19. Боковое зрение.

Вертолёт с Серёгой Губиным улетел. Хайретдинов разогнал нас по штатным позициям. Мы с Андрюхой Шабановым и Олегом ушли на Вторую точку, забрались в СПС. Туда же пришкандыбал Маламанов, поставил на приклад мой пулемёт.

- Вот я им дал, этим духам!

Своё личное оружие я знал досконально, соответственно, заметил, что через контрольную дырочку магазина светился жёлтый капсюль сорок пятого патрона. Это обозначало, что магазин полный. А это обозначало, что ефрейтор Маламанов не произвёл по душманам ни одного выстрела. Чем он им «дал», прикладом что ли? Штык на пулемёт не устанавливается по штату.

- Маламон! А магазин-то на пулемёте полный.

- Я потом зарядил. – Сказал Маламанов, быстро-быстро куда-то засобирался и свалил от нас в мгновение ока.

Мне стало интересно, трепло ефрейтор, или не трепло. Вроде бы «дембель», за два года службы должен был привыкнуть, что за свои слова надо отвечать. Взял я пулемёт, отсоединил магазин, вывернул внутренности из ствольной коробки, протёр пальцем в патроннике. Там было чисто, как на совести у коммуниста. Патронник блестел девственным хромовым покрытием. Как я вчера почистил его, после стрельбы по Хисараку, так он и блестел.

- Маламон – трепло. – Сказал я и показал пацанам чистый палец.

А потом нам всем стало очень хреново. Мы набегались по жаре, навоевались, адреналин из нас вышел и навалилась суровая жажда. Пока все бегали под пулями, никто не думал о воде. В боевой обстановке редко кто успевал думать, все носились, делали то, что нужно, испаряли последнюю влагу. А потом бой закончился, мы оказались вымотанными, еле живыми, нам всем хотелось лишь одного - пить, пи-и-ить!

В такой обстановке Андрюха Шабанов, со своим «боковым зрением», то есть, со своим чутьём разведчика, задвинул мысль. Он сказал, что настал прекрасный момент для похода за водой. Источник, который нашел Ызаев, находился под позициями душманов. После залпа «Градов» душманы должны были оставить свои позиции и разойтись мелкими группами, в этом состоит тактика их действий. Через какое-то время они либо вернутся на оставленные позиции, либо направят туда наблюдателя. И тогда поход за водой станет невозможным, душманы перестреляют всю экспедицию, как куропаток. Пока душманы не вернулись, вылазка за водой должна получиться дерзкой и красивой.

Для того чтобы получить разрешение на вылазку, пацаны решили направить к Хайретдинову «переговорщика». Манчинский знал дорогу к источнику, логично было бы отправить к прапорщику именно его. Но Саня сказал, что разговаривать с прапорщиком не пойдёт, потому что прапорщик его расстреляет.

Мне очень понравилась идея Шабанова. Она была безумная, от этого показалась мне очень здравой. Душманам не могла прийти в голову мысль, что «шурави» такие дураки, полезут с поста прямо под позиции, с которых только что стреляли автоматчики. За такую красивую идею я был готов «рискнуть здоровьем» и пойти на доклад к Коменданту. Для Хайретдинова я всё равно являлся «Странным Химиком», в репутационном плане терять мне было нечего. Поэтому предложил пацанам, что скажу прапорщику будто знаю, где добыть воду, мол мне сержант-сапёр рассказал.

Пацаны согласились, я поднялся, пошёл к Хайретдинову. Андрюха Шабанов и Олег полезли по скалам со мной.

Хайретдинов выслушал меня, сморщился. Через щетину небритости было видно, как по его лицу перекатились желваками душевные терзания. Мы-то хоть мутной воды позавчера попили, а он – нет. Мы не зажали для него воду, мы просто не посмели сказать ему, что нарушили приказ и уходили с поста. Поэтому Хайретдинов, вымученный жаждой, измотанный боем, в буквальном смысле умирал от обезвоживания. Он слушал мой доклад, сидел, боролся с собой. Если бы не такая жажда, то он, однозначно, запретил бы поход. Но, мы не просились бы за водой, если бы не такая жажда.

По иссушенному лицу коменданта буграми бегали желваки. У него на посту только что душманы завалили бойца, а теперь какой-то балбес предложил отправить ещё пятерых под душманские пули. Этим тупорылым малолеткам, этим девятнадцатилетним дуракам, ещё не понятно, что такое жизнь. Они готовы рискнуть своими жизнями. А он не мог их отпустить. Он – взрослый человек, он отвечает за них и за пост. Кто будет оборонять пост, если душманы завалят ещё и этих пятерых?! Как их вытаскивать, если зажмут духи?! А приказ Командира Полка? Что, забить болт на приказ, послать людей на гибель, сдать духам пост?

Но жажда была жуткая. Если не принести воды, то люди помрут все, а пост, опять же, захватят душманы. Получалось, что надо «забить болт» на приказ.

Несколько минут Хайретдинов боролся сам с собой, но побороть не смог. Засушенный, замученный человек не нашёл в себе сил нарушить приказ.

- Так. Пошли к старшему по званию! – Хайретдинов поднялся на ноги и пошёл к СПСу в котором сидел Ефремов с радиостанцией.

- Товарищ старший лейтенант! – Хайретдинов очень официально обратился к Ефремову. – Обстановочка у нас…

- В чём трудности? – Ефремов кривился от боли, держался двумя руками за забинтованную голову. В неё во время боя угодил булыжник после разрыва НУРСов, запущенных с вертолёта.

Фраза «в чём трудности?» прозвучала очень по-домашнему, Хайретдинов «сдулся», выпустил из себя внутреннее напряжение.

- Воды нет. Последнюю воду отдали Губину. Вот бойцы собираются в поход за водой. Что скажешь?