1. Лиза и отвергнутый истинный

Глава 1. 1786 год. Санкт-Петербург

Я не помню родителей. Понятия не имею, какого цвета глаза были у моей матери. Не в жизни не вспомню её голос. Были ли усы у моего отца? Любил ли он меня хоть малость? Всё, что помню я до десяти лет – грязные улицы Санкт-Петербурга, холодный ветер с моря, и пугающий Петр, сидящий на возбужденном коне и указывающий... куда? Куда-то, где тепло и тебя любят? Это вряд ли. И постоянный голод. И постоянный вой в душе в полнолуние.
Лишь ближе к десяти моим годам меня взяла к себе баронесса Аксинья Белозерская, красивая волевая женщина с большими пронзительными глазами темно-синего цвета и узкими, но очень красными губами. Когда мы встретились на Дворцовой площади столицы, она была в тяжелом красном бархатном платье, умопомрачительная настолько, что я невольно протянула к ней свою худенькую ручонку, чтобы лишь потрогать это восхитительное видение. Она поняла это иначе и сначала пребольно ударила меня по руке зонтом, от чего я взвыла. Аксинья же, наклонилась ко мне, и хотела было повторить удар, но отчего-то остановилась. Думается мне из-за моих больших и уставших серых глазенок, что смотрели на неё восхищенно. Она принудительно подняла меня за ручонку и притащила с собой в карету, что была такого же прекрасного яркого красного цвета, как и платье женщины. На ней, на карете, а не на женщине, мы выехали за пределы столицы в сторону Каменки и остановились в доме, в этом поселке. За весь тот путь, пока я смотрела на неё восхищенно, она рассказала мне, что я мол, оборотень, скорее всего волчонок, вот только звериной крови во мне столь мало, что я даже обратиться не могу. Я внимала ей и думала, какой же бред, но мне было тепло, в левой руке была вкуснейшая булка, и я готова за это была слушать её звонкий голос вечность. Путь в Каменку от того показался коротким и она привезла меня к деревянному дому. Хороший был дом, хоть и старый и именно в нём она меня и решила оставить. Я не понимала, с чего вдруг эта прекрасная женщина проявила ко мне такое поспешное внимание, пока она не рассказала, кто она.
Аксинья была волшебницей. Причем, хоть и выглядела она не старше двадцати пяти, волшебницей она была опытной, её возраст близился к тремстам годам, и эта самая маг была весьма заинтересована в моей персоне как раз-таки из-за той слабой толики волчьей крови, что во мне теплилась. Хотя было её во мне с ноготь, и, раз её так мало, зачем я ей? Но на мои слова Аксинья отмахнулась и пояснила, что ей без разницы насколько силен мой зверь, ведь она собиралась учить меня ведовству. Ведовство? Да хоть танцам учите, лишь бы кормили и грели. Я загорелась этой идеей, но ведьма сразу меня покинула. Впрочем, я не грустила. У меня теперь была служанка-Мария, бодрая бездетная старушка, которая заботится обо мне так, будто я её дочь. Аксинья приехала ко мне только через месяц и не одна. С ней был, как мне тогда показалось, абсолютно отравительный старый дед. Он был сед, высок и обладал пугающими узкими серыми глазами. Аксинья представила меня ему как Лизавету, они о чём-то поговорили на незнакомом мне языке и быстро уехали. Снова через месяц, Аксинья снова вернулась с ним же и в этот раз оставила меня с Арсением одну.
Мне стало жутко. Я красотой никогда не отличалась, потому меня миновала судьба быть одной из девочек, что забирали к себе в дома подозрительные взрослые дядьки. Но Арсений вел себя сдержано, и сел как можно дальше от меня, в выделенной для меня комнате лишь с кроватью и тумбой, прямо на пол, полностью игнорируя факт, что он испортит свои красивые брюки.
-Волшебницей быть хочешь, Лизавета? – спросил он, рассматривая меня своими пугающими равнодушными голубыми глазами. Я кивнула. Он кивнул мне в ответ тоже.
-Почему? – спросил он.
-Волшебницы не голодают. Их не бьют полицейские. Они не мерзнут зимой и носят красивые платья.
Арсений улыбнулся, мягко, уголками губ и я подумала, что не так уж он и стар. Ну, лет тридцать пять ему. Может, сорок.
-Я тебя понимаю. А ты хочешь учиться только у Аксиньи или я тебе тоже сгожусь в учителя?
Я слегка наклонила голову влево, критически осматривая мужчину.
-Если не будете обижать, - ответила я лишь только от того, что за два месяца я ничему не научилась.
-Не буду. Я решил, что буду платить Аксинье, пока ты не вырастешь, а потом заберу тебя. Пойдёт?
Я кивнула, хоть и загрустила от того, что раньше ведовству не научусь. На том он покинул меня, как и Аксинья и за пять лет я видела его всего пять раз. Впрочем, он всё равно давал мне какие-то мелкие знания. К примеру, я узнала, что волшебники и волшебницы – самоучки. Они сами развивают свои таланты, в отличие, например от колдунов, ведьмаков и ведьм – те заключают сделки с магическими существами. Есть еще чародеи, я, скорее всего один из них. Это существа, что унаследовали свою магию от родителей.
Впрочем, все равно беседы у нас были крайне короткими. Зато он нанял мне учителя грамоты, риторики и математики. Толковый пыльный профессор Василий Князев, уволенный из Императорского Московского университета за пьянку, он на мне отрывался за свою сорванную жизнь, постоянной критикой. Впрочем, учил он знатно – не придерешься. Изучила я и французский, и русский, и весьма неплохо латынь. Мой пытливый ум вообще всегда требовал учиться хоть чему-то. И я училась, искренне надеясь, что уж когда-нибудь, но до ведовства я дорасту.
Арсений забрал меня из деревянного дома под Каменкой 12 июля 1791 года. Было удушающе жарко, так, что шевелились мы с трудом весь день с Марией и Василием. Но, тем не менее, я очень рада была видеть Арсения и даже запрыгала, когда он со мной проследовал в мою комнату.
-Что-нибудь слышала о нашей победе над турками? – спросил он меня. Я и о войне-то не слышала, запертая со служанкой, да престарелым учителем, потому отрицательно покачала головой. – Послезавтра будет праздничный обед в столице, в доме Аксиньи, мы будем чествовать Ивана Хмельницина. Он весьма отличился в битве при Мэчине, его даже светлейший князь Репнин отметил.
Я рассеянно кивнула, не понимая, к чему мне эта информация.
-Аксинья собирается выйти за него замуж. Зачаровать, разумеется. Потому, со дня приема, я заберу тебя к себе.
Сердце заколотилось глухо, причем неясно в страхе ли, или от радости.
-А Мария и Василий? Они поедут с нами? – спросила я. Арсений отрицательно покачал головой.
-С того дня, как ты ко мне явишься, будешь учиться оборотничеству.
Я непонимающе на него уставилась.
-Я не умею, ваша светлость, - напомнила я.
-Научишься и будешь сильна как никто. Именно в слабой крови твоя сила. Но я здесь вот за этим.
Он разложил кулёчек, что держал всё это время в своей правой руке, по моей кровати и внутри оказалось красивейшее платье серого цвета, как мне тогда показалось. Простое и изящное, с прямоугольным лифом, рукавами-фонариками, и прямой юбкой без излишеств.
-Вот в этом поедешь на приём, - пояснил мой восторженный взгляд Арсений. – А обувь я тебе потом привезу, не знаю я, что у тебя за размер.
Более словами он себя утруждать не стал, и покинул мою комнату, а я целый день по возможности любовалась самым замечательным в империи платьем. Моим платьем. К полудню следующего дня меня в него одели, заплаканная Мария подобрала мне волосы, Арсений привез туфли и Василий проводил меня в синюю карету. Я видела, как учитель и Мария, рыдали, меня провожая, и было моей душе горько от того, но Арсений пообещал, что они обо мне забудут, как только я за поворотом скроюсь. Причин не верить мне ему не было, но было немного обидно, что они меня забудут. Надеюсь лишь, что будут они счастливы, ибо юной и романтичной мне казалось, что они чуть-чуть, но друг в друга влюблены.

Глава 2. 1791 год. Санкт-Петербург

Потом меня стали занимать мысли о бале и о том, как мы успеем, поскольку вечерело, а мы всё не торопились ехать. Но я молчала, лишь смотря через окно кареты. Родной Санкт-Петербург будто бы совсем не изменился, но при том стал немного другим. Он расстраивался, расширяясь.
Усадьба Аксиньи оказалась на Мойке и представляла собой желтое двухэтажное здание, вид которого впечатлял даже снаружи. Здесь жили другие люди... Не могу вспомнить. Шуваловы? Помню лишь как миловидная девушка, Машутка, со светлой косой выносила нам, босоногим пятерым детям корки хлеба. Я была единственной девочкой среди мальчишек, что были старше меня не меньше, чем на пять лет, потому перед встречей с Аксиньей я и вовсе осталась одна – от меня не было толку, со мной было не интересно. Надеюсь, Стёпа, Шурик, Федор и Андрей сейчас живут хорошо.
Сейчас же я заходила сюда как благородная, поддерживаемая под руку, выше меня на пол-головы мужчиной в элегантном костюме-тройке зеленого цвета, а я же была в бархатистых туфельках, что были мне всё же велики. Мы поднимались по тяжелой каменной лестнице белого цвета и сердце моё благополучно ушло в пятки, от того каждый шаг был будто бы невысоким прыжком.
Арсений вывел меня в красивый, но, относительно небольшой зал. Там, в атласном платье будто бы на возвышении, стояла Аксинья и любовалась на юного, но очень высокого молодого мужчину, что стоял рядом с ней с хрупким бокалом шампанского в руке. Его волосы были черны, его форма была черна и состояла из пиджака до колен на серебристых пуговицах и свободных черных штанов. На рукавах были и воротнике были синие нашивки, и он громогласно всем присутствующим рассказывал:
-И пусть нас было меньше, чем турков в три раза, но мы сдюжили! Но не мог я не сдюжить, потому что меня ждала здесь, в нашей столице, самая прекрасная из женщин, – он протянул руки к Аксинье, и та потянулась к нему, желая чмокнуть его потемневшую от щетины щёку.
-Что скажешь о нём? – спросил меня Арсений, привлекая внимание к выступающему.
-Высокий, – отозвалась я, чувствуя что-то весьма странное.
-А по запаху? – попросил маг. Я принюхалась и дернулась, невольно.
-Что-то...
«Не то» – не смогла ответить я, ощущая жжение на левом запястье, причем такое сильное, что я опустила на него взгляд. Я знала три языка, но проявившаяся черная надпись не была не на одном из них. Я уставилась на неё удивленно, совсем-совсем онемев. Я подняла глаза на Арсения и заметила, как челюсть мужчины напряглась. Он уставился на выступающего так, будто был готов сжечь его взглядом.
-Потому, по случаю нашей победы, я стремлюсь объявить всем, – продолжил Иван, и обвёл глазами присутствующих. Отчего-то я уже знала, что они у него пронзительно голубые и что он обязательно остановит свой взор на мне. – Что я...
Он несколько раз моргнул, не убирая с меня взгляда. А потом посмотрел на свою левую руку, на то же место, где появилась и моя надпись. А потом взор его упал на Аксинью. Маг смотрела на него, ожидая продолжения фразы. Как и все присутствующие. Как и я.
-Что я устал. Мне нужно совсем чуть-чуть отдохнуть и продолжить победоносное шествие русской армии, – отозвался он уже голосом, где почти не осталось торжества. Но голос с каждым его словом становился мне всё роднее, отзываясь эхом в сердце.
Я потупила взор. Не рассчитывала я, что первая любовь ко мне придет так быстро и так легко. Да и символов на руке тоже я не ждала. Может, это что-то типично ведовское? Не знаю. Я же не ведьма.
Даже с потупленным взором в пол, я чувствовала шаги приближающегося Ивана ко мне. Его армейские каблуки стучали по паркету быстро и звонко, будто бы повторяя удары моего сердца в груди.
-Ваше превосходительство, – обратился Иван к Арсению глухо и испуганно.
-Её зовут Лиса, – ответил маг и, высвободив мою руку из своих теплых объятий, оставил меня с Иваном. Мы стояли тихо, я боялась, что подниму голову и пропаду. Хотя, я уже пропала не знамо от чего. Не видела его толком. Не слышала, не общалась, а уже всё. Чувствую, что не могу прожить без него.
Всё же спустя полминуты его тяжелого взгляда на мою макушку, подняла взор. Такой красивый. Такой пугающе красивый с этим своим аккуратным узким прямым носом и темными губами! Но почему он на меня смотрит так перепугано и волнующе?
-Вы..., – я поймала себя на мысли, что не хочу никаких меж нами. Вся эта этика такая глупость, когда влюбляешься! Не нужные ограничения. – Ты. Идеальный.
Он улыбнулся так, будто я сообщила ему очевидную глупость. Очевидную, но прекрасную.
-Ты появилась очень вовремя. Я едва не женился, – сказал он.
-И что теперь? – спросила непонимающая и взволнованная я.
-Мы убежим. Прямо сегодня. Найдем жадного священника и обвенчаемся. Я уже не могу без тебя жить, – он заразительно рассмеялся. – Я знал, что такое бывает, но не думал, что это так... прекрасно.
И он снова рассмеялся. И я улыбнулась тоже. Но неловко, непонимающе, и он это заметил.
-Ты же знаешь, что произошло между нами, да? – он слегка склонил голову на бок, всматриваясь и будто бы только сейчас понимая, что я еще совсем юная. Я отрицательно покачала головой.
-Мы... мы судьбой друг другу предназначены. По крови, – он протянул ко мне своё левое запястье, где я заметила такой же рисунок, как и у меня. Отчего-то мне не нужно было даже приглядываться, я знала, что он такой же.
Наше неловкое общение стали замечать присутствующие и смотрели на нас осуждающе.
-Нам нужно прогуляться, – прошептал Иван и схватил меня за локоть, выводя на балкон из дверей зала без видимых усилий. Впрочем, я и не сопротивлялась. С ним, хоть на край света. Где он там воюет? С османами?
Мы стали у самого парапета и не сводили друг с друга глаз.
-Ты же знаешь, что ты оборотень, Лиса? – спросил меня он. Я кивнула, и на лице его отразилось облегчение. – У оборотней такое часто бывает. Мы не в поисках своей половинки, как люди, проводим, примеряясь характерами. Она уже у нас есть, осталось только вынюхать. Я почувствовал тебя, а ты - меня.
Он снова улыбнулся, да так ярко, что мне показалось, что солнышко вышло посередь ночи. Его слова в моей голове звучали разумно и невероятно логично. И очень правильно.
-Не волнуйся, я не трону тебя. Поженимся и только, когда будешь готова, – отозвался Иван. А я уже абсурдно была готова. Я протянула к нему руку и коснулась груди. Он слегка дернулся, но тронул мою ладошку, обеими своими. Я улыбнулась, понимая, что это самое прекрасное из всех прикосновений ко мне.
-Мне страшно, – лишь прошептала я.
-Я справлюсь. Я сделаю всё, чтобы тебе было хорошо.
Я кивнула. Я была уверена в этом. Я подошла к нему очень близко и потянулась к нему. Взгляд же мой был красноречивей не куда, потому высокий Иван склонился над маленькой мной лишь для того, чтобы поцеловать. Но нас прервали.

Глава 3

-Иван! – услышала я голос Аксиньи за спиной, и повернулась туда. У входа на балкон стояла Аксинья и Арсений, и взгляд у обоих был не добрый. – Мы, кажется, на что-то договаривались!
Отчего-то показалось, что у волшебницы визгливый голос, как у пилы.
-Я всё улажу, – ответил мне Иван, и отпустил свои руки с моих, и обернулся на магов, скрывая меня за спиной.
-Она – моя Истинная, Аксинья и ты знаешь, что это значит, – ответил Иван уверенно и твердо. Мне же внезапно стало страшно.
-Конечно, знаю, - отозвалась теперь невидимая мною маг. – Это значит, что ты больше не будешь мне подчиняться просто так.
Внезапно Иван скривился и упал на колени, начав тяжело дышать. Я упала рядом с ним, трогая, пытаясь помочь, забрать боль от него на себя. Он коснулся моих пальцев своими, будто давая понять, что всё нормально, и он переживет.
-Ты - крепкий. Другой бы взвыл от боли, – признался Арсений.
-Зачем она вам? Я буду служить, только её не трогайте! – просил Иван.
-Не надо, прошу вас! Что мы вам плохого сделали? – взмолилась я, стоя на коленях и не отпуская из рук Ивана.
-Ничего, – отозвался Арсений и подошёл к нам вплотную. – Давай я сделаю легче и тебе, и ему?
Он протянул ко мне руки, призывая подняться с колен.
-Не верь ему! – прорычал Иван, устремляя свой озлобленный взор на Аксинью. – Сделаете с ней что-то, прокляну!
-Лиса, послушай, только от тебя зависит, будет больно Волку или нет, – продолжил свою речь Арсений. – Аксинья его не отпустит. Не для того, она его с младенчества растит, чтобы другой отдать. Только от тебя зависит, выживет он или нет сегодня ночью.
Я посмотрела на Ивана, он отрицательно покачал головой, но Аксинья тут же махнула рукой, и юноша взвыл и повалился на пол, скрючившись. Я обняла его, понимая, что он уже на грани сознания, а тело его дергалось от боли даже так.
-Лиса! Соберись. Ты хочешь, чтобы ему не было больно? – вопрошал Арсений, и я кивнула. Я протянула руку, и маг поднял меня за неё. Легко, будто бы я ничего не весила. Он уводил меня с балкона, а я никак не могла убрать взгляд с Ивана. Видела, что он пытался смотреть и на меня, но уже не мог. Боль разрывала его тело, лишая рассудка.
-Я проклинаю тебя, – прорычал он Аксинье, когда мы покидали балкон. Она же рассмеялась так легко, будто бы совсем не восприняла его слова всерьез. А я отчего-то знала, что Ваня сможет её проклясть. Потому, как и я проклинала её молча.