2293. Полдень

Глава 1

Не вождя ведет
Благая цель в ад, только
Души воинов

Мужчина и женщина тряслись в старой деревянной повозке по проселочной дороге не больше часа, но пятая точка, у каждого, с непривычки такой поездки, уже начала болеть, отдавая пульсацией. Запах мокрой лошадиной шерсти и дождя, вперемешку с ношенной кем-то до них, не стиранной неделями, а от того пропахнувшей потом одежды, вызывал рвотные позывы. Спутники кутались в накидки, стараясь хоть как-то согреться, но это не помогало: ледяной ветер пронизывал до самых костей, уничтожая только-только начинающее распространяться тепло тела яростными порывами. Колеса повозки, которые когда-то были формы ровного круга, теперь больше походили на эллипс. Полуразбитые, местами прогнившие, где-то с застрявшими камушками, глубоко въевшимися в мягкий деревянный материал — они скрипели на каждой кочке и казалось, что протянут от силы еще метров сто, но повозка упорно продолжала путь, хоть и трясло её так, что каждую секунду пассажиры могли вылететь вместе с содержимым на превратившуюся в месиво грязи проселочную дорогу.

Женщина лет сорока, с легкой проседью в черных как ночь волосах, сидела внутри повозки и то и дело поправляла часы на правом запястье, которые ей предстояло снять в скором времени, чего она не делала уже двадцать лет. По тому, как она крутила браслет часов на руке, поворачивая устройство то влево, то вправо, постоянно перебирая пальцами кожаный потрёпанный ремешок и проводила ногтем по круглому циферблату, можно было сказать, что женщина определенно нервничает. Она не собрана, а значит, не готова к возложенной на нее миссии. Голубые глаза без отрыва следили за плавными движениями пальцев, помогая ей подавить волнение. Высокий риск провалить задание пугал не столько тем, что по итогу Корпус сделает с ней, сколько тем, что будет с её напарником. А женщине совершенно не хотелось втягивать его в свои текущие переживания, которые, впоследствии, могут перерасти в проблемы. Благо, они были далеко от Москвы, иначе, заметив её состояние, Корпус тут же снял бы их с задания с последующей выпиской отнюдь не символического штрафа и временным отстранением от работы. Но Москва осталась далеко позади…Или, точнее сказать, впереди?

Выдохнув, женщина в последний раз кинула взгляд на часы, стараясь запомнить каждую мелочь: черные стрелки замерли на времени одиннадцать двадцать пять, стеклышко треснуло с правого бока, золотистая каемка и когда-то коричневый ремешок местами затерлись. Этот меленький аксессуар считался реликвией начала третьего тысячелетия. Часы хранили память о её брате, погибшем на войне, как и миллионы женщин, стариков, детей и мужчин, которых было не вернуть. Смертельная схватка за ресурсы, охватившая все континенты, длилась пятьдесят лет, и, буквально год назад закончилась, принеся облегчение тем немногим, кто осмелился выжить. Тем не многим, кто уже толком не помнил, с чего именно все началось. Люди воевали не во имя государств или правителей, но за них в том числе. И за светлое будущее, которое бесперебойно пророчили в тот же час, как испустит дух последний враг, за прошлое, в которое бессмысленно было потеряно столько душ, за чувство мести, сжигающее изнутри, за личную славу и новый способ заработка, позволяющий хоть как-то прокормить семью. Каждая из причин была личной, сокровенной. И при этом, каждая стала общей, единой.

Все, что оставалось — оплакивать родных и вспоминать погибших.

Все, что требовалось — строить новый мир и жить дальше.

Новое, безызвестное будущее, заключенное в рамки темного прошлого, на измученной и настрадавшейся планете, которую людской род сотни лет травил ядом развивающихся технологий, бесконечных открытий, удачных и не очень экспериментов, наконец настало, не принеся с собой ни крупицы счастья, ни единого лучика надежды.

Черноволосая женщина, сидевшая в трясущейся повозке, никогда не видела мирного неба над головой, ровно так же, как и все её знакомые, но, в отличии от них, у неё был шанс, крошечная надежда, все исправить. Собравшись с мыслями и сняв часы с руки, она прикоснулась к ним холодными губами и прикрыла глаза, позволив себе еще несколько секунд слабости, а после, нагнулась, достала заранее приготовленный узкий футляр, убрала в него часы и поместила в глубокий сундук, под узкую скамейку — туда, где никто не должен найти её личный артефакт воспоминаний. Она была уверена, что на въезде в пригород их не остановят. Хотелось верить, что все пройдет наилучшим образом.

Поправив колючий капюшон из грубой пряжи и натянув его как можно ниже, почти до самых глаз, женщина готовилась выбраться из крытой телеги к напарнику на козлы, припоминая, где конкретно оставила форму Корпуса. Шансов забрать её после миссии почти не было, но, она надеялась, что при успешном раскладе, ей выделят такой гонорар, который позволит без труда купить новую форму. А если все покатится чёрту под хвост — она хотя-бы знает, где искать.

Приподнявшись со скамейки, Лариса, шатаясь и едва не оступаясь из-за сильной тряски повозки, громко ругнулась, а после, выровняв свои движения, раздвинула рукой разноцветные промокшие лоскуты ткани и пролезла к козлам:

— Сергей, —присела рядом, придерживаясь рукой за мужчину, — Долго еще ехать?

Сопровождающий женщины, Сергей, был одет в простенькие, но плотные коричневые штаны с кучей цветных заплаток, потерявших со временем цвет, но все еще различимых, белую простецкую рубаху и соломенную шляпу. Поверх этого бесхитростного великолепия, на нем был кожаный плащ, защищающий от ледяных капель, все норовивших и норовивших проникнуть за воротник. Специально для миссии, мужчине пришлось отрастить бороду и волосы ниже плеч. Последние, светло-русого цвета, постоянно мешались и лезли в глаза, заставляя Сергея поправлять их каждые пару минут.

Глава 2

Один человек

Изменит тысячи жизней.

Сотни жизней

Ольге, чтобы провести встречу с Советом, обусловленную не наличием острой необходимости, а сугубо личным желанием, потребовалось колоссальное количество мужества. Или наглости. В любом случае, и того и другого женщине было не занимать. Она знала, что чопорные советники, десятки лет занимающие главенствующие посты в организации «Полдень», не воспримут предлагаемый замысел всерьез не только из-за необходимости выделить довольно значимое количество ресурсов, как человеческих, так и технических, но и из-за отсутствия личной заинтересованности. А эта самая заинтересованность, порой, играла ведущую роль.

Единственная возможность получить одобрение и финансирование, пусть и не совсем легальная — воздействовать на Михаила, одного из членов Совета, самого алчного, честолюбивого и жадного до подтверждения собственной важности. В этом и состоял план Ольги, от осуществления которого зависел успех всей кампании.

Утром, умывшись и по привычке не приняв завтрак, Ольга надела форму Корпуса, ощущая решимость, представляя, как она наконец достигнет своей цели. Оставалось только, чтобы Михаил, за те годы, когда они успевали видеться лишь мельком на официальных мероприятиях, всё еще оставался тем, кем был десять лет назад — мерзким ублюдком. Шансы были пятьдесят на пятьдесят, но, как говорится: люди не меняются.

До Кремля женщина добралась быстро, на метро, которое теперь предназначалось исключительно для перевозки ресурсов или работников Корпуса, коих в Москве было не мало — почти шестьдесят процентов. При текущем населении, высокой загрузки линий, как было много лет назад, уже не встречалось. На столько опустела столица. Самая известная крепость страны пережила всех, кто был «до», и, крайне вероятно, переживет всех, кто будет «после». Если это «после», хрупкое, словно китайская ваза, вообще настанет для человечества и страны в целом.

Кремль, являющийся и по сей день официальной резиденцией президента, по совместительству вмещал в себя главный штаб организации «Полдень», состоящий из семи советников. На входе, Ольгу тщательно досмотрели, и, несмотря на самые современные технологии, позволяющие просканировать человека и его вещи до мельчайших подробностей, прощупали по рукам, ногам, туловищу. Безопасность, гранившая с безумием. Роботизированной техники, кроме роботов-уборщиков, в Кремле не было, все обслуживали люди. По старинке.

Ольга прибыла на пятнадцать минут раньше назначенного срока намеренно. Несмотря на внешнее спокойствие и напускное хладнокровие, женщина чувствовала, что одно неверное слово, брошенное в чувствах, навсегда закроет ей путь в желаемое светлое будущее.

Михаил, несмотря на свой характер, продержался много лет в Совете, в первую очередь, за счёт опасливой осторожности. И этот путь был единственно верный для каждого, кто, как и Михаил, не был чист на помыслы. Не у всех получалось годами выдерживать давление, играть роль праведника и ярого сторонника Совета. Многие ломались под гнётом ужасающей машины власти; другие принимали ряд катастрофических решений, навсегда перекрывающий их жизненный путь.

Дабы успокоить суетливо бьющееся сердце и привести себя в порядок, Ольга проследовала в дамскую комнату: пригладила растрепавшиеся в дороге каре; поправила строгую форму Корпуса, выгодно подчеркивающую бледность её лица, сотканную из плотной белой ткани с черными элементами на рукавах и горловине; разместила на груди золотые знаки отличия — за заслуги перед Корпусом.

Ольга боялась столкнуться с собственными глазами в отражении маленького зеркала над раковиной. Словно, если она увидит ясный взор синей радужки, решительность сменится на тревогу, не позволив женщине осуществить задуманное.

Включив воду в стареньком хлипком кране, Ольга с силой, до побелевших костяшек, сжала пальцы прохладный край раковины. В воздухе витало ощущение, сродни опасности. Если бы она знала молитву, хоть одну, даже самую простую, то захотела бы её произнести, несмотря на отсутствие веры в сердце и разуме.

Мир на столько изменился, что культура религии, веками жившая в сердцах людей и в самой стране, на которой взращивались тысячи поколений, в один момент умерла, оставив после себя жалкое послевкусие непригодности и горечи. Незначительное количество храмов продолжило свое существование за чертой города в бедности и разрухе. Лишь иногда, в самые критические моменты наивысшей уязвимости, люди обращались к Богу за советом. Не ради прощения грехов, но ради собственного спокойствия, даже самый великий скептик готов будет поверить в необъяснимое, мистическое, лишь бы укрыться от неумолимого шквала обрушивающейся на него реальности. А реальность у всех теперь была разная.

Оставаться в туалетной комнате больше не представлялось возможным. Опоздать к Совету — выказать неуважение ко всем вхожим в него мужчинам, которые, как и любой человек, мало-мальски имеющий определенную власть, не терпел дерзость. Ольга отпустила белую фаянсовую раковину, выключила воду и направилась к выходу, резко дернув на себя старинную деревянную дверь.

Каким было убранство Кремля до появления Совета, уже не знал никто из ныне живущих. Все, кто так или иначе посещал величайшую постройку в современной реальности, могли судить о былом величии лишь по старым фотографиям, то тут, то там прикрывавшим трещины или дыры в стенах. После технологической революции такие вещи, как физические носители, почти все были выброшены за ненадобностью. Хранили реликвии прошедших лет в основном институты образования и культуры, а также исторические постройки, которые не успело снести потоком кровавой реки.