Кромешник и его светлое чудо

12 глава Игра тьмы

Если солем обнаружится сейчас, это станет огромной проблемой? И если я сейчас подверну рукава и взгляну на запястье, это выдаст меня.

— На руке? — переспросила я неуверенно. — Не знаю. Ни на левой, ни на правой ничего не ощущаю.

— И не ощутите, это не клеймо. Проверьте запястья, солем возникает только там, — посоветовал высокий кромешник и у собрата по ордену вкрадчиво поинтересовался: — Мэттхольд, ты назвал девушку по имени, давно знакомы?

— Не твое дело, Ярвуд, — резко ответил мой незнакомец.

Впрочем, уже знакомец. Мэттхольд. Редкое имя. А как его можно сократить? Хольд? Мэтт? Последний вариант мне нравился больше. Мэтт... неожиданно мягко звучит для огромного резкого мужчины.

— Леди, так вы покажите нам свои запястья? — спросил длинный. — Это позволит нам решить проблему с вашим нежеланием здесь находиться.

То есть, увидев солем, они сразу меня отпустят? Отпустят после того, как решили, что богиня отметила меня для кого-то из них? Ха, смешно. Точнее, обидно. Я что, в их представлении девушка, которая не умеет делать логические выводы?

Я принялась медленно расстегивать плащ. Под взглядами трех пар глаз это было делать неловко. А, может, они и не смотрят? Из-за капюшонов не понять. Нет, я чувствую возрастающее напряжение, и взгляды мужчин, как физическое прикосновение.

Так, не о том думаю. Важнее сейчас солем. Есть ли он у меня? Был однажды, затем спрятался, чтобы дать о себе знать сегодня. И я благодарна за спасение от нежеланного поцелуя, и не хочу, чтобы возникли проблемы.

Тьма, помоги, а? Я понимаю, как важно, чтобы у твоих воинов находились суженые, но, пожалуйста, не сегодня. Они так смотрят на меня, что становится страшно.

— Слушай, ты хоть до утра разденешься? — проявил нетерпение Джет.

— Не подгоняй леди, — отозвался Ярвуд и вдруг откинул назад капюшон плаща.

Я застыла памятником самой себе. Боги, у него темно-красные волосы. Рыжий кромешник!

Потрясает, что такие бывают. Нет-нет, мужчина был красив, даже очень. Правильные черты лица, кожа идеально белая, чистая, я такую видела только у рыжих красавиц, которые активно стирают веснушки моим «пятновыводителем». Неужели кромешник тоже чем-то пользуется?

Снова глупости лезут в голову.

— Значит, так, Ярвуд, да? Не посовещавшись, показываешь свое лицо? — сердито воскликнул Джет.

— У леди солем, — преспокойно ответил рыжий. — Так почему я должен прятаться от своей невесты?

Его?! Быстрый какой! Возмутительное поведение.

— Эту девушку я привел! Солем возник в моем присутствии тоже!

Хотелось заявить, что знак впервые появился задолго до знакомства с двумя из них. Возник, когда мне приснился Мэтт.

А почему, в самом деле, я молчу?

— Послушайте... — По коже на моем запястье словно кусочком льда провели. Не больно, просто неприятно и неожиданно.

Остановили, запретив признаваться?

Кашлянув, я продолжила:

— Не ссорьтесь, пожалуйста. Вы же еще не видели знак. Вдруг его нет?

— Есть, ведь ты предназначена одному из нас, — самоуверенно заявил Джет.

И тоже опустил капюшон плаща, показывая лицо.

Симпатичный молодой мужчина, не такой яркий, как рыжий Ярвуд, но девушкам точно нравится. А то, что он кромешник, и вовсе сделает его неотразимым.

Я покосилась на моего защитника. Он тоже покажет свое лицо? Я, признаюсь откровенно, жажду его увидеть.

Единственный мужчина в этом помещении, кто по-настоящему мне интересен.

— Филиппа, так ты покажешь запястье? — спросил Мэттхольд, как мне кажется, устало.

Я поспешно сбросила верхнюю одежду и оттянула рукава туники сначала на левой, затем на правой руке. Есть ли солем, не смотрела. Важнее не пропустить момент, когда мой спаситель покажет свое лицо.

— Его нет, — разочарованно произнес Джет.

Я опустила взгляд. Точно, кожа рук чистая, без каких-либо знаков. И да, я же сама просила об этом Тьму, сейчас и раньше.

— Убедились, что солем вам привиделся? — холодно спросил Мэттхольд у собратьев по ордену. — Я отправлю девушку домой.

Да! Какие разумные бесценные слова.

— Нет, она останется здесь, — возразил Ярвуд насмешливо. — Она должна поцелуй, точнее, уже два.

Чего?..

Возмутительная арифметика!

А дальше я не поняла, что произошло. Тьма сгустилась. Маглампа потухла.

Раздались ругательства и звуки ударов.

Нечто плотное и безумно могущественное обволокло и утащило к стене. Кажется, туда, где гроб. Тьма вновь окутала меня, оберегая от мужских разборок?

— Хватит! Мэтт, хватит! — прозвучал взволнованный голос рыжего.

— Он пошутил! — крикнул Джет.

— Ради Тьмы успокойся!

— Ты пугаешь девушку!

И все прекратилось.

Слова невысокого кромешника подействовали: тьма отступила, вновь заработал магический светильник.

Подбитый глаз у Джета, струйка крови, текущая из уголка рта рыжего — такой итог стычки.

На вступившегося за меня кромешника было страшно смотреть, все же он один против двоих дрался. Но я все-таки решилась и взглянула.

Сердце сжала холодная рука страха, когда увидела стоящего посредине комнаты мужчину. Кулаки с разодранными костяшками — и больше ничего не видно. Даже во время драки он не опустил капюшон. Получил ли травмы во время потасовки? Неясно.

— Ты теряешь контроль, Мэтт, — сердито произнес рыжий и, хмыкнув, вдруг выплюнул зуб.

— Ну, и кто в этом виноват? — сердито поинтересовался Джет. — Ты сам его спровоцировал.

— Я? — рыжий удивился.

— Ты! — обвинил Джет уверенно. — Хочешь, чтобы наш побратим превратился в монстра?

— Не преувеличивай, — сухо возразил рыжий. — Я всего лишь хотел проверить, возникнет ли у девушки солем после поцелуя с тобой или со мной. Кто-то же его вызвал?

Джет отшатнулся.

— Я не буду проверять! Мне это не нравится.

В энный раз полюбовалась шириной мужской спины. Мэттхольд вновь закрыл собой от экспериментатора.

— Мэтт, держи себя в руках, из-за тебя может пострадать девушка, — прошипел рыжий и быстро добавил: — Мы видели солем, твоя знакомая — тоже. Нужно понять, из-за кого он возник. Точно, не из-за тебя.

— Почему это? — глухо спросил Мэттхольд.

— Знак появился, когда в комнате было трое кромешников: спящий принц, Джет и я. Солем не позволил поцеловать его высочество, значит, кандидатов в суженые двое, — объяснил рыжий самодовольно.

Я увидела, как закаменели плечи моего защитника.

Ох, я не хочу, чтобы он перешагнул черту, не хочу, чтобы превратился в чудовище без совести и малейшей крупицы жалости.

Все, хватит молчать! Сейчас признаюсь, что знак возник после реалистичного сна с его участием! Пусть Тьма против, но я признаюсь!

Мне вновь не позволили произнести признание: голос исчез, по спине будто невидимая рука провела, предупреждая и успокаивая.

И, странное дело, возмущаться, что заткнули рот, резко перехотелось. Ладно, этому есть логическое объяснение. Тьма ведь не желает зла своим воинам? Нужно молчать? Хорошо. Значит, пока помолчу.

— Филиппа — отличный артефактор, а вы никогда не видели солем. И сейчас, заметив странный световой эффект, решили, что это знак богини, а не работа одного из защитных артефактов девушки? Такие большие, а в сказки верите, — насмешливо произнес Мэттхольд. — Филиппа, на тебе ведь есть защитные артефакты?

Вопрос застал врасплох — я заслушалась приятным голосом, растеклась медовой лужей после искреннего комплимента.

— Э... Да, на мне полно артефактов. И защитные тоже есть.

Что-то внутри подбивало перечислить все названия, но я сдержалась из последних сил.

Кромешники молчали. Только рыжий кривил губы недовольно.

— Сожалею, друзья, но желанный солем вам привиделся. Я провожу девушку домой, — веско произнес Мэттхольд и уже мне мягко добавил: — Одевайся, Филиппа.

Я поспешно подчинилась.

Когда была готова, Мэттхольд подошел и, взяв за руку, развернул к себе спиной. Получилось плавно, как в танце.

Легкая дезориентация в пространстве, густая, словно смола, тьма вокруг…

Как телепорт прокалывал пространство, не успела ощутить. Несколько биений сердца — и вокруг снова светло. Относительно, ведь возле моего дома горел только один фонарь — тот, что на воротах.

— Беги спать, Филиппа, — произнес кромешник тихо.

Я едва не подчинилась, хорошо, что вовремя опомнилась.

— А ответы? Я не заслуживаю их?

— Заслуживаешь, — легко согласился он. — И даже не стертой памяти заслуживаешь. Но пока мои побратимы не осознали, что ты ушла из нашего убежища, не забыв ни единого мгновения, которое провела в нем, я должен вернуться и закрепить результат.

Закрепить как? Опять подерутся?

Я прикусила язык. Точно, память при мне. А еще я — единственная жертва Поцелуйного маньяка, которой не довелось никого целовать. Хм, и почему это открытие меня печалит? Нет-нет, спящего принца я, без сомнений, целовать не хочу. А кого хочу? Да никого! Лезут глупости всякие в голову. Одно точно, я еще больше хочу увидеть лицо Мэттхольда. Но попросить о подобном сейчас не решусь.

— Спасибо, что вновь спас и не позволил лазить в моей голове.

— Будь осторожнее, Филиппа, — попросил кромешник тихо и добавил: — А сейчас беги, кошечка, беги!

И я послушалась: не прекословя, открыла ворота и спешно вошла во двор.

Уже переступая порог дома, мысленно повторила слова: «Беги, кошечка, беги». Почему у меня ощущение, что там не хватает слов? Беги от меня...

От мрачных мыслей отвлек Барт, который поджидал напротив двери и встретил таким осуждающим взглядом, что мне стало неловко. Будто отец дождался поздней ночью дочь: «Ну что, вернулась, гулена?»

— Все, Барт, больше никаких поздних прогулок!

Пообещала и поняла: да, я перестану искать своего спасителя. Мне почему-то кажется, что теперь он никуда не денется. А его тайны... все откроются постепенно.

***

После ухода Мэттхольда они не спешили покидать пристанище спящего принца.

Смахнув заклинанием несуществующую пыль с крышки саркофага, Веркинджеторикс тихо произнес:

— Почему ты перестал доверять Мэттхольду?

Подпиравший стену Ярвуд лениво поинтересовался:

— С чего ты взял?

Помедлив, Веркинджеторикс озвучил довод:

— Ты не возразил ему, не сообщил, что видел солем.

Рыжеволосый скрестил руки на груди.

— Это было двести лет назад, Джет. И после принудительной побудки я уже забыл детали, мог ошибиться.

— Ты видел солем у Эйликса уже после пробуждения. И я тоже его видел.

— Наш талантливый побратим, которому ты не доверяешь, мог и нарисовать знак, — усмехнулся Ярвуд. — Впрочем, как и любой из нас, хоть ненадолго.

Сбросив плащ, он оттянул рукав зеленого камзола. На белой коже темнела водяная лилия в солярном круге. Темнела пару мгновений, а затем исчезла, сменившись волдырем ожога. Невозмутимый кромешник прикрыл тканью неудачную попытку присвоить знак благоговения Тьмы.

— Это ты зря, — протянул Веркинджеторикс без капли сочувствия. — Заживать будет долго, Тьма принципиально не ускорит регенерацию.

Ярвуд скривил губы.

— И все же я смог воссоздать знак, пусть и на несколько секунд.

— Эйликса солем не обжигал и не исчез сразу, — возразил Веркинджеторикс.

— Наш побратим всегда был любимчиком Кромешной, — наблюдая за реакцией из-под темно-коричневых ресниц, произнес рыжеволосый. — Но и у него солем был тусклым, будто не настоящим.

— Это потому что девушка не приняла его. А вообще, я не хочу о нем разговаривать. — Веркинджеторикс бросил быстрый взгляд на лицо невозмутимо спящего принца.

— Эйликс предатель, он напал на принца и больше мне не побратим.

— Ты так категоричен, Джет. Вспомнил, что произошло в тот день? — вкрадчиво спросил Ярвуд.

Резким движением Веркинджеторикс набросил капюшон на голову.

— Мои воспоминания все так же скрыты. Так, пойду на охоту, без суженой принц сам не проснется.

— Джет, подожди! — окликнул рыжий кромешник побратима.

Веркинджеторикс остановился выжидая.

— Больше не заставляй девчонок целовать принца.

Прозванный Поцелуйным Маньяком кромешник опять откинул капюшон.

— Прости?..

— Поцелуй — необязательное условие, если помнишь. Достаточно, чтобы избранная девушка оказалась рядом.

— Но с поцелуем надежнее! — резко возразил Веркинджеторикс и вышел из убежища.

Ярвуд покачал головой.

— Он неисправим.

Из угла комнаты, куда не доставал свет лампы, вышел Мэттхольд.

— Джет зациклился на идее найти принцу суженую. Это опасно.

Рыжеволосый кромешник приблизился к побратиму.

— Еще опасней врать, Мэттхольд. Как и я, ты видел солем у латорийки, которая пробудила нашего побратима Эйликса, но твердил, что его не существует. Зачем?

— Чтобы забрать девушку, Ярвуд. Принц не очнулся в ее присутствии, она не его суженая.

— Возможно, твоя? — лениво, подчеркнуто без интереса, спросил рыжеволосый.

Вместо слов Мэттхольд продемонстрировал чистые запястья.

— Тогда почему ты решил ее забрать? — Ярвуд нахмурился.

— Воины Тьмы не вмешивают женщин в свой спор, — напомнил Мэттхольд незыблемое правило ордена.

Ярвуд кивнул, а затем внезапно потребовал:

— Покажи лицо, Мэтт.

Несколько ударов сердца побратим оставался неподвижным. Затем ткань сама сползла с темноволосой головы.

— М-да... Тьма, если наказывает своих сыновей, так от души, чтобы больше не совершали ошибок, — сделал горький вывод Ярвуд.