Красота - страшная сила

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Когда около шести вечера я наконец выволокла из постели свою изможденную чрезмерными развлечениями плоть, Бекки сообщила мне, что сегодня празднуют первый теплый день в году. Первое воскресенье апреля порадовало жителей Лондона солнцем. Оно приласкало унылых, уставших от долгой зимы людей. И они, словно пробудившись от спячки, сменили теплую темную одежду на более легкую, в пастельных тонах, и поспешили из своих комфортных гостиных с центральным отоплением в живительную атмосферу Хампстед-Хиз с его прохладными прудами. По словам моей соседки, уже к полудню на прилавках магазинов в Сэйнсбери не осталось ни одного салата, а на Кентиш-Таун-роуд движение было практически парализовано: это целая армия вагончиков с мороженым пробудилась от спячки. Их дребезжание доносилось даже до Норд-Финкли. Сотни геев сегодня впервые после зимы обнажили свои прекрасные тела на мужском пруду. Некоторые из них, сообщила мне Бекки с восторгом, прикрывались лишь гавайским маслом для загара и крохотными плавками из лайкры. А я все проспала.

— Мы устроили пикник на Парламент-Хилл, — рассказывала Бекки, пока я возилась с чайником. — Если хочешь есть, достань из холодильника остатки еды.

Мой втянутый живот тревожно заурчал, едва я представила себе жирный бутерброд с яйцом и майонезом.

— Нет, спасибо, — ответила я.

Затем я приготовила кофе дрожащими руками и выглянула из низкого окна в надежде увидеть солнечный свет. Окно кухни выходило на стену, так что голубое небо пришлось дорисовывать в воображении. Дневной свет оказался слишком ярок для моих воспаленных глаз. Я заморгала и опустила жалюзи.

— Бекки, у тебя есть сигареты?

— Ты выглядишь, как полное дерьмо, — со всей своей откровенностью заявила Бекки, бросив мне пачку сигарет. — Чем ты вчера занималась?

— Как обычно, сама знаешь, — ответила я.

— Откуда мне знать, — обиженно отреагировала Бекки, — ты ведь никогда не берешь меня с собой.

— Ну, это не в твоем вкусе, — ответила я, понимая, что такой ответ вряд ли устроит Бекки, но на другой у меня сил не было.

— Конечно! Что за удовольствие для меня знакомиться с твоими новыми знаменитыми на весь мир друзьями и торчать на премьерах фильмов? — в ее голосе звучал сарказм. — Ну, ладно, мне пора идти в бар. Я бы пригласила тебя, но это не в твоем вкусе — встречать закат солнца в вонючей пивнушке в саду Холлвэй. И потом, все равно ты не одета.

В последней фразе Бекки слышались нотки материнского неодобрения. Ведь в этой стране пропустить первый и, возможно, единственный погожий день считалось серьезным преступлением. Моя распущенность задела даже такую непревзойденную гулену, как Бекки. Честно, говоря, наши отношения ухудшились в последнее время. С тех пор как я устроилась на новую работу, мы все более отдалялись друг от друга. Частично это происходило потому, что редко виделись: я была полностью увлечена своей новой жизнью: киносъемки, утренние телепередачи, фотографирование для телеафиш, а все свободное время проводила теперь со своей лучшей подругой, Люси Ллойд, актрисой с мировым именем. То нас ждут на открытие какого-нибудь роскошного бара, то пригласят в частный клуб. А Бекки уволили из ресторана, так как ей разонравилось заниматься сексом с сыном владельца. Теперь время от времени она за гроши помогала своей подружке Рут, державшей магазин Секонд Хэнд на рынке Камден. То есть фактически она была безработной и, разумеется, по уши в долгах. Три месяца подряд я оплачивала ее долю за аренду квартиры. Я чувствовала себя обязанной делать это, ведь мы подруги. Но не скрывала, что мне до смерти надоела эта благотворительность. Честно говоря, если бы мои мозги не отупели от вчерашних развлечений, я, пожалуй, напомнила бы Бекки, что она задолжала мне более тысячи фунтов и потому пикники на Хит или вечеринки с пивом на закате солнца — для нее непозволительная роскошь.

Мне не терпелось поскорее выехать из нашей кроличьей клетки в Кентиш-Таун в район, более приемлемый для восходящей телевизионной звезды. С тех пор как я начала работать в телевизионном шоу, я каждый день мечтала о покупке собственного жилья. Но даже тех денег, что мне заплатили за первые выпуски, не хватало для покупки приличной квартиры. Да и мое представление о приличном жилье совершенно изменилось с тех пор, как я стала бывать в роскошном пентхаузе Люси. Единственное, что меня не устраивало в работе телеведущей, это зарплата — нам платили меньше, чем мы того заслуживали. Да, за три месяца я заработала столько денег, сколько раньше зарабатывала за два года, но теперь положение обязывало меня вести совсем иной образ жизни. Не может женщина всю жизнь одеваться в «Топшопе»! Да и необходимость ежемесячно оплачивать квартиру за Бекки не улучшала моего финансового положения. Впрочем, как и мои собственные регулярные походы по магазинам на Бонд-стрит. Люси была постоянно рядом — и в этих магазинах, и в барах отеля «Мэйфэйр», где одна бутылка шампанского стоила восемьдесят фунтов. Когда дружишь с актрисой, получившей двадцать пять миллионов долларов за фильм, особенно невыносимо сидеть на мели. Меня мучило, что Люси, Билли и все остальные жалеют меня. Я чувствовала себя нищенкой. На днях Люси подарила мне настоящую сумку от Луис Вуитон, потому что ей было стыдно появляться в обществе с подругой, которая носит подделку. Это ужасно расстроило Бекки, ведь это она подарила мне пресловутую сумку-подделку. Бекки обиженно заявила, что не может соперничать с моей новой подругой, а у меня не нашлось слов, чтобы успокоить ее.

Но вскоре все изменится. Пару недель назад позвонил мой агент Уоррен Кларк и сообщил, что «Супер-Бра», компания-производитель элитного дамского белья, желает, чтобы я, а точнее говоря, мой бюст рекламировал их новую коллекцию бюстгальтеров. Я провела неделю в Таиланде, снимаясь в рекламных роликах для телевидения. Затем, вернувшись обратно в Лондон, еще пару дней дефилировала по студии, где меня фотографировали для двух- и трехмерной рекламы. Я наконец сбавила вес и, достигнув нужной формы, чувствовала себя как никогда стройной и сексуально привлекательной. Пробные ролики смотрелись великолепно — никогда не перестану изумляться чудесам компьютерной графики.

Но что было действительно невероятно и потрясающе — это мой гонорар в один миллион фунтов! Повторю еще раз не спеша, чтобы дошел смысл сказанного: один — миллион — фунтов. За неделю работы! Представляете, каково это — когда вам предлагают такую сумму? Мне всю жизнь не хватало денег. Как сейчас слышу мамин голос: «Нет, я не могу купить тебе новые туфли. Нам это не по карману». «Деньги на деревьях не растут» — любимая поговорка моего отца Затем наступили студенческие годы, когда для того, чтобы одеться, мне приходилось прочесывать магазины Секонд Хэнд. На первом курсе я жила в родительском доме, потому что было не на что снять мне квартиру в центре города. Все университетские годы я могла себе позволить только теплое пиво в студенческой столовой — там оно стоило копейки. И все эти годы я не переставала мечтать о том, что наступит день, когда я выберусь из этой убогой нищеты, заработаю денег, стану жить в престижном месте и куплю машину. Но по приезде в Лондон ничего не изменилось. Мое финансовое положение даже ухудшилось, так как пришлось платить кучу денег за аренду квартиры в столице и выплачивать ссуду за обучение. Много лет я боялась читать банковские документы. Просто вставляла карту в машину и молила бога, чтобы банкомат выполнил мою просьбу. Каждую вторую половину месяца я получала один и тот же ответ «На вашем счете недостаточно средств для совершения данной операции», даже если просила десятку. Я всегда покупала лотерейные билеты, надеясь на чудо. Если бы я выиграла миллион, все мои проблемы решились бы. И жизнь стала бы прекрасна.

Когда Уоррен сообщил, сколько мне предлагают за рекламную компанию, я лишилась чувств. В буквальном смысле слова. Упала лицом на блестящий паркет офиса. Только неимоверные усилия двух секретарей и ассистентки привели меня в чувство. Я сидела, уткнувшись лицом в колени, и глотками отпивала воду из стакана, а перед глазами у меня все кружилось. При каждой попытке осознать, что вскоре я стану миллионером, лица и предметы начинали кружиться еще быстрее.

— Почему они предложили мне так много денег? — изумленно спросила я Уоррена.

— Это я потребовал в два раза больше того, о чем шла речь вначале, — ответил он, равнодушно пожав своими грузными плечами. — Но на самом деле миллион — обычная сумма для такого рода рекламной компании. Повсюду будут рекламные стенды и телевизионные ролики. Вся страна увидит тебя практически голой — за это девушка может потребовать хорошую компенсацию. И потом, ты для них настоящая находка. Ты только что появилась на публике и уже приобрела большую популярность. Не говоря о том, что у тебя как раз такие, гм, габариты, какие им требуются, — Уоррен смущенно указал глазами на мой бюст.

Его взгляд задержался там дольше, чем следовало, и я заметила, как на его верхней губе появились капельки пота. Уоррен был богатым, влиятельным человеком. Многие трепетали перед ним. Но мне он всегда напоминал Бенни Хилла, и потому я не могла воспринимать его всерьез. Я невольно скрестила руки на груди, ставя барьер между собой и этим старым толстяком с одышкой. Было в его внешности что-то липкое и нездоровое. Мне казалось, что с ним в любой момент может случиться сердечный приступ. Меньше всего мне хотелось, чтобы моя грудь вызвала у него этот припадок, и еще менее были приятны мне его вожделенные взгляды.

Последний месяц каждое утро, просыпаясь, я переживала необыкновенно приятное ощущение: в моей жизни произошло нечто восхитительное! Это немного напоминало радость, испытываемую на следующее утро после покупки новых туфель. Теперь я наслаждалась тем, что вот-вот на мой счет с высоким годовым процентом поступит миллион фунтов (с вычетом пятнадцати процентов комиссионных в пользу агента). Можно заняться поиском нового жилья, как только деньги окажутся на моем счете. По контракту, заключенному между мной и «Супер-Бра», мне следовало хранить в тайне размер выплачиваемого гонорара. Поэтому я никому, даже маме, не торопилась сообщать, сколько получу за работу. Для мамы я готовила это как сюрприз. Тем не менее на прошлой неделе не удержалась и выболтала все Люси. Кокаин развязывает язык, а я совсем распустилась в тот вечер. Люси радостно сообщила, что даже в центре Лондона все еще можно подыскать гнездышко не дороже миллиона фунтов, и даже пообещала помочь обрести уголок, достойный телевизионной дивы. Единственное, что омрачало мое приподнятое настроение, это ситуация с Бекки: я до сих пор не сообщила ей о том, что собираюсь съезжать. У меня было смутное подозрение, что Бекки захочет переехать со мной. Мы жили вместе со второго курса, и я сама привыкла считать ее неотъемлемой частью своего домашнего очага. Но теперь Бекки превратилась в лишний груз, который хотелось поскорее свалить с плеч.

— Ты должна идти вперед, — убеждала меня Люси, — значит, придется оставить кого-то в прошлом. Это — плата за успех. Бекки не понимает твоей жизни, а значит, не может оставаться в ней.

Другие думали иначе.

— Лора, нельзя бросать старых друзей только потому, что ты знаменита, а они нет, — горячо убеждала меня Фиона, когда я позвонила ей, чтобы посоветоваться насчет Бекки. — Ведь Бекки всегда была рада помочь тебе, помнишь, когда тебе бросил Пит. Ты знакома с Люси Ллойд всего пять минут, а с Бекки — семь лет, — она твоя лучшая подруга. Я, конечно, не считаю, что ты должна взять ее с собой в свой новый дом, но, по крайней мере, сообщи ей о своих планах. Не бросай ее лишь потому, что у нее нет пропуска в «Мет-Бар».

Конечно, Фиона была права. И в глубине души я все еще любила Бекки, но когда я видела, как она натягивает свой старый мешковатый пиджак и встряхивает бесчисленными грязно-белыми косичками, отправляясь в бар, я просто не находила ей места в моей новой блестящей жизни. Если бы она хоть немного привела себя в порядок! Ведь она — симпатичная девушка, если не обращать внимание на ее пирсинг и одежду. Ей просто нужен толчок. Я предлагала Бекки принять участие в моей программе о моде и косметике, но она отказалась. Похоже, ее даже оскорбило мое предложение. Чем же еще я могла ей помочь?

— Ах, совсем забыла, утром звонил Джек. Вы должны были встретиться для пробежки в одиннадцать. Я пыталась тебя разбудить, но ты спала как убитая. По-моему, он очень расстроился. Позвони и извинись. Пока.

«С чего это вдруг Бекки принялась за мое воспитание?» — промелькнул в моей голове вопрос, пока захлопывалась дверь. Что же удивительного в том, что я спала в одиннадцать утра, если я вернулась в восемь? Едва волоча ноги, я добралась до гостиной. Каждый шаг тяжело отдавался в моей голове. Изо рта пахло, как из-под подмышки борца сумо. Я задернула занавески и рухнула на прохудившийся диван, пролив кофе на ковер и посыпав его пеплом от сигареты. Черт, я совершенно забыла о встрече с Джеком. Как я могла додуматься назначить нашу пробежку на воскресное утро? Я представила, как бедняжка Джек делает зарядку в чистеньком спортивном костюме и больших темных очках, терпеливо ожидая меня в парке Регент. Я вспомнила, что мне захотелось заняться вместе с Джеком бегом на вечеринке в пятницу после того, как я выпила бокалов десять шампанского. Интересно: как долго ждал меня Джек и сколько автографов раздал он за это время? На полу в гостиной я нашла свою сумку — настоящую, от Луис Вуитон. Пришлось долго рыться в ней, прежде чем, наконец, обнаружила мобильник. Оказывается, пока я спала, мне звонили пять раз. Четыре звонка были от Джека и один — от Бекки с приглашением присоединиться к ней на пикнике. Н-да.

Мучаясь привычным чувством вины, я набрала номер Джека и приготовилась испить свою чашу до дна и выпросить у него прощение во что бы то ни стало. А чаша сия куда менее приятна, чем стакан газировки, освежающий после разгульной ночи. Сработала голосовая почта: «Привет, это Джек. К сожалению, сейчас меня ждут великие дела и я не могу ответить на звонок. Пожалуйста, оставьте сообщение, и я перезвоню, как только закончу развлекаться с этой крошкой. А если это ты, Лора, то пошла к черту. Я тебя ненавижу. Бип».

— Джек, это Лора, — залебезила я, сделав глубокий вдох, — послушай, старина, мне очень жаль, что так вышло. Я вчера встречалась с Люси, и, похоже, наша вечеринка удалась на славу. Я пришла домой часов в… когда уже давно рассвело, и только что проснулась. Понимаю, это не оправдание, и мне следовало лечь спать раньше, но ты ведь знаешь, какая Люси бывает настырная. Прошу тебя, пожалуйста, не сердись на меня, обещаю исправиться. Позвони мне, чтобы я знала, что ты все еще любишь меня. Прости меня, пожалуйста. Пока, Лора.

Джаз оказалась права насчет Джека Благодаря своему заразительному энтузиазму и улыбке, никогда не сходившей с лица, он постепенно завоевал мое расположение. Да, он жил одной работой и целеустремленностью и честолюбием не уступал самой Мадонне. Но где-то внутри, под загаром из солярия и двумя слоями лосьона, Джек был хорошим парнем. В начале нашей совместной работы он не раз прикрывал меня, сглаживая мою неопытность. Например, когда однажды, сидя перед камерами напротив певца из Ирландии Ронана Китинга, никак не могла вспомнить его имя. Правда, Джек редко принимал мои предложения вместе отдохнуть и повеселиться, так как любым развлечениям предпочитал хороший сон. И все же за последние пять месяцев мы с валлийцем прекрасно сработались. А наше шоу удалось. Передача «Уикенд начинается здесь» пользовалась огромным успехом. Три миллиона зрителей смотрели ее каждую пятницу. В эту пятницу вышла последняя программа первого цикла. Теперь Джека Дэвиса и Лору Макнотон знали в каждом доме, мы выступали в «Хэллоу» и многих других передачах.

Слава далась мне сравнительно легко. Но вот за красоту приходилось бороться.

Я ходила в широкой фирменной футболке «Скорпион ТВ», с остатками вчерашнего макияжа на лице и с трудом глотала жареный хлеб, запивая его уже второй по счету кружкой «Нескафе», когда зазвонил телефон.

— Лора, это Люси, — защебетала Люси Ллойд, — ты свободна сегодня вечером?

— Люси, о чем ты говоришь? Мы не успели прийти в себя после вчерашней вечеринки. Я даже не одета. Мне хочется сегодня просто поваляться перед телевизором.

— Давай одевайся и приезжай ко мне, — приказала она. Иначе мне придется приехать самой и вытащить тебя за шкирку. Пожалуйста, не заставляй меня идти на это, ты ведь знаешь, у меня на твою квартиру аллергия. Она такая вонючая. И не забудь надеть что-нибудь поэффектнее.

Услышав в трубке звон бутылки о бокал, я лишний раз поразилась выносливости этой женщины.

— Но… — я еще продолжала сопротивляться, когда услышала следующее:

— Рики вернулся в город, и в девять мы встречаемся в отеле. «Шуга Риф» устраивают вечеринку в честь возвращения домой.

Я почувствовала такой взрыв адреналина, что щеки мои покраснели.

— Он говорит, что ему не терпится поскорее встретиться с тобой, — поддразнила меня Люси и повесила трубку.

Как долго ждала я этой минуты. Последние три месяца Рики Джонс и «Шуга Риф» записывали на Ямайке свой третий альбом. И до меня доходили сообщения об их кутежах. Я видела фотографии Рики, загоравшего на пляже в компании «Мисс Ямайка», а также заметку об обеде вместе со знаменитой моделью. Газета «Новости со всего света» сумела раздобыть фотографии, на которых все «Шуга Риф» отдыхали в джакузи вместе с обнаженными девушками из женской волейбольной команды. Я с жадностью проглатывала любую информацию о Рики Джонсе. Но вот он вернулся, и наступил черед действовать. Я прыгнула в душ, стараясь не намочить волосы — Даниэль их только вчера выпрямил. Через секунду усталость как рукой сняло. Затем я влезла в новые стильные джинсы восьмого размера, надела майку, украшенную стразами, сандалии с заостренными, как пики, носами, накрасилась и вызвала такси.

Трепеща от волнения, я ждала и не могла дождаться того момента, когда снова увижу Рики.

Дело в том, что перед его отъездом у нас возник короткий, но пылкий роман. Расскажу подробнее.

На Рождество я уехала в Эдинбург — это первый перерыв после съемок пробного шоу. Мою радость от приезда домой не смутил даже тот факт, что отец со мной не разговаривал. Я была счастлива снова увидеть маму, Фиону и бабушку, всегда навещавшую моих родителей на праздниках. Они хотели знать все о новой потрясающей работе и буквально забросали меня вопросами. Когда я показала им одежду, которую мне купили на студии для первых передач, казалось, их восторгам не будет конца. Мне хотелось встретить с родными Новый год, но на второй день Рождества позвонила Люси Ллойд и пригласила на какую-то крутую вечеринку, которую устраивали в старинном замке где-то в Бакингемшире. Разве можно отказаться? Фиона без труда все поняла и отнеслась спокойно к тому, что ей придется идти на праздник без меня. Мама же никак не могла оправиться от потрясения, которое пережила, узнав, что только что отвечала на телефонный звонок знаменитой актрисы. Отец тут же ушел в гольф-клуб, на ходу пробормотав, что теперь ему понятно, кто у меня на первом месте. А я на следующий день улетела обратно в Лондон.

Был канун Нового года. Люси встретила меня на железнодорожной станции в небесно-голубом «мерседесе» с откидным верхом. Даже в повседневной жизни она выглядела так, будто снималась в кино. На ней были пальто из белого искусственного меха, кожаные перчатки кремового цвета и большие солнечные очки от Шанель. Я увидела ее сразу, как только выбежала из здания вокзала в своей бесформенной куртке и потасканной вязаной шапке, волоча за собой неудобную сумку. В последний раз мы виделись месяц назад на вечеринке. Но и раньше по инициативе Люси созванивались каждую неделю и обсуждали наши девичьи дела. Я пребывала в полной растерянности от ее внезапного желания дружить со мной. Но моему самолюбию так льстила эта дружба, что я старалась уходить от вопроса, почему эта знаменитая женщина ищет дружбы с такой обыкновенной особой, как я. Порой мне казалось, что кто-то просто решил сыграть со мной злую шутку.

Было около нуля. На мостовой кое-где поблескивал тонкий слой льда. Тем не менее Люси Ллойд откинула верх машины, и ее золотистая грива накладных волос изящно колыхалась на ледяном ветру, обрамляя прекрасное лицо. Недалеко от машины толпилась беспокойная толпа подростков в мешковатых джинсах и со скейтбордами в руках. Они подталкивали друг друга локтями и с любопытством рассматривали Люси. «Спроси ее», «Нет, ты спроси», «Это она!» — слышала я их взволнованный шепот, проходя мимо. Но они слишком долго набирались смелости и опоздали. Как только я забросила свою сумку в салон и шлепнулась на сиденье, Люси надавила на газ, машина сорвалась с места и, обрызгав грязью незадачливых фанов, умчалась.

Играть в кино у Люси получалось гораздо лучше, чем водить машину. Мы неслись с головокружительной скоростью по узкой проселочной дороге. Машины добропорядочных сельских жителей недовольно бибикали нам. Мы чуть не врезались в стадо коров, неспешно возвращавшихся через дорогу в свой коровник, чем привели в ярость фермера, шедшего позади. К счастью, наше путешествие оказалось коротким, и вскоре мы свернули в частный проезд, вдоль которого росли деревья. Эта дорога вывела нас к чудовищной громадине из камней, которая при ближайшем рассмотрении оказалась готическим замком. Казалось, это был обретший трехмерное изображение рисунок из мультфильма. С парапетов на нас смотрели запорошенные снегом горгульи. Люси остановила машину на кольцевой дорожке между красным «феррари» и черным «поршем». Я глазела по сторонам, и мне казалось, что вот-вот из замка выбегут герои «Скуби-ду», преследуя надоедливое привидение.

— Невероятно, правда? — сказала Люси, переводя дыхание. — Настоящий китч.

— А кто здесь живет? — громко спросила я, вдруг вспомнив, что забыла поинтересоваться, на чью вечеринку я еду.

— Мои добрые друзья, достопочтенные лорд и леди Херлингэм-Джонс, — просто ответила Люси.

Я тупо уставилась на нее, и Люси засмеялась.

— Мама и папа Рики. Они уехали утром в Лондон на новогоднюю вечеринку к самому премьер-министру. А господин Ричард Годфри Херлингэм-Джонс устраивает ежегодный пир в родовом гнезде, пока родителей нет дома. Уж здесь мы повеселимся на славу.

Вот как. Значит, Рики Джонс был не только денежным мешком, но еще и помещиком. Понятно. Его акцент звучал слишком уж неубедительно. Я всегда считала, что, как и большинство музыкантов, он стыдился своего скучного детства в семье среднего класса и, чтобы приобрести расположение толпы, выдавал себя за рабочего парня из Ист-Энда. Когда я готовилась к интервью с ним, мне так и не удалось найти ничего интересного о его прошлом. Я переворошила кучу статей, но выяснила лишь то, что он родом из Бакингемшира, его отец офицер, а мать — домохозяйка.

Вот только от прессы ускользнуло, что на самом деле его отец управлял армией, а мать была хозяйкой старинного особняка. К тому же она занималась благотворительностью, например устраивала балы, входной билет на который стоил двести фунтов, а полученные средства шли в пользу бедных. Во время интервью Рики ловко уходил от вопросов, касавшихся его детства, а я была слишком потрясена его красотой, чтобы настаивать. Теперь открылась правда.

— Разве ты не знала, что Рики из «золотой» молодежи? — спросила Люси, уловив мое смятение. — Он учился в Итоне. Правда, забавно?

Из-за огромной входной двери появился дряхлый слуга лет семидесяти пяти в светло-серой ливрее. Он торопливо спустился по засыпанным снегом каменным ступеням, ведущим к дорожке. Мне было боязно смотреть, как он переставляет ноги: казалось, вот-вот поскользнется и поломает свои хрупкие кости. Но он благополучно добрался до машины и открыл дверь для Люси.

— Добрый день, мисс Ллойд, — он склонил перед ней голову.

— Фергюсон, это мисс Лора Макнотон, — представила меня Люси. Она остановится в западном крыле, в комнате по соседству с моей.

— Приятно познакомиться, мисс Макнотон. Надеюсь, вы хорошо проведете время в поместье Херлингэм, — проговорил Фергюсон. Затем обошел машину и открыл дверь передо мной.

— Спасибо, мистер Фергюсон. Называйте меня Лорой, — сказала я с улыбкой и потянулась за своей жалкой сумкой.

— Позвольте вам помочь, мисс Лора, — произнес старик, с трудом поднимая битком набитую сумку.

Мне было больно смотреть, как этот старый слуга тащит мой багаж. Но Люси торопила меня.

— Скорее, Лора, — кричала она, энергичными знаками показывая, что лучше поторопиться.

Я зашла в дом. Обшитый деревом холл был больше, чем бунгало моих родителей. От него исходил аромат мастики и роскоши. Часы, принадлежавшие еще деду Рики, пробили половину третьего. Со стен смотрели чучела зверей, имевших несчастье быть подстреленными кем-то из Херлингэмов-Джонсов. Потолки были такими высокими, что, когда Люси, стуча высокими каблуками, взбежала вверх по широкой винтовой лестнице, эхо ее шагов, отразившись от сияющих деревянных ступеней, напомнило звук ударных инструментов в Королевском концертном зале им. Альберта. Я поднялась вслед за Люси на второй этаж. От огромного витражного окна на лестничной площадке мы свернули налево. Открылся бесконечный коридор, стены которого были увешаны портретами предков Рики. Затем — поворот направо и другой коридор. И вновь поворот направо, потом налево, еще раз налево… Тут я поняла, что обратно дороги не найду. Наконец — комната с тяжелой дубовой дверью. Оказалось, это спальня. В жизни не видела столь вычурной обстановки! Поражала великолепием кровать красного дерева с пологом, а из огромного эркера открывался вид на живописные окрестности.

— Ну как тебе апартаменты? — спросила Люси, плюхнувшись на кровать.

Я села на подоконник и обвела взглядом запорошенные снегом аккуратные лужайки и покрытый льдом пруд, служивший украшением имения.

Вид был настолько же неправдоподобно великолепен, насколько сам дом был неправдоподобно нелеп.

— Я впервые в жизни — в таком доме. И у меня такое чувство, будто я — героиня романа Джейн Остин.

— Да, — улыбнулась Люси. — И мы идем на бал.

Минут через пять, тяжело дыша, в комнату вошел Фергюсон с моей сумкой в руках.

— Господин Ричард велел передать, что он ушел повидаться с одним человеком насчет собаки, — коротко сообщил Фергюсон. Мне показалось, что престарелый лакей не любит своего молодого господина. — Он ушел в сопровождении мистера Джонсона. Они обещали вернуться около шести часов, чтобы переодеться. Остальные гости прибудут к половине восьмого. Напитки подадут в восемь часов вечера.

— В восемь? — насмешливо переспросила Люси, бросив взгляд на свои часы от Гучи. — Будь добр, Ферджи, принеси нам бутылку самого лучшего шампанского из погреба лорда Херлингэма-Джонса. Он, кажется, сказал, уезжая сегодня утром, что я могу чувствовать себя как дома. Так ведь?

— Слушаюсь, — ответил невозмутимый Фергюсон. — Немедленно принесу.

С этими словами старик удалился.

— А Рики знает, что я здесь? — спросила я.

— Конечно, ведь это была его затея.

В ожидании вечера мы выпили две бутылки шампанского и совершили набег на комнату Люси, надеясь найти там для меня что-нибудь подходящее. Она уже с презрением ревизировала содержимое моей сумки и заявила, что даже мои самые новые тряпки «скучные». К тому времени я, благодаря усилиям Тревора, сбавила вес и без труда влезала в десятый размер. Но все равно большинство изысканных платьев Люси оказались мне маловаты. Наконец нам удалось запихнуть мое все еще пышное тело в облегающее черное платье, полностью скрывавшее нога. На груди и на кайме его были неприхотливо разбросаны настоящие бриллианты. Платье было ужасно узким, я едва могла вздохнуть в нем, но, надо признаться, выглядела великолепно.

— Не стоит надевать бюстгальтер под это платье, будет легче дышать, — сказала Люси. — И сними трусы, а то они слишком заметны.

Я сделала, как она сказала.

Люси собрала мои волосы на затылке, оставив несколько белокурых локонов на лбу, и подвела мне глаза темно-серыми тенями. Затем она надела на меня свое бриллиантовое ожерелье от Тиффани, которое, похоже, было дороже королевской короны. Даже рядом с Люси, которая ходила в белом мини-платье, едва прикрывавшем ей задницу, я чувствовала себя красавицей.

— Как ты думаешь, я нравлюсь Рики? — застенчиво спросила я.

— Конечно, — ответила она, — тебе ничего не стоит заполучить его. — Люси прищелкнула пальцами. — Но я уже предупреждала: будь осторожна. Если он и переспит с тобой, то не рассчитывай на его постоянство. Он не умеет хранить верность одной женщине. Полигамия его натуре ближе.

Но я не теряла надежды. Возможно, со мной все будет иначе. А вдруг именно я сумею обуздать дикого жеребца? С тех пор как я оказалась в поместье, мое воображение отчаянно работало, и в мечтах я уже праздновала нашу свадьбу. Я продумала в общих чертах свадебный прием — конечно, в большом зале. Решила, что лучше всего устроить торжество напротив пруда, который надо будет украсить фонариками. На пристани, где сейчас стояли гребные шлюпки, разместится струнный квартет… Тут мои мечты были бесцеремонно прерваны: раздался стук в дверь, и в комнату ввалились Рики, Билли и, к моему ужасу, все та же супермодель.

— Девочки! — воскликнул Рики, глаза его блестели дьявольским огнем. — Вы выглядите обалденно. Готовы к вечеринке?

Судя по всему, Рики уже начал свою вечеринку и выглядел не лучшим образом. Но от этого он ничуть не утратил свей сексуальной привлекательности.

— Рики уже успел заправиться несколькими унциями «Коломбин», — гордо сообщил Билли, — и это в диком, глухом Бакингемшире! Подвиг — равный победе в Солт-Лэйк-сити, — объяснял он американке-супермодели, которая понятия не имела о культуре Британии.

Она, эта супермодель, вообще казалась немой. Билли игриво теребил крохотное платье Люси, а Рики сел на французский туалетный столик работы XIX века и принялся раскладывать кокаин в пять дорожек. Супермодель стояла в дверях и, не отрываясь, рассматривала меня в полном недоумении.

— Рики, что здесь делает эта толстуха? — захныкала она, раскрыв, наконец, свой пухлый ротик.

Когда я поняла, что она имела в виду меня, я вся залилась краской от оскорбления.

— Какая толстуха? — беспечно спросил Рики, не отрываясь от своего занятия.

— Вот эта, — ответила супермодель, указав на меня пальцем.

— Ах, ты имеешь в виду Лору. — Рики поднял глаза и стал рассматривать меня в зеркало, улыбаясь одними глазами. — Ну разве она толстая, Венеция? Не стоит огорчаться и переживать из-за того, что у нее есть грудь, а у тебя нет. А теперь войди и закрой за собой дверь, не то Фергюсон все увидит и расскажет моему отцу.

Венеция не двинулась с места.

— Что она здесь делает? — повторила она свой вопрос, в упор глядя на меня. Голос ее дрожал от ярости.

Я сама хотела бы знать ответ на этот вопрос. Я чувствовала себя пешкой в сложной игре, правила которой известны только тем, кто богат и знаменит.

— Сядь и остынь, черт тебя подери, — сказал Рики.

— Я не войду в комнату, пока она здесь. Мне она не нравится. — Венеция не спускала с меня глаз.

Я не могла поверить, что взрослая женщина может так по-ребячески себя вести.

— В чем дело? — спросила Люси.

— Лора — подруга Люси, — возмущенно добавил Билли, поглядывая на супремодель как на надоедливую муху.

Дело принимало интересный оборот. Венеция заметила, что Рики флиртовал со мной на вечеринке, и, очевидно, восприняла меня как потенциальную соперницу.

— Она здесь потому, что ее пригласила Люси, — продолжал объяснять Билли. — Она никакого отношения не имеет к Рики, так что заткнулась бы ты, Венеция. Ты просто сука. Весь день меня достаешь. Рики, почему ты не скажешь этой снежной королеве, чтобы она проваливала?

Рики улыбался, но не проронил ни слова. Эта сцена доставляла ему удовольствие. Я поискала глазами Люси. Ведь она говорила, что это Рики захотел пригласить меня на вечеринку. Но она была так занята чем-то своим, что не обратила внимания на перепалку с Венецией.

— Ты ему даже не нравишься, — продолжал Билли Джо. — Он говорит, что заниматься с тобой сексом, все равно что трахаться с мальчишкой-подростком.

Венеция обиделась и надулась, от чего лицо ее утратило всю привлекательность.

— Рики, неужели ты позволишь этому… — она взглянула на Билли Джо и плюнула в его сторону, — этому ублюдку говорить со мной таким тоном?

— Но раз уж это доставляет ему удовольствие!.. — весело парировал Рики.

— С меня хватит. Я ухожу! — заявила Венеция топнув ногой, как трехлетняя девочка. — Я и не собираюсь оставаться с вами, вы все, — ее взгляд упал на меня, — уроды!

Она задержалась на пару секунд в дверях, выжидательно глядя на Рики. Не обращая на нее внимания, он вдохнул одну порцию кокаина и принялся за вторую.

— Если ты уходишь, я возьму твою долю, — сказал он, пожав плечами, и спросил, держа в руке свернутую в трубочку банкноту: — Кто следующий?

— Вы просто напились до безобразия! — сказала Венеция. Громко хлопнула дверью и ушла.

Люси приняла кокаин и теперь каталась в истерическом припадке по персидскому ковру. Ее короткое платье то и дело задиралось, открывая крохотные белые стринги, под которыми не было ни единого волоска. Ноги ее были такими худыми, что она казалась ребенком.

— Боже, эта девчонка совершенно чокнутая, — сказал Билли, покачав головой. Я не могла понять, кого он имел в виду: Люси или Венецию. — Надеюсь, она ушла. У меня больше нет сил терпеть ее компанию, — продолжил Билли, и я поняла, что он говорил о супермодели.

Билли Джо взял банкноту и привычно вдохнул кокаин.

— Лора, — позвал он меня и передал банкноту.

В этот раз мне и в голову не пришло отказаться. Тогда, на вечеринке у Лоры я была приятно удивлена действием наркотика. Вначале мне казалось, он не произвел никакого эффекта. Затем, когда стал спускаться по гортани, я ощутила горьковатый привкус. Язык и губы странно онемели, и вдруг я почувствовала необыкновенный прилив энергии. Я уже протрезвела и оживленно, но вполне разумно разговаривала с Люси. Мне не терпелось поскорее вернуться на вечеринку, пообщаться с людьми. Я чувствовала себя уверенной, привлекательной и необыкновенно счастливой. Через три часа, приняв две порции, я была уже новообращенной. Не утратила связи с реальностью, как боялась, просто стала привлекательной, остроумной и раскованной.

Сегодня выходка Венеции потрясла меня, но я понимала, что это был первый выигранный мною бой в войне, в которую ввязалась. Чувствуя себя все более и более уверенно, я взяла банкноту. Рики все еще сидел на стуле перед туалетным столиком, распоряжаясь, как церемониймейстер, наркотиками. Я лихорадочно пыталась вспомнить, каким приемам Люси в прошлый раз учила меня. Мне не хотелось прослыть новичком среди моих искушенных приятелей. Чтобы оказаться над зеркальной поверхностью, мне пришлось тянуться через колени Рики. Я изо всех сил вдохнула в себя белую полоску порошка. Но Рики отмерял порции более щедро, чем Люси, и немного порошка осталось.

— Здесь еще осталось, — сказал Рики. Губы его были рядом с моим ухом, и я чувствовала его теплое дыхание на своей шее.

Я взглянула на его красивое лицо, находившееся всего в нескольких сантиметрах от моего. Он собрал пальцем остатки кокаина и предложил его мне. Может, это было действие кокаина, а может, вдохновило, что удалось взять верх над супермоделью. Но внезапно я решила, что время побеждать наступило. Я взяла в рот его палец и слизнула порошок. Рики наблюдал своими темными карими глазами за движением моих губ. Глаза его расширились, когда я немного сдавила губами его палец, не торопясь отпускать. Наконец я медленно выпустила его, и в глазах Рики проскользнуло разочарование. Я поднялась, облизнувшись, как будто только что съела что-то очень вкусное, и приблизилась к нему. Теперь его лицо было напротив и почти касалось моей не скованной бюстгальтером груди. Я подождала секунду, давая ему возможность насладиться зрелищем. Он смотрел прямо, не смущаясь. Опустив глаза, я сразу заметила выпуклость под его джинсами. Рики Джонс был в моих руках.

Рики и Билли решили, что в честь Нового года им следует надеть смокинги. Оба они были со щетиной на щеках и в татуировках и нелепо смотрелись в таком одеянии. Тем не менее, когда они вышли поприветствовать собравшихся в бальном зале Херлингэма гостей, оба были неотразимы.

— Вы выглядите великолепно, господин Ричард, — удивленно произнес Фергюсон. — Я не видел вас в костюме с тех пор, как вы были школьником.

Благодаря одному из новых друзей, «чарли», этим вечером я окунулась в водоворот удовольствий. Раскованно болтала с актерами и певцами, шутила с комедиантами, помогла Люси сделать огромный фонтан из шампанского, которым мы залили весь зал. Каждые полчаса мы поднимались в ее комнату и пудрили наши носики.

— Что происходит между Рики и Венецией? — спросила я, пока Люси возилась с кокаином.

— Она уехала, — ответила Люси. — Ее агентство прислало за ней машину, и она вернулась в Лондон.

— Это мне известно. А до сегодняшнего дня какие у них были отношения? Она была его подружкой?

— Нет, Лора, я ведь говорила тебе, что Рики не завязывает серьезных отношений. Венеция — всего лишь девушка, с которой он трахался в последнее время, — откровенно сказала Люси. — Она даже не в его вкусе. Она месяцами бегала за ним, и, думаю, он сдался ей на моей вечеринке, потому что она была такой настырной.

— А кто в его вкусе?

— Ну, ты сама знаешь, — ответила Люси с улыбкой, — блондинка с большой грудью и голубыми глазами.

Взглянув на меня, и, разыграв удивление: словно бы не ожидала увидеть перед собой голубоглазую, грудастую блондинку.

— У вас все на мази, ты похожа на его идеал. Я видела вас вдвоем. Но, Лора, не относись к этому слишком серьезно. Я провела не одну ночь, вытирая слезы его мимолетным пассиям. Все они были такие же глупые телки, как Венеция. Но ты, Лора, мне нравишься, и я не хочу, чтобы тебе было больно. Если ты готова стать лишь мимолетным увлечением Рики, действуй. Но если ты думаешь, что тебе удастся получить от Рики нечто большее, чем пару бессмысленных перепихончиков, ты глубоко заблуждаешься. Поверь мне.

Отступать было поздно. Мы весь вечер обменивались с ним недвусмысленными взглядами. Заметив, что у Рики эрекция, я не раз испытала волнительные ощущения там, где должны были быть мои трусики. Одна лишь мысль о сексе с Рики Джонсом держала меня в постоянном возбуждении. Так что первая часть началась.

Без четверти двенадцать я наконец увидела, что Рики пробирается ко мне сквозь толпу. Он уже давно потерял где-то свой смокинг. Его галстук-бабочка и первая пуговица белой рубашки были расстегнуты, открывая загорелую грудь. Он закатал рукава рубашки, так что можно было рассмотреть татуировку в виде русалки на правом предплечье. «Шуга Риф» только что выдали небольшую импровизированную программу для гостей. Рики был разгорячен после выступления, а я разгорячилась, наблюдая, как он поет. Темные волосы влажными прядками спадали ему на лоб. Он откинул их рукой со лба.

— Ух, я весь горю, — сказал он. — Нужно остыть. Не хочешь присоединиться?

Вопрос был риторический. Рики даже не стал ждать ответа, уверенный, что я последую за ним, и оказался прав. Я спустилась вместе с ним с танцевальной площадки, вышла из бального зала, затем прошла по коридору и оказалась в очень большой и вычурно украшенной ванной комнате. Стены ее были покрыты венецианскими зеркалами.

— Закрой дверь на замок, — сказал Рики, вынимая пакет с кокаином из заднего кармана брюк. — Самое подходящее место в доме, — провозгласил он с гордостью, расположив две толстые полоски на гладком мраморном столике.

Рики нюхал первым. Когда я наклонилась, чтобы вдохнуть свою порцию, он прижался ко мне и зажал мои груди в своих ладонях. Я почувствовала, как его теплый пенис набухает между моими ягодицами. Мне пришлось перевести дыхание, прежде чем втянуть кокаин. Я выпрямилась и почувствовала, как наркотик приятно расходится по венам. В зеркале я видела, как Рики целует мою шею и ласкает грудь. Говорят, что в основном, мужчины любят смотреть на эротические сцены. Но и я не могла оставаться спокойной, видя, как этот потрясающе сексуальный мужчина ласкает меня. У меня было такое чувство, будто я наблюдала за собой в порнофильме, только все происходило в реальности.

— Ты такая хорошенькая, — шептал он, — я хочу тебя с тех пор, как увидел на интервью. Не знаю, что я наговорил тогда, я только и думал о твоем теле. Я так хочу тебя трахнуть, Лора. Вот уже несколько недель, как я только об этом и думаю.

Рики с жадным нетерпением целовал мою шею, хотя его поцелуи были скорее похожи на укусы. Он стащил с моих плеч бретельки. Мы посмотрели друг на друга в зеркало. Я стояла обнаженная по пояс, а он водил теплыми пальцами по моим соскам.

— Никогда не видел таких роскошных сисек, — сказал он, повернув меня к себе и целуя все ниже: сначала ключицу, а затем — голые груди, беря то один, то другой сосок в рот.

У меня подогнулись колени, когда я проскользнула своей рукой ему под рубашку и коснулась его восхитительной, гладкой, безволосой груди. Затем я опустила руку к его набухшему паху и стала гладить его штуку сквозь натянутые брюки. Он застонал. Я медленно расстегнула молнию. Его влажный пенис высовывался из-под трусов. Я немного подразнила Рики, гладя сквозь одежду, поласкала его яйца ладонью, а затем спустила его брюки и трусы, освободив трепещущий член. Он приподнял меня за талию и посадил на холодный мраморный столик. Я вся горела от нетерпения. Обхватив бедрами его тело, я взяла в руку его пенис и начала тереть о свое тело сквозь тонкое платье, данное мне Люси.

— О, какая ты страстная, — тяжело дыша, проговорил он; я все быстрее и быстрее терла его член о свой клитор.

Я извивалась в экстазе, обращаясь с пенисом Рики, как с вибратором. Он засунул руки мне под платье и задрал его до пояса.

— На тебе нет трусиков, — простонал Рики.

Я расположила его член напротив моего влажного влагалища.

Мне хватило нескольких секунд, чтобы кончить, едва соприкоснувшись с его пенисом. Затем я рукой глубоко ввела его член в себя.

— Я хочу, чтобы было быстро и сильно, — потребовала я, сама удивившись своему голосу. Должно быть, он был из порнофильма, который я смотрела в тот момент.

Я наблюдала, как мы трахаемся, в отражениях мириада зеркал, одновременно ощущая, как он глубоко вонзается в мою плоть. Я взглянула на Рики и, к моему удивлению, он тоже смотрел на меня, в его огромных карих глазах светилась нежность. Моя голова билась о зеркало, но я не чувствовала боли. Единственное, что я ощущала: я и Рики, Рики во мне.

— Я кончаю, — вдруг сказал он, как правило, так делают все мужчины.

— Я тоже, — выкрикнула я, и меня охватила волка еще одного оргазма.

У Рики было несколько удивленное выражение лица, перед тем, как он кончил, как будто все это для него явилось откровением, а затем я почувствовала взрыв его оргазма внутри себя. Лицо его покрылось потом, а влажная рубашка прилипла к груди. Мы лихорадочно засмеялись, и Рики устало уронил свою голову мне на грудь.

— Это мое самое любимое место, — сказал он, отдыхая на моей груди.

Откуда-то издалека донеслись голоса и аплодисменты.

— О, черт, — воскликнула я, — мы пропустили Новый год.

Вернувшись на вечеринку, Рики оставил меня и вернулся к своим гостям, но я ничего не имела против. Никто не мог лишить меня моей радости. Потом, позднее, мы снова занимались любовью на шелковых простынях в кровати с пологом. Лучшего начала нового года я бы не могла себе пожелать. А когда я вновь ускользнула в сон, в моих объятьях отдыхал рок-бог, а с моего лица не сходила улыбка.

Я проснулась и ничего не могла понять: Рики, полностью одетый, выходил из моей комнаты.

— Ты куда? — спросила я.

— На Ямайку, — ответил Рики. — Я позвоню тебе, когда вернусь.

Мы оба прекрасно знали, что у него не было моего телефона. Он тихо прикрыл за собой дверь, а я, обнаженная, осталась лежать одна на нелепой кровати. Вот вам и «С Новым годом».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Я подошла к шикарному многоквартирному дому, в котором жила Люси. Швейцар проводил меня к лифту. Лифт неслышно поднялся на пятнадцатый этаж, дверь раскрылась, и я оказалась в холле пентхауза. Оставив босоножки у дверей, пошла искать Люси. Наконец, нашла ее в необъятной белой гостиной в восточном стиле. Она сидела, скрестив ноги, на мягком пуфике у низкого столика из вишни. На ней было богато вышитое японское кимоно, а на лице — макияж. Я вдруг подумала, что ни разу не видела ее лица без косметики, так же как ни разу ничто более существенное, чем рисовый пудинг, не касалось ее блестящих губок в моем присутствии. Она казалась такой хрупкой в этой огромной комнате. Грустная Златовласка, заключенная в башню из слоновой кости. На столике я увидела бутылку с остатками шампанского и зеркало с легким налетом кокаина. Похоже, она уже давно сидела в одиночестве, предаваясь своим пристрастиям. Я была уверена, что это приносило ее состоянию один вред. Иногда я забывала о том, как мы с ней познакомились. Люси гораздо больше раскрыла мне свою душу в нашу первую встречу, когда я была журналисткой, чем за все то время, что мы дружили.

Каждый раз, когда я пыталась завести с Люси разговор о ее депрессии и потере аппетита, она отшучивалась. У меня появился предлог завести разговор о ее проблемах, когда вышло ее интервью в «Глиц». Я опасалась, что как только Люси прочтет статью, нашим теплым отношениям придет конец. В этой статье я, хотя и не без сочувствия, рассказала о ее нездоровой худобе и рыданиях (мне пришлось это сделать под давлением Труди). Люси, несмотря на мое сопротивление, прочла ее, когда мы ехали в лимузине выбирать туфли. Я сидела рядом и не сводила с нее глаз, боясь, что она начнет недовольно хмуриться. Но подруга невозмутимо прочла всю статью, пряча лицо за солнечными очками. Затем неторопливо положила журнал на сиденье между нами.

— Мне понравилась фотография на обложке.

— А интервью? — допытывалась я. — Тебе не кажется, что я была слишком резкой? Я вовсе не хотела этого.

— Нет, все хорошо, — ответила Люси. — То есть все, что ты написала, — правда.

Осмелев, я раскрыла рот, чтобы поговорить о ее проблемах с питанием, но подруга, словно угадав мои намерения, сменила тему разговора.

— Может, мне стоит купить те сапоги с высокими голенищами от Гучи, ну, те, что на деревянных каблуках? Я видела похожие на Жизели на вечеринке в Лос-Анджелесе. Они прекрасно смотрятся на голых загорелых ногах. А потом давай зайдем в кафе на пятом этаже и выпьем по бокалу шампанского.

Момент был упущен.

В реальной жизни Люси, похоже, не любила выставлять напоказ свои чувства. И это казалось тем более странным, что ее считали актрисой с широким диапазоном эмоций. В своем первом фильме она играла жалкую бездомную девчонку. Это была небольшая роль, но Люси так живо передала переживания обездоленной девушки, что голливудские режиссеры наперебой стали зазывать ее в свои блокбастеры. В списке ее ролей были: проститутка, подсевшая на героин; героическая мать-одиночка, воспитывающая ребенка, больного аутизмом; сексапильная шпионка времен Второй мировой войны и охотница за динозаврами. Актриса умела заставить зрителя разрыдаться одним взглядом своих незабываемых глаз. Одного ее задорного подмигивания было достаточно, чтобы весь зал начал покатываться со смеха. Мужчины теряли головы от одной ее застенчивой улыбки. Но без камеры она умела прятать эмоции.

Иногда я думала, что Люси выбрала меня в свои подруги, потому что выдала себя тогда, на интервью. Я слишком много узнала и стала для нее опасной, и она чувствовала себя спокойнее, когда я была на глазах. Вот почему мы вместе ходили на вечеринки, вместе наряжались и фотографировались на лучших тусовках в городе.

В последнее время Люси все более привязывалась ко мне и требовала, чтобы я сопровождала ее повсюду, не желая отпускать от себя, даже когда мне хотелось отдохнуть от светской жизни. Билли Джо снова уехал на съемки в Лос-Анджелес, и Люси осталась без него, как покинутый ребенок. Мне нравился Билли. Он был действительно хороший парень и любил Люси. Рядом с ним она становилась более уравновешенной. Билли снимался в вестерне в Голливуде, а Люси не могла вырваться из Лондона из-за съемок костюмной драмы XIX века, где играла проститутку.

Кроме меня у нее не было подруг. Мужчины ее обожали, но женщины в ее присутствии чувствовали себя неловко. Конечно, вокруг Люси всегда вились никому не известные актрисы и бывшие певички, которым хотелось попасть в кадр вместе со звездой. Но это были подруги не надолго. Они всего лишь цеплялись за ее шлейф в тщетной надежде упрочить свое шаткое положение. Однако хуже всех были профессионалки-пираньи: ее ассистентка Карен; Марта и Чарман, специалисты по связям с общественностью; агент Сильвия Смит; стилисты, личные тренеры и даже психотерапевт. Все они получали достаточно денег, чтобы хорошо работать, но слишком мало, чтобы любить Люси. Всегда, когда в прессу просачивалась какая-нибудь неприятная история из ее жизни, Люси знала, что это дело рук кого-то из ее окружения. Когда моя карьера только начиналась, Люси взяла меня под свое крыло. Она часто повторяла, что теперь я никому не должна доверять.

Я наклонилась поцеловать ее нежную, как персик, щеку и заметила, что у нее потекла тушь на ресницах.

— Ты плачешь? — мягко спросила я ее.

— Не будь глупышкой, — усмехнулась она, улыбнувшись, как будто только что получила высшую награду кинематографа. Кстати, она и правда всего месяц назад получила «Оскара» как лучшая актриса года.

— Вот тебе бокал шампанского и «чарли». И я хочу, чтобы ты помогла мне подобрать наряд, пока не пришел Сноумэн.

Джим Сноу, или как его называли клиенты, Сноумэн, был одним из самых крутых в Лондоне поставщиков высококачественного кокаина. Его клиентами были поп-звезды, актеры, дальние родственники королевской семьи и многие бизнесмены. Со своими менее значительными клиентами он лично никогда не встречался. Для этой цели у него была сеть агентов. Простым людям — журналистам, телевизионщикам, банкирам — приходилось идти на риск, встречаясь с ними в грязных барах Сохо, и платить вперед. Люси же имела дело только со Сноумэном. Он обслуживал ее по высшему классу, сам доставляя товар на черном «БМВ» с откидным верхом. Она оплачивала его счета раз в месяц. Это было странное партнерство, но оба слишком многим рисковали, раскройся вдруг их деловые связи. Главным для них было соблюдать конфиденциальность, и, похоже, они полностью доверяли друг другу.

Ходили слухи, что на совести Сноумэна был целый ряд убийств, а также что и по сей день он вел кровавую войну с влиятельной бандитской группировкой из западной части Лондона.

Джиму Сноу было за сорок. Рыжеватый жилистый человек невысокого роста с рябым лицом. Нос — плоский, как у боксера, а от левого угла рта до уха — глубокий шрам. Поэтому его улыбка казалась неестественно широкой и зловещей. Я боялась его до смерти, но Люси испытывала к нему глубокое уважение.

— Мне он нравится, — говорила Люси. — Профессионал и работает на совесть.

Когда Сноумэн неслышно появился в дверях, я подпрыгнула от ужаса. На нем был длинный кожаный плащ, а на лице играла неприятная улыбка. Казалось, он загрязнял своим присутствием чистую квартиру Люси. Каждый раз, когда я оказывалась с ним в одном помещении, в голове моей начинала крутиться мелодия из фильма «Заклятие».

— Как дела, милашки? — спросил он, скривив рот. Голос его был низким и резким, как у кокни.

— Рада тебя видеть, Джим, — улыбнулась Люси. — Может, бокал шампанского?

— Нет, спасибо, дорогая, — вежливо отказался он. — Я за рулем, а ты ведь знаешь: я чту законы.

Где-то внутри его горла заклокотал смех. Джим расположился у низкого столика, сев нога на ногу между мной и Люси.

— Это, — произнес он, — мощная штука. Настоящий адский порох. — Он выложил на стол новый полиэтиленовый пакет с белым порошком. — Из нового источника. Очень, очень чистый, так что поаккуратнее, дорогуши. Не увлекайтесь, иначе через неделю ноги протянете. Всего пятьдесят фунтов за грамм. Попробуете перед тем, как купить?

— О, да, пожалуйста. — Глаза Люси лихорадочно заблестели при виде такого количества кокаина. Она всегда боялась, что наркотик закончится, и потому стала покупать побольше, про запас. Но ее запасы истощались так же быстро, как и раньше. Она просто нюхала его чаще и в большем количестве, начиная эту процедуру каждый день все раньше и раньше.

Порошок был сильный. Я чуть не улетела, когда попробовала.

— Неплохое дерьмецо, верно? — улыбался Сноу то Люси, то мне.

— Потрясающе, — восторженно ответила Люси, глаза ее расширились. — О, боже, как хорошо.

Я всегда чувствовала себя немного неуютно из-за того, что Джим сам никогда не пробовал свой товар, повторяя: «Не надо смешивать дело и удовольствие!».

— Так сколько граммов вы желаете купить?

Люси сморщила свои маленький носик, размышляя.

— Думаю, пять, — ты ведь никуда не уезжаешь, Джим? Если мне придется встретиться с тобой еще раз в конце недели?

Сноумэн отрицательно покачал головой, заверив, что он будет тут как тут, стоит набрать номер его мобильника.

— А ты, Лора, сколько купишь? — повернулся он ко мне.

На самом деле я еще ни разу не покупала себе порошок. Я просто пользовалась тем, что мне давала Люси. Поэтому и не чувствовала себя настоящей наркоманкой. Но было бы неплохо иметь и свои запасы. Я всегда смогу немного оттянуться, когда захочется.

— М-м-м… я возьму пару, — ответила я.

— Круто, — одобрил Джим, вынимая из внутреннего кармана маленькие электронные весы и расфасовывая содержимое пакета.

— Я только что виделся с Рики и его ребятами, — сказал он. — Выглядит великолепно, весь шоколадный, так и пышет здоровьем. Не представляю, как ему это удается. Он на Ямайке баловался кое-чем серьезным. Другой на его месте уже давно бы концы отдал, принимая столько, сколько Рики.

— Он здоров как бык, — ответила Люси. — Гены аристократа. Этот высший класс, должно быть, специально вывели для успеха. Они рождены, чтобы побеждать, пить, трахаться и тусоваться.

— Трудно не согласиться, — ответил Джим. — Значит, вы, девочки, сегодня встречаетесь с ребятами?

Мы кивнули, я не скрывала своего энтузиазма.

Джим бросил на стол семь пакетиков кокаина и встал.

— Жаль, но пора расставаться, девочки. Мне надо еще повидаться с кучей народа, побывать в разных местах. Нет злодею покоя.

И уже от дверей:

— Ты можешь рассчитаться в конце месяца, Лора, я пришлю тебе счет, хорошо?

С этими словами он ушел, и в квартире сразу стало светлее.

«Шуга Риф» в лучших традициях рок-н-рола прислали за нами лимузин. Я нервно ерзала на мягком кожаном сиденье, не понимая, было ли вызвано мое беспокойство слишком сильным кокаином или предстоящей встречей с Рики. Пять раз спросила Люси, как я выгляжу, и она пять раз мне ответила, что все в порядке. Мы ехали в отель, где остановились музыканты. Это был один из старейших отелей на Гайд-парк. Был погожий вечер, и в окно машины я видела, что впервые в этом году девушки оголили свои ноги. Но меня слегка лихорадило.

— Как ты? — спросила Люси, когда мы остановились напротив фойе.

— Немного нервничаю, — ответила я.

Величественный швейцар в ярко-красной форме открыл дверцу лимузина.

— Все будет хорошо, — сказала Люси, сжав мою руку и улыбнувшись.

Горстка фотографов поджидала нас за оградой у входа.

— Люси, Лора! Улыбнитесь! — кричали они. — Вы приехали к ребятам из группы?

Люси плавно прошла мимо, одарив их своей знаменитой улыбкой, но не отвечая на вопросы. В таких случаях я все еще чувствовала себя не в своей тарелке, — тень Люси Ллойд. Поэтому и шла, не поднимая головы, пока мы, к великой радости, не оказались за вращающимися дверьми.

— Мы пришли навестить «Шуга Риф», — сказала Люси администратору.

— Разумеется, мисс Ллойд. Они в номере «Уиндсор». Пятый этаж, слева от лифта. Вы сразу увидите. Они на этаже одни.

Рики открыл дверь. Кроме загара и полотенца вокруг бедер на нем ничего не было. Его влажные волосы были взъерошены. Мне показалось, что он никогда еще не был так дьявольски привлекателен.

— Детка, ну наконец ты пришла! — Он протянул руки и сделал шаг навстречу.

Я думала, что он устремился к своей старинной подруге Люси, но он прошел мимо нее и крепко обнял меня, а затем нежно поцеловал в губы.

— Ты выглядишь потрясающе. — Он отступил назад и осмотрел меня с ног до головы. — Ты похудела.

Люси игриво толкнула Рики в плечо, и они обнялись.

— Рад тебя видеть, дорогая, — сказал он. — Жаль, что Билли далеко.

Он, улыбаясь, поглядывал то на меня, то на Люси и качал головой.

— Как здорово вернуться домой. Входите же, входите.

Рики ввел нас в накалившееся от тестостерона логово порока. Четыре участника группы — Льюис, Фил, Люк и Мэл — лениво развалились на покрытых цветной материей диванах, все они были одеты в черную джинсовку и кожу. Комната была темной и дымной, в ней пахло потом и пивом. На полу валялись пивные бутылки, а на журнальном столике виднелись разводы от белого порошка.

Мэл и Люк обнимали хорошеньких девушек, которые довольно хихикали. У бара наливала себе джин с тоником подружка Льюиса, Моника, стройная модель из Техаса с огненно-рыжими волосами. Я познакомилась с ней на вечеринке у Рики. Мы сразу понравились друг другу. Фил, бас-гитарист, равнодушно бренчал на акустической гитаре. Хотя все были под кайфом, выглядели они классно, как будто снимались для видеофильма. Не без удовольствия я шагнула в их параллельную вселенную.

— Ребята, не желаете выпить? — спросила Моника.

Мы с готовностью согласились.

— Лора, я слышала, ты получила заказ от «Супер-Бра», — сказала техасская красавица, щедрой рукой наполнив до краев два стакана, — это хорошая работа. Некоторые модели даже жаждут твоей крови, настолько они тебе завидуют.

— Правда? — Это льстило моему самолюбию.

— Правда, — кивнула Моника. — А Венеция — одна из них, так что будь осторожна. Эта девушка хочет свести с тобой счеты. Постарайся не попасться ей как-нибудь в темном переулке.

Я нервно засмеялась, не понимая, была ли это шутка, или Моника всерьез предупреждала меня об опасности, исходившей от этой злючки двухметрового роста.

— Она ведь не придет сегодня, Рики? — спросила Люси, словно читая мои мысли.

— Конечно нет, — ответил Рики с ангельским выражением лица, — я ее уже сто лет не видел.

— Рики, мы тоже читаем газеты, — строго сказала Люси. — Мы знаем, что ты ужинал с ней на Ямайке.

— Она там снималась в рекламном ролике. Случайное совпадение. Что такого в том, что я поужинал вместе с ней? Все это было вполне невинно.

— Да, конечно, — сказала Моника, протягивая мне крепкий напиток, который оказался так кстати, — а те обнаженные красотки в вашей ванне, это тоже была всего лишь невинная шалость?

— Льюис к этому никакого отношения не имел, — торопливо сказал Фил.

Моника села на колени к Льюису и с наигранной нежностью потрепала его бородку.

— Конечно, нет. Мой Льюис не смотрит на других женщин, правда, дорогой?

Льюис нервно улыбнулся своей подружке, и она медленно вылила ему на голову джин с тоником.

В комнате все стихли, растерявшись. Льюис сидел, не двигаясь, на его мокром лице было написано удивление. Кто-то тихонько хихикнул в углу, Фил перестал играть на гитаре. Вдруг Моника откинула голову и рассмеялась низким, чувственным смехом. Все облегченно вздохнули и рассмеялись.

«Вот как надо обращаться с рок-звездой», — с восхищением подумала я.

Рики по-прежнему был в одном полотенце. Он пробормотал, что ему нужно одеться, взял меня за руку и повел по коридору в свою спальню.

— Между мной и Венецией действительно ничего не было, — с нежностью сказал он мне, закрыв дверь.

— Если что-то и было, меня это не касается. Я ведь тебе не подружка.

Я пыталась рассмеяться, стараясь показать, что не так наивна, чтобы тешить себя мечтами о прочных отношениях с ним, но Рики прижал меня к двери и пристально посмотрел в глаза.

— Но ты могла бы ею стать, — проговорил он, крепко поцеловав меня в губы… если бы захотела.

Его руки оказались у меня под блузкой.

— Мне бы хотелось, — продолжал он, ловко расстегивая бюстгальтер, — чтобы ты была моей подружкой.

Рики стащил с меня блузку через голову и бросил бюстгальтер на пол.

— Ты это говоришь лишь для того, чтобы затащить меня в постель, — пробормотала я сквозь поцелуи, в то время как он расстегнул мои джинсы и спустил их вниз.

— По-моему, мне ничего не нужно говорить, чтобы затащить тебя в постель. — Его рука скользнула под мои трусы, и я невольно издала страстный стон.

Его полотенце упало на пол, полностью обнажив загорелое тело. На темном загаре выделялось белое пятно там, где должны были быть плавки. От этого Рики стал похож на мальчишку, словно спустившись на одну ступеньку со своего пьедестала. Его член был готов к действию, выделяясь белизной на фоне бронзового живота. Не отрываясь друг от друга, мы медленно пробирались к кровати. Я попыталась освободить от джинсов свои ноги в босоножках на высоких каблуках и потеряла равновесие. Не разжимая объятий, мы с хохотом рухнули на ковер. Я села на него верхом, и эта поза показалась мне такой естественной. На мне были одни босоножки. Мы прекратили смеяться, и я ввела его член во влагалище. Ни с кем я не наслаждалась любовью так, как с ним.

После мы лежали на ковре и курили одну сигарету на двоих.

— Лора, я действительно хочу, чтобы ты была моей девушкой, — сказал Рики, с нежностью глядя на меня.

— Но почему? — Я действительно интересовалась этим вопросом, ведь Люси говорила мне, что Рики не любил серьезных отношений.

— Потому что ты мне нравишься, — ответил он. — Ты не такая, как те, с кем я встречался раньше. С тобой мне легко. И потом, у тебя потрясающая грудь, — добавил он с озорной улыбкой.

Рики не догадывался, что на самом деле я отличалась от всех его Венеций не роскошной грудью, а исключительной заурядностью. Но раз человеку захотелось попробовать что-нибудь новенькое, я не собиралась ему мешать. Ведь благодаря этому я заполучила звезду рока в качестве своего бойфренда.

И вот я проснулась на следующее утро в одной постели со своим идолом. В каком-то смысле мое пробуждение ничем не отличалась от подобных пробуждений в обществе обыкновенных мужчин.

Я испытала все то же удивление и даже легкий приступ одиночества, обнаружив, что рядом со мной — фактически незнакомец. Я не привыкла к его запаху, который все же пьянил меня, как и к его шелковой, гладкой коже. В первые дни нового романа всегда чувствуешь себя неуверенно, даже если эти дни впоследствии вспоминаются как самые восхитительные. Найдется ли у нас что сказать друг другу при свете дня? Буду ли я ему по-прежнему нравиться, когда он протрезвеет? А что если Рики выскользнет из постели и улетит куда-нибудь на Карибские острова? Вот какие мысли всегда не давали мне покоя. Только когда просыпаешься со знаменитостью, то же беспокойство оказывается в тысячу раз сильнее. Вчера ночью он сказал, что хочет быть моим бойфрендом. А сегодня вспомнит ли он, как меня зовут? На часах было полдвенадцатого. Я смотрела на спящего Рики и ждала.

Прошел час, а он по-прежнему безмятежно спал. Даже мне уже наскучило любоваться его красотой. Поэтому я тихонечко вылезла из постели и направилась в ванную комнату. Я почистила зубы щеткой Рики и вымылась его мылом. Посмотрела на свое отражение в зеркале: на щеках моих все еще играл румянец от занятий любовью, а на коленях красовались два огромных красных пятна: содрала кожу, предаваясь любви на ковре. Я гордилась собою: кошечка полакомилась сливками общества.

— Лора? Ты где? — раздался сонный голос Рики.

Я завернулась в полотенце и вернулась в спальню.

— Как хорошо, а я испугался, что ты дала стрекача.

Рики медленно потянулся и улыбнулся мне сонными глазами.

— Ну что, красавица, чем ты хочешь сегодня заняться?

Я приоткрыла занавески. Солнце — случайный гость в нашем городе: сегодня дождь хлестал в окно. Гайд-парк выглядел унылым и неприветливым.

— Не знаю, идет дождь, — ответила я.

— Тогда забирайся в постель, — Рики откинул одеяло и жестом пригласил меня ложиться рядом с ним на нагретое местечко. — Закажем еду и переждем дождь.

План пришелся мне по душе.

Дождь шел четыре дня.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

«Сегодня мы можем с уверенностью сообщить, что у ветреного Рики Джонса, солиста группы „Шуга Риф“, появилась новая подружка. Джонс, 27 лет, провел четыре дня в постели со звездой телевидения Лорой Макнотон, 25 лет. Мисс Макнотон, ведущая телепередачи „Уик-энд начинается здесь“ приехала в воскресенье вечером в один из лучших отелей Лондона, где остановились музыканты группы „Шуга Риф“. Ее сопровождала подруга, красавица Люси Ллойд, недавно получившая премию „Оскар“.

Группа приехала в отель несколькими часами ранее прямо с Ямайки, где они записывали свой новый альбом. Люси Ллойд вместе с „Шуга Риф“ праздновали их возвращение в Лондон, а Джонс и Макнотон удалились в спальню, где и оставались до сегодняшнего утра!

Некто из окружения Джонса сообщил: „Похоже, они пришлись друг другу по вкусу. Судя по звукам, раздававшимся из спальни, времени они зря не теряли. Когда они не вышли из спальни и на четвертый день, мы решили, что они, как Джон Леннон и Йоко, решили заняться любовью напоказ“.

Мисс Ллойд покинула отель рано утром в понедельник, а голубки появились лишь вчера в полдень. Они отказались говорить о своих отношениях, несмотря на то что журналисты буквально не давали им прохода, а сели в лимузин и исчезли. Джонс как всегда, был очарователен и послал собравшихся журналистов к черту. Мисс Макнотон широко улыбалась, как и полагается подружке рок-звезды, она была одета в узкие джинсы, кожаный пиджак и солнечные очки.

Известие о новом увлечении Джонса повергло в шок супермодель Венецию Тиони, ведь ее с Рики вот уже несколько месяцев связывали романтические отношения. „Он ведет себя просто отвратительно. Не понимаю, что он мог найти в этой девчонке, — сообщила нам мисс Тиони по телефону из Милана, — я считала себя его девушкой, и вдруг узнаю, что он спит с какой-то дешевой телеведущей. Конечно, я очень расстроена. Но я не буду убиваться из-за этого. Меня считают самой красивой женщиной в мире, а Лора Макнотон — всего лишь низкопробная толстушка из Шотландии“.

Считаем своим долгом заявить, что в последней серии рекламной компании „Супер-Бра“ Лора Макнотон нисколько не похожа на „толстушку“. Пикантные фотографии шотландки-соблазнительницы вскоре появятся на всех автобусных остановках (см. фото сверху). В „Супер-Бра“ нам сообщили, что мисс Тиони была их фавориткой до тех пор, пока рекламщикам знаменитой фирмы нижнего белья не бросилось в глаза очевидное превосходство новой звезды — мисс Макнотон. „С первого взгляда видно, что Лора наделена гораздо большим талантом к рекламе бюстгальтеров, чем Венеция“, — сказал один из сотрудников компании, просивший не упоминать его имени. Похоже, Джонс разделяет эту точку зрения.

Сердцеед ли Джонс? Всего год назад его имя оказалось замешано в скандальном разводе Роя Вагстафа, главы фирмы „Ваг Рекордс“, записывавшей тогда альбом „Шуга Риф“. Затем, когда распространились слухи о любовной связи между Рики Джонсом и женой Вагстафа, контракт был разорван. Теперь „Шуга Риф“ сотрудничают с американским музыкальным гигантом P&G».

Натали лежала на моей кровати с чашкой чая в руке и читала вслух статью из самой популярной бульварной газеты Британии. Во всю первую страницу газеты красовалась фотография, где мы с Рики стоим возле отеля. Под фотографией имелась подпись: «Рики и Лора провели вместе четыре дня в постели — стр. 4 и 5».

— Вот это круто! — воскликнула Натали, облив чаем мой диван, однако при этом ни одной капельки не попало на ее белоснежную блузку. — Неужели это ты на обложке? Хорошо, что на этом фото ты в одежде. А вот тут тебе не повезло…

Натали показала мне четвертую и пятую страницы. Там три четверти разворота занимало мое фото, где я стояла в бюстгальтере и кружевных черных стрингах.

У меня закружилась голова от противоречивых чувств. С одной стороны, я была в восторге: ведь я попала на первую страницу газеты. Теперь я стала секс-символом, и, самое главное, вся страна узнала, что я подружка Рики Джонса. С другой стороны, меня охватил страх. Я сама была журналисткой и знала, что пресса, увлекшись историей, нередко забывала о том, что выставляет напоказ жизнь живого человека. В данном случае мою жизнь.

— Там на входе никого нет? — спросила я Натали, которая всего пять минут назад ворвалась в мою квартиру, взволнованно размахивая скандальной газетой.

— Один бродяга в инвалидном кресле, который всегда здесь ошивается, — ответила Натали. — А что? Ты ожидала, что там собралась толпа папарацци? Боюсь, что нет. Еще рано.

Натали вновь рассмеялась и еще раз прочла слова Венеции.

— Вот ты и утерла нос этой сучке, верно?

— Я ее боюсь, — ответила я. — Мне кажется, ей не терпится устроить склоку.

Натали широко улыбнулась и автоматически погладила свой растущий животик — она была на четвертом месяце беременности, и это только что стало заметно.

— И что же, Рики Джонс действительно так хорош в постели? Или это всего лишь вымыслы прессы? — спросила она.

— О, да, — восторженно ответила я, — он такой страстный.

— А большой у него?..

— Средний, но он знает, что с ним делать.

— Вы пользовались презервативами?

— Э-м, нет… — Я знала, что этот ответ вряд ли понравится Натали.

— Лора, разве ты не понимаешь, что играешь с огнем, когда не предохраняешься, занимаясь сексом с этим парнем? Он трахнул больше шлюх, чем ты выкурила сигарет!

Натали казалась очень расстроенной.

— Он поклялся, что недавно сдавал анализы на СПИД, — оправдывалась я, запинаясь.

— Ну так моли бога, чтобы это оказалось правдой, потому что ведь он — бабник с мировым именем!

Несколько секунд мы молчали. Натали жевала бисквит, а я курила сигарету, выдыхая дым в открытое окно, чтобы не отравить мою беременную подружку.

— Ну и каково оно, — добиться исполнения давней мечты? — Прервала, наконец, молчание Натали.

— Потрясающе, — неуверенно ответила я. — Я так думаю.

— Ты думаешь? — Натали приподняла аккуратно выщипанные брови.

— Ну, конечно, замечательно, что я встречаюсь с Рики и что получила фантастическую сумму за рекламную компанию. Но знаешь, что меня радует больше всего?

— Что?

— Что Пит прочтет все это!

Натали восторженно закивала головой. Переспать с самым популярным в стране мужчиной лишь для того, чтобы отомстить бывшему бойфренду, — такой ход действительно впечатляет.

— Однако мой отец тоже прочтет статью. Кто-нибудь из его сообразительных учеников непременно покажет ему газету. Мы и так в ссоре, а эта новость сразит его наповал.

Натали снова кивнула, но на этот раз с меньшим энтузиазмом.

— Но рано или поздно это все равно должно было случиться, — мягко сказала она. — Славы без заголовков в газетах не бывает. Уж тебе-то это как журналистке должно быть известно.

— Да, понимаю, — тихо ответила я, больше обращаясь к самой себе, чем к Натали.

— Натали, а почему ты не на работе? — неожиданно дошло до меня. — Сегодня пятница! Что, Труди ввела четырехдневную рабочую неделю?

— Если бы! — рассмеялась Натали. — Я поехала на работу, но когда увидела в метро газету, позвонила туда и сказала, что заболела, а потом помчалась прямо к тебе. У меня же теперь всегда в запасе куча оправданий для прогула, и никто меня не заподозрит во лжи. Правда, сегодня утром меня действительно ужасно тошнило, такое нередко бывает.

На самом деле цветущему виду Натали можно было только позавидовать. Я уныло наблюдала, как она со здоровым аппетитом набросилась на третий шоколадный бисквит.

— Угощайся, — предложила она мне. Я автоматически мотнула головой.

— Ну и дура же я, — усмехнулась Нэт, — забыла, что ты теперь едой не увлекаешься. Кстати, почему ты не на работе?

— Потому что следующий цикл передач выйдет только осенью, — объяснила я, — мне надо будет сходить на пару интервью на следующей неделе перед запуском рекламы, а в остальном я — вольная птица.

— Ты неплохо устроилась.

Мы самодовольно переглянулись. Мы обе получили то, что хотели: Натали ждала ребенка, а я купалась в славе.

Неожиданно мое фото на первой странице принесло мне большую популярность. Этим утром телефон звонил пять раз. Я уже поговорила с Джеком: ему так не терпелось расспросить меня о Рики, что он даже простил меня за то, что потерял по моей вине столько времени в прошлое воскресенье. Затем позвонила Джасмин, она хотела знать все до мельчайших подробностей, я слышала, как Тина тоже нашептывала ей свои вопросы. Позвонила Вики из Эдинбурга. Узнав, что я завладела рок-звездой, она пришла в неописуемый восторг. Грэм воспользовался случаем, чтобы сравнить наши ощущения, ведь и в его, и в мою жизнь вошли знаменитые мужчины — вот уже несколько месяцев как его и Даниэля Дюшампа объединяла нежная дружба. Позвонил и Вацца. В этот раз он, казалось, страдал одышкой сильнее обычного. Не успел он отдохнуть от делового завтрака, как ему показали газету с фото на первой странице. От восторга он чуть не напустил в штаны.

— Лора, это прелестно, — восторгался он. — Ты ведь понимаешь, чего стоит такая слава, ты — умница, просто умница!

Похоже, он был уверен, что в основе моих отношений с Рики лежало одно честолюбие и этот роман был частью тщательно разработанного плана — как сделать карьеру.

— Мне уже поступило несколько заказов об интервью из крупных издательств. — У него потекли слюни при мысли о длинных колонках текста. — Нам нужно срочно встретиться. Давай завтра утром. А пока что делай все возможное, чтобы удержать рок-звезду возле себя. — Он гадко рассмеялся. — Я имею в виду: все, что только сможешь.

Уоррен уже все подсчитал: ему доставался неплохой куш. Я разбиралась в этой арифметике не хуже, чем он. Все очень просто. Я в системе оценки знаменитостей относилась к разряду С. Причем в этот список мне удалось попасть лишь благодаря дружбе с Люси Ллойд, принадлежавшей к разряду А В Британии телеведущим редко удается подняться на более высокую ступень, как бы ни были знамениты их друзья. А вот секс — совсем другое дело. Рики, несомненно, относился к разряду А. У него были деньги, внешность, самолюбие, его концерты собирали стадионы зрителей, и, что самое главное, в отличие от многих британских групп, он семь раз становился номером Один в Америке. Он был мистер Крутой. То, что я делила постель с этим богом, мгновенно переводило меня в разряд В. Если бы наши отношения оказались прочны, я вскоре переместилась бы в список А и стала бы ходовым товаром, а Вацца стал бы еще богаче и толще.

Я уже давно поняла, что для того чтобы получить известность, талант вовсе не нужен. Важно правильно себя вести: посещать нужные вечеринки, соответствующим образом одеваться; поймать момент и переспать с каким-нибудь знаменитым красавцем; подписать контракт с крутой телевизионной компанией. Холодный, циничный расчет — вот что самое главное. Но у нас с Рики все было иначе. Просто меня влекло к нему со страшной силой, а его — ко мне. Мы были молоды, здоровы, и гормоны в нас разгулялись не на шутку. Если бы я была парикмахершей, а он механиком, наши отношения приняли бы такой же оборот. Разве нет?

— Ах, да, совсем забыл, — добавил Вацца. — На твой счет поступили деньги из «Супер-Бра». Поздравляю. Увидимся завтра в девять утра.

Я помчалась обратно в спальню и предложила Натали отправиться вместе со мной за покупками.

— А что ты хочешь купить? — спросила Натали.

— Новый дом, — ответила я, чуть не подпрыгивая от радости.

— Ну, а где бы тебе хотелось жить? — спросила меня Натали, когда мы сели в ее машину и раскрыли карту города.

— Я хочу, чтобы это было какое-нибудь классное место в центре. Ноттинг-Хиллс уже не моден, — ответила я, там живут все, кому не лень. Кенсингтон и Челси я не люблю, они слишком шикарны, да я и не похожа на девушку с запада Лондона. Мне бы хотелось жить возле Хит, но Хэмпстед чересчур уж солиден, понимаешь?

Натали кивнула.

— Сэйнт-Джонс Вуд мне никогда не нравился. По-моему там скучно, правда?

— А как тебе Камден? — спросила Натали. — Ты хорошо знаешь эти места, это совсем рядом, и в большинстве баров ты здесь завсегдатай.

— М-м-м, — задумалась я. — Камден мне нравится, но он грязноват, а по рынку ходят толпы туристов. Мне бы хотелось что-нибудь возле Камдена, но более элегантное.

— Примроуз-Хилл! — воскликнула Натали, ткнув в карту пальцем, — это прекрасное место! Можно дойти пешком до Камдена, справа — Регент-парк, вокруг полно знаменитостей, стильный район с великолепной архитектурой и приличными барами. Решено!

На этом мы и остановились.

Вдруг зазвонил мобильник. Я посмотрела на имя звонившего и отключилась не без чувства вины.

— Кто звонил? — спросила Натали.

— Мама, — ответила я.

— Почему ты не хочешь с ней поговорить?

— Она уже видела газету, и если мама воспримет более или менее спокойно это публичное поругание, то мой отец придет в ужасе. Поговорю с родителями позже. А сейчас мне хочется купить дом.

— Как скажешь, — вздохнула Натали, — но тебе все равно когда-то придется поговорить с ними о происшедшем. Ты ведь никуда не денешься от своей семьи.

Я уставилась на дорогу, бегущую навстречу, и думала, насколько проще было бы жить в ореоле славы, если бы не приходилось волочить за собой багаж прошлого. Не было бы ссор с Бекки, переживаний из-за того, что мама страдает от позора и из-за папиных не оправдавшихся ожиданий. Я не стыдилась своих поступков и, напротив, была довольна своими достижениями. Но тяготило, что все эти удовольствия приносят моим родным одну лишь боль.

Ознакомившись с предложениями агентства недвижимости на Глостер-стрит, я поняла, что на рынке недвижимости Лондона один миллион фунтов был не такой уж большой суммой. Я уже решила, что сто тысяч отдам маме, папе, Фионе, бабушке и Бекки. Они это заслужили. Может, таким образом я смогу загладить свою вину. Проценты Уоррена составляли сто пятьдесят тысяч, и мне надо было еще оставить денег, чтобы прожить до следующего выпуска программы. Итак, на дом остается семьсот тысяч фунтов.

— Взгляни-ка, — сказала Натали, любуясь четырехэтажным особняком в викторианском стиле с зимним садом и прудом, — всего полтора миллиона.

— Мне такой не по карману, — вздохнула я.

— Но ты можешь купить в кредит, — сказала Натали.

— Нет, я хочу вложить деньги. Сразу наличными, — ответила я, внимательно рассматривая фотографии на витрине.

— Какая же ты нетерпеливая! Ладно, я не против: помогу тебе потратить эту кучу денег. — Натали потирала руки. — Интересно, что сказала бы Труди, увидев меня здесь с тобой? Ведь я сейчас должна бы сидеть на собрании и обсуждать приложение на тему секса к следующему номеру.

Она посмотрела на часы и радостно улыбнулась. А у меня, наоборот, вытянулось лицо.

— Ты никому не должна рассказывать обо мне, — строго сказала я, схватив Натали за руку и глядя ей прямо в глаза. — Обещай, что никому, особенно Труди! Ни о том, сколько денег я заработала, ни о том, что именно я собираюсь купить! Хорошо?

— Ты что, думаешь, я на такое способна? Ведь я твоя подруга, черт возьми! — воскликнула Натали, выхватив руку и отступив на шаг. — Господи, Лора, у тебя начинается паранойя. Ты слишком увлеклась кокаином.

— Извини, — пробормотала я. — Просто Люси постоянно говорит, что я теперь никому не должна доверять. И я хотела убедиться, что ты меня не выдашь.

— Что за отношения между тобой и Люси? — Глаза Нэт вспыхнули. — Она смотрит на тебя так, будто ты ее личный проект. Эта женщина — развалина, а для тебя на ней свет клином сошелся! Она решила превратить тебя в свое подобие. Неужели ты и вправду хочешь стать жалкой, несчастной наркоманкой с полной потерей аппетита?

Похоже, Нэт была действительно расстроена, и я даже испугалась ее вспышки гнева. Но о чем она говорит? Никогда в жизни я еще не была так счастлива. Просто на седьмом небе. А у Нэт, возможно, что-то гормональное: я читала, что беременные женщины часто ведут себя неразумно, но не до такой же степени! Я попробовала ее успокоить.

— Натали, пожалуйста, перестань. Мне просто нравится Люси, и я совсем не собираюсь становиться такой, как она. Конечно, у нее есть проблемы. Но она не понаслышке знает, что значит быть знаменитой, и всего лишь хочет мне помочь.

— Но все-таки не забывай, кто твои настоящие друзья. Хорошо? — вздохнула Натали. — Почему-то я беспокоюсь…

— За меня? — Я пришла в полное недоумение. — Но в моей жизни все потрясающе, лучше и быть не может!

— Лора, жизнь никогда не бывает идеальной. Просто люди живут этой иллюзией, пока какая-нибудь неприятность не вернет их на землю. — Она обняла меня, но глаза ее оставались грустными. — А пока что пойдем и купим дом твоей мечты.

На этом тема была закрыта.

Я сразу поняла: это именно то, что мне нужно. Поняла, как только мы подъехали к дому, стоявшему в конце удивительно элегантной улицы из трехэтажных домов, в каждом из которых было по четыре спальни. Окна выходили на Примроуз-Хилл. Мы внимательно рассмотрели этот величавый высокий дом, который явно ждал заботливых хозяйских рук. Все дома по соседству были недавно выкрашены в белый, голубой или розовый цвета. Один он удивлял грязным цветом. Однако его потрепанный фасад обвивала невероятной красоты глициния.

— О, какой прекрасный дом, — вздохнула я, когда мы поднимались по ступенькам к прогнившей входной двери.

Нэт и симпатичный молодой агент обменялись удивленными взглядами.

— Да, этот дом перспективный, — согласился Брайан, — и продается он очень дешево — всего шестьсот тысяч. За такие деньги в Примроуз-Хилл теперь даже двухэтажный дом не купишь. Месяц назад дом по соседству был продан за миллион.

Дверь со скрипом раскрылась, и мы вошли в грязную темную прихожую.

— Но вам придется нанять строителей. Сейчас этот дом мало пригоден для жилья. И все-таки осмотритесь, пофантазируйте, подумайте.

В доме стоял сырой запах плесени. Повсюду были разбросаны кипы газет. Возле камина лежал сырой узкий матрас, а в углу стояла походная плита, единственное свидетельство, что комната могла бы считаться жилой. Краска и обои выцвели, местами побелка осыпалась, и все превратилось в чудовищное месиво неопределенного цвета.

Гостиная соединялась со столовой, из нее разбитая дверь вела на задний двор, превратившийся в джунгли. Если бы не густые заросли ежевики, он казался бы весьма просторным. На первом этаже была лестница, спускавшаяся в подвал. Брайан сказал, что раньше там размещалась большая кухня. Теперь одни трубы, торчащие из стены, наводили на мысль, что здесь действительно когда-то была раковина. Под слоем грязи едва просматривался каменный пол. В углу виднелась дверь, заложенная кирпичом: раньше через нее можно было попасть в сад, поднявшись по винтовой лестнице с коваными перилами.

— А это кладовая. — Брайан открыл дверь в маленькую комнату, и оттуда выбежала мышь. Натали взвизгнула.

— Уфф… Примите мои извинения, — сказал агент, покраснев до ушей. — Тем не менее здесь достаточно просторно для подсобного помещения. А вот здесь — он открыл еще одну дверь — место для второй туалетной комнаты.

— Похоже, его и так уже использовали как туалет, — сообщила Натали, поморщившись. Она заглянула вовнутрь и зажала рот рукой. — Кажется, меня сейчас вырвет. Вряд ли это полезно для ребенка.

— Кто здесь жил? — спросила я, заинтригованная.

— Дом принадлежал одной эксцентричной пожилой даме. Она прожила здесь шестьдесят пять лет. Думаю, когда-то это был ухоженный особняк. Но родители этой дамы умерли, оставив ее одну еще подростком. И она осталась жить здесь. Когда у нее закончились деньги, стала постепенно распродавать все, что можно. И вот во что превратился дом ко времени ее кончины. Это случилось пару недель назад.

— Какая печальная история, — вздохнула я.

— У меня мурашки побежали по коже! — Натали действительно дрожала как осиновый лист. — Только не говорите, что она умерла в этом доме.

— Соседи увидели в окно, как она упала на улице, и доставили ее в Королевский муниципальный госпиталь. Там она и скончалась.

— Слава богу, — облегченно вздохнула Натали.

— Правда, ее родители умерли в хозяйской спальне. Сосед сказал, что вроде как от туберкулеза. Но ведь это случилось так давно, это не должно вас беспокоить, мисс Лора.

Меня и не беспокоило. Наоборот, все в этом доме казалось мне ужасно романтичным. Наверху — хозяйская спальня с симпатичным эркером, из которого открывался прекрасный вид. К сожалению, нам не удалось в этом убедиться, потому что в центре комнаты на полу не было досок. Ванную комнату украшала стоявшая в середине чугунная ванна, — последний раз ее мыли лет шестьдесят назад. Душа не оказалось, а раковина в том месте, где уже шестьдесят пять лет протекал кран, позеленела. Думаю, туалет в описании не нуждается. Вторая и третья спальни были просторными, но невероятно запущенными, а четвертая спальня оказалась чуть больше шкафа. Центрального отопления и воды не было, но электричество кое-где работало. Брайан считал, что не плохо бы заменить проводку во всем доме.

— Я его куплю, — объявила я, если вы предоставите скидку, учитывая, что я плачу наличными. Пятьсот тысяч фунтов — и я покупаю его прямо сейчас.

— Что ж, это справедливо! — согласился Брайан: он был рад поскорее сбыть с рук этот замок ужасов. — Но вначале мне нужно переговорить с директором.

Он отошел на три метра от дома и начал оживленные переговоры по мобильнику, улыбаясь и жестикулируя. Через две минуты он присоединился к нам все с той же улыбкой на лице.

— Ваши условия приняты.

— Еще бы не приняты! — вздохнула Натали. — Ты бы видела, Лора, что можно купить за полмиллиона в Дагенхэме!

Мы вернулись в агентство недвижимости, и Брайан послал все бумаги по факсу в офис Уоррена, где с ними должны были ознакомиться мои юристы. Больше моего участия не требовалось. Несколько дней должно было уйти на бумажную волокиту. Но поскольку на здание распространялось безусловное право собственности, дело было решено. Я пригласила Натали в уютный греческий ресторанчик на ланч, чтобы отпраздновать покупку.

— Вот я и хозяйка дома, — весело проговорила я, быстро опустошая бокал с шампанским.

— Ты чокнутая, — возразила Натали, потягивая апельсиновый сок. — Хоть бы оценщика пригласила перед тем, как принимать решение.

— Зачем? — удивилась я. — И так ясно, что бы он сказал: дом никуда не годится и вот-вот рухнет.

— Зачем ты его в таком случае покупаешь? — Натали пришла в полное недоумение.

— Потому что ничего более приличного я себе позволить не могу. В лучшем случае квартиру с двумя спальнями. А так у меня есть целый особняк и еще двести тысяч на то, чтобы превратить его в дом моей мечты — я сделаю новую кухню, ванную, все, как мне захочется. Через полгода он будет стоить больше миллиона, а я потрачу на него максимум семьсот тысяч фунтов. Ты не знаешь хороших строителей?

— Друг моего отца занимается сносом построек, если хочешь, я ему позвоню, — предложила Натали, набив полный рот оливками.

ДЕСЯТАЯ ГЛАВА

Этот дом был для меня особенно важен, потому что именно от него зависело мое благополучие в будущем. Да, совсем недавно я и мечтать не могла о том, что стану так богата. Но я понимала, что слава непостоянна, и как бы мне ни хотелось удержаться на гребне волны, однажды люди потеряют ко мне интерес и я стану вчерашней новостью. Дом был моей страховкой, которой я всегда смогу воспользоваться, если вдруг окажусь на свалке знаменитостей. Рики, как и Натали, пришел в недоумение от моей покупки.

— Зачем тебе дом? — спросил он меня, когда я позвонила, чтобы поделиться своей радостью.

— Мне нужно где-то жить, — спокойно объяснила я.

— Разве тебе негде жить? — холодно спросил он.

— Рики, ты не представляешь, какая это дыра. Если бы ты увидел, ты бы глазам своим не поверил. Эта квартирка меньше, чем ванная комната в Херлингэме. К тому же она ужасно вонючая.

— Почему бы тебе не снять хорошую просторную квартиру с горничной, швейцаром и горячей водой? — смеялся он надо мной.

— Может, сейчас там и нет воды, но этот дом станет воплощением моей мечты. Заезжай-ка вечером и оценишь мою покупку.

— Сегодня меня приглашали на вечеринку, — сообщил он.

— Рики, у тебя вечеринки каждый день. Можно ведь сначала заехать ко мне, а потом отправиться туда.

— Ладно, — судя по голосу, большой радости он не испытывал, я даже подумала, уж не наскучила ли я ему. — Но тогда чур мы вместе поедем на вечеринку! — добавил он, и мои опасения рассеялись.

Рики не спрашивал, хочу ли я пойти туда. Я быстро усвоила, что он не задает вопросов. Он отдавал приказы, а я была счастлива исполнять их. Он говорил: «Прыгай!», а я отвечала: «Поставь барьер — возьму любой!»

По своей натуре Рики был бродягой. Несмотря на то что он обладал неприлично огромным состоянием — мне так и не удалось выяснить, сколько именно денег у него было, — он не стремился к оседлости. Рики воспринимал свое богатство как нечто само собой разумеющееся, а страх остаться без денег был ему неведом. Однажды он станет хозяином Херлингэма. А пока его вполне устраивал гараж, в котором он держит свой драгоценный «харлей дэвидсон». Теоретически Рики мог бы купить маленькую страну, но считал, что это всегда можно сделать завтра, если оно наступит. Благодаря этой удивительной беспечности из него вышел прекрасный музыкант. Ему нравилось проводить триста шестьдесят дней в году в гостиницах и автобусах. Он все время носил одну и ту же одежду, а все его личные вещи помещались в потертый кожаный чемоданчик.

Думаю, именно благодаря тому, что родился в очень богатой семье, он умел жить свободно. Немногим из нас доводилось насладиться этим состоянием. Рики не коллекционировал вещи, как мы все, потому что не считал их показателем значимости в обществе. У него не было навороченного ДВД-плейера, виллы на юге, собаки редкой породы или бриллиантовой серьги в ухе. Его успех таился в твердой челюсти и стальном взгляде темных глаз. Ничто не могло пошатнуть его уверенности в себе — или, если хотите, надменности, — эту черту я замечала только у очень богатых людей. Рики не боялся никого и ничего на свете. Рики был убежденным гедонистом. Единственное, чем он дорожил, — возможностью получать удовольствие. Законы, боль, нищета — ничто его не трогало. Он знал, что родился счастливчиком, и потому ему все давалось легко. Похоже, неприятности и сами предпочитали обходить его стороной. Выпив ящик пива, он садился на мотоцикл и без шлема несся куда-нибудь на бешеной скорости. Рики все чаще баловался наркотиками, переходя на все более и более сильные, просто потому что они превосходили те, которыми предпочитали ограничиться другие. Похоже, чувство вины ему было неведомо, и у меня имелось смутное подозрение, что там, где должна была находиться его совесть, зияла большая дыра. Это делало его опасным. Очень опасным. Для того чтобы войти в его жизнь, приходилось рисковать. И хотя я действительно испытывала страх, желание быть с ним оказалось сильнее. Ничто на свете меня не возбуждало так, как этот страх. Рики пьянил меня сильнее, чем кокаин, который я так сильно полюбила в последнее время, или заголовки в газетах, которых я всегда ждала с нетерпением, или восхитительная худоба моего тела, позволяющая, наконец, догадаться о существовании костей под моими крепкими мышцами.

Удивительно, что в общем-то такая правильная девчонка, как я, столь стремительно отошла от скучной жизни среднего класса и всецело предалась излишествам. Но я не воспринимала это как движение вниз, мне казалось, что меня увлек смерч, вскружив мне голову и приподняв на сотни миль от земли. И я с наслаждением переживала каждую секунду, разжигавшую адреналин в моей крови.

Я была искренне счастлива всем своим существом и легкомысленно потакала своим желаниям. Мне казалось, что вот-вот сама судьба подведет меня к некоему потрясающему, важному и прекрасному событию. Словно бы меня несло к ослепительно яркому свету, и от этого путешествия дух захватывало. Я не осознавала цели этого полета, но была уверена, что главное — добраться, а там радость переполнит меня. Все время жила в предвкушении чего-то: ждала следующей вечеринки, новой возможности произвести сенсацию, еще одной дозы кокаина, следующей фотовспышки, ждала, когда снова займусь любовью с Рики…

Я сидела на грязных ступенях моего прекрасного нового дома в брюках от Дольче Габбана. В холле горели свечи. Казалось, я ждала целую вечность. Наконец раздался низкий, сотрясающий землю рев, и несколько секунд спустя у крыльца остановился мотоцикл.

— Ты один? — спросила я Рики, наблюдая, как в сумерках его стройный силуэт отделился от мотоцикла и направился по тропинке ко мне. Я посмотрела по сторонам, проверяя, не увязались ли за ним папарацци.

— Несколько фотографов на мопедах сели мне на хвост у отеля, но где им угнаться за моим зверем.

Он вышел из тени, и теперь мне было хорошо видно его лицо. Я по-прежнему трепетала, когда смотрела на тонкие черты этого прекрасного лица. Он поцеловал меня.

— Итак, — сказал Рики, вырываясь из моих объятий, — посмотрим, на что ты потратила заработанные таким тяжелым трудом деньги. Хм.

Он прошел в холл и сощурился от света свечей, которые пришлось зажечь, потому что не работало электричество.

— Хм, — пробормотал он переходя из гостиной в столовую. Затем зашел в подвал, вновь поднялся по лестнице в спальню, где не было пола, заглянул в грязную ванную комнату, прошел в сад и только после этого поделился своими впечатлениями.

— Ну, в общем-то мне понравилось. — Он стоял в зарослях кустарника, склонив голову набок, и рассматривал дом. — Не знаю почему, но здесь потрясающая атмосфера. Есть в этом доме что-то странное и жутковатое.

Я вся раздулась от гордости. Рики похвалил мой дом. Он увидел в нем то, что только я смогла заметить. Может, он даже захочет жить в нем вместе со мной.

— Надо будет привести ребят сюда, — увлекшись продолжил он. — Мы присматриваем действительно жуткое местечко, чтобы снять новое видео. Дом подходит нам идеально.

Эти слова меня покоробили, но я простила Рики, ведь он — художник, а художники воспринимает мир иначе, чем мы, простые смертные. И все же продолжила на свой лад:

— Ремонт полностью обновит дом, он станет очень удобным. И я уже успела найти строителя.

— М-м, хм, — Рики вернулся в дом и внимательно изучал все углы и трещины. Он не слушал меня, но я не обращала на это внимания и радостно болтала, следуя за ним по пятам.

— Строителя зовут Адам. Это друг моей бабушки. Точнее, его отец — друг моей бабушки. Бабушке не пристало в ее возрасте иметь друзей моложе тридцати. Хотя, знаешь, у меня обалденная бабушка. Я недавно позвонила ей рассказать про дом и, как оказалось, очень кстати. Этот Адам в январе переехал сюда из Абердина и теперь разворачивает в Лондоне свое дело. Похоже, все ребята, которые с ним работают, тоже шотландцы, поэтому он назвал свою фирму «Шотландская армия». По-моему, звучит здорово. У него даже фургон клетчатый и все остальное в том же стиле. Думаю, дела у него пойдут. Адам с детства работает в строительной компании своего отца. Мы виделись мельком, когда я в последний раз ездила в Шотландию. Он — хороший парень. А главное — с понедельника он начинает работать.

— Что? — Рики резко повернулся и посмотрел на меня как на сумасшедшую. Я даже подскочила.

— Я сказала, что Адам, строитель, которого я наняла, начнет работать с понедельника.

— А как же наше видео? — спросил Рики, совершенно оторопев, — я ведь только что сказал, что это место подходит нам идеально. А мы не успеем подготовиться к съемкам к началу недели.

— Рики, я думала, ты пошутил насчет видео. Но ты ведь не думаешь, что я должна отложить строительные работы в моем доме, потому что «Шуга Риф» хотят снять в нем свой клип.

По выражению лица Рики было нетрудно догадаться, что именно на это он и рассчитывал. В глубине души я понимала, что он предъявляет слишком высокие требования, но мне так хотелось доставить ему удовольствие, что я решила пойти на компромисс.

— Хорошо, Рики, скажи, в каких комнатах ты хочешь снимать, и я попрошу Адама их не трогать. Пусть работают только там, где не придется путаться у тебя под ногами. Согласен?

Рики надул губки, как пятилетняя девочка.

— Ну, ладно, — пропел он капризным голосом. — Мне точно понадобятся ванная и кухня. Так что пусть строители держатся подальше от этих мест.

— Хорошо, хорошо! — Я готова была на все, лишь бы на его прелестном лице снова заиграла улыбка. — А где сегодня вечеринка?

Итак, решено: мне придется пожить без санузла и кухни, пока музыканты «Шуга Риф» не снимут свой клип в моем «жутком» доме.

Вскоре я поняла, что за все приходится платить и цена порой не укладывается ни в какие цифры. Мне, например, этот дом обошелся дороже, чем пятьсот тысяч фунтов.

Дверь в комнату Бекки была приоткрыта, и я могла видеть, что там происходит. Она сидела на кровати, сжавшись в комок. Голову она спрятала между коленями, а пальцы ее вцепились в волосы, заплетенные в косички. На ней была фиолетовая пижама. Из-под косичек время от время раздавался тихий, но чрезвычайно беспокоящий меня стон, плечи бедняжки постоянно содрогались. На кровати валялись письмо, которое я оставила для нее на кухне вчера вечером, и чек на десять тысяч долларов. Было раннее утро, и я надеялась выскользнуть из квартиры незамеченной. Мне предстояла встреча с Адамом и его строителями. Я понимала, что с моей стороны трусливо и жестоко расстаться с Бекки таким образом, но оправдывала себя тем, что так лучше и для нее, и для меня. Мы расстаемся. Точка. Я тихонько исчезну и тем самым избегу выяснения отношений. Накануне я сложила одежду и косметику в два чемодана и заказала номер в небольшой, но престижной гостинице у Регент-парка. Оттуда легче присматривать за домом, и там я пережду, пока мое жилище на Примроз-Хилл не станет хоть как-то приспособленным для проживания. И вообще — сколько еще можно жить в этой дыре?

Бекки меня не заметила, и я могла просто на цыпочках уйти из квартиры и из ее жизни. Это было заманчиво, но где-то в глубине я все еще оставалась все той же Лорой, которой больно видеть, как страдает ее лучшая подруга.

— Бекки, — тихо позвала я ее, открывая дверь, — Бекки…

— Пошла вон, Лора, — пробормотала Бекки, не поднимая глаз, — оставь меня в покое.

— Бекки, я не думала, что тебя это так расстроит.

Бекки подняла голову и посмотрела на меня горящими глазами, в которых стояли слезы.

— Расстроит? Да ты обошлась со мной как с последней… — она замолчала, стараясь подыскать слово, — нищенкой! Именно так я себя чувствую — как нищенка! Ты думала, что кинешь мне пачку денег, и я просто уйду. Этого ты хотела? Лора, а я считала тебя своей лучшей подругой.

По ее хорошенькому личику текли слезы, размазывая остатки вчерашней туши.

— Почему ты не сказала, что собираешься съезжать с квартиры? Я бы тебя поняла. Что удивительного в том, что ты переезжаешь в более приличное место, ведь ты теперь можешь себе это позволить. Боже, я даже рада за тебя. Но почему ты решила сбежать, не попрощавшись? Неужели мы не можем каждая жить своей жизнью и при этом оставаться друзьями? Я бы нашла новую соседку, и мы бы по-прежнему встречались. Разве это невозможно? Но вот чего я совсем не понимаю: зачем ты мне его оставила? — Она подняла чек. — Ты что, хочешь таким образом купить мой уход из твоей жизни? Если я возьму деньги, то притворюсь, что не знаю тебя, и заткнусь. Ты решила откупиться от меня? Я права?

У меня на глаза навернулись слезы, и лицо горело от стыда за то, что я натворила.

— Бекки, прости меня. Я вовсе не это имела в виду, честное слово. Я не говорила тебе, что переезжаю, потому что боялась, вдруг ты думаешь, что мы и впредь всегда будем жить вместе, — бормотала я, прекрасно понимая, что веду себя, как грубая скотина.

— Лора, я живу в реальном мире, в отличие от некоторых. — Бекки смерила меня презрительным взглядом. — Мне бы и в голову не пришло жить в твоей шикарной квартире. Я знаю, что задолжала тебе деньги за аренду, но не собиралась быть твоей приживалкой. И зачем этот чек? Я смогу обойтись без твой помощи!

— Я знаю, но думала, что эти деньги помогут тебе встать на ноги, — пробормотала я, запинаясь.

Бекки взяла чек, медленно порвала его на мелкие кусочки и рассыпала их по ковру, как конфетти.

— А теперь убирайся из моей квартиры, — сказала она. На лице ее и следа от слез не осталось, глаза сердито сверкали.

— Бекки, пожалуйста, прости меня. Я вела себя по-свински, но хотела, как лучше. Я думала, что помогаю тебе, — умоляла я, заливаясь слезами.

Она отбросила мою руку со своего плеча, как будто я прокаженная.

— Желаю тебе жить счастливо в своем новом доме! Вместе со своими новыми друзьями, новым бойфрендом и новой блестящей жизнью. Подавись своим счастьем!

— Послушай, Бекки, это просто какое-то нелепое недоразумение. Давай поговорим и разберемся во всем.

— Лора, я все прекрасно поняла, — холодно ответила она. — Ты не хочешь, чтобы я оставалась в твоей жизни. Я тебе больше не подхожу. Я не так выгляжу и недостаточно богата, чтобы быть твоей подругой. Это стало очевидно, как только ты получила свою дурацкую работу на телевидении. Ты отвернулась от всех, кто живет не такой жизнью, как ты. Знаешь, сколько раз звонила тебе Фиона за выходные?

Я печально мотнула головой.

— Шесть раз! — ответила Бекки. — Шесть раз! А ведь она твоя сестра, черт возьми! Не понимаю, что с тобой произошло. Ты была действительно хорошим человеком. У меня никогда не было подруги лучше тебя.

Ее лицо скривилось, и она снова заплакала.

— Послушай, Лора, уходи поскорее. Оставь свой адрес, чтобы я могла переслать твою почту, и пришли кого-нибудь забрать свое барахло. Я больше не хочу тебя видеть никогда.

Она вытолкнула меня, плачущую навзрыд, из комнаты и захлопнула дверь прямо перед носом. Я слышала ее рыдания, когда тащила свои вещи к выходу. Недоумевающий таксист из Сомали положил мои сумки в машину. Я плакала всю дорогу до Примроуз-Хилл, но не забыла спрятать глаза за большими солнечными очками: никто не должен видеть, как телеведущая Лора Макнотон рыдает на заднем сиденье потрепанного такси.

Впервые в жизни я порадовалась тому, что таксист не говорил по-английски; у меня не было настроения с ним болтать. Я даже не взбесилась, когда он в третий раз вернулся на Камденский проезд в поисках поворота к Регент-парк. Мы остановились возле гостиницы, я быстро зарегистрировалась и поднялась в номер, чтобы оставить вещи. Оглядывая большую шикарную комнату, остро ощутила безликий гостиничный дух. И пожалела, что бросила старого друга ради одиночества в роскоши.

Я опоздала на встречу на сорок минут. Водитель отказался взять деньги, вместо этого он протянул бумажку и проговорил: «Нет, нет, ваше имя, пожалуйста». Я расплатилась за такси корявым автографом. Какая чудовищная несправедливость: чем богаче я становилась, тем реже мне приходилось тратить деньги. Все для меня оказывалось бесплатным.

Возле моего дома стоял большой, нелепо разукрашенный фургон: «Шотландская армия» уже на месте. Раскрылась дверь, и передо мной возникла фигура, словно сошедшая с плаката восьмидесятых годов. Рваные «вареные» джинсы, огромные ботинки из коричневой кожи и тесноватая футболка. На правой ягодице сквозь дыру на брюках просматривались трусы. В голове промелькнуло: «Ну и увалень», отвыкла ценить здоровую красоту, которой обладал Адам Нокс. Теперь эталоном для меня стала хрупкая красота моих новых друзей: худых, большеглазых, с такими острыми скулами, что руку можно порезать. Сейчас крепкое, мускулистое тело шокировало меня. Уж очень он большой! Зато такому парню, несомненно, под силу спасти от беды слабую девушку, или на крайний случай — телезвезду, которая только что потратила полмиллиона на развалюху.

— Привет, Лора, — сказал Адам, спрыгнув с подножки своего дурацкого фургона. Он широко улыбнулся, показав ровные белые зубы.

В последнее время я стала настоящим экспертом во всем, что касается зубов. Недавно мне самой поставили виниры на мои глазные зубы, а остальные отбелили. Люси, Билли Джо и Рики прошли через это много лет назад, так что теперь все мы сверкали одинаковой улыбкой, по которой нас, знаменитостей, можно всегда отличить от простых смертных. Но с завистью отметила, что таких прекрасных зубов, как у Адама, я не видела ни у одной звезды. Главное, что они — настоящие, то есть должны были быть настоящими. Ведь этот парень — всего лишь строитель из Абердина.

— Адам, — начала я тоном обычного работодателя. — Благодарю за то, что ты так быстро откликнулся на мою просьбу…

— Нет проблем, — весело ответил он. — Ты ведь — друг семьи, так что идешь вне очереди.

— Спасибо, — коротко ответила я, вовсе не настроенная вспоминать о дружбе наших семей. Я намеревалась ограничить отношения чисто деловыми вопросами. К тому же достаточно наслушалась о том, как необязательны бывают подрядчики, и не хотела, чтобы он работал спустя рукава только потому, что моя бабушка пекла лепешки его отцу.

— Что же, — продолжала я, — заходи осмотреть дом. Как ты уже знаешь, он в ужасном состоянии. Нужно менять пол, трубы, отопительную систему. Возможно, проще будет его снести и построить новый.

Я сдержанно улыбнулась своей глупой шутке.

— Уверен, все не так плохо, — упокоил он меня.

— У меня есть двести тысяч фунтов на ремонт, сюда входит оплата твоей работы. Хватит такой суммы?

Адам просто затрясся от смеха. Сначала у него подогнулись колени, затем все его тело заколыхалось и он чуть не рухнул от хохота. А тут еще какие-то два клоуна вылезли из фургона и направились в нашу сторону, рассчитывая, что мы и их повеселим новым анекдотом.

— У нее… у нее, у нее всего двести тысяч фунтов, — выговорил наконец Адам, захлебываясь от смеха, — и она боится, что этого может оказаться недостаточно.

Клоуны тоже расхохотались. Один из них — толстый, лысеющий мужик лет сорока с лишним невысокого роста с лицом свекольного цвета. Второй — тощий, с рыжими волосами и синевато-бледной кожей. Казалось, ему не больше двенадцати лет. Ничего не понимая, я смотрела на Адама и клоунов.

— В чем дело? — спросила я серьезным голосом, мне было не до шуток.

— Извини, Лора, — Адам отчаянно боролся с приступом смеха. — Просто в Абердине нам никогда не предоставляли бюджет свыше двух тысяч фунтов. Думаю, двухсот тысяч должно хватить.

— Хорошо, тогда приступим.

Я провела их в дом. Оказалось, что толстого клоуна звали Стивом. Он был родом из Ливингстоуна. Худого звали Гогси. Я с ужасом узнала, что его родители жили всего через два дома от моей семьи.

— Я учился в той же школе, что и вы, — тепло сказал он, как будто этот факт делал нас родственными душами. — Когда вы учились в шестом классе, я пошел в первый. Я помню, вы часто были дежурной на нашем этаже. Вы, конечно, вряд ли меня помните, но мы с ребятами вами восхищались.

— Правда, не помню, — ответила я, раздосадованная вторжением серого прошлого в мое блестящее настоящее.

Я стремилась поскорее закончить этот разговор, но Гогси, не обращая внимания, продолжал болтать:

— У вас тогда были каштановые волосы, вы сами — поплотнее.

— Она была поплотнее и с каштановыми волосами всего пару месяцев назад, когда ее бабушка познакомила нас, — пробормотал Адам, поднимаясь наверх.

Уоррен велел своим юристам составить договор, который Адам и его закадычные друзья должны были подписать, чтобы оградить мою частную жизнь и принудить их держать свои языки за зубами, когда они после работы пойдут пить пиво в бар. Им было запрещено обсуждать с кем бы то ни было наши финансовые договоренности, местонахождение дома, а также все, что они увидят, услышат или пронюхают во время работы в моем доме.

— Неужели я даже жене не могу рассказать? — спросил Стив, — ведь она так рада, что я работаю у вас.

— Никому, даже жене, — ответила я сурово, как меня учили.

Время от времени из-за густых облаков проглядывало солнце, и я сидела на ступеньках, спускавшихся в мой запущенный сад. Весна нежно ласкала мое лицо и успокаивала разгоряченную голову. Адам с друзьями обсуждали проблемы логистики, оценивали масштаб повреждений и решали, с чего начать возрождение моего разрушенного жилища Я же думала о Бекки и тоже оценивала масштаб повреждений, решала, с чего начать возрождение нашей разрушенной дружбы. Я позвонила ей домой: автоответчик. Позвонила на мобильник: голосовая почта Я снова позвонила ей домой и оставила покаянное сообщение. Затем еще раз — на мобильник и слезно попросила меня простить. Через минуту послала еще и текстовое сообщение с мольбой о прощении. Потом я позвонила в цветочный магазин и попросила доставить к ее дверям огромный букет лилий с открыткой, на которой должно быть лишь одно слово «прости». После всего этого стала ждать от нее звонка. Но она так и не откликнулась.

Тогда я позвонила Фионе. Я твердо решила немедленно восстановить теплые отношения со всеми моими родными и близкими.

— Лора? Какая Лора? Не знаю никаких Лор, — ответила моя сестра. Так как ей не был свойствен сарказм, я поняла, что она на меня сердилась.

— Извини, что долго не звонила. Я просто совсем голову потеряла…

— Я знаю, — ответила сестра. Читала об этом в газетах. Ты была слишком занята, развлекаясь с молодыми рок-звездами, чтобы подойти к телефону.

Фиона сообщила, что мама очень обижалась на меня за то, что я не звоню, а отец, с тех пор как прочел о моих подвигах, вообще прекратил с ними разговаривать.

— Он сердится на тебя, а достается нам. Мне кажется, тебе пора приехать домой и постараться уладить ваши отношения. Ты могла бы приехать вместе с Рики.

Я представила Рики, сидящего в оранжево-розовой гостиной моих родителей, украшенной льняными салфеточками и фарфоровыми статуэтками. Какая нелепость!

— Нет, думаю, этого делать не стоит, — твердо сказала я.

— Тебе виднее, — ответила Фиона. — Но поторопись, иначе однажды тебе больше будет некуда возвращаться.

— Может, ты немного смягчишь обстановку? Поговори с мамой и папой. Объясни им, что все эти новости — просто чушь. Они тебя послушают, — попросила я.

— Нет уж, уволь, — отрезала Фиона. — Мне бы в своей жизни разобраться, сама знаешь. У меня просто нет времени возиться с тобой. Может быть, ты считаешь, что я живу только для твоего удобства? Ты уехала, Лора, а жизнь продолжается. Я выросла и давно уже не то безотказное дитя, что раньше. Я тебе больше не палочка-выручалочка, понятно?

— Хорошо, хорошо, я все понимаю, — ответила я, совершенно потрясенная. — Извини.

— Ладно, — ответила моя повзрослевшая сестренка.

Ее мягкий голос звучал сухо, видимо, и она раздражена моими выходками. Я попробовала вызвать в ней сочувствие.

— Мы с Бекки разругались в пух и прах, — вздохнула я. — Она теперь ненавидит меня.

— Почему? Что ты сделала?

Я рассказала об утренней ссоре в надежде услышать слова утешения. Но их не последовало.

— Ты — идиотка, если ждала от Бекки другой реакции! Господи, Лора, тебе надо поскорее прийти в себя, иначе ты вообще останешься без друзей.

— Но…

Я осеклась, это была не та Фиона, которую я знала и любила. Не та, что относилась ко мне с таким обожанием. Новая Фиона пугала меня своим холодом и жесткостью.

— Что «но»? Представь, что она обошлась с тобой таким образом. Как бы ты себя чувствовала? Подумай.

— Но…

А что, если инопланетяне похитили мою сестру и заменили ее бессердечным клоном?

— Послушай, мне пора идти, — сказала новая Фиона, — через пятнадцать минут у меня начинается смена.

— Фиона, не бросай меня!

— Лора, ты же знаешь, что я люблю тебя, — сжалилась Фиона, тяжело вздохнув. — Но мне кажется, с тобой что-то неладно. Ты думаешь только о себе. Постарайся сохранять здравый смысл и не забивай себе голову всякой чепухой.

Моя младшая сестренка выросла и теперь учила меня жить. Я снова расплакалась.

— Помни, — продолжала клонированная Фиона, как будто не слыша моих всхлипываний, — для нас ты всегда будешь просто Лорой. Так что не пытайся вести себя как дива. А теперь мне действительно пора идти. Не заставлять же больных детей долго ждать меня только из-за того, что ты сегодня не с той ноги встала. Подумай о том, что я тебе сказала. И советую поскорее приехать домой. Пока.

Я сидела на ступеньках, смотрела, как два подрастающих скворца дрались из-за корочки хлеба, и сердце мое разрывалось от жалости к себе. Никого я не хотела огорчать, просто шла своей дорогой. Почему все на меня так сердятся? И тут перед моим взором возникли грязные ботинки Гогси, что отвлекло меня от размышлений. Парень застенчиво улыбался, боясь встретиться со мной взглядом. Я поняла, что запугала его, и мне стало стыдно: не стоит быть такой чопорной с ребятами. Я ответила ему теплой улыбкой.

— М-м, Лора… Можно называть вас Лорой? — спросил он, покраснев до ушей.

— Конечно, можно.

— Мы собираемся сделать перерыв и выпить чаю. Я заметил, что в доме нет чайника, и хотел предложить вам чашку чая из моего термоса. — Он с серьезным видом держал в руках термос и пластмассовую чашку.

Это был всего лишь простой знак внимания, но я была тронута.

— Спасибо, Гогси, — сказала я, — с удовольствием. — Мне действительно было приятно.

Я зашла вместе с Гогси в дом. Оказывается, строители уже собрали с пола газеты и подмели пол. Адам и Стив сидели в гостиной на полу, покрытом чистой пленкой. Они макали печенье в чашки, капая на каталоги. А увидев нас — подвинулись, и мы с Гогси присоединились к чаепитию.

— Как тебе вот это? — Адам протянул мне брошюру с дорогой кухонной мебелью. — Предлагает одна из лучших фирм: Германия, удобная мебель, округлые линии, вставки из нержавеющей стали. Кухни дорогие, но твой бюджет от этого не пострадает.

— Какая красота! — воскликнула я, просматривая фотографии кухонь, от которых глаз было не оторвать.

— А что касается ванной комнаты — это лишь один из вариантов, — возможно, стоит отреставрировать старую ванну, а не устанавливать новую. Она, конечно, в ужасном состоянии. Но настоящая ванна викторианской эпохи — сейчас большая редкость, а мы могли бы ее покрыть эмалью, и она будет смотреться как новенькая. Можно заказать похожую ванну, но подделка никогда не будет такой стильной, как оригинал. Разумеется, нужны новые унитаз и раковина, а также тебе придется подобрать кафель. Ах, да, думаю, с этой ванной хорошо бы смотрелся один из вот этих огромных хромовых душей. Но самым ярким элементом, конечно, будет ванна.

— Здорово, — согласилась я.

Я подумывала о том, чтобы пригласить дизайнера для оформления, но оказалось, что Адам обладает безупречным вкусом.

— С чего вы начнете? — спросила я, поглядывая на печенье. Стив, заметив мой вожделенный взгляд, предложил мне горстку, но я решительно отказалась.

— Прежде всего нужно соскрести грязь, чтобы было видно, что делать. Вот-вот нам пришлют контейнер для мусора. — Адам помолчал, жуя очередной бисквит. — Надо поскорее отремонтировать пол наверху, чтобы никто не упал. Также имеет смысл вначале наладить электричество, трубы и отопление, а затем уже перейдем к косметике. Ты реши, какие комнаты тебе нужны в первую очередь, мы с них и качнем. Эта комната и столовая не требуют большого ремонта. Штукатурка здесь в порядке, и вся старина сохранилась хорошо. — Он указал на бордюр, плафон в форме розы и камин.

— Когда мы снимем с досок верхний слой и отполируем их, комнаты преобразятся. — Он обвел глазами гостиную, с удовольствием представляя, какой она будет.

— В общем, к октябрю закончим. — Стив и Гогси кивнули головами, соглашаясь с прогнозом Адама.

К октябрю! А было лишь начало апреля. Мне стало страшно, когда я поняла, какой объем работ предстояло здесь выполнить. Я забеспокоилась, что совершила ужасную глупость.

— Когда я смогу въехать в дом? — спросила я, нервно подсчитывая, сколько мне предстоит заплатить за гостиницу, и снова ругая себя за то, что поссорилась с Бекки.

— Это зависит от того, чем ты готова ограничиться, цыпочка, — сказал Стив. — Как только в доме будет электричество, отопление и вода, можно жить с комфортом.

— Я думаю, стоит подождать, когда будут готова кухня, ванная и одна из комнат, — уточнил Адам, — если хочешь, мы сразу займемся спальней.

Я утвердительно кивнула.

— Если ты сегодня выберешь мебель для кухни и ванной, мы ее закажем, и она будет доставлена уже на следующей неделе. Гогси — дипломированный Прометей, так что он прямо сейчас займется электричеством. А мы со Стивом займемся своим любимым делом.

Я тупо смотрела на мужчин.

— Мы можем привести в порядок отопление, цыпочка, — неторопливо объяснил Стив, как будто говорил с ребенком.

— У меня есть приятель Стью, он водопроводчик. Когда только все будет готово, мы пригласим его поменять трубы.

Адам проглотил пятый бисквит. От этого зрелища у меня заурчало в животе.

— Итак? — Я все еще не получила ответа на свой вопрос. — Когда же я смогу переехать?

— Я постараюсь приспособить этот дом для жилья к июню, — Адам проглотил остатки чая и встал. Я тоже быстро расправилась с чаем. Перерыв окончен.

— Просмотри эти журналы. — Адам передал мне стопку красочных изданий. — Выбери кухню и ванную комнату, но не забывай, что мы оставим старую ванну. Тебе также надо подобрать лампы и радиаторы. Если что-то непонятно, зови нас.

Я послушно кивнула головой. Этот парень действительно был мастером своего дела. Он направился к выходу, расправив свои широкие плечи, но в дверях остановился и оглянулся на меня, в его ярко-голубых глазах мелькнул шаловливый огонек.

— Я хотел рассказать о том, какая смешная штука произошла сегодня утром.

— Что же случилось? — полюбопытствовала я.

— Проснулся я сегодня, выглянул из окна, а там ты в одном белье. — Он улыбнулся. — Прямо напротив моих окон установили рекламный щит, а на нем твое фото. Ты — ростом метра четыре и почти голая. Я показал это своей подружке и сообщил, что сегодня начинаю работать у тебя. По-моему, она нисколько не обрадовалась такой новости. Боюсь, она вообразила, что ты все время ходишь в таком виде и станешь соблазнять меня.

Адам усмехнулся, как будто эта мысль показалась ему нелепой.

— Передай своей подружке, чтобы она не беспокоилась, — ответила я, покраснев до корней волос. — Я не забываю одеваться.

— Жаль, крошка, — засмеялся Стив, — насколько веселее было бы работать, превратив дом в нудистскую колонию.

— Только вряд ли это по вкусу Лоре, — заметил Адам. — Представляю тебя в чем мать родила — зрелище не для слабонервных!

— Зато наши сумки с инструментами скрывали бы интимные места, — вставил Гогси, увлекшись идеей.

— И уж поверь, моя сумка хорошо оснащена, — похвастался Стив, помахав молотком.

— Поосторожнее со своими инструментами, — добавила я. — Мне бы хотелось покрасить стены белой краской, а пятна крови испортят весь вид.

Стив выразительно подмигнул и схватился за пах. Мы рассмеялись.

Остаток дня я провела с сигаретой в руках, лениво выбирая мебель для нового дома. После потрясений сегодняшнего дня это занятие оказалось для меня благотворным. Остановилась на фешенебельной кухне в стиле «фабрика», огромном «американском» холодильнике и черно-белом кафеле. На пол и стены ванной комнаты я решила положить белый кафель с мозаичным узором, восстановить старую ванну и добавить к ней большой хромовый душ размером с обеденную тарелку.

Наверху Стив и Гогси пели под аккомпанемент радио. Получалось у них на удивление хорошо, особенно песня Элвиса Пресли. Я захлопала в ладоши и даже пару раз улюлюкнула, выражая одобрение. Мне было легко в обществе этих парней. Все в них казалось таким родным: акцент, юмор и манеры. Они напоминали мальчишек, с которыми я выросла. Вдруг я поняла, что давно уже не чувствовала себя так раскованно в компании таких же, как я, людей. Я с болью подумала, что Бекки они наверняка тоже понравились бы. А я впитала в себя принципы Люси: мы и они. Конечно, она права: имущих и неимущих разделяет залив размером с Глинкоу. Но я-то, несмотря ни на что, по-прежнему оставалась той, что есть! Как сказала Труди: «Можно извлечь девушку из Шотландии…»

Я показала Адаму выбранные мной кухню и ванную, и, похоже, ему понравилось.

— Мебель на кухню доставят в конце недели, — сказал он, — так что если мы сразу примемся за это помещение…

— Нет! Есть небольшая заминка. Мой друг и его группа хотят здесь снять видеоклип, и им нужно, чтобы кухня оставалась «действительно жутким зрелищем», — объяснила я ему, подмигнув.

Адам уставился на меня так, словно я предложила ему поужинать в компании Бен Ладана.

— Ты хозяйка, тебе виднее.

Несомненно, он решил, что я полная дура. Так я себя вела. А ведь собиралась обращаться со своими работниками как подобает суровому работодателю!

— Ребята, кухню пока не трогаем, — прокричал Адам Гогси и Стиву, — сначала там рок-звезды снимут клип, и только потом мы, смертные, приступим к работе.

Как будто по волшебству из радиоприемника зазвучал один из последних хитов «Шуга Риф» «Послана небесами». И тут в гостиной появилась дородная фигура Стива. Он обвязал вокруг головы какую-то тряпку вместо банданы и пританцовывал, покачивая бедрами. Губы надуты, в руках — отвертка ручкой вверх, словно это микрофон.

Так он пел и танцевал, подражая Рики.

— А ведь ты стебешься над моим бойфрендом, — прокричала я, не зная, смеяться мне или обижаться.

— Знаю, знаю, — ухмыльнулся Стив, извиваясь в такт музыке. — И затеял это представление специально для тебя!

И тут этот толстый коротышка, которому было уже давно за сорок, упал на колени и заиграл на воображаемой гитаре…

— Рики не играет на гитаре, — проворчала я, — это Льюис.

Стив, не обращая внимания, продолжил соло на гитаре, томно закрыв глаза.

— Он просто обожает «Шуга Риф», — горячо заступился Гогси, — и совсем не хочет обидеть тебя.

Адам почесал голову, заметив неприличную деталь: у Стива совсем оголилась задница Мы не могли сдержать смех.

— Только не делай этого, когда приедет Рики, — предупредила я, когда Стив, раскрасневшись и тяжело дыша, поднялся с колен. — Боюсь, его это не слишком позабавит.

На следующий день явилась Люси оценить мою покупку.

Я мечтала в саду об интерьерах в стиле Чарли Диммока. Вдруг в дверях дома возник Гогси: он стоял, переминаясь с ноги на ногу и, казалось, вот-вот лопнет от восторга.

— Адам просил передать, что ваша подруга Люси Ллойд только что подъехала к дому на белом лимузине, — сообщил он, вращая глазами и вытирая пот со лба грязной рукой. — Я очень люблю Люси Ллойд, — внезапно признался он, как будто не владел собой. — У меня дома все стены завешаны ее фотографиями. Она просто чудо.

— Верно, — согласилась я, — просто чудо. Хочешь проводить ее ко мне? Пойди и скажи, что я жду ее здесь.

Гогси, ни слова не говоря, побежал обратно в дом и через минуту вернулся вместе с Люси. Взглянул на нее, затрясся, как осиновый лист, и проговорил, показывая на меня пальцем:

— Лора здесь. — Будто иначе Люси ни за что не заметила бы меня. Затем парень со всех ног помчался обратно. По пустому дому эхом разнесся дружный хохот Адама и Стива.

— Вот черт, — сказала Люси, — это, должно быть, мой поклонник. Как насчет чашки чая?

Люси пришла в ужас, когда узнала, что в доме не было продуктов, а пить из термоса строителей ей показалось негигиеничным. Она попросила карандаш у более-чем-всегда-готового-помочь Гогси и написала список прямо на стене в столовой.

— Чай, кофе, молоко, шампанское, «Марльборо Лайтс», чего у тебя еще нет? — спросила она.

— Что-нибудь из еды, — предположил Адам, стоя в углу и вытворяя что-то чрезвычайно сложное с рулеткой.

— Нет, я не голодна. Ты хочешь есть, Лора? — спросила Люси, сморщив нос.

Я отрицательно покачала головой, хотя живот мой заурчал, выражая несогласие. Адам нахмурился.

— Мини-холодильник, чтобы охладить шампанское, — продолжала Люси, — стулья, чайник, виски для Рики. Он ведь придет попозже, верно? И, затем, как ты думаешь, эти — будут пиво? Строители ведь пьют пиво? — Люси указала взглядом в сторону Адама, как будто он не слышал нас.

— Адам, ты хочешь пива? — спросила я.

— Спасибо, мы на работе не пьем, — ответил он. — Но не возражаем против чашки крепкого чая. Я сегодня забыл свой термос, а Гогси отдал тебе все свои запасы. И мы бы не отказались от сахара, если можно.

Он смело улыбнулся Люси.

— Сахар? Неужели люди до сих пор едят эту отраву? — Люси пришла в ужас. — Ведь это так вредно для здоровья!

«Но ведь порошок, которым мы балуемся, гораздо вреднее сахара», — мелькнуло у меня в голове.

— Я позвоню Карен. Она все организует. — И Люси отчетливо проговорила в свой мобильник: — Карен, привет, это я. Мне нужно срочно сделать кое-какие покупки. Записывай…

— Хорошо быть знаменитостью, — сказал Адам. — Не надо самой тащиться в магазин за молоком.

Он улыбался, но и не скрывал, что поведение Люси ему не по душе.

— Пойми, Люси вынуждена жить так, чтобы ей прислуживали, — торопливо объяснила я. — Она ведь не может просто ходить по улице, как все. Вокруг нее сразу соберется толпа и начнется потасовка.

— А ты тоже соберешь вокруг себя толпу, если сбегаешь в магазин, что тут за углом? — Он пристально смотрел на меня своими голубыми глазами.

— Вряд ли, — ответила я, смутившись.

Адам перевел взгляд на Люси.

— Выбери элегантные стулья, Карен, — нервно говорила Люси в трубку, — зайди в магазин «Конран». Кожаные смотрелись бы неплохо. Если ты притащишь что-нибудь из «Икеи», я тебя уволю. И они нам нужны сегодня, понятно?

Люси повернулась ко мне. Взгляд ее говорил: «Эти работники совсем отбились от рук».

— Итак, скоро привезут выпивку, сигареты и стулья, — сообщила она, закрывая тему, — я заказала белые стулья. Светлый, минималистский стиль всегда смотрится выигрышно. Это тебе подарок от меня на новоселье. А теперь, Лора, веди меня на экскурсию.

Сегодня светило солнце, и на Люси все было белое: джинсы, босоножки, майка. Она даже наложила белые тени на веки. Люси осторожно ходила по дому, взвизгивая каждый раз, когда раздавался скрип половицы или перед ее носом возникала паутина. В ванной комнате перед ней предстал голый зад Стива, снимавшего в тот момент старый унитаз.

— Ну как дела, цыпочки? — Он приветственно улыбнулся, повернув свое чумазое лицо.

— Привет, — испуганно ответила Люси и вылетела на лестничную площадку.

— Как твое впечатление? — спросила я.

— Ну, м-м… — Люси не могла подобрать слов. Было понятно, что она в ужасе от всего увиденного. — У дома есть потенциал, — наконец, неопределенно проговорила она. — Теперь мне понятно, почему Рики нашел это место подходящим для съемок.

— Пойдем посидим в саду? — предложила я. — Мне там нравится. — Я как раз думала перед твоим приходом, что можно сделать, чтобы исправить то, что уже сделано. Просматривала журналы по садоводству, и мне понравилась идея с настилом из шпал. А еще мне бы очень хотелось посадить здесь огромную плакучую иву и… — Тут я заметила, что глаза Люси покрылись поволокой: садоводство ее мало интересовало.

Через полчаса нам доставили продукты, еще через полчаса пришел фургон с проводкой и лампами. Затем из магазина «Конран» привезли два прекрасных кресла, обитых белой кожей. Терпение никогда не было добродетелью Люси, но и пороком в ее профессии никогда не считалось. Звезды мировой величины, как правило, получают все, что их душе угодно в удобное для них время. Мы с Люси развалились в новых креслах (я убедила ее не снимать с них целлофан, пока не приведут в порядок гостиную) с бокалами охлажденного шампанского в руках, а Гогси готовил чай для ребят в подвале, который вскоре должен был превратиться в кухню.

— Ты умеешь подбирать рабочих, — сказала Люси, цинично улыбаясь.

— Ты о Гогси? — спросила я.

— Нет, я говорю об их боссе. Высокий темноволосый красавец. Он прекрасен до кончиков ногтей.

Я обернулась и посмотрела на Адама, работавшего в столовой.

— Да, он ничего. Любительницам грубой мужской красоты он, несомненно, придется по вкусу, — ответила я.

— Мне нравятся немного грубоватые мужчины, — продолжала Люси, облизывая свои наполненные коллагеном губы. — Может, как-нибудь займусь им.

Я напряглась, стараясь понять, шутит она или говорит всерьез.

— А как же Билли Джо? — спросила я.

— А Билли Джо никогда не узнает, — хихикнула Люси. — Он уехал на несколько месяцев. Что же мне теперь вечно хранить ему верность?

— Ну да, конечно, если ты любишь его. Разве может быть иначе, если у вас серьезные отношения?

Люси посмотрела на меня и улыбнулась, как обычно улыбаются взрослые, слушая вздор, который лепечет ребенок.

— Ты очень молодая, но у тебя все впереди. — Она погладила меня по голове.

— Я на два года старше тебя, — напомнила я строго.

— Да, но в этой игре ты пока что новичок, — ответила она, — а в ней есть свои правила.

— А что если ты ему не понравишься? — решила я подразнить, понимая, что говорю глупость: все мужчины обожают Люси Ллойд.

— Борьба меня только раззадорит.

— У него есть подружка, — добавила я.

— Когда это подружки могли помешать мужчине снять штаны? — засмеялась Люси.

Адам был порядочный парень, и мне было неприятно, что Люси отнесется к нему как к забаве, но я никогда ей не возражала. Мы были друзьями, но она всегда оставалась лидером. Я вновь услышала, как по радио передают «Послана небесами».

— Иди, посмотри, Люси, — я схватила ее за руку и потащила смотреть пародию Стива.

— В жизни не видела ничего прикольнее, — хохотала она, глядя как Стив изображает танцующего Рики и обливает пол шампанским.

Мы так увлеклись зрелищем, что не заметили, как в окне появился Рики. По словам Адама, выражение его лица было весьма красноречиво.

— Что здесь происходит? — сердито спросил Рики, когда я наконец впустила его в дом.

Стив так и прирос к полу с отверткой в руках и с тряпкой вокруг головы.

— Рики, дружище, — сказал он дрожащим голосом, — я твой самый большой поклонник.

— Ты — жирная задница, — фыркнул Рики, — и мне не друг. — А ты, черт возьми, о чем думаешь, позволяя им вести себя таким образом? — это уже в мой адрес.

Праздник юмора не состоялся.

— Мы просто немного повеселились, — робко ответила я.

— Им платят не за то, что бы они веселились, — указал он на строителей.

Я поймала взгляд Адама. У него был такой вид, будто он проглотил какую-то гадость.

— Возвращайтесь к работе, — приказал Рики, — или все будете уволены.

Краем глазом я заметила, что Стив слегка вилял бедрами, поднимаясь по лестнице, и едва сдержала смех.

— Скажи на милость, где ты нашла этих ковбоев? — отчитывал меня Рики, отпив шампанского из моего бокала и шагая взад-вперед по гостиной. — Ты должна относиться к ним как к своим рабочим. Они потеряют к тебе всякое уважение, если ты начнешь обращаться с ними как с друзьями. Эти люди работают хорошо, только когда боятся. Я приведу их в чувство. Кто у них главный?

— Да тот красавчик, — ответила Люси, сладко улыбаясь. Она прекрасно понимала, что эти слова мгновенно заведут Рики. — Его зовут Адам.

Рики был уверен, что во всем мире он — единственный красивый мужчина. Он не мог спокойно относиться к попыткам умалить его превосходство, особенно если угроза исходила от какого-то строителя. Рики повернулся и посмотрел в коридор, по которому шел Адам, неся доски. Адам снял футболку и можно было видеть, как перекатываются его мускулы.

— Вот, смотри, какой красавчик, — сообщила Люси.

Рики вышел в коридор и встал прямо перед Адамом, загородив тому путь на лестницу. Они были одного роста. Их взгляды скрестились. Адам стоял прямо, держа на плече свою ношу. Какое-то время они пристально смотрели друг на друга, как ковбои из итальянского вестерна.

— Похоже на порно для девушек, — прошептала мне Люси. — Сейчас они будут драться на полу обнаженными.

— Значит, ты отвечаешь за эту обезьяну? — заговорил Рики свысока, как господин со слугой.

— Я начальник Стива, если ты это имеешь в виду, — ответил Адам, не проявив ни малейшего страха или уважения.

— И ты собираешься спустить ему с рук эту выходку? — резко спросил Рики.

— Извини, приятель, — ответил Адам, — но я не понимаю, причем здесь ты. Мы работаем на Лору, а не на тебя.

«Вот черт, зачем мне этот конфликт?» — подумала я.

Оба повернулись ко мне и ждали моей реакции. Атмосфера накалилась. В воздухе витал стойкий запах тестостерона. Нужно было что-то срочно сказать, чтобы разрядить обстановку. Мне совсем не хотелось, чтобы мой коридор превратился в ринг для боев без правил. В этом случае мне пришлось бы поставить на Адама. Он был гораздо шире Рики в плечах, да к тому же вооружен шестью длиннющими досками.

— Послушай, Рики, я разберусь с ними попозже. Я поговорю со Стивом и попрошу его больше этого не делать, хорошо? А теперь позволь Адаму заниматься своим делом, и пойдем в сад и выпьем. — Я потянула его за рукав, но он не двинулся с места.

— Я не сойду с этого места, пока у меня не попросят извинения, — заявил Рики.

Я думала, он добавит: «Разве вам неизвестно, кто я такой?», но, к его чести, он остановился.

— Извини, приятель, — крикнул Стив сверху. Он и Гогси, похоже, все это время стояли на лестнице и не пропустили ни слова.

— Доволен? — прямо спросил Адам.

— Вне себя от восторга, — ответил Рики с сарказмом.

— Извини, но эти штуки очень тяжелые, а мне их надо поднять наверх. — Адам ждал, когда Рики отойдет с дороги, но тот стоял как столб.

— Рики, не будь козлом, пропусти человека, — вдруг сказала Люси, которой, очевидно, наскучила эта сцена.

Она направилась в сад, взмахнув своей золотой гривой. Бросив на Адама еще один ненавидящий взгляд, Рики, как послушный щенок, торопливо пошел за Люси. Меня раздражало, что он всегда слушался ее. Адам сочувственно улыбнулся мне, поднимаясь по лестнице со своим грузом. Он не сказал ни слова, но от этой улыбки хотелось провалиться сквозь землю. В саду Люси показала Рики хитроумное приспособление, подаренное ей Сноумэном. Эта штука аккуратно укладывала кокаин в тонкие полоски, так что не нужно было возиться с кредитными картами и банкнотами. Они оба подзарядились, а потом передали эту вещицу мне. Я обрадовалась возможности воспрянуть духом таким легким способом.

— Пойдем отсюда, — предложил Рики. — У меня в отеле небольшое сборище. Машина ждет на улице.

Я с ужасом обнаружила, что у дверей нас поджидали несколько журналистов.

— Лора, это ваш новый дом? — спросил тупица-репортер из желтой газетенки.

— Сколько вы за него заплатили? — задал вопрос корреспондент финансового издания.

— Вы любите украшать дом своими руками? — поинтересовалась девушка из журнала по дизайну и интерьеру.

Люси нацепила свою восхитительную улыбку. Рики принялся рычать, ворчать и хмуриться, как обычно. Я не поднимала глаз от земли и делала вид, что меня здесь вообще нет.

Мы проложили себе дорогу к машине и запрыгнули в черный «мерседес» с тонированными стеклами.

— Как, черт побери, им удалось так быстро найти тебя? — сердито спросил Рики, как только мы сели в машину.

— Не знаю, — ответила я, совершенно растерявшись. — Строители подписали договор о неразглашении, а кто еще остается? Только ты, Люси и Натали…

— Натали? — перебила меня Люси. — А она не могла рассказать?

— Что ты! — Я была уверена, что могу доверять Натали после нашего разговора в день покупки дома.

— Кто же еще знал? — спросила Люси.

Вдруг меня осенило.

— Может, Бекки, — грустно сказала я, — я оставила ей адрес, чтобы она пересылала мне почту.

— А потом ты с ней рассорилась, верно? — Люси покачала головой, ей все стало понятно.

— Думаю, виновник найден, — сказал Рики.

— А ведь я предупреждала тебя, Лора, — добавила Люси, — ты теперь никому не можешь доверять. Особенно старым друзьям: в конце концов они тебя и продадут.

Я с тоской смотрела в окно. Неужели Бекки могла так поступить со мной? Жаждала ли она отомстить мне? Кого еще я могла подозревать? Другого объяснения было не найти.

В отеле у Рики вечеринка, как всегда, была в полном разгаре. Ребята из группы были пьяны в стельку и вели себя как идиоты, а постоянно меняющаяся толпа поклонниц, едва достигших половой зрелости, смотрела на них с восторгом. Я выпила пару «Кровавых Мэри», еще нюхнула кокаина и стала ждать привычного кайфа, от которого у меня всегда поднималось настроение. Рики и Льюис возбужденно спорили о том, кто лучший гитарист всех времен и народов, а Люси и Моника оживленно беседовали о благотворном воздействии инъекций ботокса. Я равнодушно слушала оба разговора, не участвуя ни в одном из них. Как правило, после кокаина у меня рот не закрывался, но прошел час, а я по-прежнему была вялой.

— Ты сегодня что-то тихая, детка, — наконец заметил Рики, — все в порядке?

Я объяснила, что ссора с Бекки меня очень огорчила и я переживала из-за того, что она связалась с прессой. Более того, в моей семье все на меня сердились, даже младшая сестра разочаровалась во мне.

— Я хочу поехать домой, — проговорилась я, — в Эдинбург.

— Классно, — ответил Рики, — съездим как-нибудь.

— Ты это серьезно? — Я была потрясена тем, что Рики готов поехать со мной.

— А что? Посетим Шотландию. Что в этом плохого? — пожал он плечами.