22. Разбор полётов.

22. Разбор полётов.

Сносить Хисарак, смешивать его с дерьмом и ровнять с землёй, «График» Хайретдинову запретил. Сказал:

- Выполняй поставленную задачу, и чтоб без самодеятельности! Если хоть одного солдата с Поста Боевого Охранения снимешь – пойдёшь под трибунал.

Хайретдинов в своей манере ревел в рацию, как будто, это он – Конев, а не Конев – Конев. Успокоился только после того, как «График» пообещал, что даст духам прос… простое человеческое отмщение за нашего сержанта. И то, Хайретдинов не успокоился, а всего лишь перестал рвать и метать. Вызвал меня.

Как положено гвардии рядовому, я «резко» возник перед командиром из пыли и грязи. Хайретдинов с удовлетворением понаблюдал как осела поднятая мной воздушная волна, затем поставил Боевую Задачу:

- Так, слухай сюды! Пойдёшь на Третий точку (Хайретдинов по национальности татарин, в моменты глубоких эмоциональных переживаний он допускал в своей речи некоторые мелкие особенности в использовании русского языка). Возьмёшь у Фарида АГС, сделаешь позицию, чтобы не хуже, чем у Герасимовича. Вечером посмотрим, кто кого под трибунал отправит. Я покажу этим уродам в их драном Хисараке!

- Ой, неспроста всё это. – Ефремов сидел на тёплой скале, задумчиво курил. – Что-то тут нехорошее получается.

- Ты о чем? – Хайретдинов отвернулся от меня. – Что там у тебя ещё на мою голову?!

- Вот, смотри. – Ефремов затянулся, выпустил дым струйкой вверх. – Душманы ночью напали на пост. Утащили с поста солдата. Но потащили его не на сторону Хисарака, а зачем-то, поволокли на скат, обращённый к полку. Да ещё на минное поле! Там два подрыва уже было. Зачем они туда пленного потащили?

- Ну, да. Странно как-то. – Хайретдинов принялся чесать себе обросшую бородой репу.

- Потом убили его и бросили на минном поле. Зачем? Чтобы мы полезли за ним и подорвались? Дурость редкостная! Проще убить, и труп заминировать. Кстати, наши разведчики частенько так поступают с душманскими трупами. Но, он-то был не заминирован.

- Ну да. Не был.

- Значит, так. Вызывай сюда Орлова. Зададим ему пару вопросов.

Орёл воплотился из пыли точно так же, как я. Быстро, оперативно и слаженно. А как ещё должны воплощаться солдаты у Хайретдинова? Это тебе не «Сёма! – Чаво?… Ага… Пойди, обмани Командира Полка от моего имени». Боевая единица должна быть боевой единицей. Это же – боевая единица!

Орёл воплотился, оттарабанил, зачем пожаловал, затем принялся сбивчиво отвечать на поставленные перед ним вопросы. Из его бормотания получилось, что он стоял на посту. Очень сильно не спал. Потому что, он вообще никогда не спит на посту. В самый разгар дежурства он увидел какое-то движение со стороны минного поля. А сильный ветер поднялся, звуков не было слышно, лишь движение в темноте можно было разобрать. Орёл метнулся к пацанам, сказал: - «Дайте ночной бинокль!». Пацаны дали. Он навёл резкость в темноту и увидел, на скале душмана. На нём ветер развевал эту ихнюю накидку, похожую на халабуду.

- Точно душман стоял? – Ефремов придвинул свои глаза к грязной Андрюхиной роже.

- Так точно, товарищ старший лейтенант. С ножом в зубах. Стоял и оглядывался – кого бы из нас зарезать.

- Поня-атно. Ну, нож в зубах – это обычное явление. Когда часовой от страха в штаны наложил. Ну ладно, идём, покажешь, где он стоял с ножом в зубах.

Ефремов, Хайретдинов и Орлов потопали на «Третий точка». Я тоже пошагал туда, мне же Хайретдинов про АГС дал распоряжение.

Через пару минут мы дошли до Третьей точки. Позицию я не начал делать, открыл рот и подошёл к командирам поближе, чтобы лучше слышать. Потому что мне тоже хотелось узнать, что приключилось тёмной ночью.

- Вутут! – Орёл показал на огромный валун. – Тут стоял душман.

Ефремов забрался на указанную Орловым скалу, заглянул ей за край, вниз.

- Гакил, глянь! Вот там погибший и лежал.

- Так точно. – Хайретдинов забрался к Ефремову на скалу, заглянул за край. – Там и лежал.

- Получается, что санинструктор вылез со стороны минного поля, закутанный в плащ-палатку. Холодно же было и темно. Он стоял, озирался, а ты, Орлов, из пулемёта его срезал.

- Как, я?! – Орёл сделал шаг назад, открыл от удивления глаза вместе со ртом.

- Лучше б ты спал сегодня! – Ефремов насупился. - Нахрена я позавчера ходил твой пост проверять!

- Как, я?

- Что «как я, как я»! – Хайретдинов повернулся к Орлову. – Красную Звезду теперь на тебя писать надо. Когда часовой на посту своего убивает, то теперь, либо Красная Звезда, либо, красная … короче, либо – в тюрьму.

- Да, ну нафиг, товарищ Прапорщик! Как это, я?!! Я же… Нет… Не может быть! … Я не мог своего… – Андрюха отвернулся от Хайретдинова и побежал, хрен пойми куда.

Оставался один непонятный вопрос – как Коля оказался на скале перед позицией Орлова? От пацанов, которые пришли с «караваном» и заночевали на Третьей точке, я узнал, что дембеля из Восьмой роты после подъёма отдышались на посту, отпились водой, затем усердно «пыхнули» для полного поднятия настроения. То есть они покурили чарз, сделались дураками и отправили Колю в блиндаж за консервами «Глобус». Потому что по обкурке их «пробило на хавчик». Коля подчинился и пошел по незнакомой территории искать в ночи блиндаж с консервами. Поднялся-то на пост он по темноте, где находится блиндаж он не видел и не знал, ему рукой указали направление, как говорится, неведомо куда. Естественно, Коля блиндаж не нашел, заблудился среди огромных валунов и скал. Единственным ориентиром для него было понимание направления вверх или вниз. После того как он заблудился во время спуска вниз, он решил вернуться и начал подниматься наверх. А поскольку его послали, по сути, воровать консервы из блиндажа, то он поднимался молча, не кряхтел, как Хайретдинов, не ругался матом по-русски, и не кричал: - «Не стреляй, своя идёт»! Если бы он покричал, то Хайцретдинов услышал бы и вынес взыскание за самовольное оставление поста. Поэтому Коля не покричал, молча вылез на скалу, пытался в темноте разглядеть где находятся позиции, с которых он ушел. И Орлов тоже не покричал. Согласно положений «Устава постовой и караульной службы» он обязан был выкрикнуть: - «Стой, кто идёт!», затем повторно крикнуть: - «Стой, стрелять буду!», после этого дослать патрон в патронник, произвести предупредительный выстрел в воздух и лишь после всех этих мероприятий он имел право стрелять в приближающегося человека. Но это всё теория. А практика оказалась такова, что данный Устав караульной службы был нарушен с самой первой буквы «У» и до последней точки в тексте. По Уставу солдат не может быть назначен в караул (на пост) без отдыха, чётко расписанного в тексте Устава. Все эти положения были нарушены с самого первого дня, когда Хайретдинову дали под командование смехотворно маленький гарнизон. Для несения службы на трёх «точках» Зуба Дракона, согласно норм Устава, требовалось назначить в караул 20 человек в первую ночь и столько же на следующую ночь. Потом их следовало менять через сутки. Для организации такой службы Хайретдинову требовалось 40 человек, а ему выделили всего лишь 10. Поэтому с самого первого дня каждый боец «переслуживал» на посту сверх всякой меры. Часовые стояли на своих позициях в едва вменяемом состоянии из-за усталости, причем у каждого такого полуживого солдата патрон находился изначально в патроннике. В силу всех перечисленных причин произошло следующее: Коля молча приблизился к посту, никого не окликнул, Орлов неожиданно увидел его, из-за нервного напряжения тоже не окликнул, молча выстрелил в упор очередью. Потому что очень испугался.