Куртизанка и капитан

Глава 2

Храм красоты, Райдер-стрит, Сент-Джеймс.

Тем же вечером

Раздевалка на втором этаже была битком набита народом, удушливо пахло дешевыми духами. Розали Роуленд подбежала к ближайшей двери, поспешив приоткрыть ее хотя бы на несколько дюймов в надежде ощутить дуновение свежего, чистого воздуха.

Кошмар! Она немедленно закрыла дверь.

Мужчины. Дюжины мужчин, выстроившихся в очередь, берущую начало на втором этаже и спускающуюся по лестнице на первый. Мужчины, столпившиеся здесь, чтобы увидеть — среди прочих — ее, мисс Розали Роуленд. Вознамерившуюся принять участие в представлении, разыгрываемом в верхней зале знаменитого Храма красоты.

Розали подавила поднявшуюся было волну паники. Если она не скончается от простуды — сценический костюм тонок и прозрачен, как фата невесты, — ее ждет неминуемая смерть от удушья, вызванного горами скопившихся за много лет грязи и пыли, абсолютно не беспокоивших преисполненного собственной значимости владельца здешнего заведения доктора Персиваля Барнарда и его благоверную. Равно как и собравшихся здесь девиц, хихикавших и болтавших в попытке навести марафет перед парой пыльных зеркал.

— Греческие богини, через десять минут ваш выход! — завопила миссис Патти Барнард. — Немедленно удостоверьтесь, что вы выглядите восхитительно!

— Сдается мне, она имела в виду «похитительно», готовыми стать добычей распалившихся парнишек в зале, — сухо заметила вертевшаяся поблизости темноволосая Салли. Спустя пару минут после сегодняшнего появления в Храме Розали добрая Салли взяла новенькую под свое крылышко. — А также прочих стервятников, — констатировала старожилка Салли, имея в виду прежде всего саму миссис Патти Барнард, визгливую, навязчивую сорокалетнюю дамочку, чьи перекрашенные рыжие волосы слепили глаза.

Миссис Барнард не услышала комментария Салли, однако цепкий взгляд маленьких глазок не обошел вниманием Розали.

— Ты! Новая девушка, опусти-ка пониже вырез платья. Почтенные господа платят вовсе не за то, чтобы любоваться девственными весталками.

Розали постаралась соблюсти серьезность:

— Уж точно это последнее место, где они ожидают их увидеть, мадам.

Девушки рассмеялись. Миссис Барнард посмотрела на нее, неуверенно нахмурилась, затем развернулась к остальным:

— Девочки, прекратите скандалить из-за греческих браслетов. Их на всех хватит, еще останется! Шарлотта, дорогуша, какую великолепную Афродиту ты из себя сотворила.

Инцидент был исчерпан, и раздевалка снова наполнилась привычным гулом болтовни и шумом закулисных приготовлений.

Храм красоты был, как любил подчеркивать доктор Барнард, джентльменским клубом. Однако в нем не существовало особых правил членства, лишь единовременная плата за вход, после чего клиент мог наслаждаться обычным набором удовольствий — закуски, выпивка, игра. Многие другие лондонские клубы предлагали своим членам тот же спектр услуг. Однако лишь здесь, когда бой часов возвещал о наступлении десяти часов вечера, все собравшиеся прерывали занятия и выстраивались в очередь в верхнюю залу. Храм приобрел широкую известность по всему Лондону благодаря «живым картинам» на классические сюжеты. Главными действующими лицами являлись девушки в весьма вольных костюмах, каждая из которых в течение десяти минут разыгрывала перед распаленными джентльменами определенную, по терминологии доктора Барнарда, позицию.

— У меня весьма изысканная публика, дорогуша, большинство уважаемых господ поднаторели в греческой и римской мифологии, — искренне уверял Розали доктор Барнард этим утром, когда та явилась справиться относительно объявленной вакансии. — И я горжусь своими познаниями в истории тех славных времен! — Хозяин Храма махнул рукой в сторону переполненных книжных полок, хотя его распутное одобрение ее миловидного личика и фигурки портили впечатление от этих высокопарных разглагольствований.

Греческие богини? Помилуй бог, главная среди собравшихся девиц, Шарлотта, которую доктор Барнард представил как «ярчайшую звезду артистического небосклона», скорее напоминала продажную девку с Ковент-Гарден, чем олимпийскую богиню. Пока Патти Барнард с усердием укладывала крашеные локоны местной примадонны, Салли успела шепнуть Розали:

— Думаешь, наша миссис Би сочла бы Шарлотту столь же изысканной фифой, если бы обнаружила, что та при каждом удобном случае кувыркается в постели с ее муженьком?

Розали едва сдержала готовый вырваться смешок. Однако веселье внезапно померкло, когда она взглянула в зеркало и увидела на мгновение, как оттуда на нее смотрит чужое лицо, бледное и печальное.

Ее сестра. Ах, ее бедная сестрица вполне могла стоять здесь. Могла смотреться именно в это зеркало.

Розали подпрыгнула, услышав пронзительный голос миссис Барнард:

— Эй ты, девушка. Сними-ка эту ленту!

Пальцы Розали скользнули к голубой ленте, которой она попыталась связать светлые с серебристым отливом волосы.

— Но я считала…

— Неужели ты думаешь, будто древние греки повязывали волосы назад подобным манером, моя девочка?

Розали искренне полагала именно так и уже приготовилась отстаивать свое мнение, когда Салли наступила ей на ногу.

Одумавшись, Розали осталась довольна тем, что длинные волосы свободными прядями обрамляли лицо. Теперь она могла бы спрятаться за густыми локонами.

Когда она впервые увидела свое платье, перекинутое через пухлый локоток миссис Барнард, оно выглядело вполне респектабельно. В конце концов, Розали предстояло исполнить роль Афины, богини мудрости, поэтому длинная туника из белого муслина, подпоясанная бирюзовым поясом, показалась достаточно скромной. «Бирюзовый цвет идет к твоим глазам, моя дорогая», — жеманно заметила миссис Би.

До сего момента Розали наивно полагала, что у нее нет соблазнительной фигуры, чтобы ее скрывать. Ей исполнилось двадцать один год. Среднего роста, пожалуй, слишком худая. С чересчур длинными, по ее мнению, ногами, недостаточно выразительной, в сравнении с пышными телесами девиц, грудью. Кроме того, Розали всегда стремилась одеваться так, чтобы отпугнуть фривольные мужские взгляды. Никогда в жизни не носила волосы распущенными, не надевала платье, даже отдаленно напоминавшее костюм Афины. Скромное?! Так казалось до того, как Розали накинула на себя тончайший муслин. Оно было прозрачным, тесно облегающим фигуру, подчеркивающим малейший женственный изгиб. Боже мой! Как она сможет выйти на сцену в таком виде!

Розали приложила максимум усилий, чтобы скрыть неприлично низкий вырез. Быстро продернув бирюзовую ленту сквозь пышное кружево, которым был оторочен корсаж, она завязала ее концы бантиком, почти полностью прикрывавшим линию декольте. Салли, занятая припудриванием своей выдающейся пухлой груди, не выпуская из рук пуховку, обернулась к новенькой:

— Мамаша Барнард никогда не позволит тебе выйти на сцену такой закутанной, дорогуша.

— Но я не собираюсь разгуливать полуголой!

— А чего еще ты ожидала в Храме красоты? Признайся-ка честно. Ты ж никогда раньше не делала ничего подобного, так?

— Ну… Ну да. Не совсем…

— Ты, случайно, не скрываешься от закона или разгневанного муженька?

— Нет! Вовсе нет, Салли! Впрочем, в самом деле, не думаю, что кто-нибудь из них обратит на меня внимание. Ведь так?

— Новенькая девица в Храме красоты доктора Би? Да они все на тебя уставятся! — Салли приблизилась. — А после представления? Миссис Би объяснила тебе? На верхнем этаже есть зала, которую называют Внутренним храмом. Так вот, там устраивают танцы под музыку, а господа платят, чтобы с нами потанцевать.

— Просто потанцевать?

Салли подмигнула:

— Ну, начнется-то все с танцев. А потом, кто знает, можешь оказаться в постели с богатеньким симпатичным лордом, из которого, дай бог, сможешь стрясти деньжат, если закроешь глаза на все его кряхтенья и выверты. Только будь осторожна, девочка! Врут они все, когда любовь обещают!

Розали кивнула, ее сердце словно замерло на мгновение. Она это прекрасно знала. Но сколько девушек верит пустым обещаниям.

«Розали, я в Лондоне. Я в беде. Пожалуйста, помоги мне!» Вот и все жалкое письмо Линетт, которое Розали получила в прошлом октябре. Ничего более, ни адреса, ни других указаний, за исключением известной мечты Линетт стать актрисой.

Подступившие эмоции сжали горло, стоило девушке подумать, что стало с мечтой младшей сестренки. Она ощутила мгновенный укол страха. Линетт! Всего на два года младше. И несмотря на то, что белокурые локоны сестры обладали особым, только им присушим сиянием, а фигура казалась более женственной, они очень похожи. На вчерашнем прослушивании Розали не без оснований опасалась быть узнанной доктором Барнардом.

Однако в его взгляде не читалось ничего, за исключением небрежного одобрения.

Внезапно дверь распахнулась, и Денни, парнишка, помогавший на подмостках, просунул голову в гримерку.

— Три минуты до выхода, дамы! — Он взглянул на Розали и подмигнул.

— Вот шельмец, — дружелюбно протянула Салли. — Всегда надеется заполучить красотку даром. Подожди-ка, возьми немного румян!

— Нет, спасибо. — Розали обернулась и внимательно посмотрела на девушку. — Салли, как давно ты здесь работаешь?

— Кажется, всю жизнь, а всего-то шесть месяцев! Один только острый язычок мамаши Би чего стоит, да еще ее привычка вычитать из нашего жалованья за любую провинность! Никто не выдерживает больше года. — Салли нанесла побольше румян на щеки. — А почему ты решила здесь потрудиться? Прохаживаться по сцене почти в чем мать родила, у всех на виду?! Ты умная, говоришь как леди. Да ты могла бы стать кем-то вроде гувернантки, уж точно!

— Мне надо заботиться о ребенке, — просто ответила Розали. — Никто не наймет гувернантку с младенцем.

Салли быстро взглянула на нее:

— Сколько лет твоей малютке?

— Два. Ей всего два года.

— Господи помилуй! Повезло ей, однако, что ты за ней присматриваешь, — заметила Салли завистливо. — Вот моя мамаша отправила меня на улицу, едва мне десять годков исполнилось. Ха, вообрази, я играю Гебу, непорочную богиню! Да я себя девственницей и не помню. Хотя многому научилась. Знаю этих джентльменов, чтобы им пусто было. И попомни мои слова: лучший способ обеспечить себе и крошке хорошую жизнь — раздвинуть ножки перед богачом, только бери деньги вперед, понимаешь?!

— Леди! — объявил Денни, широко распахнув дверь. — Приготовьтесь к выходу на сцену!

— А вот и мы, — ухмыльнулась Салли.

«О да, воистину», — прошептала Розали.

Пока занавес оставался закрытым, девушки поспешили занять свои места на сцене. Шарлотта осторожно уселась на обитый узорной камкой[2] трон и расправила взбитые умелой рукой мамаши Би крашеные локоны. Вокруг нее столпились остальные «богини». До Розали долетели слова доктора Барнарда, вставшего перед сценой и торжественно объявившего:

— Наслаждайтесь же, мои многоуважаемые друзья! Сценки, полные изысканного и благородного артистизма! Высочайшее искусство — греческие богини!

Розали старалась держаться в глубине сцены. «Господи, — промелькнула мысль, — во что я ввязалась?»

Тяжелый занавес пополз вверх.

Перед ней предстало около сотни мужчин.

Розали с трудом подавила приступ тошноты. Ради Линетт, ради любимой сестрички. Она пройдет через все это ради Линетт и ради Кэти, маленькой дочурки сестры.