1. Королева Марго пенсионерка

Глава 1

Глава 1

Кому и когда родиться, известно только одному Всевышнему. Меня вот угораздило появиться на свет восьмого марта. Ничего против этого я не имею. Неплохо начать свою жизнь в тёплый солнечный день и первый раз вдохнуть в себя воздух, сдобренный ароматом новой клейкой листвы и первых весенних цветов.

В детстве мне было немного грустно от того, что в этот день поздравляют всех девчонок. И только после всеобщей радости школьные подруги, располовинив полученные от мальчишек маленькие букетики мимозы или повсеместно появившиеся у нас на юге тюльпаны и нарциссы, вспоминали: – Ой, Марго, у тебя же завтра день рождения!

А после окончания уроков все, в том числе и я, шли домой с одинаковыми подарками и цветами. И прохожие одинаково улыбались всем, даже не догадываясь, что для меня завтра наступит не просто праздник, а особенный день. Я на год стану взрослее.

С возрастом именно обстоятельство взросления подтолкнуло меня по возможности скрывать день своего рождения. Странная традиция- отмечать каждый год приближение своего физического тела в превращение в неизвестно какую субстанцию, просто, что называется, в прах, подтолкнуло моё нежелание устраивать отдельные мероприятия по этому случаю.

Но, будучи сотрудницей архитектурного бюро, где я проработала довольно длительный срок, это сделать было трудно. Родной отдел кадров, как говорится, бдил и чтил. Поэтому к букетику мимозы, как у всех, мне прилагался букет из трёх, а то и из пяти гвоздик. Почему-то всегда алого цвета.

С выслугой лет, а к этому времени голландская цветочная промышленность уже разорила и уничтожила весь наш несовершенный рынок цветочного производства, мне стали дарить дорогие клоновые голландские розы. Я совсем не против изобилия. Но раньше букетом из роз можно было любоваться часами, разглядывая индивидуальность каждого бутона. А теперь, одинаковые по размеру, цвету, без аромата, они не приносят той неожиданной радости, как те, наши, со своим естественным оттенком, с разной толщиной ножки и чудесным благоуханием на всю квартиру, в зависимости от сорта и места выращивания. Теперешние розы совсем безликие, клонированные близнецы, с неестественным цветом и совсем без аромата.

Очередной день рождения мне не удалось «замылить» так как я стала до такой степени взрослой, что пришлось торжественно, тепло и бурно попрощаться со своим коллективом архитектурного бюро и с почестями отправиться на заслуженный отдых.

Теперь я Маргарита Сергеевна Колобова, пенсионерка.

Семья моя средних размеров. Дочь Даша с мужем Сергеем и внучкой Ангелинкой, сын Матвей, его жена Лана и мой внучок Илюшка. К нашей семье уже давно причислена моя подруга и соседка по даче Люда Соколова. Так же из членов нашего семейства никогда не выходил, куда от него деться бывший мой муж Олег. Посовещавшись, мы решили, что отмечать мой приход старости соберёмся в нашем любимом большом загородном доме. На лоне природы всем будет комфортней провести четыре выходных дня, чем в моей небольшой московской квартире.

Шестого марта мы с Людмилой договорились встретиться утром и поехать на моём автомобиле на дачу, чтобы наследующий день вместе заняться подготовкой к торжеству. После смерти мужа она оставляет свой джип на зимовку в дачном гараже. В грязно-осенний и зимний периоды машина ей не нужна. Парикмахерский салон, которым она руководит и который принадлежит ей, находится через дорогу от дома. Летом мы часто встречаемся с Людмилой вместе, отдыхая на даче, а зимой общаемся в основном по телефону. Живём в разных районах Москвы. Странно выходит, с появлением удобств и улучшением быта людей времени для общения, как раньше для «дружбы домами» совсем не остаётся. А в этом году почему-то мы с Людмилой и по телефону почти не разговаривали. Всё так, по мелочи и быстро.

Наши дачи находятся в чудесном месте. Двадцать лет назад, когда мы с мужем приобрели старенький домишко в этой деревне, все наши знакомые посчитали нас сумасшедшими. Деревня маленькая, заброшенная. От основной трассы до наших ворот километров десять невероятных ухабов. Правда, сама деревушка находилась в таком месте, которое как «Берендеево царство» и назвать нельзя. Влюбились мы в эту красоту сразу и навсегда. Тогда, в разгар криминальных девяностых, мы были рады выбранному месту для дачи. С удовольствием увозили детей подальше от беспредельной Москвы, в первозданную красоту леса.

Вспоминая былое, я не заметила, как подошла Люда. Увидев подругу, я была ошарашена её видом. Мне было известно об ухудшении её здоровья. Люда вскользь сообщила мне об этом ещё зимой. Но я никак не могла предположить, что болезнь так может изменить внешность человека. Вместо цветущей женщины в машину села измученная старушка с редкими волосами и прозрачной кожей на лице.

Увидев мой испуганно-вопросительный взгляд, сильно похудевшая Людмила дала понять, что сейчас не хочет говорить об этом.

– Ритуль, приедем, обо всём поговорим. У меня к тебе есть одна очень большая просьба и серьёзный разговор. Только об этом после торжества.

Еле сдерживая себя от вопросов, разговаривая на житейские темы, свернув с трассы и проехав ещё несколько километров по весенней разбитой дороге, я остановила автомобиль около небольшого деревенского магазина. Поздоровавшись с приветливой хозяйкой Галиной, всегда знающей последние новости в округе, мы подошли к прилавку.

– С новым сезоном! Как торговля, Галочка? Что новенького? – осыпала я её вопросами, сама в это время я разглядывала содержимое прилавков и витрин.

– С приездом, Маргарита Сергеевна! Людмила Викторовна, извините, я вас не узнала, – смутилась продавщица, – на отдых приехали или на выходные? – осведомилась Галя, стараясь скрыть удивление, увидев сильно изменившуюся Людмилу.

– Лично я всё! На вечный покой, Галочка! Решила пополнить ряды наших пенсионеров.

Я старалась отвлечь словоохотливую продавщицу и не дать ей возможность задать Людмиле лишние вопросы.

– Почему так грустно? Вы радоваться должны! Например, я не дождусь, когда на пенсию выйду, – мечтательно произнесла Галина, но тут же, нахмурив симпатичное личико, серьёзно спросила меня, – вам не будет здесь страшно одной-то?

Глава 2

Меня очень беспокоил нездоровый вид подруги. Всегда энергичная женщина, года на два младше меня, сейчас была похожа на больную старушку. Ввалившиеся щёки, синяки под глазами, некрашеные волосы, которые стали до того редкими, что просвечивалась кожа головы. Сильно исхудавшая, с грустным взглядом, она была так не похожа на себя прежнюю, что у меня мороз пробежал по спине.

Насколько мне известно, она никогда не интересовалась диетами. Что с ней стало? Может, решила похудеть и пристрастилась пить какую-то гадость типа «Тайских таблеток», да, подсела на них?

Размышления на эту тему тревожно осели на сердце. Быстро пробежавшись по рынку, я купила всё, что нужно по списку и вернулась домой. Не успев перенести все пакеты из машины в кухню, я увидела Люду, входившую в открытые ворота.

– Всё? Приехала? – улыбнулась она.

Мы перетащили огромную гору припасов в дом и, расположившись за кухонным столом, занялись делом. Людмиле я доверила овощи: мыть, чистить, варить. Сама поставила на огонь бульёнку для холодца, накрыв кастрюлю специальным булыжником, который давно приспособила под гнёт и для других разных целей. Он у меня универсальный и выручает всегда, вплоть до забивки гвоздей. Пока мы с Людмилой крутились вдвоём около плиты и раковины, наступил вечер.

– Всё! – сказала я Люде, – успели. Утром осталось разобрать холодец и поставить тесто на пироги. Пора отдыхать. Слушай, Люд, давай оставайся у меня. Сейчас с устатку дрябнем по рюмашке и наговоримся вволю, пока никто не мешает, – мне хотелось подробней узнать о состоянии её здоровья.

– Хочешь знать, что со мной произошло и почему я так выгляжу? – поняв мою тревогу, ответила она.

– Ты болеешь? – я боялась, что Люда озвучит самый страшный диагноз, так изменивший её внешность.

– Марго, можно я в душ схожу, где у тебя халат? Устала я что-то.

Передав Люде «гостевой комплект» я поднялась на второй этаж в свои апартаменты. Не успела я выйти из ванны, как запиликал видеофон. Около калитки стояли две женщины.

– Маргош, это я, баба Лиза, – разглядев в одной из них старую знакомую старушку, которая много лет снабжала нас козьим молоком, я нажала на кнопку домофона. Дверь калитки открылась, и в дом вошла баба Лиза, оставив свою спутницу на улице. Меня удивил приход женщин.

– Что стряслось?

– Ничего, детка, дай Бог тебе здоровья! Галина продавщица сказала, что ты приехала. Вот мы с Машенькой решили зайти к тебе.

– Вот и отлично. Приглашайте подругу, сейчас чай пить будем.

– Нет, Маргошенька, мы мимо проходили. Смотрю, свет горит, значит, ещё не спишь. Вот, возьми, почитай, – она протянула мне брошюру, – почитай, почитай, милая. Это Никанор пишет. Такой человек, такой человек! Он всю правду говорит. Столько добрых дел сделал! Для нас грешных страдает. Деткам неимущим помогает.

– Господи, баба Лиза! Да Бог с вами, какая вы грешница? Всю жизнь в труде провели. Что такое с вами произошло? Вы же в церковь нашу ходили.

– Ходила и хожу. Так ты прочти, не забудь, не помешает, – сказала старушка и пошла к выходу.

– Баба Лиза на днях забегу к вам я кое, что привезла вам в подарок к восьмому марта.

– А я, Маргошенька, теперь у добрых людей живу, – ответила старушка.

– У кого? Какие ещё добрые люди? А дом ваш как?

– Там живу, в большом доме в конце деревни. А дом, милая, старый мой был, отдала я его на дела праведные.

– Секте, что ли? – спросила я бабу Лизу.

– Да ты что, милая? Какая секта? И слова такие забудь.

– А коза где ваша баба Лиза?

– Так продала я её. Самой жалко. Что поделаешь?

– Вот так неожиданность! – подумала я, проводив позднюю гостью, – это что же такое творится? Неужели у нас в деревне появилась секта? Правда, Галя боится, что оболванил кто-то наших старичков. Ничего себе изменения! И баба Лиза поддалась влиянию пришлых, неизвестно откуда и с какой целью людей. Такая старушка хорошая. Крепкая для своих лет, всегда розовощёкая, шустрая, готовая всем помочь. Она для нас как родная. Страшно теперь внуков привозить летом на отдых. С этим надо что-то делать. После праздников поеду в районный отдел полиции, узнаю, что это за такой большой дом и кто в нём проживает. Бросив книжку на подоконник в коридорчике, я закрыла калитку и входную дверь и подошла к столу, за которым уже сидела распаренная Людмила.

– Люда, ты хоть раскраснелась, а то была вся серая. Я когда тебя утром увидела в магазине, испугалась. Рассказывай подробно, что со здоровьем? – Кто приходил? – спросила меня Люда.

– Баба Лиза. Представляешь, в нашей деревне, кажется, сектанты появились. Расплодились в стране разные секты, как тараканы. Как летом внуков сюда везти? Страшно будет выпускать их на улицу. После праздников поеду в райотдел разбираться. Права Галя, в деревне захват земель и домов идёт. Чего они там думают?! – никак не могла я успокоиться.

– Да выбрось всё из головы! Некоторые старики, тем более одинокие, на старости лет с ума сходят. Давай, наливай, выпьем, чтобы у нас голова стояла на месте, а мозги от времени не прохудились. Аппетит разыгрался от вкусных запахов!

Разлив коньяк по рюмочкам, мы выпили за встречу.

– Помнишь, – стала рассказывать Людмила, – как хорошо было прошлым летом? В начале осени я и в Москве отлично себя чувствовала. Но к началу зимы началось! Адские головные боли, тошнота, рвота. Кинулась я в платную поликлинику, такие деньги огромные им за обследование отдала, а знаешь, что они мне сказали? Что у меня отравление ртутными парами! Иду в нашу районную поликлинику, сдаю все анализы, результат тот же. И они говорят: ртутные пары виноваты.

– А откуда они могут взяться, эти пары? – тихо спросила я её.

– И я о том же.

– А квартиру ты проверяла?

– На ртуть? Ты что? В нашем доме я с восемьдесят пятого года живу, как замуж вышла. А самому дому лет я даже не знаю сколько. А! Всё это ерунда! Врачи сейчас такие. Давай разговоры о здоровье оставим на потом! Не будем омрачать твой праздник и наш совместный – Восьмое марта. Ещё наговоримся о здоровье. Тема эта такая противная. Не люблю тётушек, которые кичатся своими болячками. Как встретятся, так и начинается соревнование, у кого больше что болит. Крякают, как утки. Мы с тобой из «другой оперы»! Ты как?

Глава 3

Я провела Люду в её дом, захватив для неё вкусностей на ужин, чтобы она ничем себя не утруждала в таком состоянии. Взяла с неё слово, что весь сегодняшний день она будет отдыхать, набираться сил для шумного завтрашнего торжества. Весь остаток дня меня мучил вопрос: о чём хотела поделиться со мной Люда? Но вот, посигналив с улицы автомобильными клаксонами, дали о себе знать приехавшие дети и внуки. С цветами, большими и маленькими пакетами, с кастрюльками и коробками со сладкой выпечкой они заполнили дом. С возгласами: Ах, какие запахи! Ура! Пирожки с яблочком! Какие мы голодные! – дружная компания, расцеловав меня, разбрелась по своим комнатам. Суетясь на кухне с приготовлением позднего ужина, я видела тусклый свет из окошка дома Людмилы и сразу вспомнила, что она так и не оставила мне свой новый номер мобильного телефона. Прошлой осенью у неё пропал телефон, и ей пришлось сменить симку.

– Покормлю всех и быстро сбегаю к ней. Узнаю о самочувствии и перепишу номер телефона, – подумала я. Но после ужина я увидела, что свет в её окошке погас.

– Бедная, заснула, – подумала я и тоже решила идти отдыхать, оставив мытьё посуды на своих кумушек: сноху Лану и дочь Дашу, которые любят задушевные дачные беседы до рассвета.

Мои девочки очень дружны. Это меня радует. Я искренне, не меньше дочери, люблю свою сноху Ланочку и стараюсь её не обидеть. Ланка называет меня мамой и говорит это без всякого напряга, да и относится ко мне как к матери. Почему я должна быть к ней несправедлива? У нас с ней очень дружеские отношения, наверное, ещё потому, что Лана с берегов Тихого Дона. Просто нарасхват наши донские девчонки! Статная, симпатичная, настоящая донская казачка, очень приглянулась сыну. Много ли матери надо? Знать, что взрослый сын ухожен, сыт и любим. Да и мать Ланы, наша сваха, очень любит и балует моего сына и супруг её уважителен к зятю. Со сватьями дончаками мы общаемся чаще, чем с родителями зятя Сергея, которые живут в Питере. С ними перезваниваемся по праздникам. Иногда я бываю в культурной столице. В такие редкие приезды они меня тепло встречают, возят по Питеру и окрестностям. Но чаще мы просто гуляем по прекрасному городу.

Утро восьмого марта я встретила шумно и радостно! Какая мама, бабушка, да просто женщина не любит крепкие поцелуи своих любимых. Тем более в такой день. В такую дату. Осознание того, что на пороге старость, не скрыть, но оно немного сглаживается, видя счастливые улыбки взрослых детей, озорные глаза подросших внуков. Приняв тёплые поздравления с женским днём и юбилеем, обменявшись подарками, мы дружной семейной компанией выпили кофе.

Вскоре приехал Олег с прекрасным букетом из гербер и ещё каких-то необычно замечательных цветов. Очень люблю герберы и в больших букетах, и по одной в разных вазах. Для цветочных композиций у нас всегда готовы всякие декоративные премудрости. Бамбуковые стебли, палочки, симпатичные камушки, стекляшки. А прошлым летом Ангелина нашла где-то вдоль дороги засохший куст шиповника. Вся исколовшись о колючки, она срезала с него много разных по величине сухих веточек. Несколько дней обрезала, мыла, просушивала колючие ветки шиповника. Получилась целая гора красивых и интересных веточек. Всю эту колючую гору она перенесла в свою комнату, где и хранит для будущих поделок и декора в большой коробке из-под ксерокса.

Вот мы и собрались всем семейством за нашим большим столом. Олег восседал в любимом кресле с одной стороны я, окружённая букетами, с другой. По одну сторону стола сидел сын с Ланой и Илюшкой. По другую - зять с Дашей и внучкой. Рядышком со мной - законное место Людмилы. Стол, как и принято в наших российских семействах, ломился от разносолов. Не успел Олег произнести первый тост, как раздался звонок в дверь, и зять ввел в комнату извиняющегося Майкла. Поставив у моих ног небольшую белую корзинку с белыми и голубыми подснежниками, он поцеловал мне руку и со словами:

– Марго, ты раньше была принцессой, теперь ты королева! – надел на запястье изящный винтажный браслет, украшенный камнем в виде большой рубиновой капли. Такая же рубиновая капля красовалась у меня на груди в центре очень изящного колье. Это был подарок Майкла на прошлый мой юбилей.

– О! Бабуль, теперь ты у нас королева Марго пенсионерка! – радостно воскликнул внук, маленький разбойник Илюшка, своим возгласом сразу выбив меня из виртуального королевского трона.

Все смеялись. Только Олег был сдержанным. Потом взял слово и долго рассказывал, какая я хорошая и как он меня уважает и любит.

На Олега я боялась поднять глаза, сразу вспомнив, что чёрт меня за руку дёрнул приготовить любимое блюдо Мишки. Салат из «морских гадов», как их называют мои дети. В принципе, я не ожидала от Миши такого сюрприза, как его приезд, и приготовила это блюдо лично для себя. Но мой сердечный английский друг расплылся в умилении, увидев свой любимый салат.

– Смотри, решил, что я думала о нём. Вот, мужики, – тихо сказала я Людмиле, которая незаметно толкнула меня ногой под столом, видя довольную улыбающуюся физиономию Михаила.

Праздник удался. После шумного и веселого застолья с песнями под караоке, в перерывах моим вальсированием с галантными кавалерами мы довольные и уставшие, легли спать под утро.

На следующий день около полудня, я собралась зайти к Люде, узнать о её самочувствии, пригласить на завтрак и, наконец-таки записать её новый номер мобильного телефона. Накинув куртку на плечи, я вышла из калитки. Но вдруг увидела, как от ворот соседской усадьбы выехал джип Люды и быстро пронёсся мимо нашего дома. Честно сказать, мне стало обидно. Даже если что-то стряслось на работе или совсем плохо себя чувствуешь можно, в конце концов, притормозить и крикнуть, что всё нормально, и мчаться дальше.

– Я очень переживаю. Не уехала, а умчалась, а вчера даже не собиралась в Москву. Может, ей ночью стало совсем плохо? Всё это странно и даже очень странно, – подумала я с сожалением и вернулась в дом, решив позже перезвонить подруге на домашний стационарный телефон.

Глава 4

Меня не оставляли мысли о подруге. Перед глазами постоянно возникало её лицо. Глаза Людмилы, даже когда мы смеялись, выдавали какую-то затаённую, глубоко спрятанную в душе грусть. Теперь я думаю, что носила она на сердце какую-то тяжёлую тайну. Такую тайну, которую не каждому близкому откроешь. Часто в беседах до рассвета на наших летних посиделках я замечала, что ей хочется излить душу, что-то рассказать мне. Но видно, это что-то было таким личным и важным для неё, что она никак не осмеливалась на откровения.

Сейчас я ругаю себя. Что со мной, да и с нами со всеми? Любим, чтобы нас внимательно выслушали, посочувствовали, пожалели, а сами? Выложим все свои беды -радости слушающим ушам и успокоимся. На чужие откровения нас уже не хватает. Ну что мне стоило тогда перед торжеством настоять, чтобы она поведала о том, о чём собиралась рассказать мне позже. Ведь сама сказала, что хочет чем-то поделиться со мной. И потом, этот Никанор – целитель душ. Может, их что-то связывало раньше?

А сколько я упустила возможностей узнать больше о жизни подруги? Люда, как и я, любила раннюю осень. В это время запах леса неповторим и по выходным, в основном по субботам, мы с ней делали пешие прогулки, собирали грибы, вечерами разжигали мою печь или её камин и за чашкой чая читали стихи, слушая классическую музыку. Таким образом, можно сказать, мы медитировали, не очерняя свои души прежними воспоминаниями. Как говорил Эрих Мария Ремарк: «Воспоминания – вот из-за чего мы стареем. Секрет вечной юности – в умении забывать». А нам стареть не хотелось. Так что при встречах мы старались не предаваться прошлому, а молодеть, думая о будущем и мечтая о лучшем. Выходит, зря и неправ был Ремарк?

Правда, как-то в один из дождливых дней, «медитируя» у меня за барной стойкой под хороший коньячок, она поинтересовалась причиной моего развода с мужем Олегом и отношениями с Михаилом. В продолжение моих откровений я спросила, почему до сих пор она живёт одна. Людмила кое-что рассказала о себе.

– Первый раз замуж я вышла, потому, что хотела убежать из дома. У меня с матерью были очень плохие отношения. А с восьмого класса я в Геленджике у папы жила. Это самые счастливые мои годы. Но городок, сама знаешь, маленький. После окончания десятилетки отец меня отправил опять в Ростов учиться дальше. Если бы у нас была ещё родня, к матери не вернулась бы ни за что. Но тут, на счастье, с первым мужем судьба свела. Знакомые девчонки затащили меня на выпускной вечер курсантов Ростовского ракетного училища. Так и познакомилась с Алексеем. С ним и уехала в гарнизон. Не подумай, он был хороший парень, – потупив глаза, говорила Люда, – наверное, сейчас где-то служит. Я не знаю о нём ничего.

А вот со вторым мужем, Никитой, мы поддерживаем отношения не только по телефону. Он в Питере живёт. Художник. Хороший человек. Только мыкается по жизни. Я его жалею, а он меня. После него я уже не хотела больше о замужестве даже думать! Но случайно встретилась со Львом Борисовичем. Он к тому времени давно овдовел, детей не имел. Был намного старше меня. Ему, как и мне, просто хотелось иметь рядом близкого человека. Я его очень полюбила. Такого внимания и отношения к себе я не от кого не получала. Вот почему дачу не продаю. Во-первых в память о нём. Да и где мы ещё с тобой встречаться будем? Лес, осень, воздух не надышишься, красота!

Почему у неё нет детей, она так и не сказала, а я не хотела бередить её рану. Но потому как она смотрела на моих взрослых детей и внучат, было видно, что вопрос этот для неё болезненный.

Наконец, через силу я убрала дом после отъезда моих шумных гостей. Ничего не хотелось делать, так меня выбила из колеи смерть подруги. Утром надо срочно выехать в Москву. Мы с Мишей хотели пройтись по городу и поужинать в ресторане. Погулять по городу, конечно, не удастся никак. День загружен. Он улетает через два дня. Надо успеть купить его родителям сувениры: отцу очередную чайную чашку с символикой или видом Москвы, а маме её любимых московских шоколадных конфет. Но сначала надо заехать в салон на Кутузовском, который так и называется «Людмила». Он находится недалеко от её дома.

– Что-то меня гложет во всей этой истории. Да, вот ещё эта книжка с портретом Никанора, – я небрежно бросила её в сумку, – надо узнать подробней, что за птица этот отец Никанор целитель душ. Надо же придумал себе кликуху! Явно у него другое имя. Узнать бы какое. Паразит! Дурит стариков. Как это ему удаётся? – распалила я себя, вспомнив и пенсионера дядечку велосипедиста, и добрую бабу Лизу, к которой мы привязались всей семьёй. Вот урод лысый оставил моих внуков без козьего молока. Они хотя уже и не малыши, но от натурального молока не отказались бы. Надо заняться пешими прогулками. Что-то за эти десять лет развода я расширилась, – констатировала я, разглядывая появившиеся небольшие излишества на фигуре.

Надо сказать, я всегда была рослая и статная. Но меня это никогда не огорчало, да и комплименты со стороны не давали возможности обрасти комплексами. Молодость всегда красива. Так и жила без заморочек по поводу своей фигуры и внешности. До тех пор, пока не вышла замуж за москвича Олега. Чем чаще моей внешностью и характером восторгался молодой супруг, тем больше у родни мужа появлялось высокомерное отношение ко мне. При каждой встрече вместо приветствия я обязательно слышала в свой адрес что-то колкое или обидное. Первый раз я шокировала их своим модным в то время пальто макси. Длинный яркий шарф и кепи, специально шитое из того же материала, что и пальто, смутило их до краски на лице. А то, что это кепи восседало на причёске, похожей на завитки молодого барашка, привело их просто в шок. Но когда свекровь увидела на мне фетровую шляпку и лёгкий капроновый шарфик вокруг шеи, промолчать не смогла.

– У нас в Москве шляп не носят! – это было сказано с таким пафосом, что я сразу вспомнила Мордюкову в знаменитом фильме: «Наши люди на такси в булочную не ездят». Хотя причём здесь Москва?

Я не стала больше приезжать в дом к родителям мужа в своих экстравагантных, естественно, по их мнению, нарядах. А уж что касается фигуры. Меня даже как-то раз измеряли, чтобы доказать, что я не «девяносто, шестьдесят на девяносто», когда мне как-то пришлось прийти к ним в джинсах. Я старалась не обращать внимания на их укусы. Хотя и немало слёз пролила от незаслуженных обид. Ладно, дело давнее. Понимание, почему так со мной поступали, к сожалению, пришло позже. Но, с другой стороны, негатив, который я получала в своё время и память о нём, много раз сдерживал мою неуёмную натуру в отношениях с Ланкой. Я старалась вовремя закрыть свой рот на замок, мысленно задавая себе вопрос: а когда с тобой так поступали? Забыла? Не нравилось?

Глава 5

Долго ворочаясь, я никак не могла заснуть. Телевизор с однообразными фильмами и постоянно повторяющимися ток-шоу раздражал до бешенства. Читать не хотелось. Мысли крутились в голове разные и противные. Перемесив постель, и полностью измучившись от бессонницы и нервоза, я встала и включила электрический чайник.

Несмотря на то, что в доме есть большая кухня, плавно переходящая в столовую и гостиную, у меня имеется собственная территория на втором этаже. Она небольшая, но всецело моя. Здесь находится всё, что радует мой глаз и мило моему сердцу. Это небольшая спальная комната, но светлая и уютная. И комнатка чуть больше спальни – гостиная. В своей комнате я по утрам через открытый настежь балкон глотаю, вдыхаю, наслаждаюсь изумительно свежим воздухом. Я жаворонок. Встаю очень рано. Чтобы никому не мешать, солнце встречаю в своей комнате, сидя за маленьким круглым кофейным столом, обожаю баловать свой организм любимым напитком – кофе. В гостиной находится всё моё богатство. Мой елей для души и лекарство для восстановления нервной системы. Две горки с собранием (не путать с коллекцией, этим я не увлекаюсь) фарфоровой посуды и статуэток.

Мне очень нравится красивая фарфоровая посуда. Но на старинные изделия я предпочитаю смотреть в музеях и антикварных лавках. Хотя такой просмотр может закончиться конфузом для меня. Запросто могу заплакать от ощущения красоты изделия. Да и чтобы заниматься коллекционированием, нужны большие деньги и знания. Последнее особо важно. Не менее важен склад характера и наличие времени. В общем, коллекционирование – это не про меня. Но красивую посуду люблю. Собираю, и пользуюсь ею. А ещё мне её дарят.

Я приняла контрастный душ и хорошо растерла себя жёстким полотенцем. Надев ночную сорочку, села за столик напротив балкона, приоткрыв его и впуская в комнату холодный, уже слабо морозный воздух со вкусом весны. Очень люблю такой воздух. Вроде ещё за окном зима, потому что в лесу лежит снег, но в воздухе витает весна со своим, только ей присущим сладковатым запахом. Выпив горячего, не очень сладкого и не крепкого чая с мятой, я посидела на свежем воздухе, пока тело не почувствовало холод. Вот теперь можно спокойно заснуть. Иногда я проделываю такую процедуру, и она помогает мне отпустить раздражение, из-за которого всё тело противно зудит, не давая спокойно заснуть.

Как ни странно, утром я встала бодрой и с решением всё, что возможно узнать о жизни Людмилы.

– Заеду в салон, спрошу у девочек, куда и к кому она могла так спешить. Возможно, ей надо было срочно с кем-то встретиться? Заодно узнаю о её родственниках. Не может такого быть, чтобы человек остался совсем один на белом свете. Она общалась со вторым мужем Никитой. Он должен что-то знать о прошлом Людмилы, пусть и бывшей жены. Есть отец в Геленджике. Вот и прямой наследник!

Выезжая из поселка, я увидела людей, работающих на пожарище магазина. Недалеко от них стоял Дмитрий, предприниматель, муж продавщицы Галины.

– Димочка, как вы? – спросила я, искренне переживая о произошедшем.

– Да как? Я ещё ничего, а Галя в больнице. Сердце чего-то заболело.

– Ещё бы! Передайте, пусть выздоравливает, – выразила я своё сочувствие и нажала на педаль газа.

Мне повезло, до Москвы я домчалась без проблем. Заскочила на рынок, купила в кондитерском павильоне большой пакет конфет и шоколада и к полудню была уже на Кутузовском, в салоне «Людмила».

В салоне ощущалось траурное настроение. Грустные лица работниц, портрет Людмилы с чёрной лентой. Видно было, что служащие переживают потерю своей начальницы. Спросив, где находится исполняющая обязанности директора, я постучалась в указанный кабинет. За директорским столом сидела худенькая, миловидная молодая женщина и плакала, постоянно вытирая носовым платочком носик, который от этого стал красным. Вытерев покрасневшие и чуть опухшие от слёз глаза, она извинилась и спросила:

– Вы что-то хотели?

– Я подруга Людмилы Викторовны, Маргарита Сергеевна Колобова.

– А да-да, я Алевтина, я её замещаю, – и из её глаз опять двумя потоками хлынули слёзы.

– Алевтина, я вижу, что вы в курсе всего что произошло, – начала было я. Женщина убрала руки от лица, плача и всхлипывая, стала причитать.

– Что теперь будет? Что теперь будет с нами? Вы можете себе это представить?

– А что будет, Алевтина? Неужели вас закроют? Я в этом ничего не понимаю.

– Что это я, – ещё раз всхлипнула женщина, – Людмилы Викторовны нет в живых, а я о работе. А вы, Маргарита Сергеевна, которая соседка по даче?

– Люда рассказывала обо мне? – удивилась я.

– Да. Как вы на даче отдыхали весело.

– Было дело, – грустно ответила я ей, – Алечка, я приехала узнать, слышали вы от Людмилы об её родственниках? Надо бы им сообщить о смерти. Я знаю из рассказов, что у неё отец живёт в Геленджике. Можно разыскать его и тогда ваши проблемы с работой решатся быстрее. Что вообще в таких случаях делается?

– Что делается? Я всю документацию сдам в налоговую инспекцию. Милиция опечатает салон. И полгода надо ждать, пока объявятся наследники. Через полгода всё имущество перейдёт государству. Продадут через торги, с грустью и постоянно всхлипывая, объясняла худенькая миловидная Алевтина.

– А документы, личные фото она на работе случайно не хранила?

Алевтина окинула растерянным взглядом кабинет.

– Здесь всё её. А если честно, то полностью собрать все вещи Людмилы Викторовны у меня рука не поднялась. Что из личных вещей, бумаг на глаза попалось, я всё сложила в коробку. Да, в сейфе находился свёрток, он лично для вас, – она достала из ящика стола небольшой сверток, завёрнутый в бумагу и запакованный в прозрачную плёнку, протянула его мне. На свёртке под плёнкой лежала бумажка с надписью: «В случае моей смерти передать Маргарите Сергеевне Колобовой», – а вы думаете, можно кого-то найти? Зачем вам это? – засыпала меня вопросами Алевтина, передавая мне загадочный свёрток.

– Её смерть такая неожиданная. Только недавно, восьмого марта, мы собрались у меня на даче все вместе. Вот такая несправедливость. А потом, я думаю, она бы не хотела, чтобы её салон, дом, квартира ушла с молотка и досталась совсем чужим людям. Если родных действительно нет, тогда уж не так обидно будет. Аля, а что вы думаете по поводу самочувствия Людмилы Викторовны в последнее время? Она за то время, которое мы не виделись, изменилась до неузнаваемости. Вы, случайно, не в курсе, что с ней произошло? Она хотела, но не успела мне об этом рассказать, обещала что-то для неё важное сообщить.

Глава 6

В новый высотный дом я въехала сравнительно недавно. До этого мы жили с сыном, а потом и с невесткой в квартире, из которой выпорхнул мой муж. Но, подкопив кое-какие средства и получив от Олега недостающую валюту, я купила небольшую двухкомнатную квартиру в новом доме на двадцать втором этаже, о чем ни разу не пожалела. Прекрасный вид на всю Москву. Недалеко улица, где раньше жила я, а теперь семейство моего сына.

– Как мне не хочется никуда идти. Отказаться неудобно, – размышляла я, разглядывая своё вечернее платье, купленное для таких случаев.

Тёмно-зелёный цвет скрывает все мои появившиеся со временем недостатки, а длинный прозрачный воздушный шарф такого же цвета придаёт платью нарядность. На месте сумочка, туфли, рубиновая капелька, подаренная Мишкой, который всегда пристально смотрит на неё, когда я убираю воздушный шарф и открываю его взору своё декольте.

– Ну да! Прямо на капельку и смотрит! На декольте облизывается, паразит! – пробурчала я, – совсем настроения нет. А браслет? Господи, неужели я забыла браслет? – открыв сумку, я вынула брошюрку с портретом Никанора и коробочку с Мишиным подарком.

– Как человеку с таким лицом можно доверять? Я понимаю, если мошенник притягивает к себе простаков своей доверительной внешностью. А этот паук настоящий. Интересно, какие сети он раскинул? Чем приманивает или запугивает своих жертв? Компромат? Неужели у соседей по даче такая жизнь интересная была, что теперь их так легко можно скомпрометировать? Или что с испугу они свои участки с домами подарили этому упырю? Надо их родственников расспросить, почему они не боролись с этим толстячком. Кто же ты такой Никанор? Может, мне уже всюду убийцы да преступники кажутся? Подожди! Ты у меня ещё попрыгаешь! – показав портрету кулак, я вытащила коробочку с браслетом. Рубиновая капля засверкала, словно перекликаясь с колье на моей груди.

Подготовив свой наряд и сварив кофе, я открыла коробку с бумагами Людмилы. Очень интересно посмотреть, что в ней находится. До прихода Миши у меня осталось некоторое время, и я освободила свёрток, оставленный мне Людой, от прозрачной плёнки. В нём был старенький потрёпанный семейный фотоальбом. На первой странице красовался портрет миловидной женщины со строгим лицом.

– Наверное, мать Людмилы. Вроде как ничего женщина. На учительницу или директрису школы похожа, – подумала я. Здесь были фотографии каких-то людей.

– Ой! Какой маленький пупсик! Люда, наверное, – на фото в профиль был снят молодой мужчина, держащий в поднятых руках маленькую девочку в кружевном чепчике и белой лёгкой распашонке.

– Отец, наверное.

Дальше лежали разные фотографии взросления Людмилы. Вот первые её шажки, вот ей годик. Всё как у всех. Только что-то меня настораживало в этом альбоме. Почему она его так тщательно хранила, что даже отнесла на работу и держала взаперти в сейфе? Что может быть необычного в нём? И главный вопрос: почему она оставила его мне?

Послышался звук домофона. Это за мной приехал Миша. Я открыла дверь и удалилась в свою комнату, чтобы надеть приготовленный наряд. Выйдя при полном параде из комнаты, по лицу Михаила я поняла, что он очень доволен моим внешним видом. Я накинула на плечи меховое пончо, взяла кавалера под руку, и мы вышли из квартиры.

Этот ресторан мы с Мишей ещё не посещали. Каждый раз, когда он прилетает в Москву по своим делам, мы отмечаем его приезд посещением одного из театров. А перед отъездом он ведёт меня в ресторан, выбирая его на своё усмотрение. Этот его незапланированный приезд совпал с моим торжеством по случаю вступления в пенсионный возраст и женским днём. Но сейчас у меня было совсем не театральное настроение.

Надо сказать, театр я люблю и посещаю с удовольствием. А вот ресторанная обстановка на меня действует угнетающе. Сейчас, конечно, не то, что раньше. В ресторанах тихо, красиво, иногда вкусно. Но Мишу надо уважить. Когда у него получится ещё раз посетить Россию.

Мы зашли в уютный зал. С эстрады неслась приятная мелодия, наигранная пианистом, которая располагала к тихим беседам. Михаил всегда сам просматривает меню, он давно изучил мой вкус, да и хорошо разбирается в названиях блюд. Пока он делал заказ, я осматривала помещение и людей, находившихся в зале. За столиками сидели, ворковали, в основном молодые пары. Моё внимание привлёк толстенький пожилой мужчина, вальяжно развалившийся в полу-кресле одетый в шикарный дорогой костюм.

Его руку обрамлял золотой браслет с элегантными часами, а безымянный палец украшал массивный перстень. Удивляла его причёска. Обычно такой зачёс носят молодые лысеющие мужчины. У старичка блестела лысина с небольшим остатком седых волос и идеально подстриженными висками. На затылке собранный резинкой хвост аккуратно лежал на его плече.

– Опять ты людей гипнотизируешь? – усмехаясь, спросил меня Михаил.

– Если судить по физиогномике, то круглая форма головы говорит о добродушном и покладистом характере мужчины, мягкости и миролюбии. Зачастую эти люди гурманы. Они очень любят комфорт и бывать в хороших компаниях. Совершенно не карьеристы и не стремятся к славе. Насчёт последнего не знаю, а насчёт комфорта и хорошо покушать, скорее всего, верно, – блеснула я своими познаниями.

К мужчине подошла женщина, на которую он посмотрел масленым взглядом, который словно раздевал девушку донага, выдавая его слабость к красоткам. Лицо старичка изменилось, от чего стало ещё более неприятным.

– И что она в нём нашла? Молодая, красивая, со вкусом одета, – подумала я.

Оценивающе, чтобы она не заметила, я смотрела на чудесно сложенную фигуру спутницы толстячка, на её переливающееся платье с красивым кружевным «фигаро». Чёрно-смоляные волосы, удачно уложенные назад, схвачены жемчужной лентой в хвост.

– Вот фигурка, что надо! – вздохнула я, сожалея об утраченных возможностях собственной фигуры.

– У тебя лучше, – пробормотал Михаил, даже не повернув головы в сторону молодой женщины.

Глава 7

Дома, упаковывая подарки для родителей Михаила, я представила, как обрадуется его мама, получив свои любимые конфеты. Даже странно, моя бывшая свекровь и мать Михаила чем-то были внешне схожи. Мама Миши, чешка по национальности, тоже полная женщина, невысокого роста и такая же сладкоежка. А вот отец - типичный англичанин. Его облик оправдал мои представления об английском мужчине: высокий, стройный, с интеллигентным лицом и сдержанными манерами. Он всегда вежлив, галантен.

Миша похож на своего отца, но в его характере явно присутствует славянская открытость, радушие, простота, доставшаяся от матери. Чем-то он схож с Олегом такой, как и он, высокий. Да нет! Олег красивее, а каким красавцем в молодости был. Неугомонный балабол. Таким и остался. Он и в молодости уболтал меня. И теперь пытается. Понятно, дело к старости идёт. Хочется семейного уюта, постоянства и покоя. А сам, после моего очередного отказа объединиться, находит молоденькую секретаршу, плавно переходящую в его спальню. Думает, воспитает хорошую жену. Только они его начинают на свой манер воспитывать. Их понять можно. Молодость не терпит запретов. Хочется шума, веселья. А бедному Олегу после двух месяцев бурной жизни – покоя и тишины. Тогда и начинает ко мне бегать домашней едой лечить свои нервы. И всё по новой. Нетушки. Всё! Теперь подавитесь. На пенсии я! Сама себе принадлежу. Никаких обязательств, только свобода.

С такими мыслями я добралась до постели, чтобы ранним утром с горячим кофе в красивой любимой чашке наблюдать из окна квартиры рассвет над Москвой. В благостные дни, когда мой город не накрывает армада тёмных туч, а из чёрного плаща ночи сверкает край золотого платья рассвета, я прилипаю к окну для просмотра волшебного представления. Рассвет везде, в любой местности красив. Но когда ты видишь, как золотые сияющие лучи чуть проснувшегося солнца, словно своё дитя, обнимают пространство мегаполиса, одаривая его всеми космическими красками, в душе появляется ощущение счастья, защищённости. В такие минуты мои мысли улетают в детство.

Там, в нашей маленькой квартирке, на рассвете нас с братом поднимала с постели мама, и мы стояли с ней, обнявшись, у балконной двери и слушали заливистую трель соловья из соседней рощи. В глазах мамы сверкал отблеск рассвета. Её тепло сливалось с теплом первых лучей солнца, от чего счастье заполняло всё моё, ещё не знавшее тревог сердце.

Наверное, это и есть миссия женщины наполнять свою душу теплом, которое даёт ей природа, для того, чтобы потом отдать это тепло своему ребёнку. Моё мнение: женщина – аккумулятор. Она создана Богом для принятия, переварку, переработку в себе всех негативов, накапливающихся в близких: мужей, родителей, детей, чтобы потом заряжать их космической энергией, гармонией. Отдавать им тепло солнечных лучей, дарить улыбку красочного рассвета и всё для того, что бы все вокруг чувствовали себя счастливыми. Потому что только понимание гармонии, полученной в детстве от матери, делает человека счастливым.

Зрелище с завораживающими картинами утреннего и вечернего неба, как и собирание фарфора – мой «пунктик». Он тоже из моего детства. Да что говорить, как сказал кто-то из умных и знаменитых: все мы родом из детства.

В нашем доме практиковались совместные обеды. Обязательно в большой комнате, за большим круглым, правильно сервированным столом, покрытым красивой белой, с маминой вышивкой по кругу скатертью, с такими же вышитыми салфетками, со старинным старым супником. Родители с определённого возраста учили нас правильно употреблять вино, ликёр, коньяк. Благо, тогда в стране были прекрасные крымские, молдавские, армянские, да и ростовские вина. Поэтому, попав в семью мужа, я удивлялась, почему надо второе блюдо есть из тарелки, предназначенной для первого, споласкивая её для этого под краном.

Так что второй мой пунктик я передала и своим детям. И в их семьях правило – употреблять пищу из изящных тарелок, чашек, супниц. Они привозят со всех стран, где бывают, и дарят мне необычные красивые штучки для сервировки стола. И этой всей красотой мы пользуемся, а не просто собираем. Все родные и близкие знают, что я могу простить любую оплошность, не заметить испорченного крана или поломанных очков, но моя нервная система не выдержит, если на моих глазах разобьется красивая фарфоровая вещица. Я могу реветь часами и разбитую драгоценность не забуду никогда.

Вот эту чашку из Стаффордширского фаянса преподнёс мне в подарок отец Миши. Вторая такая же у меня на даче. Они сделаны на частном английском заводике. Много любимых и дорогих моему сердцу фарфоровых штучек стоит в красивых горках на даче. Но и здесь, в московской квартире, есть на что посмотреть.

Сегодня из-за серых плотных облаков солнышко не показалось. Одевшись соответственно похоронам, я поспешила к моргу. Вместо венка с лентой, с написанным на ней стандартным набором слов, я купила большую охапку тюльпанов, которые очень любила Люда.

Март в Москве - это ещё не совсем весна. И хотя нас природа порадовала тёплой погодой, на международный женский день, сегодня, одиннадцатого марта, пошёл снег. Пушистый, мягкий снежок. Хорошо, что не дождь со снегом и ветром, как это всегда бывает, когда нужна, просто необходима хорошая, умеренная погода.

Похоронили мы Людочку на Митинском кладбище. Приехал весь коллектив её салона. Из мужчин был только мой Олег. Он принёс красивую корзину с цветами. Бросив ком земли на опускающийся гроб Люды, закуривая сигарету, он пошел к автобусу. Свежий холмик я обсыпала чуть распустившимися тюльпанами. Девочки установили фотографию Люды, на которой она была молодой, красивой, с пышными, чуть волнистыми волосами. Постояв ещё немного, мы заплаканные и расстроенные двинулись по направлению к автобусу.

Отойдя на приличное расстояние от места захоронения, я обернулась и с удивлением заметила, что около обсыпанного цветами холмика стоит мужчина, в его руках алели две гвоздики. Постояв, он положил их около фотографии Людмилы. Я быстро отвернулась, решив, что это Никита. Он каким-то образом узнал об её смерти и приехал проводить в последний путь.