4 свадьбы вслепую, или Как снять проклятье

Часть 1. Глава 1. В логове Гиена

Я стояла в свете прожекторов, которые ослепляли, без одежды, как и без надежды на что-то хорошее. Лицо горело от стыда, который не удавалось победить. Нас, девочек, которые уже не девочки, восемнадцать штук (да, нас так и считали — штуками), выставили первыми. Еще три, совсем молоденькие малышки, пойдут на “десерт”, так как оказались на свою беду нетронутыми. На них короткие белые прозрачные пеньюары и крохотные трусики, а на нас и того меньше. На сосках алые блестящие звезды, и они совсем не для того, чтобы хоть как-то прикрыть нас и успокоить скромность, нет, они для привлечения внимания потенциальных контрактников. А снизу на нас странные трусики из пластиковых палочек и натянутой сеточки в пайетках, которая весьма условно прикрывает лишь лобок и губки, а сзади палочки соединяются, прячутся меж ягодиц, заканчиваясь под копчиком.

Мне до безумия хотелось прикрыться, но нельзя.

Видеть, кто на нас пялится, мы не могли. Это и к лучшему, за ярким светом вокруг каждой из девушек, словно тьма опустилась и липким холодком прибегала меж лопаток. Страх, дикое смущение, отвращение, безысходность владели мной.

Я всегда была довольно спокойной и выдержанной. Мама в детстве считала меня не любопытной, но это неправда, просто мне хватало терпения ждать нужное время и проявить свое любопытство позже. Ведь все равно отдадут подарок и, мне всегда казалось, что развернуть заветный сверток чуть позже будет слаще. В отличие от меня младший братец, всего на два года, всегда старался первым получить свои презенты и скорее их разворошить. Любопытство его было несдержанным, ярким, необузданным. Ему все нужно было здесь и сейчас. Любую идею или игру он старался реализовать сразу.

Каким невероятным образом я попала на подпольный аукцион контрактниц, я и сама не понимала до конца. Еще утром я была относительно свободна. Хоть и с бесконечными долгами. А ещё братец постарался, попал долговую тюрьму. Вот ради него я и пришла к главному криминальному авторитету в городе. И не подозревала, что к вечеру окажусь здесь.

Им не хватало светло-русой девушки. Это я услышала из разговоров. Вообще, бандиты не считали своим долгом скрывать информацию, если рядом безмолвная девушка. На нас просто не обращали внимания. Я не блондинка, но и темненькой не назовешь. На солнце волосы блестят легкой рыжиной. Глаза тоже непонятные: иногда кажутся зелеными, реже синими. У нас это редкость, большинство жгучие брюнетки, яркие и страстные с ореховыми или чёрными очами. Хотя историки в школах рассказывают сказки о том, что раньше здесь, у подножия наших холмов, жили высокие, светловолосые люди-маги, часто с сильным даром и с ярко-голубыми или зелеными глазами. Смешно. Никогда не могла понять, как высокие утонченные блондины выродились в низеньких с широкой костью, смуглых и черноволосых, а также темноглазых людей. Мне повезло, я в маму пошла тонкой костью и светлыми волосами. Но не суть.

Насколько я знаю, на этих аукционах покупают секс рабынь и ведь никому нет дела до бедных девушек, наши правители наверняка даже не знают о существовании таких мест.

Хотя, скорее всего, просто закрывают глаза подобные развлечения подданных. А может, и сами непонятно как развлекаются. Что-то мысли злые в голову лезут. Мама всегда говорила, что я девочка-одуванчик, добрая и наивная. Сейчас же действительно одолевает злость, обида на весь мир и прочие неприятные эмоции. А про правителей наших никто толком ничего не знает. Кроме того, что правит нами Мартиниан, чаще его зовут просто “Правитель”, без имени. Он всегда носит маску и обладает силой Правителей. Что за сила тоже непонятно, но говорят, она велика. Он отец четырех уже взрослых сыновей, но их никто никогда не видел. И жены у правителя никогда не было.

Несколько лет назад хотели устроить смотр невест для его сыновей, но потом неожиданно идею быстро замяли. Невест приехавших в столицу со всех уголков страны, быстренько отправили восвояси.

Наша с братом учительница, рассказывая о нынешнем Правителе, обмолвилась только, что вроде проклятье на нем лежит, поэтому он в маске всегда. Еще ходят слухи, что когда его пытались убить, то магией сильно обожгли лицо и частично тело так, что смотреть страшно. Вот и бережет Мартиниан своих подданных, пряча уродства. А еще окружение свое заставляет во дворце только в масках ходить.

Чёрт, кажется, я кому-то приглянулась, назвали мой номер и противный, воняющий потом, толстый администратор идёт в моём направлении. Заметила у него в руках чёрную полоску ткани. Колени мои подгибались, новая волна страха овладела мной, руки мелко дрожали.

Как же побороть этот чертов страх. Постаралась сосредоточиться на глубоком дыхании, но в этот момент ужасный администратор с липкими руками дошёл до меня. Он встал сзади, чтобы завязать глаза, при этом шептал мне на ухо гадости.

— О, малышка, тебя нынче отымеют во все дыры. Ты, красава, приглянулась четырем псам, уж они тебя порвут, — голос подонка был бесконечно доволен, словно он будет непосредственным участником разврата или, на худой конец, со свечкой постоит.

Пока этот, этот очень плохой человек противно шепелявил мне в ухо, вырывая волосы, при завязывании узла на затылке, сухой и повелительный мужской голос произнес.

— Свободен. Дальше я сам.

Тот что-то ещё лебезил, но я не слышала, апатия накрыла меня мягкой волной. Будь что будет, возможно, сегодня я покину этот жестокий мир, но, скорее всего, это к лучшему. Там меня мама и папа ждут, уже пять лет ждут.

Моей ледяной руки коснулась теплая, сухая и немного шершавая ладонь.

— Идём, — он провёл рукой от плеча до предплечья, крепко перехватив за ладонь, повел меня туда, где скоро все кончится.

Несколькими часами ранее

Четверо молодых мужчин с мордами собак вместо лиц сидели за небольшим, пустым столом с хмурыми, если можно так выразиться, лицами.

— Через две недели проклятье срастется с нами и мы, как отец, проживем “Псами” всю оставшуюся жизнь, — эта кличка не покидала парней с тех пор, как проклятье настигло каждого в подростковом возрасте, весьма неожиданно, хоть и ожидаемо.

Глава 2. Осмотр

— Идём, — он провёл рукой от плеча до предплечья, крепко перехватив, повёл меня туда, где скоро все кончится.

Меня почти не трясло. Так, остаточный мандраж, мысли текли вяло и как-то отстраненно. Я ступала босыми ногами по холодному полу и слушала звуки. Четкий звук мужских ботинок о бетонный пол, басы отдаленной музыки, звук капающей воды, мои почти неслышные шаги и тишина подземелья. Да, мы в подвале огромного особняка, того самого криминального авторитета. Слава всем Благословляющим, он меня не касался, а вот нетронутым девочкам не повезло, их облапали везде и всюду перед всеми и под глумливый ржач подпевал главного. “Товар” они не портили, но приятного, даже видеть такое, нет.

Тело, почувствовав, что ступает по ледяному полу, затряслось от холода. Неожиданно бабочкой вспорхнула вверх и осела в крепких руках. Как маленькую меня прижали к тёплому телу и понесли. Стало очень тепло и хорошо, но я не позволила себе расслабиться и насладиться мгновениями. Да и не смогла бы. Вскоре звуки подсказали, что меня занесли в комнату и поставили на ноги. Я тут же обхватила себя руками.

Жесткие пальцы аккуратно подняли мой подбородок. Интересно, что он там хотел увидеть — пол лица замотано тканью.

— Так не пойдет, крошка. Перестань трястись, твой страх чувствуется за версту. Он угнетает, — может, поэтому распорядитель назвал моих контрактников “Псами”, что нюх у них такой чуткий и нетерпимый к чужим слабостям. — Постарайся взять себя в руки, а мы, я обещаю, не сделаем тебе ничего плохого. Сейчас я хочу осмотреть тебя.

Я не могла видеть, но чувствовала, как он смотрит, от этого тело покрывалось мурашками. Провел руками по волосам, они у меня светлые, длинные и прямые, а вот у брата чёрные и немного вьются.

Мужчина пропускал пряди сквозь пальцы, словно расчесывал или что-то искал, вдруг осенило меня. Но промолчала. Он легонько промассировал мне голову, ощупав каждый участок, исключая полосу с повязкой. Это было приятно. Провёл руками по плечам, предплечьям, дошёл до кистей и поднял руки вверх.

— У тебя роскошные волосы, малышка. А теперь держи руки так, пока сам не опущу.

Мне было неловко, но я держала.

От него очень приятно пахло, порой чувствовала его дыхание на коже лица и шее, даже подмышках. Ужас. Я дернулась, когда он вдыхал воздух в том месте, и услышала хриплый смех.

— Не переживай, ты чудесно пахнешь.

Я поморщилась, но под повязкой все равно не видно.

Потом его пальцы ловко отодрали от сосков жуткие звезды, короткая вспышка боли и лёгкий дискомфорт от воспаленных сосков, им явно не понравился клей.

— Так гораздо лучше, малышка.

Это был какой-то тотальный осмотр. Он касался каждого сантиметра моей кожи, обошел кругом, тщательно проверил кожу лица, шеи, груди, живота и спины. И это не было эротично, иногда он ласково поглаживал повторным движением, но первое явственно было поисковое, и я даже почти не смущалась.

А потом он быстро провернул какой-то трюк с моим телом, и я испугаться не успела, как уже лежала животом на прохладной гладкой поверхности, вероятно, стола. Ноги широко расставлены и зафиксированы его ногами. Он сдернул подобие трусиков, они глухо брякнули где-то поодаль. Погладил мою беззащитную попу, сердце у меня зашлось, было страшно до тошноты и очень стыдно. И самое пугающее что, я нисколько не возбуждена и, если он войдёт в меня сухую…

— Я только полюбуюсь, малышка, — его рука успокаивающе гладила поясницу. — Немного, аккуратно потрогаю, больно не будет, обещаю.

Его руки вновь съехали на ягодицы, также внимательно огладили, и это ощущение слегка успокоило меня. Это не секс. Это проверка, поиск чего-то на моем теле. Интуиция, не скованная страхом, подтвердила.

Чужие пальцы осторожно раздвинули ягодицы, видимо, чтобы не пугать меня.

— Не зажимайся. Мне нужно тебя полностью проверить. Я обещал, что боли не причиню. А мы привыкли держать свои обещания любой ценой. Понимаю, что тебе может быть неприятно и неловко, — пока бархатные нотки пытались угомонить мое сердцебиение, крепкие ладони не бездействовали. — Попробуй представить, что я тебе нравлюсь и насладиться происходящим. У тебя тонкое, изящное тело, — пальцы одной руки продолжали удерживать ягодицы раскрытыми, а другие, не обращая внимания на мои вздрагивания, прошлись по расселине. Раз, другой и третий, очертили круг и сделали попытку проникнуть внутрь, но там не ступала рука человека, и я невольно сжалась.

— Тебе клизму делали?

— Нет, — сдавленно ответила.

— Гинеколог осматривал?

— Нет.

Мне повезло, ему, местному гинекологу извращенцу, интереснее было осматривать перепуганных девственниц (и чего там интересного?), меня спросили, был ли у меня мужчина, а на утвердительный кивок скривились и послали в соседний кабинет ждать конца осмотра.

Наконец, незнакомец освободил от захвата попу, но ещё разок погладил и вновь провёл руками меж моих бедных, дрожащих ягодичек. Кажется, он опустился на корточки: скрип обуви и хруст суставов и его голос, звучащий снизу. Как же неловко.

— Какая ты везде аккуратненькая, — он касался светлых курчавых волос на половых губах и лобке, прочесывал их пальцами словно гребешком.

Глава 3. Знакомство

— Три шага вперед. Умница. Не бойся, мы просто посмотрим. Мои братья тебя ещё не видели. Скинь полотенце, — голос звучал мягко, ее явственно хотели успокоить, но слышались и приказные нотки.

Мне от этого было не легче. Стук сердца перекрыл все другие звуки, и я не могла заставить себя, поднять руки и снять полотенце.

Несколько минут их ожидания и чужое нетерпение буквально пронизывало все вокруг, было почти осязаемо. Я повернула лицо в сторону, откуда почувствовала раздражение, интерес и что-то еще.

— Что ты видишь через повязку?

— Ничего, глаза у меня закрыты.

— Тогда почему повернула голову? — тон голоса с приятного поменялся на вкрадчиво опасный.

Черт, они не должны узнать о моем даре.

— Шорох, — это был странный хрип вместо голоса.

— Ладно, — мужской голос чуть смягчился. — Давай, я помогу тебе.

Все это время со мной говорил один, создавалась опасная иллюзия, что в комнате больше никого нет.

Внезапно кожу обжег след мужских горячих пальцев: от локтя, вверх по руке и поперек груди, вдоль края полотенца. Слегка шершавые, они чертили дорожку до заправленного угла полотенца. Может быть, это игра воображения, но мне казалось, что сейчас его прикосновения были другими, ласкающими и запускающими рой колких мурашек от затылка до самых ступней.

— Что ж ты пугливая такая. Тебя насиловали?

Я не знала, можно ли назвать то, что со мной было этим словом. Но и добровольным согласием не назовешь. Как и сейчас, практически безвыходная ситуация. Принуждение, где я обязана согласиться.

В то время я была помолвлена, у меня была надежда и свет в Душе. Тогда я еще не знала, что интимные отношения — это так больно, а потом и стыдно, и неловко.

Сейчас еще страшнее. Меня могут покалечить. На кону жизнь брата, судьба нашего поместья и виноградников.

Мой жених не отличался щепетильностью и высмеял меня сразу после того, как все произошло в первый раз. И мое неумение целоваться, неловкие и несмелые ласки. Оделся и ушел, бросил одну, после того как пять минут назад, не жалея меня, порвал девственную плеву. Хорошо, что это была моя комната и я могла лежать и плакать в свое удовольствие.

Похожее действие повторилось еще дважды, несмотря на мои слезы и протесты. Но после, я решила, что интимные отношения не для меня, и не позволила ему больше прикасаться к себе. Энциклопедия мне в помощь. И тяжелая статуэтка. И даже стул, который, когда я его опрокинула, попал аккуратно на ногу моего тогда еще жениха. Травма получилась что надо. И ноготь слез, и перелом двух пальцев, и трещины. В общем, трижды жених уходил от меня взбешенный и слегка покалеченный. А я пила ромашковый чай и нервно хихикала.

Вскоре жених перестал быть женихом, нашел невесту выгоднее. Пусть я радовалась тому факту, что не придется терпеть неприятного человека рядом всю жизнь, но ситуация была не красящей его. Парень отказался от меня сразу после оглашения завещания моего отца. В завещании говорилось, что не видеть ему моего приданного долго. Нужно было выполнять условия, которые этому самовлюбленному хлыщу были не по зубам. Почему я при знакомстве с парнем не заметила той гнили, что цвела в нем буйным цветом?

Раздумывая, медленно помотала головой.

— Хорошо, позже расскажешь. Сейчас прошу отвечать на вопросы полно и без утайки. Здесь, у Гиена, тебя трогали?

К чему он повторяется? Ведь спрашивал уже.

— Нет.

После моего ответа мужчина потянул уголок полотенца. Я всей кожей чувствовала его скольжение по телу, мечтая остановить мгновение, поймать убегающую ткань.

— Я нашел на ней пару “жучков” в волосах, один на голове, другой на лобке. Уже деактивировал, завтра надо нашим ребятам отдать, пусть разберутся. Гиен не оставляет попыток разузнать о нас и наших тайнах побольше. И этот местный шабаш разогнать нужно, нечего девочек мучить. Возможно, он для кого-то инфу собирает. Это нужно срочно выяснить.

— Как давно у тебя был секс? — вопрос он выдохнул буквально мне в лицо.

— Пять лет назад.

— Сколько мужчин было.

— Один, — ну, почему мой голос так тих и жалобен?

— Как долго длилась ваша сексуальная связь?

— Три дня. Потом умерли мои родители, и он разорвал помолвку, — зачем я все это говорю, самой противно от жалости к себе.

— Значит так, пугливая девочка, сегодня мы знакомимся. Предупреждаю, можешь отказаться сразу, и я отведу тебя обратно, — меня передернуло от перспективы “обратно”. — Гиен подберет тебе других контрактников, способных тебя выкупить. Но, мы предлагаем отложить решение до утра. К одиннадцати нужно покинуть данный приют, а до этого времени подписать все бумаги. К этому времени мы будем знать, подходишь ты нам или нет. И ты примешь решение: остаться здесь или пойти с нами. Обещаем не обижать, но и ты должна пойти нам навстречу. Твое решение? Уходишь сейчас?

С ощущением, что проваливаюсь в бездну, я выдохнула:

— Остаюсь.

Да, я знаю, что наивная, мне говорили, но я снова повелась на обещания, да и зло здесь почти знакомое пусть и помноженное на четыре.

— Отлично, — кажется, он облегченно выдохнул. — Значит так. Сегодня полноценного секса у нас не будет. Но, — ага, он учуял мою нечаянную радость и поспешил опустить с небес на землю. — Мы будем рассматривать тебя, любоваться. Ты красивая, очень. — он стоял прямо передо мной, крайне близко, но не касался. — Будем прикасаться, ласкать, целовать и — мужчина зачем-то оглянулся. Движение почти знакомого незнакомца я почувствовала каким-то непонятным образом, а может это всего лишь моё воображение, и сказал будто не мне, — даже покусывать, есть среди нас любитель.

— Вас поэтому “псами” зовут? — вырвалось непроизвольно, и я тут же прикусила язык, так как почувствовала напряжение всей четверки. — Простите, я что-то не то сказала?

— Откуда ты узнала это прозвище? — голос звучал напряженно, со стальными нотками: захочешь — не обманешь.

— Распорядитель, когда завязывал глаза, сказал, что я досталась “Псам”, и они меня разорвут, — сдала я этого мерзкого человечка.

Глава 4. Контракт

19.03.3003

Проснувшись, не сразу поняла, что со мной и где я, почему не могу открыть глаза. В секунду накрыла паника, холодным потом поступив на коже. Но ещё через мгновение я вспомнила отчего на глазах повязка и замерла, прислушиваясь к звукам и ощущениям.

Поперек живота лежит тяжелая рука, еще одна конечность у меня на лобке. Я не укрыта, без одежды, но мне тепло. Они словно окутали меня собой со всех сторон. Главное, что нужно из всего произошедшего вынести, так это то, что я жива, абсолютно здорова. Чисто физиологически мне все понравилось. О моральной и нравственных сторонах думать нельзя, табу. Иначе зароюсь в самокопании и самобичевании. Я себя знаю. Над всем этим поплакать можно будет позже. Сегодня нужно решить подписывать с этими четырьмя контракт или нет.

Если быть честной с собой, то я и не надеялась, что кто-то сможет выкупить долги, которые наделал мой брат. Он игрок, очень невезучий игрок. Буквально за месяц он лишил нас всего и закопал поглубже в жуткие долги. Мне самостоятельно из этой ямы не выбраться. И теперь семейное предприятие на грани разорения. Я получила экономическое образование, понимаю, о чем говорю. Судя по бумагам разоряли нас целенаправленно. С экономистами мы поняли, что началось все при отце, а когда он с мамой погиб, усугубилось многократно.

Наверное, эти четверо братьев богатые, но и ненормальные, раз посчитали возможным скинуться на меня одну. Интересно, чего такого особенного они от меня ждут. Полного послушания и работы с утра до утра на фронте любви? Они говорили две недели. Возможно, у них отпуск на две недели, и парни решили развлечься. Хорошо хоть не бьют. Но не факт, что и дальше будут столь же нежны со мной и предупредительны. Мой несостоявшийся муж первые два раз тоже не бил, а перед третьим разом, когда я неловко пыталась отказать, ударил кулаком в живот.

Не будет ли похожая ситуация и здесь?

Я до сих пор не понимаю, почему сначала пасовала перед женихом. Всегда была смелой в общении с разными людьми. Но никто и не смотрел на меня так насмешливо и презрительно, как он после нашего первого интима. Наверное, я его подсознательно, интуитивно боялась. И хорошо, что после дала отпор и он не успел ко мне снова прикоснуться.

Как поведет себя эта четверка сегодня? К чему готовиться? Было неспокойно. И еще очень интересен вопрос про повязку. Зачем?

Сплошные вопросы и ни одного ответа.

— Проснулась наша ласковая малышка? — голос вроде Рея.

— Да, — я против воли улыбнулась и почувствовала бодрящий запах. — Кофе, — восторженно выдохнула.

Руки, что до этого лежали на мне, пришли в движение. Приласкали и живот, и грудь, и интимное местечко со всеми прилегающими территориями. Кто-то успел поцеловать грудь, кто-то помассировал ножки и покусал пальчики на ногах. Ну, точно, среди них фетишист. Было немного щекотно, но в целом приятно и лёгкая волна желания появилась тут как тут. Мне помогли сесть.

— Не двигайся, сейчас поставим поднос и будем тебя кормить. Кушать будем быстро, так как уже полдесятого. Скоро прибудут наши юристы. У тебя есть еще полчаса на принятие решения. А теперь Рей тебя покормит.

— Открывай ротик.

Завтракала я булочкой с маслом и джемом и кофе, и поцелуями, нежными, сладкими, вкуснее джема, от которых кружилась голова и хотелось продолжения. Но вскоре все закончилось и булочка, и кофе, и поцелуи.

Мне было удивительно тепло рядом с ними сейчас, игривый настрой и у всех отличное настроение с утра. Они шутили между собой, и ко мне не было пренебрежения или неприятия, как я подспудно ожидала.

Я не наелась, но помолчала. Завтракать привыкла сытными кашами, а уже после булочки с джемом. Эх, ладно. Может, хоть попа меньше станет. Хотя на фигуру и внешность в целом мне грех жаловаться, все при мне. Кость тонкая, рост чуть выше среднего, но грудь и попа наросли хорошие, а талия тонкая. Грудь подросла уже после встречи с женихом. Но вот бедра хотелось бы поменьше и нос ровнее.

Мамины подруги все как одна вздыхали: “невеста выросла и такая красавица!” Я всегда морщилась, считала, что их впечатления предвзяты. Нос слишком курносый, губы тонковаты, хоть и четко очерчены, а верхняя губа как-то задрана вверх, приоткрывая зубы. Ну хоть они ровные. Мне часто говорят, что глазастая, а в зеркале глаза как глаза, обычные и непримечательные. Брови мне подружки советовали выщипать и придать красивую форму, а то мои слишком густые. Однако мне и такие нравятся, а выщипывать очень больно. Вот и пойми как лучше.

После завтрака был душ. Сразу вспомнился душ вчерашний. Впрочем, повязку снять не дали, ни вчера, ни сегодня. Лишь после купания поменяли на сухую. Сами намылили и промыли волосы, нежно вымыли всю-всю меня и совершенно везде. Я уже даже почти не стесняюсь. И молчу. Вчера, потому что устала и очень хотела спать. Сегодня уже привыкла.

Мне высушили волосы феном и, сменив повязку, помогли надеть платье. По ощущениям, платье мое вчерашнее, в котором приехала. Только вот трусики и лифчик вернуть забыли.

— А белье? — тихо спросила, когда поняла, что все, больше ничего не происходит.

— Милая, если подпишешь с нами контракт, то о белье на ближайшие две недели забудь.

Да? Очень-очень жаль. Как быть, я до сих пор не знала. Не попаду ли я в еще большую ловушку, чем нахожусь сейчас. Смогу ли выдержать столько времени всех четверых? Однозначно не смогу. Это минус и огромный. Что они тогда будут со мной невменяемой делать? Не видеть долгое время, то еще испытание. Еще минус. Зато можно потренировать мой дар. Это плюс. Меня вроде не будут обижать, но это не вяжется с первым минусом. Так что неясно. Отсутствие белья — маленький минус, неудобно, но пережить можно.

А вот то, что, выкупая меня со вчерашнего аукциона, они покрывают все мои (и брата-шалопая) долги. Этот плюс перекрывает все имеющиеся минусы и те, что я еще не заметила.

— Сюда, присаживайся.

Ого, мы, кажется, пришли, и меня усадили в удобное кресло.