Косматая на тропе любви

25

Отец и мать сидели на песке у палатки своей. Одежда их была разорвана в знак траура. Погибли мои братья и сестры. Из всех я один остался в живых. Песчаный вихрь погубил овец, коз и верблюдов моего отца, погибли почти все рабы его.

Но почему-то палатка отца и матери оказалась нетронутой. Я подумал, что прежде я не задал бы себе этого вопроса, этого «почему». А теперь в моем рассудке появилось что-то странное; я словно бы отстраняюсь от предмета или явления и зорко вглядываюсь. Ничто бескорыстное не свойственно мне. Я не знаю ни жалости, ни любви.

Но почему уцелели отец и мать? Почему уцелел я?

— Нагим я вышел из чрева матери своей, — тихо говорил отец, — и нагим я возвращаюсь туда. Господь наделил меня и Господь берет назад. И да будет благословенно имя Господа!

Мать сидела на песке и молчала. Вдруг она охватила ладонями виски, закачалась взад и вперед. И снова замерла, бросив руки на колени; ничего не говорила.

Я сел на песок, чуть подальше от отца и матери. Я не мог сидеть рядом с ними, потому что мой зоркий и отстранившийся от них рассудок не давал мне утешить их. Я смотрел на их чувства иначе, нежели смотрели на свои чувства они сами.