Крест и полумесяц

Глава 10

Весь день Злата предавалась размышлениям о том, как бы устроить в гареме самую настоящую революцию, вроде французской, о которой она так много читала. Вряд ли ей удастся поднять джарийе на баррикады и разрушить стены гарема, как Бастилию, но одной облагодетельствованной хатум, Злата надеялась, хватит, для того чтобы увеличить шансы выбраться отсюда.

Джанан по отношению к Злате вела себя ровно (видимо, получила соответствующие указания), но девушка видела уже не раз, как презрительно катибе-уста относится к другим женщинам в гареме. Ее боялись, а евнухи и вовсе ходили по струночке. К Хафизе же Джанан относилась как к пустому месту.

Злата успешно противостояла мачехе, но скорее путем непротивления, чем открытой оппозиции. Любовь Андреевна тоже пыталась доказать всем, что в доме главная она, но Злата оставалась любимицей отца, и с этим мачеха ничего не могла поделать. При мыслях о доме слезы невольно наворачивались на глаза, и Злата даже всплакнула тихонько, хотя Джанан и учила, что плакать нехорошо, глаза опухают. А, пропади она пропадом, эта Джанан! Не может же она запретить Злате думать о папеньке. Как он там, ищет ли ее? Жив ли он вообще? Если жив, то, наверное, с ума сошел от беспокойства, а ему нельзя много волноваться: семейный врач говорил, что в последнее время сердце у Петра Евгеньевича начало пошаливать. И тут такое! И серьезная ли у него рана? Противная Джанан ни словечком не обмолвилась об отце и про похищение, будто девушка просто свалилась в гарем с неба.

Злата повсхлипывала еще немного, обняв подушку с вышитыми пучеглазыми павлинами, потом усилием воли заставила себя перестать думать о плохом и сосредоточиться на главной цели. А павлинов зашвырнула в угол – никуда не деться от этих вышитых птичек! Даже в далеком Дамаске. Хорошо хоть, Джанан пяльцы не притащила.

Но в ночи, да еще после длинного дня, наполненного событиями, в голову ничего дельного не шло. Ладно, о Джанан можно подумать и утром, а сейчас хочется немножко позволить себе подумать об Амире. Чем-то он задел ее сердце, этот смешной и дерзкий псевдоевнух…

Глаза у него ну просто очень красивые, вот что. Злата даже немного рассердилась на себя: нет бы подумать о том, как правильно построить разговор, чтобы Амир согласился ей помогать, пусть и без особого желания! Шантаж – дело нехорошее, но чтобы выбраться отсюда, она и не на такое пойдет. Не зря ей не отвечают на многие вопросы, так можно себе всяких ужасов напри-думывать, а ну как на деле все еще хуже окажется?

И все-таки Злата чувствовала себя странно. Да, она не знала, для каких целей ее держат здесь, почему не отвечают на вопросы, зачем она нужна этому странному господину, воспоминания о котором вызывали у нее дрожь. Он ведь сумасшедший, по глазам видно… И все же, все же… Это была настоящая жизнь, не книжная, а ее. То самое чувство, что скрытно жило в Злате – жажда познания мира через нечто чрезвычайное и острое, – теперь проснулось и затрепетало. Вся эта история словно клинок дамасской стали, иначе и не скажешь.

И вот что странно – ей показалось, или похожее чувство она увидела в черных глаза Амира?..

Наутро она отправилась к Хафизе. Стоявшие у покоев хатум рослые гарем-агалары пропустили Злату беспрекословно – значит, новая подруга сказала правду, к ней можно приходить в любое время дня и ночи. Повеселевшая Злата зашла в покои Хафизы и ахнула – здесь она еще не была!

Свод, выполненный в виде небольших куполов, напоминал пчелиные соты или грот со сталактитами из-за вычурно сложного орнамента в ярко-красных, зеленых, голубых и золотистых тонах. Игра красок завораживала. Стены на высоту человеческого роста были выложены изумительными мозаичными плитками из стекла; сердцевидные арки грациозно опирались на пышные капители в форме тюрбанов, а те в свою очередь покоились на мраморных колоннах. Вдоль карнизов дверей и окон шли надписи карматским шрифтом, изящные буквы которого перемежались с цветами, листьями и завитками арабесок. В центре комнаты расположился фонтан, струи кристально чистой воды поднимались к самому своду и падали в круглый бассейн с серебряным звоном, рассыпаясь на тысячи брызг.

Хафиза возлежала на длинном диване, она искренне обрадовалась приходу Златы и немедленно усадила ее рядом.

– Я так рада, что мне теперь есть с кем поговорить! – воскликнула хатум.

– Я тоже очень-очень рада, – заверила ее Злата. Про Амира, пожалуй, лучше не упоминать, да и не друг он ей вовсе. Так, посочувствовал для собственной выгоды. – А у тебя здесь совсем нет подруг?

– У меня была служанка, приставленная ко мне отцом, – опечалилась Хафиза, – но потом она умерла, никто не понимал отчего. Лекарь моего господина искал следы яда, но не нашел, а Джанан потом ходила с победным видом. Я думаю, она все-таки отравила мою служанку, хотя доказательств нет…

Злата зябко повела плечами, хотя в помещении было достаточно жарко. Однако нравы здесь еще те! А ее, интересно, не отравят за то, что она болтает с Хафизой? Наверняка евнухи у дверей доложат обо всем Джанан, хорошо, если еще они сейчас у замочной скважины не подслушивают! Впрочем, за журчанием фонтана слов было наверняка не разобрать, но ведь и простого визита может оказаться достаточно, для того чтобы сжить Злату со свету.

– Не бойся! – Хафиза угадала опасения подруги. – Во-первых, я не допущу, чтобы с тобой что-то сделали. – Это обещание звучало слабым утешением, ведь Хафиза сама понимала, как мало у нее власти. – А во-вторых, с тобой тут носятся, как с драгоценностью, хотя я и не знаю почему. Всем запретили тебя обижать, – добавила хатум шепотом. – Ты очень ценная. Не думаю, что Джанан рискнет тебя отравить, она ведь за твою жизнь головой отвечает.

– Вот так новости! – Злата даже виноград перестала ощипывать.

– Я думала, может, господин хочет тебя тоже сделать женой, – немного смущаясь, сказала Хафиза. – Это было бы хорошо, мы бы с тобой дружили. Но с другой стороны, мне этого не хочется. С хозяином мне не понравилось в постели. Я не хочу об этом говорить.

– Хорошо, – кивнула Злата. Можно целыми днями переливать из пустого в порожнее – все равно заняться нечем, но это не даст никаких результатов, ведь о причине ее пребывания в гареме по-прежнему остается только догадываться. – Давай лучше поговорим о том, как сделать тебя полноправной хатум!

– Как? – живо подхватила предложенную тему Хафиза. – Джанан тут заправляет всем, и ее все боятся!

– Это я уже слышала, – отмахнулась Злата. – Ее боятся и у нее большой авторитет, но с этим можно бороться! Если Джанан перестанет настраивать всех против тебя и удалится в сторонку, то тебе останется только взять в руки бразды правления, вот и все.

– Но что мне делать? Я пробовала с кем-нибудь подружиться, собрать вокруг себя верных подруг, но они больше боятся катибе-уста, чем хотят дружить со мной.

– Так мы ничего не достигнем, это верно, – согласилась Злата. – Мы должны бороться не с человеком, а с обстоятельствами.

– То есть? – нахмурилась Хафиза.

– Надо лишить ее влияния. – Злата задумалась. – Проще всего было бы ее скомпрометировать, пригрозить чем-нибудь. Но я не знаю, водятся ли за Джанан какие-либо грехи.

– Я тоже не знаю, – покачала головой хатум. – Если и водятся, то о них никому и ничего неизвестно.

– В этом женском царстве – и никто не знает? – Злате вспомнилось московское общество. – Женщины есть женщины! А шила в мешке не утаишь. – Хафиза посмотрела на девушку вопросительно, и пришлось пояснять: – Это поговорка русская, означает, что правду не скроешь. Либо Джанан безгрешна и придется искать другие способы, либо кто-то что-то знает, да не говорит!

– Тут секреты почти не хранятся, – заметила Хафиза. – Но кто выдаст тайны катибе-уста?

– Вот именно! – с энтузиазмом воскликнула Злата. – Кто больше всего общается с Джанан?

Хатум задумалась.

– Пожалуй, Науваль и Латифа, только они обе такие противные, вряд ли нам что-то удастся у них узнать, – вздохнула Хафиза.

– О, искусство шантажа может привести нас к вершинам власти! – повторила Злата фразу, слышанную ею как-то от одного из гостей Петра Евгеньевича. – Если очевидных грехов нет у Джанан, может быть, у этих двоих они найдутся? Подумай!

– Кроме греха чревоугодия, вряд ли, – вздохнула Хафиза.

– Мы обязательно выясним, – пообещала Злата. – А потом вынудим их рассказать секреты Джанан. Нам с тобой нечего опасаться, нас нечем попрекнуть, а против гаремных интриганок все средства хороши!

Злата покидала покои Хафизы в прекрасном расположении духа: она наелась сладостей, наговорилась вдоволь, и они совместно выработали первый, пока еще шаткий, но уже вполне жизнеспособный план действий. Девушка забрела в пустой киоск – обитательницы гарема предавались послеполуденному отдыху, не иначе, – и решила выйти в сад, хотя солнце палило немилосердно. Но, как говорила Джанан, нет ничего приятней, чем предаваться неге в прохладной тени цветущего сада.

Злата медленно побрела по дорожке, нашла маленькую беседку, густо увитую виноградом, и уселась на прохладную мраморную скамью. Здесь было хорошо и тихо, журчал неподалеку крохотный фонтанчик, в ветвях яблони ворковали голуби… Злата сидела, размышляя, чем бы заняться. Можно почитать или попрактиковаться в арабском, но так не хотелось вставать и идти обратно в свою комнату – там хорошо, но жарко…

Из кустов вышла миниатюрная газель и, заметив Злату в беседке, подошла. Все животные в саду были ручными, и девушка с удовольствием погладила газель. Жаль, что нечем ее угостить.

– У меня есть виноград и халва, но будет ли она халву? – раздался голос. Злата подняла голову и увидела Амира с небольшим подносом в руках. – Хотя попробовать стоит.

– А что ты здесь делаешь? – поинтересовалась Злата. Сердце забилось быстрее, щеки порозовели…

– Я здесь живу, в гареме, если ты не заметила, – засмеялся Амир, сел на скамью и поставил поднос между собой и Златой. Газель заволновалась, и молодой человек протянул ей на ладони кусочек халвы.

Газель снизошла, собрала угощение мягкими губами, подозрительно посмотрела на Амира, потом на Злату и скрылась в пышных кустах.

Амир огляделся – все та же сонная тишина, только шуршала в кустах удаляющаяся газель да глупые голуби ворковали, – взял гроздь винограда и, усмехаясь, протянул в ладонях Злате. Как газели! Девушка фыркнула.

– Ты намекаешь, что я глупа, как животное? И буду есть у тебя с рук?

– Вовсе нет! – Амир и вправду выглядел ошарашенным. – Этим я хотел сказать, что ты прекрасна и грациозна, как газель! Ты… ты лучше газели!

Сомнительный комплимент, ну да ладно.

Злата подумала, что ее скоро тошнить будет от винограда, как бы он ни был хорош, но обижать Амира не хотелось, и она мужественно отщипнула виноградину.

– А теперь ты скажешь мне, что тут просто так с подносом проходил? – улыбнулась девушка.

– Нет, этого я говорить не думал, – покачал головой Амир. – Какая ты странная – все время ждешь подвоха!

– Папенька говорит, что русская душа – субстанция загадочная и непредсказуемая, – сообщила Злата, отщипывая еще одну виноградину. – Да положил бы ты уже этот виноград!

Амир вздохнул, видимо смирившись со странными славянскими причудами, и положил гроздь на поднос.

– Ты не ответил на мой вопрос, – напомнила Злата. Она сама не понимала, почему дерзит Амиру, но очень хотелось наговорить ему каких-нибудь мелких колкостей.

– Почему я здесь? – улыбнулся Амир, и Злате сразу расхотелось с ним пикироваться. – Я увидел, как ты идешь в сад, и решил составить тебе компанию.

– Ты меня искал, потому что боишься, – победно заявила Злата.

– Отчего ты так решила? – Жаль, что у него почти нет бровей, Злата представила себе, как иронично они изогнулись бы.

– Ты опасаешься, что я тебя выдам, ведь мой секрет гораздо безобиднее твоего!

Молодой человек ничего не ответил, наблюдая за голубем, чистящим перышки.