1. Возвращение. История Того Кто Нас Создал

КНИГА 1. ЧАСТЬ 1. ДРИОГОН

Глава 1. Знакомство

В кабине штурмового зонда царила полная тишина. Лишь слабо мерцали индикаторы, отсчитывающие секунды до входа в атмосферу Дриогона. Куртонар сидел, не отрывая взгляда от экрана. Его лицо было бесстрастным, почти мертвым. Не оттого что он не чувствовал — а потому что давно отучился это делать.

Он знал, что ему снова дадут награду. Ещё один титул. Может, доступ в новый уровень Грани — симуляции, в которых элита их мира забывала о пепле завоёванных планет. Он уже привык побеждать. Привык уничтожать. Это был его смысл. Его программа.

Но всё чаще — особенно в моменты тишины, когда корабль пролетал в вакууме и никто не знал, что он делает — он чувствовал… пустоту. В нём не было сожаления. Не было гордости. Просто… ничто.

Он вспоминал одну из миссий — планету, покрытую водами, на которой существа пели, общаясь на расстоянии. Он уничтожил их всех за один день. Но в памяти застрял этот звук. Их песни. Он не знал, почему, но он начал слышать их в снах.

Куртонар тряхнул головой, как будто хотел стряхнуть мысль. Миссия — вот что важно. Планета примитивна. Её захват займёт часы. И снова — триумф.

Он наблюдал за сближением с планетой Дриогон. Сканеры передавали данные: простая, слаборазвитая цивилизация, нет значимого вооружения, технологии — на уровне ранних биологических. Уничтожение займёт не больше цикла. А затем — торжество. Но нечто в нём сжалось, как будто внутри не согласилось. Он отбросил эту мысль — ошибка в алгоритме мышления. Проверить после возвращения.

Перед посадкой модуль вошёл в режим орбитального анализа. На голограммах проявилась планета — медленно вращающаяся в мягком сиянии местной звезды. С первого взгляда — ничем не примечательная: океаны, материки, облака. Но чем дольше он смотрел, тем сильнее чувствовал — она жива.

Планета светилась не только светом. Она словно дышала.

Тропики покрывали континенты плотной сетью ритмично шевелящихся деревьев. Кроны улавливали свет, но не просто фотосинтезировали — они реагировали на приближение корабля, как будто слышали. Цветущие мхи переливались то зеленью, то фиолетом, образуя узоры, похожие на старинные руны. Сквозь облака виднелись горные цепи с вершинами, покрытыми чёрными лесами, где, по приборам, двигалось что-то огромное.

Животный мир — ещё более странный.

На южной стороне континента стаи крылатых существ совершали сложные спиральные танцы над водоёмами. Тела их сияли металлическим блеском, а крылья оставляли в воздухе долгие, мерцающие следы. В пылевых равнинах на севере двигались шестиногие существа, похожие на смесь льва, бизона и змеи. В некоторых из них он без труда различал образы будущих грифонов, василисков, химёр.

В одном из озёр — длинношеее существо всплыло на поверхность и медленно погрузилось обратно. Слишком похоже на легенды севера.

В тенистых долинах он заметил изящные белые силуэты с рогами, которые казались костяными, но излучали мягкое сияние. Их глаза были разумны. Они не убегали, а просто исчезали, как миражи. Он невольно задержал дыхание — эти создания были почти священны.

В горах — огромные ящеры с кожистыми крыльями, живущие в пещерах с выбитыми узорами. Когда один из них поднялся в небо, его силуэт на фоне солнца на мгновение напомнил эмблему древних армий.

И в каждой твари, в каждом дереве, в каждой птице чувствовалась тайна — как будто планета знала, что её потом будут помнить, что её образы лягут в мифы народов, ещё не рождённых.

Но Куртонар этого не знал. Он просто вдыхал. И в первый раз в жизни не чувствовал желания разрушить.

Когда Куртонар приземлился вблизи одного из поселений, он ожидал страха и подчинения. Вместо этого его встретила тишина. Никакой паники, никакого бегства. Люди в белых и охристых накидках сидели у костров. Дети играли рядом с огромными кристаллическими растениями, испускающими мягкий звук. Женщины, мужчины — все были спокойны, будто знали его.

Он прошёл к центру деревни, туда, где стоял самый старый из них — шаман. Его глаза были мутными, но в них горел внутренний свет. Он не испугался. Не дрогнул. Только поднял руку и произнёс:

— Добро пожаловал, Куртонар.

— Ты думаешь, что всё знаешь, Куртонар, — голос шамана был не громок, но от него вибрировал воздух. — Думаешь, твои технологии дают тебе право на власть. А я скажу тебе: ты слеп.

— Ты стар, — ответил Куртонар, — и живёшь в иллюзии.

— Иллюзии? — шаман усмехнулся. — Иллюзия — это твоя слава. Иллюзия — это твоя миссия. Ты видишь мир как карту. А он — как дыхание. И ты его не слышишь.

Куртонар замер. Он хотел сказать что-то в ответ, но взгляд шамана пронзил его. Он не видел перед собой старца. Он видел — Вселенную. Падающую, горящую, поющую.

— Я не убью тебя, — сказал Куртонар неожиданно для самого себя.

— Не нужно. Я уже в тебе.

Имя. Он назвал его по имени. Это невозможно.

— Откуда ты знаешь… — начал Куртонар, но не успел договорить. Шаман подошёл ближе. Его рука легла на грудь Куртонара.

Мир исчез.

***

Он падал. Сквозь чёрное небо. Сквозь свет. Сквозь память.

Он видел сам себя — ребёнком, потом юношей, потом солдатом. Он видел разрушенные города, сожжённые миры, миллиарды криков. Он слышал, как планеты умирают. И посреди всего этого — голос. Старческий, но тёплый.

— Ты избран. Не для победы. А для памяти. Для пробуждения.

Галлюцинации сменялись сновидениями. Он видел шамана — молодым, потом древним. Видел, как тот говорил с деревьями, как склонялся к земле и шептал. Видел, как земля отвечала.

Он не знал, сколько прошло времени. Дни, недели. Его тело лежало в шатре. Его разум плыл среди звёзд и корней. Его душа — если у него она была — трещала, ломалась, а потом… собиралась.

В какой-то момент он услышал пульс. Не сердечный. Пульс самой планеты. Он понял: шаман не просто умер. Он остался. В нём.

Куртонар проснулся.

Он уже не был прежним.

В его глазах отражалась небо Дриогона. А в груди звучал древний голос.

ГЛАВА 2. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ И ДЕНЬ ВТОРОЙ.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ: ОТРАЖЕНИЕ СМЕРТИ

Куртонар стоял на границе рассвета, между прошлым и настоящим, и не мог понять, где заканчивается он сам. Его тело спало, но разум горел, будто охваченный холодным пламенем. Шаман пробудил в нем то, чего он никогда не знал — воспоминания не о себе, а о своих деяниях, но через глаза других. Через тех, кого он стер.

Сначала была планета Аэллион. Её жители — эфирные существа, полупрозрачные, с телами из вибрирующего света. Они жили в кристаллических храмах, пели в унисон своей звезде, поддерживая её стабильность звуковыми резонансами. Их песня — мощная, древняя, целительная. Но Куртонар не слышал её тогда. Он обрушил на мир антиматериальный дождь, который превратил звуковые волны в воронки. Мир поглотил сам себя в крике, которого никто, кроме него, не слышал.

Следом — планета Тарел. Водоносная, насыщенная фауной, с разумными морскими обитателями. Они управляли водами, как скульптор формирует глину. Их города были ураганами из живого коралла и песка. Куртонар, выполняя приказ, испарил океаны, превратив их в атмосферу из пепла. Он наблюдал, как существа взмываются в небо в попытке выжить, и как, обугленные, падали обратно в раскалённые впадины.

Третьей была Лирн. Зелёный мир. Дети планеты общались с деревьями, деревья — с почвой, а почва — с ядром. Их планета была единым мыслящим организмом, где рождение нового существа сопровождалось коллективной песней из корней и ветвей. Куртонар использовал биотоксин, разрушающий симбиотические связи. Он смотрел, как леса гнили за секунды, как животные теряли разум, как почва начинала выжигать сама себя.

Теперь он видел это снова. Не через приборы, не через отчёты. А через крики. Он был ребенком, тонущим в кислотных дождях. Он был деревом, умирающим от холода в разгар лета. Он был матерью, которая укачивала сына, зная, что сама уже мертва.

Шаман стоял рядом, молча. Он не обвинял. Он открывал. Каждый миг, каждая планета — не просто погибшая, но и *непонятая*. Куртонар начал дышать прерывисто. Его тело дрожало. Он упал на землю, схватившись за грудь. Впервые за миллионы лет — у него возникло ощущение, что у него *есть* сердце.

ДЕНЬ ВТОРОЙ: НЕНАПИСАННАЯ ИСТОРИЯ

Когда Куртонар открыл глаза, всё вокруг словно сгорело и родилось заново. Вечернее сияние небес на планете Дриогон мягко касалось его кожи, но не согревало — он замерзал внутри. Прошлый день оставил в нём зияющую рану. Теперь, когда он узнал, каким чудовищем был, возник вопрос: зачем? Ради чего?

Шаман, как будто прочёл его мысли, сидел напротив в тени большого, полого дерева, листья которого пульсировали от дыхания планеты. Он не говорил, но прикоснулся к земле ладонью. Куртонар сделал то же. И снова началось…

— Смотри. Не бойся. Здесь ты не убийца. Здесь ты — свидетель, — прошептал голос, не извне, но изнутри.

Их сознания переместились в ткани времени — не в прошлое, но в ненаписанное будущее. Куртонар увидел планету Лаертию, ту самую, что он стер с лица Вселенной за два земных дня.

Но теперь она жила.

Над её поверхностью плавали города в гигантских лепестках растений. Люди, похожие на его расу, но с глазами, наполненными светом, строили не храмы, а хороводы воспоминаний — архитектуру, передающую чувства через прикосновение.

Они лечили пространство. Кристаллические станции преобразовывали хаос тёмной материи в энергию роста. Один ребёнок тянул руку к небу — и небо отвечало рождением нового цвета.

Шаман провёл его дальше — к планете Вирджия.

Там живые организмы не умирали — они рассыпались в пыль знаний, которую вдыхали молодые существа. Вместо войн — дебаты, вместо оружия — симфонии. Один взгляд мог передать целую библиотеку, а мысль становилась материей. Там Куртонар увидел себя — но уже другим: он обнимал дочь, которую никогда не имел, потому что не позволил себе стать отцом.

— Ты убил не только их. Ты убил и себя, которого мог бы знать, — голос шамана дрожал, но не упрекал.

Он повёл Куртонара дальше — к Эссуэль, цивилизации, состоящей из потоков воды. Их существа — разумные волны — взаимодействовали не словами, а колебаниями частоты. Они могли считывать боль звёзд и лечить их. Их миссией была гармония, а не господство. Их гибель лишила Вселенную звуков, которые убаюкивали чёрные дыры.

И в конце путешествия Куртонар увидел не планету. Он увидел себя — в огромном зале, в своей столице, когда ему вручают очередную награду. Он держит медаль, улыбается, а за его спиной — тысячи теней убитых миров. Он поворачивается и видит, что он сам — пустой. Оболочка. Всё, что могло быть — исчезло.

Шаман снова сидел напротив.

— Ты — ошибка. Но даже ошибка может стать судьбой, если признает себя и изменится.

Куртонар закрыл глаза. На щеках — влага. Он не знал, умеет ли плакать, но, похоже, научился.

ГЛАВА 2. ДЕНЬ ТРЕТИЙ

ГЛАВА 2. День третий: «Шепот древнего»

Он открыл глаза. Воздух был неподвижен, как будто сама реальность затаила дыхание. Ни солнца, ни тени — всё вокруг застыло в золотистом полумраке, и время, казалось, больше не существовало.

Перед ним, у подножия дерева с чёрной корой, сидел шаман. Он ждал.

— Сегодня ты узнаешь мою историю, — произнёс он, и голос его звучал как роса, падающая на мёртвую землю.
— Не потому, что ты её заслужил. А потому, что ты должен её помнить.

Шаман провёл рукой по земле, и между ним и Куртоном зажглось видение. Песчаный круг превратился в зеркало памяти.

⸻

1. Дитя грома

Когда шаман был ребёнком, его племя называло его «Тот, кто не чувствует». Он не слышал голосов духов, не ощущал дыхания земли. Он был лишён дара, он был пуст.

Однажды, в бурю, он сбежал от племени. Он хотел доказать, что слышит. Он поднялся на священный утёс, куда не ступала нога смертного. Там, на вершине, молния ударила в него.

Он не умер.

Он услышал.

— Не бойся молний, дитя, — сказала планета. — Я — не ярость. Я — жизнь, если ты готов слушать.

Он не вернулся в племя. Он ушёл вглубь джунглей, где каждый шаг становился молитвой, каждое дыхание — ритуалом. Он постился, не спал, был на грани безумия. А потом пришли образы.

⸻

2. Обретение дыхания

Он лежал без движения, как мёртвый, три дня. В это время в его разуме появлялись голоса животных, деревьев, даже воды в подземных потоках. Он учился не смотреть глазами, а чувствовать кожей. Он понимал язык ветра, мог общаться с птицами, знал мысли змей.

Он не «услышал» планету — он стал её частью.

И тогда духи прошлого — шаманы, жившие тысячи лет назад — пришли к нему. Они показали ему знания, которые нельзя передать словами. Как вплести сны в песок. Как петь дыханием, чтобы исцелить раны земли. Как остановить движение времени, если оно ранит.

И именно тогда ему открылась истина: чужеземец, посланник тьмы, разрушитель миров, однажды ступит на их землю. Но он будет не врагом. Он станет сосудом.

⸻

3. Пророчество о Куртонаре

Шаман видел Куртонара задолго до его прибытия. В огне, в отражении звёзд на поверхности озёр, в крике ночных хищников. Он знал его форму, его взгляд, даже его сомнения.

— Ты был в моих снах, чужак, — сказал шаман, и голос его стал крепче. — Ты был бездушной тенью. Но тень — это не зло. Это отсутствие света.

Он подошёл ближе. Его пальцы коснулись груди Куртонара.

— Ты — последний шанс Вселенной примириться с теми, кто её рвёт. Я — голос планеты. А ты — её сердце. Тебе это ещё предстоит осознать.

⸻

И тогда Куртонар увидел мир глазами шамана.

Он увидел, как старик в одиночку зашёл в очаг великого духа вулкана, чтобы поговорить с ним. Как он спас умирающее дерево, слившись с его корнями. Как он вылечил слепую девочку одним только взглядом.

Он увидел шамана в старости. Одиноким, но не одиноким. Соединённым со всем, что дышит. И он понял — вот что значит сила. Не разрушение, не контроль, не война. А единение с тем, что больше тебя.

Шаман снова сел. Ветер окутал их, и Куртонар почувствовал тепло планеты внутри себя. Она приняла его.

ГЛАВА 2. ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ.

ГЛАВА 2. День четвёртый: «Пробуждение»

Он проснулся с криком. Воздух вибрировал, как натянутая струна. Всё внутри него было напряжено до предела — как будто что-то вырывалось наружу, ломая старую оболочку изнутри. Не страх. Не боль. Не гнев. Что-то иное. Чуждое. И одновременно — давно забытое.

Шаман не появился. Вокруг была только тишина. Ни голоса, ни теней, ни снов. Но Куртонар чувствовал его. Где-то рядом, как дыхание за спиной. Или как собственный внутренний голос, наконец-то освобождённый из-под многослойной брони логики, доктрины и приказов.

Он встал. Тело было лёгким, как будто он сбросил десятки килограммов груза. Но груз был не физическим. Он ушёл с мыслями.

⸻

1. Внутренняя пустота

Он пошёл, не зная куда. Его ноги ступали по мху, мягкому и влажному. И вдруг всё вокруг словно ожило. Листья начали дышать. Камни будто наблюдали. Ветер разговаривал с ветвями. Но главное происходило не снаружи — внутри.

Каждая его мысль отзывалась эхом в природе. Когда он думал о гневе — гром грохотал вдалеке. Когда он чувствовал сожаление — птицы умолкали. Когда он вспомнил свои жертвы — деревья гнули ветви, будто в трауре.

Он понял: теперь он часть мира, и мир — часть его. Отныне всё, что он чувствует, имеет силу. И всё, что он делает — уже не только его дело. Он больше не один.

⸻

2. Встреча с собой

Он добрался до озера. Вода была чёрной, гладкой, без отражения. Он смотрел — и ничего не видел. И вдруг — отражение появилось. Но это был не он. Не тот, кем он был.

Сначала — боевой командир, в броне, с глазами пустыми, как вакуум космоса. Затем — мальчик, тот, кем он когда-то был, до программ, до присяги, до убийств. Затем — что-то новое. Существо без облика, но с сиянием внутри.

И он понял: это он. Тот, кем он может стать. Тот, кто чувствует. Тот, кто страдает. Тот, кто может прощать.

И тогда отразившийся образ улыбнулся ему.

⸻

3. Очищение

Он вошёл в озеро. Вода была тёплой, и с каждым шагом из его тела как будто вымывались воспоминания:

– Планета Хайла, уничтоженная с орбиты — исчезла.

– Крик ребёнка на Селитре-7 — растворился.

– Слёзы пленников на Эриусе — исчезли.

Но не навсегда. Не забылись. Они больше не были грузом. Они стали опытом. Болью, которая должна была стать основой для новой жизни, а не оправданием для разрушений.

Когда он вышел из воды — кожа его была покрыта тонкой сетью светящихся узоров. Они пульсировали в такт с его сердцем. Он дышал — впервые настоящим дыханием. С полной грудью. Не воздухом. А жизнью.

⸻

4. Шаман возвращается

Старец стоял у дерева. Он молчал, но Куртонар слышал его.

— Сегодня ты стал собой. Не тем, кем тебя сделали.

— Сегодня ты впервые жив.

Куртонар ничего не ответил. Он смотрел на свои руки, на листья, на облака. Всё было ярче. Чётче. Живее.

И тогда планета заговорила сама. Без шамана. Напрямую.

— Теперь ты слышишь.