Коттедж «Жимолость»

9

— Иначе и быть не может, — подтвердила она. — Перед отъездом я сказала тебе, что не хочу иметь с тобой ничего общего. Возвращайся к Джой, женись на ней, наделай детей и, ради Бога, держись от меня подальше.

Его глаза посуровели, на лице задергался мускул.

— Если бы я считал, что ты на самом деле думаешь так, я бы отменил свое предложение насчет коттеджа.

Сара с вызовом посмотрела на него.

— Ты прекрасно знаешь, что я думаю именно так, это было моим единственным и непременным условием. Но если ты передумал, я уеду. Уеду прямо сейчас.

Она все более распалялась. Он хотел показать, что он ее облагодетельствовал, подарив коттедж, и что она должна теперь всю жизнь быть благодарной ему.

Он покачал головой.

— Ты здесь всего несколько минут, а мы уже ссоримся как кошка с собакой. Я внесу твои вещи, Сара.

Она надменно посмотрела на него.

— В этом нет необходимости. Я справлюсь сама.

Но он не обратил на ее слова ровно никакого внимания, разгрузил машину, внес сумки и, лишь убедившись, что все в порядке, собрался уходить. В дверях он обхватил ее голову ладонями и поцеловал ее, нежный, дружеский поцелуй в лоб, ничего не выражавший, и тем не менее он взбудоражил ее, и Сара долго не могла прийти в себя после его ухода.

Она кинулась в кресло-качалку бабушки и задумалась о своем будущем. Она позволила своему сердцу управлять головой. Она пыталась доказать себе, что это произошло из-за того, что ей нравился коттедж, но знала, что это было не так. Коттедж действительно был дорог ей, он напоминал о любимой бабушке, но не только из-за него она приняла предложение Джеррета.

Она долго размышляла, прежде чем заставила себя действовать. Сара позвонила матери, чтобы сообщить о благополучном прибытии, но разговор вышел явно не дружественным. Она распаковала вещи и сложила одежду в объемистый шкаф, приняла ванну и потом, скользнув в постель, сразу погрузилась в глубокий сон.

Проснувшись утром, Сара не могла сразу сообразить, где находится, потом улыбнулась и сладко потянулась. Она была в своем коттедже, предоставленная сама себе, могла делать что хотела, вставать когда угодно, есть в любое время, идти куда захочет. Впервые в жизни она была свободной.

Сара выскочила из постели, умылась, оделась и уже собралась уходить, когда в дверь постучал Джеррет. Она знала, что это был он, она сразу отличила его настойчивый, отчетливый стук и мысленно застонала, хотя тут же ощутила странное возбуждение, прокатившееся по всему телу.

Она отперла дверь и вопросительно посмотрела на него.

— Что тебе нужно?

Он поднял брови, но продолжал улыбаться.

— Вот так приветствие, а я собирался поздравить тебя с переездом.

— Поздравить меня? — переспросила она.

— Ты мне не веришь?

Сара в замешательстве покачала головой.

— Ну и ладно, будем считать, что я пришел, чтобы узнать, как ты спала.

— Как бревно, — сообщила она и, сопротивляясь наступавшей волне чувственности, хлестко добавила: — Теперь, когда ты узнал о моем самочувствии, можешь идти. Похоже, ты забываешь, что не должен приходить сюда.

— Вы ставите очень трудные условия, мисс Карлтон.

— А вы очень настойчивый человек, мистер Брент.

— Это недостаток?

— В твоем случае — да. — Ее терпение лопнуло. — Ну как мне растолковать тебе, что я не хочу, чтобы ты приходил сюда?

— Я надеюсь, что моя настойчивость будет вознаграждена, и ты передумаешь. — Его улыбка напоминала улыбку школьника, которого отчитывают за непослушание.

— Никогда, — ответила она. — Ты забываешь, что у меня есть все основания питать к тебе неприязнь, а кроме того, у тебя есть подруга. И не говори мне снова, что с ней все кончено, потому что я не поверю тебе.

Он усмехнулся.

— То-то я все чувствовал, что мне чего-то не хватает! Теперь я знаю чего. Мне не хватает твоего запала, Сара.

Она сердито топнула ногой.

— Это не смешно. Я говорю серьезно.

— И я говорю серьезно. Я действительно хочу встречаться с тобой, Сара. Мне не хватает тебя. Можно мне войти?

Что ей оставалось? Если бы коттедж был моим на законных основаниях, если бы у меня были документы, убеждала она себя, я, возможно, даже сменила бы замки. Он бы не сделал ни шагу в этот дом. Но сейчас… Она вся кипела, впуская его.

— Будешь кофе? — невежливо спросила она, но тут же вспомнила, что не купила бакалейных товаров. — Я забыла, что у меня нет молока.

Он нахмурился.

— Ты ничего не ела перед сном?

— Нет, я слишком устала.

— Тогда взгляни, что есть на кухне.

Сара мрачно прошла с ним на кухню. К ее изумлению, холодильник и кухонный шкаф были забиты продуктами.

— Ты не должен был этого делать, — сказала она виновато, чувствуя себя крайне неловко. — Сколько я тебе должна?

Он улыбнулся.

— Один поцелуй.

Сара яростно замотала головой, сверкнув на него зеленью глаз, и начала наполнять чайник.

Но ей пришлось рассчитаться с ним и без ее согласия. Когда она стояла спиной к нему, а ее руки были заняты, он тихо подкрался, обхватил руками ее талию и принялся водить губами по шее, слегка покусывая.

Она чуть не уронила чайник. Его прикосновения были такими же восхитительными, как раньше. Она говорила себе, что следует оттолкнуть его, потребовать оставить ее в покое, но все слова были бессильны. В одно мгновение она стала рабыней своих чувств.

Сара безвольно позволила ему отобрать у нее чайник, повернуть ее и заключить в такие объятия, о которых она мечтала всю неделю до приезда сюда. Она не могла отвести взгляд от этих голубых глаз, она опять чувствовала стук своего сердца и ощущала, как напряглись ее груди под мягкой тканью футболки. Теперь она несомненно знала, зачем вернулась сюда.

Сара уговаривала себя позволить несколько мгновений блаженства и потом оттолкнуть его. Но секунды превращались в минуты, их губы слились в поцелуе, языки соприкоснулись, страсть нарастала. Сара уже не могла остановиться. Она прижалась к нему, ощущая растущий прилив его желания.

Если бы Джеррет говорил, это бы развеяло наваждение, она бы пришла в себя и вырвалась. Но он молчал, за него говорили глаза. Они горели желанием, они отражали его чувства, восхищали и еще больше распаляли ее.

Когда его рука коснулась ее груди, когда он тронул кончиком большого пальца сосок, ее наслаждение усилилось, а когда он приподнял футболку, чтобы погладить ее обнаженное тело, ей захотелось кричать от невыносимо сладкой муки.

Но настоящая мука началась, когда он нагнул голову и прикоснулся губами к ее возбужденному соску, щекоча его языком и покусывая зубами. Ее голова откинулась назад, и она полностью сдалась. Время потеряло для нее всякий смысл. Сара не представляла себе, чем все это могло бы кончиться, если бы их грубо не прервал настойчивый звонок телефона. Джеррет выругался и предложил не отвечать. Но чары уже спали, и после того как выяснилось, что это кто-то ошибся номером, Сара не позволила Джеррету прикасаться к ней.

— Это было ошибкой, большой ошибкой, — бормотала она, пытаясь прийти в себя.

— Не понимаю, как это могло быть ошибкой, когда ты явно наслаждалась этим, — прорычал он. — Когда ты так отдалась своему чувству. Милейшая Сара, ты хочешь этого так же сильно, как я.

— Не говори мне «милейшая Сара», — возмутилась она, будучи на самом деле более сердитой на себя, чем на него. Она что, сошла с ума? Ее оставил здравый смысл? Если она позволит ему это один раз, то все повторится на следующий день, и на следующий, и вообще неизвестно как долго.

— Я не хотела этого. Я не хочу этого. Я ненавижу тебя.

Сара твердила это, как урок, понимая, что это выглядит жалко и глупо, и ненавидела и презирала себя за это. Но остановиться не могла.

Он как обычно был невозмутим, полностью владел собой, неизменная улыбка кривила его губы.

— Мне кажется, что ты сама не знаешь, чего хочешь в действительности. Вместо того чтобы бороться со мной, тебе следует позволить событиям развиваться самостоятельно.

— То есть вступить с тобой в любовные отношения? — язвительно спросила она, раздраженная его спокойствием. — Это тебе нужно? Я знала, что делаю большую ошибку, принимая твое предложение. Господи, какой же я была глупой!

Сара не знала, как выпутаться из всего этого. Она уже проиграла борьбу с ним. Она дала понять Джеррету, как легко можно заставить ее уступить. Теперь он воспользуется этим.

— Сара, ты не глупая, — произнес Джеррет медленно. Он внимательно смотрел на нее, стоя в расслабленной позе, засунув руки в карманы джинсов. — Ты ненавидишь себя за свою слабость, но я не думаю, что это плохо.

— Конечно, ведь это тебе выгодно, — парировала она, сверкнув кошачьими глазами. Она переступала с ноги на ногу, составляя полный контраст спокойному Джеррету. Но он был прав, ее злоба была в основном направлена на себя, а не на него.

Прежде всего ее выводило из себя, что она постоянно теряла над собой контроль. Она всегда сама распоряжалась своей жизнью, а теперь этот человек разбил все вдребезги. Господи, она любила его, пожалуй, так же сильно, как ненавидела. Положение было совершенно нелепым, и она увязла в нем. Бросила работу, не хотела возвращаться домой, ей нравилось жить в коттедже бабушки, но она желала, чтобы ее оставили в покое, чтобы не ломали ее жизнь. Она просто желала остаться самою собой. Как ей внушить ему это?

Сара снова взяла чайник и включила его в сеть, потом достала чашки, блюдца, кофейник и сахарницу, вынула молоко из холодильника. Все это время она избегала смотреть на него, ибо не была уверена, что сделает вслед за этим.

Но он смотрел на нее очень внимательно, наблюдая за каждым ее движением, и ее нервы с каждой секундой становились все напряженнее. Ее рука зацепила одну из чашек, и та полетела на пол, разбившись вдребезги.

Сара в сердцах выругалась и опустилась на колени. Как она могла быть такой неосторожной? Она принялась собирать осколки. Эти чашки служили ей долгие годы. Она помнила, как пила из них в детстве, любуясь красочными фруктами, изображенными на них, прикасаясь к золотым ободкам и всегда помня, что нужно быть очень осторожной, чтобы не разбить их. Теперь она и в этом винила Джеррета, ну кто же еще, как не он, был виноват в случившемся? Если бы он не возбудил ее так, если бы не привел ее в такое состояние, ничего бы не произошло.

Неожиданно он оказался рядом с ней с веником и совком, хотя Сара не заметила, как он сдвинулся с места.

— Подожди, дай мне.

Сара, стиснув зубы, посмотрела на него. Ей хотелось топать ногами и визжать, чтобы он убирался отсюда, но она в бессильной ярости поняла, что это было бы бесполезно. Она отошла, позволив ему подмести осколки фарфора. Когда он закончил работу, она уже снова овладела собой и была способна приготовить кофе.

Сара подала ему чашку, не улыбаясь, чтобы дать понять, что она по-прежнему возмущена его присутствием, что он здесь никогда не будет желанным гостем. Он понес свою чашку в гостиную, и Саре пришлось последовать за ним. Он уселся в кресло-качалку ее бабушки, а Сара на стоявшую напротив софу. На его лице по-прежнему была та же бесящая ее самодовольная, самоуверенная улыбка, и Сара кипела от негодования.

— Как твоя мать отнеслась к тому, что ты переехала сюда жить? — спросил он. Нежная фарфоровая чашка казалась крошечной в его громадной руке.

— Ей это не понравилось, — нехотя ответила Сара.

— Она по-прежнему думает, что ты должна жить в ее доме? — удивился он. — Разве она не хочет, чтобы у тебя была личная жизнь? Сара, ты не можешь оставаться с ней до конца своей жизни.

Он сделал ошибку, сказав ей это. У нее пробудились воспоминания, которые она предпочла бы забыть. Она сверкнула на него быстрым взглядом, полным злобы.

— А кто виноват в том, что она вдова?

Он сжал губы.

— Неужели ты все еще винишь в этом моего отца? — Он пристально взглянул на нее.

— Кого же еще мне винить? — воскликнула она.

— Никого, — заявил он. — Это просто случайность. Мне жаль, что так получилось, но у тебя нет никаких оснований утверждать, что мой отец стал причиной его смерти.

Сара покачала головой, ее зеленые глаза змеились ненавистью.

— В этом вопросе мы никогда не придем к согласию, — холодно заявила она. — Мне известно, Вильям Армстронг-Брент был виновен в этом. Иначе я это не воспринимаю. И если ты хочешь передумать в отношении коттеджа, только скажи. Я с радостью исчезну отсюда и из твоей жизни.

Он все еще внимательно наблюдал за ней.

— Я не собираюсь передумывать, — коротко сказал он.

— Потому что все еще думаешь, что компенсируешь это со мной? — грубо сказала она, поигрывая своей косой и безуспешно пытаясь держать себя в руках.

— Почему ты так унижаешь меня, Сара? — Его голос стал холодным, а взгляд тяжелым. В такие моменты Сара быстро забывала, что влюблена в него.

— Потому, — ответила она, — что ни один мужчина не делает таких предложений, как ты, без причины.

— Это не ответ, — отрезал он, но его тон был вполне корректным. И снова в отличие от ее порывистых движений он был расслабленным и спокойным. — Если ты не доверяешь мне, у тебя должны быть основания к этому. Что совершил я, что сделало тебя такой подозрительной, кроме того, что купил этот коттедж у твоей бабушки?

— А разве этого не достаточно? — возмутилась Сара. С самого начала в ней вызывала ненависть мысль о том, что он одурачил ее бабушку, а когда она выяснила, что он был сыном Вильяма Армстронга-Брента, стало еще хуже. Ему нельзя было верить, он был эгоистичным, безжалостным и безразличным, думающим только о себе и о том, что мог извлечь из жизни. Как и его отец! И в этот момент она действительно ненавидела его.

— Вначале ты думала, что я вожу тебя за нос, — перешел он в наступление. — Ты думала, что коттедж не принадлежит мне, что я заявил об этом после смерти твоей бабушки и пытался выдать его за свой?

Когда она не смогла ответить, он вскочил, схватил ее за плечи и затряс.

— Я спрашиваю, это так?

— Д-да. — Он силой заставил ее признаться в этом, и она попыталась вырваться. Но у Джеррета были другие планы. Она находилась в мертвом захвате, из-за которого на следующий день у нее могли появиться синяки.

— В чем же дело? Ты выяснила, что все это было абсолютно законно, так почему же по-прежнему не веришь мне? — Ярость в его глазах парализовала ее. Она глубоко и злобно вздохнула.

— Потому что ты мерзкая свинья, потому что мне в тебе ничего не нравится, потому что…

— Потому что ты невысокого мнения о мужчинах в целом? — закончил он за нее, наконец отпуская.

— Ты прав! — выкрикнула она, вскакивая на ноги, чтобы не дать ему смотреть на нее сверху вниз. — Я не доверяю ни одному из вас, и буду очень благодарна, если ты будешь впредь держаться от коттеджа подальше. Ты ведешь себя нечестно, учитывая то, что это было моим главным условием.

Он пожал плечами, обычная улыбка снова была на месте.

— Условия, как и правила, дорогая Сара, придуманы для того, чтобы их нарушать. Ты невыносима, и это прекрасно! Как я могу держаться от тебя подальше? Как я могу сидеть у себя в доме, зная, что ты здесь и совсем одна?

Подозревая, что он насмехается над ней, она запальчиво ответила:

— Возьмем для начала Джой. Как только я уехала, вы оказались вместе. Это доказывает то, что ты не расстался с ней, что ты лгал. Для тебя я не более чем забава, а я не хочу быть твоей забавой! Почему ты не принимаешь во внимание мои чувства? — Она была так разгневана, что уже кричала.

— А как насчет моих? — Он прямо смотрел в ее глаза, зачаровывая ее, вновь порождая те чувства, которые уже захлестывали ее раньше.

Сара замотала головой, стряхивая наваждение, ее губы приоткрылись, а тело содрогалось. Как могла она испытывать такие ощущения в разгаре спора? Как это случилось с ней? Почему она любила этого ненавистного ей человека?

— Меня не волнуют твои чувства, — собрав всю свою волю, произнесла она. — Я хочу, чтобы ты ушел из моей жизни.

— Боюсь, это может оказаться очень сложным, — ответил он, улыбаясь все такой же самоуверенной улыбкой, неотрывно глядя ей в глаза. — Когда я хочу чего-нибудь, обычно я делаю все, чтобы получить это, а, — он понизил голос, — я хочу тебя, Сара.

Сара не могла поверить в такую наглость. Она очень хорошо знала, что он имел в виду: он хотел видеть ее в своей постели! Он хотел завести с ней интрижку! Зачем ему постоянные отношения? Ведь он уже не раз видел, что может сделать с ней все, что угодно. Возможно, она влюблена в него, но у нее есть гордость, которая ни в коем случае не позволяла ей отдаться ему.

Она еще не успела ответить ему, не успела ничего придумать, чтобы побольнее ужалить, когда он сказал:

— Я сделаю нам завтрак. — И исчез на кухне.

Сара в изумлении смотрела ему вслед, ошарашенная умением этого человека держать себя в руках, и спрашивала себя, почему она не остановила его, почему ничего не сказала? Он брал над ней верх, и она позволяла ему делать это! Боже, в своем ли она уме?

Когда она в достаточной степени пришла в себя, чтобы выйти вслед за ним, Джеррет уже включил гриль и искусно срезал кожу с бекона, надрезая жир таким образом, чтобы мясо не скручивалось при приготовлении.

— Хочешь, я сделаю все по всем правилам? — спросил он с симпатичной улыбкой.

Сара видела, что его не остановить, и пожала плечами.

— Нет, только яичницу с беконом и жареными помидорами, если они, конечно, есть — ответила она, стараясь говорить безразличным тоном.

Он удивил ее своим умением, и, когда они сели есть, Сара насмешливо сказала:

— Я полагала, что имея такого специалиста, как миссис Гиббс, ты не умеешь готовить.

— Мать настояла на том, чтобы обучить нас этому, — объяснил он. — Брэда это не интересовало, а мне очень нравилось. Я часто мечтал, что стану одним из самых великих кулинаров в мире.

— Но все же решил пойти по стопам своего отца и выбрасывать людей из их жилищ, — не удержалась она, — возводить новые деловые центры, супермаркеты и зарабатывать кучу денег.

Он перестал есть и холодно посмотрел на нее, Сара почувствовала себя неудобно. Она была выбита из колеи. Если даже это и самая настоящая правда, ей не следовало говорить так. Это было грубо и бессмысленно. Она виновато взглянула на него, и даже собиралась извиниться, но самолюбие не позволило ей этого. Как бы там ни было, это соответствовало истине! Но как же она груба и бестактна. Невыносима! Он ничего не сказал, и это заставляло ее чувствовать себя еще хуже.

Они молча продолжали есть, и она почувствовала, что он уйдет, как только они закончат завтрак. Ну и пусть! Это устраивает ее! Если она ничего не достигла, то хотя бы избавится от него.

Но все вышло совсем не так. Она буквально не поверила своим ушам, когда он предложил ей прокатиться на машине. Сара посмотрела на него, широко раскрыв глаза от удивления.

— Я серьезно, — сказал он. — Это позор — не пользоваться летним солнцем.

Сара вдруг почувствовала облегчение и благодарность к нему. В конце концов, чем ей было еще заняться? Коттедж нуждался в тщательной уборке, но у нее была масса времени, ей не нужно было начинать делать это прямо сегодня. А то, что она не желала иметь с этим человеком ничего общего… Нужно ли ей и дальше лицемерить с собой? Кто лучше нее знал, что это неправда?

Сара любила его, больше всего на свете она хотела провести с ним вместе всю жизнь, забыть все свои опасения и все его настоящие и мнимые грехи. Ее беспардонное поведение с ним было лишь инстинктом самозащиты, и теперь, глядя правде в глаза, она знала, что отнюдь не хотела и в дальнейшем изолировать себя от него. Более того, боялась, что его терпение лопнет, и ее несносные выходки приведут к настоящей трагедии.

Эта мысль вдруг поразила ее. До сих пор она думала, что будет, если он останется, и воображала всякие страсти. Почему же ей ни разу не пришел в голову вопрос, что будет, если он уйдет?! И уйдет навсегда…

Боже, это просто невозможно! Это нельзя допустить!

— Устроим пикник? — спросила она дрожащим от волнения голосом. — Я сделаю несколько сандвичей? — Хорошо, что он заполнил ее холодильник.

— Нет, нет, мы где-нибудь перекусим, — возразил он и добавил, искоса блеснув на нее глазами: — Поедем скорее, пока ты не передумала.

Джеррет вел машину медленно, давая ей возможность насладиться сельскими пейзажами Йоркшира. Их первым пунктом назначения был Килбурн, всего в нескольких милях от их деревни. Они остановились у мастерских Роберта Томпсона, и Сара увидела огромные штабеля сушившегося дуба.

— Как-нибудь посмотрим, как делается мебель, — сказал Джеррет.

— А может, сейчас? — спросила она.

— Мы потратим слишком много времени и в конце концов вообще никуда не попадем, — пояснил он. — Ты видела Белую Лошадь?

— Только когда была маленькой, — призналась Сара, сразу вспомнив, о чем он говорил. Бабушка рассказывала эту историю много раз. Лошадь была высечена из скалы неподалеку от Килбурна деревенским учителем и его учениками в середине прошлого века, и все эти годы ее белизну поддерживали при помощи побелки и чистки. Она имела триста четырнадцать футов в длину и двести двадцать восемь футов в высоту, и ее можно было видеть за много миль. Ей было удивительно, но она помнила даже эти цифры.

На одной из дорог, откуда открывался изумительный вид, Джеррет остановил машину.

— Томаса Тэйлора будут помнить всегда, — сказал он. — Он был большим другом одного из моих предков. Когда отмечали завершение скульптуры, было зажарено два быка и выпито более ста галлонов пива.

— Неплохое застолье, — заметила Сара. — Почему он решил ее сделать?

— Потому что он видел Белую Лошадь в Беркшире и решил, что скала Рулстон тоже прекрасно годится для этого. От нее просто нельзя оторвать взгляда, верно?

Сара кивнула.

— Она не так велика, как мне запомнилось.

— Так всегда бывает, когда вырастаешь.

Они остановились на ланч в Миддлхэме, деревушке, пропитанной стариной, но теперь обновленной за счет многочисленных беговых конюшен. Машину они припарковали на вымощенной булыжником рыночной площади и насладились традиционным крестьянским завтраком в «Черном Быке» — пышным хлебом с хрустящей коркой, большими ломтями сыра с луком, помидорами и маринованными огурцами, запив все это имбирным пивом. Это был довольно необычный ланч, и может быть потому и понравился Саре. После этого они отправились осматривать развалины замка.

— Когда-то здесь жил король Ричард III, — рассказывал ей Джеррет, — но его преемник Генри Тюдор запустил его. Половина Миддлхэма построена из камня, украденного отсюда. Удивительно, что еще что-то осталось, — заметил он. — И, тем не менее, так все говорят, это одни из самых красивых и романтических руин в стране.

Дорога повела дальше, в самое сердце йоркширских долин с их восхитительными пейзажами. Они часто останавливались, слушая бормотание ручьев, любуясь простирающимися равнинами, милями каменных стен, карабкаясь, спускаясь, заходя в сонные селения, беседуя, смеясь, наслаждаясь. Он ни разу не переступил границу дозволенного. Она ни разу не испортила им настроения своими выходками.

Через несколько часов они снова остановились, чтобы перекусить, но уже в ресторане, где Джеррет заказал себе бифштекс, а Сара цыпленка. Ей вдруг стало грустно из-за того, что день подошел к концу, и она подумала, что ей следовало бы лучше знать Джеррета.

Он вел себя как настоящий джентльмен, не распускал рук, не произнес ни одного оскорбительного слова. Он был как бы старшим братом, веселым, насмешливым, смелым. Это был чудный день, и хотя Сара постоянно помнила о его отношениях с Джой, ей как-то удалось отмахнуться от этого и просто наслаждаться, проводя время с ним.

Было почти десять, когда они наконец вернулись в коттедж «Жимолость». Несмотря на то что Сара разозлилась, когда он пришел утром в коттедж, теперь ей было жаль, что день подошел к концу, и он уходит.

— Мне так понравилось, — сказала она Джеррету, вылезая из машины. Глаза ее отражали зелень лугов, щеки разрумянились от ветерка. — Может быть, зайдешь на чашку чая или кофе или еще чего-нибудь?

— Я бы хотел «еще чего-нибудь», — ответил он, сверкнув глазами в ответ на ее открытый, искренний взгляд.

Сара почувствовала, как волна возбуждения прокатилась по ее телу. Ей нужно было быть осторожной и обуздать свою смешную непосредственность. Или она хочет, чтобы он затащил ее в постель? Глаза ее, помимо воли, вопросительно взглянули на Джеррета, но вопрос был обращен к ней, и она не знала, что на него ответить.

Они выпили кофе на кухне, расположившись на белых деревянных табуретах с темно-зелеными жесткими сиденьями. Сара решительно отказалась от того, чтобы пойти в гостиную, потому что знала, что они могли там слишком расслабиться, и ситуация могла выйти из-под контроля.

Ей все же надо держаться от Джеррета на некотором расстоянии до конца вечера. Она то и дело повторяла себе это.

В десять тридцать Сара демонстративно посмотрела на часы и зевнула.

— Хочешь спать?

Сара кивнула.

— Это был чудесный день, Джеррет. Я действительно получила удовольствие.

— Я очень рад. — Он выжидающе посмотрел на нее, видимо, ожидая ее следующего шага.

Она почувствовала, как забилось сердце. Проще всего было бы броситься ему в объятия, но… что дальше? Держись, сказала она себе. И это было нелегко. Она заставила себя встать, подошла к входной двери, открыла ее и встала, ожидая когда Джеррет выйдет. Он был разочарован, но неожиданно легко подчинился.

— Какие у тебя планы на завтра? — спросил он.

— Собираюсь искать работу, — твердо заявила она. У нее были кое-какие деньги, но поскольку она не знала, во сколько обойдется жизнь здесь, ей следовало быть очень бережливой, пока не было работы.

— Почему бы для начала не отдохнуть? — Он настойчиво смотрел на нее, и ей очень хотелось согласиться, особенно если он собирался провести этот отдых с ней.

Но она покачала головой.

— Я ненавижу сидеть и ничего не делать.

— В таком случае, — сообщил он с загадочной улыбкой, — у меня есть для тебя кое-что. Я говорил с одним знакомым, который владеет аптекой в Сирске, и он предложил тебе встретиться с ним. Он ничего не обещает, но из этого может что-то получиться.

— Спасибо, это очень мило с твоей стороны, — ответила Сара.

Взгляд ее переливчатых глаз, брошенный на него, был признательным, но и чуть виноватым. Ну что она могла поделать с собой, если в ее взбалмошной голове опять зародились подозрения. Почему он делал все это? Почему он так хотел, чтобы она осталась здесь? Должна же быть какая-то причина! Не мог же он делать это просто по доброте душевной!

Он легко поцеловал ее в лоб, держа ее голову в ладонях, и долго и внимательно смотрел на нее, но это было все. Сара была озадачена и разочарована. Но с другой стороны… если бы он попытался поцеловать ее как следует, если бы он захотел закончить день сексом, она бы боролась с ним изо всех сил. Возможно, он понимал это? Может, он знал ее лучше, чем она сама?

Сара легла в постель, чувствуя себя опустошенной, и проснулась, надеясь, что он зайдет к ней утром. Всю ночь ее мысли были только о нем, и она знала, что будет думать о нем целый день. Но он не пришел. Не было его и следующие несколько дней, и в эти дни не произошло ничего существенного.

С работой ничего не вышло. У знакомого Джеррета не оказалось свободной вакансии, так как аптека была мала, и ему не требовалось двух фармацевтов. Он предложил ей поискать работу в более крупной аптеке в Йорке. Но Йорк был так же удален к югу от коттеджа, как Дарлингтон к северу, поэтому это не имело смысла. Она безуспешно объездила все местные городки и начала жалеть, что так поспешно оставила свою работу. Она могла бы ездить туда каждый день и в то же время продолжать искать другое место.

Иногда, но не часто, к ней заглядывал Джеррет, и она ждала этих встреч. Однако по каким-то причинам он не позволял себе ничего, никаких поцелуев, никаких объятий. Он был воплощением идеального джентльмена, и хотя ей следовало радоваться этому, Сара была разочарована и даже раздражена. Что произошло? Изменил ли он свои планы в отношении ее? Она не могла поверить, что он начал выполнять ее дурацкие требования. Он не делал этого раньше, так почему ему взбрело в голову делать это именно теперь?

Однажды, когда ей надоело сидеть дома и есть в одиночестве, Сара решила отправиться поужинать в ресторан в Коксволде. Джеррет не был несколько дней, и ей все надоело. Когда она увидела белый «мерседес», припаркованный у дверей, ее сердце учащенно забилось, но тут до нее дошло, что в Коксволде жила Джой, и он, вероятно, был здесь с ней. Джой была причиной того, что она в последнее время редко видела его!

Сара развернула машину и поехала домой. Глупо было огорчаться, она с самого начала знала, что Джеррет и Джой были парой, и никогда не верила ему, когда он говорил, что порвал с ней. Но огонь ревности не утихал. Ей было невыносимо представлять их вместе, представлять, как Джеррет целует эту темноволосую девушку, занимается с ней любовью, шепчет ей нежные слова и, возможно даже, обсуждает будущую свадьбу. Но она, тем не менее, постоянно представляла все это.

Несомненно, она сама была виновата во всем. Она слишком хорошо постаралась, внушая ему, что не желает физических контактов с ним. Ей даже расхотелось есть. Сара включила телевизор, но смысл передачи не доходил до ее сознания. Она чувствовала себя несчастной и обиженной и опять начала жалеть, что приехала сюда жить. Было бы легче, если бы она нашла работу, чтобы было куда ходить днем, чтобы появились новые интересы и люди. Она никогда еще не чувствовала себя такой одинокой.

Сара уже успела тщательно вычистить коттедж, подкрасить кухню и оклеить обоями гостиную. Больше делать было нечего. Все блестело и сияло, как во времена ее бабушки. И теперь Сара задумывалась, не придется ли ей жить здесь в одиночестве до конца своих дней, как и ее бабушке.

Когда-то Елизавета была замужем, но ее любимый Эдвард умер очень молодым. Она жила воспоминаниями о нем, и на его деньги. Эдвард был очень богатым человеком, происходившим из состоятельной семьи аристократов, и у нее никогда не было проблем с деньгами. Именно поэтому Сара не понимала, зачем она продала коттедж Джеррету.

Ее бабушка не жила здесь, когда была замужем, у них был большой хороший дом в Бедэле. Она переехала сюда, когда овдовела, против воли его семьи. Она испытывала необходимость быть в таком месте, где ничто не напоминало ей об Эдварде.

Она была намного старше Сары в то время, и, думая об этом, Сара не могла избавиться от мысли о роковой повторяемости жизни.

Джеррет объявился на следующий вечер, взглянул на ее несчастное лицо и спросил, что случилось.

— Случилось то, что я не могу найти работу, — резко ответила она. — А ты проводишь слишком много времени с Джой! — Это было нахальство, но удержаться не было никаких сил — ведь именно это и выводило ее из себя. Она так любила Джеррета, но надежда по каплям истекала из нее. — Мне надоело сидеть здесь целыми днями одной, это сводит меня с ума.

Его губы искривились, он попытался сдержать улыбку.

— Бедная Сара.

— Не смейся надо мной, — возмутилась она. Сара злилась на него в эти дни, потому что была разочарована, очень сильно разочарована. Ее тело жаждало его каждый час, каждую минуту, каждую секунду, а он даже не думал об этом! Отсутствие его интереса показывало, что у него никогда не было серьезных намерений в отношении ее, что он только примерялся к ней, а когда у него не получилось, вернулся обратно к Джой.

— Я не учел того, что все это так быстро надоест тебе, — сказал он. — Ты хочешь сказать, что деревенская жизнь не для тебя?

— Нет, — ответила она, качая головой. В этот вечер ее волосы были распущены, она недавно вымыла их, и они струились по плечам, разлетались во все стороны, и Сара раздраженно откинула их назад. — Мне нравится сельская местность, но мне нужна работа, а ее все нет, и это не дает мне покоя.

— Что ты можешь делать еще, кроме приготовления лекарств? — Он как обычно сидел в кресле-качалке, положив руки на подлокотники, сцепив пальцы и слегка опершись на них подбородком. Создавалось впечатление, что он действительно интересуется ее проблемами.

Сара нахмурилась.

— Немного. Я ничему больше не училась, кроме машинописи. Я окончила курсы, но у меня нет опыта в редактировании текстов или в чем-либо подобном, кроме того, я никогда не работала в конторе, так что это отпадает.

— А ты хорошо печатаешь?

— У меня получается неплохо, но немного медленно, — призналась она. — Из-за того, что у меня было мало практики.

Он некоторое время задумчиво смотрел на нее, а потом сказал:

— Я знаю человека, которому срочно нужна машинистка. Он пишет книгу и делает это от руки. Правда, у него есть только старая механическая пишущая машинка. Могло бы это тебя заинтересовать?

— Могло бы? — спросила она. Ее лицо осветилось радостью. — Я возьмусь за что угодно, я в отчаянии. Кто он? Как его зовут? Это далеко отсюда? — Это был небесный дар, она никогда не думала о машинописи. Если бы он нашел ей работу, это было бы здорово.

— За углом, — сообщил ей Джеррет, улыбаясь, видя ее энтузиазм.

Сара нахмурилась.

— Где это за углом?

— Во Френтон Холле.

Она посмотрела на него с подозрением.

— Так это ты!

— Совершенно верно, — согласился он.

— И ты пишешь книгу? — Она нахмурилась еще сильнее. — О чем? Ты никогда не говорил мне об этом. Ты, наверное, выдумал это, Джеррет. Может быть, ты изобрел эту работу, чтобы мне было чем заняться?

И чтобы заманить ее в свой дом. Вероятно, игра на выжидание окончилась. Будь осторожна, сказала она себе.

Он наклонил голову набок.

— Разве бы я мог так поступить?

— Ну, я бы за тебя ни в чем не поручилась, — ответила она с легким смешком.

— Все это правда, — заверил он ее. — Это история семейства Фронтонов. Я обнаружил кое-какие старые дневники и, даю слово, это что-то невероятное! Это должно быть напечатано.

Сара видела, что он не шутил.

— И ты на самом деле поручаешь мне напечатать их?

— Если ты согласишься. А кроме того, ты получишь достойную плату. Я не хочу наживаться на тебе.

— Джеррет, ты мой спаситель! — Не думая о том, что делает, Сара вскочила со стула и кинулась к нему в объятия. Его руки сжали ее, его глаза потемнели, и после мимолетного колебания, их губы слились в поцелуе.