30 чашек кофе

От Автора и Пролог

От Автора

«Пей чересчур много кофе, носи слишком тёмную помаду и никогда не соглашайся на жизнь, которая тебе не нужна», — советовала Моника Беллуччи.

Выпьем по чашечке кофе, поговорим, понаблюдаем, поделимся, подарим себе паузу, не будем торопиться. Узнаем друг друга и откроем себя.

Пролог

Верить. Во что-то или в кого-то. Нужно ли? И я сейчас не про Бога. Я про всё остальное. Глупое и серьёзное. Смешное и несуразное. Про интуицию и приметы. Про талисманы и числа. Про своего человека и внутреннюю себяшку.

1. Кофе (13 мая)

— Обнимашки!

Вокруг шеи матери охотно обвились маленькие ручки.

— Ты познакомишься и поиграешь с другими детками, а я схожу по делам и заберу тебя через час. Договорились?

Малышка очень серьезно кивнула, глядя маме в глаза. После чего воспитательница подала девочке руку, которая была спокойно принята, и увлекла машущую на прощание девочку в толпу детей.

Ребёнок пошёл в садик! В голове пока не укладывалось, внутри трепыхалось волнение и беспокойство. Ей позвонили ещё до майских праздников, сообщив, что неожиданно освободилось место в группе и вполне вероятно начать ходить раньше запланированной даты. Можно было поставить галочку в уме, непроизвольно приняв такой поворот за хороший знак, потому что Поля родилась чуть раньше предполагаемого срока, а всё, что происходило в жизни заблаговременно, в результате оказывалось к добру.

Сразу же было решено отводить дочь утром, к восьми, чтобы установить режим. Сначала на час, а дальше как пойдёт.

Она медленно обошла территорию садика вдоль забора и обнаружила небольшую круглосуточную кофейню с торца трёхэтажного здания, в котором постоянно сдавались в аренду какие-то площади. Ещё один хороший знак — начать переходить на кофе без сахара.

Внутри оказалось вполне мило. Уютно. Вдоль окна в пол слева от входа расположилась полка-столешница с тремя барными табуретами. Приветливая официантка улыбчиво произнесла: «Доброе утро!» — и указала на грифельную доску над кассой.

— Основной ассортимент и напиток дня указаны здесь. Можете пока выбрать место и посмотреть меню. ­­— Девушка обвела рукой зал.

Она кивнула и улыбнулась в ответ.

— Случайно заметила это заведение. — Прошла к зовущей барной стойке у окна и забралась на дальний стул. — Очень кстати.

— Мы открылись в начале весны. — Таисия, как подсказывал бейджик, положила перед ранней посетительницей папку в кожаном переплёте. — Мы рады, что вы к нам заглянули.

— Спасибо. Я буду только чёрный кофе. Меню можете забрать.

Она облокотилась о столешницу и посмотрела в окно. Природа оживала, пейзаж менялся на глазах. Каждый майский день дарил чудо. Всё распускалось, зеленело и расцветало. Она вытащила из сумки блокнот и карандаш. Разместила их вместе с телефоном перед собой. Проверила сообщения, понимая, что воспитательница не станет беспокоить, и все чрезмерные волнения вызваны лишь собственной мамской опекой. Вывела на чистой странице: «НН АА ЕЕЕ ОО И ТТ К С Р», — и погрузилась в мысли.

Фоном звякнул входной колокольчик, «кофе с молоком, как вчера» и вопрос, который вывел из задумчивости:

— Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Она взглянула на нежданного собеседника. Мужчина, около тридцати, интересный. Короткая стрижка. Тёмные волосы, тёмные глаза, чётко прочерченные, уверенные и одновременно мягкие губы. Она уставилась на эти губы и ответила именно им:

— Не возражаю, если присядете за эту же стойку.

Намёк на тень улыбки в уголках рта и кивок.

— Благодарю.

Она заставила себя вернуться к записям, прогоняя очертания губ случайного соседа, проявлявшиеся в линиях букв волной прописной Е и ножками печатной Н.

— Ваш кофе. — Слева появилась чашка оттенка кофейных зёрен.

— И ваш. — Раздался глухой стук блюдца о деревянную поверхность.

Чашка мужчины, напротив, была цвета слоновой кости, в тон его тонкому пуловеру.

Она подцепила щипчиками кусочек сахара. Помешала не глядя и одновременно протянула стрелочку вниз от одной из Т, записав под ней ТИХОЕ. Отпила из чашки, обводя буквы в слове, и тут же посмотрела в свой напиток, едва сдержавшись, чтобы не выплюнуть содержимое обратно. Рядом раздался смешок.

— Похоже, я к вам всё-таки присоединился.

Кофейный компаньон подвинул к ней свою чашку, светлые стенки которой отражали чёрные блики. Она снова посмотрела в чашку в своей руке. Кофе с молоком в тёмной кружечке. Контрастно. И улыбнулась.

— Похоже, присоединилась я. Или вы тоже успели сделать глоток?

— Нет, не успел. Так что пейте смело.

— Я закажу вам точно такой же.

— Не беспокойтесь. — Он перехватил доставшуюся ей чашку и отпил с другой стороны. — Я достаточно брезглив, но не зря же я вам так навязался.

Она недоуменно смотрела на него. Нет, на его губы. Да что ж они покоя ей не дают?!

— Тем более вы добавили ровно столько сахара, сколько я люблю.

Она неопределённо качнула головой, подсластила немного второй кофе и наконец получила глоток своего личного удовольствия.

— Вариация на тему латте? — Она повела бровями в сторону его чашки.

— Латте в крайнем случае. Я люблю по старинке чёрный кофе с молоком, лучше со сливками. И с сахаром. Не во всех заведениях соглашаются сделать именно так, но я туда больше не хожу.

Она улыбнулась. Явно чему-то в своей голове. Теперь он повёл бровью, вопросительно.

— Ваши слова напомнили мне мысли одной небезызвестной героини, а она была категорично уверена в своём мнении. Не скажу сейчас дословно, но враги лишили её удовольствия пить настоящий кофе со сливками и сахаром, и этого было достаточно, чтобы она возненавидела их всей душой[1].

2. Вкус (14 мая)

Он заметил её в окне ещё из машины. Она рано. Думал, что приедет первым и закажет кофе на двоих. Что ж, главное, она пришла, а угостить ещё успеется.

Она заметила его из окна. По выражению лица стало понятно, что он надеялся приехать первым. Полинка загорелась садиком, оставалось лишь воспользоваться желанием ребёнка, проснувшегося самостоятельно до будильника, поэтому они вышли пораньше.

— Привет! — Сегодня он был в строгом костюме, с расстёгнутой верхней пуговицей рубашки, без галстука.

— Доброе утро! — Она указала на чашку рядом со своей. — Я заказала вам кофе. Однако, уважая ваше приглашение и потакая своей женской сущности, договорилась, что общий счёт выпишут вам.

Он засмеялся.

— Благодарю, прекрасная дама, за столь чуткое понимание моей джентльменской природы! — Он шутливо поклонился. Она величественно кивнула, стрельнула глазами и рассмеялась.

— С вами легко.

— С вами тоже. — Она улыбалась.

— Может, перейдем на «ты»?

— Я за.

«Ты» казалось уместным и само собой произнесённым.

— Павел.

— Анастасия. — Она протянула руку.

Он сжал кончики её пальцев и поцеловал.

— Назвался джентльменом — следуй этикету.

Анастасия согласно опустила глаза, одаривая его мимолётной улыбкой. Павел уселся на табурет и увидел прижатый блюдцем сложенный пополам листок в клеточку. Взялся за него двумя пальцами.

— Обещанное четверостишие?

— Оно самое. Но сначала по глотку любимого и пока что горячего кофе. — Она подняла свою чашку.

Они чокнулись.

Он развернул записку и прочитал про себя. Анастасия внимательно следила за ним. Павел посмотрел на неё.

— У меня банально шуршит карандаш. У тебя загадочно шуршит пыль. — Он слегка поджал губы, прикусил нижнюю, и она снова примагнитилась к ним. Он зачитал вслух:

«Т ихое бывает, намёками,

до шуршинок пыли,

словно в тайном логове

звуки позабыли…»

— Расскажешь, о чём пишешь и зачем сочиняешь именно на заданные буквы?

— Пока нет. Есть идеи?

— И снова банально — о молчании. Хотя мне интересно дождаться следующих загадок от тебя.

— Посмотрим, как пойдет, — ответила она, допивая кофе, и о сочинительстве, и о его намёке на продолжение знакомства.

— Как успехи в уменьшении количества сахара? — Он чуть склонил голову.

— На пару крупинок меньше! — Она с гордостью задрала нос.

Павел фыркнул.

— Прогресс налицо!

— Я уже говорила, что люблю чистый вкус продукта. Я его получу, — серьёзно заметила она.

— Упорная. — В глазах плясали чёртики.

— Не то слово!

— Чистый вкус в кофе. Или во всём? — Он развернулся к ней, слегка привалившись к краю стойки.

— Наверное, во многом. — Анастасия обхватила ладонями чашку. — Например, в одежде у меня однотонные вещи или уж совсем классическая клетка и полоска.

— Ну, ты сейчас одета в белый свитер и синие джинсы.

— Я не против сочетать, но сам по себе мой свитер чисто белый и сами по себе джинсы в одном цвете.

— Я понял. — Павел кивнул. — Всякие разноцветные прядки в волосах и пёстрые цыганские юбки не про тебя.

— Не про меня. — Она покачала головой, рассыпая волосы по плечам. — Я люблю чистый чёрный чай и чистый зелёный, в то же время обожаю чай на разнотравье. Балдею от двух алкогольных коктейлей. А это уже явно не чистый вкус.

— Позволишь попробовать угадать?

— Пожалуйста. — Анастасия взглянула на него с вызовом.

— Думаю, классика. «Мохито»?

— Не-а. Но тоже на М, — подзадорила она.

— «Маргарита»?

— Один из двух. — Согласие ресницами. — Классическая.

— И… «Отвёртка»?

— Мимо! — Ей нравилась эта игра в угадайку. — Второй тоже на М.

— Мартини с тоником?

— Мартини, без тоника. «Мартини Рояль».

— Не знаю такой. — Он пожал плечами.

— Тогда не буду пока раскрывать другие ингредиенты.

— Загадка за загадкой. — Закатил глаза.

— Легко разрешимая, стоит оживить телефон и набрать в поисковике. — Она постучала ноготком по гладкому корпусу.

— Так неинтересно. Я лучше как-нибудь попробую по-настоящему — вдруг вычислю состав.

— Пока пробуй свой кофе с молоком, — засмеялась Анастасия.

3. Блюдо (15 мая)

Настя и Павел зашли внутрь одновременно. Так получилось. Она увидела его, выходящим из машины. Он приметил её в боковое зеркало, паркуясь. Она задержалась на крыльце, поджидая, когда он закроет автомобиль. Он придержал дверь, пропуская Настю перед собой и вдыхая волну весенней свежести, окружавшую её. Таисия радостно им кивнула, обозначив уточняющее «один чёрный и один с молоком», и развернулась к кофемашине.

Они заняли свои уже привычные места у окна. Настя села вполоборота к нему и без дополнительных вступлений с выражением прочитала:

«А рбузное, ароматное,

знакомое, родное,

ажурное, не вечное,

щемяще вкусовое».

Он слушал, немного склонив голову. Причмокнул своими одурманивающими губами.

— Вкусовое, ммм. И снова «оно». Ощущение?

— Почти, — она улыбнулась.

— Вчера мы беседовали о вкусе. Сегодня ты выдаешь такой вкусовой кусочек. — Павел хлопнул ладонью по столу. — Чёрт возьми, я начинаю считать себя соавтором твоих четверостиший.

— Имеешь полное право. Так и есть. Ты не подсказываешь, но даёшь толчок, на который меня щёлкает.

— А после щёлкает меня. Теперь я хочу арбуз. Чтобы трещал, когда его режешь. Такой большой кусман полумесяцем.

— Чтобы сок брызгал и таял во рту, — добавила Настя, перенимая его азарт.

— Да-да, и стрелять косточками. Лопать его на открытом воздухе и выплёвывать их, метко целясь куда-то.

Они рассмеялись.

— Даже запах арбузный завитал вокруг! — Она втянула носом воздух.

— Как только появятся дозревшие настоящие, организуем его поедание.

— Я запасу слюнявчики и тазики-мишени.

— Договорились!

Тая принесла кофе.

— У нас сегодня вкусные блины и омлет. Вдруг надумаете позавтракать.

Павел изогнул бровь, глядя на Настю.

— Почему бы и нет. Пора расширять горизонты.

Его глаза сверкнули. Она ухмыльнулась. Оба подумали не только о меню кафе.

— Несите два омлета, порцию блинов со сметаной и ещё по кофе.

— Сейчас будут, с пылу с жару! — Девушка метнулась на кухню.

— У тебя есть любимое блюдо? — Павел обмакнул блин в густую сметану.

— Макароны. — Настя расправлялась с пышным омлетом. — Люблю их в любом виде, от просто отваренных ракушек, слегка прижаренных в сливочном масле, до любой пасты в итальянском стиле с овощами, рыбой, фаршем или морепродуктами. Когда была маленькой, подворовывала их у мамы из шкафчика и грызла сухими. Делала бесчисленные бусы из разных по форме макарошек.

— Бусы-деликатес для маленькой хитрой Настёны, — хохотнул он.

— Сто процентов! Понимаешь, что реставрировались они постоянно?

— Не сомневаюсь, — согласился Павел. — Я обожаю плов, настоящий, со специями, с раскрывающимися чесночными цветками, растомлённый в казане. Никакие ризотто, паэлья и тяхан рядом не стояли. Даже обидно, когда суть плова пытаются объяснить незнающему человеку через сравнение с ними. — Он свернул второй блин. — Но рис сухим не грыз.

— Ха-ха! — Настя подцепила последний блин и переложила его себе на тарелку.

— Боишься, что не поделюсь? — поддел он.

— Перестраховываюсь, — пробурчала она. — Кстати, в противоположность — не люблю гречку. Даже от запаха её воротит, когда варится. При этом уважаю её за столь узнаваемый свой собственный аромат, как бы он ни был мне неприятен.

— Наверное, я всеядный. — Павел перешёл к омлету. — Хотя… Брокколи и цветная капуста. Бе-е! Обычная — нормально, пирожки с ней люблю. А эту, соцветиями, даже на вид не переношу.

Настя отложила вилку.

— Я тебя сейчас удивлю — во всяком случае, очень на это надеюсь!

Он перестал жевать. Она поджала губы, чтобы не рассмеяться.

— Я люблю ещё один коктейль, только в еде! Семифредо с персиками и базиликом!

Он застыл истуканом.

— Это что за зверь заморский?

Она закатила глаза. Он развёл руками.

— Зато я не делаю умное лицо и глупо не поддакиваю. Фрукты и трава… Хм… И красивое иностранное слово. Наверняка сочетаются. При всём моём незнании нюансов, это вроде бы десерт, так? С базиликом? Серьёзно?!

— Ты просто вынуждаешь меня устроить тебе дегустацию, — прищурилась она.

— Пиши список — я обеспечу продукты. Арбуз будет бонусом, — ответно усмехнулся он.

— Замётано. Как только наступит сезон больших ягод. — Она протянула ему руку.

— Поставлю напоминание в телефоне и дам указания секретарю внести в календарь. — Улыбаясь, он пожал её ладонь, чуть дольше задержав пальцы в своём мягком захвате.

4. Книги (18 мая)

Настя попала под дождик, быстрый и сильный. Ничто не предвещало: ни прогноз, ни облака, ни солнышко. Налетел и улетел, испещрив её одежду пятнышками и покрыв волосы вуалью брызг. Она прикрыла глаза ладонью, приложив её козырьком, чтобы не размазалась тушь, и чуть не врезалась на пороге в Павла, распахнувшего для неё дверь кофейни.

— Ой! — вскинула голову вверх, обдав его едва ощутимой моросью. — Привет!

— Забегай! Привет! — Павел посторонился, пропуская Настю, и прикрыл дверь. — Если бы мы обменялись номерами телефонов, я бы тебя просто подхватил по пути, и ты бы не промокла.

Она резко остановилась и взглянула на него.

— Я особо не промокла. Скажем, освежилась, но спасибо. — Развернулась и прошла к табуретам, задумавшись о чём-то. — Секунду. — Кивнула то ли ему, то ли себе, достала телефон и отправила сообщение.

Он присел рядом, наблюдая за ней. Брови были чуть сведены, пальцы летали по экрану. Она быстро закончила, отложила телефон и улыбнулась.

— Привет ещё раз! Привет новому понедельнику! Мои выходные: много гуляли с дочкой, ездили на дачу, немного подзагорели, летали на качелях до головокружения, мыли-рыхлили-прибирались, совершили набег на детские магазины, — оттарабанила Настя. — Как твои?

Павел улыбнулся в ответ.

— Сначала ответь, дашь мне свой номер или нет.

Она крутнула телефон волчком по столешнице.

— Решу к пятнице. Твой тоже пока брать не буду.

— Хорошо. Объяснишь почему?

Она глубоко вдохнула.

— Бывало, что я шла на поводу у своих порывов, но они оказывались какими-то поверхностными. С тобой же вдруг захотелось… основательности, что ли. Конечно, вообще рано об этом говорить. Глупо звучит, но как-то так. Не хочу рушить эти ощущения никакой стремительностью.

— Звучит лестно и честно, — тихо произнёс он.

— А честность ты ценишь.

— Точно. — Он кивнул. — Перейдём к домашнему заданию?

— Ты подготовился? — У Насти загорелись глаза.

— Обижаешь! — Павел показал ей фото довольно старого и потрепанного издания со страницей «30» и отмеченной простым карандашом строкой «33». — Мне выпал Стивенсон «Остров Сокровищ»: «копыта лошади пронеслись по нему и отшвырнули его»[1].

— Как ты считал строки? — Она пробежалась глазами по изображению.

— Все подряд, не пропуская даже тех, где одно слово. За него тоже можно зацепиться и раскрутить тему для размышлений.

— Что надумал по фразе? Вот самое первое, что пришло на ум? — Настя оторвалась от экрана.

— Опасно, боль, спасение.

— Не гибель? — Вернула ему телефон.

— Странно, но нет. Почему-то подумалось, что такая боль именно спасает от чего-то более страшного. Я давно читал, не вспомнил сцену.

— Перечитал потом? — Они оба поставили по локтю на край стойки, подперев щёку.

— Да, всю главу и дальше. Этим и занимался все выходные — перечитывал и думал о тебе.

Она опустила взгляд, мимолетно улыбнувшись.

— Так уж и все выходные?

— Подловила. Не все, но большую часть. Наконец выкроил время помочь отцу с расчисткой сарая на даче. В воскресенье отоспался, потом почти весь день угрохали на обустройство нового офиса, подключали и тестировали необходимую технику. Вечера, поздние, провёл за книгой и мыслями о кофейной знакомой выдумщице. — Павел заметил её порозовевшие скулы.

— Я тоже думала о тебе, каждое утро. — Настя скользнула по нему взглядом. — Я не читала «Остров Сокровищ», хотя знаю, о чём там. — Она оттолкнулась от стола, распрямляясь. — Хочешь узнать мою первую мысль на слова строки? — Настя выжидательно посмотрела на него.

Павел кивнул.

— Наверное, я прозвучу негуманно, но мне увиделась лошадь. Грациознейшее животное. Даже когда напугано или в мыле, сохраняет неимоверную аристократичность.

— Поэтичность в тебе развили лошади? — приподнял он брови.

Она засмеялась.

— Никогда не задумывалась — вполне возможно, что сыграли не последнюю роль.

Настя пригубила незаметно возникший перед ней кофе.

— Я старшая в семье.

Павел не донёс свою чашку до губ.

— Я тоже.

— Рыбак рыбака, — хмыкнула она. — У меня сестра.

— У меня тоже. — Он сделал большой глоток.

— Моя младшая сестрёнка — девочка-девочка. А я такая девочка-свой парень. Я гоняла на великах где попало, разбивала локти и колени, лазила по деревьям и заборам, падала с них не единожды, ела кисляще-горькие незрелые ранетки, прыгала с крыш сараев и гаражей. Дралась.

— Дралась? — Павел искренне округлил глаза.

— Особенно за сестру. — Настя демонстративно сжала кулаки. — Кто косо посмотрит, всё, держись! Сама могла отхватить, но свою лепту вносить успевала. Однажды подсела к маме у телевизора. Мне было двенадцать. На каком-то канале показывали подряд все серии «В поисках капитана Гранта»[2] — мама моя очень любит именно фильм.

5. Мебель (19 мая)

Накануне Павел час перерывал интернет в поисках цитаты на утро. Его никто не просил, но самому хотелось до такой степени, что сон не шёл, пока не попалась та фраза, на которой перемкнуло и сразу стало спокойно. Цитаты превратились в их с Настей негласную традицию. Они задавали тему, объединяли и словно подначивали узнать что-то новое. Девушка прямо дала ему понять, что их интерес друг к другу взаимен, но она хочет двигаться постепенно. При всём уважении к её позиции запрет на намёки и подталкивания в желаемом ему направлении наложен не был. Как тут переключиться и не думать о той, кто задаёт такие задачки?! Бездействие было не в его характере, как и напористое давление. Главное — постараться не переборщить ни с первым, ни со вторым, решил он для себя.

— Вчера ты появилась в дожде, а ушла, подарив мне свою рифмованную радугу, — начал он вместо приветствия.

— И? — Она остановилась возле табурета, глядя на Павла в упор.

— И раззадорила меня на подбор какого-нибудь изречения. Они всплывают при каждой нашей встрече. Настя, — он выдержал её взгляд, впервые называя по имени, — мне кажется, афоризмы нас сближают.

— Ты подготовил интеллектуальную ловушку? — она спросила с подозрением, а глаза загорелись.

— В которую угодил сам. Начал искать про единение, наткнулся про мысли о женщинах, подумал о тебе — и непостижимым образом появилась радуга.

Павел нетерпеливо сделал ей знак, прося сесть.

— Имя Дени Дидро[1] тебе знакомо?

Она кивнула.

— Французский философ. Больше сейчас ничего о нём не скажу.

— Я теперь знаю его чуточку больше и в разы лучше понимаю.

— Не томи! — Настя даже голос повысила.

Павел улыбнулся и произнес по памяти:

— «Когда хочешь писать о женщине, обмакни перо в радугу и стряхни пыль с крыльев бабочки».

— Красиво. — Она помедлила. — Дидро, наверное, был влюблён, когда написал эти слова.

— Художник прозы? — Он провоцировал, проводя словесную параллель с самим собой, ведь так назвала его Настя.

— Однозначно. — Она улыбнулась.

— Влюблённый художник прозы, — растягивая слова, Павел шагнул на границу приятельского и личного.

— Любовь толкает на поступки, влюблённость — на поэзию и остроту восприятия, — Настя ушла на более общую территорию, оглянулась на кассу и спросила как ни в чём не бывало:

— Как думаешь, местные специально придерживают для нас эту стойку?

— Конечно. — Павел наклонился в её сторону. — Я с ними договорился.

Она фыркнула.

— О, всемогущий господин!

— Скажи, вот вроде ты на виду у всех, — он указал на вид из окна, — выше других столиков внутри и как на витрине снаружи, но…

— …но ощущение, что ты в укромном уголке, таком своём-своём, — договорила она за него.

— Абсолютно. — Они опять приблизились к грани личного.

— Только табуреты я бы заменила на стулья. — Не соскользнула с пограничья, отвела взгляд. — Мне очень нравятся детские стульчики для кормления, которые трансформируются, их можно подрегулировать под высоту стола, и ребёнок в комфорте, с широкой спинкой, на уровне и вместе со всеми.

— Такие бывают? — Павел чуть отклонился на своём сиденье.

— Представь себе! Я досконально изучила вопрос, подбирая стульчик для Поли. Для дочки, — уточнила Настя, немного запнувшись на проскочившем имени. — Сама бы в таком посидела. Он широкий, с углублением, не плоский. Обхватывающие края, фиксируемые подлокотники. Мечта, а не стул!

— Дочка оценила?

— Очень на это надеюсь. Во всяком случае, не капризничает и не пытается его покинуть в ту же минуту, как в него попадает. — Постучала по дереву и приняла кофе от Таи.

— Я обожаю гамаки, — поддержал он мебельную тему. — Они подстраиваются под тебя. Можно сидеть, лежать, принять положение наполовину. Завернуться в него, упав в самую середину, или перевалиться на край, используя второй как своеобразную спинку. Люблю в них качаться и думать.

— Как проникновенно ты описываешь! — Она задорно на него посмотрела. — Легко можно заочно стать поклонником этой подвесной лежанки.

— Хочешь сказать, что никогда не качалась в гамаке? — Павел недоверчиво покосился на неё.

— Как-то не пришлось. — Настя пожала плечами. — Два столкновения с ним нас совсем не сдружили.

— Столкновения — звучит устрашающе. Кто на кого напал? — Он еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. — Или выпал?

— Смейся-смейся, укротитель гамаков!

Павел фигурально застегнул молнию на губах, дразня её искрами в глазах.

— Первый раз, ещё в детстве, я взялась помогать папе разложить сетчатый гамак на полу. В итоге запуталась, как рыба в неводе.

Он расхохотался, живо представляя себе её недовольство от беспомощности, только в верёвочных силках в его воображении Настя была совсем не маленькой возмущённой девочкой, а такой, как сейчас сидела перед ним, требующей прекратить заражать её издевательским весельем.

6. Удивление (20 мая)

Его обслуживал новенький официант — Таисия поменялась сменами на сегодня. Настя не пришла. Ни раньше, ни вовремя, ни спустя пятнадцать минут. Привычный кофе с молоком остывал нетронутым. Павел сидел, невидящим взглядом уставившись в окно. Рядом раздалось покашливание. Парень-бариста, который всегда находился за кассой и не выходил в зал, протягивал ему какую-то бумажку.

— Вам просили передать. Ваша… хм… девушка. Почерк у меня ужасный, поэтому записывал печатными буквами. Если не сможете разобрать, я рядом. Подскажу.

Записка напрягла, фраза «ваша девушка» прозвучала музыкой. Павел взял листок, поблагодарив.

«Привет. Приболела дочка. Я решила раньше пятницы». И номер телефона, накарябанный крупными отдельными цифрами.

Чувство досады и бессилия сменилось радостью и растекающимся по венам осознанием, что она о нём думает. Он сохранил её номер и тут же отправил «Привет!» в мессенджере.

Настя почти не спала этой ночью. Уложив Полинку, засиделась допоздна за набросками новой статьи и позволила себе дочитать книгу. Новый стишок был готов ещё в прошедшие выходные, остальные буквы пока молчали и не отзывались, с какой бы стороны она к ним ни подходила. Иногда полезно взять паузу и передохнуть, зато потом хлынет поток идей! — подбадривала она саму себя, памятуя прошлые разы похожего стопора.

В два часа ночи потянуло полежать в ванне. Она пошла на поводу у своего внезапного желания. Вообще, ночь была её любимым временем суток, размеренным и каким-то правильно полезным. Она могла переделать кучу дел, причём без раздражения и лишней суеты, или просто послушать тишину, сидя на своём восхитительном подоконнике.

Настя уснула ближе к трём утра, чтобы через полчаса быть разбуженной громким сопением дочки. Поля забеспокоилась, начала вертеться, и в итоге почти час они боролись с заложенным носиком, умывались, пили, искали заблудившийся сон и подбивали повыше подушки, чтобы не раскашляться. А когда ребёнок наконец успокоился, мысли Насти снова полетели к Павлу.

Хотя они особо от него и не улетали — перед собой можно было не скрывать и не отмахиваться от действительности. Он ей нравился, а ведь завтра они с Полей останутся дома, так что нужно его предупредить. Не просто нужно — ей В-А-Ж-Н-О его предупредить. Ожидая загрузку в поисковике, Настя нервно барабанила пальцами по колену. Выдохнула, чересчур распереживавшись, что номера кофейни может не оказаться в справочной информации. Но всё удалось, она записала телефон в блокнот, продублировав во вкладке Контакты, поставила будильник на 07:30 и сама отключилась на пару часов.

Проснулась до запланированного времени подъёма, тихо переместилась на кухню и позвонила — благо кофейня работала круглосуточно. К сожалению, Таи на месте не оказалось. Пришлось оставить сообщение через незнакомого парня, который, правда, тут же определил для кого её послание: «Ваш молодой человек, с которым кофе пьёте по утрам за стойкой у окна?» Дополнительные объяснения не потребовались, а слова «ваш молодой человек» немного смутили и неожиданно согрели. Настя сварила кофе, предупредила воспитательницу, что до конца недели подлечит дочь и понаблюдает за ней, и теперь подгоняла минуты, постоянно проверяя телефон. В 08:15 она собралась повторно позвонить в кофейню, как вдруг с незнакомого номера прилетел такой долгожданный: «Привет!»

«Потерял меня? Привет!» — набрала она.

На той стороне мира Павел, сидя на диване, взъерошил волосы всей пятерней. Фух, жизнь налаживалась! К этому моменту он успел пять раз перепроверить, правильно ли вбил цифровую цепочку: «Собирался объехать ближайшие садики в округе».

«И кого бы ты там искал?»

Настя уселась удобнее за столом, сжимая телефон обеими руками и забыв про кофе. Он беспокоился. И как же это было приятно.

«Девочку Полю, у которой мама Настя».

Она читала и широко улыбалась экрану.

А он и вправду готов был так поступить, прикидывая, что раз ребёнок только начал ходить в садик, ему, скорее всего, не больше двух лет, а значит, нужны самые младшие группы.

«Спасибо, что появилась и спасла меня от сердечного приступа», — выслал, не дожидаясь её ответа.

«Берегу тебя».

Павел читал и, как дурак, улыбался экрану.

«К тому же не хочу пропускать свою очередь. Лови для размышлений: “Познание начинается с удивления”».

«Это Аристотель», — ответил он без малейшей заминки, а она-то надеялась покидать ему наводки.

«Ты знал?» — неожиданное попадание получилось.

«Честно? Знал. Хотя смысл понимать начинаю гораздо глубже только сейчас. Могу лишь повторить, что ТЫ не перестаёшь меня удивлять».

«Могу лишь добавить, что для меня это один из лучших комплиментов — уметь удивлять. Спасибо!» — Настя искренне так считала.

«Как и уметь удивляться», — добавил он вдогонку.

«Точно. И ты умеешь!» — вспомнилось его лицо, когда она упомянула семифредо с базиликом, не говоря уже про новость о дочери. Настя хихикнула.

«Как оказалось», — с ней Павел, бесспорно, открывал много нового для себя.

7. Мечта-желание (21 — 25 мая)

Настя добирала сон вместе с Полей в дневные часы отдыха. Дочка не разболелась, отделались промываниями и ромашковым чаем. Садик тем не менее отложили до понедельника. Она много работала, подсознательно стараясь максимально высвободить время на следующей неделе.

Павел окунулся в подготовку разработок для нового проекта, держа на контроле процесс, в который были вовлечены проверенные инженерные специалисты. Приближался срок переговоров, и его команда доводила до ума предварительный договор с новым клиентом. Юристы не оставляли его в покое, Мишка уехал на пару дней проследить за поставкой следующей партии товара. Он подсознательно погрузился в работу, чтобы на следующей неделе иметь возможность спокойно кофейничать с Настей по утрам.

Пять дней: три рабочих и два выходных. Они не виделись пять дней, при этом перешли на новый уровень сближения. Оба начинали утро с виртуальной чашки кофе, спонтанно договорившись, что засчитываться будут только реальные при встрече.

«А мы ведем какой-то счёт?» — уточнила Настя.

«Таисия ведёт. У них существует бонусная система для постоянных клиентов», — пояснил Павел.

«Пропустила этот момент. Хотя не удивлена, что Тая предпочла именно тебя ввести в курс дел».

Что это, укол ревности?!

«Не ревнуй! Меня интересуешь только ты».

А внутри стало невероятно хорошо от её реакции.

В такой тональности протекала их переписка в эти дни, независимо от времени суток. Приветственная, дразнящая, подогревающая и объединяющая.

Выходные пролетели насыщенно и как-то ощутимо по времени, в семейных кругах. Настя «батрачила» на родительской даче, принимала солнечные ванны с Полиной и красила навес над песочницей в цветик-семицветик. Павел, промотавшись субботу между офисами, заехал в воскресенье на обед к своим родственникам и задержался до позднего вечера, потому что нагрянула любимая тётушка, которая не выпустила племянника, пока Павлуша не поведал ей о своей жизни, работе и сердечных тайнах.

«И ты поведал?» — Настя расположилась на тёплом крыльце, ожидая, когда мама закончит сборы.

«В подробностях под охи и ахи. Одна-единственная тайна осталась тайной», — он сидел в машине возле своего подъезда, только что вернувшись домой.

«Получается настоящая тайна», — она не спросила напрямую, но любопытство сквозило в каждом слоге.

«Моя мечта-желание, о ней нельзя говорить вслух. Хочу, чтобы сбылась», — Павел посмотрел в окно на закатное солнце и очень ясно увидел переливчатые глаза Насти.

«Молчи. И мечтай. Желания сбываются!» — она посмотрела на закатное солнце и ясно ощутила на себе взгляд Павла.

Так всё завертелось и так хотелось продолжения, без намеренного форсирования. Но и не пускать совсем на самотёк, потому что точно хочется, точно интересно, точно ждёшь понедельника, и утра, и кофе на двоих.

И губы его видеть. И самой себе со стеснением признаться, что манят притронуться к ним.

И руки её глазами ловить в движении или покое. И прикасаться к ним невесомо.

И чувствовать ЕГО влечение.

И чувствовать ЕЁ отклик.

— Привет! — Павел поджидал её у стойки.

— Привет! — Настя остановилась и посмотрела на него во все глаза, улыбаясь.

— Соскучился по тебе!

— Соскучилась по тебе!

Произнесли враз и рассмеялись. Он протянул ей руку ладонью вверх. Она вложила в неё свою. Он слегка её пожал, приподнял и скользнул губами по пальцам. Руки у обоих не были холодными, и всё равно тепло будто перетекало друг к другу, сливаясь в единый поток. Она сглотнула, улыбнулась, позволяя удерживать свою ладонь, проводить к табурету и помочь взобраться на него.

— Насть, — Павел ждал, когда она устроится поудобнее на сиденье.

— Что? — Настя подняла на него взгляд, откладывая сумочку в угол к стене.

— Ты мне очень нравишься. Я чувствую, что тоже тебе небезразличен. — Он внимательно посмотрел ей в глаза. Она кивнула.

— Мне также очень нравится, что мы честны и не юлим.

Настя снова кивнула.

— Мне тоже.

— У каждого из нас есть прошлое и настоящее. Я был женат. Несколько лет как разведён. Детей нет. Сейчас свободен. — Павел принял кофе у Таи и сам поставил перед Настей чашку. — Ты чётко обозначила, что дочка есть, мужа нет. Настоящее мне понятно. Мне нужно знать, насколько тот мужчина в прошлом.

Она кивнула в третий раз.

— Оправданно.

Он продолжал смотреть ей в глаза.

— Где отец твоей дочери?

Настя откинулась назад.

— Не знаю.

Павел молча смотрел на неё. Она улыбнулась.

— Пытаешься не сделать необоснованных выводов?

Он усмехнулся.

— Ты задал не совсем верный вопрос.

8. Забота и ограждение (26 мая)

На улице внезапно посвежело. Павел объехал территорию садика возле нового офиса, который более всего походил на тот, куда Настя могла водить дочку. Он как раз зашёл на второй круг, когда увидел её саму, выходящую из калитки. Она запахнула объёмный вязаный кардиган и направилась в сторону кофейни, глядя поверх забора на окна второго этажа. Он сбавил скорость до минимума и последовал за ней, наблюдая. Изящная. В который раз это слово само, без приглашения, устремилось к ней. Лёгкая походка, покачивание волос, собранных в простой хвост. Вдруг она присела и погладила головки ярких одуванчиков, целой семейкой проросших из-под бордюра дорожки. Павел поравнялся с ней, посигналил, но Настя не обратила внимания на звук гудка. Убрала за ухо выбившуюся прядку и юркнула на тропинку, ведущую через двор.

Он припарковался и заметил её спину, мелькнувшую за закрывающейся дверью кафе. Непроизвольно подумал, что она вся пока так же ускользает от него. Как ветер. Ты его чувствуешь, видишь движение, знаешь, что он дует прямо сейчас, но поймать не можешь. Только подставить ему лицо, открыто, и он окутает тебя своей воздушной лаской.

Настя читала меню, когда он вошёл.

— Доброе утро! Будешь завтракать? — Показала ему разворот с соблазняющими фотографиями омлетов и выпечки.

— На твой выбор, — согласился Павел. — И привет!

Она соскочила со стула и, не дожидаясь официанта, сделала заказ у кассы.

— Такая голодная? — Он пытался понять её нетерпение.

— Немножко взвинченная. К тому же пусть будет сюрпризом для тебя сегодняшний утренний перекус. — Настя положила локти на край столешницы и отбивала глухую дробь подушечками пальцев.

Павел тоже облокотился.

— Я не против. Люблю сюрпризы от тебя.

— Мхм, — она забрала обе чашки подоспевшего кофе, добавила сахар в его напиток, размешала и передала из рук в руки.

— Настя, что-то случилось? — Он принял блюдце, не успев перехватить её руку.

— Много мелких раздражителей за очень короткий промежуток времени. Чтобы ни на ком не сорваться, направляю энергию в мирное русло.

— Шепчешь заговоры над одуванчиками. — Павел спрятал за чашкой довольную улыбку, увидев её удивлённое лицо. — Я проезжал мимо и видел, как ты колдовала. Посигналил, но где мне тягаться с участниками волшебства!

Она улыбнулась и выдохнула, расслабляясь.

— Шпионил за мной. Хотел выведать заклинание на цветах-цыплятах?

Он поднял руки.

— Виноват, не удержался. — И расплылся в улыбке. — Откуда такое сравнение?

Настя усмехнулась и неожиданно показала ему язык.

— Вот тебе, а не ведьмины секреты.

Павел хмыкнул.

Тая принесла рисовую кашу и оладьи с мёдом для неё и яичницу с ветчиной и зеленью и сырники со сметаной для него.

— Ограждение от лишних волнений можно назвать проявлением заботы? — безо всякого перехода спросила она, приступая к своей каше.

— Да. — Он изучал её лицо. — Думаю, однозначно да.

— Когда ты думаешь одно, а на деле поступаешь по-другому, чтобы не обидеть или не расстроить, можно считать компромиссом?

Павел придвинул табурет поближе к ней.

— Компромисс — это обоюдная уступка. А ты говоришь об одностороннем преломлении, насколько я понимаю. Можно притянуть к заботе, хотя тебе самой от такого подхода плохо.

Настя что-то пробурчала в ответ, перемежая кашу пышной оладушкой.

— Я сегодня дурная, не обращай внимания!

Он постучал ложечкой по её блюдцу.

— Вот почему ты как наглядная пословная иллюстрация к той самой дурной голове, которая ногам покоя не даёт.

— Надеюсь, в общем смысле дела пока что обстоят не так печально, — сыронизировала она.

— Рассказывай! — Он наклонил голову, заглядывая ей в лицо.

— Ночью сорвало кран, я перекрыла воду, позвонила сантехнику, выбрала встречу с тобой вместо рандеву с ним в восемь утра, поэтому он сделает мне кра-а-айне большое одолжение и постарается прийти в районе одиннадцати. — Она попросила стакан апельсинового сока у обслуживающей соседний столик девушки. — Воспитательница наша хорошая женщина, но усердно пытается объяснить мне, что, ограждая Полю от стресса полного погружения, наращивая время её пребывания в саду постепенно, я проявляю не заботу, а эгоизм. Я мило — или не очень — улыбаюсь, не спорю и всё равно поступаю по-своему. Знаю, что родители обо мне заботятся и переживают. Чем старше становлюсь сама, тем больше забочусь о них. И ограждаю их от моих даже не проблем, а сомнительных новостей и мнений. Вот так. Лгу, умалчиваю, недоговариваю или по-хорошему жалею.

— Хочешь, разберусь с сантехником? Воспитательницу поставь на место, вежливо и прямо, ты ведь умеешь. Родителей, уверен, ты любишь и жалеешь, но им необязательно всё-всё знать про нас, их детей. Мы тоже не всё знаем про них — и это правильно.

Настя отодвинула пустые тарелки, промокнула губы салфеткой. Указала на его блюдо.

— Ешь. — Улыбнулась. — Чёрт побери, как же приятно, что ты предложил разобраться с сантехником.

9. На пустом месте (27 мая)

— Привет! — шепнул ей на ушко, подойдя незамеченным почти вплотную.

— Хох… — Настя дёрнулась, пролила кофе и ткнула Павла локтем. — Напугал!

Он схватился за грудь, согнувшись пополам.

— Сразила, — выдохнул с задержкой дыхания.

— Шут! — Она укоризненно покачала головой.

— При королеве. — Павел тут же превратил свою скрюченную позу в галантный поклон.

— Позёр! — фыркнула, промокая лужицу салфеткой.

— Запечатлей мои старания. — Он принял положение модели со взглядом исподлобья.

Она засмеялась и швырнула в него скомканный листок. Он поймал его на лету.

— Хотел, чтобы ты улыбнулась.

— И устроил целое выступление из ничего! — Настя склонила голову к плечу.

— Твой смех лучше аплодисментов. — Павел улыбался. — Увидел тебя, всю такую задумчивую и отрешенную, и решил растормошить. Хихишки же чаще всего ловятся именно на пустом месте. Мне удалось тебя отвлечь.

Он, уже не нарочно, оступился, шагнув к своему табурету, и толкнул Настю под руку, отчего остатки кофе окончательно оказались на столе. Оба поймали смешинки и теперь давились ими, как нашкодившие школьники на уроке. Едва успокоившись, сделали новый заказ. Но не одни они сегодня отжигали без особой причины. Тая принесла их чашки, также споткнувшись на ровном месте и расплескав половину содержимого в блюдца и на стойку. Она настолько искренне переполошилась, замерев и округлив глаза, что Настя с Павлом снова расхохотались.

— Таечка, отомрите! Гнев небес не обрушится на вашу милую головку, — ласково обратился к ней Павел.

— Десятая чашка кофе в подарок, но вам, как постоянным клиентам и учитывая мою неуклюжесть, полагается ещё и десерт.

Наконец, получив свой кофе и комплимент и удобно устроившись, он развернул бумажный шарик, который продолжал держать зажатым в кулаке: нескольких слов было не разобрать, так густо они замазаны карандашом.

— Ты чем-то расстроена, или просто рифма не складывалась?

— Хандрю ещё немного после вчерашних стычек. Какое-то непонятное состояние.

— Пыталась выразить его словами? — Павел разгладил листок.

— Не вышло, — она причмокнула губами.

— Почему же? Эти почеркушки — тоже твои почти слова. Кого-то засадила за решетку. — Он обвёл пальцем вертикальную штриховку, пересекаемую горизонтальными линиями. — А потом крупно написала ВОЛЬНОЕ.

— Не бери в свою ассоциативную голову. — Настя потянула листок на себя.

— Ну уж нет! — Павел накрыл бумагу всей ладонью. — Это мой трофей. Выставлю его когда-нибудь на аукционе за баснословные деньги.

— Что?! — Она вопросительно посмотрела на него, но листок оставила в покое.

— Ты допишешь свои четверостишия, соберёшь их в блистательную оду загадочному «оно» и прославишься. А я получу компенсацию за мои терзания!

Настя улыбнулась и чокнулась с его кружкой.

— И помощь!

— То есть моё имя будет фигурировать в списке благодарностей? — Он усмехнулся.

— Всенепременно!

— Попросим ещё по чашечке? — предложил Павел.

— Давай. — Она допила кофе. — Откроем отсчёт второго десятка.

Он сделал заказ.

— Вообще, вы, Павел, можете считаться соавтором. — Настя скрестила руки на груди. — Благодаря тебе, вчера буква компромисса обыгралась очень позитивно.

— Слушаю. — Он аккуратно сложил помятый листок.

К омпромиссное, с вариантами,

и по лужам ноги босы…

Давай же разными бантами

заплетём близняшкам косы!

— О-фи-геть! — Павел прожигал её взглядом. — Это второе из любимых для меня.

— А первое? — Она опустила руки на колени.

— Про «если бы», — он поставил одну ногу на пол. — Ты ждёшь от меня догадки, о чём эти строчки?

— Ты меня уже разбаловал. — Настя хитро прищурилась.

— Стремление. Хотя я бы предпочёл «выбор», но род же не мужской. Значит, стремление к выбору.

Настя улыбнулась, кратко, одними губами, и обхватила новую чашку ладонями, впитывая тепло нагретого фарфора. Павел накрыл рукой свою чашку, положив вторую на ребро рядом. Между их руками осталось сантиметра полтора. Казалось, что мельчайшие волоски распрямились в противоположную сторону, словно там был магнит. Кожу слегка покалывало, то ли из-за горячей кружки, то ли от близости рук. Внезапно стало до зуда желанно коснуться, вскользь, нечаянно-специально, не поднимая глаз, поймать разряд и после, наедине с собой, проживать мгновение заново. Наваждение. Обоих. Внешне же они продолжали сидеть неподвижно, боясь пошевелиться и нарушить хрупкое единение.

— Всё в порядке? — Оба вздрогнули от вопроса Таи.

10. Свобода (28 мая)

— Доброе утро! — Настя сверкнула глазами, приветствуя его легким взмахом руки.

— Доброе! — Павел поднял свою в ответ, рассматривая её.

— Учитывая, что дистанцию держу именно я, мой вопрос прозвучит странно, но очень хочется его задать, — без предисловий выдала она и уткнулась губами в кулачки.

Он на секунду замер.

— Как будто с места в карьер перешла. — Павел присел. — Задавай.

Настя выпрямилась.

— Тебе любопытны мои вирши, обескураживает прямота. А чисто внешне есть то, что тебя во мне привлекает?

Она удерживала его взгляд, который становился всё глубже. Вот уж точно орехово-мшистые омуты.

— Ты на меня иногда так смотришь, что я хочу прикрыться, — произнесла на выдохе.

— Ты тоже так на меня смотришь. Иногда. Только я хочу, напротив… раскрыться.

От взглядов стало жарко дышать. Она натянуто усмехнулась, пытаясь разрядить уплотнившуюся между ними атмосферу.

— Уверена, тут ты не будешь банальным и не начнёшь нахваливать привычные женские прелести.

Он провёл пятернёй по волосам, ухмыльнулся.

— Я, конечно, могу рассказать о своих впечатлениях и по этим частям. — Настя закатила глаза. — Но оправдаю твою уверенность во мне. — Павел протянул руку и обхватил пальцами её запястье. — Вот моё в тебе мурашковое восхищение. Меня вообще клинит на слове «изящная» применительно к тебе. Твои запястья, — он пленил и второе, — изящные и притягивают магнитом. Я могу наблюдать за их движениями беспрерывно. Я тебя почти не трогал. Коснулся вскользь, задел. А ощущение, словно могу воспроизвести тебя с закрытыми глазами.

Он озвучивал всё то, что она обозначала мысленно. Подобное даже немного пугало. И манило вдвойне.

— Откровенность за откровенность. — Павел нежно погладил её кожу большими пальцами, улавливая убыстряющийся трепет пульса. — Нашла что-то особенное для себя во мне?

— Я с первой секунды залипла на твои губы. — Судорожно сглотнула, улыбнулась и оторвала от них взгляд. — Но это предсказуемо. Меня привлекает твой кадык. Он ухает вниз и стремительно, не успев упасть, взлетает ввысь. Вибрирует в ответ на волнение. Будоражится и будоражит. И я таю, завораживаю сама себя на таком откровенно показательном мужском достоинстве.

Павел выгнул бровь, его пальцы дрогнули, словно обжёгшись. Настя улыбнулась шире.

— Именно так. Мужской ум, мужской взгляд и мужской кадык — настоящие притягательные достоинства для меня.

Она отняла руки, потому что принесли заказ. Он неохотно отпустил.

— Ты сильно занят до обеда?

Павел весь подобрался в ожидании.

— Ты меня с ума сведёшь своими неожиданными вопросами! — Он глубоко вдохнул. — Есть одна договорённость на десять часов. А что?

— Прокати меня по городу после переговоров.

Он не поверил тому, что услышал. Она поглядывала на него, пока Павел пытался осознать её просьбу-предложение.

— Ты мой личный мираж. Я перенесу время встречи, иначе, боюсь, ты исчезнешь. — Он смотрел на неё недоверчиво.

— Обещаю, что не исчезну. — Настя оставалась серьёзной, хотя глаза улыбались. — Если здесь же в двенадцать, успеешь?

— Пообещай, что придёшь.

— Паш, я тебя ни разу ни в чём не обманывала. — Она сама нашла его руку, пожала её. — Прекращай.

— Хорошо. — Он хлопнул себя по бёдрам. — В двенадцать на крыльце.

Настя зашла в магазин, заправила дома куриный суп и вернулась к кофейне. День выдался тёплым и ясным. Так же тепло и ясно было на душе. Она сама делала шаг навстречу, ощущая волнение в смеси с зарождающейся уверенностью.

Павел уже ждал у дверей. Протянул руку и прикоснулся к её щеке.

— Мираж не растаял в туманной дымке. — Вспыхнула Настя от этого невинного и столь чувственно-красноречивого жеста. — Поехали?

Он улыбнулся, кивая и охватывая её всю взглядом. Поддерживая под локоть, подвёл к автомобилю и помог сесть внутрь.

— Ты хочешь куда-то конкретно? — уточнил Павел, когда они расположились в прохладном салоне и пристегнулись.

Она откинула голову на подголовник.

— Хочу просто прокатиться. Если надумаешь продемонстрировать свою любовь к скорости, можно вильнуть на объездную.

Он кивнул и тронулся с места.

— Сама водишь?

— Вожу, но пока без машины. Продала, чтобы свести к минимуму необходимость залезать в долги по квартире. Иногда езжу на папиной.

— Хочешь порулить? — Павел сам удивился своему спонтанному приглашению.

— Не-а, — Настя полностью запрокинула голову. — Хочу, чтобы ты меня вёз, хочу скинуть обувь, высунуть ноги в окно и балдеть от чувства вольной полётности.

Они покрутились по маленьким улочкам и выскочили на главную.

— Я люблю иногда без цели поколесить по городу, влиться в его темп и ритм, — отметила она, не отрывая взгляда от остающихся позади зданий, площадей, парков и сквериков.

11. Ожидания (29 мая)

— Доброе утро! — Настя, вытянув губы трубочкой, чмокнула Павла в щёку, останавливаясь рядом. Нажала пару раз на экран своего телефона и, улыбаясь, посмотрела на Павла. Его телефон пиликнул. Она стрельнула глазами в сторону его экрана.

Он усмехнулся и провалился в приложение.

Е стественное, по желанию —

изнутри человечек твой говорит;

вольное, без заклания —

струнки тянет и теребИт.

Настя снова звонко поцеловала его в щёку и взобралась на табурет.

— ВОЛЬНОЕ вырвалось. — Он заметил, как блестят её глаза. — И пусть этот стишок получился на букву Е, но именно вчерашнее мини-путешествие расставило в нём всё по своим местам.

— Тогда мне полагается третий поцелуй. — Павел подставил другую щёку.

Она засмеялась.

— Приветствие, благодарность, — Настя загнула два пальца и наклонилась к нему, добавляя третий. — Сопричастность.

Она поцеловала его ещё раз, чувствуя, как одновременно уголком губ он коснулся её щеки.

— Ничего, кроме желания, в этот раз не приходит в голову, — проговорил Павел, не спеша отстраняться.

— Я зачту «почти желание» к твоим предыдущим отгадкам. — Её скулы зарумянились.

— Помнишь их все? — Незаметно втянул её запах.

— Все до единой! — подтвердила она.

Они взяли кофе и обменялись взглядами, посылая друг другу искры, зажёгшиеся накануне.

— Тебе знакомы ожидания? Я имею в виду возлагаемые на нас кем-то. — Настя выгнула бровь.

— Да, знакомы. — Он уже не удивлялся неожиданным темам от неё. — Например, моя бывшая жена — мастер возводить её ожидания в ранг обязательств к исполнению для других. Мы были женаты три года. Расписались на следующий день после окончания института. Я хотел встать на ноги сам. Она хотела, скажем так, статуса генеральской жены сразу, минуя лейтенанта и майора, не говоря уже о рядовом.

— Она ожидала, что ты последуешь её желаниям. Они не оправдались, и она рассердилась и не простила тебя за это? — предположила Настя.

— Вкратце именно так. — Павел кивнул. — Не буду скрывать, у меня была начальная база и поддержка отца и друга семьи родителей. Только мне было интересно развиваться в несколько ином направлении. Они меня поняли, супруга — нет. Золотую середину мы с ней не нашли, каждый остался при своём. Разошлись относительно спокойно. Получается, я сразу набил шишек и в работе, и в личном плане. Несколько лет назад мы столкнулись у общих знакомых. Она решила рассмотреть меня как кандидата в мужья заново, только с тем же подходом и не спрашивая моего мнения — заведомо проигрышная стратегия.

— Если задуматься, ведь это очень странно. — Настя вертела в руке ложечку. — Как мудро говорится, если ты хочешь вина, но наливаешь в стакан из кувшина, наполненного водой, то не вода же виновата, что ты хотел вино, а она осталась водой, не превратившись в иное[1].

Она помолчала, отпивая кофе, и продолжила:

— Такие ожидания, особенно когда сам для них повода не давал, ужасно раздражают. Некоторым ты даже пытаешься соответствовать и выбешиваешься, когда приходит понимание, насколько они не твои. Всё-таки ломать себя — последнее дело.

— Одно время мне было неудобно перед родителями, потому что от меня ждали продолжения семейного бизнеса, а я заупрямился. Но я им очень благодарен, они меня поддержали и не стали ни отговаривать, ни таить обид. — Павел быстро опустошил свою чашку. — Чего ожидали от тебя?

— Стандартные «хорошо учиться», «когда замуж», «почему у тебя всё не как у людей», «следовать запланированному курсу», «быть счастливой». Последние два вообще взаимоисключающие для меня вещи. — Настя тряхнула волосами. — Из необычных… мхм… Я уже упоминала свою пацанскую натуру в детстве. Так вот, моя мама втайне молилась не только, чтобы я оставила мальчишеские замашки, перестала носить штаны и ходить со ссадинами и синяками. В то время как другие матери страшились влюбленностей детей, моя мамуля полагалась на Купидона и желала, чтобы я влюбилась, конечно же, в хорошего паренька и вернулась на путь девочки.

— Однако есть и нужные ожидания. — Он улыбнулся, не представляя её хулиганкой. — Когда родители ожидают, что ты не сподличаешь и не подожмёшь хвост. Когда сам ожидаешь, что друг не предаст.

— Нужные ожидания — интересная формулировка. — Настя слегка прищурилась. — Только это же не просто ожидания. Они уже ближе к ценностям и человеческим принципам. К тому, чего не то что можно, а очень хочется ожидать от других. Если они есть в тебе, остаётся надежда, что они вернутся сторицей и от других.

— Хотя не обязательно, — подытожил Павел.

— Увы, но факт, — согласилась она. — Ожидания от других напрягают. А сам от себя чего-то ожидал или, наоборот, не ожидал?

— Ожидал и даже больше — был убежден, что налажу собственное дело и не стану папенькиным сынком, а заслужу уважение со стороны родителей как партнёр. — Он вдруг ухмыльнулся. — Не ожидал, что на лыжи встану и втянусь — мне всегда были ближе велики, автомобили, бег. Тем не менее попробовал на склоне за компанию с друзьями — и захватило.