, пренебрегал формой, расхаживая в одной рубашке, местами заправленной в штаны. Николь толкнула подругу в плечо и указала на выход, желая все же увести ее. Король отвернулся, оглядев комнату рассеянным взглядом. Граф молча стоял на месте. Княжна хотела возразить, но тут Виктор резко обернулся и дал Кристиану пощечину. Граф едва устоял на ногах, пошатнувшись. Бьянка зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть от удивления. Николь замерла, ожидая ответа графа, но тот только опустил руку, которую невольно прижал к щеке.

— Дикое животное, – произнес сквозь зубы Виктор, вновь отвернувшись. – Тебя что, на цепь посадить?

Граф не отвечал, к неописуемому удивлению обеих девушек.

— Чего молчишь? Неужели совесть мучает? – продолжал король, обернувшись и взглянув на него.

— Прости меня, – ответил Кристиан, не выдержав его взгляда, и отвернулся.

— Вас видели солдаты, – произнес Виктор, опустившись на край кровати. Теперь он говорил без злости, скорее устало. – Они разнесут эту новость за пару дней. Будто мне и без того мало.

— Заткни их, разве это трудно? – предложил Кристиан, глядя на него.

— Когда это были мои матросы, я мог что-то сделать, – ответил Виктор. – Но это пехота, простолюдины. Они не думают, что болтают.

— Матросы? – переспросил граф.

— Да, с “Королевы Морганы”, – Виктор посмотрел на него холодно.

— Так ты давно в курсе всех событий, – поразился Кристиан, вспомнив, как они с Николь каждую ночь болтали, сидя в обнимку на палубе. Тогда между ними ничего не было, но доказать это любопытным зевакам невозможно.

Виктор не отвечал, опять отвернувшись.

— Ты или железный или совсем бесхребетный, – заключил Кристиан, сложив руки на груди. Король опустил голову на руки, уперев локти в колени, длинные волосы скрыли его лицо.

— Ненавижу тебя, – проговорил он тихо.

Николь хотела ворваться и расцарапать Кристиану его нахальное лицо. Но княжна держала ее за руку, не желая прерывать представление. О чем речь, она уже поняла.

— Знаешь, мне тоже удовольствия не доставляют мысли о вас, – возразил граф, но прозвучало как оправдание.

— Почему я не могу убить тебя? – произнес король задумчиво, словно обращаясь сам к себе. – Я сейчас этого очень хочу.

— Я уже пробовал, – ответил Кристиан, опустившись рядом на кровать. – Ты должен помнить.

— Я тебе верну этот долг, – пообещал король. – Еще раз к ней прикоснешься и я тебя…

Виктор поднял голову, желая дополнить угрозу соответствующим взглядом, но, встретившись глазами с соперником, забыл, что хотел ему пообещать. Кристиан улыбался и, казалось, вовсе не думал о споре.

— Что сделаешь? – помог граф, еще шире улыбнувшись. Король опустил взгляд на его губы. Кристиан, не сводя с него глаз, приблизил лицо вплотную, так, что его торчащие во все стороны волосы коснулись лба Виктора.

Бьянка подалась вперед и наступила на край шторы. Ткань с треском порвалась, вся занавесь упала на пол, открыв их укрытие. Мужчины резко обернулись. Король вскочил, словно его ужалила змея, а Кристиан оставался сидеть, наблюдая за девушками. Бьянка сложила руки на груди, приняв оборонительную позицию. Николь не сводила глаз с Виктора. Он стоял у стены, взволнованный и растерянный.

— Вам что, делать нечего? – спросил граф, медленно поднявшись и приблизившись к девушкам. Он, в отличие от короля, был абсолютно спокоен.

— Зачем порвали штору? – Кристиан осмотрел оборванный конец с видом большого знатока.

— Мы случайно, – нашлась, наконец, с ответом княжна, уперев руки в бока. – Мы тут гуляли.

Николь обошла графа, словно и не заметила его, и приблизилась к мужу. Тот был бледен, на лбу выступил пот.

— Виктор, – позвала она, коснувшись его груди. Он поднял глаза, но сразу отвернулся и быстро пошел прочь, не обращая внимания ни на кого.

— Гуляли? – Кристиан скептично оглядел Бьянку с головы до ног.

— Да, услышали вас и решили проверить, что тут происходит, – ответила ему княжна. Николь взяла графа за рукав и повернула к себе.

— Что ты ему сказал? – спросила девушка сурово. – Почему он такой?

— С чего вы взяли, что я стану вам что-то объяснять? – отняв руку, спросил граф. – Это мужское дело. Идите себе, гуляйте дальше.

Кристиан прошел между ними и тоже покинул шатер.

— Что это значит? – возмутилась Бьянка, досадуя, что так глупо выдала себя. – Что они о себе возомнили?

— Я найду Виктора, – королева всерьез задумалась, что мог означать весь их разговор, и чем граф так напугал ее мужа. Вряд ли Виктор так побледнел бы, увидев почерневшие глаза или клыки, хотя Кристиан не злился и не перевоплощался.

— Ну ничего, – княжна хитро прищурилась. – Я попрошу Даана, и он вмиг разгадает эту загадку. Для него все люди как на ладони.

— Сомневаюсь, что он станет делиться с тобой, – отрицательно мотнув головой ответила королева. – Маги вообще очень скрытные.

— Куда он денется? – рассмеялась Бьянка. – Ведь он будет моим мужем.

— Не представляю, – девушка улыбнулась, направившись к выходу.

Виктора она так и не смогла найти, словно он сквозь землю провалился. Лагерь тем временем почти весь собрали и погрузили на телеги. Для королевы по-прежнему была предоставлена большая карета, в которой она приехала сюда. Шестерка лошадей уже была запряжена, а вещи погружены.

— Ваше Величество, – позвал ее Генри. – Если желаете попрощаться с королем и королевой Холоу, они ждут вас за теми отрядами.

Генерал махнул в сторону бывших пленных, а теперь верных солдат нового короля Тибальда Второго. Ровные шеренги построились, ожидая команды следовать к замку на севере. Там на первое время должна была разместиться королевская чета, пока солдаты и крестьяне будут отстраивать столицу.

Девушка поблагодарила и поспешила куда он указал. Она поправила выбившиеся из прически локоны и одернула полы кителя.

Среди отрядов солдат стояла карета. Дверца была открыта. Тибальд разговаривал с одним из своих офицеров, давая распоряжения. Увидев сестру, он улыбнулся и прервал разговор.

— Николь, мы уж думали, что уедем не попрощавшись, – сказал он, обняв девушку. – Жаль, что нет времени нормально поговорить.

— Я так много хотела спросить, – королева смутилась, вспомнив, как проводила досуг, вместо того, чтобы поближе узнать единственного родного человека.

— У нас еще будет время, – успокоил ее брат. – Прошлое уже никуда не денется.

— Я рада, что у меня есть брат, – девушка услышала плач ребенка в карете. – И племянница.

— Обещайте навестить нас, когда немного приведете там все в порядок, – попросил Тибальд.

Из кареты спустился маг с младенцем на руках. Он кивнул Николь и посмотрел на короля.

— Надеюсь, она не будет плакать на этот раз, – вздохнул Тибальд, обращаясь к магу.

— Она только встретила брата и опять расстается с ним, – ответил Кайна, управляясь с подопечной, словно у самого было не меньше троих. Крошечная принцесса уснула на его руках, не пытаясь больше протестовать.

— Виктория очень переживает, – пояснил Тибальд сестре, поскольку девушка не поняла, о чем они говорят с магом. – Они там с Виктором.

Николь посмотрела на карету.

— Можешь присоединиться, – помог ей решиться мужчина. – Она хотела тебя тоже увидеть перед отъездом.

Николь поблагодарила и подошла к открытой дверце. Тибальд помог ей подняться по ступеням в высокую просторную карету. Девушка поблагодарила, уже заметив внутри брата и сестру. Виктор сидел на лавочке, Виктория полулежала, накрытая покрывалом. Голову она опустила на грудь брату, слушая его увещевания. Он что-то рассказывал ей, поглаживая по щеке.

— Николь, – королева Холоу подняла голову, заметив ее. – Как хорошо, что ты пришла. Ты наша красавица.

Николь смущенно покраснела, присев на противоположную скамью. Она не могла не заметить, что ласковая улыбка, только что освещавшая лицо ее мужа, мгновенно погасла, как только он заметил ее.

— Вы поедете в замок, я слышала, – Николь постаралась отогнать пугающие ее мысли. С Виктором явно что-то было не так, и виноват в этом был Кристиан.

— Да, ужасное место, но надежное и близко от столицы, – Виктория опять взглянула на брата, и он вновь улыбнулся.

— Обещай приехать, когда Николь оправится после родов, – попросила она. – Я хочу познакомить Кайну с братиком или сестричкой.

— Обещаю, – заверил ее Виктор.

— Пора ехать, любовь моя, – к ним присоединился Тибальд. – Переночуем в городе, а на рассвете продолжим путь.

— Пришлешь моих ребят, когда уже не будет в них нужды, – сказал ему Виктор, осторожно отпуская сестру. Девушка легла на скамью, из которой для нее сделали ложе.

— Тогда ты их никогда не увидишь, – усмехнулся Тибальд.

— Своих воспитывай, – шутливо возразил король. – У меня и так их мало.

Мужчины вышли из кареты. Тибальд помог Николь спуститься, когда они с Викторией расцеловались на прощание.

— Восстанавливай столицу, об укреплении границ можешь пока не думать, – наставлял родственника король Вандершира. – Итилиан поможет мастерами.

— Спасибо за все, – Тибальд обнял его.

— Все получилось совсем не так, как я хотел, – ответил Виктор, похлопав его по спине и отпустив. – Слишком дорого обошлась нам эта победа.

— Главное, что живы наши близкие, – Тибальд проводил взглядом мага, несущего на руках принцессу.

— Прощайте, Ваше Величество, – коротко произнес Кайна и скрылся в карете.

— Он позаботится о них обеих, – сказал Виктор, понизив голос.

— Отчаянный парень, – вздохнул Тибальд. – К магам у нас еще не привыкли, а после этой войны вряд ли он будет очень популярным. Но Виктория попросила его, и он согласился.

— С вами ему ничто не угрожает, – Виктор, казалось, не замечал, что жена уже вышла из кареты и стоит рядом. – Сестра души не чает в литиатах и эльфах.

— Прощайте, – король еще раз обнял сестру и сел в карету.

— До свидания, – ответил ему Виктор, прикрыв дверцу.

Кучер ударил вожжами, и карета медленно двинулась в сторону столицы. Солдаты сопровождали ее, идя следом.

Вскоре луг опустел. Виктор повернулся, чтобы идти обратно к своим.

— А где мы будем жить, пока столицу не отстроят? – спросила Николь, взяв мужа под локоть.

— Я не знаю, – ответил он, глядя перед собой. – Еще не думал об этом. Где ты хочешь?

— Я? Разве я могу решать? – девушка облегченно вздохнула. Виктор вел себя как обычно, хотя и грустил из-за расставания с сестрой.

— Конечно, ты королева, – ответил он. – Дом – это твоя забота. Можешь посоветоваться с мамой, если будут возникать трудности.

— Тогда давай поживем в Нордэнде, – предложила Николь. – Темные так и не добрались туда.

— И там твои родители, – продолжал Виктор, взглянув на нее с улыбкой.

— Да, я ужасно скучаю по ним, – девушка тоже улыбнулась, посчитав, что рано запаниковала.

— Хорошо, это возможно, – кивнул король. – Будут, конечно, небольшие сложности. Ведь я должен буду следить за работами, а это четыре дня пути.

— Я могу ездить с тобой, – Николь обхватила его локоть двумя руками, не желая отпускать одного. – Я уже привыкла кочевать. И потом, ты сам говорил, что не оставишь меня одну.

— Скоро ты вряд ли сможешь кочевать, – Виктор скользнул взглядом по ее телу.

— Да, я понимаю, но с этим гадом я тоже не останусь, – возразила девушка. – Что он тебе наговорил?

— Я не хочу об этом говорить, – ответил король, и его лицо вновь стало холодной непроницаемой маской.

— Прости, что мы с Бьянкой так нагло вторглись, – попыталась улыбаться Николь, но суровый вид мужа не располагал к веселью.

— Николь, я не хочу об этом говорить, – повторил Виктор.

Девушка кивнула и осмотрелась. Она не сразу заметила, что не они одни провожали короля Холоу. Позади медленно двигался литиат в светлом плаще поверх длинной мантии. Он шел, опустив голову, и Николь не смогла разглядеть его лица.

— Ты поедешь в карете, – заговорил король, когда они приблизились к своему обозу, готовому выступать. Первые отряды под предводительством Гордона уже двинулись в путь.

— А ты? – Николь видела, что муж хоть и вежлив, но держится с ней излишне официально.

— Я верхом, – он подвел ее к открытой дверце. Внутри королеву ждал сюрприз. На широкой скамейке под теплым покрывалом лежала Мадлена. Она была еще слишком слаба, чтобы ехать верхом.

— Я думал, ты будешь рада, – объяснил Виктор, заметив удивление на лице жены.

— Я очень рада, – она обернулась и обняла его за шею.

— Нельзя же положить жену моего советника на открытую повозку, – мужчина тоже обнял ее, но оставался далеким и недоступным. – С вами поедет еще кто-нибудь, чтоб присматривать за ней в дороге. Маги решают кто.

— Ты так добр, – она погладила его по щеке.

Он кивнул, но не очень обрадовался комплименту.

— Да, сама доброта, – произнес он иронично.

К ним подошел Кристиан, уже полностью одетый в форму и даже в фуражке, что вообще было редкостью. Теперь непослушные волосы едва не закрывали ему пол-лица, прижатые головным убором. Но он не испытывал никакого дискомфорта, сдвинув их в сторону, чтобы видеть окружающий мир. Щетину он тоже сбрил, хотя опрятнее выглядеть не стал.

— Честь сопровождать Ее Величество выпала мне, – сообщил он, шутливо кланяясь и снимая фуражку, словно шляпу с пером.

— Вот еще, – возмутилась Николь, отпустив Виктора, который делал вид, что рядом вообще никого нет. – Я не поеду с тобой в одной карете.

— Почему? – граф искренне удивился, глядя на нее полными отчаяния глазами. – Разве я чем-то оскорбил вас?

— Перестань кривляться! – строго прикрикнула на него девушка, ожидая, что Виктор все же вмешается и поставит наглеца на место. Граф тоже посмотрел на него, ожидая приказа.

— Как король решит, так и будет, – сказал Кристиан, хитро прищурившись. Виктор резко повернул голову в его сторону, одарив гневным взглядом.

— Не смей даже заговаривать со мной, – произнес он угрожающе тихо.

— Иначе что? – граф приподнял одну бровь, а улыбка стала еще наглее. Николь посмотрела на мужа, не понимая, почему он до сих пор не надавал наглецу по физиономии.

Но Виктор не ударил его и даже не ответил, просто оттолкнул с дороги и пошел прочь. Генералы уже ждали своего короля, придерживая его лошадь под уздцы. Мужчина взял поводья, вскочил в седло и приказал выступать. Сам пустил лошадь галопом в начало обоза. Офицеры последовали за ним.

— Как ты это делаешь? – изумленно спросила Николь, взглянув на графа. – Нет, что ты с Ним сделал? Он что боится тебя? Поверить не могу.

— Он не меня боится, а себя, – усмехнувшись, ответил Кристиан, с видом человека, узнавшего тайну и не желавшего ею делиться. – Не волнуйся, моя милая, драться уже никто не будет.

Он взял ее под локоть и буквально втолкнул в карету. Николь даже запротестовать не успела. Граф ловко вскочил следом и сел рядом, прикрыв дверцу. Кучер ударил лошадей, и они медленно поплелись в конце обоза. Сзади оставался только отряд из нескольких десятков кавалеристов, охранявших королевскую карету, и повозка с прислугой.

7е. Первый летний месяц.

Бьянка ехала верхом, отказавшись и от кареты и от повозок. Ей куда приятнее было общество магов, тоже путешествовавших на лошадях. Впереди ехал Велиамор и его новый подопечный. Король попросил советника получше узнать его и изучить возможности, чтобы решить, как использовать умения бывшего врага для восстановления государства. Лоакинор послушно выполнял все просьбы Велиамора, не задавая никаких вопросов и не протестуя, даже когда ему что-то было не по душе. Труднее всего ему было рассказывать о своих действиях в прошлом. Советника интересовали все подробности, все имена убитых магов, эльфов и людей, заклинания, с помощью которых тот обращал зверей в людей, и места, где еще могли прятаться оборотни и вампиры. Лоакинор помнил все до самых мелких подробностей и рассказывал. Велиамор видел, что это доставляет ему почти физическую боль, и не требовал многого. Он и сам не мог долго слушать, настолько ужасными были дела темных. Но вскоре убедился, что магам немного нужно было усилий, чтобы разрушить все вокруг себя. Люди быстро проникались их идеями и творили зло уже по своей воле и в свое удовольствие. Темные лишь давали первые уроки и наблюдали, люди делали все сами.

Следом за советником и Лоакинором ехал Аллель. Он мог слышать разговор, но не проявлял ни малейшего интереса. Просто следовал за старшим братом, опустив голову и не замечая ничего вокруг.

— Что это с ним? – спросила Бьянка, уже давно заметив, что одного из ее новых знакомых словно подменили. Всегда веселый и непоседливый юноша стал угрюмым и замкнутым. Даже у людей на это должны были быть причины, не говоря о литиатах, которые отличались своей жизнерадостностью.

— Он печален, – ответил Даан. Он ехал справа от девушки. Слева от нее ехал его брат. Все всадники были в дорожных плащах с капюшонами и вооружены. Княжна была в военной форме и вполне могла сойти за одного из солдат. Фуражка скрывала ее бледное лицо от солнца, только длинные волосы, завязанные в хвост, выдавали девицу.

— Я заметила, – ответила она без своей обычной язвительности. – Почему?

— Думаю, у него есть причины, – продолжал литиат, держась в седле с такой величественной осанкой, что позавидовали бы короли. Накинутый капюшон скрывал его лицо.

— Ты не хочешь отвечать? – спросила девушка прямо. Прямота невесты не задевала Даана. Он ценил ее и считал хорошим качеством, крайне редким у людей.

— Это его личное дело, – ответил ей Даан. – Если ты волнуешься, можешь спросить у него.

— Знаешь, если бы мне так ответил кто-то другой, я посчитала бы это оскорблением, – произнесла девушка, направив коня, чтобы ехать ближе. Андор придержал своего, желая оставить их наедине.

— Почему? – литиат посмотрел на нее, повернув голову. – Никто не ответит тебе лучше, чем он сам.

— У людей не принято лезть со своими вопросами, – попыталась объяснить княжна. Она желала как можно быстрее научить жениха всем тонкостям общения людей, чтобы представить матери и подругам не стесняясь.

— Лезть? – переспросил маг. Бьянка вдохнула поглубже, еще не привыкнув к его постоянным расспросам. Литиат, который провел всю жизнь среди своих собратьев и прежде не общался так плотно с людьми, плохо понимал их обороты речи и обычаи.

— Вмешиваться, обращаться, – пояснила она, подумав, не поспешила ли с решением связать свою жизнь со столь неординарным созданием.

— Мы узнаём все друг о друге от других людей, так, чтобы предмет обсуждения даже не знал об этом, – рассказывала княжна.

— Зачем? – Даан улыбнулся. Его чаще всего смешили странные обычаи людей. Объяснить ему предназначение правил приличия и придворного этикета она так и не смогла.

— Если каждый начнет подходить к нему и расспрашивать, сколько он выдержит? А так все узнаЮт друг от друга, а его никто не беспокоит, – Бьянка была очень довольна своим аргументом, решив, что тут уж возразить литиату будет нечего.

— Кому может быть интересна жизнь Аллеля? – спросил Даан. – Его почти никто не знает.

— А те, кто все же знает его? Им интересно, – ответила девушка.

— Нет, нам неинтересно, – отрицательно мотнул головой Даан. – Мы знаем, что с ним.

— Откуда? Спрашивали его? – Бьянка поняла, что рано порадовалась. Переспорить литиата было невозможно.

— Нет, мы его друзья и все понимаем без слов, – Даан улыбнулся, казалось, радуясь не ответу, а факту дружбы.

— Но я-то не его подруга, пока. Как мне узнать? – девушка начинала терять самообладание.

— Спроси его, – повторил Даан, и они вернулись туда, откуда начали. – Он будет рад твоему вниманию, и вы станете друзьями быстрее, чем если бы ты спрашивала у меня. Так он не узнает, что интересует тебя.

Бьянка открыла рот, желая возразить, но так и замерла, поставленная в тупик.

— По правде говоря, он меня не интересует, – произнесла она после паузы. Даан вновь посмотрел на нее, теперь удивленно.

— Меня интересует, почему он печален?

— Почему тебя это интересует, если тебе он сам вовсе неинтересен? – литиат снял капюшон, чтобы лучше видеть собеседницу.

— Все, сдаюсь! – воскликнула Бьянка, всплеснув руками. – Тебе в академии надо преподавать.

— Какой предмет? – он, казалось, всерьез задумался над такой возможностью.

— Умение вести споры, – произнесла угрюмо девушка, глядя на дорогу. Она с тоской вспомнила своих капитанов, которые и втроем не могли ее переспорить. Оказалось, что с умными мужчинами не так здорово, как ей всегда представлялось. В последнее время эти самые, интересные и умные, мужчины только и делали, что отравляли ей существование. Вот и милашка литиат оказался скрытным занудой.

— Ты шутишь? – спросил Даан, заметив ее хмурый взгляд.

— Да, – ответила девушка.

— Почему ты не скажешь, что просто любопытна, – сказал он вдруг, тоже перестав улыбаться. – Ты ведь хочешь знать, чтобы потом рассказывать другим?

— Хочешь сказать, что я сплетница? – возмутилась Бьянка.

— Я сказал, – Даан внимательно следил за ней, не зная значения слова, но догадываясь, что правильно предположил.

— Мне совсем не любопытно, – возмутилась княжна. – С чего ты взял?

Литиат медленно переварил очередной оборот и ответил:

— Ты много думаешь о других и мало о себе.

— Звучит, как комплимент, вот только это не комплимент вовсе, – огрызнулась она, одарив его гневным взглядом.

— Почему ты злишься? – спросил литиат. – Ты сейчас ударишь меня.

— Нет, – она изумленно раскрыла глаза. – Вовсе нет. Как ты можешь так думать?

— Мне так показалось, прости, – он отвернулся, понимая, что снова все неправильно истолковал.

— Я, может, и злилась, но бить тебя не буду, это точно, – улыбнулась девушка. – Просто с тобой очень трудно разговаривать.

— Я все тебе расскажу, – литиат выглядел таким несчастным, что Бьянке стало неловко за свою резкость. – Аллель печалится, потому что Кайна остался в Холоу.

— Не нужно, я не так любопытна, как ты думаешь, – княжна протянула руку и коснулась его плеча. – Улыбайся. Твое грустное лицо невыносимо видеть.

— Я подумал, возможно, не нужно тебе быть со мной? – сказал литиат, глядя на гриву своей белой лошади. – Я никогда не научусь понимать людей. Ты будешь злиться и когда-нибудь оставишь меня. Сейчас я смогу выдержать, потом будет очень трудно.

Княжна задумалась, пораженная этой мыслью. Ведь до сих пор она имела дело с обычными мужчинами. Самым ужасным, что могло с ними случиться после того, как она бросала их, это романтичная серенада под окнами и пьяный разгул с друзьями. Даже с собой никто не покончил. У эльфов и литиатов в любви все было не так как у людей. Они не знали, что такое развлекаться, флиртовать, ревновать. Для них любовь никогда не бывала игрой или просто приключением. Что могла она пообещать Даану, который почти сто лет любил лишь одну девушку, к которой даже не прикасался.

— Почему ты так говоришь? – возмутилась она, скорее из вежливости. – Между нами еще ничего не было, а ты уже сдаешься.

— Я поговорю с Велиамором, – решил литиат. – Он знает людей и скажет мне, что делать.

— Нет, это же глупо, – княжна рассмеялась. – У тебя что своей головы нет?

— Ты видишь Аллеля? – спросил литиат серьезно. Девушка кивнула. – Он потерял свою любовь. Он теперь один. Если бы он еще не нашел ее, то мог бы жить надеждой, как Андор. Но он уже полюбил и теперь потерял. Он больше никогда не будет прежним. Он проживет свой срок, но это будет ужасная жизнь. Все равно, что в подземелье без окон и свежего воздуха. Он больше не чувствует ветра и не видит солнца.

— Почему? Разве он так любит этого Кайну? – не поняла княжна.

— Так? Он просто любит, – Даан мотнул головой.

— Откуда ты знаешь, каково это? – Бьянка не могла представить, хотя звучало зловеще.

— Разве ты не слушала меня, когда я рассказывал тебе о своей невесте? – удивился литиат, взглянув на нее.

— Но вы же не были женаты, вообще недолго были вместе, – возразила княжна, вспомнив их беседу в Стоунхолде, пока они ждали своих солдат. Даан рассказал ей о тех днях, когда город литиатов еще был полон жителей, а у него была возлюбленная. Но она ушла и погибла от рук людей.

— Это не имеет значения. Они тоже не были вместе, – он кивнул на Аллеля. – Если бы мы с Ашей были женаты, я не был бы здесь сейчас. Я ушел бы с ней и вместе с ней погиб бы.

— Тогда хорошо, что вы не успели пожениться, – усмехнулась княжна.

— Может, будет хорошо, если я и с тобой не успею? – литиата абсолютно не веселила тема разговора. – Ты ведь не веришь моим словам. Думаешь, что я преувеличиваю?

— Признаться, да, – кивнула Бьянка. – Ваш друг погрустит и забудет своего возлюбленного, как тот его. Они найдут других и заживут себе, каждый отдельно.

Даан рассмеялся.

— Что? Разве нет? – не поняла девушка. – Только не говори, что вы как лебеди, одна любовь навсегда, а если пара погибла, то нужно умереть от горя. Это смешно и глупо.

— Нет, не так, – ответил литиат. – У всех по-разному. Не нужно думать, что все мы одинаковые.

— Вот и я о том же, – закивала Бьянка. – Даже если у нас ничего не выйдет, найдешь себе другую, получше. Тем более что жить мне осталось лет сорок-пятьдесят максимум. А ты к тому времени только бриться начнешь.

— У нас борода не растет, – заметил маг.

— Как это? Как у эльфов? – не поняла княжна. Она попыталась вспомнить Велиамора с бородой, но такого не было. А других чистокровных литиатов она не знала.

— Да, – ответил Даан. – Но если ты имеешь в виду мое тело, то не нужно думать, что я буду таким еще лет двести. Все зависит от образа жизни.

— То есть? – не поняла Бьянка.

— Сколько мне лет? По-вашему? – спросил он, стараясь объяснить доходчиво. У него это получалось лучше, чем у княжны, терявшей терпение на третьем вопросе.

— Ну, двадцать, – Бьянка решила прибавить немного. Ей неловко было от того, что ей самой было гораздо больше, а она покусилась на семнадцатилетнего парня.

— Ваши мужчины в двадцать лет уже женаты? – продолжал литиат.

— Редко, кому не повезет, – усмехнулась княжна.

— Когда я женюсь, мое тело изменится, потому что изменится жизнь. Если бы у меня была женщина в мои двадцать, то сейчас я выглядел бы как Велиамор, – Даан ждал какой-нибудь реакции собеседницы, желая увидеть, поняла она или нет. До Бьянки медленно доходило устройство организма литиата.

— А если бы Велиамор был еще девственником, то выглядел бы как ты? – спросила она краснея.

— Да, но жизненный опыт и войны, в которых он участвовал, все равно немного изменили бы его. Он выглядел бы как ваш король, – Даана тема нисколько не смущала.

— Эта война придаст тебе мужественности, будь уверен, – княжна все больше погружалась в раздумья. Отношения с этим парнем уже не казались ей такими простыми.

— Но это еще не все, – продолжал Даан, привлекая ее внимание. – Ты должна еще кое-что узнать, прежде чем станешь моей.

Бьянка покраснела еще больше, вновь почувствовав приятное волнение. Что бы там ни было, она не намерена была отпускать его, не изведав полностью. Внутреннее чутье, развившееся за годы общения с противоположным полом, подсказывало, что этот немаловажный аспект жизни мог как свести на нет все достоинства, так и перекрыть многочисленные недостатки.

— Я повлияю на твою жизнь, а ты на мою, – произнес литиат, стараясь объяснить доходчивее, хотя сам знал об этом только понаслышке.

— Я это осознаю, у людей тоже так, – улыбнулась Бьянка ласково.

— Нет, ты будешь жить дольше, а моя жизнь сократится, – ответил Даан. – Моя магия ослабеет и сила может вообще оставить меня под конец жизни, если я буду жить среди людей. Тем более теперь, когда книги больше нет.

— Не поняла, ты хочешь сказать, что я доживу до ста лет? – усмехнулась девушка, считая все это маловероятным. Одно дело огненные языки пускать, но делиться бессмертием казалось невозможным в принципе.

— Я не знаю, не могу ответить точно, – литиат задумался и молчал какое-то время. Бьянка рассматривала его прекрасное лицо, убеждая себя, что этот юноша и есть ее подлинная судьба.

Аллель резко обернулся и тоже посмотрел на ее жениха. Даан вскинул голову, словно его позвали по имени, хотя оба хранили молчание. Бьянку очень забавляла их хамская манера общаться мысленно, в то время как рядом были люди, не слышавшие ни слова. Все равно что шептаться в обществе.

— Вам нужно усвоить немного хороших манер, если хотите жить при дворе, – сказала княжна, наблюдая за немым диалогом. Лицо Аллеля было непривычно оживленным, а Даана все больше бледнело.

— Если бы вы посвятили меня в вашу тайну, я смогла бы помочь советом, – продолжала она, нахмурившись. Литиаты полностью проигнорировали ее попытки привлечь к себе внимание.

Аллель вдруг улыбнулся и, махнув рукой ехавшему позади них Андору, развернул лошадь и поехал обратно. Даан опустил голову, отрицательно мотнув.

— Куда он? – Бьянка привстала в седле, глядя вслед покинувшему их литиату.

— Других себе найдут, говоришь? – спросил маг, взглянув на нее.

Княжна поняла.

Велиамор, словно почувствовав, обернулся и придержал коня, оглядывая едущих позади.

— Где он? – спросил советник обеспокоенно, остановив взгляд на братьях. Андор молчал, тоже не зная, куда подался Аллель. Солдаты заметили переполох и всадника, оставившего обоз.

— Возвращается в Стоунхолд, – ответил Даан, не глядя на Велиамора, словно в поступке друга была его вина. Бьянке это не понравилось.

— Почему ты отпустил его? – выговаривал ему маг. Люди вокруг начали прислушиваться. Редко они могли быть свидетелями разговоров литиатов. Бьянка искала взглядом кого-нибудь из офицеров, чтобы попросить разогнать зевак.

— Он не слушал меня, – оправдывался Даан. – Я пытался задержать.

— Если с ним что-то случится, Кайна ответит мне, – произнес Велиамор угрожающе. Княжна помнила, что советник оставался вампиром, хотя успешно сдерживал темную натуру.

— Что может случиться? – спросила княжна, желая защитить жениха, выслушивающего незаслуженные порицания. – Он же маг.

— Да, он маг, – ответил ей Велиамор, смягчив тон. Бьянка была ему как дочь, и он любил ее не меньше чем Гордона и Виктора. – Но мы в Холоу.

— Он может встретить разбойников или крестьянскую дружину, – пояснил девушке Даан.

— Я не могу ехать за ним, – Велиамор мотнул головой раздосадованный выходкой брата.

— Я могу, – предложил Даан. Андор кивнул, давая понять, куда брат, туда и он.

— Нет, вы что? – возмутилась девушка. – А вам крестьяне не страшны?

— Вдвоем мы справимся с кем угодно, – возразил литиат.

— Нельзя затевать драк, война уже окончена, – советник вздохнул. – Вы настроите людей против магов, и Тибальд не сможет очистить страну от суеверий и нетерпимости.

— Но Аллель? – напомнил Даан.

— Надо было держать его за руку, когда мог, – ответил Велиамор и пришпорил коня, вернувшись к началу колонны.

— Ты ни в чем не виноват, – княжна коснулась плеча возлюбленного. Даан улыбнулся ей.

— Я знаю, – ответил он. – Никто не удержал бы его.

— Похоже, ты был прав, а я ошибалась, – девушка вздохнула, жалея, что до привала еще добрых полдня, а раньше она не сможет обнять его.

— Я не буду спрашивать чужих советов, – решил литиат, накрыв ее руку своей. – Если ты хочешь подарить мне несколько мгновений своей любви, я согласен принять их, а что будет после – неважно.

Княжна покраснела под его проницательным взглядом, выражавшим чувства лучше, чем слова или прикосновения.

7е. Первый летний месяц.

Николь смотрела в окошко на мелькавшие мимо деревья. Они ехали всю ночь и почти весь день, желая добраться до поселений, где можно было разбить лагерь и переночевать. Раненные нуждались в отдыхе и уходе, так же как и вымотанные войной и походом солдаты. Мадлена все время спала, набираясь сил. Когда она просыпалась, граф поил ее настойкой, оставленной Велиамором. Николь поражалась тому, как за эти дни он превратился в образцовую сиделку. Был серьезен и внимателен. Строго велел матери пить все до капли и спать, когда та порывалась сесть, а то и вовсе выйти на воздух. Женщина была слишком слабой, хотя выглядела уже гораздо лучше. Большую часть времени она спала, отвернувшись к стене и подобрав под себя ноги, благо, что широкое сидение позволяло вытянуться в полный рост даже мужчине. Николь вспомнила, как вот также везла мужа, забрав его из плена Лоакинора. Тогда граф тоже помогал ухаживать за ним. Николь ненавидела себя за то, что из-за нее они вновь поругались.

Граф в очередной раз поправил сползавшее покрывало и вернулся на место. Николь демонстративно отодвинулась подальше, но он не пытался больше прикоснуться к ней. Хотя по-прежнему шутил и дурачился, изобретая развлечения, чтобы не сойти с ума в дороге.

— Когда закат? – спросила королева, поглядывая на светлое небо.

— Не скоро, лето ведь, – ответил Кристиан задумчиво. Под вечер его веселость сошла на нет. Он тоже заскучал, глядя в другое окошко.

— Велиамор обещал заглянуть перед закатом, – говорила сама с собой девушка. – Значит, когда он приедет, будет уже недолго до привала.

— Думаешь, он в шатер к тебе придет? – спросил граф, не глядя на нее. За время пути Виктор ни разу не приблизился к карете, словно вообще забыл, что у него есть жена.

— Не ко мне, а к нам, – возразила королева. – Не будет же он теперь жить отдельно?! Хотя ты такой гад, что я могу ожидать чего угодно.

— Причем тут я? – в сотый раз спросил Кристиан. – То, что ты ему надоела, не моя вина.

— Замолчи, пока я тебя не вытолкнула на дорогу, – пригрозила Николь. – Он меня любит.

— Да-да, как скажешь, – усмехнулся граф своей хитрой ухмылкой.

— Это ты все испортил. Ты что-то ему сказал, и он теперь меня избегает, – сокрушалась королева, ломая голову, что это могло быть.

— С чего бы это? – картинно задумался граф, приложив руку к подбородку и почесывая его указательным пальцем. – Ладно меня бы избегал, ты-то причем?

— Он избегает нас обоих, – уточнила девушка. – Ты сюда затесался, вот он и не приходит. Представляю, что он сейчас думает обо мне.

— Может, он не о тебе думает вовсе, – поддразнивал ее граф, продолжая улыбаться, как ни в чем не бывало.

Николь не ответила, одарив его презрительным взглядом.

— Послушай, ты говорила, у него есть шрам, – спросил неожиданно Кристиан, взглянув на нее. – Где?

— Почему тебя это вдруг заинтересовало? Ты же и слышать не хотел о нем, а теперь мы только о нем и говорим, а ты и не злишься, – Николь внимательно следила за собеседником, пытаясь прочесть ответ на его лице. Но тот лишь лукаво улыбался, закатив глаза в притворной задумчивости.

— Пытаюсь полюбить его, как ты просила, – ответил он.

— Мне его уже жаль, – Николь отвернулась к окну и начала задумчиво рисовать на стекле. Кристиан ждал, прекрасно зная, что девушка не может отказать себе в удовольствии поговорить о возлюбленном, раз уж увидеть его не может.

— На спине, – произнесла она тихо, прочертив пальцем ровную горизонтальную линию. – Его скрывает пояс.

Граф задумался, но улыбка оставалась на его лице. Николь вновь посмотрела на него.

— У него еще были, но тогда во дворце жил Велиамор и все их убирал, – продолжала она. – Еще вопросы?

— Он тебе много о себе рассказывает? – граф откинулся на спинку, глядя мимо нее в окно на медленно ползущие деревья и луга.

— Я тоже ему все о себе рассказала, и о тебе, кстати, тоже, – ответила Николь печально.

— Интересно, что именно? – удивленно спросил Кристиан.

— Все, что знаю я, – девушка мечтательно прикрыла глаза. – О нашей деревне, о том, как я росла, училась в городе. О том, как ты начал меня преследовать и портить жизнь.

Кристиан хмыкнул, явно не соглашаясь с этим утверждением.

— О свадьбе с Логом, о твоей дурацкой выходке, – продолжала перечислять Николь.

— Дурацкой?! Дурацкой выходкой была вся эта свадьба, – возразил граф, улыбнувшись.

— Да, Виктор тоже долго не понимал, зачем я решила выйти замуж за старосту, – королева тоже улыбнулась, соглашаясь с обоими. – Но откуда вам знать, что чувствуют девушки на моем месте? Вы сильные, можете добиться всего, чего пожелаете, а что можем мы?

— Свести нас в могилу, – буркнул граф.

— Твоя выходка ему очень не понравилась, – сурово заметила Николь, услышав его слова. – Он пообещал отменить право первой ночи, когда все это закончится.

— Конечно, он же такой правильный, благородный, – усмехнулся Кристиан в своей обычной манере, но девушке почему-то показалось, что помимо насмешки было в этом замечании еще что-то. – Он этим правом никогда не пользовался? Ведь мог взять жену любого.

— Как это на тебя похоже, – брезгливо фыркнула королева. – У тебя одно на уме, как бы чужих жен соблазнять.

— Поверь, соблазнять их, не надо много ума, – ответил граф, не пытаясь отрицать. – Другое дело такие как ты, недоступные и холодные с виду. Одно удовольствие.

— Я так и знала, что охотник в тебе затмевает всех остальных, – возмутилась Николь краснея.

— Я мужчина, чего ты ждала? Мы все такие, – сказал граф, нисколько не обижаясь ее замечанию. – Чем труднее добиться, тем сильнее желание.

— Что же ты всех добился, кого хотел? Или только я такая нерадивая, поддалась? – девушка позабыла, что злится на него и села ближе, желая узнать новые подробности его жизни. Граф редко бывал таким разговорчивым и тем более никогда не посвящал ее в тонкости своей натуры.

— Меня интересуют только те, кого интересую я, – ответил он, усмехнувшись. – Какой смысл добиваться расположения человека, которому ты абсолютно безразличен или вовсе противен?

— Охотничий инстинкт. Разве так не труднее? Влюбить в себя, а потом добиться, – предположила девушка.

— Николь, не об охоте речь, – рассмеялся граф. – Я не злодей какой-нибудь, чтоб соблазнять просто ради самого соблазна. Я просто хочу быть любимым. И если знаю, что кому-то нравлюсь, просто помогаю решиться.

— Я совсем тебя не понимаю, – королева покачала головой. – Откуда ты знаешь, кому нравишься, а кому нет?

— Вижу по глазам, – он протянул руку и коснулся ее подбородка, нежно взяв его большим и указательным пальцами, как если бы хотел поцеловать.

— Все ты врешь, – Николь опустила взгляд и отодвинулась. Но мужчина последовал за ней, зажав в угол, и обнял за талию.

— Зачем мне врать? – спросил он, второй рукой удерживая ее лицо, чтобы она не отворачивалась.

— Отпусти, чего ты добиваешься? – спросила девушка, повторив попытку вырваться, но граф крепко держал ее.

— Закрой глаза, – попросил он, понизив голос. – Представь, что я это он.

— Что за глупость? – возмутилась Николь, упираясь руками ему в грудь. – Зачем?

— Ты ведь думаешь о нем, а я думаю о тебе, – объяснил он, склонившись к самому ее уху. – Так все будут довольны.

Он поцеловал ее, продолжая сжимать в объятиях, прижав к спинке сидения. Николь отвернулась, давая понять, что не желает продолжать. Кристиан немного ослабил хватку.

— Не все будут довольны, – произнесла она печально, глядя в сторону.

— Ну, он сам сбежал, – вздохнул граф, склонившись и поцеловав ее шею.

— Даже если я закрою глаза и уши, все равно не смогу принять тебя за него, – проговорила девушка. – Он совсем другой, он по-другому целует, по-другому обнимает и пахнет он лучше.

— Да, – неожиданно согласился Кристиан. Николь повернула голову и взглянула на него. – Интересно, чем?

— Он сам по себе так пахнет, – девушку начали раздражать эти перемены в настроении графа. Он выпустил ее из объятий, но продолжал сидеть рядом. – Наверное, потому что моется чаще чем ты.

— Нет, не думаю, – произнес мужчина задумчиво. – Ты вот тоже хорошо пахнешь, не так как другие девушки.

— Прекрати, – Николь смутилась и отвернулась к окну.

— Закат, – заметил Кристиан.

Девушка была так взволнованна, что не видела, как солнце медленно скрывалось в лугах. К карете подъехали несколько всадников, и она притормозила.

Велиамор, как и обещал, пришел навестить жену. Он поприветствовал королеву и графа, подметив своим проницательным взглядом, что оба слишком возбуждены и избегают смотреть друг на друга. Хотя Кристиан быстрее справился с собой и улыбнулся.

— Что там нового при дворе нашего славного короля, Виктора Непобедимого? – спросил граф шутливо, когда маг сел между ними и карета тронулась.

Николь одарила его гневным взглядом.

— Не пойму, почему он тебе все это спускает? – спросил с улыбкой советник.

— Он меня любит, – ответил Кристиан, сложив руки на груди, очень довольный собой. – Я его лучший министр.

— Как мать? – поинтересовался Велиамор, понимая, что лучше не продолжать щекотливую тему.

— Спит, – доложил граф. – Утром я в нее влил все, что вы предписали. Как Бенедикт?

— Совсем окреп, – ответил маг. – Хочет верхом ехать.

— Он такой, – Кристиан улыбнулся, впервые без ехидства и язвительности. – Наш герой, победитель Лоакинора.

— Он еще не знает об этом, так что лучше не болтай, – попросил советник. – У него есть сейчас, чем занять голову.

Граф вопросительно посмотрел на него.

— Юная мисс Лоусон очень заботлива, – намекнул Велиамор.

— О, вот как, – Кристиан покачал головой. – Не в Праудов пошел. В нашу родню.

— Разве ты ему родственник? – спросила Николь, улыбнувшись.

— Конечно, брат, – ответил граф невозмутимо, словно это всегда было так.

— Да, он прав, – кивнул Велиамор.

— Тогда вы его отчим, – заключила королева. – Я даже не подумала об этом.

— Да, у меня теперь и отец и брат, – похвалился Кристиан. – Да еще и какие, маги.

— Старший наш тоже не промах, – заметил Велиамор, улыбаясь, но в его взгляде все равно была какая-то тревога.

— Что-то случилось? – спросил граф, не упустив этого. – Никто же не умер?

— Нет, все живы, – успокоил их с Николь маг. – Аллель уехал. Вернулся обратно в столицу.

— Один? – уточнил граф, сразу догадавшись, что именно тревожит мага.

— Вот и я о том же думаю, – кивнул тот. – Один в этой стране.

— Я понимаю его, – произнес Кристиан после паузы.

Николь просто молча слушала, надеясь понять, почему брат Велиамора решил вернуться и почему это опасно.

— Понимаешь? – переспросил Велиамор, скользнув взглядом в сторону королевы. – Это-то меня и пугает. Литиаты не совершают импульсивных поступков, руководствуясь одними только эмоциями. Если он желал остаться, то незачем было ехать с нами.

— Он еще слишком молод, чтоб быть рассудительным, – вступился за парня граф. – Ты сам поехал за матерью, когда она сбежала.

— Этот спор не имеет смысла и уже ничего не исправит, – вздохнул маг.

Карета остановилась. Стемнело и солдаты начали устанавливать лагерь. Вдалеке слышался лай собак.

— Тут что, деревня рядом? – спросил граф, открыв дверцу и впустив ночной прохлады. Карета остановилась почти в самом центре возводящегося лагеря. Вокруг вырастали шатры и загорались костры. Те, кто был свободен от установки палаток, готовили ужин. Прислуга снимала вещи с кареты и вносила в королевский шатер. Николь тоже вышла следом за Кристианом. Она была в рубашке и легких штанах. Прохладный воздух тут же приятно охладил разгоряченную кожу. Николь поискала взглядом Виктора, но его нигде не было.

К ним подошли княжна и ее жених, высокий литиат в длинной одежде. Бьянка, не желая оставлять сомнений, взяла его под руку. Граф сложил руки на груди, оглядывая обоих с головы до ног. Николь улыбнулась подруге и поприветствовала их.

— Не скучаете в карете? – спросила княжна, заметив, что и королева оценила ее выбор.

— Нет, – ответил Кристиан, вернув свою ироничную усмешку. – Хоть лошадью не пахнем.

— Я понимаю, почему королева путешествует в карете, но тебе-то за что такая честь? – не отступала Бьянка.

Николь и Даан наблюдали за спутниками со стороны, не принимая участия в препирательствах.

— По-твоему, я недостоин такой чести? – спросил Кристиан, не обращая внимания на ее жениха. – Я министр и приближенный короля.

— О да, я видела, – усмехнулась Бьянка, не уступая ему в ядовитости тона. – Ближе некуда.

— Завидуешь? – граф смерил ее надменным взглядом. Николь вопросительно посмотрела на него.

— Я вполне довольна своей судьбой, – Бьянка прижалась к литиату. – У меня есть прекрасный мужчина и не надо его ни с кем делить.

— Король вас уже благословил? – поинтересовался Кристиан, игнорируя недоуменные взгляды Николь.

— Мне не нужно его благословение, – возразила княжна. – Даан не его подданный.

— А чей? – граф посмотрел на литиата.

— Он еще не решил, – ответила за него Бьянка, понимая, что жених вступать в беседу не намерен. – Может выбирать. Маги теперь на вес золота.

— В Холоу не советую подаваться, – продолжал Кристиан, не глядя на девушку, а по-прежнему обращаясь к Даану. – Остается Эвервуд и Иджу.

— В Эвервуде очень живописно, – рассуждала княжна, задетая поведением графа.

— На фоне эльфийских девиц ты явно проиграешь, – сказал Кристиан, усмехнувшись.

— Замолчи, ты невыносим! – воскликнула Бьянка гневно.

— Ты сама подошла к нам, – возразил граф. Николь только головой покачала.

— Я хотела вам сказать, где король, но, вижу, напрасно, вам и без него неплохо, – Бьянка хотела задеть Кристиана, но перестаралась. Королева виновато опустила голову, догадываясь, что не только княжна заметила их с графом более чем близкую дружбу. Слухи о ее адюльтере быстро разлетелись среди солдат, а путешествие в карете только укрепило всех в мысли, что они с графом любовники.

— Прости, Николь, я не это имела в виду, – попыталась извиниться Бьянка.

— А что ты имела в виду? – спросил сурово Кристиан. Королева молчала, чувствуя себя очень глупо перед невольным свидетелем всей сцены. Даан наблюдал с таким видом, словно его заставили есть нелюбимое блюдо.

— Тебя это вообще не касается, – огрызнулась Бьянка и посмотрела на Николь. – Виктор в деревне. Тут недалеко.

— Спасибо, – девушка улыбнулась, простив княжне всю грубость за эти сведения. Даан тоже улыбнулся. Граф нахмурился.

— Мы можем отвезти тебя, – предложила Бьянка. – Обойдешься без Этого.

Она махнула в сторону Кристиана.

— Выбирай выражение, а то научу манерам, – граф сделал шаг в ее сторону. Но литиат протянул руку и уперся кончиками пальцев ему в грудь, преградив доступ к девушке. Бьянка изумленно посмотрела на него.

— О, защитник? – спросил Кристиан, посмотрев сначала на руку, а потом на самого литиата.

— Это уже не смешно, – ответил тот, убрав руку.

— Я бы не больно ее поколотил, – усмехнулся Кристиан, не желая ссориться с магом. Тот был ему симпатичен и драться с ним не имело смысла.

— Кто кого бы еще поколотил, – возразила княжна.

— Туда пешком нельзя дойти? – напомнила о себе Николь, пропустив спор. Ее больше волновало местонахождение короля.

— Долго, – отмахнулась княжна. – Лучше верхом. Даан возьмет тебя к себе в седло.

Молодые люди направились к стоящим неподалеку лошадям. Карету уже отогнали в сторону, а на поляне собрались офицеры, проводя перекличку. Мадлену перенесли в шатер магов, оставив на попечение мужа.

— Чтобы он потом отпустил ее из своего седла, – усмехнулся Кристиан, следуя за княжной. – Виктора она у тебя уже увела.

— Знаешь, не все такие гады, как ты, – ответила ему Бьянка. – Есть и порядочные мужчины.

— Я еще не встречал, – граф наблюдал, как Даан с легкостью усадил королеву в седло своей белой лошади, и сам вскочил позади. – Ты что, испытываешь его на прочность?

— Закрой рот, – сурово велела девушка, посмотрев на него в упор. – А то я расскажу Николь, что ты задумал.

— Задумал? – граф изумленно вскинул брови. – Не понимаю, о чем речь?

— Там, в королевском шатре, ты ведь поцеловать его хотел? – понизив голос, поинтересовалась княжна. Граф молчал, но ироничная улыбка оставалась на его губах.

— Ты взялся за Виктора, хочешь, чтоб он поверил в твою любовь, а сам просто разлучишь их с Николь, – ответила Бьянка, презрительно оглядев собеседника. – И то, что он мужчина, тебя нисколько не смущает. Неужели ради Николь ты готов на такую подлость? Ты просто чудовище.

— Никто не знает меня так, как моя сестренка, – рассмеялся мужчина, взяв свободную лошадь, и вскочил в седло.

Небольшая деревенька была в десяти минутах езды. Часть обоза остановилась тут. В основном раненые и солдаты Иджу. Крестьяне радушно принимали их, получив возможность выслужиться перед победителями. Солдаты расположились в домах и конюшнях, но еще не разошлись на ночлег. В честь того, что деревню посетил сам король Вандершира, был устроен праздник. Люди Виктора были полностью обеспечены лучшей едой, вином и девицами. На краю деревни, на широком лугу, был разожжен большой костер. Вокруг на лавках или просто на бревнах сидели офицеры и солдаты. Крестьяне подносили им угощения, а сельские музыканты играли простые мелодии. Молоденькие босые девушки, подоткнув подолы юбок за пояс и оголив икры, танцевали под веселую музыку скрипок и флейт. Несколько офицеров, в числе которых был и Гордон, составили им компанию.

Королева и ее спутники, въехав в деревню, без труда узнали, где найти самого короля. Граф, недоумевая, оглядывался по сторонам, никак не ожидая найти такое веселье в мрачном унылом государстве, разоренном войной.

Бьянка первая пришла в себя и поинтересовалась у одного из офицеров, кто так позаботился о своих солдатах. На что те дружно отсалютовали троекратным “слава королю” и отправились дальше, обнимая кувшины с вином.

Но еще больший сюрприз ждал на поляне за селом, где было главное веселье. Всадники спешились и медленно подошли. Первая замерла на месте Николь. Бьянка присвистнула, а Кристиан расплылся в самодовольной ухмылке.

Возле костра, в обнимку с двумя девицами, танцевал сам король. Он был уже в изрядном подпитии. Длинные волосы собраны небрежно в хвост, на щеках щетина, а рубашка едва застегнута, что девицы старались исправить, прильнув к нему с двух сторон. Одна вытаскивала ее из-за пояса, вторая расстегивала пуговицы.

Гордон, танцевавший неподалеку, заметил гостей и замер как вкопанный. Бьянка поманила его к себе.

— Он что, пытается тобой стать? – спросила Николь, с ужасом рассматривая мужа, в котором не осталось ничего от него прежнего.

— Разве я такой? – оскорбился граф, оценивающе оглядывая спутниц короля. Обе были прехорошенькие, молодые и резвые.

— Ох, – только и смогла выдохнуть Николь, когда одна из них обняла Виктора за шею и впилась в его губы поцелуем.

— Что это вы тут устроили?! – накинулась Бьянка на брата, приблизившегося к ним.

— Бал, – ответил князь, тоже заметно пьяный. Его подружка не стала следовать за ним, заметив не слишком дружелюбных пришельцев, среди которых был колдун. Крестьяне начали перешептываться, обходя их стороной.

— Бал?! – Бьянка уперла руки в бока. – Да это же бордель какой-то!

— Ты груба, – возразил князь чинно и пошатнулся. – Я с Его Величеством.

Сзади подошел генерал Морис. Кроме Даана его никто не заметил.

— Доброй ночи, – поприветствовал он гостей. – Присаживайтесь, не стоит портить праздник. Его Величество не будет рад.

— Что? – Николь посмотрела на Генри. Кристиан взял ее за руку, отрицательно мотнув головой.

— Мы не станем задерживаться, чтобы не портить ему праздник, – сказал он. Бьянка тоже была удивлена резкостью Мориса.

— В таком случае я проведу вас, – Генри повернулся и пошел обратно к деревне.

Николь еще раз посмотрела на танцующих, прежде чем уйти. Больше никто не заметил их, или делал вид, что не заметил. Король целовался уже со второй своей партнершей.

— Я словно попала на какой-то шабаш лесных ведьм, – бормотала Бьянка, следуя за генералом. Его черный плащ и фуражка неслышно скользили впереди.

— Странное веселье, – произнес Даан, взяв ее за руку. Он видел настороженные взгляды крестьян, выглядывавших из-за заборов и окон.

— С чего бы это Виктор устроил такое, это совсем на него не похоже, – продолжала Бьянка отчитывать брата, провожавшего их.

— Король не весел и не рад, – задумчиво ответил литиат.

Николь все оглядывалась, хотя костра уже давно не было видно, и только граф расслышал рассуждения мага, который подмечал то, чего не видели другие. Королева думала только о поцелуях, подаренных распутным девкам, Бьянка о брате, который не предупредил ее обо всем этом. Даан как всегда наблюдал за людьми, пытаясь лучше узнать их. И лишь Кристиан понимал истинную причину всего этого разгула, устроенного королем. Он сам был мастером на подобные веселья, но так окунуться в удовольствия хотелось именно тогда, когда внутри было пусто.

— Прошу, дальше вы доберетесь сами, – Генри держался подчеркнуто официально. Он тоже знал истинную причину и она ему не нравилась. Его друг был несчастен и пытался забыться в глупом пьяном разгуле.

— Благодарю, – княжна вскочила в седло, одарив его недобрым взглядом.

— Я останусь, – сказал Кристиан, помогая Николь сесть на лошадь.

— Что? – спросила девушка. – Нет.

— Я не могу пропустить такое веселье, это же мечта после всех этих походов, – Кристиан отошел и встал около вампира, недоверчиво косящегося на него. Гордон хихикнул.

— Я не удивлена нисколько, – фыркнула Бьянка и ударила свою лошадь.

— Вы отвечаете за королеву, – сказал граф Даану. Тот кивнул и последовал за княжной. Николь закрыла лицо руками, готовая разрыдаться, но маг положил ладонь ей на лоб, и она тут же уснула, опустившись ему на грудь. Он крепче прижал ее, чтобы она не упала с лошади. В лагере они с Бьянкой положили ее в королевском шатре, накрыли и оставили спать.

— Что вы еще задумали? – спросил сурово Генри, когда всадники скрылись из вида.

— Прослежу, чтобы с королем ничего не случилось, – ответил Кристиан, направившись к поляне. Вампир следовал за ним. Гордон шел рядом с другом, положив ему руку на плечо.

— Ты правильно сделал, – произнес он. – Эта война всех нас вымотала порядочно. Людям надо отдыхать.

— А я тут зачем, по-вашему? – спросил Генри, игнорируя слова князя.

— Я не буду с тобой драться, – предупредил граф, услышав угрожающие нотки.

Гордон, недоумевая, смотрел на них:

— О чем вы говорите? Зачем драться?

— Приблизишься к нему, и мы с Чарльзом тебе попортим крылья, – предупредил генерал, приподняв верхнюю губу в недоброй усмешке и обнажив белоснежные клыки.

— Так Джонсон тоже тут? – изумился граф, не реагируя на угрозы.

— Ну конечно, – ответил князь, вновь вмешавшись в разговор. Тут его окликнул знакомый и он отстал, пообещав вскоре нагнать.

— Он следит за крестьянами, а то вдруг кто захочет с королем свести личные счеты, – ответил Генри, смягчившись.

— Мне бы пару таких друзей, шрамов было бы меньше, – вздохнул Кристиан.

— Мы за Виктора перегрызем горло любому, даже его министру или жене, – добавил генерал холодно. – В том, что тут сегодня происходит, виноваты вы.

— Я знаю, – кивнул граф. – Перегнул немного.

— Чего еще хочешь? – спросил сурово вампир.

— Ничего не хочу, – мрачно ответил Кристиан.

Они вышли на поляну и затерялись среди солдат, надев маски веселья и взявшись за вино. Короля уже не было около костра. Один из офицеров доложил генералу, склонившись к самому уху, что Его Величество в одной из конюшен со своими дамами.

Генри одарил графа презрительным взглядом.

— Вы удовлетворены? Ваша мечта сбылась, – сказал он. – Можете первым сообщить королеве, что ее муж развлекается с крестьянками среди лошадей.

Кристиан не ответил, еще больше нахмурившись.

— Могу я поговорить с ним? – спросил он, когда офицер отошел.

— Зачем? Сейчас это бесполезно, – ответил Генри, пристально рассматривая танцующих девиц, словно выбирал себе ужин. Кристиан поежился, впервые всерьез задумавшись о том, как им приходится добывать себе пищу.

— Обещаю, что хуже не сделаю, – заверил граф.

— Куда уж хуже? Сломать можно только раз, – произнес Морис и кивнул офицеру, чтобы он проводил графа.

— Ты преувеличиваешь, – не согласился Кристиан, поднявшись.

— Сразу видно, что ты его совсем не знаешь, – отрицательно мотнув головой, ответил генерал.

Кристиан шел по деревне, не представляя, что будет говорить, что вообще будет делать. Виктор, скорее всего, вышвырнет его, если не пристрелит сразу.

Офицер оставил его на пороге конюшни и ушел. Граф отворил двери и вошел, плотно прикрыв их за собой. В полутемных пустых стойлах лежало старое сено, пахло лошадями и было непривычно тихо. Кристиан заглядывал во все подряд, ожидая увидеть резвящихся девиц, но никого не было. В дальнем конце конюшни он нашел короля, но тот был один. Он сидел у стены, обхватив колени и опустив на них голову. Растрепанные волосы скрывали его лицо. Лунный свет, струящийся из небольшого окошка под крышей, освещал одинокую фигуру.