30 тысяч лет тому назад...

Глава 1.

Звонок не зазвонил, он бил в набат. Так показалось Тосе, когда она, едва не скатилась с кровати, пытаясь найти источник своей побудки. Он лежал уже около ножки тумбочки и продолжал орать во все горло, если так можно было бы выразиться. Тося, наконец, нашарила его рукой и, приподняв над глазами, выключила и ужаснулась:

- Мама моя! Уже восемь! Через полчаса машина и все насмешки будут моими.

Она подскочила и бросилась в ванную, привести себя в надлежащий вид: умыться, почистить зубы, причесаться, то есть заплести волосы и скрепить их на затылке тугими резинками. Ее каштановая копна поддавалась с трудом любой прическе, но вот к косам у нее было свое отношение – подчинялась моментально и с удовольствием. Так, по крайней мере, казалось самой хозяйке. Еще раз, оглядев себя в зеркало, подправив густые брови, провела по ресницам пальцем, и бесцветной помадой, по губам:

- Чтобы не отморозить.

Взглянув на себя, осталась довольна.

В свои двадцать один она уже умела нравиться своим ребятам из группы и даже курса по прикладному дизайну, где училась в колледже. Сегодня их группа все вместе собрались на лыжную вылазку с ночевкой в палатках на снегу. Желание проверить себя на вшивость родилось не случайно. Как-то Витек, их прославленный вожак и заводила, рассказывал, как его отец, в молодости, проводил туры по горам Кавказа, и многим приходилось ночевать в необыкновенных условиях и даже в снегу. Заинтересовавшись таким экстримом, они решили попробовать и себя, выехав с прогулкой за город и оставшись на ночь в лесу. Внимательно проштудировав все, что смогли найти в инете, проложили маршрут. Кроме его утверждения узнали и приобрел каждый многое, что необходимо для личного и общественного пользования в группе, распределив не только питание, но и предметы первой необходимости.

И вот сегодня Тося едва успевала к точке сбора, понадеявшись на свой гаджет.

- Хорошо, что поставила на зарядку, - хмурилась она, уже закрывая за собой двери снимаемой ею квартиры на пятом этаже городской девятиэтажки.

- Привет, девка, - услышала она за спиной женский чуть с хрипотцой голос местной дворничихи Моти, - Куда в такую рань собралась? Ведь выходной же.

- А тебе-то что, - огрызнулась она, вскидывая на плечо увесистый рюкзак.

- А я погляжу ты с вещами, - хмыкнула женщина, гремя оцинкованными ведрами в одной руке и ломом в другой, - ужель выселила тебя грымза старая. Да за што? Али не плотишь?

- Чего пристала, - буркнула Тося, взглянув из под лобья на улыбающуюся полноватую женщину лет сорока в валенках, шапчонке на химической завивке и в яркой оранжевой жилетке поверх толстой куртки.

Ее насмешливый вгляд и высокий рост гром-бабы, как величали свою дворничиху местные старушки, побаивались даже подростки, окупирующие скамейки во дворе, когда на город опускалась темнота ночи. Хриплым громким окриком она пугала не только детей, но некоторых пьяниц, любивших посидеть на детских площадках и разводивших грязь и сор под ногами. Тогда они, матерясь, уходили прочь, пряча за пазухой бутылки и пакеты с остатками закусок. Попадаться под тяжелую руку этой женщины побаивались, так как они могли не только огрести со всей бешеной силой разгневанной бабы, но и лишиться самого главного – бутылки спиртного, к которой у нее были свои счеты: она не пила и никому не советовала. Но увидев на своем участке таких выпивох, гнала, не стесняясь в выражениях.

С Тосей у нее сложились весьма странные отношения - они не терпели друг друга: Тося не понимала ее грубость, Мотя ее интеллигентность. Иногда они сталкивались на площадке и всегда едва здоровались, то есть Мотя подсмеивалась над девушкой, а та молча краснела и стремилась ее не замечать.

Вот и сейчас дворничиха смотрела с ехидцей на пунцовую Тосю, которая тоже ждала лифт, а тот не очень хотел спускаться так быстро, как ей бы хотелось. И когда уже было совсем решила сбежать по пожарной боковой лестнице, лифт остановился и тугие дверцы едва открылись. Первой в него вскочила девушка и тут же уткнулась в грудь высокого мужчины с девятого этажа. Это был сосед по имени Гоша или Георгий. Гошей его звали мать и бабушка, а Георгием Иванычем все остальные соседи, показывая при этом свое уважительное, почти благоговейное отношение к этому тридцатипятилетнему мужчине. Он был омоновцем, то есть служил в полиции и всем своим видом и внутренним содержанием создавал ореол сильного и могучего воина, защитника, как говорили улыбающиеся при нем старушенции-лавочницы, не любившие никого из своих соседей, и особенно молодых женского пола. Видимо, зависть или воспоминание прошлого, не давали им спокойно наблюдать за молодостью. Вот они и шипели вслед каждой, хоть на десяток лет их моложе. Особенно, почему-то, доставалось Тосе. Уж за что, ни она, ни они сами объяснить не могли. То ли за длинные ноги, то ли за зеленые глаза, то ли за белозубую улыбку. Скорее за ее красоту и воспитанность. Они отвечали на ее приветствие через губу и тут же навешивали на молодую всяких сплетен полную связку. Она же только смеялась и не принимала их всерьез, хотя было неприятно и мерзопакостно слышать такое за спиной. Но она списывала всё на их старость и беспомощность.

- Вот и плюются ядом, потому что их молодость уже позади.

Тося вскинула на Гошу глаза и покраснела. Он ей нравился, но она никогда не подавала виду. И вот сейчас, когда была так близко от него, почувствовала, что запунцевевшие вдруг щеки могут выдавить слезу, и она опозорится.

- Как школьница, блин, - закусила она губу и отпрянула в угол кабины лифта.

Ее мысли в испуге метались, и она чувствовала, как мужчина смотрит на нее и даже улыбается.

- Что он думает? – опустила она глаза в пол и притянула к себе набитый вещмешок, - Думает, что переселяюсь? Или что хуже – выгнали?

Ее мысли были прерваны громовым:

- Здрасте, - Моти и ее входом третьим пассажиром в узкий лифт.

Прогромыхав ведрами, которые она опустила на пол, дворничиха подняла глаза на парня, а потом на девушку и тут же хмыкнула, как кашлянула.

Глава 2.

Тося почувствовала, как кто-то застонал и она очнулась.

- Что случилось? – заохала Мотя. - Мы упали? Лифт сломался?

- Не знаю, - услышала Тося голос Гоши. - Как вы там?

- Я-то ништяк, - прохрипела Мотя. - Эй! Как ты там, малая?

Тося поняла, что это ее так обозвали и закашлялась. Всё же получила она удар в грудь, когда упала на мужчину. Его тело было таким жестким и твердым, что она едва выдохнула.

- Что это у вас? – ткнула она кулаком наугад и попала Гоше туда же, куда сама приземлилась. - Больно.

- Ааа, - протянул он извиняющимся голосом, - это моя экипировка. Под бушлатом бронежилет. Вот вам и показалось твердым.

- И не только показалось, - хрипло вздохнула Тося и вновь закашлялась.

- Сильно ударились?

В голосе Гоши было сожаление.

- Ничего, - откликнулась Тося. - Что случилось? И почему так холодно?

Действительно, сквозь щели старенького лифта задувал морозный ветер и он был так силен, что даже казалось, что их кабинка качается под его напором.

- Сейчас узнаем, - сказал Гоша и включил фонарик.

Он провел ярким лучом сначала по лицам испуганных удивленных женщин, потом вокруг и опустил руку вниз.

- Ничего не понимаю, - прошептал он, прислушиваясь к вою ветра за стенами.

- Надо открыть и глянуть, - прихватила Мотя свой лом и начала вставлять его между дверцами.

- Дайте мне.

Гоша взял из рук женщины тяжелый инструмент и попытался просунуть его в щель. Очень неудобно было это сделать, так как он был длиннее того самого расстояния между стенами кабинки и приходилось пристраиваться боком. Места не хватало, так как тут же стояли и две женщины с рюкзаком и ведрами. После некоторой примерки, Гоша все же приноровился и с силой воткнул лом в щель между дверцами и как рычагом начал раскачку. Было неудобно и тесно, но после нескольких движений, дверцы со скрипом начали расходиться и в кабину ворвался сильный поток ветра со снегом. Тося захлебнулась и зажалась в угол, быстро накидывая на голову капюшон куртки, Мотя подняла воротник и натянула поглубже на голову шапку.

- Эх, ты! – вскрикнула она. - Что это?

Гоша отставил к ноге лом и вгляделся в открывшуюся перед ними картину: это было пространство, заметенное снегом и недалеко горы. Все трое стояли с вытянувшимися лицами и открытыми ртами, пока не замерзли. Поежившись от холода, Гоша хмыкнул:

- По-моему мы приехали!

Тося с Мотей с испугом смотрели окрест и не понимали, что случилось и где они. То, что перед ними была совсем не та картинка, которую должны были увидеть, уже было понятно, но что же они видели: зимнее хмурое небо с тяжелыми облаками, серый день с метелью, и никакого намека на жилье или дома. Одно голое пространство.

- Постойте, - придержал он Мотю, желавшую выйти наружу, - давайте я.

Шагнул и провалился по колено в снег. Потоптавшись около выхода, создавая небольшую площадку, оглянулся.

- Выходите и смотрите, - махнул он рукой вокруг, - думайте, что это перед вами.

Женщины осторожно по очереди вышли и встали рядом. Теперь они видели, что их лифт, то есть кабинка лифта, стоит в снегу, чуть накренившись, будто ее тут просто небрежно поставили и бросили стоять посреди пустынного снежного поля одну-одинешеньку. Невдалеке начиналось возвышенность, переходящая в горную гряду. Все они были покрытым снегом от подошвы до самого верха. Казалось, что он тут лежит давно и уже даже не тает, так как тверд был наст, едва припорошенный наметенным снегом. Они покрутились вокруг, не понимая, где они и как очутились и вновь вошли в кабинку, которая хоть немного защищала их от пронизывающего ветра.

Загородив спиной выход, Гоша сказал:

- Ну, какие будут выводы?

- Мы попали, - хмыкнула Мотя.

- Это и так ясно, - сказал, хмурясь, Гоша. - Только куда?

Тося молчала. Она боялась высказать свое мнение или даже свою фантазию на тему попаданцев в другой мир или даже в другое измерение, так как опасалась насмешки этих взрослых людей.

- А ты что молчишь? – спросил ее, поеживаясь, мужчина.

- А я что, - пожала она плечами, - могу лишь нафантазировать, если хотите. Только, чур, не смеяться.

- Давай, - кивнул Гоша.

- Мы попаданцы, - сказала на выдохе Тося, вглядываясь в заинтересованные лица.

- То есть? Уточни, - вновь поежился Гоша.

- Ну, попаданцы в другие миры и время. Я читала в книжках про таких, как мы сейчас. Вот смотрите – лифт, куда-то ехал, даже падал. Потом мы видим вокруг что? Ничего. Стоит-то около гор и весь в снегу. Почему?

- Почему? – повторил вопрос Гоша.

- Потому что, мы попаданцы. Только вот куда? Надо разузнать.

- А как? – спросила хмурая Мотя.

- Надо идти вон к тем горам. Взобраться повыше и оглядеться.

- Ну, повыше взобраться можно и на кабинку, - продолжила дворничиха. - Будет ли толк.

- Попробую, - кивнул Гоша и вышел.

Оглядев всю конструкцию, попытался влезть и тут же все поняли, что это бесполезное занятие – не за что было ухватиться.

- Давай я подсоблю, - хрипло сказала Мотя и сложила ладони вместе. - Ступай!

Гоша вначале отстранился, но потом, взглянув на крепкую фигуру Моти, хмыкнул и, уперевшись ей в плечи, вставил носок берца в сложенные руки, толкнулся и легко впрыгнул на крышу кабины. Там выпрямился и огляделся. Постояв немного, спрыгнул и покачал головой.

- Везде поле и горы.

- Надо идти в горы, - сказала Тося, - там можно укрыться, если найдем пещеру или какой-то карниз.

- Ну, что же пойдем, - крякнула Мотя и схватила свои ведра и лом.

Тося приподняла рюкзак и хотела закинуть его за плечи, но Гоша перехватил ее руки.

- Давай я, - и вскинул вещмешок к себе за спину. - И ты давай свой лом.

Мотя удивилась, но отдала. Гоша оглянулся еще раз и, вздохнув, двинулся вперед, за ним пошла Тося, за ней Мотя. Их небольшая кавалькада потянулась к горам, которые были так близко, как им казалось. Вначале они шли и оглядывались по сторонам, будто ждали, что их вскоре найдут и выручат из беды, но потом устали и уже шли молча, еле вытаскивая ноги из плотного снега. Ветер все также закручивал за ними поземку и бросал колкие снежинки им в лица. Укутав себя как можно плотнее в одежду, они шли и шли и выделялись здесь темными точками на белом полотне снега. Вскоре их кабинка уже еле виднелась, наполовину заметенная, и также заметены были их следы.

Глава 3

- Есть хотите? – встрепенулась Тося. - У меня там бутерброды. С сыром и колбасой.

- А давай, - усмехнулась Мотя. - С устатку что-то есть охота.

Тося засуетилась, нашла в куче вещей прозрачный судок с притертой крышкой, вскрыла и протянула каждому по бутерброду. Гоша поблагодарил, Мотя кивнула. Небольшой кусок белой булки с сыром и докторской колбасой исчез быстро и теперь, по-видимому навсегда они должны были забыть этот вкус. С ними ушел их мир, но в каком они сейчас еще не могли даже представить. Тося собрала свои вещи в рюкзак и присела к сидящим вокруг слабого огня Моти и Гоши. Они молча смотрели на костерок и изредка вздыхали каждый своим мыслям. Попробовав пальцем воду в ведре, Мотя сказала:

- Теплая. Кто хочет, может умыться.

- Надо просмотреть, что есть у нас еще из нужных и ненужных вещей. У Тоси мы видели теперь у меня.

Гоша начал перечислять, начиная показывать на себе.

- Полная выкладка офицера ОМОНа и даже с пистолетом. Вектор, называется с двумя дополнительными обоймами. А все остальное по списку: нож, броник, баллончики с газом парализующим и слезоточивым. Медпрепараты разового действия и зажигалка с сигаретами. Да, еще жевательная резинка.

- А презервативы есть? – засмеялась Мотя.

- Есть, - улыбнулся ей Гоша.

- И сколько? – продолжила она игру.

- Вам хватит, - также усмехнулся мужчина, посматривая искоса на покрасневшую от их слов Тосю.

Мотя тоже заметила смутившуюся девушку и замотала головой.

- Прости, если что.

Тося только фыркнула и отвернулась.

- А теперь моя очередь. Да?

Мотя устроилась поудобнее и начала загибать пальцы:

- Мои два ведра. Чистые. Хотела песка насыпать после очистки крыльца ото льда. Лом. Тоже для колки наледи.

Тут она замолчала, будто вспоминала что. Потом махнула рукой:

- Всёёёё.

- И так подведем итог, - сказал Гоша. - У нас есть первичные продукты, скажем на два-три дня, средство для костра, вода и емкости. Не хватает только самих дров или хвороста. Надо искать. Топорик есть и даже лопатка. Правда, туристические, но на худой конец и это просто находка для нас. Пока еще не совсем темно и не замело надо найти топливо. Я пойду искать и заодно огляжусь. Надо же понять, где мы. Вызвать помощь не можем, сеть не ловится. Может, просто как-то перенеслись в пространстве земли, а может и в другие. Так, Тося?

Он повернул к девушке лицо и улыбнулся. Она смутилась и кивнула.

- А мы будем разбираться с пищей и самим логовым для ночевки, - сказала строго Мотя.

Гоша постоял немного и, решив что-то для себя, вспорол финкой упаковку с топором и лопаткой, забрал оба.

- Посмотрим, на что они способны, - хмыкнул и вышел из пещерки.

Тося зажгла еще одну свечку из пяти в пакете и поставила ее на приступок в другой стороне. Взяв в руки фонарик, прошлась по стенам, внимательно оглядывая их и простукивая время от времени.

- Что ты там ищешь? – откликнулась на ее действия женщина.

- Да вот думаю, может, еще одну полость проломлю, как ты. Но кругом только камень. Даже под ногами.

Она постучала каблуком сапога об пол, показывая его состояние. Мотя хмыкнула и пожала плечами.

- А если бы не я, то сейчас уже бы замерзли. Снаружи, вишь, как метет.

Тося выглянула из-за угла входа и поискала глазами фигуру Гоши, но там его уже не было видно. Вздохнув, она присела на выпирающий из стены камень, покрыв его половичком и начала наблюдать за Мотей. Та уже почти освоилась в помещении и в рюкзаке Тоси, вынимая и рассматривая всё, что не видела ранее. Понюхав мясную консерву, она кивнула и выложила ложкой ее всю в котелок, насыпав туда предварительно рис из пакета. Залив водой из ведра, подбросила в костерок веточек и присела рядом, помешивая варево.

- А как тебя зовут? – спросила Тося, задумавшуюся женщину.

- Мотя, - удивленно проговорила та, оглядываясь на девушку. - Знаешь же. Чего спрашиваешь?

- Да нет, полностью. Как? А то все Мотя да Мотя. А мне неудобно как-то. Все же ты старше.

Мотя хмыкнула.

- Матильда Петровна Рысук, кличут меня, - ухмыльнулась она и развернулась к девушке лицом, - Еще что интересует?

- А как ты стала дворничихой? Расскажи. Неужто тебе это интересно.

- Ха, - улыбнулась та, - ужель ты думаешь, что это было моей мечтой.

- А что? – продолжила Тося.

- Я хотела учительницей стать. Но смогла только колледж пед закончить. Начальные классы и детсад. Вот.

- Тыыы… и начальные классы? Детсад? – Тося аж, привстала от удивления, оглядывая ту, будто никогда прежде не видел. - Как это?

- Не верится, да? – хихикала женщина, глядя на пораженное лицо девушки.

- Ага, - кивнула она.

- Но я и не работала. Совсем. Выскочила замуж и осталась домохозяйкой. Только мужик недолго прожил. Пил. Вот и сгорел. С тех пор не терплю пьяниц, - она сплюнула и отвернулась.

- А дети? Есть? – осторожно спросила Тося, будто стараясь не обидеть нахмуренную женщину.

- Неа, нету. Видно пустая я для этих дел. За все десять лет так и не смогла.

Она горестно вздохнула и отвернулась. Тося тоже тихо передохнула и не стала спрашивать дальше.

Мотя все время разговора помешивала варево и запах разнесся по всему помещению, смешиваясь со всё еще устоявшимся запахом мокрой шерсти и дыма костерка. Как только пошла пена в котелке, Мотя сняла его, спустив на ладонь кофту и зажав горячую дужку в руке, отставила посуду в сторону.

- Ну, вот и готов кулеш. Теперь надо бы прийти мужику и можно поесть. Чай, обедать пора. Скока на твоих набежало?

Тося вынула клипсу наушника, что был воткнут в ухо, и переключила свой смарт на страничку с часами.

- Уже три, - сказала она и вновь вставила пластик в ухо, слушая музыку.

- Ты бы не очень с телефоном, - махнула ей Мотя рукой, - а то вдруг появится сеть. Может можно будет позвать на помощь. Не сади его. Вон, даже Гоша свой выключил, пользует лишь фонарик для света.

Глава 4.

Мотя взяла на себя обязанность экономки или же «старшей по общежитию». Так получилось, что Гоше предоставили право быть главным, то есть командиром их нехитрой группы в количестве двух женщин. Но любые дела решали коллегиально. Особенно после того, как сами убедились, что мамонты действительно есть и живые, а вот в какое время попали, не могли пока определить.

- Видите ли, - Гоша начал свою речь после ужина, подбрасывая в костерок, который уже успели облагородить и укрупнить, - я немного помню по древней истории, что мамонты жили уже в сорока миллионах лет после глобального потепления. Еще со школы сохранились крупицы знания. А вы, что помните?

- Я-то мало что, - отмахнулась Тося. - К тому же нас не учили углубленно истории ни в школе, ни в колледже.

- Вот-вот, - покачала головой Мотя, - учили всему понемногу и как-нибудь. А вот я несколько помню из истории. Только бы надо увидеть местных. На этих самых мамонтов всегда охотились люди. И если их разглядеть поближе, то можем определить неандертальцы это или уже кроманьонцы.

- А в чем различие? – спросила Тося, с любопытством поглядывая на Гошу, который тоже прислушивался к словам Моти.

- Различие в том, что одни старше и тупее, а другие лучше и умнее, - усмехнулась женщина.

- То есть? – спросил Гоша. - Кто есть кто? Расскажи.

- Неандертальцы жили где-то с середины пятидесятого тысячелетия и были недоразвитыми по сравнению с кроманьонцами, но сильнее и агрессивнее. Кроманьонцы более схожи с нами, то есть ближе к хомо сапиенс – человек разумный. И жили они ближе к нам в двадцатом, тридцатом тысячелетии. И был еще постепенный переход, когда существовали оба сразу, но кроманьонец вытеснил неандертальца, так как разумным был.

- Ну, и что это ему дало? – спросила Тося.

- А то, что кроман, будем так кратко его звать, был более приспособлен к новым условиям, когда уже посуровел климат, и пищу доставать стало труднее, появилась необходимость искать жилище или сделать самим. Да еще и получить огонь для обогрева и готовки мяса. Не будешь же питаться сырым. К тому же в это время начали приручать животных.

- Да-да, - вскрикнула оживленно Тося, - собаки, кошки, коровы. Я вспомнила.

- Пока только собаки, - закивала Мотя, улыбнувшись смущеной девушке, - кошки намного позже, когда мыши начали перебираться уже в помещения с запасами еды. Коровы тоже, а вот коза уже в руках у женщин.

- А еще что? – спросил Гоша, - Какой строй, как общались?

- Строй первобытно племенной, а речь уже появилась. Слабая, но с понятиями. Даже начали хоронить. А это уже признак разума. Не бросали, как раньше, умерших, на съедение зверям и птицам.

Мотя замолчала, поглядывая на заинтересованные лица спутников.

- И как ты много знаешь об этом периоде прошлого, - качнул головой Гоша. - Сможешь еще поделиться с нами?

- Знаю кое-что, но слишком поверхностно. Любила исторические книжки читать. Когда-то, - она вздохнула. - Вот и пригодилось.

Они замолчали и думали каждый о своем.

- А ты как очутился в полной выкладке дома? – нарушила Мотя тишину.

- Ааа, - вскинулся Гоша, - я приехал на минутку домой. Сообщить родным, что уеду на два дня и меня будет не найти, даже по телефону. Служба. И вот встретился с вами. Даааа…

Он поднялся после паузы и снял с себя бронежилет. Сложил его на приступок и вновь натянул куртку.

- Тяжелый, собака, - виновато улыбнулся он, - но, думаю, что может пригодиться, если что. Пуль нет, но от стрелы или зуба может спасти.

- Точно, - сказала Мотя, подвешивая на распорку из лома и куска камня, котелок с водой. - Счас закипит, и будем чай пить. Нашла в твоем рюкзаке пакетики заварные. Ничего, что залезла без спроса?

- Ничего, - кивнула ей Тося и пригорюнилась.

- Ты что это? – взял ее за руку Гоша. - Не бойся, я смогу тебя защитить. Веришь?

Он заглянул ей в глаза, и она тотчас откликнулась на его ласку.

- Верю, - вновь кивнула она и оставила в его руке свою ладошку.

Гоша придвинулся к ней и приобнял за плечи.

- Я еще думаю, что надо будет сходить и посмотреть наш лифт. А вдруг он сможет нас обратно перенести? Как думаете?

- Это мысль, - хмыкнула Мотя, - только уж больно далеко и к тому намело ужас сколько. Но пробовать надо. Завтра и сходим. Прям с утра.

Как закипела вода, она кинула туда один пакетик и уже разлила всем по кружкам горячего напитка. С сахаром, кто хотел. Сама же пила так.

- Люблю вприкуску, с конфеткой, но…- она усмехнулась и громко прихлебнула.

Они пили чай и молчали. Свечки горели, едва освещая сосредоточенные лица, на которых написаны было рассеяность и расстройство, у каждого своя печаль. Гоша поблагодарил Мотю и вышел из пещерки.

- В туалет, - кивнула ему вслед она и посмотрела на Тосю. - Тебе надо?

- Ага, - откликнулась девушка.

- Тогда пойдем вместе. Мне тоже уже пора и присмотреть где можно сходить. Лопатку возьми.

- Зачем? – удивилась Тося.

- Да чтоб закопать отходы, - усмехнулась Мотя, - а то запах сильный и может привлечь ненужных нам особей.

Тося поняла и, прихватив инструмент, они вышли наружу. Ветер немного стих и было темновато и тихо. Тяжелые темные тучи нависали прямо над ними, и, казалось, ложились на пики гор вдали. Снежные вершины белели на фоне наступающих сумерек и также были безжизненны, как и всё вокруг: ни звука, кроме ветра, который постоянно менял направление и метель шла низом, вертя небольшие смерчи по ногам.

Из-за ниши показалась мощная фигура Гоши, и тот резко остановился, завидев женские фигуры.

- А вы зачем? – выкрикнул он, перекрикивая порыв ветра.

- Затем зачем и ты, - ответила Мотя.

- Тогда сюда идите, - показал он рукой за снежный сугроб, - здесь выемка и тихо.

Тося с Мотей хихикнули и обошли мужчину. Сделав свои дела, они вернулись к костерку.

- Ну, что, будем ложиться? – сказала Мотя, оглядываясь вокруг. - Только, как и где?

Глава 5.

Лифт стоял на месте. Они обошли его вокруг и даже зашли и по одному и все вместе. Но всё было напрасно – там было холодно и снежно.

- Может надо створки закрыть? – сказала расстроенная Тося. - Тогда мы были взаперти.

- А как их закроешь? – пропыхтела Мотя, пытаясь приспособиться, ухватив руками за край двери.

С другой ей помогал Гоша, но дверцы заклинило и они стояли насмерть. Они подергали, поосмотрелись и опустили руки.

- Никак не получается, - констатировала их потуги женщина.

Они постояли немного и вышли. Еще раз, осмотрев лифт, такой дорогой сердцу, как напоминание об их мире, вздохнув, двинулись в обратный путь. Тося плакала, утирая слезы, Мотя тяжко вздыхала, а Гоша хмурился. Они, почему-то, решили, что забравшись в родной лифт, смогут вернуться домой, но ничего не вышло. С тяжелым чувством полной утраты, они шли через снежное поле к своему новому жилищу. Через два часа, уставшие и расстроенные они подходили к пещере и в недоумении остановились: ком снега, приваленный у входа, был разбит на куски, а в пещерке кто-то шумел.

- Стоять! – взмахнул рукой Гоша и остановился сам, прислушиваясь.

Все застыли от страха и неожиданности.

- Там кто-то есть? – прошептала Тося испуганно.

- Точно кто-то, - ответил ей Гоша. - Счас я загляну туда, а вы спрячьтесь в нашей уборной. И тихо. Пока не позову. Понятно?

Женщины дружно кивнули. Замахав им рукой, заводя ту за спину, он выдернул из кобуры пистолет и взвел курок. Тот громко щелкнул на морозе и Гоша, пригнувшись, осторожно двинулся ко входу. Приостановившись, заглянул вовнутрь, но ничего не было видно. Потихоньку вытащил фонарик и резко включил его, направив прямой луч вглубь пещеры. И обалдел! Перед ним стоял огромный медведь! И не просто огромный, а огромадный, в холке метра полтора. Маленькие глазки его смотрели зло, а с клыков сантиметров в пятнадцать, стекала желтая слюна. Прикрыв веки от слепящего света, он вдруг заревел и поднялся на задние лапы. Гоша не видел в маленьком проеме его в полный рост, но теперь мог спокойно выстрелить ему в сердце. Хотя, где оно, если тот под потолок! Но все же выстрел прозвучал, а за ним вновь рев, только уже звук был другой, не угрожающий, скорее негодующий и переходящий в визг, от которого закладывало уши. Он рухнул на передние лапы, и его морда оказалась у Гоши перед лицом. Не-долго думая, он выстрелил и пуля, пробивающая даже свинцовые пластины броника, ударила ему в лоб и тот тут же свалился, как подкошенный, загородив своей тушей и так небольшой вход в пещерку. Гоша постоял немного и, поняв, что медведь мертв, потыкал его носком берца. Тот не откликался.

- Бабы, выходите! – закричал он и повернулся разгоряченным лицом к испуганным женщинам.

- Кто, кто это был? – закричали они хором.

- О, - закачал весело головой Гоша, - не поверите! Пещерный медведь! Как на картинке. Даже сейчас помню, так и стоит перед глазами. Сами сможете посмотреть. Во, глядите!

Он посторонился и показал на огромную лапу, которая вывалились из отверстия пещерки. Женщины осторожно подошли ближе и, увидев длинную темную шерсть и острые когти, ойкнули и отпрянув, спрятались за спину улыбающегося Гоши.

- Да не боись, - засмеялся он, поворачиваясь к ним лицом. - Готов он. Мертвее мертвого.

- А вдруг там еще один имеется? – почему-то выкрикнула Тося, глядя на мужчину испуганно.

- Да тихо там, нет никого, - хмыкнул Гоша. - Был бы еще, то услышали бы. Сами прислушайтесь. Ну?

Женщины напряглись и потом кивнули разом.

- Точно, тихо, - сказала Мотя. - И слава Богу! А что счас будем делать-то? Как его сдвинуть и вытащить? И неизвестно что там натворил! – вдруг ахнули обе.

Гоша пожал плечами и попробовал потянуть за лапу, но едва сдвинул с места.

- Такую тушу надо толкать изнутри, - сказал он. - Я полезу туда, а вы уж тяните отсюда. Слушайте мою команду.

Женщины опять дружно кивнули и приготовились помогать вытягивать убитую зверюгу. С большими трудами и тихо матерясь, Гоша сумел пролезть поверху медведя и через время скомандовал им тянуть, за что придется. Мотя схватила за лапу, а Тося за шерсть рядом с той самой лапой.

- Раз-два взяли! – услышали они приглушенный голос Гоши. - Тянем-потянем… вытащить не можем, - и мат следом за словами.

- Что будем делать? – прокричала Мотя, наклонясь к самому животному.

- Надо его повернуть как-то, - ответил, пыхтя, Гоша, - самомУ трудно. Мотя, может, сможешь забраться сюда? Вдвоем попробуем, а Тося только подправлять и направлять.

- Лады! - крикнула женщина и полезла по туше, отплевываясь и также матерясь.

Через некоторое время Тося услышала, как они, переговариваясь, начали толкать уже перевернутую тушу. Поняв, что она сможет им хоть как-то помогать, приготовилась к приемке медведя, но тут же отказалась от своей затеи – туша двигалась под непрерывные команды Гоши и матерка Моти. Наконец, показался и весь медведь. Отскочив в сторону, Тося с интересом наблюдала, как вылезли лапы, а потом и морда, залитая кровью с остекленившимися глазами и открытой пастью с ужасными длинными клыками. Тося стояла в оцепенении, уставившись на огромного зверя, пока ее не тронула за плечо Мотя.

- Чё стоим? Беги во внутрь. Там чёрти что. Уберись, а мы пока будем заниматься с ним, - кивнула она на зверя.

Тося, едва очнувшись, бросилась в пещерку. И тут ее взгляду открылась страшная картина: все было разбросано, растерзано и затоптано. Что можно было съесть – съедено, остальное в золе, вперемешку с водой из ведер, вещи в грязи и крови, что натекла из животного, когда ее выталкивали. Тося ахала, и слезы отчаяния капали из глаз, когда она собирала свои вещи в рюкзак с оторванными лямками и кое-где прогрызенным. Видимо, зверь, учуял как-то через металл! съедобное, но не смог разгрызть, а только смял. Но мешок ведь не стальной и сейчас был в дырках от его клыков. Сахар и крупы не пострадали, и это была просто сказочная удача. Все остальное требовало внимательного досмотра и некоторых слез. Особенно жалко было посуду из пластика, которую тот подавил. Остались вместо четырех упаковок только две, а из кружек только одна. Остальные были изгрызенны и растерзаны. Видимо запах пищи привлек его, хотя Мотя их мыла. Но животное же чует за многие километры пищу, вот и пострадала пластиковая посуда, из которых они ели. Собрав все в кучу, Тося перебрала и несколько успокоилась: все же не все было истреблено, просто грязно и слегка истрепано.

Глав 6.

Выспались все прекрасно и встали поздно. Сказались и физическая усталость и моральная. Они так и не пришли к единому мнению, что им делать и как быть дальше: то ли оставаться здесь и пытаться проверять лифт, время от времени, делая дальние переходы, то ли искать себе подобных и пристраиваться к ним, помогая своими знаниями и возможностями. Понимая, что и то и другое для них неприемлено, решили, что пока останутся на месте и будут смотреть по обстоятельствам.

- Я думаю, что с недельку сможем прожить тут, - решительно высказалась Мотя. - Еда имеется, спать можем неплохо, пещерка подходит. Надо только освоиться и устроиться.

- Давайте распределим каждому свою ответственность, - вставила свое слово Тося, - чтобы знали мы, кто за что отвечает. Я могу заняться шкурой.

- Я тогда едой и уборкой, - продолжила ее слова Мотя.

- А мне остается охота, - засмеялся Гоша. - Буду вашим поставщиком мяса и шкур.

- И еще защитником, - вскинулась Тося и смутилась, глядя на ехидно улыбающуюся на ее вскрик, Мотю.

- Ну, конечно и обязательно, как же иначе, раз я один мужчина на наше племя, - подхватил Гоша.

- А давайте назовем нас «племя сапиенс», - предложила Тося, сверкнув глазами.

Ее покрасневшие щеки и возбужденное личико выражало такую юность, что Мотя покрутила головой и тихо вздохнула про себя:

- Хорошо быть молодым, а еще и влюбленным в того, кто рядом.

Она наблюдала уже некоторое время, как зарождались чувства у этих двух особей разного пола, и понимала, что им и вдвоем было бы легко везде, даже в их теперешнем положении. А оно было почти безвыходным: во-первых, где они и как понять, куда попали, а если и понять, то как отсюда выбраться. Но, по-видимому, выбраться-то было совершенно невозможно. Мотя тяжело вздохнула и отвернулась, принявшись копаться в Тосином рюкзаке, вынимая необходимые для завтрака продукты.

- Я - за, - весело сказал Гоша. - Пусть так и будет. Новое племя в этом первобытном тысячелетии. «Хомо сапиенс» - звучит гордо!

- А может быть именно мы и внесем в это время свою ноту? Может быть, именно мы являемся той самой недостающей каплей в развитии нового человека, человека разумного? А? Как вы думаете? – уставилась она на своих соплеменников.

Они пораженно замолчали, глядя на встревоженную девушку.

- Понимаете, - начала она вновь, с восторгом, - я много читала, что было что-то между этими, как Мотя сказала периодами от нео до кромов, и это считалось, что помогли инопланетяне: мол, прилетели и сделали, перестроив наш генетический код. Вот и получился современный человек. А что если это были лишь просто попаданцы из нашего мира?

- Ты хочешь сказать, что это мы сейчас и есть те самые инопланетяне? То есть попаданцы? – осторожно сказала Мотя, оглядывая всех по очереди. - Это мы перестроили дикарей?

- А что? – вставился Гоша, смеясь. - Чем мы хуже инопланетян. Вот пристроимся и почнем преобразовывать мир.

- Ага, ага, - уже кивали друг другу и улыбались все вместе.

- Ну, ладно, это всё потом, - кивнула Мотя, - а сейчас надо подкрепиться, чтобы были силы для преображения мира.

Они расселись вокруг костерка и принялись за мясную кашку, весело перекидываясь шутками по поводу преобразования действительности и мира в целом. Тут были и смех и горе, как говорится: они дурачились, подшучивая друг над другом, высказывая мысли о том, как им надо устраиваться здесь под видом местных богов или колдунов, а потом возглавлять племена и вести их за собой к светлому будущему. Закончив завтрак, немного остыли и принялись за дела: вынесли шкуру наружу, для работы с ней Тоси. Гоша отправился за хворостом для костра, взяв с собой инструменты и веревку, а Мотя занялась обустройством жилища. Они все же решили, что пока останутся здесь.

После обеда продолжили свои разговоры по поводу устройства. Суждения были разные: от отрицания до утверждения нынешнего положения.

- А что, - объяснила свою мысль Мотя, - мы уже знаем, что нам тут удобно и только осталось распределить нормально помещение, чтобы было, где есть и спать. Потом уж по ходу придумаем что еще. Вот сделать надо очаг или что-то похожее и для готовки и для обогрева. А еще нужно что-то придумать для загородки входа.

- Я видел внизу некоторые растения, кусты с длинными и толстыми ветками. Надо туда спуститься всем и помочь их нарубить и натаскать. Из них сделать что-то в виде калитки или дверцы. Может быть, даже натянуть на нее кусок от шкуры. Все равно ее очень много и она занимает место.

- Точно, - подхватила его мысль Тося. - Я знаю, как плести из веток. Можно даже и изгородь какую поставить, не только дверцу.

- Ну, что же, - завершила их рассказ Мотя, - так и сделаем: сейчас пойдем вместе и нарубим. Потом все остальное. Только привалим еще сугроб. Боюсь незваных гостей.

Скатав большой комок, они гурьбой двинулись вслед за мужчиной. Он вел их по уже известному пути, уверенно шагая вперед. Женщины ступали за ним след в след и шутили, называя Гошу Сусаниным. Вскоре они почувствовали, как их дорожка пошла вниз и вбок, огибая плоскогорье. Вскоре показались высокие кусты с толстыми ветками. Их было много, почти заросли. Утоптав вокруг площадку, принялись за работу. Уже через два часа, они вязали большую кучу толстых и тонких веток, принимая советы Тоси по их количеству и качеству. Разделив на три кучи и перевязав веревкой, они двинулись в обратный путь. Тяжело груженные, еле добрались до своего жилища и были удовлетворены тем, что ненужных гостей не видно и кругом было тихо. Свалив вязанки у входа, отгребли снег и вошли в помещение. Там было тепло и пахло жареным мясом, что осталось после их приготовления.

- Что теперь делать? – спросил Гоша у Тоси, которая, как и они грела руки над еле горевшим костерком.

- Теперь надо решить, что главней: ворота или шкура. Я не смогу всё делать разом.

- А если ты покажешь, как плести и мы с Гошей начнем, а ты тогда займись мехом? – предложила Мотя.

Глава 7.

Едва забрезжил рассвет, Гоша поднялся и разжег потухший костер. Вчера они поздно легли, разговаривая и делясь мыслями о будущем. Было много вопросов, на которые не было ответов и в то же время они согласились, что можно жить и тут, только вот решиться на такое очень трудно и даже страшно.

Наскоро перекусив и не тратя время на прощание, он сдвинул в сторону их новую дверь и тут же понял, что мысль о ней, была очень верна, ибо холодный ветер тут же заставил его скукожиться и запахнуться. Бронник тоже спасал от задувания, но идти было тяжелее, чем без него и опаснее: мог встретиться зверь или человек, похожий на зверя. Оставить своих женщин одних он не имел права, поэтому двигался быстро, постоянно оглядываясь по сторонам. Пока было спокойно, и только метель разыгралась не на шутку.

- Как бы не потерять ориентиры, - думал Гошу, наклоняясь вперед и опираясь на лом, который прихватил с собой на всякий случай.

Такой вскоре и представился: надо было отметить обратную дорогу. Он воткнул его в наст и закрепил поглубже, сделав из него веху. Двигаясь дальше, постоянно оглядывался. Тот стоял на месте. Это давало ему возможность держать путь спокойнее, так как низовая метель заметала следы, оставляя лишь едва видимые очертания. Вскоре показался уже заметенный наполовину лифт. Внутрь тоже намело. Обойдя вокруг, Гоша побил его кулаком по стенкам и, вздохнув, отправился обратно, решив, что женщинам скажет, что лифта уже нет, и не стоит им переживать и надеяться. Эта мысль пришла к нему еще там, в пещерке, когда он умывался снегом и готовился к походу.

- Лучше пусть потом меня поколотят, чем давать им призрачную надежду на возвращение. И судя по лифту, он уже скоро и так исчезнет, либо под нанесенным снегом, либо под ногами мамонтов. Если они пройдут по этим местам.

Гоша пригорюнился и пошел обратно, выглядывая свои следы, уже достаточно заметенные. Он уже страшился, что не сможет найти так нужный им лом, который оставил вехой, и также боялся заблудиться самому в такой снеговерти, которая могла быстро преобразоваться в пургу.

- Тогда уж точно мне конец, - думал он, тревожно вглядываясь вперед, наклоняя голову.

Снег уже мешал взгляду и напирал в лицо. И когда Гоша уже почти отчаялся, он наткнулся на свой лом и обрадовался ему, как родному. С трудом вытащив его из снега, двинулся дальше, уже с легким сердцем. Вскоре показались приметы плоскогорья и их гора, где ждали его испуганные женщины.

А они действительно были растеряны начавшейся метелью и сильным ветром.

- Как-то там наш охотник? – сказала Мотя, потягивая горячий чай, обхватив ладонями кружку. - Как бы не заблудился.

- Ой, не рви душу, - отзывалась с тревогой в голосе Тося. - Я так боюсь, так боюсь. Господи, спаси и сохрани раба твоего Георгия, - перекрестилась она, поднимая глаза к потолку пещерки.

Они замолчали и только прислушивались к вою ветра за хлипкой преградой, и сейчас радовались, так как сделали её вовремя, как украли: теперь в помещении было намного теплее. Только стало темнее и приходилось время от времени включать фонарик или жечь свечку. Решили, что пока будут ждать Гошу, сидеть в сумраке и не тратить энергию понапрасну. Время тянулось долго, особенно это ощущалось, когда ждешь не в теплой уютной квартире, а в холодной и неустроенной пещере, за много тысячелетий до современного мира. Они уже не смотрели друг на друга, боясь увидеть у другого на лице отчаяние или тревогу. Каждая лишь надеялась на бога и удачу. И когда снаружи послышались шаги, и толкнулась дверь, они с радостными криками бросились к выходу и торопливо отодвинули меховую плетенку. Увидев заметенного снегом Гошу, втащили его, принялись отряхать и тут же рассказывать, как они страшились в его отсутствии и как боялись, что он заблудится в такой пурге.

- Меня вела сама судьба, - говорил, блаженно улыбаясь, Гоша, позволяя им крутить себя, помогая раздеться и снять бронежилет.

Потом они поили его горячим чаем и рассказывали, как страшно, оказывается, остаться одним, без мужчины-защитника и опоры в этой жизни. Особенно в их положении. Тося смотрела на него восторженным взглядом и в то же время мучительным и любовным. Он понимал это, как никогда, и чувствовал, что его мысли о якобы исчезнувшем с места лифте, были правильными.

- Пусть даже и огорчатся, но потом привыкнут. Что делать, надо как-то жить дальше.

Так и случилось, когда он поведал им безрадостную новость. Их лица, до этого возбужденные и радостные, вытянулись от удивления, поникли плечи, и они даже всплакнули. Особенно Тося. У той всегда глаза были на мокром месте, как понял Гоша, а тут такое известие. Он обнял ее и прижал к себе, гладя по волосам.

- Не горюй, девочка, - шептал он, - все обойдется. Видно судьба у нас такая. Сама ведь говорила, что будем инопланетянами.

Она подняла на него удивленные мокрые глаза и тут же улыбнулась, поняв, чтО тот имел в виду. Потом тесно прижалась к нему.

- Я очень боялась, что ты не вернешься: или уйдешь в лифт без нас или погибнешь, заблудишься.

- Как ты могла обо мне такое подумать, глупенькая, - бормотал он, слегка целуя ее в шейку, - куда я от тебя денусь. Ты мне очень нужна.

- А ты мне, - подняла она голову и заглянула ему в глаза, будто не веря тому, что сейчас услышала признание в любви.

Она еще плотнее прижалась к нему и застыла, крепко обхватив его под бушлатом. Тося слышали толчки сердца в мощной груди любимого мужчины, и была счастлива, как никогда прежде.

- Теперь он мой, мой навсегда, - думала она, радостно прикрыв глаза.

- Дааа, в каждой неприятности есть и свои прелести, - думала Мотя, отворачиваясь от двух влюбленных, понимая их объятия.

И пока она вышла, чтобы набрать снега в ведро и котелок, они целовались, так долго и страстно, что Мотя, когда вошла, то тут же отступила и, постояв немного за дверью, постучала в нее и прокричала весело:

- Я вхожу! Я все вижу!

Они еле оторвались от своего поцелуя, тяжело дыша и не понимая, почему должны это сделать. Мотя хохотнула достаточно громко, давая понять, что она уже вошла и они не одни на такой маленькой территории. Так что им пришлось оторваться от нужного обоим интимного дела и сосредоточиться на происходящем.