Красивая ошибка (ЛП)

Глава 16

Я достала свои сбережения, что были спрятаны в секретном отделении моего комода. Благодаря моей работе в «Фениксе», после выплаты за фонарь и дорожный знак, оплаты услуг суда и выкупа моей машины у штата, у меня осталось восемь тысяч долларов.

Я рассчитывала проработать в клубе еще неделю или две. Пришло время детально обдумать план переезда в Нью-Йорк.

Первый раз в жизни мне пришел положительный отзыв от редактора: «Я бы с удовольствием обсудил с Вами Вашу рукопись».

Это не гарантия, не обещание, но и не отказ.

Я скрутила деньги и засунула их обратно в носок, когда раздался стук в дверь.

– Привет, Эмерланд, – в мою комнату вошла Вирджиния.

– Привет. Как дела?

– Зачем ты снимаешь все эти письма с потолка? Я уже привыкла к ним.

– Просто так, – вру я.

Мне хотелось сказать ей, что больше не чувствую себя неудачницей и не хочу смотреть на доказательства того, какой несчастной я себя чувствовала несколько месяцев назад, но я молчу. Я и так слишком много о себе рассказала за последние несколько недель.

– Мы с Генри очень гордимся твоими достижениями этим летом, – она обняла меня так сильно, что я не могла вздохнуть. – Очень, очень тобой гордимся.

– Я всего лишь прошла терапию, – ответила я, когда Верджиния отпустила меня.

– Нет, ты сделала намного больше. Ты смогла удержаться на работе больше, чем обычно, у тебя появились друзья, ты сама выплатила штрафы. Ты добилась очень многого, хотя так и не нашла времени, чтобы посетить церковь.

Я засмеялась.

– Ты можешь спуститься вниз? Мы с Генри хотим с тобой поговорить, – Вирджиния не дав мне времени ответить, практически стащила меня вниз по лестнице.

– Вот и ты! – когда мы зашли в гостиную, Генри снял свои очки для чтения. – Присаживайся, Эмерланд.

Я переводила взгляд с Генри на Вирджинию, гадая, какого черта происходит. Единственный раз, когда они вот так со мной «говорили», пусть я и была пьяна, но точно помню, что «разговор» был не очень приятным.

Они посмотрели друг на друга и одновременно вздохнули.

– Я не уверен, знаешь ли ты, но все эти годы Лия звонила нам и оставляла голосовые сообщения… – Генри чуть не плакал. – Она говорила, что мы никогда с тобой не познакомимся, и она никогда не позволит нам принимать участие в твоей жизни, – Вирджиния вытирала слезы, и Генри положил руку ей на плечо, – это был её способ, сделать нам ещё больнее. Лия знала насколько нам больно. Наверно с годами она начала осознавать, что больно не только нам, но и ей. Лия начала присылать нам твои фотографии, копии твоих оценок. Ты взрослела, и она стала присылать нам копии твоих сочинений и рассказов.

Я почувствовала, ком формирующийся в горле, но заставила себя сдержаться. Никогда бы не подумала, что Лия действительно читала что-нибудь из моих работ, и я бы ей никогда не поверила, если б она сказала мне, что отсылает их дедушке с бабушкой.

– Последние десять лет мы только так и общались. Никаких звонков или сообщений, только письма. Лия присылала нам твои работы, а мы писали, что получили и просили прислать еще, – Генри вытер слезу, – последнее письмо, которое она нам отправила, она написала сама.

Генри достал письмо из нагрудного кармана и протянул мне. Оно было запечатано.

– Почему вы не открыли его?

– Письмо пришло с запиской. Она отправила его за день до своей смерти. Она попросила отдать его тебе, следуя инструкциям.

– Инструкциям?

Генри плакал и улыбался одновременно.

– Она просила отдать его тебе, когда мы решим, что ты больше не злишься на неё.

Я пальцами гладила края конверта и качала головой. Лия никогда ничего не писала, кроме её предсмертной записки, и я не была уверенна в том, что моё сердце выдержит это.

– Это всё, что вы хотели сказать? – мой голос срывался. – Я должна закончить уборку в комнате.

– Есть еще кое-что, – Вирджиния подошла ко мне и положила руку на плечо. – Мы знаем, что ты уже некоторое время планируешь уехать из Блайта и оставить нас.

Я почувствовала себя немного виноватой, когда она начала плакать.

– Нет. Я просто…

– Мы всё понимаем, – прервала меня она, – мы все прекрасно понимаем. Мы просто не хотим, чтобы ты уезжала так скоро.

Взглянув на них, я увидела грусть в их глазах.

– Я буду приезжать на праздники, и звонить каждые выходные.

Вирджиния прижала палец к моим губам.

– Мы хотим, чтобы ты закончила колледж.

– Что?

– Мы заплатим за обучение, – сказал Генри. – У нас более чем достаточно средств, чтобы оплатить тебе колледж в университете штата – Университете Алабамы. Это недалеко от дома, и ты всегда сможешь позвонить нам, если тебе плохо или просто пригласить нас к себе.

Я покачала головой, не веря своим ушам. Это совсем не то, что я ожидала. Совершенно.

– Ну, что ты думаешь? – в ожидании моего ответа, Вирджиния почти задержала дыхание. – Издательские дома в Нью-Йорке никуда не денутся. А у тебя всегда будет образование и профессия.

– В чем тут уловка?

– Никаких уловок, – Генри улыбался, – ну, может быть парочку…

– Например?

– Когда ты будешь учиться, будешь посещать АА, хотя бы в первый год обучения. Тебе надо будет звонить нам хотя бы раз в неделю, и высылать нам все свои работы.

– Это всё?

– Это всё.

– А вы не боитесь, что я просто спущу ваши деньги? Что я снова просто вылечу из колледжа?

– Не вылетишь, – Вирджиния гладила костяшки моих пальцев. – Мы уверены, что не вылетишь.

– Можно я обдумаю ваше предложение?

– Конечно, – она обняла меня, – мы верим в тебя, Эмерланд. Мы всегда верили и будем в тебя верить.

Несмотря на то, что я очень старалась не плакать, слёзы текли по моим щекам.

– Дай нам знать, когда решишь, но очень скоро начинается осенний семестр.

Генри тоже нас обнял, и мы так все и стояли некоторое время.

После того, как мы закончили обниматься, Вирджиния приготовила ужин и показала мне, как готовить простейшие пирожные. Потом она показала как печь ее сдобные печенья. Когда я сожгла первую партию, она рассмеялась и сказала, что я точно дочь Лии.

Я поднялась наверх, прихватив с собой пирожных, которые испекла Вирджиния и плюхнулась на кровать. Я достала письмо Лии из кармана и долго смотрела на него.

Она даже не подписала письмо. Конверт вообще был без каких-либо пометок, кроме коричневого пятна, и я была уверена, что это пятно от рома.

Мне очень хотелось разорвать письмо на мелкие кусочки и спустить в унитаз, как я сделала с предыдущим письмом. Мне хотелось оставить воспоминания о Лии неизменными. Мне не нужна была причина для расстройства, особенно когда я так хорошо себя чувствовала.

Я швырнула письмо на пол, где оно оставалось некоторое время, потом я подняла его и быстро открыла, разорвав конверт.

Дорогая Эм,

Я пишу тебе это письмо, так как у меня мало времени, и я не уверена, удастся ли мне осуществить задуманное, но в любом случае я хочу, чтобы ты знала что, что бы со мной не случилось, я люблю тебя.

Я. Пиздец. Как. Тебя. Люблю.

Я очень надеюсь, что ты читаешь это письмо много лет спустя. Если же это не так, я все равно понимаю причины такого решения…

Мне нужно, чтобы ты знала, что я ВСЕГДА гордилась тобой. Ты такая умная, сообразительная, ты во всем противоположность мне.

Это прозвучит как безумие, Эм, но иногда ты пугаешь меня… Ты приходишь домой и рассказываешь мне об этих замечательных вещах, которые делаешь, и все эти колледжи, которые практически умоляют тебя стать их студенткой. И я просто в шоке насколько я рада за тебя. Но, где-то глубоко, я задумываюсь, может это твой способ сказать мне, что все что бы я не делала для тебя, этого недостаточно.

И я знаю, что это так.

Я честно могу признаться, что не поддерживала тебя, когда это было необходимо, и это пиздец как больно признавать, но это правда. Я ни в коем случае не оправдываю себя, но хочу, чтобы ты знала, что иногда я поступала так потому, что была неуверена в себе.

Я помню тот конкурс сочинений, что проходил в «Таун Холл». Тот, на который я сказала, что не смогу прийти, потому что я в Нью-Йорке с Винсентом… Эм, я была там. Я была в самом конце зала. Но придя туда, я убедилась, что поступала правильно (эгоистично) пропуская большинство таких мероприятий…

Все остальные родители были врачами, юристами, учителями. Эти люди, действительно чего-то добившиеся в своей жизни, спрашивали меня, кто из детей мой ребенок, и чем я зарабатываю на жизнь…

Мне не хотелось опозорить тебя, поэтому я ушла сразу, как только конкурс закончился.

Я знаю, что учила тебя, что внешность – это самое главное. Но внешность ничего не значит, если ты неуверена в себе. Я сталкивалась с тем, что самые красивые люди делают самые ужасные вещи, а это неправильно.

Ты в десять раз лучше, чем я когда-либо была. И хотя я убеждена, что читая это письмо, ты все ещё злишься на меня, я собираюсь дать тебе несколько действительно хороших советов … Хотелось бы сделать это раньше, когда ты была младше, но я очень надеюсь, что еще не поздно все исправить.

1. Внешность всего лишь выражение того, как ты хочешь, чтобы тебя видели остальные. Лучше выглядеть хуево, чем чувствовать себя хуево. Тушь и блеск для губ не могут излечить разбитое сердце, и пиздец как бесполезны во время депрессии.

2. Хуй с ними, со спонсорами. Заводи друзей. Друзья – это те редкие люди, которые скажут тебе, когда ты делаешь какую-то хуйню. Даже когда ты не хочешь это слышать и думаешь, что они просто делают это из зависти и пытаются тебя унизить – обычно, они просто хотят помочь и действуют из хороших побуждений.

3. Самый умный человек в комнате всегда будет более ценен, чем самый красивый (но ты всегда можешь быть и тем, и другим :-) LOL )

Мой последний совет будет касаться мальчиков (ну, в твоём случае «мужчин»…). Первый раз я влюбилась, когда мне было 15. После никогда не слышала о том, что с ним произошло, хотя он и обещал мне быть вместе «навсегда» и сбежать вместе со мной, чтобы мы вместе поступили в медицинский колледж (это действительно было моей мечтой – стать медсестрой) и заботится о тебе. В следующий раз я влюбилась, когда мне исполнилось 21. Этому парню было все равно, чем я зарабатываю на жизнь. Он был таким славным и очаровательным, что мне казалось, я его не заслуживаю… Тем не менее, я была с ним дольше, чем надо. Оно того не стоило: я так и не определилась кто я, а у него был план, который так же включал в себя какой должна была быть я, и как я должна была измениться, поэтому мне пришлось с ним расстаться…

Что я хочу этим сказать? Эм, живи для себя. Не живи для кого-то другого. Только ради меня. Ни для своих друзей. Ни для своего парня (если он у тебя есть). Всегда ставь себя на ПЕРВОЕ место. Добивайся того, чего хочешь, воплощай свои мечты в жизнь и никому на хрен не позволяй вставать на своём пути…

Я жду, когда ты получишь «Пулитцеровскую премию», возглавишь рейтинг самых продаваемых авторов или что там полагается, когда становишься самым известным писателем…

Я горжусь тобой.

Я приглядываю за тобой.

Я люблю тебя…

Больше, чем ты думаешь, Эм…

(И запомни! Никто больше не может тебя так называть. НИКОГДА. Ты - МОЯ «Эм», и больше ничья).

Твоя,

Лия Белла.

Я уронила письмо на подушку и плакала так сильно, как никогда за последние несколько лет. Меня всё ещё злило, что она решила оставить меня, но теперь я понимала, почему она это сделала. Я поняла это. Хотя я очень не хотела …

«Эм, я была там. Я была в конце зала…», «Я всегда гордилась тобой», «Моя Эм и больше ничья», «Я приглядываю за тобой…», «Добивайся того, чего хочешь».

Я больше не раздумывала над предложением Вирджинии и Генри. Утром, первым делом я собиралась сообщить им об этом.

На следующее утро я поехала в «Феникс». Я наслаждалась безлюдными маленькими улочками, когда проезжала мимо. Я думала, что это последний раз, когда я еду этой дорогой. До начала учебного года оставалось пять недель, пора было начать готовиться к экзаменам для поступления.

Оказалось, что я не могла снова начать учиться в колледже, не сдав экзамены. Это обязательное условие для тех, кто «вылетел» из колледжа и входит в группу «риска». Мне нужно было доказать серьезность своих намерений, сдав экзамены.

Когда я парковала машину на стоянке, я улыбалась при мысли, как это место изменило меня за лето.

Деньги – это, конечно, хорошо, но что было еще лучше, так это ощущение жизни. Наконец-то я вообще что-то чувствовала. Последние два года я провела в онемевшем состоянии, я просто плыла по течению. Но в «Фениксе» я сама контролировала свою жизнь, а и иногда и жизнь других людей.

Танцуя на сцене, я воплощала в жизнь фантазии мужчин, подпуская их близко к себе, позволяя на секунду поверить, что я досягаема, что они могут до меня дотронуться. Они заставили меня почувствовать себя желанной, что нуждались во мне, и я пыталась показать им, что я их тоже хочу, что они тоже нужны мне.

– Привет, Рейвен, – меня на парковке встретил Чарли, – я думал, у тебя сегодня выходной.

– Так и есть. Я приехала сообщить Майклу, что увольняюсь.

– Что? – он скрестил руки на груди. – Почему?

– Через несколько недель начинаются занятия в колледже. Мне нужно подготовиться.

– Ты только что это решила или это и был твой план с самого начала?

– А что? Будешь по мне скучать?

– Неа, – он открыл и придержал для меня дверь, – скатертью дорожка!

Я улыбнулась и обняла его, прежде чем пойти к Майклу в кабинет. Вздохнув, я постучала в дверь.

– Входите, – ответил он.

Открыв дверь, я увидела, что он сидит за столом и курит. Девушка, застегивая рубашку, протиснулась мимо меня, пока дверь не закрылась.

– Новая танцовщица? – спросила я, плюхнувшись в кресло напротив него.

– К сожалению, нет, – он вздохнул. – Она расплакалась еще до того, как сняла рубашку, поэтому я отправил её домой. Тебе настолько скучно, что ты приехала доставать меня в свой выходной? Или тебе настолько нужны деньги?

– Я ухожу, – выпалила я, а он вопросительно выгнул бровь.

– Ты что?

– Увольняюсь.

Он моргнул.

– Извини, что не предупредила заранее, но я подумала, что должна лично приехать и сказать тебе об этом.

– У тебя что, не работает мобильный? – он закатил глаза и откинулся в кресле. – Это конечно было бы новостью для меня, если бы две твои подружки уже не сообщили мне об этом, но, спасибо тебе, Рэйвен. Я ценю, что ты проехала два часа для того, чтобы лично сообщить мне, что ты увольняешься за день до твоей смены, за день до того, когда у тебя по расписанию пять выступлений и запланировано твоё первое выступление на главной сцене. Как это чутко с твоей стороны.

– Ты злишься на меня?

– Конечно, нет, – он нахмурился. – Сисек, как у тебя пруд пруди, я найду тебе замену еще до полуночи. Пошла на хрен из моего офиса.

– Ммм. Ладно, – я закатила глаза и направилась к двери.

– Стой, – он встал и подошел ко мне, протянув руку, – в любом случае, все было хорошо. Если захочешь когда-нибудь вернуться, просто дай мне знать, заранее.

Я засмеялась и пожала его руку, снова поблагодарив за то, что взял меня на работу.

Когда я вышла из его офиса, направилась в гримерку, встретившись лицом к лицу с Сарой и Робин.

– Я должна была догадаться, что ты классический вариант студентки, – хмурилась Робин, – ну, не в смысле изящная, но ты понимаешь, о чем я. Когда уедешь, тебе все равно придется мне звонить.

– Перестань себя вести, как будто она умирает, – выпалила Сара. – Она будет в Блайте ещё пять недель, и потом она будет всего лишь в нескольких часах езды, – она сжала губы, – тебе лучше приглашать меня на все вечеринки, на которые ты будешь ходить, и ты просто обязана пригласить меня в гости, как только обустроишься.

– Договорились, – я засмеялась и достала сумку из моего шкафчика. – Позавтракаем завтра? – я даже не поняла, зачем я задала этот вопрос. Это было нашей маленькой традицией для меня, Сары и Робин: мы всегда завтракали у меня, каждое воскресенье, вне зависимости приглашала я их или нет (была ли я дома, или нет).

– Конечно, – ответила Робин. – Ты что, останешься и будешь смотреть, как мы выступаем?

– Нет… – я покачала головой, – я вообще-то не планировала, просто заехала за вещами.

– Ха! Поедешь домой после твоего последнего выступления.

– Что?

– Учебники стоят очень дорого, – Сара похлопывала пальцем по нижней губе, – ты не должна взваливать все расходы на дедушку с бабушкой.

– Моих сбережений больше чем достаточно на учебники.

– Ну, в общем… – Робин подтолкнула меня к туалетному столику, – заработай побольше. В последний раз. Это ведь не повредит, не так ли?

Я пожала плечами и решила в последний раз насладиться желанием и аплодисментами.

В полночь я вышла на сцену, как Рейвен, одетая в черный корсет и чулки в сетку.

Под красным туманным светом прожектора я выступала под медленную и чувственную песню, которая умоляла каждого мужчину в зале дотронуться до меня. Я танцевала так, как будто от этого зависела моя жизнь.

Без каких-либо усилий и напряжения с моей стороны моё тело вертелось и изгибалось вокруг шеста. Возгласы одобрения и просьб, которые я так полюбила за это лето, звучали более изумленно, чем когда-либо. С каждым вращением вокруг шеста аплодисменты нарастали, с каждым покачиванием моих бедер доллары падали все быстрей.

Когда я, в последний раз прогнулась назад, полуголая и совершенно бесстыжая, я закрыла глаза и застыла на несколько секунд, пытаясь запомнить этот момент и сохранить его в памяти: это место, музыку, и людей…

Я буду скучать по этому месту…

Собрав все до последнего доллара, я сидела напротив моего ящика и улыбалась, воспроизводя в памяти своё выступление. Оно было таким классным, что я даже почувствовала себя виноватой, не позвонив и не пригласив Картера.

Он вообще ничего не знал…