9 жизней Дьявольской Кошки 2

Пролог. Миг, когда родился ангел

— Молись правильно, иначе твой голос не достигнет Богини.

Забавное утверждение. Оно всегда казалось ему слишком категоричным. Даже будучи ребенком, что еще не мог полноценно работать и нести в дом прибыль, он с изрядной долей сомнения относился к словам отца.

— Молись от всего сердца, только так тебя услышат.

Его мать была не менее верующей нежели отец, но в отличии от мужа-священника в маленьком городке, уставшая от жизни женщина, сама не верила своим словам. Все ее мысли занимали вопросы выживания: хватит ли запасов еды, чем заменить прохудившуюся одежду, где взять достаточно дров, чтобы не замерзнуть зимой.

Не потому ли она в итоге повесилась на глазах собственных детей?

— Молись чаще! Без пожертвований мы не переживем эту зиму.

Его старший брат одновременно вобрал в себя строгость отца и практичность матери. Вероятно, он был единственным, кто смог бы понять его со временем, но, увы, жизнь старшего сына отца Конрада продлилась всего четырнадцать лет. Глупая смерть под копытами коня заезжего богатого экипажа — и что только понадобилось столичному аристократу в их забытом всеми городке?

— Просто молись.

Когда город накрыла эпидемия оспы следом за старшим братом умерли и остальные дети, остался только он, единственный чудом избежавший не только смерти, но и отвратительных рубцов. Он был едва ли не единственным в их небольшом городке, на чьем лице оспа не оставила след.

Светлый лик десятилетнего ребенка стал образом праведного верующего и идеального прихожанина — люди шептались, что ведущих праведный образ жизни пагубное поветрие обходит стороной, а от него не иначе как милосердная длань Богини отвела хворь.

А ему даже не смешно было, любопытно только — неправда ведь, мысли его уже давно не были невинными и светлыми.

— Справедлива она и решения ее! Смотрите и уверуйте, те кто честен и помыслами чист может не бояться кары небесной!

О том что остальные его дети от этой самой «кары» умерли отец Конрад не упоминал, как и то, что болезнь в первую очередь забирала самых чистых и невинных — детей. Совсем еще малышей, не сделавших своего первого шага, не сказавших первого слова.

— То не люди еще. Человеком стать можно только испив из чаши и смочив голову водой освященной.

Как оказалось, мало родиться человеком, чтобы быть им.

А люди между тем смотрели на него и благоговейный шепот витал куда бы он не пошел. Видели люди лишь то, что хотели видеть: светлый взгляд глаз цвета драгоценных камней, густую гриву медных волос, ниспадающих на плечи живыми языками пламени, скромную, латаную, но чистую одежду, приятную улыбку и вежливый нежный голос.

Не замечая ни недетского взгляда, ни холодного отчуждения в словах.

— Не иначе как в помощь отцу ниспослан небесами! По истине ангельский лик у этого чада…

О! Сколько раз его сравнивали с посланниками божьими, а он лишь скромно улыбался, да так искусно, что никто так и не смог разглядеть в изгибе губ насмешку.

Нет. Он был человеком, с момента первого вздоха, первого слова, первого шага. Каждый жест, каждая мысль — все могло принадлежать только человеку и никому более.

Самому отвратительному и прекрасному, до отвращения слабому, хрупкому, но в тоже время непревзойденно великому созданию.

Он никогда, ни разу, ни мгновения, не жалел, что родился человеком.

И он любил людей.

Полюбил, когда воочию лицезрел рождение ангела.

Ангел явился ему на исходе дня, когда в маленькой церквушке никого не осталось. Отец отбыл на отпевание, сирота при храме, помогающий с уборкой и мелкими поручениями, сбежал, как только выдалась возможность, а он остался, занятый натиранием подсвечников, да сменой свечей — в храме ставили свечи из воска, дорогое удовольствие, а потому жечь эту роскошь просто так было сравни кощунству.

Он уже закончил с работой, когда последние лучи солнца отразились в витражах, проскочили по стенам яркими бликами, всего на мгновение искорками кольнув колдовские зеленые глаза, но этого хватило, чтобы привлечь его внимание к происходящему на улице.

Посреди грязи и мусора стояла старуха, в старой драной одежде и исхудавшим посеревшим лицом. Еще полгода назад у старой женщины была своя лавка где продавали хлеб, а по праздникам и сдобу, работали там ее сыновья и многочисленные внуки. Всего девять человек — большая богатая и на удивление дружная семья… которую безжалостно выкосила оспа. Выжила только старуха, да одна из невесток, но та пропала месяц назад, по слухам — утопилась с горя.

А старуха все еще была жива, хоть умом тронулась и обнищала. Глядя на нее всякому становилось ясно, долго не проживет. Да вот только несчастная вопреки пересудам была жива и по сей день. Отощала правда, запаршивела, но с удивительным упорством каждый день выходила из опустевшего дома, да слонялась по улицам их городка, где ее из жалости подкармливали.

Ничего особенного, после хвори вид таких несчастных, враз потерявших все, уже не удивлял и не привлекал внимания, став обыденным.

Но его внимание старуха все же привлекла. Не заботясь о латаном платье и стоптанных башмаках, она сидела посреди улицы, в самой грязи, дрожащие старые руки, покрытые пятнами, шарили в пыли, а узловатые пальцы подбирали крошки чего-то съестного.

Он уже хотел было отвернуться — нет ничего приятного смотреть на человека в момент его падения — но в последний миг уловил движение у юбки.

Это была старая больная кошка, даже с расстояния в несколько футов было видно, насколько она грязная и облезлая. Животное скорее походило на клок пыли или тряпку, которую нещадно пинали не один день, тощий хребет проступал через поредевшую шерсть, поломанный хвост неловко волочился следом, а на морде не хватало глаза. Жалкое создание, которое жизнь потрепала так же сильно, как и осиротевшую старуху.

И, тем не менее, кошка, мурча, терлась о руки, проходилась тощим боком по юбке, заглядывала в глаза и урчала, урчала. На еду животное бросило короткий взгляд, но не бросилось жадно есть. О, нет. Больше еды кошка хотела ласки.

Глава 1

Быт демонов был для меня абсолютно не понятен. Большую часть дня они тратили на вещи, которые у меня вызывали исключительно сонливость. Готовка, уборка, подбор одежды и, разумеется, выяснение отношений между собой. Даже среди слуг хромого процветала иерархичная система отношений, основанная, разумеется, на силе. И я поняла если бы они устраивали бои без правил в укромном уголке сада подальше от глаз своего господина, но, к моему разочарованию, они не заходили дальше словесных перепалок, взаимных угроз и мелких подлянок.

Совсем как у людей.

Не сказать, что в Небесном Саду царило полное взаимопонимание и всеобщая любовь, но любые спорные моменты решались в рамках написанного давным-давно Свода Правил. Удобная между прочим вещица. Древний артефакт созданный одним из второго поколения значительно облегчал жизнь всем последующим поколениям. Да и учитывая присущую крылатым дисциплину конфликтов почти не возникало и, как правило, к Своду Правил обращались столь редко, что последний раз я его видела лет эдак тридцать назад, чтобы его найти пришлось потратить приличное количество времени, да и слой пыли на обложке, перекрывший название, не облегчал задачу.

В особняке Баскервилля была куда веселее. Единственное правило среди слуг было не потревожить своего обожаемого хозяина. В ином случае, конфликт грозился решиться лишением голов всех сторон и набором новых, более умных и смекалистых, слуг в штат. Не думаю, что хромой был настолько кровожадным, насколько они думали, но пополнить сад теней новыми ростками он был никогда не прочь.

Мое первое появление здесь произвело эффект взорвавшейся бомбы. Если в облике дьявольской кошки слуги просто обходили меня стороной, то в крылатой ипостаси вовсе боялись заходить в одно помещение. Служанки, исправно приносящие завтрак и обед в мои покои, беспрерывно мелко тряслись и были такими бледными, что даже гули на их фоне казались румяными и здоровыми.

И если утром и в полдень дело могло обойтись малой кровью, то по вечерам устраивалось настоящее испытание на выживание, потому что Лорд Баскервилл желал ужинать в моей компании. Уж не знаю, чем мой недовольный вид помогал его пищеварению, но он прибывал благодушном состоянии с завидной регулярностью. Что только еще больше нервировало слуг.

И думаю я могла их в этом понять.

Хмырь в принципе всегда находился в демонстративно благодушном состоянии, но когда преодолевалась определенная отметка, то становилось немного не по себе даже мне — неизвестно, что еще могло взбрести ему в голову. С одинаковой улыбкой он мог как разрезать на аккуратные кусочки мясо у себя в тарелке, так и шинковать на такие же кусочки неугодного ему демона.

Во время этих ужинов мы почти не разговаривали, если не считать вежливое приветствие с его стороны и недовольный прищур с моей. Его даже не смущало то, что я не сидела на отведенном мне почетном месте, вместо этого дрейфовала где-то под потолком, предаваясь мрачным размышлениям о смысле жизни и тщетности бытия. Казалось это его даже в какой-то степени забавляло.

У него действительно отвратительное чувство юмора.

За исключением ужинов и вечерних посиделок в библиотеке остальную часть времени я была предоставлена сама себе. Большую часть свободного времени я тратила на медитации и размышления о том, как все к этому пришло — непривычное для меня времяпровождение.

Будучи командиром Ордена Паладинов Света, я всегда была в движении: обучение нововоплощенных чья память еще не восстановилась, общие тренировки, постоянные рейды, беспрерывная возня с отчетами, все это отнимало немало времени и на привычные для остальных крылатых медитации времени не оставалось, что всегда ставил мне в укор Архей. Он наивно полагал, что именно в этом кроется причина моей порывистости и вспыльчивости, а вовсе не в моем врожденном мерзком характере.

Но терпения моего хватило ненадолго. Обдумав ситуацию вдоль и поперек раз десять и придя к выводу, что мои дражайшие родственники поступили плохо, а Архею следовало бы посетить курсы родителей, и уверившись в своей правоте, я заскучала.

Бездействие для меня было утомительно, а для других и вовсе губительно. Чем больше я была предоставлена сама себе, тем выше был шанс того, что Баскервилл не досчитается слуг.

На их счастье какой-то момент я поймала себя на том, что не прочь познакомиться с местной литературой. Несмотря на то, что демоны тащили в свой мир множество человеческих книг, здесь также было много рукописных работ самих обитателей Нижнего Мира. В основном работы по магии и призывам, разного рода справочники и даже философские трактаты о смысле охоты, чистоте человеческой крови и множество пособий по соблазнению. Последнее было прямым руководством к действию для инкубов и чертей, что было не удивительно.

Наткнувшись на эту макулатуру в первый раз, я ехидно поинтересовалась у хромого как далеко он продвинулся в изучении искусство соблазнения, на что получила не однозначный ответ:

— Все еще в процессе, моя дорогая.

После чего благоразумно решила не интересоваться успехами одноглазого хмыря и не сподвигать на углубленное изучение — не хватало еще, чтобы в особняке стали утраивать веселые оргии для отработки изученного материала.

Но были в библиотеке хромого и довольно занятные экземпляры:

«Хроники Инквизиции» — взгляд со стороны демонов на священную охоту с углубленным курсом в историю сего феномена, интервью с выжившими и влияние синдрома жертвы на подрастающее поколение демонов; «Шабаш: этикет и этика» — буквально сборник правил для юных чертят и ведмочек; «Вырождение крови» — размышления какого-то высокомерного кровососа о том, что каждое новое поколение рождается слабее предыдущего и вообще, в его времена даже клыки были длиннее, а тени темнее; и моя любимая «Повесть Дьяволопоклоничества», где была собрана вся сохранившаяся информация и Древнейших Дьяволах. К слову, я узнала из нее много нового, хотя и держала в уме, что не все написанное может быть правдой, в конце концов, сам автор вряд ли встречал настоящего Дьявола.

Глава 2

Адский Город всегда находился в состоянии метаморфозы, пускай и не заметной простому взору. Лишь особенный взгляд мог уловить как едва заметно двигались улицы, танцевали стены домов, менялось количество камней в брусчатке, искажались цвета витражей, как скалились редкие фрески в спину прохожим, когда на них никто не смотрел.

Демонический взор не простирался так далеко и был не способен уловить эти едва заметные каждодневные изменения.

Дьявольский взгляд находил малейшие отличия, цеплялся, спотыкался и каждый Дьявол поначалу с любопытством следил за этими изменениями.

Город жил и дышал, будучи самостоятельным организмом, независимым от своих обитателей.

Но любое действие, перешедшее в разряд повседневного, так или иначе, вскоре наскучивает. Адский Город менялся, но менялся так медленно и планомерно, что предсказать эти изменения было слишком легко.

Предсказуемо. Скучно.

Поэтому и только поэтому Древнейшие Дьяволы покинули Нижний Мир и Город, который возвели с нуля.

Мир людей, такой пестрый, непоследовательный мог веками находиться в состоянии застоя, а затем за те же пару сотен лет буквально лететь по дороге перемен. Это влекло и завораживало потенциально бессмертных существ… но, так ли иначе, они всегда возвращались домой, в Адский Город.

Праздность не был здесь порядка двух тысяч лет и совершенно не соскучился. Он знал, что увидит если вернется, как изменится Город, ведь изменения его были до тошноты предсказуемы.

Он и не собирался возвращаться, если бы не неожиданная встреча в Срединном мире. Ему самую малость стало любопытно — если в Верхнем мире произошли изменения — отреченная крылатая из второго поколения! — то вдруг и тут что-то пошло не по плану?

Прогуливаясь по улочкам Города, он обводил изменения цепким взором, но не видел ничего необычного: улица свернула на двадцать градусов левее, как и ожидалось, фреска на доме из молодой девицы превратилась в сгорбленную старуху, что улыбнулась ему, когда взгляды других прохожих пропали.

Он почти разочаровался — неужели его предчувствие его обмануло? — но потом ноги привели его в центральную часть Адского Города.

— Хм, неплохо, — временно безрогий дьявол улыбнулся своим мыслям, увиденное ему пришлось по душе — этих изменений он не ожидал… но они случились! — Похоже на Арже? Не хватает только статуи виверны.

Минай прижатая к его боку неохотно кивнула — Адский Город с его обитателями пришелся ей не по душе. И хотя заметить ее никто не мог из-за подавляющей ее присутствие ауры Дьявола, девочка все равно всем своим нутром чувствовала, что находится в клетке с хищниками.

Но вопреки ее тайным переживаниям, на них совершенно не обращали внимания. Для всех обитателей Адского Города они были едва ли заметны — хватало лишь одного желания Дьявола, что бы слепок их сущности поблек настолько, что их замечали только когда в прямом смысле натыкались на них в толпе. Но даже тогда Праздность и Минай оставались для демонов не интересны, а их образ держался в памяти еще пару минут, после чего растворялся окончательно.

— В Арже была вкусная паста, — буркнула девочка, намекая, что было бы неплохо, наконец-то, поесть.

— Да, неплохая, — лениво отозвался Йомон, все еще разглядывая чистые улицы Города и каких-то слишком расслабленных демонов. Расслабленных и… приветливых? Насколько это вообще возможно для представителя демонического вида. — Как любопытно.

Минай ничего любопытного вокруг не видела — улица и улица, разве что ходили по ней демоны разной степени опасности.

Хотя, прожив бок о бок с Йомоном двенадцать лет, бояться кого бы то ни было она так и не научилась. Да и зачем?

На ее стороне сам Дьявол.

— Что на счет запеченных глазных яблок? Твой организм вполне способен их переварить, верно?

Правда, родитель из него, порой, был так себе.

— Хочу грибной пирог, — отрезала Минай.

Дьявол беспомощно огляделся — о том, что подходящую еду для человеческого ребенка в Адском Городе найти будет сложно он заранее не подумал.

— Там настойка на грибах… не думаю, что тебе ее можно. А вон это точно переваришь — крысиные потроха, правда, они сырые, зато на развес. Для гадания что ли? Вроде свежие… проверить?

— Нет.

— Тогда что на счет сердечек фейри?

— Нет.

— Ошпаренную печень? Она правда человеческая, но, знаешь, грудное вскармливание, тоже своего рода каннибализм…

Поймав убийственный взгляд девочки, Йомон капитулировал:

— Хорошо, потерпи немного, сейчас что-нибудь придумаю.

Прибегать к дьявольской силе ради того, чтобы найти что-нибудь приемлемое для человеческого ребенка Праздности было не в первой. Сложнее всего было в первый раз, тогда еще Минай была безымянным младенцем, настолько маленьким, что могла усваивать только молоко. Найти кормящую женщину посреди степи было едва ли сложнее, чем отыскать человеческую еду в центре Адского Города.

— Тяжела родительская доля! — устало пробормотал он, но сосредоточился, проникая в головы сразу сотни демонов, снующих вокруг них. В ворохе чужих мыслей как всегда царил хаос — в этом люди и демоны были как никогда близки.

— О! — Йомон повернулся, отсекая бесполезные каналы связи, сосредоточившись на одном единственном.

«Какого цвета должны быть яблоки? Черт бы их побрал, для чего столько цветов?! Зеленые овощи тоже бывают спелыми… или нет? Черт! Черт! Чтобы я еще раз взялся за заказ с кухни милорда…»

Маленький суетливый цверг топтался на углу одного из домов, на заросшей шерстью тупой от природы морде был написан страх, а крохотные трехпалые лапки в волнении заламывались.

Кто вообще доверил хоть какую-то работу цвергу? Он даже не в курсе, что яблоки — это фрукты, а не овощи. Копаться в голове такого примитивного существа было не самым приятным делом, зато и копать можно было куда глубже, не ограничиваясь верхним пластом мыслей — беспокоиться за мозг цверга глупо, считай у него его нет.

Глава 3

— И кто же совершил сей благой поступок?

Миг, когда вместо кошки явился ангел, как всегда промелькнул мимо жадных глаз наблюдателя. Вернее, глаза, одного-единственного. Баскервилл всегда внимательно пытался поймать момент трансформации, но еще ни разу этого ему не удалось. Во-первых, даже ангельский взор не смог бы уловить этот момент. Во-вторых, не так часто я меняла форму вместилища на его глазах.

— Неужто, моя прелесть, тебя это так обрадовало? — Хромой, воплощение вежливости, отодвинул стул и сделал приглашающий жест рукой. Садиться я, конечно же, не стала, но не из вредности, а потому что пришлось бы развоплощать крылья, а мне было банально лень.

— Кто-то сделал за меня мою работу, — пожала плечами, поднимаясь в воздух, но не торопясь как обычно «уплывать» вверх. По кошачьи потянувшись, повела крыльями, после чего компактно сложила их за спиной. — Надо послать благодарность.

— Не думаю, что это потребуется. — И, прежде чем я успела закатить глаза на напускную таинственность, резко перевел тему: — К слову, давно хотел узнать, почему у моей прелести две пары крыльев?

Я разом поскучнела — секретной эта информация не была, но рассказывать ее посторонним тоже самое, что посвящать случайного прохожего о цвете исподнего.

Тем не менее, после небольшой паузы, неохотно ответила:

— Потому что я из второго поколения.

— Второе поколение — две пары крыльев, а у третьего — три? — логически пришел к неправильному выводу хромой.

— У третьего и последующих — одна пара, — еще неохотнее буркнула я.

— А у первого, тогда сколько?

— Много, — отрезала я, честно говоря, позабыв сколько всего пар крыльев у Архея. То ли семь, то ли и вовсе дюжина.

Хмырь переварил информацию, так и не найдя в ней никакой логики.

— И сколько всего поколений ангелов насчитывается?

На этот вопрос я промолчала, потому что отвечать «не помню» было слишком губительно для моей гордости.

Баскервилл выразительно посмотрел на меня, словно догадываясь о причине такой таинственности, но я только выше вздернула подбородок — приступи он к пыткам, я бы все равно не призналась.

— Солнце мое, ты порой такая легкомысленная, — хмыкнул хмырь, даже почти не насмешливо.

Я высокомерно прищурилась, но придраться смогла разве что к обращению:

— Не зови меня так. Мерзко.

— Как пожелаешь, моя прелесть, — обворожительно улыбнулся он, вызвав у меня зубовный скрежет. Самое обидное, что всерьез ругаться из-за такой мелочи я не могла — слишком мелочно для древнего мудрого существа (к которым я себя бесспорно причисляла), а сам Баскервилл только кивал и продолжал использовать эти до тошноты слащавые прозвища.

— И все-таки, кто сподобился убить Высшего Лорда? — вернулась я к более насущному вопросу.

— Волнуешься, что это был кто-то из твоих милейших родственников?

— Плохая привычка, отвечать вопросом на вопрос, — враждебно отозвалась я, на что собеседник покладисто поднял руки и миролюбиво продолжил:

— Выжившие члены стаи уверяли что это был ангел…

— Не нефилим? — бесцеремонно перебила, но Баскервилл казалось этого даже не заметил, продолжив говорить в прежнем благодушном тоне.

— Сложно сказать. Была бойня. Логово буквально утонуло в крови, так что каким бы изначально не был цвет крыльев, в итоге он стал красным. Те, кто выжил, в основном молодняк, до того напуганы, что едва способны говорить.

Я задумчиво прокрутилась вокруг своей оси, после чего уточнила:

— Тогда сколько было нападавших?

Небесный Сад отправляет в рейд слаженные группы из семи крылатых. Большее количество, как правило, не требуется, разве что в масштабных Зачистках, но тогда бы дело не обошлось малой кровью и уже к обеду весь Нижний мир поглотило бы очищающее пламя. Сомневаюсь, что пропустила бы такое зрелище.

— Как минимум две дюжины. Возможно больше. Половину из этого Стае удалось убить, хотя тела забрали.

— Нефилимы, — уверенно заявила я. — Что ж, наверное, и вправду обойдутся без благодарностей.

— Почему же, — вдруг не согласился Баскервилл. По хребту пробежали мурашки, была бы в теле кошки, шерсть встала бы дыбом.

— Кошмарная улыбка, — тихо пробормотала я, глядя на довольного Баскервилля. Кто бы мне сказал, что существо, нагоняющее на меня больше всего жути будет человеком, ни за что бы не поверила!

— Я уже отправил им в благодарность подарок. Интересно какой?

Не уверена, что мне настолько любопытно, чтобы соглашаться с его предложением. Тем не менее осторожно кивнула.

— Полюбуйся, моя прелесть.

Хмырь вытянул перед собой калеченную руку ладонью вверх, сорвавшаяся с кончиков пальцев тьма сплелась в знакомый мне уже трехмерный аркан. Шар вязи прокрутился, давая себя рассмотреть.

Я нахмурилась.

— Серьезно? — недоверчиво уточнила я.

— Абсолютно.

— Ты наслал на них часотку?

Баскервилл хмыкнул и пошевелил пальцами. Шар вязи послушно увеличился, давая лучше разглядеть особо мелкие детали.

— Эфирные эктопаразиты, — великодушно пояснил он, то, что я и так уже поняла. — Хитклифф делал нечто подобное пару лет назад, но эти милашки ближе к перьевым клещам, чем к блохам. Отправил их проклятием прямо по крови леди Лесли.

Ну и мерзость.

Невольно дистанцировалась подальше от аркана. Пусть это была простая демонстрация вязи без вливания силы, но мои собственные крылья зачесались от одного вида заклинания.

Опасный. Опасный и мстительный человечишка!

Извращенное чувство юмора представителей демонического рода было мне хорошо известно, как и то, что люди мало в чем им уступали — в конце концов, именно они и их страхи породили все виды нечисти и нежити. Я возможно злорадно посмеялась бы, но ту саркастичную ухмылку расползшуюся по моему лицу назвать улыбкой было нельзя, как и звук по мимо воли вырвавшийся изо рта:

— Кши-кш… — я заткнулась быстрее чем мозг осознал допущенную голосовыми связками ошибку, но, к сожалению, этого короткого мгновения хватило, чтобы Баскервилл тоже понял это. Брови его поползли вверх в совершенно искреннем недоумении.

Глава 4

Вероятно, этот момент войдет в список моих самых любимых воспоминаний, уступив, разве что, поскользнувшемуся на кожуре первоплода Неро и плачущего из-за разбитого (мной) носа Мэсэмери.

— Приятно познакомиться, — лич всполошился и вскочил было со своего места, но был вынужден отшатнуться назад, когда его едва не снесли с ног выскочившие из тени Шанталь Легран адские сторожевые.

Вампирша атаковала, но довольно мощный кровавый аркан был погашен паутиной теней едва успев сформироваться.

— Вот ведь полоумная старуха! — возмутился со своего места Рафаэль. — Кто же устраивает драку в Палате Лордов?

Адские псы рычали, порываясь напасть, но опутавшие их черные лозы были сильнее. Нечисть скалилась, пыталась грызть путы, но безуспешно.

Как мило со стороны хромого, но меня это пугало мало — я продолжала с усмешкой наблюдать за вампиршей. Противник она, безусловно, сильный, но конкретно сейчас опасаться ее было пустой тратой сил.

И не потому что на моей стороне был Баскервилл. Хитклифф уже был «нашим» союзником. Валентайн союзником не было, зато он был кровным врагом Легран из чего было легко понять, чью сторону он займет в случае если конфликт достигнет пика напряжения.

— Кровавая права, — в пику ему пробасил Балгарам со своего места, но на помощь не поспешил. Маленькие глазки на огромном рыле опасно светились, но и только. — Это существо нужно уничтожить как можно быстрее.

— Звучит логично! — активно закивал некромант, — но какое это было бы упущение с нашей стороны!

— Моя прелесть, тебе не кажется, что гости зазнались? — раздался спокойный голос Баскервилля. Выходка Легран его не разозлила и даже не удивила, привычная улыбка не дрогнула, что пугало не меньше танцующих вокруг стола теней.

Я состроила нарочито задумчивое лицо и лениво протянула:

— Детские выходки меня волнуют мало.

Древняя вампирша трех тысяч лет от роду прищурилась: о крылатых она знала не так уж мало, по сравнению с другими, но все равно недостаточно. Фактически я прожила куда меньше полных лет чем она, хотя и просуществовала в сотни раз дольше, что позволяло мне с чистой совестью считать всех присутствующих младенцами в сравнении со мной.

Но ей об этом было не известно, а потому она фанатично боялась меня. Вернее, даже не «меня», а «ангела» в моем лице.

Страх сотканный из воспоминаний самый абсурдный и самый сильный.

— Если что, я против убивать здесь и сейчас прекрасную крылатую госпожу ангела! — не сумев обойти адских псов, лич вернулся на свое место и ребячливо навалился грудью на стол вытянув руку вверх. — Может быть потом, после некоторых опытов… то есть исследований, но сейчас абсолютно точно нет!

Серьезность своих слов он поддержал внезапно окутавшим его фигуру могильным холодом. Без того мертвые глаза утратили всякий блеск, став матовыми.

Валентайн ничего не сказал, но напряжение на его лице уступило бесшабашному веселью — вот кто точно ударит Легран в спину, если заварушка все-таки начнется.

— Три против двух, — правильно истолковал соотношение сил черт. Глазки на обширном рыле потухли и к нему вернулся привычный апатичный вид. — Глупое решение.

Вампирша злобно ощерилась, растеряв остатки аристократичного лоска, такой оскал больше подошел бы глупой зверюге.

— Высшие Лорды этого поколения кретины! — змеей зашипела она, не выказывая никаких признаков отступления — неужто собралась биться сразу со всеми? — Перед вами наш естественный враг!

Я выразительно поглядела на веселого Баскервилля, наверное, впервые полностью разделяя его настроение.

— Леди Шанталь, вы же не забыли, что я человек? — напомнил он. — Для меня естественные враги — вы, а ангел скорее наоборот — лучший союзник и защитник.

Веселье мое чуть поутихло — защищать вот «это»… так себе прерогатива.

— О! Так это ваш ангел-хранитель?! — лич перевозбудился окончательно.

Хмырь таинственно улыбнулся, после чего поглядел на мое окончательно скисшее лицо нежнейшим взглядом.

— Солнце мое, я хорошо позабочусь о тебе, ты не пожалеешь, что выбрала меня, — показательно заворковал он. Повезло еще, что сидела я в отдельном кресле, обычно после таких вот фразочек больной ублюдок тянул свои лапы чтобы погладить по башке.

— Хмф, — фыркнула я в его сторону, задрала подбородок в жесте абсолютного высокомерия и привычно вытянула руку, призывая названное оружие. — Я, вполне, способна сама о себе позаботиться.

И только потом вспомнила, что после моего побега и последующего отречения, Архей наверняка запечатал мое копье. Рассекающий Границы Миров был мне теперь недоступен. Обидно. Очень обидно, но ожидаемо.

Я уже представила, как глупо выгляжу с пустой вытянутой рукой, но вдруг почувствовала привычную тяжесть. Пальцы сомкнулись на холодном металле древка, чувствуя подушечками до дрожи знакомый рельеф — создавая мое копью братец Ацали хорошо потрудился не только над широким изогнутым лезвием, проделав отверстие для украшения, но и поколдовал над древком так, что оно каким-то чудом ложилось в руки как влитое.

Хотя он и сделал его на вырост.

А я не выросла.

Наконечник, выполненный в виде сложной вязи, бухнул об пол, наверняка оставив в нем дыру.

На оружие уставились все, в том числе и я.

Не ожидала, что мое копье будет мне доступно. Логично было предположить, что в качестве меры наказания, Архей его запечатает и выдаст только после следующего перерождения, когда моя звезда вновь упадет и он подправит мне память. Увы, сопротивляться ему я была не в силах, мы совершенно в разных весовых категориях, так что ложных надежд я не питала, а потому мысленно уже попрощалась с Рассекающим Границы Миров, но Архей по всей видимости думал иначе.

Наши точки зрения и образ мыслей не сошлись, впрочем, как и всегда.

— Кхм, — я опомнилась и поспешила согнать с лица проступившее там искреннее удивление. — Как видите, дамы и господа, аргументы у меня железные.