28. Трубка.

28. Трубка.

После очередного, бесконечно длинного ночного дежурства, нас с Бендером сменил Шабанов. Андрюха заступил на пост в траншею Олега, поднял к глазам бинокль, принялся гипнотизировать Хисарак. Мы с Бендером поползли на карачках в крытый плащ-палаткой СПС до компании к Ефремову и Хайретдинову.

В СПСе Бендер расселся по-турецки на пыльном матрасе, подтащил к себе за лямку вещмешок, развязал горловину, порылся в содержимом и выложил на матрас пять оранжевых пачек «Донских» сигарет:

- Вот и всё. Последние сигареты. На потом ничего не осталось. Если с караваном не пришлют курево, то уже послезавтра будем сосать лапу.

Ефремов, сидевший рядом с Бендером, вытащил из-под спины свой вещмешок, вынул из него две пачки «Ростова» с фильтром, бросил их в общую кучу:

- Вот. У меня тоже последние.

- Спасибо, конечно. – Бендер подобрал «Ростов», протянул обратно Ефремову. – Но это нас не спасёт. Надо придумать что-то основательное.

В этот момент мне на ум пришли воспоминания из прошлого. В детстве, когда я был ребёнком, мы с пацанами завсегда играли в индейцев. Общеизвестно, что у любого уважающего себя индейца непременно должна быть Трубка Мира. Поскольку мы себя очень уважали, нам пришлось закатать рукава и соответствующую трубку изготовить. Не из хулюганских побуждений, ни-ни! Исключительно из любви к искусству и исторической реконструкции. Курили мы в той трубке всякую фигню – листья дуба, листья клёна. Хвою сосновую пробовали курить. Дым этих снадобий был горький и отвратительный, от него мы кашляли и плевались, но трубку-то сделать умудрились.

В горах, на Зубе Дракона, я решил воспроизвести детский опыт рукоделия. Инструмента, правда, не было совсем никакого: ни ножовки, ни дрели, ни свёрл. Из приспособлений для деревообработки имелся лишь большой складной душманский нож. Поглощённый мыслями о босоногом детстве, я вытащил из кармана гимнастёрки нож и разложил.

- Хо-ба! Вот это да! – Бендер выхватил нож у меня из рук. – Хо-ба, хо-ба! – Он несколько раз проткнул воздух острием. - Классная штука! Где взял?!

- Фарид подарил.

- А-а-а-а… – Бендер сник, протянул мне нож обратно. – Даренное не дарят…

После небольшой «планёрки» на производственную тему, мы вчетвером почесали себе небритые репы и решили заняться изготовлением курительной трубки по предложенному мной проекту. В неё можно выпотрошить табак из бычков, которые валялись в изрядном количестве на территории поста. «Донскую» сигарету без фильтра невозможно было докурить до полного окончания табака. Бычок обжигал пальцы, его приходилось выкидывать. Если сделать трубку, то в неё можно будет «заряжать» остатки табака из подобранных с земли окурков. Мы имели шанс получить доступ к ценному табачному ресурсу, который фактически валялся у нас под ногами.

Древесину, как конструкционный материал, было решено извлечь из бруска от гранатного ящика.

После недолгих дебатов мы договорились, кто и как будет вести наблюдение, кто будет на посту, а кто пойдёт кромсать ящик. В общем, мы с Бендером пошли кромсать ящик.

Долго искать конструкционный материал нам не пришлось, по понятным причинам, он валялся там, где его бросили. Под ребро усиления «приговорённого» ящика я засунул лезвие ножа и навалился всем салом на рукоятку. Лезвие мягко и плавно согнулось в букву «Г», как будто оно было пластилиновое.

- Ну ты долба-ак! Такой ножичек испортил! – Бендер отпихнул меня от ящика, подхватил большую сапёрную лопату, с размаху засадил её под брусок. Тот, весело потрескивая, отскочил в сторону вместе с кривыми гвоздями.

- Учись, студент! Лопата в умелых руках - это оружие массового поражения.

Потом мы разогнули лезвие ножа просто голыми руками, потому что оно было изготовлено не из стали, а из железа-сырца не очень хорошего качества. Или очень нехорошего качества. Оно легко гнулось и легко выправлялось, легко тупилось и легко затачивалось о любой плоский камень. Поэтому лезвие мы без особых усилий выправили, подточили, и довольно быстро выстругали из бруска заготовку. Пока брусок был длинный, его удобно было фиксировать. Брусок был уложен на ящик, Олег встал на него ногами, прижал своим весом. Получилось, вроде, как будто бы зажал в тиски. Олег стоял на бруске, а я методично строгал древесину и периодически подтачивал ножик. Снова строгал, снова подтачивал. Поскольку работать мне было удобно, я решил выпендриться, сделал трубке гнутый мундштук, как у «люльки» Тараса Бульбы. Потом мы отнесли заготовку трубки к Мампелю на «кухню». Нагрели на пламени аммонала автоматную гильзу и прожгли ею дырку для закладки табака. Олег держал брусок, я - прожигал. Потом я устроил в мундштуке «дымоходные» отверстия при помощи проволочной ручки от оранжевого дыма. Проволоку аналогичным образом нагревал на огне, затем прожигал ею древесину.

Лишние отверстия, оставшиеся после прожигания канала в изогнутом мундштуке, заткнули обломками спичек. Потом отрезали душманским ножом готовую трубку от бруска и обожгли изделие на огне до чёрного цвета. Лака для покрытия трубки у нас не было, мы несильно погрустили на этот счёт, затем пошагали к Хайретдинову с тем, что есть.

Набивал трубку потрошёными бычками, конечно же, Бендер. Он «затолкнул» при командирах мысль, что последние сигареты надо курить ночью, на посту, накрывшись с головой плащ-палаткой, чтобы не сдохнуть от холода и в сон сильно не морило. А днём надо курить бычки.