3 дочь, 13 невеста: Рождение проклятия Зверя Бонус

Глава 1

Глава 1

В те времена лютые Волколаки были могущественными тварями и жили одной огромной, многочисленной стаей всех окрасов. Их предводитель Альфа, грозный Роден, отличался невиданной силой, жестокостью и жаждой всевластия. Он начал свой поход по завоеванию мира и свояков, ещё будучи молодым волколаком. И ежели кто-то сомневался в его силе и бросал вызов, Роден принимал его и безжалостно расправлялся с соперником.

Ему едва стукнуло двадцать пять, когда он полностью подмял под себя все кланы волков, кои жили в ту пору на Земле. Держал в железном кулаке бурых, серых, чёрных, белых более десяти лет. И как бы другим ни хотелось свободы, все ходили под ним! Под Роденом! Единым и безжалостным Зверем!

И было у него пятеро отпрысков: две красавицы дочери, завидные невесты, Тильда и Лючия, и трое сыновей. Все от разных жён коих брал из стай другого окраса, дабы смешивать кровь и объединять кланы.

Зувр, старший из сыновей, был могучим, угрюмым, бурого окраса волком, в котором особо ярко чувствовалась мощь крови Альфы. Он считался главным наследником, преемником, хотя Роден никогда во всеуслышание и не говорил об этом. Альфа вообще не затрагивал эту тему, ибо жить хотел вечно, как и править... Любое упоминание о смерти воспринимал как угрозу и мог без сожаления уничтожить не только того, кто осмеливался об этом сказать, но и всю его семью до последнего невинного хвоста.

Второго и третьего сына, Асмуда и Ярэда, близнецов, родила Альфе самая красивая из волколачек на ту пору.

Карра – горделивая дочь предводителя Серых волков. Она покорила матёрого Зверя едва оказалась пред светлыми очами завоевателя во время его триумфального шествия по землям Серых. Роден завладел их кланом без видимых усилий, а потом покорённая стая дала откуп – Карру! Увидев деву, Роден оробел, чего никогда ранее не случалось. Она была его истинной и отразилась в нём, проняв до глубины души. Застряла в сердце, заполнила все помыслы.

Он не разменивался на нежности, не имел привычки говорить с самками, впрочем, как и одаривать их. Всегда считал дев творениями низшего звена, созданными для утоления плотского голода, а потому брал их как и где угодно, когда хотел... Но эта самка стала для него неприступной крепостью и вожделенным плодом, который и тронуть– то страшно. Она была под стать богине: статная, крепкая бёдрами, с осиной талией и полной грудью. Пепельные волосы плотной косой опускались ниже ягодиц. Невероятно голубые глаза отливали морозной неприязнью. Полные губы ни разу не улыбнулись ему тогда. И это тронуло его каменное сердце. До безумия хотелось созерцать, как дева улыбается.

Карра... ему казалось, что и имени– то красивее этого никогда не было.

Глядя на Волколачку, уже предвкушал, как сладок будет плод. Да не тут-то было! Карра оказалась строптивой, резкой самкой, знающей себе цену и умеющей ставить на место любого, кто осмелится ей перечить или косо посмотреть вслед. Умела показать, каковы бывают женщины рода Серых волков. Она хоть и подчинилась воле отца и своего клана, став женой Родена, да подчинившись, не смирилась.

Сразу же после церемонии бракосочетания начала бескровную войну, ломая дух Альфы. И как бы ни был жесток с другими, к ней Роден не мог применять силу. Единожды рискнув, осознал, что его сердце растерзано в клочья, плоть голода не утратила, а заветная цель стала ещё дальше. Дева едва пережила насилие. Сильно кровила, никого к себе не подпускала и клялась, что наложит на себя руки, если Альфа к ней опять прикоснётся.

Что только не пробовал Роден, дабы Карра смягчилась, но она совсем погрузилась в себя и в свою ненависть к мужу. Именно тогда Зверь и понял, что познал неизведанные, обжигающие чувства. Любовь и отчаянье! Они его переполняли, но при этом открывали новые горизонты. Рождали глупые и мирные порывы.

Альфа решил, что так не может дальше продолжаться! Он во что бы то ни стало завоюет эту самку.

Да! Из-за Карры Роден был готов остановиться...

О чём и сказал жене. Тихо, нерешительно в очередную попытку добиться её благосклонности и без особой надежды на милость. На ложе, где дева в полумраке ночи стонала от боли, которая до сих пор снедала её нутро, положил дары с последнего похода: драгоценности, шкуры...

Карра лишь зубами скрипнула, проглатывая стон боли. Она не желала, чтобы Роден видел, как ей плохо! Потому и промолчала! По обычаю, вперив морозный взгляд в мужа и плотно поджав бледные губы.

Исхудавшая упрямица... умирающая супруга!

И тогда Роден заверил её в своей искренности и поклялся: он согласен на что угодно, лишь бы жена его простила и приняла. Он был готов бросить к её ногам всё, чего бы она ни пожелала.

Его тон, страсть, пыл покачнули глухую стену ненависти девы: Карра смилостивилась...

Она всего лишь хотела мира, а не супруга– узурпатора и монстра, который всем приносит боль, горе и умывает землю кровью! При столь волевом характере волколачка умела убеждать мягко, хоть и повелительно. И как оказалось, несмотря на обострённую категоричность, неплохо подстраивалась под его жизнь.

Роден от счастья чуть не завыл. Упал на колени подле и поклялся, что докажет, что может быть другим. Впервые за всё время супружества коснулся её изящной руки без страха быть отвергнутым. С трепетом сжал в своих огромных ладонях хрупкую кисть Карры и... очи девы сомкнулись – супруга впала в беспамятство.

Роден завыл от ужаса, сотрясая её изнеможённое болезнью тело:

– Карраа-а-а!!!

Подхватил было на руки, но собрался с мыслями, и уже вскоре подле неё крутилась лекарка. Альфа ни на миг не отходил от дверей комнаты, где была любимая. Заглядывал, спрашивая, не нужна ли помощь? Но старуха отмахивалась: «Выйди, Альфа!» И лишь под утро после долгой борьбы за здоровье Серой волчицы, заверила, что молодой супружнице Альфы больше ничего не угрожает. А потом тихо добавила, что, увы, отныне потомства дать это чрево не сможет. И ежели Роден был готов любить супругу и бесплодной, то Карра не могла смириться с таким порядком дел. Хоть и началась сравнительно тихая пора семейного счастья, зачать никак не получалось. И тогда Карра велела сыскать тех, кто смог бы помочь её безмерному горю.

Глава 2

Глава 2

Зверь ворвался в комнатку, где любимая была, и застыл перед ложем. Никогда его не отвращала кровь и мёртвая плоть, но от вида бездыханного тела Карры в кровавом месиве не то кишок, не то вывернутого наизнанку чрева рассудок его помутнел. Роден крушил всё, что попадалось под руку, выл от горя, проклинал старую ведьму, умертвившую его пару, а потом упал обессиленный на колени перед ложем, уткнулся лбом в руку мёртвой жены и безмолвно погрузился в боль свою.

Теперь Зверь сполна познал, что значило терять часть себя – ту, кто отразилась в нём, проросла в его сердце, заполнила душу, а теперь... Сердце умирало, душа была разодрана в клочья... и мысли лишь к мести лютой сводились.

Долго не выходил. Всяк страшился нарушить покой Альфы, но когда уж погребальный ритуал было необходимо совершать, дабы душа Карры смогла найти своё место в другой жизни, близкий Альфе волколак – Тагой решился заглянуть.

Напомнил о кострище, о том, что пора выходить, а не то стая волноваться начнёт. И Альфа дозволил готовить место. Сам любимую отнёс и запалил сам.

Многочисленное племя заполнило площадь. Все прощались с мудрой супругой Альфы. Роден почти никого не видел, скользил пустым взглядом по головам и лицам, а мысли его занимала лишь боль и жажда расквитаться с «Культом проклятых».

Пока языки пламени облизывали хворост и сучья, помост с любимой, в сознание врезался голос одного из приближённых волколаков:

– А где щенок? – тихий, но именно этот вопрос заставил его очнуться от душевного пекла. – И вторая повитуха... – Альфа на миг завис, соображая, почему он упустил этот момент.

– Сбежала поди, – отозвался другой голос.

И тут молния протрезвления ударила в голову Родена:

– Найти и привести! – Альфа рыкнул так громко, что стая покачнулась от властности его голоса. Родену даже не пришлось пояснять кого. Троица болтливых волколаков, едва вошедших в пору взрослой жизни, когда вот-вот должны предстоит познать свой первый в жизни брачный гон, а потом и вкусить плоти врагов на войне, метнулась прочь, испуганными псами.

Больше ни слова не сказал Альфа. Терпеливо ждал окончания ритуала.

– Нашли, нашли... нашли... – по рядам волколаков, которые под стать вожаку выстаивали подле кострища, не смея уйти без дозволения, летело– шелестело с нарастанием, пока не достигло Родена.

– Сюда её! – бросил приказ.

Деву тощую в ноги ему швырнули. Роден окинул человечку взглядом суровым, смутно вспоминая, что и правда её видел, крутящейся в комнатке Карры. Снующей туда-сюда.

– Ты кто? – прозвучало чётко, словно удар хлыста.

– Варка, – страшась поднять голову, всё также лежа в подобострастной позе на земле, всхлипнула дева. Одежда лоскутами свисала, тело в крови и ранах – волколаки в догонялки с ней поиграли. Ну хоть не растерзали, есть с кого ответ потребовать. – В ученицах у бабки Софы была, – заикалась молодуха.

– Что с моей дочерью? – обрушил то, что снедало больше всего.

Человечка вздрогнула опасливо, очи несмело возвела:

– Как что? – Крупные слёзы по щекам катились.

Не хотел Альфа надеяться на лучшее, что жива дочь, но сердце его забилось мощно и яростно.

«Обманываться нельзя, – убеждал себя. – Обманчивые надежды могут стать страшным ударом». И он прозвучал.

– Померла... – Варка носом шмыгнула.

– ГДЕ? – Роден порывисто шагнул к девке впритык, молодуха шарахнулась, точно Зверя лютого увидала, да ведь так оно и было, но Альфа быстрее был и злее, навис горой: – ОНА?

Заметался испуганно взгляд Варки.

– Где??? – рыкнул грубее Альфа и ученица бабки Софы выпалила:

– Похоронила.

Повисло глухое молчание, площадь накрыла пугающая тишина. Словно застыли все: никто из волколаков не дышал, ветер перестал дуть и кроны деревьев шевелить.

– Что ты сделала? – уточнил Роден.

Девка боязливо всхлипнула, глазищи на Альфу подняла, уже готовая на смерть кровавую и болезненную.

– По– нашенски... землице... родной придала, – прошелестела, запинаясь на словах.

Роден с недоумением посмотрел на волколаков, глазами пробежал по головам и лицам, выискивая ответ на немой вопрос, но стая его тоже ждала. Стопорнул на тех, кто девку приволок, и они коротко покивали, мол, да, видели, не лжёт!

– Зачем? – вперил тяжёлый взгляд в ученицу бабки Софы. Молодуха от страха икнула:

– Так у нас принято, – глупо прозвучало, и Роден за косу девку схватил, вверх дёрнул, пока она, повизгивая и рыдая, на ногах не оказалась.

– Зачем? – процедил яростно, склонившись к ней.

– Дитя малое ещё было, – сбивчиво лепетала, дрожа от страха Варка. – В нём и душенька... не закрепилась толком, а землица... сил даёт, огонь же... их забирает. А вот тепереча тризна минула, душа окрепла, тело увидала...

– Она жить будет? – не поверил ушам Альфа.

– Душа? Да, – закивала рьяно молодуха.

– Дочь! – рявкнул Роден, ещё и встряхнув девку от нетерпения.

– Как же-е-е... – проскулила она, пуще слезами давясь, – тело-то мертво– о– о. Я лишь дух укрепила-а-а-а, дабы дальше мог...

Отбросил девку Роден – кулем рухнула наземь и завыла от новой боли Варка.

– Покажи! – приказал сурово, ни на миг не проникшись жалостью к человечке. И слову её не поверил. Раз сбежала, труп украла и схоронила, то и теперь могла соврать! Своякам хоть и верил, но желал убедиться в том, что дочь мертва, лично.

Могилку отыскали на опушке леса близ крохотного села жалких человечишек. Земляной бугорок, камнями обложенный.

Велел копать Альфа. Его верные волколаки тотчас бросились выполнять, а Варка отвернулась, губы кусая и причитая тихо– тихо:

– Не оскверняйте, – молила слезливо. – И без того душеньке тяжко... Потеряться может.

Но Роден не слушал – убедиться желал, что ежели в могиле труп ребёнка, то на нём нет следов убиения.

Крохотный свёрток распахнули.