Котёнок для бывшего

Глава 24

Ирина

– Мам, я боюсь.

– Чего ты боишься, малышка?

Я уже прочитала Катёне три сказки, и теперь мы просто лежим в тишине, в немного затемнённой из-за задёрнутых штор комнате.

– Вот он зачем пришёл?

Сразу понимаю, что это она о Марке. Просто не хочет даже имени его называть. Такая своеобразная форма протеста.

– Марк понимает, что виноват, поэтому пришёл, – не вдаваясь в объяснения, говорю дочке.

– Почему если он всё понимает, то раньше не приехал? – она смотрит на меня.

– Потому что он не знал, что у него есть дочка.

– Ты ему не говорила?! – Катёна даже приподнимается.

– Я оставила ему письмо, милая, – качаю головой. – Но письмо подменили плохие люди, которые не хотели, чтобы мы были все вместе. И Марк не знал, что у него родилась такая замечательная девочка, – целую дочку в лобик. – Но ты так и не сказала. Он что, кажется тебе страшным? Почему ты боишься?

– Не знаю, – Катёна пожимает плечиками. – Просто вот он будет к нам ходить. Я сейчас злая, но я же не злюсь всё время, правда? Помнишь Лену?

– Твою подружку из садика? Помню, – киваю, не понимая, к чему она.

– Мы с ней однажды так поссорились! Поругались! Она мою модельку машины сломала, помнишь? И долго не дружили! Целую неделю, – дочь сводит брови. – А потом она попросила прощения. Мы помирились. И опять дружим. А что если здесь будет так же, но наоборот?

– Это как, милая? – что-то я уже запуталась в её рассуждениях.

– Ну, он будет к нам ходить. Мы подружимся. А потом он уедет, – Катёна дует губы. – Или что-то сделает плохое. И мы с тобой обе расстроимся.

– Котёнок, ты сейчас прямо сказку про умную Эльзу рассказала, – невольно улыбаюсь.

– Я не помню такую! – Катёна отвлекается, глазки загораются любопытством. – Расскажи, мама!

Как помню, пересказываю дочке сказку Братьев Гримм про умную Эльзу, которая, пойдя в погреб за напитками, увидела на потолке мотыгу, да так сразу и придумала, что вот она выйдет замуж, родится у неё сынок, вырастет, пойдёт тоже в погреб, а эта мотыга свалится на него, да и убьёт до смерти. Села и заплакала. И все гости, которые приходили в погреб искать Эльзу, услышав эту историю, думали, какая же она умная, садились рядом и плакали вместе с ней.

– Да какая же она умная, она же глупая?! – фыркает Катёна, дослушав мой рассказ.

– Зато ты у меня умная, котёнок, – щёлкаю её по носу. – Что ж нам теперь, не жить совсем, только сидеть, рыдать и ждать, когда что-нибудь на нас с неба свалится? Жизнь вообще штука непредсказуемая. Всякое случается, и плохое, и хорошее. Но если бы было одно только хорошее и приятное, мы бы быстро перестали чувствовать к нему вкус.

– Ну не знаю, – тянет Катёна, зевая, глаза у неё уже закрываются. – Вот я конфеты люблю. И мне каждый раз вкусно, даже если я тысячу съем! Даже если сто тысяч!

– Спи уже, сладкоежка, – натягиваю дочке повыше на плечи лёгкий плед.

Тихонько выхожу и осторожно прикрываю за собой дверь в детскую, а сама иду на кухню, откуда доносится какой-то странный шум. Вода что ли течёт?

Торможу в дверях, увидев Марка, который, сняв пиджак и закатав рукава, домывает тарелку.

– Ты решил пойти ко мне в домработницы? – фыркаю невольно.

– Нет, – он серьёзно качает головой, не поддерживая шутку. – Просто увидел, что посуда стоит… Ты, наверное, торопилась в больницу? – берёт полотенце, вытирает руки.

– Да, бросила тут всё, как было, – киваю, присаживаясь за стол. – Ты хотел поговорить о чём-то.

– Да, хотел. Налить тебе чаю? Я заварил, – он показывает на чайник.

– Давай, – пожимаю плечами и получаю чашку крепкого ароматного напитка. – Спасибо.

– Я хотел поговорить о Катёне, – немного неуверенно начинает Марк. – Может быть, ты расскажешь мне хотя бы, что она любит, а что нет. Есть ли какие-то ограничения? Может быть, у неё есть аллергии… или она чем-то болела в детстве, что ей теперь нельзя… не знаю, что-нибудь нельзя.

– Она любит конфеты, – слегка задумчиво улыбаюсь, вспомнив только что состоявшийся разговор с дочкой. – Но часто их, конечно, нельзя. На удивление любит рыбу и овощи…

– Почему на удивление? – Марк поднимает брови.

– Сразу видно, что с детьми ты дела не имел, – хмыкаю, качаю головой. – Большинство терпеть этого всего не может.

– А ещё?

Так всё и идёт. Мы какое-то время общаемся. Марк задаёт вопросы, я отвечаю. Пока мужчина не хмурится, глядя в экран мобильного.

– Тебе пора, – не спрашиваю, утверждаю. – Когда планируешь приехать в следующий раз? К Катёне заявляться без предупреждения не стоит.

– Я не собираюсь уезжать, – Марк качает головой. – Сниму здесь жильё. Уже написал Игнату, попросил посоветовать что-нибудь, если он знает. Наш с ним договор в силе, так что буду работать…

– Но… – растерянно смотрю на него, – а твоя компания? У тебя же там… вроде огромное производство, холдинг и все дела?

– Всё можно решить удалённо. А если нельзя… то всё равно можно, – он пожимает плечами. – Я, кажется, злоупотребляю твоим терпением. Так что пойду. Спасибо тебе.

– Пожалуйста, – встаю, чтобы проводить его до двери.

– Сколько у вас больничный? – Марк останавливается у выхода.

– Ещё неделя, не меньше. Потом к врачу, – хмурюсь, задумываясь о новом отделе, который был мне поручен.

Обязанности по подбору сотрудников с меня никто не снимал, и с этим делом лучше бы поторопиться.

– Ирин, пожалуйста, имей меня в виду, если тебе понадобится хоть какая-то – любая! – помощь, хорошо? – Марк не отрывает от меня взгляда, и я невольно киваю.

– И, когда Катёне станет легче, могу я… хотя бы попробовать пригласить вас пообедать вместе?