Кровавый долг (ЛП)

Глава 21

У меня не заняло много времени найти дом ведьмы в базе данных полиции. Гвендолин Ляруж жила на окраине Ибор-Сити, в старейшем историческом квартале города. На рубеже прошлого века здесь селились выходцы с Кубы, и находились фабрики сигар. Сейчас это квартал вечеринок студентов колледжа с несколькими странными клубами, тату-салонами и сигарными барами для туристов.

Этот довольно миленький квартал в последнее время облагородили ещё больше. Многие старенькие бунгало перестроили, многие — просто снесли, и на их месте построили прелестные таун-хаусы, раскрашенные в пастельные оттенки всех цветов радуги.

Дом ведьмы оказался одним из перестроенных. Причудливое одноэтажное бунгало, окрашенное в жизнерадостный желтый цвет, с аккуратной белой отделкой. Вдоль дорожки, ведущей к деревянной крытой веранде, насажены розы всевозможных оттенков. Хмм… Я проверила адрес ещё раз, ошибки не было — Гвендолин Ляруж проживала именно здесь. И фасад дома никак не ассоциировался с той девушкой-готом, которую я повстречала в офисе Корбина.

Посильнее вцепившись в кол, завернутый в жакет, я прошла по дорожке к веранде и постучала в девственно белую дверь. Ответа не последовало, что не удивительно — в полночь все нормальные люди спят. Ну, хреново, если она уже видела десятый сон в своей постели, потому что я не могла ждать ни минуты, мне нужно было срочно поговорить с ней. Я снова постучала в дверь.

— Гвен, дорогая? — послышался из-за дверей голос, судя по всему, уже не молодой леди. — Кто это в такой час?

— Не знаю, бабушка. Оставайся в постели, я посмотрю, — это вроде бы ответила Гвендолин.

На крыльце загорелся свет, сразу же привлекая рой мотыльков. Дверь приоткрылась примерно на дюйм, и подозрительные нефритово-зеленые глаза посмотрели на меня из под растрепанной копны черных волос.

— Кто ты и чего хочешь? — спросила она.

— Ты знаешь, кто я, — огрызнулась я. — Ты видела меня, когда уходила из офиса Корбина.

Она нервно заводила глазами:

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Да что ты, — упрямо продолжала я. — Слушай, я аудитор. Если желаешь, могу прислать официальную повестку и вызвать тебя для допроса в офис.

— Ты не можешь этого сделать, я не вампир.

Она попыталась закрыть входную дверь, но я помешала ей, просунув в щель между дверью и косяком кончик кола, чуть не попав ей в лицо.

— Эй! — она отпрыгнула назад, и дверь распахнулась. — Убери это от меня! Какого черта ты делаешь?

Судя по её реакции на кол, моя догадка оказалась верна. Теперь я просто обязана стрясти с неё всю возможную информацию.

— Ты знаешь, что это такое, не так ли? — потребовала я ответа, шагнув через порог её дома. — Ты знаешь, на что он способен. Ты дала его Корбину, я видела, как он положил его в карман после твоего ухода.

— Гвен, дорогая? — снова донесся из задней части дома голос пожилой дамы. — Кто это? Мне позвонить в полицию?

— Нет, бабуль, всё хорошо, — ответила ведьма. — Просто хотят погадать на картах.

— Ночью? Скажи им, чтобы приходили завтра.

— Это очень срочно. Клиентка хочет знать, не изменяет ли ей жених. Займет буквально пару минут.

— Имей в виду, через пару минут ты должна лечь спать, — проворчала старушка.

— Бабушка, ложись спать. Я поговорю с ней на крыльце, мы тебя не побеспокоим. — Гвендолин кивком велела мне выйти за дверь, последовала за мной и закрыла за собой дверь. — Сюда, — прошептала она, указывая на старенькие качели в углу веранды.

Я следовала за ней, отметив, что, вероятно, всё же вытащила её из постели. Ведьма оказалась одетой в длинную фланелевую ночнушку с аппликацией какой-то птички и носки в черно-фиолетовую полоску.

Птичка на её ночнушке вещала: «Я красавица!» Что опять же не характерно для ведьмы, но кто я такая, чтобы судить об этом. Указывать в какой ночнушке ведьмам ложиться спать? Кроме того, прямо сейчас меня больше беспокоили вампиры.

— Расскажи мне о коле, — сказала я, как только мы уселись на старые скрипучие качели. — Как он повлиял на Корбина? Что с ним сделал?

Она нахмурилась и скрестила руки на груди.

— У ведьм есть такое понятие: информация клиент-ведьма конфиденциальна. Алек Корбин достаточно силен, он порвет меня на части, если узнает, что я рассказала тебе то, что он от тебя скрывает.

— Он тебя не тронет, — пообещала я. — С другой стороны… — Я снова ткнула в неё колом, и она вздрогнула. — Ты расскажешь мне всё, что знаешь, — сказала я. — И начнешь с самого начала.

Она вздохнула:

— Хорошо. В любом случае сейчас он ничего не сможет мне сделать, слишком поздно для него.

От её слов по моей спине прокатился холодный озноб, но я кивнула:

— Продолжай.

— Он пришел ко мне около недели назад, в ночь накануне того дня, когда ты видела меня в его офисе. Он сказал, что ему нужен артефакт, способный убить вампира. Очень древнего и могущественного.

— И что ты ему сказала? — спросила я, подозревая, что Корбин отправился к ней сразу после нашей второй встречи, после того как вылечил меня.

Она пожала плечами:

— Конечно, что это невозможно. Древнего вампира практически невозможно убить.

— Рассказывай мне об этом, — пробормотала я. — Но вот этим самым колом он грохнул одного из них, прямо на моих глазах. Как он это сделал?

Она занервничала:

— Я сделала это для него. Единственный способ убить древнего вампира — принести огромную жертву. Очень хорошую…

— Ну и что? — настаивала я, нахмурившись. — Что ты сделала?

Гвендолин сердито на меня посмотрела:

— Это темная магия, ясно? Я не должна была этого делать, бабушка умрет, если узнает. Но я слишком сильно нуждалась в том, что он предложил, и не смогла отказаться.

— Что он предложил?

Она вздохнула:

— Пузырек своей крови. Знаешь, насколько сильна кровь четырехсотлетнего вампира? Сколько ритуалов можно провести, скольким отомстить…

— Ладно, мне не интересно слушать, что ты хочешь использовать кровь Корбина, чтобы отомстить обидевшим тебя в средней школе чирлидершам, — сорвалась я. — Просто расскажи мне про ту часть, где говорится о жертве, — звучит не очень хорошо.

— Так и есть, — отрезала она. — Это отвратительно как ни крути. Я предупредила его, что это смертельно опасно, но он ответил, что его это не волнует. Что он должен это сделать, чтобы спасти любимую.

— Смертельно? — я почти прижала руку к сердцу, но потом вспомнила про то, что держала ненавистный кол. — Что ты имеешь в виду, говоря смертельно?

— Жертва — это жизнь за жизнь, — тихо объяснила Гвендолин, как будто разговаривала с двухлетним ребенком. — Единственный способ убить древнего вампира — пожертвовать свою жизнь.

— О, боже… — Я вспомнила, как Корбин пырнул колом сначала Родерика, а затем себя. — Так он что… сначала напоил кол кровью Родерика, а затем своей?

Гвендолин кивнула:

— Именно так это и работает. После того как кол вкусил крови потерпевшего и убийцы, он принимает жертву и медленно убивает и одного, и второго.

— Корбин умирает? — я не могла поверить в это, не хотела верить. Это не могло быть правдой, просто не могло.

Но ведьма кивнула головой:

— Да. На самом деле я удивлена, что он продержался так долго.

— Что? — мне захотелось её придушить. — Хочешь сказать, что он сегодня умрет?

— Ну, возможно, не сегодня. — Она посмотрела на кол, всё ещё лежащий у меня на коленях и частично завернутый в жакет. — Судя по цвету рун, я бы сказала, что у него в запасе ещё одна ночь. — Она посмотрела на меня. — По крайней мере, у тебя есть время, чтобы попрощаться с ним.

— Послушай меня… — я схватила её за изображенную спереди на ночнушке птичку и притянула к себе, смотря ей в лицо. — Я не собираюсь прощаться с Корбином, потому что ты всё исправишь.

Она вырвалась из моих рук, ярость исказила черты её лица.

— Потише! Я не смогу всё исправить — это темная магия. Связывающее заклинание.

— Ну, так убери это, — потребовала я. — Смотри, ты сказала, что заклинание связано с жертвой, верно? Что случится, если я… — Я глубоко вздохнула и посмотрела на кол, лежащий на моих коленях. — Если я воткну его в свою грудь?

— Что произойдет, если ты воткнешь его в собственное сердце? Ты умрешь, — спокойно ответила она. — Магия кола сработала — назад дороги нет.

— Ну, как-то же можно её изменить? — вскрикнула я. — Чёрт возьми, должен же быть способ!

— Что здесь происходит?

Вдруг, седая как лунь, старушка, облаченная в бледно-голубой халат, вышла через парадную дверь на веранду. С светло-коричневой кожей, чуть темнее, чем у Гвендолин, а так точная её копия, выглядела ведьма лет на семьдесят, но с невероятно острым взглядом.

— Гвендолин Мари Ларуж, — отчеканила она, ковыляя к нам. — Я спросила, что происходит?

— Ничего, бабуль. — Гвендолин виновато отвела взгляд, выглядя моложе своих двадцати пяти лет.

— Я же вижу, что ты врешь, Гвендолин. — Острый взгляд старой леди вдруг остановился на коле, лежащем на моих коленях. — О, нет, — ахнула она, покачав головой. — Кто в ответе за это? Гвендолин, что ты сделала?

— То, что должна была. — Гвендолин скрестила руки на груди и вызывающе вздернула подбородок. — Он очень старый вампир, и мне нужно было то, что он предложил. Если мы когда-нибудь хотим отомстить…

Бабушка тяжело вздохнула:

— Дитя, сколько раз я говорила тебе отпустить это? Мир вертится, и богиня каждому воздаст по заслугам. Он получит своё.

— Извините, — перебила я. — Меня не волнует, почему она это сделала, но, похоже, ваша внучка помогла тому, кто мне дорог, убить себя. — Я кивнула на кол. — И сейчас она утверждает, что нет никакого способа отменить заклинание, но вы тоже ведьма…

— Да, — старая леди величественно кивнула. — Я глава нашего ковена. — Она посмотрела на Гвендолин. — Я учила тебя белой магии.

Гвендолин бросила на меня злой взгляд:

— Извини, бабушка, но белая магия нам не поможет.

Бабушка покачала головой:

— Ты пустила тьму в своё сердце, дитя, шагнула на земли тьмы. Ты помнишь правило семи? То зло, что ты причинила, вернется к тебе семь раз в будущем.

— Оно вернется к ней прямо сейчас, если кто-нибудь мне не скажет, как спасти Корбина, — прорычала я. — Мне нужны ответы, леди, нужны были ещё вчера.

— Дай посмотреть. — Старая леди протянула руку, и я дала ей кол, поморщившись, когда увидела, что она взяла его голой рукой. Она осторожно держала кол, как змею, причем не факт, что мертвую.

— Пожиратель души, — сказала она наконец и внимательно посмотрела на внучку. — Ты превратила его в пожирателя душ. Гвендолин, как ты могла?

Гвендолин пожала плечами, ничуть не раскаиваясь:

— Он получил то, что хотел.

— Пожиратель душ, да? Как это работает? — спросила я с тревогой.

— Он убил своего врага, и теперь его душа медленно пожирает его же силы, — ответила старушка. — Когда она высосет всё до последней капли, он умрет.

Слушать, то как старушка предсказывает судьбу Корбина, оказалось выше моих сил. Я надеялась, что она как более старая и опытная ведьма, чем Гвендолин, скажет мне, что всё будет хорошо. Но теперь…

— Я не желаю его смерти. Он не может умереть. — Я чувствовала, как горячие, беспомощные слёзы навернулись на глаза, и гневно их стерла. — Он не может, потому что… потому что я люблю его.

Едва произнеся эти слова, осознала, что сказала правду. Всё, что я говорила себе раньше, всё, из-за чего мы с Корбином не могли быть вместе, — всё это херня. Сейчас, поняв, что он умирает, — умирает на самом деле — я поняла, что люблю его. Что хочу быть с ним, даже если это будет стоить мне моей работы и семьи.

Но сейчас, наверное, уже слишком поздно.

— Пожалуйста, — умоляла я старушку. — Пожалуйста, вы должны помочь мне. Помогите мне помочь ему. Обратите заклятие, сделайте хоть что-то.

— Боюсь, тут уже ничего не исправишь, дитя, — тихо ответила она с печалью в глазах.

— Но должен же быть способ, — прошептала я. — Он… он сделал это ради меня. — Я посмотрела на Гвендолин. — Ты говорила, что он пошел на это только из желания обезопасить любимую?

Скрепя сердце, она кивнула:

— Да.

— Ради меня, — я указала на себя. — Он сделал это ради меня, чтобы обезопасить от мудака Родерика. Корбин думал, что у него нет другого выхода, кроме как… кроме как убить себя. Всё из-за меня. И я сказала ему… сказала ему, что не люблю его. Что не могу быть с ним…

Сейчас я вдруг очутилась на грани нервного срыва. Вспомнила печаль на лице Корбина. Как он спросил, буду ли я скучать по нему, когда он уйдет. Он дал мне столько подсказок, как я могла не заметить ни одной из них? Он пожертвовал ради меня своим бессмертием, а я его отшила. Отвергла. Сказала, что никогда не смогу его полюбить.

— Вероятно, он знал, что жить ему осталось не больше недели, — рыдала я навзрыд. — Он умирает ради меня, а я относилась к нему как к куску дерьма.

Старушка полезла в карман халата, достала салфетку «Клинекс» и протянула мне.

— Вот, вот, дитя. Так ты говоришь, что он принес эту жертву ради любви? Не ради мести, ненависти или любой другой темной цели?

Я покачала головой:

— Он сделал это ради меня. Я уверена в этом. Боже, я такая идиотка. Думала, что он собрался уехать или переехать, но мне и в голову не пришло, что он умирает. Всё это лежало прямо перед моими глазами, а я ничего не видела.

— Не суди себя слишком строго, — прошептала Гвендолин. — Иногда труднее всего увидеть самые очевидные вещи.

— Не разговаривай со мной. — Я окатила её злобным взглядом. — Я, возможно, и идиотка, но именно ты помогала ему. Помогла ему убить себя, и, чёрт возьми, надеюсь, что всё вернется к тебе больше, чем семь раз.

Её кожа цвета кофе с молоком побледнела.

— Ты проклинаешь меня?

— Если бы я могла, — сорвалась я. — К сожалению, я не ведьма. А просто глупый человек, и вампир, которого я люблю, вот-вот умрет, потому я ничего не могу исправить. — И с надеждой посмотрела на старую леди. — А я могу?

Она покачала головой:

— Единственный способ разорвать связь с пожирателем душ — принести ещё большую жертву.

— Но… — Я распахнула глаза. — Он отдал свою жизнь ради меня. Как я могу превзойти это?

— Ты не сможешь, — решительно ответила Гвендолин. Её бабушка посмотрела на неё, и та пожала плечами. — Извини, бабушка, но я не понимаю, как она сможет это сделать.

Старая леди вздохнула:

— И я не знаю, но ты могла бы проявить немного сострадания, Гвендолин. Из-за тебя случилась эта трагедия. Из-за твоей магии, тебе должно быть стыдно перед этой бедной девочкой.

— Извини, — прошептала младшая ведьма. — Он был уверен, что это единственный способ спасти тебя. Иначе я бы не помогла.

Я покачала головой, посмотрела на старушку:

— Так… что? Я ничего не могу сделать? Неужели нет никакого способа исцелить или спасти его?

— Боюсь, что нет, дитя. Великую жертву жизни нельзя превзойти.

— Отлично. Спасибо за ничего. — Я соскочила со скрипучих качелей и спустилась вниз по деревянным ступенькам, наполовину ослепленная слёзами.

Корбин умрет, вероятно, завтра вечером, и я ничего не могу поделать.