Красная линия метро

Глава 21

Идти сегодня на суточную смену Колкин не захотел.

За последний год такое с ним случалось не раз. То это было жесточайшее похмелье после нескольких дней загула, то — физическая слабость и недомогание после отмены психостимуляторов. А бывало, что причиной становилась полнейшая апатия к жизни, особенно в те периоды, когда он находился на краю очередной депрессии.

Обычно это была самая жуткая полоса в его жизни, когда приходилось, переступив через самого себя, обращаться за медицинской помощью и ложиться в психиатрический стационар.

Именно по этой причине в свое время он и отказался устраиваться на работу в крематорий. Согласитесь, кто станет держать сотрудника, который треть времени в году находится на лечении?

Сколько бы батя тогда не старался его уговорить, но стать кочегаром-истопником или ночным сторожем Александр так и не решился. Однако, видя, как отец упрямо держится за свою работу и сколько денег порой приносит домой, пристроиться в подобном месте, но без строгих обязательств, он все-таки захотел.

Колкин-старший на решение сына отреагировал быстро. И едва Сашка уволился из ремонтников подвижного состава, переговорив с «нужными людьми» и поручившись перед ними за сына, он пристроил его в одну из частных ритуальных служб города, что сотрудничала с городскими крематориями.

И стал с этого момента будущий убийца-садист официально числиться санитаром некоего общества с ограниченной ответственностью, предоставляющего широкий спектр ритуальных услуг населению Москвы.

Работка была, конечно, так себе, на большого любителя, но зато сутки через трое. А учитывая его образ жизни и специфику болезни, подходила по всем параметрам.

В ООО было пять бригад и пять автомобилей для траурного кортежа, не считая «труповозки». В той бригаде, где трудился Колкин, помимо него было еще трое санитаров. Причем все они попали на работу, пройдя через жерло весьма специфического «отбора», о чем каждый предпочитал не распространяться. Проще говоря: все в бригаде были повязаны круговой порукой.

Вот по этой причине, даже если кто-то их них в силу жизненных обстоятельств и отсутствовал на работе, вся нагрузка автоматически перераспределялась на остальных членов бригады.

Правда, никто на это особо не жаловался. Мазанные общими темными делишками, санитары похоронки всегда без лишних слов покрывали огрехи друг друга. К тому же деньги там «крутились» порой немалые.

Действительно, кто в своем уме станет терять такую работенку? Увольте, дураков среди них не было.

Так рассуждал и Колкин. Да и как иначе? Если бы вы где-нибудь в Москве случайно встретили такого вот «санитара», то ни за что бы ни догадались о его истинном роде деятельности.

Вне рабочего времени это были дорого, модно и кичливо одетые молодые люди, производящие впечатление уж никак не меньше менеджера среднего звена какой-нибудь крупной западной компании.

— Алло, Серый, привет! Я сегодня не ходок на сутки. Вы там с ребятами за меня чуток поднапрягитесь, а я уж потом все отработаю. Окей?

Колкин сделал глоток коньяка из стеклянного бокала. Голова у него просто раскалывалась. Вчера на радостях после встречи в метро с «рыжей сучкой», он решил «оттянуться и расслабиться», а заодно и оплатить по тарифу должок Спруту за добытую ранее информацию. Но в итоге так увлекся, что прикатил домой лишь под утро. А на смену нужно было явиться к восьми.

— Да ладно, ты гонишь… — на этот раз Колкин выглядел озадаченным. — Как ты говоришь его фамилия? Седов?.. И чего он хотел от нашей конторы? В отдел кадров приходил… Вот, сука!.. Нет, Серый, знаю такого. Я с ним лично знаком… А чего хотел?

Крашенный блондин с воспаленными красными глазами сделал еще один большой глоток, разом опустошив бокал до дна.

— Узнавал, работаем ли мы с крематорием на «Юго-Западной»?.. И что вы ему ответили?.. Ага… со всеми работаете. Это хорошо.

«Вот тварь, никак от меня не отстанет! Вот что, мочить его, что ли?» — с каждой секундой гнев в крови Коликна закипал все сильнее и сильнее.

И даже мысль о том, что он задумывается об убийстве сотрудника МУРа, нисколько не смущала пошедшего вразнос психопата.

— Ладно, Серый, покеда. Вы уж там прикройте меня… Ага… привет жене.

Колкин положил сотовый рядом с собой на диван, сходил в другую комнату и достал из прикроватной тумбочки другой мобильник.

Набрав номер, он приложил «трубу» к уху.

— Батя, салют! У меня к тебе дело… Нет, никак в прошлый раз… Да нигде я опять не накосячил! Тут походу твои старые грехи наружу выплыть могут …

Колкин ехидно оскалил зубы.

— Ага… а ты думал, что святой и с тебя все прошлые прегрешения уже сняли? Давай-ка лучше я к тебе часикам к шести подскочу… Нужно все конкретно перетереть. А заодно и решить, что бы нам такого придумать, чтобы менты от нас отвалили.

Завершив разговор, Колкин закурил и налил себе еще коньяку. Потом еще. Голова от недосыпа была тяжелая, а мысли путались.

«Пожалуй, посплю. Глядишь, за это время жирдяй какую-нибудь информацию про рыжую накопает. Хотя, вряд ли. Спит, наверное, сурок, после бурной ночки», — решил он, докурил и, спустя минуту, заснул на диване сном праведника.

Мелодия сотового заставила его оторвать голову от подушки. Навязчивая песенка, как показалось ему вначале, заливала собой все пространство комнаты.

Звонил Ероха.

— Да, — просипел Колкин.

— Здорово, Кол, ты чего, спишь? Уже вечер скоро, — нарочито бодрый голос толстяка мгновенно вывел Колкина из себя.

— Спрут, ты выяснил, где она в последний раз появлялась в сети? — без всяких предисловий начал взлохмаченный блондин с помятым лицом.

Его голос звенел от напряжения.

— Что значит: примерно, да?.. Я за что тебе деньги плачу? — взревел он.

— Кол, ты чего такой нервный? — намеренно спокойно, с ленцой поинтересовался Ероха. — У меня все под контролем. Как шепнул мне человечек из компании оператора сотовой связи, которой пользуется твоя пташка, последний раз в сети она была вчера утром. Согласно данным геолокации это произошло где-то в районе парка Сокольники. Все, с тех пор телефон она больше не включала.

— А точнее можно? — никак не успокаивался взвинченный Колкин, которого уже начал накрывать «отходняк». — Где именно в Сокольниках?

— Нее, — протянул Спрут, — они этого не видят. Так что, извиняй, братан. Что есть, то есть. Будут подробности — позвоню.

— Ладно, — буркнул Колкин, — буду ждать. Ты главное постарайся узнать, где она живет в Москве. Понял?

— Заметано, — нарочито доброжелательно ответил Ероха и как бы невзначай уточнил: — На сегодня это все? Тебе больше ничего узнать не требуется?

Эта невинная фраза вмиг насторожила Александра. Отчего так произошло, понять он не мог. Может оттого, что пребывал сейчас в нервозном состоянии, а может что-то неуловимое в интонации толстяка заставило его так напрячься…

И хотя однозначного ответа он не знал, но своим звериным чутьем физически ощущал нависшую над ним угрозу разоблачения.

«Что же мне делать с Седовым? Может и вправду замочить его? Мент не мент, а девяти жизней как у кошки у него уж точно нет», — колебался он.

— Слушай, Спрут, ты прав. Есть у меня к тебе еще одно дельце, — произнес он после длинной паузы. — Нужно выяснить адрес проживания еще одного человека. И сделать это надо срочно и желательно без привлечения посторонних лиц. Ты один с этим справиться сможешь?

— Кол, какой вопрос! Диктуй данные, все, что у тебя есть. Сделаю в лучшем виде. Я же тебе не Гугл — у меня информация исключительно из первоисточников, — рассмеялся собственной шутке толстяк.

— Ладно, пузан, убедил, — примирительным тоном изрек маньяк. — Только и тебе не советую этим вопросом излишне интересоваться. Запомни, мне требуется узнать только домашний адрес, и все. Глубже копать не надо.

— Как скажешь, — отрапортовал Ероха и радостно потер руки, как всегда ведомый в таких вопросах нездоровым любопытством.

То, что когда-то основной работой он выбрал информационные технологии, не было случайностью. Помимо лишнего веса и природной лени, Ерохин с детства страдал патологической тягой подсматривать за окружающими, тайно выведывая подробности их личной жизни. Но больше всего его интересовали интимные тайны: поначалу друзей, а чуть позднее — известных в стране личностей. В погоне за «сладкими секретами» Ероха мог не спать сутками. Только от еды толстяк был не в силах отказаться, она всегда стояла для него во главе угла.

Немного повзрослев, тайный эротоман понял, что на этом можно еще и делать приличные деньги. Особенно, если знать, кому и куда сливать добытую информацию. И вскоре беспринципный Спрут не гнушался уже ничем. Он без малейшего зазрения совести взламывал интернет-страницы, телефоны, а порой и официальные базы данных государственных организаций. Больницы, поликлиники, ЗАГСы, окружные администрации, МОРГи и кадастровые службы землепользования — да все что угодно, за исключением спецслужб и силовых ведомств, — время от времени раскрывали нутро своих серверов для любопытного парня. Он использовал любую полезную информацию, за сохранение в тайне которой ожидал получить в дальнейшем денежное вознаграждение. И даже если у него не получалось по-быстрому сорвать очередной куш, то в любом случае подсматривать в щелочку монитора за другими доставляло компьютерному вуайеристу двадцать первого века несказанное удовольствие.

На Колкина у него так же было заведено тайное досье. На отдельной флешке, припрятанной дома в надежном месте, он уже накопил немалое количество фото и аудиофайлов, полученных непосредственно с телефона хозяина. Спрут уже давно с помощью шпионской программы проник в смартфон маньяка и, получив прямой доступ к камере телефона, время от времени пополнял коллекцию преступных его деяний. Правда, получалось это не всегда, а только в том случае, если Колкин брал на дело новенький смартфон. Но даже и этого с лихвой хватало, чтобы засадить приятеля надолго тюрьму.

«Только зачем это делать? Денег никаких не срубишь, а геморрой наживешь немалый», — рассуждал практичный хакер.

Шантажировать Колкина он считал плохой затеей. Заикнись он ему о своем компромате и все — кирдык настанет очень скоро. Белобрысая жердь, не раздумывая, шлепнет его где-нибудь в тихом месте, после чего отвезет его бездыханный труп в гребанный крематорий и запалит в печи, как тех двух бедолаг-студентов. Это видео в его коллекции было самым любимым.

«Ну уж нет, увольте», — смертушки мягкотелый и трусливый Спрут боялся больше всего.

Поэтому и беседы с отмороженным приятелем всегда вел крайне осторожно, чтобы — не дай бог! — у того не возникло ни малейшего подозрения, что он знает о творимых им зверствах.

При этом совесть у Ерохина была абсолютно спокойна. Никаких угрызений он не испытывал по причине полного отсутствия данной субстанции как таковой. Совесть у него давно уступило место особому божеству — патологической страсти к накоплению разноцветных банковских билетов мировых фиатных валют. Вот поэтому и цель в отношении серийного маньяка у него была куда более амбициозная, чем банальный шантаж или копеечная премия от МУРа.

Он терпеливо ждал, когда приятель совершит промашку и попадет в руки закона — при этом не без основания считая, что это лишь вопрос времени. И вот когда Кол окажется надежно запертым в СИЗО, вот тогда настанет и его «коронный выход на миллион».

Для подобных случаев Ерохин даже заимел деловые отношения с одним модным московским журналистом, беспринципным выскочкой и гедонистом, который ради громкой сенсации мог запросто продать родную мать. Он давно его забагрил на хитрый крючок, периодически подкармливая вечно голодную акулу пера инсайдерской информацией провокационного характера из закулисья российских звезд шоу-бизнеса.

Схема была все та же, проста и эффективна: взлом — компромат — слив. Платил за подобную «клубничку» гламурный бумагомаратель весьма и весьма неплохо и, что самое главное, сразу и «налом».

И все же импозантный журналюга из глянцевого журнала даже в самых смелых мечтах не мог бы загадать, какой по-настоящему ценный сюрприз готовит ему этот смешной с виду розовощекий поросеночек. А тот и, вправду, старался изо всех сил, ежедневно продираясь обрюзгшим не по возрасту рылом сквозь триллионы байт сетевой информации. Очень уж был жаден Ерохин, прямо-таки до неприличия.

— Кол, я жду. Бумага на столе, ручка наготове, — напомнил о себе Ероха, мысленно потирая руки в предвкушении нового дельца.

— Пиши, — коротко бросил Колкин и продиктовал вводные данные.

От услышанной фамилии Спрут аж весь покрылся испариной. Чтобы немного успокоиться, он отхлебнул пива из высокого стакана: во рту пересохло так, словно он пробежал марафон.

Однако кульминацией момента стал небольшой конфуз. Не в силах сдержаться от нахлынувшего радостного волнения, Ероха непроизвольно выпустил газы, видимо, позабыв, что находится в кафе.

«Фу-фу-фу», — словно веером замахал он у себя перед носом рукой, смущенно оглядываясь по сторонам, в поисках возможных свидетелей неловкого инцидента.

— Ну что, записал? Повторять не нужно? — злой голос в трубке быстро привел Ероху в чувства.

Да… такого поворота событий, основательно продуманный во всех отношениях хакер не ожидал. Дело в том, что он был прекрасно осведомлен, кто такой Седов Алексей Иванович и кем он является. Как-то раз ему уже приходилось оказывать услуги клиенту в поисках компромата на досужего оперативника. А память на имена и фамилии у Ерохи была поистине феноменальная.

К тому же еще по осени этот муровец не раз приходил в столь любимый им ночной клуб «Пропаганда». Седов настойчиво пытался отыскать хоть какие-то зацепки, что помогли бы ему найти таинственного маньяка, похищавшего молодых женщин. Кто был тот самый маньяк, Ерохин догадался быстро: две недели назад Колкин настойчиво интересовался у него о некой Алене Зориной. Упускать такой уникальной возможности он не стал. Вот тогда-то он и «вскрыл» новенький смартфон своего приятеля.

Однако теперь, когда безумный Кол заинтересовался адресом оперативника, Спрут просто обалдел.

«Вот это номер! Уж не собирается ли Кол кокнуть ментяру? Вот это был бы материальчик! Ого-го!!! Даже не золотой, платиновый бы вышел!» — тут же начал мечтать жадный хакер.

— Хорошо, Кол, я поищу все возможные адреса проживания в Москве и Подмосковье людей с такой фамилией, именем и отчеством. Правда, дружище, предполагаю, что их найдется немало. Фамилия-то распространенная… Может, мы сразу отсечем часть его тезок? Ты знаешь его дату рождения или хотя бы приблизительный возраст? — и тут от волнения Спрут совершил досадную промашку. — Или место его службы…

— Почему службы, а не работы? — с подозрением переспросил Колкин.

— Да это так, к слову пришлось. Не придирайся, — начал было оправдываться Спрут, но был грубо перебит.

— Тебе, толстый, достаточно знать, что ему около тридцати, — раздался в трубке голос со стальным оттенком. — Все, больше никаких вводных данных. Ищи, я думаю, тебе и этого вполне достаточно.

— Как скажешь, братан. Заезжай завтра часиков в шесть в «Макдональдс» на Китай-городе и я передам тебе распечатку результатов поиска.

Спрут всегда встречался с клиентами в публичных местах. Он искренне верил, что в общественном месте у него меньше шансов быть убитым за излишнюю осведомленность. Хотя он так же отлично понимал, что если потребуется, то грохнуть его могут где угодно. Но все равно, так ему казалось спокойнее.

— Лады, — бросил Колкин и отключился.

«Жирдяй не дурак, копнет глубже — поймет все расклады. Что же мне с ним делать? Слишком уж он много про меня знает. Да только и кончать его пока что нельзя. Он еще не выяснил адрес, где живет красная лисичка, — от этой мысли Колкин нахмурился, однако решение нашлось довольно быстро. — А вот когда найдет, тогда и решу, что делать с этой жирной тушей. В крематорий точно не повезу — в печь не пролезет…»

Колкин улыбнулся представившейся ему картинке.

«Жалко, конечно, будет Спрута, веселый ведь засранец… Но и оставлять в живых его тоже нельзя. Сунул, хорек, нос, куда не следовало, вот и накликал на себя беду».

На Александра нахлынула не свойственная ему грусть. Даже больше: ему стало по-настоящему тоскливо.

«С чего бы мне так жалко этого жирного пингвина?» — удивился убийца собственным чувствам.

Он достал сигарету и закурил. Вскоре нашлось и решение возникшей душевной диллемы.

«Ладно, так и быть. В знак старой дружбы, пожалуй, накормлю его перед смертью шикарным ужином. Заслужил, поросенок, за столько времени-то…»

Докурив, он переоделся в спортивную одежду, вышел во двор и сел в машину. Свой путь он держал в Сокольники.