Красавица и чудовище

Глава 5

С чувством хорошо исполненного долга Алекс закрыл дверь спальни. Весь день он тачку за тачкой вывозил горы мусора из башни и сортировал ржавое оружие в оружейной комнате, стараясь при этом не сталкиваться с очаровательной гостьей. Избалованная аристократка, привыкшая к тому, чтобы ей во всем потакали и прислуживали, она не дождется, чтобы он вел себя, как ее комнатная собачка.

Однако голод оказался гораздо более сильным врагом, чем маленькая женщина. Окончив работу, Алекс направился в зал, откуда доносились восхитительные ароматы. В железном котелке томилось аппетитное рагу из остатков ветчины, и, хотя это вполне могла быть заслуга молодой англичанки, он засомневался в ее умении готовить. Обед скорее всего приготовила мисс Гилберт.

Казалось, Хелен с радостью согласилась с окончанием их отношений, она даже не флиртовала с ним, хотя время от времени он ловил на себе ее задумчивый взгляд. Но к его большой досаде, холодность и равнодушие делали ее еще более интригующей, загадочной и неприкасаемой.

Во время обеда Хелен уделяла куда больше внимания Эбботу и мисс Гилберт, чем ему, вспоминая веселые истории из своего детства и разговаривая с ними так, будто они были ее лучшими друзьями. К Алексу она обратилась всего один раз:

– Как вы думаете, к завтрашнему дню дороги расчистятся?

– Да. Мы отправимся рано утром.

В течение нескольких секунд она смотрела ему в глаза, и его охватило страстное желание поднять ее на руки, отнести наверх, задрать ей юбки и снова очутиться в раю. Но тут Эббот заговорил с ним о непредсказуемости погоды в Шотландии, и момент безумия прошел.

Теперь, оказавшись в своей спальне, Алекс нервно ходил из угла в угол по каменному полу. Презрительным взглядом он окинул комнату, некогда принадлежавшую его матери. Щетки для волос, оправленные в отполированное серебро, потускневшее от времени зеркало, перед которым она проводила много часов, восхищаясь своей красотой, широкий подоконник, у которого он однажды застал своего плачущего отца – сильного человека, которого погубила англичанка.

Как это глупо восхищаться белоснежной грудью женщины и ее зовущей улыбкой! Что ж, ему всегда удавалось держать себя в узде… до вчерашней ночи.

Алекс остановился возле смятых тюфяков. На светло-коричневом фоне он увидел красноватое пятно. Кровь девственницы.

Как его угораздило так рисковать? Ему ли не знать, что означает для ребенка отсутствие полноценной семьи? Как он может поддаваться похоти, ждать, что она снова к нему придет предлагать себя?

Проклятие! Макбрут пнул ногой тюфяки, чтобы скрыть следы своего промаха, затем, остановившись у кровати, откинул пыльное покрывало и пожелтевшие от времени полотняные простыни, от которых исходил слабый запах розы. Раздевшись, он схватил несколько одеял и, забравшись в холодную постель, закрыл глаза, пытаясь не думать об иллюзорном чувстве, которое испытал с Хелен. Лучше он сосредоточится на том, чтобы подыскать себе хорошую жену-шотландку.

Прошлая ночь недвусмысленно показала, что ему давно пора жениться. У него было на примете несколько подходящих кандидатур – вполне достойные горянки, которые не раз давали ему понять, что он их интересует. Алекс стал перебирать их в уме одну за другой…

Вскоре он задремал, и ему снилось, что его обнимают мягкие женские руки, гладят его грудь, талию, ноги. Это его жена. Она дразнит его стыдливыми прикосновениями, но отказывается дотронуться до того места, которое горит, а он никак не может схватить ее за запястье и направить пальцы туда, куда ему нужно, и поэтому разочарован сверх всякой меры…

Усилием воли Макбрут заставил себя проснуться и сонными глазами осмотрел темную комнату. Она лежала, закутавшись, рядом с ним, и он в самом деле до нее дотронулся: нащупал изящную руку и направил ее вниз, к невыносимо горевшему месту.

Блаженство обожгло его, возле самого уха раздался ее тихий вздох. Это не его жена – просто эротический сон наконец-то сбывается.

– Хелен, – пробормотал он.

– M-м? – Она придвинулась ближе и уткнулась губами ему в шею, продолжая пальцами изучать его тело.

Он была голая, как и он.

Боль в чреслах становилась невыносимой. Его сонный мозг пытался что-то сообразить, отбиться от натиска чувственности, но похоть взяла верх, и он опустил голову на ее нежную грудь.

– Тебе не следовало приходить сюда. – Алекс зарылся в душистую ложбинку между ее грудями.

– Я знаю, – шепнула она, – но мне было страшно оставаться у себя.

Ее нежный голосок проник в самую глубину его души. Она принадлежит ему. Стоит только захотеть…

Он провел ладонями по ее телу, упиваясь роскошными холмами, глубоко запрятанными долинами, и уже не мог вспомнить ни одной причины, по которой она ему не подходит. Он лишь хотел ее – до полной потери разума.

– Тогда оставайся со мной.

– Да, – выдохнула она.

В темноте их губы встретились. Алекс прижал ее к матрасу, а ее руки продолжали ласкать его, сводя с ума. Все это, верно, во сне, думал он, потому что ему еще никогда не было так хорошо. Она то слегка двигала рукой вверх-вниз, то обводила пальцем чувствительный кончик. Не в силах больше выносить эту игру, он лег у нее между ног.

Она была горячая и влажная, совершенно готовая, так что при малейшем движении он уже мог бы переступить за край. Стиснув зубы, Макбрут старался контролировать себя. Он просунул руки между их телами, наслаждаясь тем, как она отдается удовольствию, как вскрикивает от наслаждения.

Наконец Хелен выгнула ему навстречу спину, сотрясаясь всем телом, выкрикивая его имя в порыве экстаза.

Ночь окутала их. Положив голову ему на плечо, она удовлетворенно вздохнула, и его охватила неведомая ему дотоле нежность. Он снова был счастлив, занимаясь любовью с женщиной.

Постепенно волны усталости, набегая на него, увлекали его все глубже и глубже, пока он не перестал быть самим собой.

Хелен разбудил какой-то громкий звук.

Она открыла глаза. Был яркий день, но она не сразу поняла, где находится: видимо, в некоей зарубежной стране, в сельской гостинице.

Очнувшись окончательно, она огляделась. Потрепанные розовые занавеси по краям кровати, голый матрас. Спину обвевает прохладный ветерок, тогда как ее грудь упирается в твердое мужское тело. Сверху они оба накрыты мягким шерстяным одеялом.

Алекс.

Воспоминания выплывали в лихорадочном темпе. Прежде чем Хелен успела насладиться мыслью, что просыпается в его объятиях, он вдруг зашевелился. Она подняла на него глаза. Небритые щеки придавали ему вид опасного бандита, но смотрел он не на нее, а куда-то за ее спиной.

– Какого черта! – услышала она его голос.

Приподнявшись на локте, Хелен проследила за взглядом Алекса и в ужасе замерла. Это какой-то кошмар… Она сейчас проснется…

Ее губы беззвучно зашевелились.

– Папа.

Хотя маркиз Хатауэй был невысокого роста, он держал себя так, словно был королем. Его лицо выглядело бледным и серьезным. Боже милостивый, он, должно быть, приехал за ней из Эдинбурга, узнав от Кокса, что она здесь застряла.

Про себя Хелен отметила тот момент, когда шок от увиденного на лице лорда сменился бешенством. Он грозно нахмурил белые кустистые брови, заросшие щетиной щеки порозовели. От взъерошенных ветром седых волос до облепленных снегом сапог ее отец был воплощением благородной ярости.

Алекс сел в постели, словно желая закрыть ее своим телом.

– Я же сказал, убирайтесь!

Лорд Хатауэй бросился к постели, его немигающий взгляд был направлен за спину хозяина замка, на Хелен, и она невольно подтянула одеяло до самого подбородка, чтобы скрыть наготу. Ей хотелось крикнуть, что это не то, что он думает… но ведь было именно то. Она отдалась человеку, который не являлся ее мужем, человеку, которого она едва знала.

Когда лорд Хатауэй обратил свой взгляд на Алекса, у него на лице было такое выражение, словно он вот-вот совершит убийство.

– Что ты с ней сделал? – в бешенстве прорычал Хатауэй.

– Не знаю, черт побери, кто вы такой, но у вас нет права вторгаться…

– Ты совратил ее! Негодяй!

Нежданный гость наотмашь ударил кулаком Алекса в челюсть, и тот ударился головой о деревянное изголовье. Кровать задрожала, с древнего балдахина посыпалась пыль. Макбрут прижал к щекам ладони и с минуту сидел молча, потом в его глазах вспыхнул дикий огонь, и Хелен поняла, что настала ее очередь действовать.

Она проворно встала между двумя мужчинами.

– Хватит! Довольно!

Алекс попытался оттолкнуть ее.

– Я не позволю, чтобы за меня заступалась женщина!

– А я не позволю, чтобы ты избил моего отца!

– Твоего отца? – Голова Алекса странно дернулась.

Маркиз стоял возле кровати, тяжело дыша и сжав кулаки.

– Я должен бы тебя убить. Ты заставил мою дочь лечь с тобой в постель…

– Он меня не заставлял, – вмешалась Хелен, все еще прижимая к себе одеяло. Как ей было жаль так огорчать отца! – Прости, папа, но тебе не следует винить Алекса. Я сама к нему пришла.

Лицо маркиза окаменело.

– Я тебе не верю.

Она не смела поднять на отца глаза.

– Я… я хотела узнать, что это такое – любовь…

– Что она сделала, не имеет никакого значения, – вдруг вмешался Алекс. – Ничего бы не случилось, если бы я не позволил этому случиться.

– В этом вы правы, – отрезал лорд Хатауэй. – Клянусь, вы дорого заплатите за то, что погубили мою дочь.

Некоторое время мужчины молча смотрели друг на друга жестким оценивающим взглядом.

Хелен была смущена и совершенно не знала, что ей делать дальше.

– Это все моя вина. Папа, я не хочу, чтобы ты плохо думал об Алексе, он меня не соблазнял, потому что…

– Даже если бы он получил благословение самого Георга Четвертого, это теперь не имеет значения. – Лорд Хатауэй подошел к кровати со стороны Хелен, и на какой-то момент она испугалась, что он ее ударит. Отец никогда плохо с ней не обращался, но и она прежде так страшно не сердила его. И теперь она не отступит. Хотя внутри у нее все дрожало, девушка стойко выдержала отцовский взгляд, приготовившись к еще одному взрыву его ярости.

Но маркиз лишь получше подоткнул под нее одеяло, а потом схватил со стула ее одежду. Взяв дочь за руку, он стянул ее с кровати вместе с одеялом, оставив Алекса совершенно голым.

– Мы сейчас же все решим, – обратился к нему маркиз.

Макбрут холодно кивнул. Хелен позволила себе лишь украдкой взглянуть на него. Он был прекрасен в своей наготе и держался с достоинством, с каким только мог держаться мужчина, которого разъяренный отец застал на месте преступления.

Помоги им Всевышний… Ну почему она не вернулась ночью к себе в комнату?

Когда они вышли в коридор, лорд Хатауэй протянул Хелен ее одежду. В слабом свете, проникавшем сквозь пыльное окно, его лицо казалось серым.

– Пойди оденься. Я жду тебя здесь через полчаса. – Повернувшись, он зашагал обратно в спальню.

Хелен охватил ужас, и она крикнула:

– Папа, обещай, что не затеешь дуэли с Алексом!

– Вообще-то, – его лицо скривила гримаса, – прикончить этого развратника было бы большим удовольствием, но даже так не вернешь потерянного тобой.

– Ты не понимаешь. Позволь мне сказать…

– Нет. – Он махнул рукой. – Я ехал полночи, чтобы добраться сюда и убедиться в твоей безопасности. В результате я узнаю, что ты обманула мисс Гилберт и растоптала мораль, которую я старался привить тебе. Пожалуйста, не оскорбляй меня извинениями за свое недостойное поведение.

Его слова повисли в холодном воздухе словно проклятие. Хелен хотела побежать за отцом, умолять его простить ее за причиненную ему боль, но она знала, что он не станет слушать ее извинений. Слезы застилали ей глаза. С тех пор как умерла ее мать – а Хелен была тогда маленькой девочкой, – они с отцом жили душа в душу. Теперь она оскорбила единственного человека, который был ей дорог.

И все же она ни в чем не раскаивалась и не жалела, что занималась любовью с Алексом. Оба раза все было просто замечательно! Вот только ей надо каким-то образом показать отцу, что она все та же любящая дочь.

Что бы ни ждало ее, даже если он запретит ей путешествовать, Хелен поклялась себе, что примет любое его наказание.

– Ты и Макбрут поженитесь.

Приговор отца прозвучал полчаса спустя в спальне хозяина замка. Хелен ошеломленно смотрела на Алекса: он был полностью одет – килт, плед и сапоги – и стоял, заложив руки за спину с каменным выражением на лице.

Позабыв о клятве, она выпалила:

– Это невозможно!

– Когда мы доедем до деревни, – невозмутимо продолжал лорд Хатауэй, – вас там обвенчают. Откладывать нет причины, тем более что на это нет никаких запретов здесь, в Шотландии.

– Но… я не могу выйти за него замуж. – Ужас овладел Хелен. Она резко обернулась к Алексу. – Уверена, что и он не согласится на это.

– Я предложил обручение. – Синие глаза смотрели на нее с презрением. – Но его светлость настаивает на том, чтобы дело было решено по-английски.

– Обручение – это варварский обычай. – Маркиз презрительно фыркнул. – Он означает, что вы проживете один год и один день без бракосочетания и, если не будет ребенка, по истечении этого срока каждый пойдет своим путем, а репутация женщины будет при этом погублена. – Он решительно покачал головой. – Вы лишили мою дочь девственности и должны поступить с ней честно.

К ужасу Хелен, Алекс не возражал.

Зато она возражала, поэтому, бросившись к отцу, схватила его за руки.

– Папа, ты поступаешь необдуманно. Мы можем все скрыть, и никто никогда ни о чем не узнает. Мисс Гилберт и Эббот очень хорошо ко мне относятся, а крестьяне из деревни, которые показали тебе дорогу сюда, вряд ли сообщат что-нибудь лондонскому обществу.

Лицо маркиза помрачнело.

– Дочка, всю свою жизнь я скрывал один секрет и все время боялся, что он раскроется. Пять лет назад я поклялся, что никогда больше так не поступлю. Лучше смотреть в лицо правде и знать, какие тебя ждут последствия.

Сердце Хелен упало. Отец имел в виду то время, когда стала известна правда о его незаконнорожденной дочери от куртизанки. Весть о том, что у нее есть сводная сестра Изабель, явилась для Хелен одновременно и шоком, и радостью. Она знала, что отец переживает из-за этого, но не догадывалась, насколько сильно страдает его чувство чести.

– Помимо всего прочего, ты могла забеременеть.

– Нет, не могла. Алекс так сказал.

Макбрут покачал головой.

– Риск всегда есть, и я знал об этом, когда затащил тебя к себе в постель.

Хелен почувствовала себя совершенно обезоруженной. Теперь ей придется жить в этом насквозь продуваемом замке, пожертвовав своей независимостью. Неужели только так она сможет вернуть любовь отца?

Отчаяние охватило ее.

– Папа, прошу тебя, пожалуйста, дай мне несколько дней…

– От этого ничего не изменится. – Сжав за спиной руки, маркиз смотрел на дочь с таким разочарованием во взгляде, что слезы выступили у нее на глазах. – Я помню, что значит быть молодым, горячим, безрассудным; но увы, за все приходится расплачиваться. И тебе тоже.

Они стояли в маленькой церквушке – Макбрут и его невеста.

Тот же храм, где когда-то крестили его, тот же самый. каменный алтарь, перед которым венчались его родители, то же место, где был погребен его отец рядом с другими родственниками клана Макбрутов. В последнее время Алекс редко посещал богослужения. Он потерял веру еще в то время, когда сюда приходил его отец помолиться о возвращении жены. И вот теперь он сам женится на англичанке.

Несмотря на то что в церкви было холодно, у него пот катился по спине. Хорошо бы сбежать, думал он. Бежать, прежде чем узы брака прикуют его к женщине, которую он презирает. Хелен не меньше его настроена против этого брака. Так в чем же дело?

Он вспомнил, что сказал лорд Хатауэй: лучше смотреть в лицо правде и знать, какие тебя ждут последствия, чем все время обманывать. Даже в кошмарном сне Алекс не мог себе представить, что когда-нибудь согласится с английским аристократом. Но Хатауэй бросил вызов его чести. Сейчас он стоит перед алтарем с пересохшим горлом и как попугай повторяет за священником традиционные клятвы. Затем Хелен произнесла свои клятвы еле слышным голосом.

Дело сделано.

Она повернулась к нему, подняв лицо для поцелуя: глаза ее были затуманены печалью, губы не улыбались. Его жена, леди Хелен Джеффриз. Ее светлые волосы были скреплены на затылке гребнем из слоновой кости, округлые формы спрятаны под бледно-голубым платьем с высоким воротом.

Но он-то знал каждый дюйм ее роскошного тела. Даже здесь, в церкви, его терзала похоть. Макбрут намеренно не стал ее целовать, а лишь предложил ей руку и повел по проходу мимо ее отца, мимо плачущей мисс Гилберт и немногочисленных прихожан, которых удалось в спешке собрать. Он знал, что все они сгорают от любопытства: ведь прежде он ни разу не выказывал никакой склонности к браку.

Когда они вышли в залитый холодным вечерним солнцем двор, с колокольни раздавался веселый перезвон колоколов. Алекс воспользовался моментом и, склонившись к уху молодой жены, сказал:

– Мои люди ждут небольшого торжества. Вы будете вести себя так, будто празднество доставляет вам удовольствие.

– Вам придется сделать то же самое.

Ее вызов ему не понравился, но для дальнейших объяснений уже не было времени, так как приглашенные на венчание люди тоже вышли из церкви.

Лорд Хатауэй поцеловал Хелен в щеку и не слишком приветливо пожал руку зятю.

– Обращайтесь с ней хорошо, – сказал он угрюмо.

Алекс не мог винить маркиза за желание защитить свою дочь. Он сделал бы то же самое для своего ребенка, которого у него не было.

Жители деревни столпились вокруг новобрачной. Сначала они поздравляли ее довольно робко потом немного осмелели. Улыбаясь, Хелен принимала поздравления и от старого сапожника Тама, поцеловавшего ее в щеку, и от малютки Джесси, которая, засунув в рот большой палец, смотрела на нее в благоговейном страхе.

Молодые возглавили процессию, направившуюся мимо кузницы и булочной. Солнце золотило последними лучами зелень деревьев, вершины гор, обступивших деревню со всех сторон, и пасшихся возле озера овец. Снег растаял, и дорога раскисла; Алекс даже подумал, что Хелен начнет жаловаться, но она, приподняв подол голубого платья, живо интересовалась окрестностями, чисто выбеленными домиками и дымком над крышами. В воздухе стоял запах торфа, которым крестьяне топили печи.

– Мы все идем в замок? – наконец спросила она.

– Нет.

Макбрут был доволен тем, что поставил молодую жену в тупик, и хотел, чтобы она подольше не догадывалась о том, какое же из этих скромных жилищ сможет вместить столько гостей. Ему хотелось наказать ее: пусть думает самое худшее.

Дойдя до конца деревни, они свернули к каменному забору, окружавшему обширное поместье с многочисленными постройками. Огромные дубы в осеннем уборе бросали тень на заросший сад. Алекс провел Хелен через открытые ворота и, остановившись, стал наблюдать за ней. Величественный особняк из камня, стоявший на вершине невысокого холма, был похож на английский загородный дом: по фасаду располагалось множество двустворчатых окон, а над крышей из шифера возвышалось несколько труб.

Хелен с любопытством посмотрела на мужа, а у него вдруг появилось безумное желание поднять ее на руки, перенести в какой-нибудь уголок и тут же выполнить свои супружеские обязанности.

– Заходи, – буркнул он. – Ты, наверное, захочешь посмотреть серебро и оценить, достаточно ли оно тебе подходит.

– Что значит – подходит?

Макбрут открыл тяжелую дверь.

– Сейчас увидишь.

Хелен остановилась на пороге.

– Так ты, оказывается, живешь здесь, – с укором сказала она, вздернув подбородок, – а вовсе не в том полуразрушенном замке…

– Мой отец построил дом для своей жены, моей матери, но она не дождалась окончания строительства. Посмотрим, сколько ты здесь выдержишь.