Красота в пепле

— Я свяжусь с риэлтором в понедельник.

Он кивнул.

— Хорошо.

Стоя на крыльце, я наблюдал, как Кайл запер за нами дверь.

Люди говорят, когда закрывается одна дверь, открывается другая. Я искренне надеялся, что это было правдой.

Глава 22

Саттон

Я была удивлена тем, как хорошо Кэлин справился с эмоциями, которые обуревали его при возвращении в дом родителей. Он явно испытал потрясение, но в целом его реакция оказалась относительно мягкой. Это стало хорошим знаком. Ему обязательно нужно было двигаться дальше, и я знала, он тоже это понял.

После нашей поездки, Кэлин создал картину, на которой изобразил всю свою семью, и установил ее на столе рядом со своей кроватью. Так же он рассказал Кайлу, что уже связался с риелтором, и дом будет выставлен на продажу в течение ближайших двух недель. За это время рабочие должны будут убрать все лишнее из дома. Кэлин отказался лично принимать в этом участие, и я прекрасно понимала почему. Кайл обещал позаботиться обо всём при поддержке некоторых ребят, с которыми они вместе с Кэлином ходили в школу.

Я мало общалась с Кайлом, но он мне понравился. Он хотел, чтобы Кэлин почувствовал себя лучше, и был готов сделать для этого все, что угодно. Я не так давно знала Кэлина, всего лишь несколько месяцев, а Кайл знал его всю свою жизнь. Я предполагала, что для него было очень больно наблюдать за тем, как его лучший друг ежедневно губит себя, и оставаться при этом абсолютно беспомощным.

— Ты поедешь домой на Рождество?

— Что? — я тряхнула головой, заставляя свои мысли вернуться к настоящему.

Дафна с наслаждением вдохнула пар, исходящий от чашки с кофе, который создавал невидимый барьер между нами.

— Так ты поедешь домой на Рождество? — она спросила еще раз, и, прежде чем я успела ей ответить, добавила: — Где ты пропадала в последнее время, Саттон? Я практически не видела тебя, и даже теперь ты как будто витаешь где-то, — она взмахнула рукой, — в каком-то Ла-Ла-Ленде.

— Сожалею, — пробормотала я, — мой мозг готов взорваться от миллиона разных мыслей.

— Кэлин?

Я кивнула.

— И в ответ на твой вопрос я скажу, что не поеду домой на Рождество.

Дафна была не в курсе того, что случилось со мной, и поэтому считала, что у меня есть дом, куда я всегда могу вернуться. Однако таунхаус, в котором я когда-то жила, принадлежал моему бывшему. И еще я очень сомневалась, что мои родители хотели увидеться со мной. Я лишь продолжала надеяться, что в один прекрасный день их решение отказаться от меня перестанет причинять столько боли.

— Ты выглядишь опечаленной, — прокомментировала она.

— Думаю, так и есть.

— Почему? — Она выгнула изящную бровь. Затем поднесла чашку кофе к губам и сделала деликатный глоток. Хотелось бы мне выглядеть столь же изящно, когда пью кофе. Мне казалось, что в этот момент я издаю звуки, которые издает собака после того, как плескалась в воде.

Я пожала плечами:

— Во время праздников все должны быть рядом с семьей, но для меня все несколько по-другому.

— О, Саттон. — Она протянула руку и осторожно положила ее мне на плечо. — Ты можешь поехать со мной и Фрэнки в дом наших родителей. Мама всегда печет такое количество пирогов, что можно накормить весь район, и у них есть гостевая спальня. Ты нам не помешаешь, обещаю.

У меня появилось огромное искушение принять ее предложение, но, к сожалению, я не могла.

— Спасибо за предложение, Дафна, но нет. Я останусь здесь и попробую подкупить Кэлина сексуальными утехами, чтобы он поставил и украсил елку.

В очень не типичном для нее жесте, Дафна выплюнула свой кофе. Жидкость брызнула на стол и попала на мою рубашку. Здорово!

— Сексуальные утехи? Действительно, Саттон? Ты когда-нибудь слышала о таком понятии как СМИ? Слишком много информации.

Я лишь закатила глаза и наклонилась за салфеткой, чтобы вытереть брызги от кофе.

— Мы с тобой взрослые люди, так почему не можем прямо говорить о сексе?

Дафна заерзала на кресле.

— Конечно, мы можем об этом говорить, но, пожалуйста, не в общественном месте!

Я осмотрела практически пустой кафетерий.

— Уверена, чувак сзади, который слушает плеер, сейчас находится в состоянии шока, ведь я использовала слово «сексуальные».

Щеки Дафны залились краской. Усмехнувшись, я продолжила:

— Секс, секс, секс, пенис, секс, вагина, секс, секс, секс…

— О, Господи! — Она закрыла лицо, испытывая неловкость. — Я тебя ненавижу!

— Что здесь происходит? — спросил Эмери, вынимая тряпку, чтобы убрать беспорядок за нашим столиком.

— Ничего! — взвизгнула Дафна.

— Мы просто разговариваем о сексе. — Я невинно пожала плечами.

Лицо Дафны стало настолько красным, что стало соответствовать цвету ее волос. Эмери выпустил хриплый смешок, пока разглядывал нас. Затем засунул тряпку в задний карман и скрестил руки на груди, подчеркивая, насколько она была мускулистой. Мне показалось, Дафна была готова растаять.

— Секс? — Он ухмыльнулся. — Секс с кем?

— Просто секс, — ответила я, а затем, чтобы смутить Дафну еще сильнее, добавила: — хотя моя подруга, похоже, сильно нуждается в нем. Знаешь кого-нибудь, кто мог бы заинтересоваться?

— Боже мой! — Дафна взглянула на меня сквозь пальцы. — Я в ужасе!

Эмери усмехнулся, подыгрывая мне.

— Пожалуй, я возьму список и посмотрю предполагаемых женихов.

— Я ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу тебя. — Дафна покачала головой, и ее волосы каскадом разметались по плечам.

— Люблю тебя, Даф. — Улыбнулась я.

Эмери покинул нас, и цвет ее лица медленно начал возвращаться к нормальному.

— Даже не знаю, почему я дружу с тобой?

— Из-за моего взрывного темперамента, разумеется.

Я потянулась за кексом, который заказала ранее, когда мы только приехали в «У Гриффина», оторвала кусочек и запихнула его в рот.

— «Взрывной» - не то слово, которое приходит на ум, чтобы описать тебя.

— Как тогда ты бы описала меня? — спросила я, откусывая следующий кусочек кекса.

Она наклонила голову, как бы изучая меня.

— Скрытная.

Я чуть не подавилась от этих слов.

— Скрытная? Ты действительно думаешь обо мне так?

— Да. — Она постучала пальцем по губам. — Я не так уж много знаю о тебе.

— Поверь, — засмеялась я, хотя было вовсе не смешно, — мне практически не о чем тебе рассказать.

— Именно так бы и ответил скрытный человек, — подтвердила Дафна.

Я притворилась, что меня не пугает направление, которое принял наш разговор.

— Что ты хочешь узнать? — спросила я, а мое сердце заколотилось от страха. Ведь Дафна могла спросить о том, о чем я совершенно не была готова рассказать. Мне хотелось убежать отсюда с сумасшедшей скоростью.

— Даже не знаю. — Она откинулась на спинку стула, удерживая в руках чашку кофе. Золотые кольца поблескивали на ее пальцах. — Ты училась в колледже?

— Да, — я кивнула, стараясь не засмеяться. Она задала довольно странный вопрос для человека, который на самом деле хотел узнать что-то более личное. Может быть, она решила подойти к этому постепенно?

— Что ты изучала?

— Бизнес, — подперев голову рукой, ответила я приглушенным тоном, — что ты хочешь узнать на самом деле? Что-то подсказывает мне, это не имеет ничего общего с тем, где я училась. Давай. Я не кусаюсь.

Она слегка пожала плечами.

— Знаешь, я постоянно задаю себе вопрос, почему из всех людей на планете ты выбрала именно Кэла? Он никогда не позволял никому то, что позволяет тебе. Это правда, — она подняла руки перед собой, как щит, — и я не знаю, что происходит у вас за закрытыми дверями. Может быть это только секс, однако мне кажется, что между вами происходит нечто большее.

— Это больше чем секс, — прошептала я. — Не знаю, как это объяснить кому-то другому, но то, что у нас есть... нечто особенное.

Она посмотрела на меня с жалостью.

— Почему ты так смотришь на меня?

Она вздохнула.

— Не хочу увидеть, как тебе будет больно, и когда вы вместе... по нему видно, что он страдает.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

Жалости в ее взгляде прибавилось.

— Ты действительно думаешь, что у ваших отношений есть будущее?

Мне пришлось изворачиваться:

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Не я, — парировала Дафна. — Я знаю его гораздо дольше, чем ты.

— Ты не знаешь его так, как я.

Она вздохнула и посмотрела на меня как родитель, имеющий дело с непослушным ребенком.

— Саттон, ты же умная девочка. Может быть, он стал лучше, по крайней мере, на какое-то время, но он всегда будет выбирать наркотики, а не тебя. Он никогда не поставит тебя на первое место, а ты стоишь гораздо большего.

— Я думала, ты мой друг! — я взорвалась и закричала на нее.

— Так и есть, — простонала она, — именно поэтому мы с тобой об этом и говорим. Больше всего я хочу, чтобы ты увидела, этот путь ведет тебя в никуда, и желательно прежде, чем тебе станет очень больно.

Я обернула руки вокруг кружки с кофе, позволяя теплу проникнуть в мои озябшие пальцы.

— Не думаю, что ты до конца понимаешь наши отношения, поэтому не можешь знать, как все закончится.

— Я не могу понять, но я не дура. Такие отношения всегда заканчиваются плохо, Саттон. Ты не думаешь, что есть кто-то еще, кто подойдет тебе лучше, кто-то более достойный?

Меня взбесило то, что в этот момент мой мозг автоматически подумал о Мемфисе.

— Нет, — соврала я. — Только Кэлин. Я люблю его. Жизнь может оказаться трудной для нас, но она того стоит. Он стоит.

Дафна покачала головой, глядя на меня, словно думала о моей невероятной глупости. Скорее всего, так оно и было.

— Ты действительно веришь в то, что говоришь мне? — спросила она. Затем, не дожидаясь моего ответа, покачала головой и добавила: — Ничего страшного. Не отвечай. Не хочу, чтобы ты злилась на меня. Давай поговорим о чем-нибудь другом... хм... как твоя работа?

Мне стало смешно от столь резкой смены темы разговора.

— Работа как работа. Что ты хочешь услышать от меня?

Посмотрев через плечо на Эмери, пока он развалился на прилавке, она усмехнулась.

— По крайней мере, у тебя есть хоть что-то хорошее, на что приятно посмотреть.

Я фыркнула.

— Вот только я не смотрю!

Ей стало стыдно. Закусив губу, она пристально изучала Эмери.

— У него такой классный зад!

Смех вырвался из моего горла.

— Я не могу поверить, что эти слова произнесла именно ты.

— А что? Я тоже могу сказать такое. Если тебе все равно, вовсе не значит, что мне тоже.

— Именно по этой причине я так сильно люблю тебя. — Я улыбнулась.

Она вдруг нахмурилась.

— Прости за то, что я сказала о вас с Кэлином. Мне не стоило так говорить.

Я подняла руку, заставляя ее замолчать, дабы избежать того, что могло дальше слететь с ее губ.

— Не извиняйся, когда ты говоришь это не искренне.

— Мои слова не были резкими, но я сказала тебе правду.

Мне не нравилось, если люди выражали сожаление по поводу своих высказываний, хотя на самом деле не испытывали его. Она вздохнула и подняла кружку, залпом опустошив содержимое.

— Ты права.

— Как всегда? — Я ухмыльнулась.

— О, Саттон. — Она закатила глаза. — Знаешь, у меня никогда не было такого друга, как ты.

— Это хорошо или плохо? — спросила я.

— Думаю, это очень хорошо. Ты высказываешь свое мнение, и тебе плевать, что подумают другие люди. Это освежает. Мне бы хотелось, чтобы стало больше таких людей, как ты.

Я нахмурилась. Она не знала обо мне и половины правды. Я действительно могла действовать так, словно меня не заботят последствия моих поступков, но глубоко внутри я оставалась все такой же потерянной и напуганной. Впрочем, как и все остальные. Создавая видимость того, что полностью контролирую свою жизнь, я ощущала спокойствие, но это была не правда. Я давно уже утратила над ней всякий контроль.

— Я на самом деле восхищаюсь тобой, — продолжала Дафна.

Она восхищалась мной? Мной? Но я не сделала ничего достойного. Однако я действительно предпочла бы гипсовую улыбку на лице, чем прозябание от жалости, которая съедала меня изнутри. Но я не могла понять, как этот факт мог заставить кого-то восхищаться мной.

— Поверь, — я уставилась на столешницу, — я не та, кем ты должна восхищаться. Я не идеальна.

— Никто не идеален. — Засмеялась она.

— Это правда, — согласилась я. Доев свой кекс и допив кофе, я встала. — Мой перерыв уже закончился, мне пора возвращаться.

— О. — Она кивнула, и ее рыжие кудряшки рассыпались по плечам. — Конечно. Я забыла, что ты на работе, — она хихикнула. — Увидимся позже.

Я смотрела, как она собрала свои вещи и, нахмурившись, ушла. Мне очень нравилась Дафна, но я не могла считать ее своим другом, и сегодняшний разговор лишний раз доказал мне, как много она обо мне не знала.

Я понимала, что мне не обязательно делиться с ней всем, но казалось, если вдруг мы станем друзьями, я буду вынуждена открыться ей больше. Не уверена, что смогу. Было трудно позволить кому-то увидеть свою уязвимость. Мне удалось сделать это с Кэлином, но это был он… человек, похожий на меня. Ему тоже было больно, и он знал, насколько муки прошлого могут изменить тебя в будущем. Не уверена, что Дафна сможет когда-нибудь меня понять, а я не смогу со всем этим справиться, если расскажу ей о своих родителях и Брендоне. А вдруг она решит, что это я отвратительная, неправильная, и во всем произошедшем виновата только я сама.

Никто не просит причинять ему боль, так почему же общество всегда обвиняет жертву?

— Земля вызывает Саттон, — Эмери щелкал пальцами перед моим носом.

— Да?

— Ты на минуту выпала из реальности, — засмеялся он.

— Извини, — пробормотала я и направилась к задней части кафетерия, чтобы переодеться и вымыть руки.

Закончив сегодняшнюю смену, я чувствовала себя более уставшей, чем обычно. Однако я прекрасно знала, что это никак не связано с работой или неприятным разговором с Дафной. Причиной всему была зима.

Все вокруг напоминало о том, что приближается Рождество. В этом году я не смогу отпраздновать его со своей семьей, что причиняло боль. У моей мамы всегда было бесконечное множество хлопот во время праздников. Дом наполнялся ароматом выпечки, мама напевала Рождественские песни, пока готовила. В этом году я не могла поехать к ним... а может и никогда больше не смогу. Я понимала, что обижаться глупо, это ничего не изменит. Мне нужно было принять происходящее и учиться жить дальше. Не могла же я жить этим вечно, рано или поздно мне придется найти в себе силы, чтобы отпустить прошлое.

Вернувшись с работы, я пошла к себе в квартиру, а не к Кэлину. Думаю, он все еще продолжал рисовать, поэтому я не стала ему мешать. Мне просто хотелось побыть одной. После душа я забралась в кровать, пообещав себе, что когда проснусь, все переживания останутся позади.

Мы должны были построить наше собственное счастье, чем я и собиралась заняться в ближайшем будущем.

— Ты на самом деле хочешь купить елку? — Кэлин замер с кистью в руке и посмотрел на меня так, будто я сошла с ума.

— Да, — утвердительно кивнула я.

— Ладно, покупай. Только не могу понять, каким образом я оказался вовлечен в это.

— Я бы хотела, чтобы она стала нашим с тобой деревом, — объяснила я. — Разве ты не хочешь отпраздновать Рождество?

— На самом деле, нет, — проворчал он. — Рождество напоминает мне о том, чего у меня больше нет. Мне и так нелегко пришлось с продажей дома. Не уверен, что принял правильное решение.

Кэлин продолжил внимательно вглядываться в только что законченный рисунок.

— Именно поэтому я хочу купить елку и отпраздновать. Нам обоим стоит немного отвлечься.

Он вздохнул и сжал переносицу.

— Ты не отступишься, да?

— Нет, — улыбнулась я.

— Хорошо, — согласился он, — мы купим елку и украшения, какие ты захочешь. Но мы не будем ставить ее здесь, тебе придется найти место в своей квартире.

— Спасибо! — Я заплакала от счастья и крепко обняла его за шею.

Неподдельная улыбка осветила его лицо.

— Только ты могла уговорить меня на эту авантюру.

Я закрыла глаза.

— Ты просто не можешь устоять перед моим очарованием.

Он хмыкнул.

— Твои восхитительные губы манят и пленяют меня.

Он обхватил меня руками и притянул к себе на колени. Оседлав его, я запустила пальцы в его шелковистые волосы, а он положил голову мне на грудь и прошептал:

— Я пытаюсь, Саттон. Но это так… так тяжело.

— Знаю, — прошептала я. — Попытка лучше, чем бездействие, помни об этом.

Он кивнул и немного отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Я вижу, что тебе больно, — его пальцы скользнули вниз по моей щеке, — но не знаю, как это можно исправить.

— Некоторые вещи невозможно исправить. Мы должны научиться справляться с ними самостоятельно.

— Звучит как история моей жизни, — хмыкнул он, упираясь лбом в мой лоб. Потерев руками о бедра, он вздохнул. — Дай мне немного времени, чтобы все убрать, и мы поедем покупать твою дурацкую елку.

— Ты перестанешь так ее называть, когда увидишь, насколько она прекрасна, — возразила я.

Я поднялась и пересела на диван, пока Кэлин наводил порядок и переодевался. Ситуация между нами менялась с каждым днем, и это беспокоило меня. Но я не могла ничего с этим поделать. Мы отдалялись друг от друга. Мне стало казаться, что ему не стоило возвращаться в родительский дом. Хотя, возможно, эти события не были связаны друг с другом. Может, причина происходящего крылась в нас самих….

— Я готов, — сказал Кэлин, разминая плечи. Он надел черную толстовку, которая была слишком велика ему.

У него не было своей машины, поэтому за рулем оказалась я. Сначала мы решили отправиться за украшениями для елки, так как я не хотела видеть просто голое дерево. Кэлин нехотя плелся по магазину со мной рядом. Он был раздражен и открыто демонстрировал мне свое нежелание находиться здесь.

— Какая тебе нравится больше? — спросила я, демонстрируя ему две одинаковых игрушки в форме леденца разных цветов.

— Э-э-э… обе?

Я вздохнула. Спрашивать его оказалось бессмысленно, и, в конечном итоге, я выбирала все украшения сама. Надеялась, он проявит чуть больше участия при выборе елки. Может быть, и не проявит, но я не прекращала надеяться на это.

Кэлин помог мне загрузить сумки в багажник машины, а потом оттолкнул телегу прочь. Затем мы направились в местный питомник, где продавались новогодние елки. Мы медленно шли между рядами вечнозеленых.

— Что ты думаешь об этой?

— Нормальная, — он пожал плечами.

— А эта?

— Не…

Указав на следующую, я спросила:

— Тебе нравится эта елка?

— Саттон! Все эти деревья одинаковые! Просто выбери уже одну, чтобы мы смогли уйти отсюда!

Его слова вогнали меня в ступор. Я посмотрела на других людей, окружавших нас в этот момент, и увидела, как все они разинули рты от удивления. Один из родителей даже прикрыл руками уши своему ребенку.

— Отлично, — рявкнула я, — в таком случае, я беру эту!

— Хорошо. Теперь мы можем идти?

Он ухватился за сетку, в которую была упакована елка, и потащил ее за собой. Я оплатила покупку, и женщина-продавец объяснила нам, как лучше закрепить ее на крыше автомобиля.

Мне очень хотелось злиться на Кэлина, действительно хотелось, но я помнила, что, если праздничное время казалось трудным для меня, то для него оно было в тысячу раз тяжелее. Я пыталась понять его, но это давалось мне с большим трудом.

Когда я только встретила Кэлина, сразу поняла, что он бывает капризным, и порой с ним просто невозможно поладить. В последние несколько недель он здорово изменился в лучшую сторону, поэтому для меня стало шоком вновь иметь дело с его старой версией.

В машине стояла гробовая тишина. Кэлин потер лицо, и я поняла, он хочет что-то сказать и изо всех сил пытается подобрать правильные слова.

— Мне ее следовало так вести себя с тобой,— сказал он, спустя несколько минут.

— Да, не стоило так себя вести, — согласилась я. — Однако ты это сделал…

Он вздохнул и уставился в окно.

— Я понимаю, что Рождество, наверное, трудное время для тебя и...

— Дело не только в Рождестве, — перебил он. — Дело во времени года. Это время должно быть семейным, а у меня никого не осталось... Я потерял их накануне дня Благодарения. Я не смог помочь им тогда, и с тех пор думаю о них постоянно, даже в эту минуту. Имею в виду, что никогда не прекращаю думать о них, но сейчас становится сложнее. Раны становятся глубже. Воспоминания более свежими.

Не отрывая взгляда от дороги, я потянулась и положила руку ему на колено.

— Я понимаю, но ты не можешь продолжать нести этот багаж бесконечно. Ты должен позволить себе идти дальше.

Он откинул голову назад и потер переносицу.

— Знаю. Я пытаюсь, правда, хотя это слишком тяжело.

Именно тогда я поняла, что была в лучшем месте, чем Кэлин. То, что Маркус сделал со мной, навсегда оставило глубокие шрамы, но я наконец-то смогла оставить произошедшее позади. Теперь гораздо большую боль мне причиняла реакция родителей, а не все остальное. Кэлин помог мне исцелиться, потому что не судил меня. Он выслушал все, что я хотела сказать, и утешил меня. И после того дня он ни разу не посмотрел на меня как-то по-другому. Он подарил мне мир, но сейчас я поняла, что не смогла сделать тоже самое для него. Я не желала ничего сильнее, чем облегчить его боль, чтобы позволить нашим отношениям продолжаться, и дать нам возможность жить счастливо своей жизнью. Я боялась, что этого может уже никогда не случиться.

— Ты знаешь, что может улучшить вкус этого горячего шоколада? — спросил Кэлин, подняв кружку в воздухе и сморщив нос от недовольства.

— Что же? — поинтересовалась я, пока пыталась повесить серебряную снежинку на колючую елочную ветку.

— Виски.

Я лишь фыркнула в ответ, копаясь в пластиковом мешке в поисках следующего украшения.

— Сомневаюсь, что получится настолько хорошее сочетание, как ты надеешься. Попробуй добавить туда немного маршмеллоу, — я указала на пакет, стоявший на столе.

Кэлин нахмурился.

— Хм, нет.

Он поставил чашку на стол и посмотрел на меня.

— Ты мог бы помочь мне, знаешь?

— Да, но почему-то наблюдать за твоими действиями мне нравится больше, — ухмыльнулся он.

Выбирая один из леденцов в качестве украшения, я сосредоточилась на поставленной задаче. Зазвучала следующая песня, и Кэлин протяжно застонал:

— И так каждую гребаную неделю! Серьезно, я не понимаю, как ему это удается? — рычал он, обращаясь к Киру и его нескончаемому потоку гостей. — Он ведь даже не симпатичный. Кто приходит на его чертовы вечеринки?

— Эй, они не так уж плохи.

Глаза Кэлина прищурились.

— Спасибо за напоминание, я однажды видел, как ты виляла задницей перед каким-то левым парнем. Браво, Саттон! Хочешь услышать мои аплодисменты?

Я рассмеялась.

— Серьезно? Ты до сих пор злишься? Это же было так давно. В то время мы даже не были вместе.

— А теперь мы вместе? — спросил он с лукавой улыбкой на губах. Его язык прошелся по губам, увлажняя их.

Я повесила еще одну снежинку на елку, подошла к нему и оседлала его колени.

— Хм, — я поцеловала его в шею, прежде чем остановиться на губах, — нам лучше быть вместе. Если нет, значит все это, — я скорчила гримасу и указала, на то, как близко прижимаюсь к нему, — очень странно. Пожалуй, мне пора двигать отсюда.

Я привстала с его колен, но он тут же схватил меня за бедра и усадил обратно.

— И куда это ты собралась? — хмыкнул он, целуя чувствительное место ниже моего уха. — Прости за сегодня. Мне не стоило огрызаться на тебя.

— Огрызаться? Ты это так называешь? — Я хихикнула, когда он прижался ко мне щекой, и щетина защекотала мой подбородок.

— Да. — Пальцами одной руки он отодвинул мои волосы с глаз, в то время как другой удерживал мой затылок. — Позволь мне сделать это для тебя.

— И как ты собираешься это сделать? — я выгнула шею, и он губами прикоснулся к моей ключице.

— Я мог бы поцеловать тебя здесь, — его губы задержались в том месте, где бился пульс, — или здесь. — Он парил в миллиметрах от моих губ, но не целовал меня. Чертов мучитель! — Может быть, здесь? — он прильнул губами к местечку между моих грудей, которые выглядывали из моей не до конца застегнутой рубашки. — Ну, а если ты скажешь волшебное слово, я сниму с тебя всю одежду и буду целовать тебя повсюду.

— И какое же волшебное слово ты хотел бы услышать? — Я тихо вздохнула и закрыла глаза от удовольствия.

— Ах, — его дыхание щекотало мою кожу, — я не могу произнести его, это будет нечестно.

Губы Кэлина продолжали скользить по открытым участкам моего тела, которых было не так уж много, учитывая, что на дворе стояла зима. Я была одета в джинсы и рубашку с длинными рукавами.

— Пожалуйста, — умоляла я запыхавшимся голосом. — Пожалуйста, Кэл!

Он слегка отстранился, удерживая в ладонях мое лицо.

— Кто подсказал тебе волшебное слово?

— Ох, слава Богу, — взмолилась я, обняла его за шею и повалила вниз на диванные подушки. Он улыбнулся, и я крепко поцеловала его. Ни один парень за всю мою жизнь не смог побудить меня совершать столь сумасшедшие поступки, только Кэлин. Его прикосновения не вызывали обжигающих фейерверков в животе, с ним все было несколько иначе. Он стал первым человеком, прикосновений которого я хотела, и мне они безумно нравились. Со всеми остальными я каждый раз ощущала себя грязной.

— Кто-то сильно возбужден? — прорычал он, схватив меня и перевернув таким образом, чтобы самому оказаться сверху.

— Я хочу тебя, — выдохнула я, захватив его губы поцелуем.

Его пальцы заскользили по моей рубашке, и внутри меня разгорелся такой жар, что стало казаться, будто я вот-вот загорюсь от его прикосновений.

Моя потребность в нем отличалась от всего, что я когда-либо испытывала ранее. За то недолгое время, что мы были знакомы, он стал для меня всем. И это пугало меня. С одной стороны, мне не нравилось быть зависимой от другого человека. А с другой, я уже не могла представить, что буду делать без него, и эта мысль наполняла меня страхом.

Когда я переехала сюда, мне хотелось стать независимой и самостоятельной. Нужно было нужно найти себя. Вместо этого я нашла Кэлина.

Он стянул с себя рубашку и теснее прижался ко мне, его губы и руки, казалось, ощущались повсюду, это было необыкновенно. Я отодвинула в сторону все свои мысли и заботы, позволив себе просто чувствовать и наслаждаться, но сделать это было труднее, чем казалось на первый взгляд.

Мои мысли всегда были со мной, периодически вспыхивая на поверхности разума и вечно докучая мне. И эти самые мысли заставляли меня волноваться. На самом деле это был какой-то замкнутый круг. Но в те моменты, когда человек, которого я любила всем сердцем, держал меня в своих руках, мне хотелось сосредоточить все свое внимание только на нем.

— Саттон, — он выдохнул мое имя, посылая волну мурашек вниз по моему позвоночнику.

Я простонала в ответ. Он раздевал меня медленно, неторопливо изучая мое тело. Я любила грубый секс, но то, чем занимались мы сейчас, было намного лучше. Раньше я считала, что мне стоит заниматься только им, потому что это давало мне определенный контроль. Но в освобождении чувств было нечто большее, желание отпустить себя и довериться ему.

— Откройся для меня, — прорычал он низким хриплым голосом, его руки поглаживали мои бедра.

Ему не стоило просить об этом. Я тут же раздвинула ноги, и он, устроившись между ними, медленно вошел в меня. Я всхлипнула, пытаясь побороть желание начать умолять его двигаться быстрее. Ох, как же медленно он двигался. Я была готова взорваться, кричать и плакать.

— Кэлин, — я задыхалась. — Пожалуйста!

Он отрицательно качнул головой. Ублюдок. Проведя носом вдоль моего горла, он сказал:

— Ты знаешь, что я люблю тебя?

— Знаю.

Я знала об этом. Я видела его взгляд, обращенный ко мне, ощущала трепет при каждом касании. Я чувствовала его любовь во всем, что он делал и говорил. Он буквально окружил меня ею. Даже когда он был зол, как сегодня, его любовь была с ним. Любовь - не та вещь, которая может просто исчезнуть, она может проявляться слабее или сильнее, но она всегда существует. Это чувство никогда не меняется, едва она появилась, ее уже не забрать. Любовь приходит навсегда.

В те мгновения, когда мы занимались любовью, я была уверена, что ничто на свете не способно разрушить нас. Как же я ошибалась!

Глава 23

Кэлин

Я задыхался.

Каждая клетка моего тела медленно лишалась кислорода.

Я больше не мог вдохнуть, однако воздуху как-то удавалось добраться до моих легких.

В этот миг я понял, что мой организм жаждал наркотиков, а не воздуха.

Стиснув зубы и покрывшись потом, я лежал в постели и пытался побороть в себе бешеное желание принять новую дозу. Каждый день на протяжении нескольких лет я употреблял наркотики, желая заглушить боль... В последние несколько месяцев мне стало немного легче, поэтому я лишь курил несколько раз в неделю. Теперь же я принял решение бросить их окончательно. Я хотел бросить все наркотики, которые употреблял, особенно героин, заначку с которым спустил в унитаз. И даже алкоголь. У меня не осталось ничего. И сейчас я чертовски сильно нуждался в них.

Мне было плохо.

Я закричал.

Я нуждался в наркотиках.

Они были необходимы мне.

Меня ломало, было очень больно, словно все тело повсюду тыкали иголками.

Я прижал руки к глазам.

Сон. Мне нужно было поспать. Но я не смогу уснуть до тех пор, пока испытываю эту боль.

О чем я думал? Выбросить все оказалось плохой идеей.

Я был чертовски зол. Поднявшись с постели, я принялся перерывать каждый ящик в доме и заглядывать в каждый угол, в надежде, что пропустил что-то и не выбросил.

У меня не было ничего.

Но я нуждался в дозе.

Я быстро оделся.

Не все люди в этом маленьком городке знали о преступности и торговле наркотиками, но когда ты наркоман со стажем, как я, знаешь все об этом. Поэтому я точно знал, где смогу взять то, что мне смертельно нужно этой холодной декабрьской ночью.

Практически добравшись до лестницы, я услышал шаги Саттон у себя за спиной. Не сомневаюсь, своим грохотом и стуками я разбудили ее.

— Кэлин, — позвала она, ее голос звучал тихо, словно она только проснулась. — Куда ты собрался?

— Подальше отсюда, — огрызнулся я.

Обернувшись, я увидел Саттон, стоявшую в одной футболке. Ее сексуальные ножки были скрещены, и ее чертов кот терся о них. Я проглотил ком в горле. Мне жаль, что я оказался недостаточно хорош для нее. Я хотел бы побороть зависимость и стать тем человеком, которого она заслуживала. Но я оказался слишком слаб.

— Ты сильнее этого, — прошептала она, и слезы потекли из ее глаз. Возможно, Саттон все еще находилась в полусонном состоянии, но она оказалась достаточно бдительной, чтобы понять, куда я собрался.

— Я не могу справиться с этим, — выкрикнул я, широко разведя руки в стороны.

— С чем этим? — она копировала мой тон.

— Со всем, — я вздохнул. — Мои родители. Сестра. Дом. Ты. Жизнь! Это все она. Она догоняет меня, и наркотики единственный способ, который помогает мне справиться со всем.

Саттон с осторожностью подбирала каждое слово, прежде чем адресовать его мне.

— Кэлин, если ты накуришься из-за сложностей, которыми заваливает тебя жизнь, это не поможет решить твои проблемы.

— Однако поможет мне почувствовать себя немного лучше, — я снова огрызнулся.

— Я не могу ничего запретить тебе, — ее нижняя губа дрожала, — но когда ты уйдешь от меня, чтобы получить то дерьмо, которое, как ты думаешь, тебе нужно, — она волком посмотрела на меня, — я хочу, чтобы ты хорошенько подумал о том, что же ты делаешь с собой и со мной! Ты уничтожаешь любой шанс на счастье, которое у нас может быть! — Слезы ручьем текли по ее щекам. — Таким будет наше будущее? Каждый раз, когда случится что-то плохое, или воспоминаний станет слишком много, ты будешь хвататься за наркотики, так?

Я сглотнул, не желая отвечать, но мое молчание стало подтверждением ее слов, и она это поняла.

Саттон прикусила щеку изнутри и кивнула. Скрестив руки на груди, она медленно попятилась назад.

— Я люблю тебя, Кэлин. Бог знает, что я люблю тебя сильнее, чем должна. Но это… — она указала на мое потное и дрожащее тело, которое сейчас отчаянно требовало наркотиков, — не знаю, что делать с этим. Я не знаю, — повторила она. — Я хочу, чтобы тебе было достаточно одной меня! — Она заплакала сильнее. — Но наркотики тебе нужнее меня, — ее голос болезненно задрожал.

Мне хотелось, чтобы она поняла, я не выбирал наркотики вместо нее. Все дело в том, что я оказался слишком слаб, мне не хватило сил бороться и держаться от них подальше.

— Мне жаль, — прошептал я, склонив голову. Она никогда не узнает, что на самом деле значили эти два слова.

— К сожалению, этого не достаточно, Кэлин. Не в этот раз.

Я прикрыл глаза.

— Раньше тебя это не особо волновало, но, похоже, что волнует сейчас.

Ее вздох эхом разнесся по коридору. Судорожно вдохнув, она вытерла слезы с глаз.

— С самого начала ты был для меня просто еще одним парнем, который сумеет заполнить пустоту внутри меня. Но потом, я узнала тебя, настоящего тебя, — она прикоснулась рукой к моей груди в области сердца, — и тогда я увидела, какой прекрасный человек скрывается под суровой внешностью. Ты заставил меня полюбить тебя. — При каждом слове ее сотрясала дрожь.

Мне очень хотелось шагнуть вперед и обнять ее, крепко прижать к себе и сказать, что все будет хорошо, но почему-то я не мог сдвинуться с места. Мои ноги словно застряли в зыбучих песках, я тонул в них, навечно отгораживаясь от нее. Между нами разлился океан, и я никогда не смогу стать достаточно сильным, чтобы переплыть его.

— Я люблю тебя, — продолжала она, — и желаю для тебя только лучшего. Не хочу, чтобы ты испытывал зависимость от наркотиков или алкоголя. Я надеюсь, что ты окажешься достаточно сильным и сумеешь справиться со своими чувствами и воспоминаниями. Вместо того, чтобы пытаться подавить их.

Ее последние слова повисли в воздухе. Мы молчали и смотрели друг другу в глаза.

Я стал первым, кто отвел взгляд. Отвернувшись от нее, я вышел из дома и направился по пути, который, возможно, никогда не позволит мне вернуться обратно.

Саттон

Было очень трудно наблюдать, как он уходит от меня. Я прекрасно знала, куда он отправился, и оказалась беспомощна, не зная как остановить его. Я понимала, что могла бы начать пинаться и кричать, или хорошенько побить его, но ничто из этого не помогло бы достучаться до него. Тяга Кэлина к наркотикам захлестнула все остальное.

Я вытерла слезы со щек, рассердившись на себя за то, что разревелась перед ним. Мне не нравилось, что я расчувствовалась в его присутствии, пытаясь позаботиться о нем. Когда вы заботитесь о ком-то, вы чувствуете, а чувства могут причинять невыносимую боль.

Взяв Брута на руки, я вернулась внутрь, и остановилась у окна, наблюдая, как Кэлин обходит здание. Его плечи ссутулились, руки он засунул в карманы джинсов. Он наклонил голову вниз в попытке защититься от ледяного ветра, пока снег кружил вокруг него.

Я чувствовала себя абсолютно беспомощной, пока наблюдала за ним.

Мне хотелось помочь, как-то облегчить его боль, но я прекрасно понимала, что заставлять его бессмысленно. Он должен найти в себе силы и принять такое решение самостоятельно. Мне оставалось только верить, что когда-нибудь у него это получится.

Но ведь это наша жизнь. Я буду наблюдать, как он пытается, и мне придется закрывать глаза каждый раз, когда он будет пропадать Бог знает куда посреди ночи?

Прислонив голову к стеклу, я следила за ним, пока он полностью не скрылся из виду.

Я не знала, смогу ли выдержать это?

Хотела бы, но.

Вздохнув, я отстранилась от стекла. Как отразится на мне то, что я буду ежедневно видеть его борьбу с самим собой. Он очень старался, но с этим было практически невозможно воевать.

Наркомания. Она запустила в него свои когти и не желала отпускать. Каждый день она высасывала из него частицу жизни.

Что вы будете делать в ситуации, когда человек, которого вы любите больше всего на свете, теряет контроль?

Вы будете бороться за него или отпустите?

Я чувствовала лишь одно, это решение было уже принято за меня.

Глава 24

Кэлин

Я взял в руки пакет среднего размера. Саттон отчаянно боролась за меня, а я поступил скверно, а затем сделал все еще хуже. Я сильно переживал из-за того, как поступил. Мне очень хотелось, чтобы ей понравился мой подарок, но меня разрывали сомнения. В этом подарке не было ничего особенного, мне даже не пришлось потратиться на его покупку в магазине.

Я поднял кулак и постучался в ее дверь.

Саттон открыла практически сразу. Улыбка на ее лице выглядела настолько заразительно, что я улыбнулся в ответ. Темные волосы волнами спадали ей на плечи. Саттон была одета в пижаму с рождественской символикой: штаны с маленькими танцующими эльфами и темно-зеленую майку.

— Подарок? — распахнув глаза от удивления, она уставилась на предмет прямоугольной формы в моих руках. — Для меня?

Я кивнул и прошел внутрь. Почесав подбородок, сказал:

— Знаешь, это первый подарок, который я дарю кому-либо за весьма долгое время. Ничего особенного, — я нахмурился, — но очень надеюсь, что он тебе понравится.

Она закрыла за нами дверь и покачала головой.

— Я обожаю все, что ты даешь мне, тебе не о чем беспокоиться.

Поставив пакет на стол, я притянул ее за бедра. Как только наши тела соприкоснулись, я заглянул ей в глаза.

— Знаю, ты не слишком счастлива со мной сейчас. — Я нежно погладил рукой ее щеку. Она прикрыла глаза, и ее дыхание участилось. — У тебя есть все основания сердиться на меня. Я понимаю это. Так что, спасибо, что все еще остаешься на моей стороне.

Саттон вцепилась пальцами в мою рубашку, содрогнувшись всем телом.

— Больше всего я хочу помочь тебе, Кэлин. — Едва я открыл рот, собираясь ответить, как она прервала меня: — Это не ультиматум. Если ты решишь когда-нибудь обратиться в клинику, то решение об этом тебе нужно будет принять самостоятельно, а не под моим давлением. Я достаточно умна, чтобы понимать это. — Она закусила губу, и ее взгляд опустился вниз. — Но я не уверена, достаточно ли сильна, чтобы ждать, когда ты поймешь, время действовать пришло.

Она уперлась лбом в мою грудь и сделала глубокий вдох. Она больше не плакала. Не расстраивалась. Она очень четко объяснила мне свою позицию. Если я не прекращу заниматься всяким дерьмом, то потеряю ее. Я не хотел, чтобы это случилось, ни при каких обстоятельствах. Когда мы поначалу дурачились, все было просто, но как только между нами возникли настоящие чувства, я влип... Саттон все изменила и для себя, и для меня. Я хотел бы оказаться для нее тем самым правильным человеком, но нутром чувствовал, что не являюсь таковым. Я пока еще не был готов зайти настолько далеко. И продолжал надеяться, что все-таки смогу найти в себе силы и обратиться за помощью.

— Не хочу больше говорить об этом, — прошептала она, высвобождаясь из моих объятий, — по крайней мере, не сейчас. Сегодня Рождество, и мы будем праздновать!

Я снова потянулся за подарком и отдал его Саттон.

— Открывай.

— Пока не буду. — Она улыбнулась и направилась к чайнику. — Сначала мне нужен мой кофе.

— Конечно, — усмехнулся я, удобнее устраиваясь на диване, — тебе нужен твой кофе.

В то время, пока Саттон наслаждалась своей ежедневной дозой кофеина, я наблюдал, как Брут скребет спинку дивана, пытаясь взобраться на него.

— Брут! Нет! — завопила Саттон и подбежала, чтобы снять кота со спинки дивана.

Она положила Брута на диван рядом со мной, снова взяла свой кофе и устроилась рядом с нами. Сделав несколько глотков, она отставила кружку в сторону.

— Давай! — Саттон протянула руки к подарку.

Смеясь, я передал его ей. Словно возбужденный ребенок, она быстренько расправилась с оберточной бумагой.

— О, — выдохнула она, поднеся руку ко рту. — Это очень красиво, Кэл.

— Тебе на самом деле нравится? — сильно нервничая, спросил я.

— Нравится? — Она посмотрела на меня так, будто бы я сошел с ума. — Я влюбилась в него. Он... я навсегда сохраню его. — Она бережно прижала холст к своей груди. — Хотя, знаешь, у меня возник один вопрос.

— И что это за вопрос? — засмеялся я.

Она выглядела так мило, сморщив нос от смущения.

— Почему колибри? — Наклонив голову набок, она внимательно изучала картину.

— Потому что это ты.

— Я?

— Да, — пожал плечами. Я чувствовал себя не в своей тарелке, боясь струсить в последний момент. — Ты моя колибри, мой свет во тьме. Это один из их символов, ты знала? Я решил, что это будет уместно.

Она посмотрела на картину, а затем еще раз на меня.

— Это значит для меня даже больше... — она заправила прядь волос за ухо, — я польщена, Кэлин.

Я не смог удержаться от улыбки. Я хотел дать ей то, на что она всегда могла бы взглянуть с пристрастием. Даже если все развалится, у нее все еще останется частица меня.

Саттон встала с дивана и прислонила картину к стене. Какое-то время она внимательно изучала ее, прежде чем снова вернуться на диван, а потом обняла меня. Я закрыл глаза и обнял ее в ответ. Мне хотелось бы вечно обнимать ее, потому что, едва она оказывалась в моих руках, все становилось хорошо. Не было плохих воспоминаний и проблем, мир вокруг меня буквально прекращал существовать. Была лишь она.

— Спасибо, — прошептала Саттон, уткнувшись мне в шею.

— Это всего лишь картина, — усмехнулся я, поглаживая ее по спине. — Я сожалею о том, что не могу подарить тебе что-нибудь из магазина.

Сидя ко мне спиной, она непреклонно покачала головой.

— Эта картина значит для меня больше, чем то, что ты мог бы приобрести для меня в магазине. В ней есть то, что идет от самого сердца, — она прижала ладонь к левой стороне груди, — и поэтому она значит намного больше.

Саттон встала с дивана и подошла к нашей елке. Взяв из-под нее одинокий пакет, она протянула его мне.

— Надеюсь, тебе понравится, — прошептала она, и я увидел настоящую панику в ее глазах.

Прежде чем открыть свой подарок, я притянул Саттон к себе и нежно прикоснулся к ее щеке:

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Но…

— Абсолютно.

Я с осторожностью принялся разворачивать слои бумаги, невзирая на ее сумбурные слезы, и наконец раскрыл подарок.

— Кайл помог мне сделать его, — прошептала она.

Я уставился на рамку перед собой, одну из тех, в которых было предусмотрено место сразу для нескольких снимков. Большинство из них были фотографиями моей семьи: пикник, семейный отдых, вечеринка. Все наши совместные счастливые моменты. На одной из фотографий были изображены мы с Кайлом после игры в футбол. Мы оба были в форме, взмокшие во время игры, но улыбающиеся в камеру, а наши руки в этот момент с гордостью указывали на табло со счетом. Еще там были несколько фотографий нас с Саттон. Это были откровенные снимки, снятые нами на телефон. На одном из них мы целовались, на другом корчили глупые рожицы, а на последнем фото, где мы смотрели друг другу в глаза, наша любовь была видна как на ладони. Я думал, что человек вроде меня не заслуживает любви, но Саттон показала мне, что это вовсе не так.

— Ты плачешь? — ахнула она.

— Нет.

Но я действительно плакал.

Я даже не предполагал получить такой подарок, и поэтому не мог предвидеть свою реакцию. Единственной фотографией, которая осталась у меня в память о моей семье, была та, которую я взял из дома родителей в тот страшный день. Теперь у меня было много фотографий не только родителей и сестры, но и Кайла с Саттон, ведь эти люди стали для меня семьей. Семья не определяется кровью, которая течет в ваших венах. Семьей также могут стать люди, которые, придя в вашу жизнь, оставили глубокий след в вашей душе. Кайл замечательный человек, который не отвернулся от меня, как все остальные, и Саттон всегда была рядом со мной, не осуждая меня. Разумеется, она хотела, чтобы я изменился, однако никогда не судила меня за мои поступки. Она всегда желала для меня лучшего и ни разу не навязывала мне свое мнение.

Я притянул ее к себе, положил руку ей на затылок и поцеловал. Поцелуй вышел медленным, сладким и очень нежным. Ее тело дрожало. Мне безумно понравилось, как она отреагировала на мою близость, как бешено стучал ее пульс, как дрожали ее длинные ресницы. Саттон словно просила меня о большем, пока мой язык медленно скользил между ее пухлыми губами. Но я не планировал продолжать, по крайней мере, не сейчас. Мне хотелось подарить ей это Рождество, которое она впервые проводила вдали от своей семьи.

— У меня есть еще кое-что для тебя... точнее, для нас.

Я наблюдал, как удивленно распахнулись ее сверкающие похотью глаза.

— Правда? — пропела она. — А это может подождать?

— Нет, — усмехнулся я, убирая ее руки со своей рубашки. — Он не может, а это может.

— Не хочу ждать, — надулась она.

Я привстал и вытащил диск из заднего кармана, предварительно решив не упаковывать его. Она взяла его в руки и изучала в течение секунды.

— На 34-й улице случилось чудо, и у тебя возникло желание посмотреть кино? — Она уставилась на меня так, словно я лишился рассудка.

— Совместный просмотр фильмов был семейной традицией в доме моих родителей, — объяснил я. — Знаю, сейчас ты чувствуешь себя паршиво, потому что твоей семьи нет рядом, и я решил, что хочу поделиться с тобой кое-чем из моей... — я замолчал, нервно почесав затылок.

— Ох, — выдохнула она. — Это...

— Это глупо, знаю, — я застонал и попытался забрать у нее диск, чтобы вернуть его обратно.

— Нет, — она прижала его к себе, отказываясь отдавать мне, — мы будем его смотреть.

— Все в порядке, Саттон. Я могу понять, если тебе не понравилась моя идея, это нормально. — Я схватил ее за руки, пытаясь заставить ее отдать диск мне.

Она плюхнулась животом на спинку дивана в надежде перелезть на противоположную сторону.

— Ой, — застонала она.

— Ты действительно попыталась перепрыгнуть через спинку дивана, чтобы удрать от меня? — Я прикрыл рот рукой, чтобы подавить смех. Стоя на коленях на диване, я посмотрел на нее, лежащую на полу. Саттон перевернулась на спину, и я смог увидеть, что этот чертов фильм до сих пор был крепко зажат у нее в руке. Волосы разметались вокруг нее, и она, сморщившись, потерла лоб. Уверен, она набила себе шишку при падении с дивана.

— Так и сделала, — пробормотала она, — хоть и не очень грациозно.

— Это очевидно, — рассмеялся я.

Она возмущенно уставилась на меня.

— Если бы ты был хорошим мальчиком, то сказал бы мне, что я была грациозна, словно лебедь.

— Ах, но я ведь не такой, милая. — Я ухмыльнулся. Скрестив руки на спинке дивана, я наклонился ниже, чтобы внимательно всмотреться в ее глаза. — На самом деле я очень, очень плохой.

Саттон заливисто рассмеялась и наконец поднялась с пола.

— Тебе повезло, ведь я люблю плохих горячих мальчиков.

— Повезло? Уверена?

— Да, — поддакнула она, встала на ноги и указала на свое тело. — Хочешь ежедневно наслаждаться этим великолепием? Большинство людей считают, что тебе повезло. Я слышала, меня считают горячей штучкой, точнее экзотической, — добавила Саттон, пританцовывая.

— Знаешь, — я медленно усмехнулся, — я видел твое танцевальное мастерство на коленях, но ни разу не испытывал его лично.

Она закатила глаза и пробурчала:

— Садись, мальчик.

— О, так теперь ты хочешь посмотреть кино? — я вскинул руки в воздух и плюхнулся на диван, после того как она включила фильм на DVD.

К началу фильма Саттон притащила попкорн и развалилась на диване. Она закинула на меня ноги и поставила чашу на пол в пределах досягаемости.

— Тебе удобно? — спросил я.

— Очень, — она хихикнула.

Я пригладил рукой ее волосы. Не обращая особого внимания на фильм, я слушал ее дыхание. Ощущение бесконечного счастья наполняло меня, ведь я находился рядом с человеком, которого люблю. Мне безумно хотелось вновь и вновь испытывать это чувство, но, в конечном итоге, все, что я получал - неуверенность в себе и гнев.

Стало слишком сложно не замечать зависимость от гребаного яда, удушающего мои разум и тело. Он хотел управлять мной, но также я знал, что у меня все было не так плохо, как у многих других, ведь я все еще не сдался и продолжал бороться.

Даже сейчас, лежа рядом с Саттон, огромная тяга пряталась в глубине моего сознания. Она звала меня вернуться к себе в квартиру и пустить наркотики по венам, чтобы отключиться от всего мира.

— Ты в порядке? — неожиданно спросила Саттон, приподнялась и внимательно посмотрела на меня. Ее темные волосы защекотали мое лицо.

— Великолепно, — я заставил себя улыбнуться. — Просто наслаждаюсь фильмом.

Она изучала меня мгновение, а затем вернулась к своей прежней позе.

— Ладно. — Она вздохнула.

Саттон не поверила мне, но пока что не собиралась давить на меня.

Я не был уверен, что она готова отпустить все только потому, что любила меня или боялась. Она видела мои порывы и, без сомнения, хотела избежать этого любой ценой.

Я скользнул пальцами вниз по ее спине, и она поежилась.

— Хорошо, — пробормотала она.

Я повторил это еще раз. В свою очередь она принялась что-то вырисовывать на моей груди, и я закрыл глаза, довольно напевая себе под нос.

Несмотря на то, что мой разум вернулся ко мне, я понимал, что такая любовь не может длиться вечно.

Глава 25

Саттон

Следующие два дня мы провели в моей квартире в объятиях друг друга. Это были лучшие два дня моей жизни. А потом кто-то набрался храбрости, чтобы постучаться в мою дверь и вытащить меня из постели.

— Не уходи. — Кэлин взял меня за руку и попытался затащить обратно в постель. — Они уйдут через некоторое время.

Однако в дверь снова постучали.

— Похоже, это чудо произойдет не скоро.

Я поднялась с кровати и стала шарить вокруг, пытаясь найти хоть какую-нибудь одежду. Первой под руку попалась рубашка Кэлина, и я вытащила ее. Она оказалась достаточно длинной, чтобы прикрыть всю нижнюю часть тела, так что необходимость разыскивать трусики отпала сама по себе.

Когда стук в дверь прозвучал в третий раз, я крикнула:

— Иду!

— Прямо сейчас ты могла бы пойти в противоположном направлении и вернуть свою чудесную попку обратно в постель, — прокомментировал Кэлин.

Я усмехнулась, закатила глаза и попятилась к двери.

— Позже.

Я успела замерзнуть, пока шлепала босыми ногами по холодному деревянному полу. Я улыбнулась лежащему в моей постели Кэлину прежде чем открыла ее. За дверью я ожидала увидеть Дафну, Фрэнки или, на худой конец, Кира, но никак не планировала столкнуться с парой дерзких карих глаз в обрамлении темных взъерошенных волос. Этот человек заполнил собой весь дверной проем, окутав все вокруг подавляющим запахом своего одеколона.

— Маркус?! — ахнула я.

— Маркус? — я услышала, как Кэлин позади меня пробурчал его имя, пытаясь вспомнить, где мог слышать его раньше.

— Что ты здесь забыл?! — я с трудом смогла заставить себя хоть что-то сказать ему и для опоры вцепилась в дверной косяк. В одно мгновение я почувствовала, что земля уходит у меня из-под ног, дыхание стало громким, а грудь болезненно сдавило. Похоже, у меня вот-вот мог случиться сердечный приступ.

Его хищная улыбка медленно расползлась по лицу, нагоняя ужас на свою бедную, беспомощную жертву.

— Я пришел, чтобы забрать тебя домой. Мама и папа так соскучились по тебе. Я скучал по тебе. Нам всем не хватает тебя, Саттон. Ты не должна была убегать, ведь мы так любим тебя. — Заглянув внутрь квартиры, он с отвращением хмыкнул: — Разве ты не собираешься пригласить меня войти, сестренка? — последнее слово прозвучало как оскорбление.

Я не могла вздохнуть, и единственное, что слышала - кровь, бешено несущуюся по моему телу.

Этого не может быть! Как ему удалось вычислить меня?

О Боже, меня сейчас стошнит! Но я не могла сделать и этого. У меня не нашлось сил даже просто посмотреть на него.

Все кошмары из моей прошлой жизни один за другим быстрыми вспышками пронеслись в моей голове. Я прикладывала гигантские усилия, чтобы больше никогда не вспоминать о своем прошлом. Теперь уже не имело значения, сколько стен я выстроила вокруг себя, все вернулось на круги своя.

— Думаю, ты должен уйти, — позади меня раздался новый голос.

Запоздало я поняла, что новый голос не был действительно новым, им оказался голос Кэлина. Его руки удобно устроились на моей талии, давая мне столь необходимое чувство поддержки и защиты. Но мой мир рушился на глазах, и даже он не мог удержать меня от грядущей катастрофы.

Между этим ублюдком и мной простиралось расстояние в тысячи километров, но он все равно сумел найти меня. Но как? Он подрабатывал гребаным агентом ФБР, или у него имелись специальные устройства для слежения за людьми?

— Кто ты? — спросил Маркус у Кэлина, одарив его ледяным взглядом.

— Кто я не твое дело, и ты это прекрасно понимаешь. Тебе пора, уходи. Если мне придется попросить тебя об этом еще раз, я уже не буду так мил. — От его тона веяло арктическим холодом, угроза опасности казалась неминуемой.

Маркус ни капли не смутился. Он толкнул ладонью полуоткрытую дверь и прошел внутрь. Кэлин тут же схватил меня за запястье и оттолкнул в сторону. Толчок оказался сильнее, чем он рассчитывал, и я упала на пол, при этом ударившись локтем.

— Я знаю, что ты с ней сделал! — со злостью кричал Кэлин. — Тебе никогда не быть рядом с ней! — Он схватил Маркуса за грудки, но тот с легкостью оттолкнул его от себя. Тогда Кэлин с ревом бросился вперед и сбил Маркуса с ног, видимо у него все еще сохранились некоторые привычки футболиста.

Я отползла в сторону, не желая оказаться в эпицентре мужской драки. Молчаливые слезы текли по моим щекам. Обычно меня было не так легко напугать, но прямо сейчас я дико боялась человека, который вместе с нами находился в этой комнате. Я наивно полагала, что никогда больше не увижу его, но он вдруг появился здесь. Мне не удалось скрыться от него. Он всегда оставался рядом. Даже когда не мог присутствовать лично, он не давал мне покоя в моих воспоминаниях.

Кэлин лупил его по лицу, но и Маркус успел нанести ему парочку отличных ответных ударов. Крик застрял в моих легких. Во время драки они умудрились свалить торшер, но не это волновало меня сейчас.

Маркус пристально посмотрел на меня, его взгляд встретился с моим, и я вновь испытала те самые чувства, которые испытывала будучи маленькой испуганной девочкой, когда он пробирался в мою комнату. Его руки повсюду прикасались ко мне, говоря мне быть спокойной, потому что мама и папа возненавидят меня, если я расскажу им о нем. Я была страшно напугана, и чувствовала себя очень одинокой. Мне хотелось убраться прочь от него. Мне не нравилось то, что он делал со мной. Я не хотела этого. Заставьте его остановиться! Кто-нибудь остановите его!

Я закричала, когда воспоминания с новой силой обрушились на меня, и прикрыла руками глаза, продолжая всхлипывать. Я не хотела видеть его! Не хотела вспоминать прошлое! Лишь мечтала, чтобы все это поскорее закончилось, мечтала похоронить свое прошлое под шестью футами воды и начать новую жизнь. Именно это я и пыталась сделать, пока вновь не появился он. Пока он жив, мне нигде не быть в безопасности. Для меня единственным шансом вырваться из этого круга ада может стать лишь смерть Маркуса.

— Что происходит? — завопил Кир, попытавшись перекричать шум, созданный двумя дерущимися мужчинами.

Я медленно отвела ладони от лица, и он испугался, увидев выражение моего лица.

— Останови это, — умоляла я. — Пожалуйста, прекрати это немедленно!

Кир влетел в квартиру и принялся разнимать дерущихся. Не об этом я попросила его только что. Хотя...

Я хотела просто заставить воспоминания исчезнуть, и поняла, что этого никогда не произойдет. Прошлое словно в ловушке пряталось внутри, навсегда став частью меня. Не было ни единого шанса избавиться от ужасных воспоминаний.

Я всегда считала себя сильным человеком. Как выяснилось сейчас, с появлением Маркуса, это была лишь маска, которую я ежедневно носила.

Я не была сильной. Я была слабой!

Я была повреждена и разбита, все это время за фальшивой улыбкой скрывая то, что чувствовала на самом деле. Я была больна уже давно, хотя изо всех сил старалась скрыть это. Ужасы того, что он когда-то сотворил со мной, будут преследовать меня до конца моей жизни, несмотря на все попытки исправить это.

Теперь я поняла, что больше всего на свете хочу прекратить все это.

В конце концов, Киру удалось обхватить руками Маркуса и оттащить его подальше от Кэлина. Прибежавший на шум Фрэнки встал перед Кэлином. Дафна замерла в дверях, в замешательстве обозревая разыгравшуюся сцену.

— Что, черт возьми, у вас произошло? — спросил Фрэнки.

— Уберите его отсюда! — Кэлин, стиснув зубы и, с ненавистью выплевывая каждое слово, указал пальцем на Маркуса. — Уведите его отсюда, иначе я убью его! — он рванул вперед, мимо Фрэнки, вытянув руки, словно собирался придушить Маркуса.

— Спокойно! — Фрэнки успел поймать Кэлина и оттащил его на несколько футов назад. — Соберись, Грегори! — прошипел он.

— Пошли, — Кир выволок Маркуса за дверь, — тебе пора убраться отсюда.

Как только они оказались вне поля зрения, Фрэнки отпустил Кэлина, и он тут же подбежал ко мне. Я так и продолжала сидеть на полу, прислонившись спиной к стене. Кэлин рухнул на колени и прикоснулся пальцами к моей щеке.

— Саттон, милая, ты в порядке? Пожалуйста, поговори со мной.

Когда я ничего не ответила, он крепко прижал меня к своей груди, предоставив возможность выплакаться в свою рубашку.

Мне было плохо, и я не собиралась врать ему. Я чувствовала себя разбитой как никогда прежде.

Фрагменты моей новой жизни, которые я воссоздавала с такой тщательностью, были уничтожены. Между ними появились пробелы, и теперь их просто невозможно было собрать вместе. Все это еще недавно служило мне красивым фасадом, а теперь я была слишком сломлена, чтобы восстанавливать их заново.

— Саттон, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, — умолял он, приглаживая мои волосы.

— Он нашел меня, понимаешь? — зарыдала я. Запустив руки в волосы, я в упор посмотрела на Кэлина. — Разве ты не видишь?! Неважно куда и как далеко я уехала, он все равно смог найти меня. Он всегда будет преследовать меня.

— Кто он? — спросила Дафна, на цыпочках подходя ближе к нам.

— Иди! — рявкнул на нее Кэлин. — Разве ты не видишь, что Саттон плохо?

Я посмотрела за его плечо и увидела, как побледнела Дафна.

— Ладно, хорошо. Я ухожу. — Когда она заметила, что я смотрю на нее, добавила: — Если тебе нужно будет с кем-то поговорить, я рядом.

Я кивнула, давая ей понять, что услышала и поняла ее. Остальные ребята уже оставили нас, и она, уходя, захлопнула за собой дверь.

Теперь мы остались одни, но присутствие Маркуса все еще ощущалось. Он замарал это место, и оно уже никогда не сможет стать прежним. Оно больше не было безопасным для меня. Все выглядело так, словно Маркус испытывал какую-то нездоровую радостью, видя мои страдания.

Кэлин крепко держал меня в своих объятиях, позволяя мне выплакаться.

Я знала, что надо было сделать, и продолжала надеяться, что Кэлин сможет когда-нибудь простить меня за то, что я фактически уничтожу его своим поступком.

— Мне очень жаль, что он обидел тебя, — прошептал Кэлин и прижался губами к моему лбу.

Этот трогательный жест заставил меня заплакать еще сильнее. Мне безумно хотелось, чтобы он перестал быть таким милым со мной, ведь я собиралась причинить ему огромную боль.

Я убрала руки Кэлина и встала на ноги. Голова закружилась, и он немедленно вскочил и придержал меня.

— Я в порядке, — уверила я его.

— Это не правда. Не обманывай меня!

Я отвернулась к окну, чтобы не смотреть ему в глаза, и увидела на улице Маркуса. Засунув руки в карманы, он ухмылялся, глядя на меня через окно. Я знала, на самом деле он не мог видеть меня сейчас, но это не помешало ему снова пробраться мне под кожу.

Я сглотнула образовавшийся в горле ком, видя его всего в нескольких шагах от меня.

Хватит.

Я не могла позволить ему и дальше контролировать меня.

Мне придется бросить работу. Необходимо было закончиться прямо сейчас.

Я не могла продолжать жить в страхе.

До этого момента у меня все было более-менее благополучно, но сейчас я поняла, что он никогда так и не отпустит меня.

Потерев лицо, я пробормотала:

— Хочу принять ванну.

— Ладно, — прошептал Кэлин.

Но прежде чем я успела уйти, он обнял меня за шею, притянул к себе и потерся носом о мою макушку, вдохнув запах шампуня.

— Я люблю тебя, ты ведь знаешь об этом, верно? Я живу ради тебя, Саттон. Только ради тебя. Мы пройдем через это. Вместе. Я прослежу, чтобы он никогда снова не побеспокоил тебя.

Я подавила слезы, чтобы опять не расплакаться, и прильнула к нему, не желая отпускать. Я хотела верить ему, но не могла.

В том то и дело, мы оба были сломлены слишком сильно, чтобы оставаться вместе и дальше. У нас не получилось спасти друг друга. Думаю, в тот момент мы были необходимы друг другу лишь потому, что сильно нуждались в человеке, способном понять нас.

Кэлин Грегори стал лучшим, что случилось со мной, но его любви было не достаточно, чтобы удержать вместе хрупкие осколки меня.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала я и закрыла глаза, удерживая слезы на кончиках ресниц.

Еще раз страстно поцеловав, Кэлин отпустил меня. Только он пока еще не знал, что это было в последний раз.

Я закрыла дверь в ванную и прислонилась к ней спиной. Мне было страшно, но нужно было сделать это. Я больше не могла так жить! Это вообще была не жизнь...

Маркус испоганил все! Это единственное, что он умел делать лучше всего! Он испортил мне детство, то, что он вытворял уже тогда, было слишком! Как далеко он готов зайти, чтобы растянуть мои мучения до бесконечности. Он наслаждался моими страданиями.

Оттолкнувшись от двери, я на автопилоте открыла воду, и пар окутал все вокруг меня.

«Смогу ли я так поступить? — спросила я себя, и немедленно в голове возник простой ответ, — Да».

Я хотела сбежать от боли, воспоминаний и горя. Но еще сильнее мне хотелось сбежать от Маркуса. И я нашла единственное решение проблемы.

Мне стоило решиться на это давным-давно.

Приезд сюда должен был стать моим новым началом. Но теперь все изменилось, и я решила больше не убегать.

Сняв одежду и опустившись в горячую воду, я почувствовала удовлетворение от недавно принятого решения.

Бесконечное количество раз, практически ежедневно, я думала о самоубийстве.

Как я и сказала Кэлину, единственное, что из раза в раз останавливало меня, это нежелание позволить Маркусу выиграть.

А теперь я поняла, что он в любом случае одержал победу надо мной, несмотря на то, что я до сих пор оставалась жива. Он победил, потому что ему удалось вынудить меня жить в состоянии постоянного страдания. Я находилась в депрессии, а он прочно засел в моей голове, угрожая придушить меня.

Он разрушил меня.

Я постоянно испытывала страх от того, что он притаился где-то неподалеку, готовый растоптать любую жизнь, которую мне удастся создать.

Я опустилась под воду и, открыв глаза, принялась рассматривать мутный потолок в ванной комнате. Это попытка не была первой, но в этот раз я собиралась довести дело до конца.

Я открыла рот, и вода потекла в мои легкие.

Я стала задыхаться, мой организм принялся усиленно бороться за кислород. Мои руки вцепились в бортики ванны, но ценой неимоверных усилий я заставила себя остаться под водой. Мои ноги дрожали, а тело изо всех сил боролось со смертью, столь явно желанной для моего мозга.

Черные пятна заплясали перед глазами, веки отяжелели.

Прежде чем все исчезло, я успела подумать о том, что утопление похоже на сон, мирный сон.

Кэлин

— Саттон? — я замер возле ванной. Звуки всплеска привлекли мое внимание. Какого черта она там делает? — Саттон? — я снова позвал ее и толкнул запертую дверь. — Ты в порядке? — Ответа не последовало. Снова всплеск и брызги воды. Что-то было не так. — Саттон! — закричал я, ударив кулаком по двери. — Впусти меня!

Плеск воды прекратился, и вместе с этим чувство леденящего душу страха поползло вниз по спине.

— Саттон!!! — мой крик разнесся по всему зданию.

Толкнув дверь плечом, я попытался открыть ее, но ничего не получилось. Тогда я поднял ногу и пнул по двери так сильно, как только мог. Мне нужно было успеть добраться до нее.

Дверь распахнулась и со всей силы впечаталась в стену. Я влетел внутрь и упал на колени, моя одежда тут же пропиталась водой.

— О Господи! — выдохнул я, давясь желчью, быстро поднимавшейся по горлу. — Саттон! — я заплакал. Подхватив Саттон на руки, я вынул ее из ванны и похлопал ладонью по щеке. — Очнись! Очнись! Очнись! — Ее голова свесилась на бок. Я судорожно прислонил пальцы к ее шее, пытаясь нащупать пульс. Ничего. Попробовал прощупать запястье. Признаков жизни не было. Она была мертва, и я больше ничего не мог сделать. Как и в прошлый раз, я оказался абсолютно беспомощен.

— Ты не можешь умереть, пожалуйста! Ты нужна мне! — рыдал я. Я не знал, что способен на такие сильные чувства. — Пожалуйста, я люблю тебя! Не поступай так со мной! Я живу ради тебя, Саттон! Кроме тебя у меня никого больше нет! Ты не можешь умереть! Ты просто не можешь. — Я плакал, и слезы скатывались по моей покрой шее. Мне казалось, то, что в прошлый раз осталось от моей души, сейчас вырвали из моего тела, и теперь на этом месте не осталось ничего. Все было очень плохо. Я не знал, что делать дальше. Мой мозг словно перестал работать.

— Телефон, — догадался я. — Нужно найти мой телефон.

Обшарив все карманы, я понял, что его не было.

— Дерьмо! — закричал я.

Мне не хотелось оставлять ее одну на холодном полу, это казалось неправильным, но выбора не было. Я осторожно опустил Саттон вниз, подложив ей полотенце под шею, чтобы немного приподнять голову. Ведь именно это нужно делать в подобной ситуации, правда? Бля! Я ничего не знал и не помнил.

Выскочив из спальни и разыскав телефон, я набрал 911.

— 911, что у вас случилось? — спросила девушка приятным, спокойным тоном.

— Помогите! Вы должны помочь ей! Она умерла! О Боже, думаю, она действительно умерла!

— Кто умер?

— Она моя... подруга, — ответил я, не найдя лучшего определения. Я вновь опустился на колени рядом с Саттон. — Пожалуйста, она находилась в ванной и, похоже, попыталась покончить с собой!

— Вы умеете делать искусственное дыхание?

— Вам не кажется, что, если бы я знал, как делать искусственное дыхание, я бы прямо сейчас занимался именно этим? — я уже буквально орал в трубку. — Пожалуйста, пришлите кого-нибудь поскорее! Я не могу ее потерять! Просто не могу!

— Помощь в пути, — ответила она.

— Вам не нужен наш адрес? — удивился я. Я не хотел, чтобы они случайно заблудились. Их помощь нужна была здесь и сейчас. Саттон нуждалась в помощи. Каждая прошедшая секунда была на вес золота.

— Сэр, вы использовали мобильный телефон. Я уже определила ваше месторасположение.

— Слава Богу, — пробормотал я и повесил трубку. Может быть, не стоило так говорить, но меня сейчас это не волновало.

Минуты плавно утекали одна за другой, я видел, как стал бледнеть цвет ее кожи, и ослабевало тело.

Они уже ничего не успеют сделать, не смогут ей помочь.

Но есть нечто, что могу сделать я.

Я не собирался просто сидеть и смотреть на то, как человек, которого я люблю, оставил меня. Это слишком больно! Я не мог продолжать жить, ведь очень любил ее. Фактически я умер уже давно, несмотря на то, что все они были уже на небе, в раю, а я был обречен на ад в наказание и влачил свое жалкое существование здесь.

Мне пришлось оставить ее в одиночестве еще раз, но ненадолго.

Я рванул к себе в квартиру, желая взять там кое-что. Отыскав, я крепко сжал это в своей руке. Теперь я был готов.

Вернувшись в ванную, я еще раз обнял Саттон, затем достал шприц и ввел его себе в вену. Весь запас героина, который был у меня в квартире, тут же попал в мою кровеносную систему. Я знал, что этого количества будет более чем достаточно, чтобы умереть. Отбросив шприц в сторону, я обнял Саттон и поцеловал ее холодную шею.

— Скоро я увижу всех вас! — прошептал я.

Словно издалека я услышал звук сирены, но он больше ничего не значил. Врачи доберутся сюда слишком поздно.

Это все.

Я - долбаный Ромео, а Саттон - моя Джульетта.

Глава 26

Саттон

Люди, которые находились при смерти, а затем воскресали, похоже, не упоминали, насколько это на самом деле больно.

Меня окружала тьма, и стало казаться, будто что-то тянет меня. Все болело так сильно, что я не могла дышать, пока еще не могла. Хрип вырвался из моего разодранного горла, и руки потянулись вверх, хватаясь за то, чем было облеплено мое лицо.

Неожиданно чужие руки перехватили мои запястья и удержали.

— Не нужно так делать, — произнес кто-то.

Я предположила, что этот голос принадлежал человеку, который сейчас держал меня за руки. Я быстро заморгала, пытаясь взглядом поймать хоть что-нибудь знакомое. Где же я?

— Меня зовут Гейл. Я фельдшер, милая, — сказала она. — Ты скоро поправишься.

Я потрясенно озиралась вокруг, постепенно осознавая, что нахожусь внутри скорой помощи. Я осталась жива.

— Мы практически приехали в больницу. Я собираюсь дать тебе лекарство, чтобы ты уснула. Договорились?

Я не понимала, зачем она о чем-то спрашивала меня. Я была абсолютно беспомощна и не смогла бы ответить или тем более помешать.

Я почувствовала, как игла вошла вену, и холодная жидкость попала в кровь. Я из последних сил боролась со сном, но у меня ничего не вышло. Мои ресницы дрогнули раз, потом еще раз, и я отключилась.

Я была уверена, что не сплю, но никак не могла открыть глаза. Они просто отказывались открываться. Я пошевелила пальцами и попыталась пошевелить рукой. Все мои мышцы нестерпимо болели и отказывались двигаться, словно они слишком долго бездействовали. Может быть, так и было?

Прикоснувшись пальцами к глазам, я потерла их, медленно моргнула и, наконец, открыла. В глаза ударил яркий свет, но я не хотела больше закрывать глаза и снова погружаться в темноту.

Осмотревшись, я поняла, что нахожусь в больничной палате. Затем вспомнила, как очнулась в машине скорой помощи, а потом осознала, что же я натворила.

— О Господи! — ахнула я или, по крайней мере, попыталась. У меня не было голоса, а горло болело так сильно, словно его драили наждачной бумагой.

Мне было тошно от того, что я наделала. Я попыталась лишить себя жизни из-за какого-то шизика. Какого черта со мной произошло? Одинокая слеза скатилась по моей щеке. Я не могла поверить, что едва не покончила с собой. Что бы тогда стало с Кэлином? Какой же эгоистичной я была!

А где сам Кэлин? Разве он не должен сейчас находиться рядом со мной?

Но его не было рядом. Я оказалась здесь совершенно одна.

На меня нахлынул приступ паники, но вдруг дверь в палату распахнулась, и вошел доктор.

— Рад, что ты проснулась! — Он любезно улыбнулся, изучая записи в своих руках. — Ты слишком долго не приходила в сознание. К счастью, у тебя все в порядке. Горло будет болеть еще несколько недель, поэтому рекомендую есть мягкую пищу, наподобие детского питания. — Он отложил свои записи в сторону и облокотился на спинку кровати. — Тебе здорово повезло, Саттон, парамедики чудом успели приехать вовремя.

— Знаю, — прохрипела я.

— А вот парню, которого они нашли рядом с тобой, не так повезло, — нахмурился доктор.

— Ч-что?! — с трудом прокаркала я, хотя говорить было безумно больно.

— Не волнуйся, со временем он придет в норму. Сейчас его состояние стабилизировалось, но некоторое время он находился на грани, его пришлось откачивать.

Мне безумно хотелось заплакать, но слез не было. Вместо этого внутри я ощущала лишь черную пустоту.

Из-за того, что я натворила, Кэлин попытался лишить себя жизни. О чем я думала?! Очевидно, что я совершенно не думала.

Мои мысли крутились исключительно вокруг Маркуса. Ему каждый раз удавалось заставить меня совершать глупые поступки. Похоже, он вытрахал мне все мозги.

— Я хочу, чтобы ты начала принимать антидепрессанты, — продолжил доктор. — И был бы очень рад, если бы ты поговорила с психологом. Конечно, я не могу заставить тебя, но считаю, для тебя это будет полезно. — Я попыталась ответить ему, желая отказаться, но он поднял руку и взглядом попросил меня сохранять спокойствие. — Тебе не обязательно принимать решение прямо сейчас, но мне бы хотелось, чтобы ты все-таки подумала об этом. — Он вздохнул, глядя на меня с грустью. Я была уверена, что ему было интересно узнать, какие кошмары повлияли на мой выбор. — Я сообщу медсестре, что ты проснулась.

Сказав это, он ушел. Хорошая попытка.

Медсестра появилась возле меня несколько минут спустя. Она переживала за меня. Я умоляла ее дать мне немного воды, но она отказала, сославшись на состояние моего горла. Она заявила, что в лекарствах было более чем достаточно питательных веществ.

Черт побери эти тупые лекарства! Мне нужен был всего лишь глоток чертовой воды.

— Кое-кто хочет увидеть тебя, — сказала она, прежде чем уйти. — Ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы принять посетителя?

Я кивнула, полагая, что это Дафна. Наверняка это будет не Кэлин. И снова я оказалась неправа.

Ко мне в палату ввалился Маркус, скривив губы в своей чертовски горделивой ухмылке. Мой пульс тут же подскочил, и я закричала, по крайней мере, так мне казалось.

— УБИРАЙСЯ! — кричала я, ничуть не заботясь о том, что испытываемая при этом крике боль была равносильна воткнутому в горло ножу.

Глаза медсестры расширились от моей реакции на гостя, и она внимательно посмотрела на Маркуса. По моим щекам полились слезы, паника достигла немыслимых высот.

— Вон отсюда!

Медсестра схватила его за руку и попыталась оттащить от меня, но он не сдвинулся с места.

— Сэр, я думаю, вы должны уйти. Ваше присутствие явно огорчает ее, а это последнее, что ей сейчас нужно.

— Но я ее брат, — он подарил ей свою самую очаровательную улыбку, на какую только был способен, и я увидела, как медсестра сдалась. Ему каким-то волшебным образом удавалось очаровывать людей. Он постоянно дурачил окружающих, притворяясь ангелом.

— УБИРАЙСЯ! — снова заорала я.

У меня возникло ощущение, будто по моему пищеводу были рассыпаны острые шипы, но, несмотря на это, я не собиралась оставаться с ним наедине в этой комнате. Невозможно было даже предположить, на что он способен, и узнавать об этом у меня не было никакого желания. Он и так причинил мне достаточно боли. Маркусу удалось довести меня до того, что я решилась причинить вред самой себе. Необходимо было покончить с этим прямо сейчас!

— Уходи, — прошипела я надтреснувшим голосом, — оставь меня в покое…

Я не стала говорить об этом вслух, честно говоря, у меня просто не было на это сил, но, если он не оставит меня в покое, я буду добиваться судебного запрета. Похоже, мне в любом случае стоило заняться этим. Я не могла и дальше жить с ощущением, что он постоянно скрывается за моим плечом. А кто смог бы?

Чувство постоянного страха парализовало. Я отказывалась и дальше оставаться его жертвой. У меня были права, и я буду бороться с этим ублюдком, дабы убедиться, что он никогда больше не навредит мне или кому-то еще. Сейчас я была слаба, но воскрешение из мертвых привнесло столь необходимую ясность. Придя сюда, в мой дом, он нажил себе врага. Возможно, у меня был момент слабости, рецидив, но этого больше не повторится.

Я посмотрела прямо ему в глаза, и он, должно быть, увидел, что зашел слишком далеко.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он медсестре, затем снова посмотрел на меня и добавил: — но еще вернусь.

Я лишь улыбнулась в ответ. Ему больше не удастся причинить мне боль.

Он не владел мной.

Я владела собой.

С этой мыслью я посмотрела на татуировки, которые украшали мои запястья, но оказались частично скрытыми из-за бинтов.

Свобода!

Вот теперь я по-настоящему свободна!

Через пять дней врачи отпустили меня домой. Я хотела, чтобы это случилось пораньше, но увы, все пять дней мне пришлось оставаться под их наблюдением.

Прекрасно!

Меня считали безнадежной, как тех людей, которые способны повторить попытку в любых условиях.

— Отдыхай, — предупредила меня медсестра, пока помогала мне передвигаться в инвалидной коляске. Я не нуждалась в этом, но, видимо, она действовала согласно протоколу больницы.

— Обязательно, — пообещала я ей. У меня были силы, чтобы сделать много всего, поэтому остальное не должно стать явной проблемой. Как только она выкатила меня в коридор, я, прочистив горло, спросила у нее:

— Я могу увидеть его? — она знала, кого я имела в виду, так как за прошедшие несколько дней я много раз спрашивала о нем. — Мне нужно извиниться перед ним.

— Я не имею права, — прошептала она.

— Пожалуйста! — умоляла я. — Я не могу вернуться домой, не повидавшись с ним.

Она вздохнула и свернула в коридор.

— Мне может здорово влететь за это, — проворчала она.

— Спасибо вам!

— Тсс! — оборвал она меня. — Я могу дать тебе только десять минут. Это все.

Я была готова провести рядом с ним хоть пару минут. Но я ничего не ответила ей. Мое горло все еще болело, и мне нужно было постараться сберечь свой голос, чтобы суметь хоть что-то сказать Кэлину.

— Его недавно перевели из реанимации, иначе я бы ничем не смогла помочь тебе, — сказала она.

Медсестра завезла меня в палату, и теперь лишь занавеска отделяла меня от него.

— Десять минут, — предупредила она еще раз, подняв обе руки и показав десять пальцев.

Дверь закрылась за ней, и я услышала шевеление по ту сторону занавеси. Я вытянула руку, схватила синий материал и отдернула его в сторону.

— Привет, — чуть слышно прошептала я.

Кэлин повернул голову на звук моего голоса. Он быстро заморгал, словно не мог поверить собственным глазам.

— Эй, — слабо улыбнулся он.

Мы оба выглядели так, будто пережили войну. Точнее сказать, мы и пережили ее, просто это был другой вид войны. Война сердца и разума.

— Мне очень жаль, — с трудом проговорила я, надеясь, что он увидит мое раскаяние.

— Все нормально. — Он протянул дрожащую руку и с нежностью прикоснулся к моей щеке.

— Нет, нет, — я категорично покачала головой, — я не имела права так поступать. Это был момент слабости.

— Я не сержусь на тебя, — прошептал он. Те же пальцы теперь прикоснулись к моим губам. Он словно напоминал себе, что я жива.

Я не могла даже представить, что почувствовал Кэлин, увидев меня без сознания после того, как потерял всю свою семью.

— Я была такой эгоисткой! — я уже рыдала. — Я не задумывалась о том, как это отразится на тебе. Что ты сделал с собой? — Никто так и не объяснил мне, как или почему Кэлин оказался здесь, в больнице, но у меня были кое-какие предположения.

Он отвернулся, его кадык дернулся. Затем, повернувшись лицом ко мне, он произнес:

— Я не собирался отпускать тебя.

— О, Кэлин! — Я закрыла лицо руками. Мне было так стыдно за свои поступки и их последствия.

— Мне нужно поговорить с тобой кое о чем, — сказал он, с трудом глотнув. В его глазах стояли слезы, и я заранее знала, что мне не понравится то, о чем он готовился сообщить мне. — Я знаю, тебе не понравятся мои слова, но это к лучшему.

— Что? — удивилась я.

Он сделал глубокий вдох, со свистом втянув воздух.

— Врачи вынуждают меня, как только я буду чувствовать себя достаточно хорошо, пройти курс реабилитации. Они сообщили, что на следующей неделе я должен буду уехать. Очнувшись, я сам принял решение обратиться в клинику. Мне нужна помощь, Саттон. Реальная помощь. — Он перестал кашлять. — Я хотел бы избавиться от своей зависимости прежде, чем от меня уже ничего не останется. Я хочу сделать это ради себя. Я должен, прежде чем брошу все это из-за...

— Из-за такой глупости... как я, — я закончила фразу за него.

Он слабо кивнул в ответ.

— Я был готов отдать свою жизнь за тебя, — он замолчал. — Я пристрастился к тебе как к наркотикам и алкоголю. Это вредно. Мне нужно твердо стоять на собственных ногах! А рядом с тобой у меня ничего не выходит. — Он отвернулся и уставился в потолок. Я видела, как тяжело ему далось это решение, но моему сердцу стало больно от этих слов, и я злилась. Я прикусила язык так сильно, что почувствовал вкус собственной крови, но знала, мне нужно молчать. — Я нуждаюсь в тебе, но ты моя погибель. Мы совершенно не подходим друг другу, Саттон, — продолжил он. — Я думаю, мы помогали друг другу исцелиться, и еще научились любить. Но мы оба здорово облажались, и теперь это больше не сработает. По крайней мере, не сейчас. Может, однажды… только боюсь, что это однажды наступит еще не скоро. Я хочу попрощаться с тобой. Я уеду на какое-то время и, даже когда выберусь оттуда, не уверен, что у меня хватит сил для нас, — он указал на себя, а потом меня. — Не жди меня! Пожалуйста, что бы ты ни делала, — слезы текли по его лицу, — не жди меня! Я не уверен, что вернусь сюда снова. Ведь двигаться дальше это нормально. Я люблю тебя! Правда, люблю! Сильнее, чем ты думаешь, и поэтому должен покончить со всем этим. Я думаю, сердцем ты понимаешь, — он накрыл мою грудь ладонью, — что я прав. Я надеюсь, что однажды буду готов снова увидеться с тобой. Может быть, даже любить тебя, но ты не должна ждать меня, — повторил он.

Я плакала сильнее, чем когда-либо за всю свою жизнь. Я любила Кэлина Грегори каждой частичкой своей души, и своими словами он разорвал меня на части. Однако в глубине души я понимала, он прав. Нам не суждено быть вместе! Он не единственный, кто считал так же. Возможно, он никогда не станет идеальным парнем для меня.

— Я люблю тебя! — продолжала рыдать я. — Но все понимаю. — Я стремительно подошла ближе, и он крепко обнял меня за шею, медленно поглаживая ее большим пальцем. — Хотела бы я оказаться достаточно сильным человеком для тебя. — Его губы прижались к моему лбу. Мои слезы намочили его больничный халат. — Я не хочу тебя терять!

Даже когда мы еще не были парой, я не могла представить свою жизнь без него. Без него я буду пустой. Он нужен мне... но полагаю, в этом и кроется причина, по которой мы не могли быть вместе. Мы создали смертельные узы, которые постепенно самоликвидировались. В самой глубине моего сердца и души, я понимала, что нам необходимо расстаться.

Мы оба должны были стать сильнее. Однако это совершенно не значило, что мне нравилось происходящее между нами. Или что это было легко.

Глядя ему в глаза, я видела его внутреннюю борьбу.

— Ты никогда не потеряешь меня, — заявил он. — Я навсегда останусь здесь, — он еще раз прикоснулся к моей груди прямо над сердцем, — и тут, — он прикоснулся ко лбу, — в твоих воспоминаниях.

— Могу я звонить тебе? — спросила я.

Он отрицательно покачал головой, с сожалением посмотрев на меня.

— Не думаю, что это будет хорошей идеей. Кроме того, я не уверен, что в реабилитационных центрах позволяют общаться с посторонними. Все дело в процессе отстранения от наркотиков. Пожалуйста, не усложняй.

Я глубоко вдохнула, собираясь с силами.

— Ладно. — Я чувствовала себя выпотрошенной. Правда иногда может быть весьма болезненной.

Медсестра вернулась за мной. Кэлин взял мою руку в свои ладони и крепко сжал.

— Я живу ради тебя одной.

Я закрыла глаза, смакуя слова, так как прекрасно понимала, что сегодня видела его в последний раз.

Когда меня увозили от него, я тихо прошептала:

— Я живу ради тебя. Сейчас и навеки.

Глава 27

Саттон

Я думала, что мое сердце уже разбито и оказалась неправа. Сейчас я в полной мере ощутила, каково это, остаться с разбитым сердцем.

Я была не способна дышать, думать или чувствовать.

Стоило нам расцепить руки, я сразу же замкнулась в себе. Я знала, что он поступает так, как будет лучше для него, а в конечном итоге и для меня. Но это знание не помогало мне почувствовать себя лучше.

Я ощущала себя потерянной. Мой якорь исчез, и теперь я осталась дрейфовать одна в открытом море, а Кэлин навсегда застыл шрамом на моем сердце.

Раздвижные стеклянные двери открылись, и я увидела чей-то пикап.

— Видишь здесь своего друга? — спросила медсестра.

Я искала взглядом автомобиль Эмери, но не увидела его. Именно он должен был отвезти меня домой, так как у Дафны не получилось встретить меня.

— Нет, — ответила я, втайне надеясь, что поездка сюда не займет слишком много времени. Я очень устала, поэтому мне хотелось поскорее забраться под одеяло и проспать ближайшие лет десять.

Так прошли еще несколько минут, а Эмери все не появлялся. Я уже хотела попросить медсестру зайти внутрь и позвонить ему, так как у меня не оказалось с собой телефона, когда перед нами затормозила незнакомая машина. Из неё выскочил водитель и направился прямиком к нам.

— Мемфис? — удивилась я. — Что ты здесь делаешь?

— Гриффу нужна помощь Эмери, — он пожал плечами, — поэтому тот позвонил мне.

В голове зазвучал гордый голос Эмери: «Это судьба!..»

— Полагаю, это твоя машина? — спросила медсестра.

Я посмотрела на нее и увидела, как она окидывает Мемфиса оценивающим взглядом.

— Да.

Она подкатила меня к машине Мемфиса, и с их помощью я перебралась на пассажирское сиденье.

— Спасибо, — поблагодарил ее Мемфис.

Я слабо улыбнулась ей. Она была добра ко мне, но я очень хотела вернуться домой.

Сев в машину, Мемфис выключил радио. Здорово! Значит, он планировал поговорить со мной, а у меня не было на это ни сил, ни желания.

— Знаешь, я был потрясен, когда Эмери рассказал мне, что ты натворила.

Я закатила глаза, уставившись на пейзаж в окне.

— А если и так?

— Да уж, — сказал он, проведя ладонью по лицу. — Я не осознавал до конца, насколько подавленной ты себя чувствовала. Это позволило мне понять, что я плохо разбираюсь в людях.

— Нет, ты не прав, — коротко ответила я.

— Я хочу, чтобы ты поговорила с кем-нибудь, — он прошептал, и, судя по голосу, ему было действительно больно. — Я бы помог тебе.

— Просто я приняла поспешное решение.

Я не смотрела на него, но была уверена, он закатил глаза.

— Самоубийство это не просто какое-то поспешно принятое решение.

Я замотала головой, позволяя злости вырваться наружу.

— Ты совсем не знаешь меня! Не знаешь, что я пережила! Не смей осуждать меня за то, каким способом я пыталась унять свою боль.

— Эй, — сказал он, притормаживая на светофоре, — успокойся. Даже в мыслях этого не было.

— Мне показалось иначе.

Я сорвалась. И теперь у меня пропал голос. Если бы мой лечащий врач узнал, что я сейчас несу, то непременно отругал бы меня. Прислонившись к окну, я закрыла глаза. Я очень устала.

— Похоже, я забочусь о тебе больше, чем следует. Я считал, что успел стать тебе другом. Мне хотелось, чтобы ты могла доверить мне свою боль. И перестала думать о самоубийстве как о способе избавления от нее.

Я тяжело сглотнула. Был лишь один человек, которому я научилась доверять, и теперь я потеряла его. Он ушел. Видимо, он никогда и не был полностью моим.

— Мой отец покончил с собой, — неожиданно прошептал Мемфис.

Господи! Похоже, у каждого в этом городе есть свои скелеты в шкафу. Я ничего не ответила, позволяя ему выговориться.

— Никто из нас не догадывался, насколько он был подавлен. Мне тогда было всего пятнадцать, и я не мог понять все до конца, — он вздохнул, — но сейчас я стал старше и многое понял. Травмы прошлого могут оказать огромное влияние на нашу жизнь, однако, это не совсем так. У нас остается завтра, и вместе с завтрашним днем к нам приходит надежда на лучшее.

— Ты был философом в прошлой жизни? — спросила я, борясь с желанием заснуть.

Он хмыкнул совсем по-мужски, издав глубокий и хриплый звук.

— Ты никогда об этом не узнаешь.

Забрав мой рецепт, Мемфис привез меня домой. Он оказал мне помощь и не оставил одну. И почему я не удивилась?

— Теперь можешь идти, — сказала я, копаясь в ящике в поисках пижамы.

— Я никуда не уйду. — Он плюхнулся на диван, положил ноги на кофейный столик и включил телевизор.

Я собиралась стукнуть его, если он быстренько не уберется.

— Уходи! — процедила я сквозь стиснутые зубы и пристально посмотрела на него, вложив в свой взгляд каждую каплю ненависти и досады, бушевавших во мне.

— Нет. — Он улыбнулся, и на обеих его щеках появились ямочки. Почему я не замечала их раньше? — Переодевайся, милая. — Он старательно хмурил брови, улыбаясь себе под нос. — День и ночь будут долгими, как и следующий день. И остальные после него тоже.

Я открыла рот от удивления.

— Какого черта? — ахнула я, но мой голос был больше похож на скрежет. Прямо на этих словах Брут мяукнул и запрыгнул на кровать, давая мне знать, что он хочет спать. Слава Богу, Дафна позаботилась о нем, пока я была... нездорова. — Ты не можешь… — я принялась с ходу придумывать, что же сказать дальше, — остаться здесь.

— Могу, — он переключил канал, — и останусь.

— Ну конечно! — я застонала, и этот звук заставил мое бедное горло болеть еще сильнее.

Я слишком устала, чтобы спорить с ним, и практически потеряла голос. Пусть остается, если хочет. Мне было все равно.

Переодеваясь в ванной в пижаму, я старалась не думать о том, что недавно произошло здесь. Но это оказалось невозможным. Спрятав лицо от Мемфиса так, чтобы он не заметил моих слез, я забралась в постель и уснула, прежде чем голова коснулась подушки.

Проснувшись несколько часов спустя, я поняла, что Мемфис ушел. Оставшись в одиночестве, я почувствовала себя чуточку лучше. На самом деле я не была в восторге от его идеи задержаться здесь. Он мог составить мне прекрасную компанию, но сейчас мне хотелось побыть одной и в одиночку поваляться на кровати. А еще у меня намечалось свидание с ведром мороженого, которое было надежно спрятано в морозилке.

Я не стала перекладывать мороженое в чашку, а налила немного шоколадного сиропа прямо в контейнер, сверху добавила посыпки, взбитых сливок и вишню. О, да! Это было восхитительно.

Я села на диван и, проглотив первую ложку, застонала от удовольствия, затем облизнула верхнюю губу, чтобы скрыть следы от взбитых сливок.

— Знаешь, я и не догадывался, что кто-то умеет так сексуально есть мороженое.

Я вскрикнула от неожиданности и свалилась с дивана вместе с мороженым.

— Мемфис! — я вскрикнула, мой голос охрип. Подняв с пола контейнер с мороженым, я обнаружила, что оно не пострадало при падении. — Что ты здесь делаешь?

— Я сказал тебе, что никуда не уйду, — ответил он, выставляя сумки на столешницу. — Я сходил за продуктами и еще зашел в «Чик-Филе».

— Зачем ты туда ходил?

— За едой для тебя. — Он посмотрел на меня, словно на идиотку. — Доктор велел тебе есть мягкую пищу. Суп из банки полная дрянь, а домашний я готовить не умею, я купил немного готовой еды в «Чик-Филе».

— Почему ты так добр ко мне? — удивилась я, потрясенная эмоциями, которых не узнавала. Если реально посмотреть на ситуацию, я довольно хреново обошлась с Мемфисом. Большинство парней не задержались бы надолго рядом со мной, поставив на мне жирный крест.

Он перестал извлекать продукты из пакета и застыл, внимательно изучая меня. Его брови нахмурились, сойдясь вместе над переносицей, а губы вытянулись в ровную линию.

— Вот для этого и нужны друзья, а я твой друг.

Я сглотнула.

— У меня не так много друзей.

— В таком случае, считаю, мне повезло стать одним из них, — он шутливо поклонился, улыбаясь мне.

— Я не заслуживаю такого друга как ты. — Я пыталась дышать ровно, нервно сжав контейнер с мороженым.

Он хмыкнул.

— Это правда.

Разумеется, он согласился.

Отчаянно пытаясь избежать серьезного разговора, я пробормотала:

— Радуйся, что мороженое не вывалилось на пол.

Он покачал головой и вернулся к выгрузке продуктов.

— И что бы ты сделала со мной, если бы твое драгоценное мороженое размазалось по полу?

— Хм. — Я постучала ложкой по губам. — Думаю, битва едой была бы уместна.

— Ты это нечто, ты ведь знаешь об этом? — Он собрал полиэтиленовые пакеты и выбросил их в мусор. Не дав мне времени ответить, он прислонился к столешнице и добавил: — Ты должна съесть этот суп прежде, чем снова примешься за мороженое.

Я крепче вцепилась в контейнер в моих руках.

— Не трогай мое мороженое.

Он рассмеялся.

— У меня две сестры, поэтому я прекрасно осведомлен о том, что невозможно встать между женщиной и ее сладостями.

Пока я лопала мороженое, он разложил купленные продукты на свои законные места. Мемфис ни разу не прервался, чтобы уточнить у меня, где именно хранится то или иное. Он осмотрел шкафы и сам разобрался с этим вопросом.

Доев мороженое, я поняла, что замерзла. Поэтому взяла с дивана одеяло и закуталась в него.

— Тебе холодно? — спросил Мемфис.

Я кивнула.

— Вот, — он стянул с себя свитер и передал его мне. — Надень его, он поможет тебе согреться.

Я долго не соглашалась, но потом передумала. Одеяло сползло до талии, пока я пыталась натянуть на себя свитер. Черт, я запуталась в нем, еле-еле попав головой в отверстие. Теперь я чувствовала себя черепахой.

— Знаешь, — улыбнулся он, задумчиво постукивая пальцем по пухлым губам, — ты хорошо смотришься в этом свитере. Думаю, ты должна оставить его себе.

Я закатила глаза, заправила прядь волос за ухо, затем повернулась к Мемфису спиной и уткнулась в телевизор.

— Вряд ли.

Его смех раздался эхом позади меня, и я ощутила его непосредственную близость.

— Боже! Кто ты? Гребаный ниндзя? Сначала тебе удалось бесшумно пробраться в мою квартиру, а теперь ты паришь надо мной, словно какой-то супергерой.

— У тебя очень грязный рот, — хрипло прошептал он, и его пальцы слегка коснулись моей правой ключицы. Мое сердце ускорилось от его легкого, как перышко прикосновения, а горло сжалось. Мне было приятно почувствовать его прикосновение, особенно после всего, что произошло с Кэлином. Я была убита горем, но мое глупое сердце все-таки тянулось к Мемфису. Думаю, так было и раньше, но я слишком рьяно отрицала это чувство.

Однако я не планировала торопить события. Мне нужно было время, чтобы залечить свои раны. Я не хотела стать женщиной, которая прыгает от одного мужчины к другому. Я должна была стать независимой.

Мемфис присел рядом со мной. Диван прогнулся под его весом, и я казалась довольно близко к нему, что, как я предполагаю, и было его конечной целью. Он держал в руках миску супа и ложку. Затем окунул ложку в суп и поднес ее к моему рту. Несколько капель бульона упали мне на штаны, лапша опасно свисала с края ложки.

— Поешь, Лютик, — увещевал он.

Был ли он сумасшедшим? Определенно.

— Ты же не собираешься кормить меня с ложки? — Я недоверчиво замотала головой и попыталась увернуться. Как маленький ребенок уворачивается от мамы, когда не хочет принимать лекарство.

— Собираюсь.

Я пхнула от удивления, и он тут же использовал ситуацию в своих интересах, засунув ложку супа мне в рот. Я подавилась, как только горячая жидкость попала на язык и в горло.

Прокашлявшись, я в упор уставилась на Мемфиса. Мне было больно продолжать спорить с ним. Честно говоря, оно того не стоило. Если самодовольный придурок решил накормить меня супом, пусть так и будет. Но если его пальцы окажутся слишком близко, я буду более чем счастлива откусить их.

Мне удалось проглотить только половину порции. Я решительно покачала головой, говоря, что наелась. С грустным вздохом он убрал миску на журнальный столик.

— Как ты себя чувствуешь? — По его взгляду было понятно, что он хотел услышать правду.

Я обдумала его вопрос.

— Не знаю, — ответила я честно. — Ты должен дать мне чуть больше времени. — Он протянул руку через спинку дивана, и его пальцы зависли в опасной близости от задней части моей шеи. — Я рада, что осталась жива, — прошептала я, пока играла с рукавом его толстовки. — Теперь я вижу, что у меня есть много всего, ради чего стоит жить.

Я посмотрела на него краем глаза. Небольшой вздох сорвался с моих губ, когда он протянул руку и коснулся пальцами пряди моих волос. Затем медленно погладил их и замер, ожидая, что я скажу ему остановиться. А я молчала.

— Я рад, что тебе лучше. — Его голос звучал мягко и нерешительно, будто он не был уверен, что может признаться в этом вслух.

— Почему? — Я заставила свои пересохшие губы произнести эти слова.

Он пожал плечами и отвернулся в сторону. Мышцы на его челюсти напряглись. Снова встретившись с ним взглядом, я увидела уязвимость в его глазах, к которой была совершенно не готова.

— Я беспокоюсь о тебе.

Для большинства людей это были четыре обычных слова, но я не относилась к большинству, и эти слова были дороги мне.

Я прижалась поближе к Мемфису. Он, как мне показалось, весьма скептично относился к моим действиям. И, когда я прижалась к нему, выглядел по-настоящему потрясенным. Он обнял меня, и я устроила свою голову у него на груди. Я хотела этого. В этом ведь не было ничего плохого, верно?

После минутного молчания, я прохрипела:

— Он покончил с нами.

Я почувствовала, как каждый мускул в его теле напрягся от моих слов.

— Ты в порядке?

Какой глупый вопрос.

— Нет, — честно призналась я. — Я понимаю, что он многое пережил, но я... люблю его.

Мемфис погладил меня по волосам, и, коснувшись моего подбородка большим и указательным пальцами, приподнял его вверх, чтобы я посмотрела прямо ему в глаза.

— Ты полюбишь вновь.

Был ли он прав? Могла ли я полюбить кого-нибудь так сильно, как любила Кэлина?

— Надеюсь, — таким был мой ответ.

Глава 28

Кэлин

Я находился в чертовой камере.

Ладно, не совсем так, но эта комната была очень похожа на тюремную камеру.

Хватало всего три больших шага, чтобы дойти из одного конца комнаты в другой. Это что, обязательная часть реабилитации? Они поселили меня в самую маленькую комнату, которую только можно себе представить, в надежде свести с ума? Если ответ положительный, скажу, что их метод успешно работал.

Я сел на кровать. Она оказалась настолько жесткой, что матрас ни на дюйм не прогнулся.

Я не хотел находиться здесь, но знал, в данный момент для меня это лучший вариант. Я стал слишком зависим от наркотиков и алкоголя, а в конечном итоге и от Саттон. По всей видимости, я пристрастился к ним.

Положив голову на руки, я вцепился в волосы. Мне очень хотелось убраться отсюда, сбежать из этой белоснежной палаты. Мной овладело отчаяние.

Это место не было моим домом. Здесь не было ничего, что принадлежало бы мне. Палата выглядела подобно чистому листу: никаких картин, ковров или телевизора. Она была совершенно пуста, как и я.

Я тяжело вздохнул и зарычал. Я попал сюда совсем недавно, думаю, максимум минут тридцать или час назад, и в этом месте я собирался жить, пока врачи не сочтут меня стабильным.

Бл*дь!

В этот момент мне стало казаться, что я никогда не вылечусь. И, в конце концов, эта белая комната сведет меня с ума.

В комнате было одно окно, выходящее на лужайку для пикника, где заключенные могли время от времени потусоваться и поесть. Да, именно заключенные, так как, по сути, ими мы и стали, попав сюда.

Не знаю, кто сейчас решился бы выйти на прогулку, ведь на улице стояла настоящая зима. Кому захочется сидеть на улице в мороз? Уж точно не мне.

Я прилег на кровать и уставился в белый потолок, мысленно пытаясь разукрасить его красочными образами, но у меня мало что вышло из этой затеи.

Неожиданно дверь в мою комнату открылась, и я сел. Охранник в моей нынешней тюрьме, я все еще придерживался сравнения с тюрьмой, улыбнулся мне и сказал:

— Групповая терапия начнется через пять минут. Кто-нибудь придет за тобой.

Прежде чем я успел ответить, он снова закрыл дверь и запер ее снаружи.

Мне было смешно от того, что нас запирали. Какая от нас могла исходить угроза? Этот вопрос, похоже, лучше оставить без ответа. А пока я стал ждать человека, который будет сопровождать меня на групповую терапию, и мысленно считал секунды. Это на самом деле будет терапия?

Через пять минут дверь снова распахнулась.

— Кэлин Грегори? — уточнил вошедший.

Я фыркнул, вскакивая на ноги.

— Единственный и неповторимый. Кто же еще добровольно согласится быть запертым здесь?

— Терпеть не могу новичков, — проворчал он.

Отлично, теперь у него появится кликуха.

— Итак, — сказал я, когда он повел меня вниз по чисто белому коридору, — ты мой поводырь или что-то вроде того?

Он вздохнул, качая головой.

— Вы все ведете себя одинаково, когда только попадаете сюда.

Я рассмеялся на это.

— Поверь, таких, как я, ты еще не встречал.

— Ну, — он пожал плечами и открыл дверь, — вскоре ты убедишься, что здесь много таких людей, как ты.

— Сомневаюсь, — проворчал я и последовал за ним на выход.

— Садись, — приказал он, указывая на один из стульев, поставленных в круг.

Голубые пластиковые стулья оказались единственным цветным пятном в этой полностью белой комнате. До сегодняшнего дня меня никогда так сильно не раздражал белый цвет. Обычно он мне нравился, особенно если это был чистый холст, глядя на который я готовился воплотить бесчисленное множество идей.

Мужчина занял место во главе группы. Интересно, он тоже пациент? Если да, тогда какого хрена он сопровождал меня? Все это было странным.

— Как вы уже знаете, — он кивнул нескольким мужчинам и женщинам, сидевшим на стульях в круге, — меня зовут Алекс. — Он посмотрел на меня в упор, потому что, как назло, я оказался прямо напротив него. — Я терапевт, — сверля меня взглядом, он продолжил: — два раза в неделю у вас будут сеансы групповой терапии и три раза в неделю индивидуальные. Суббота и воскресенье, выходные дни.

— Ха! Свободные дни! Это какая-то насмешка! Я же буду просто заперт в чертовой комнате!

— Тебе не обязательно сегодня принимать участие в групповом занятии. Считай это разминкой. Однако в следующий раз ты будешь участвовать в обязательном порядке. Никаких оправданий.

Черт, этот парень был строг и не собирался давать никому послаблений.

— Теперь, — он сложил руки и откинулся назад, поставив свой стул на две ножки, — я начну.

Я пришел в замешательство и не мог понять, почему для всех так важна терапия. Это нормально? Я не знал. Мне стоило подробнее ознакомиться с этим местом, прежде чем отправляться сюда. Я не хотел говорить ни с кем о своих чувствах. Думаю, здесь будет интересно.

— Мне тридцать восемь. Я чист уже двенадцать лет. В семнадцать лет я испытывал зависимость от героина, связался с плохой компанией и хотел прикончить своих родителей. Они были слишком строги ко мне. Как видите, — он сцепил руки перед собой и наклонился вперед, уперев локти в колени, — я прошел через то же, что и вы. — Он смотрел прямо мне в глаза. — Я сидел на этом самом месте, на котором сейчас сидишь ты, и пытался понять, зачем я здесь. На мой взгляд, я не был наркоманом. У меня не было особых проблем. Я был в порядке. Угадайте, что? Да, я врал самому себе, как это сейчас делаешь ты, — он указал на меня. — Зависимость это плохо, но она не делает плохим тебя. — Он сел прямо и скрестил руки на груди. — Первый шаг к исцелению - способность признать, что у тебя появились проблемы.

Я не был уверен, как на это стоило реагировать.

— Э-э-э... а разве, приехав сюда, я не признал, что у меня есть некоторые проблемы?

— Ты на правильном пути, — согласился Алекс. — Но когда-то и я сидел там, где сейчас сидишь ты. И я знаю, ты уже подумываешь уйти, постоянно задавая себе вопрос, зачем вообще согласился на все это.

Я с трудом сглотнул. Он оказался абсолютно прав. Мне нечего было ответить ему.

— Хорошо, — Алекс поднял руки, — сегодня мы начнем отсюда, — он указал на человека слева от себя, — и пойдем по кругу.

— Меня зовут Кейси, — сказала женщина, — и я алкоголик.

— Хочешь добавить что-то еще? — спросил у нее Алекс.

Она покачала головой. Алекс удивил меня, не попросив ее продолжать.

К своему рассказу приступил следующий.

— Меня зовут Рэй. У меня зависимость от кокаина. Я подсел на него, когда мне только исполнилось пятнадцать. Мои родители были наркоманами, поэтому, думаю, мне было суждено стать одним из них, — пробормотал он, почесывая руку. — Я здесь уже месяц, и это самые трудные тридцать дней за всю мою жизнь. Но, — он посмотрел прямо на меня, — оно того стоит.

Так оно и пошло. Говорили все, одни больше, другие меньше. Я предположил, что те, которые говорили немного, были здесь новенькими. Видимо каждому из присутствующих предстояла трудная работа над собой.

Когда сеанс терапии закончился, нас отпустили. Алекс снова проводил меня до моей комнаты. Я чувствовал себя ребенком, которого сопровождают родители, чтобы тот не убегал. Алекс хотел казаться хорошим, но он мне не понравился. Я был уверен, он попытается надавить на каждое мое больное место.

Прежде чем оставить меня в покое в моей комнате, он произнес:

— С нетерпением жду встречи с тобой завтра.

Что ж, это было смело, я поднял руку и показал ему средний палец. Если он решил, что сумеет заставить меня рассказать о моих чувствах, он будет разочарован.

Саттон

— Кто же это, если не русалка? — завопил Эмери в тот момент, когда я только вошла в кафе.

Я покачала головой и проигнорировала его, направившись прямиком к задней части кафетерия. Не теряя ни секунды, он последовал за мной.

— Как ты? — поинтересовался он.

Я хмыкнула и развернулась к нему лицом, опустив руки на бедра.

— Вы же лучшие друзья с Мемфисом, так?

— Да, — он кивнул, явно удивляясь, к чему я веду.

— Тогда ты должен быть в курсе, что этот упрямый осел жил у меня всю прошлую неделю! — пробубнила я, недовольно топнув ногой.

И как бы я ни пыталась выставить его, Мемфис отказывался уходить. Я не знала, чего именно он опасался, он никогда не озвучивал эту мысль, но я больше не оставалась одна.

Он был хорошим, очень хорошим, но странно, что он столько времени провел рядом со мной. И ладили мы с ним лучше, чем я готова была признать. С ним было легко и весело. И давайте скажем честно, было просто приятно смотреть на него. Это вовсе не значит, что я была против того, чтобы он оставался рядом со мной. Но ему не о чем было беспокоиться.

Я не планировала снова пытаться покончить с собой. Я пришла в норму, принимала назначенные мне лекарства. Хотя была не до конца уверена, что они мне нужны, ведь я чувствовала себя прекрасно. Я отпустила Кэлина, но какая-то часть меня все еще опасалась появления Маркуса. Я усвоила этот урок и пыталась справиться с собой.

Я знала, что все: Мемфис, Эмери, Дафна заслуживают узнать правду о том, почему я попыталась умереть. Я хотела набраться храбрости и поведать им о причинах. Но пока мне недоставало мужества рассказать о том, насколько ужасно обошлись со мной родители и бывший парень. Несмотря на то, что Кэлин спокойно отнесся к моему рассказу, я переживала о том, что обо мне будут думать окружающие.

— Эй, — Эмери поднял руки вверх, — я просто пытался быть вежливым.

— Извини. — Я нахмурилась.

«Перестань вести себя как сучка», — ругала я себя.

Но, если трезво взглянуть на вещи, я всегда была такой, и, наверное, так всегда и будет.

Когда жизнь вручает вам лимоны, начинай язвить как настоящая стерва. Таков был мой девиз. Я запустила пальцы в волосы, пока пыталась найти правильные слова.

— Это было очень трудное время, — призналась я и едва сдержала слезы.

— Уверен, что так и было, — кивнул он, — но у тебя есть друзья, Саттон! Ты можешь поговорить со мной, Мемфисом или Дафной. Ты не одинока. Мы заботимся о тебе. Не закрывайся от нас.

Я вынула фартук из своего шкафчика.

— Я знаю, спасибо, — заверила я его.

— Ты виделась с терапевтом? — спросил он.

— Я только неделю назад выписалась из больницы. Как ты думаешь? — ответила я, завязывая фартук вокруг талии.

— Я думаю, что тебе нужно обязательно сделать это. — Он пожал плечами. — Для тебя будет лучше, если врачи смогут помочь.

— Ха! — Я захохотала. — Да уж, и пусть кто-нибудь покопается в моих мозгах, узнает все мои секреты. И после этого ты все еще продолжаешь считать, что я поступаю плохо? Вот уж нет!

— Я думаю, что ты совершаешь ошибку, — ответил он, преграждая мне путь к выходу из комнаты.

— Эмери, — сказала я как можно спокойнее, — пожалуйста, прошу тебя, пусть все идет своим чередом. Не беспокойся обо мне, я в порядке. Я совершила большую ошибку и мне жаль, если я расстроила тебя, но это свершившийся факт. Все уже в прошлом, и я готова двигаться дальше.

— Прошло всего три недели, по-твоему, это уже в прошлом? Думаешь, этого времени достаточно, чтобы забыть о попытке суицида? Ты безумнее, чем я предполагал. — Он покачал головой, смеясь без доли юмора.

Его слова ужалили меня, но я старалась не показать этого. Заметив мой хмурый взгляд, он пробормотал:

— Черт! Я не должен был так говорить. Мне жаль.

Я слегка расправила плечи, делая вид, что все еще полна сил.

— Это нормально. Ты прав. Я сошла с ума.

— Блядь, — он застонал и провел рукой по лицу, — я самый дерьмовый друг на свете.

— Думаю, мы оба такие, — сказала я ему.

— Давай начнем сначала, — попросил Эмери, — я очень беспокоюсь о тебе.

— Не стоит, честно. — Я собрала волосы в хвост и закрепила его резинкой.

— Я не могу по-другому, — настаивал он, все еще загораживая мне выход.

Он оказался настойчив, и я не смогла бы покинуть эту комнату, пока он не закончит. Вздохнув, я лишь надеялась, что это не займет много времени. Мне бы хотелось приступить к работе и вернуться к нормальной, ну, почти нормальной, жизни. Насколько у меня вообще могла быть нормальная жизнь.

Я заставила себя улыбнуться и молилась, чтобы мне удалось подыграть ему. Тогда этот разговор смог бы закончиться раньше.

— Я уверена, учитывая, что вы с Мемфисом всегда рядом, я вряд ли смогу совершить какую-нибудь глупость. Не то, чтобы я планировала. Я знаю, что должна тебе многое объяснить, — я нервно покусывала свою нижнюю губу. Блядь, я ненавидела показывать свою уязвимость, — но пока не могу. Просто знай, у меня были свои причины для этого поступка. Решение далось мне нелегко, но у судьбы, — я буквально выплюнула это слово, — оказались другие планы, вот и все. — Я широко развела руки в стороны. — Похоже, что все вы застряли со стервозной и насмешливой мной весьма надолго.