А Баба Яга (не) против!

1

Серафима Степановна решительно мерила шагами периметр: от угла к углу, от угла к углу.

- Да что ж это такое делается! – восклицала она время от времени. – Меня не спросили. Не поинтересовались, что именно я по поводу всего этого думаю.

В этот момент Серафима Степановна дошагала как раз до противоположного угла и, уткнувшись носом в потрескавшуюся штукатурку, глубокомысленно задумалась.

Вынырнув из размышлений, снова отчеканила шаг к стене справа.

- Это ж надо! – при новом развороте её глаза встретились с хитрым прищуром зелёных глаз.

- И чего ты мельтешишь, душенька? Уже битый час бесполезно мечешься. Хоть бы чего умного сказанула. А то всё: о-ё-ёй! о-ё-ёй! Ужас! Кошмар! Где ты ужас видела, спрашивается?

- А тебя, душегуб ты этакий, вообще никто не спрашивает.

- Давно ли ты грозная стала?

- Да вот только что! Когти-то щас как выпущу, пойдут от тебя клочки по закоулочкам!

- О-ё-ёй! Напужала! Это у меня когти! Железные, причём! А у тебя – лапки!

- Где ты видел Бабу Ягу с лапками?!

- А вот только что! – в тон ей ответил вполне увесистый чёрный кот. - Ты ж не хочешь быть Бабой Ягой, Серафима Степановна! Как есть отказываешься!

- А на кой она мне сдалась – Баба Яга эта?

- Не тебе сдалась! Ты и есть самая что ни на есть Баба Яга теперича. Как есть - Баба Яга!

- Ой, мамочки мои родные! Да за что ж это мне наказание такое-то! – запричитала Серафима Степановна, на автомате присаживаясь на вместительный дубовый сундук, услужливо бросившийся ей прямо под ноги.

Реальность неотвратимо наступала на Серафиму Степановну.

- Сбежать и то некуда. Найдут же ироды!

- Найдём. Даже не сумлевайся! Найдём, Серафима Степановна, найдём и в ножки поклонимся, Баба Яга ты наша родненькая!

Кот картинно дёрнул подусниками, мотанул хвостом и промурчал притягательно:

- Серафимушка Степановна, Бабушечка Ягушечка ты наша родименькая! Заметь, - кот хитро блеснул изумрудными глазами, - заметь, ты ж не просто Баба Яга какая-то неприкаянная. Ты ж Баба Яга в десятом поколении! Неужто это для тебя ничего не значит?

Картинно выгибаясь всей спиной, кот резво запрыгнул к ней на колени. Момент растерянности Серафимы Степановны надо было ловить горяченьким.

- Ну, какая из меня Баба Яга?!

- Самая наилучшая! – кот впился когтями в белый льняной брючный костюм и замахал услужливо хвостом прямо перед самым носом Серафимы Степановны.

- Сгинь, хвостатый, сейчас затяжек наделаешь! Ап-чхи! – не выдержала Серафима напора кошачьего хвоста.

- Ну, рассуди, Серафимушка, - продолжал заглядывать прямо в глаза котяра, - Капитолина Аркадьевна, бабка твоя троюродная, на пенсию ушла. Триста пятый годок, как-никак минул, какая из неё Баба Яга? Рассыпается ведь вся: паутину не метёт, пироги не печёт, ступу лет двадцать назад в подвал забросила, с управлением не справляется. Вот я и говорю: некому больше. Одна ты у нас – свет в окошке!

Серафима Степановна мрачно глянула на окно, затянутое паутиной, засиженное мухами, подёрнутое пылью.

Дубовый сундук легко приподнялся и услужливо перенёс Серафиму к окну поближе, чтоб пыль удобнее было рассматривать.

- Ну, я не знаю! – протянула Серафима Степановна, проводя пальчиком по подоконнику и тревожа многолетнюю пыль, сердито скрипнувшую под нажимом.

- Я знаю, Серафимушка, - продолжал обольстительные речи кот, растёкшийся чёрной смолой по её белым брючкам.

- Ты будешь лучшая Бабусечка Ягусечка в своём роде. В нашем лесу тебе равных не будет! – мурчал на разные лады пушистый обольститель.

- Пойдём, пойдём душенька, я тебе хозяйство покажу. Неужто душа не всколыхнётся?! Ни за что не поверю, чтобы Баба Яга, природная да родовитая, ручки не приложила свои мягкие к хозяйству обширному, глазоньки твои ясные, да, чтоб не разгорелись от богатств-то завещанных.

- Ты одна хозяйка теперь всесильная да всемогущая, - продолжал усиливать напор кот, увиваясь в ногах Серафимы, неосмотрительно вышедшей на крыльцо.

Спустившись по скрипящим ступеням, Серафима чуть не запнулась от неожиданности о куриную ногу весьма внушительных размеров.

- Здрасьте! – проскрежетала изба, испуганно моргнув подслеповатым окном.

- И Вам того же! – только и смогла выговорить Серафима Степановна, удивлённо оглядывая древнее деревянное строение, которое принялось отряхиваться и перминаться с ноги на ногу так, что внутри зазвенела посуда.

- Эй! Стой смирно, окаянная! – скомандовал кот. – Всю посуду побьёшь историческую. С тебя станется, неугомонная!

- Какую, какую ты сказал посуду? Историческую?

- Ещё какую историческую! Раритет на раритете. Десять поколений собирали. Деньжищ стоит – уйма!

- Это старьё, да деньжищ?! – не поверила Серафима.

- Тут кружки есть – самого Ивана Грозного знавали.

- Ну, ты ври, да не завирайся. Ивана Грозного ещё приплёл. Можно подумать, Иван Грозный к моим прабабкам на чай ходил.

- Может, и на чай. Кто ж его знает, он же царь.

Перепираясь с котом, Серафима всё же обходила подворье. Её цепкий взгляд отметил добротный курятник без какого-либо наличия куриц. Далее следовал загон для овец, но там висела только шерсть клоками, видно сами овцы давно покинули не слишком уютное строение.

- А корова у Капитолины была?

- Как не быть! Была, была коровушка, да лет тридцать назад Змей стащил. Сказал, его змеёнышам молоко нужнее. И Капитолина, душа наша добрая, платочком помахала да и отдала.

Серафиме не понравилось самоуправство Горыныча.

- Ладно, разберусь! – вырвалось у Серафимы неожиданно.

- Вот и ладно! Вот и ладно, Серафимочка ты наша Степановна! – замурлыкал кот, боясь спугнуть удачу.

Серафима сама не заметила, как в голове начали выстраиваться планы, да расчеты рассчитываться: что, куда, да откуда взять; куда приспособить половчее да поэкономнее; где копать, что садить, где грести, где мыть, где чистить.

2

А Серафима на негнущихся ногах дотащилась до сундука и села в полном психологическом истощении.

- Это ж надо! – пробурчала она себе под самый нос. – Во вляпалась! Вляпалась так вляпалась.

Серафима покачала головой.

- Баба Яга! Скажи кому, ни в жизнь не поверят, да ещё на смех поднимут. Пережиток прошлого!

Новоиспечённая Яга уныло обвела внутренности теперь уже её избушки на курьих ножках.

- Дааааа! Вот удружила бабка Капитолина! По всем моим, даже самым грубым подсчётам, ей было не больше девяноста пяти. Да, дряхлая – по человеческим меркам. Да, несовременная. В технологиях не понимает ровным счётом ничего. Жила, как при царе Горохе. А оказывается… Сколько там Васька сказал? Триста пятый год идёт.

Серафима от осознания, аж, рот ладошкой прикрыла.

- Мама дорогая! Вон где правда-то вылазит. Боком! Как есть боком! И кому боком? Да мне боком! Даже, я бы сказала, задом!

Серафима вздохнула, с трудом собирая расползающиеся мысли. Встала. Скрипнула правая коленка.

- Баба Яга – Костяная Нога… - машинально вспомнила Серафима детскую присказку-дразнилку. – Если мне ещё жить до трёхсот лет, тут немудрено, что нога окостенеет.

- Коллагену надо, и чем больше, тем лучше, - мелькнула автоматически первая здравая мыслишка, а вторая где-то затерялась в тяжёлом мыслительном процессе.

- Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй! – на большее у Серафимы уже речи не хватало.

- Ну, раз с сундука встала, пойду, как краса-девица, из окошка гляну.

Серафима отряхнула свой белоснежный брючный костюм.

- Где-то в пыль вляпалась. Да тут и немудрено!

Створки окна на удивление распахнулись легко и почти без скрипа. Серафима повертела головой, пытаясь высмотреть хоть какую-то тряпицу, намереваясь смахнуть столетнюю пыль с подоконника. Не тут-то было, тряпицы в округе не наблюдалось.

- А! – досадливо махнула рукой Яга Серафима и почти до пояса выпялилась в окно.

На улице стояла тишина. Даже птицы умерили свой гвалт, опасаясь, что Яга от них сбежит. Васька строго настрого приказал:

- Молчать! Ягу не раздражать и не бесить. А то не ровён час в бега ударится, лови её потом и по новой уговаривай. Я тоже уже не мальчик, у меня словарный запас истощается.

- Цыть, ты! – зыркнул он на ворону, так и норовившую открыть рот. – Сиди и молчи, бестолковая!

Кошачьи глаза так стрельнули изумрудами, что и звуки замуровались в вороньем горле. Она так и осталась сидеть с выпученными глазами, накрепко зажав крыльями увесистый клюв.

- Жили были Дед да Баба, и была у них Курочка Ряба… - сарказм у Серафимы уже зашкаливал. – Не хватает только зрителей. Это ж как в передаче «В гостях у сказки» - окно избушки отворяется,и румяная сказочница в платочке сказку начинает сказывать. Только в роли сказочницы теперь я – Серафима Степановна, новоявленная Бабка Ёжка из века двадцать первого.

Серафима не удержалась от комичности ситуации и неожиданно прыснула весёлым смехом. Ворона на ближайшей ветке чуть не свалилась от нарастающего напряжения. А вездесущее кошачье ухо неосторожно выставилось из-за угла.

Симочка-Яга прищурилась и оценивающе обвела глазами открывшееся из окошка пространство. Её старенькая, видавшая виды Тойотка так и стояла у вольготно развалившегося забора. Покосившаяся калитка тихонько поскрипывала, игнорируя Васькин запрет. Протоптанная, но уже изрядно подзаросшая тропинка убегала через луг к лесу, активно машущему ветками и сучьями. Во дворе буйно разрослась неугомонная трава-мурава. Накренившаяся телега без одного колеса притулилась у кучи дров и веток. Потемневший от старости пень и ржавый топор сиротливо замыкали эту живописную композицию.

- Война войной, а обед по расписанию, - выдохнула Серафима и непроизвольно вздрогнула от собственного голоса в этой вязкой, почти не живой тишине.

- С кем это ты воевать собралась, Ягушечка моя несравненная? – мягко раздался Васькин голос из-под окна.

- С голодом, Василь Василич, с голодом. Голод не тётка, тебе ль не знать? Есть захочешь, ещё не так поворотишься! – посыпалась из Серафимы народная мудрость.

- Ух, ты! – Серафима никогда не замечала за собой особой любви к народным словечкам. А тут, смотри-ка, сами напрашиваются.

- Я же сказала, есть сейчас будем. Иди пока, иди не мешай Ягушечке на стол накрывать. Наколдую – позову, - усмехнулась Серафима, глядя с какой прытью Василь драпает за угол избы, выполняя её распоряжение.

3

- Даааа, - протянула Серафима задумчиво. – Солнце уже в зените.

Серафима выезжала на дачу к Капитолине раненько, часов в шесть утра. Кофейку по быстрому сварганила, блинчик с творогом в микроволновку сунула. Некогда было полноценные завтраки завтракать. Сказали же, к бабке на дачу морковку полоть. Ну, кто же знал, что здесь её никто кормить не собирался. Да и морковки никакой в помине нет. Вместо грядок за избой пырей один с одуванчиками на ветру листьями машут. Издеваются, значит, гады. Издеваются, как есть!

Но Симочка с детства была девочкой запасливой. Все удивлялись, никогда голодной не останется. Мама то конфетку с печенюшкой под подушкой найдёт, то пряники в шкафчике под платюшками прячутся, то открытая баночка сгущёнки на столике за книгами уместится.

Всегда смеялись: «С Симой с голоду точно не пропадёшь!»

Серафима усмехнулась, вспомнив пустую кладовку и осторожный голодный взгляд кота Васьки.

- Неужели он действительно думает, что я сейчас руками махать буду – колдовать типа. Мне и самой интересно, как Капитолина с пустыми полками жила? Но я не Капитолина.

Серафима отошла от окна, отряхивая ладошками белый с проплешинами пыли брючный костюм.

В углу за печкой разглядела невеликий, грубо сколоченный деревянный стол. Половчее ухватила и поволокла, скрипя по полу всеми четырьмя упирающимися дубовыми ножками.

- Ох, ты ж! Он ещё и упирается! Дубина ты старая, рассохшаяся! А ну, стоять, сказала!

На громкий голос Серафимы, разрезавший тишину, Василиус рванул, не разбирая дороги. Больно приложился левым ухом о дверной косяк. Ворона на ветке, со страху разблокировав клюв, судорожно замахала крыльями и спикировала прямиком на подоконник. Испуганно заверещали мыши в пустой кладовке. А изба от неожиданности подняла одну ногу и напрочь забыла её опустить, отчего перекосилась на правый бок, да так и застыла. Столу больше не за что было цепляться, и он, пыхтя, поехал в правый угол.

Серафима, балансируя на полу, еле успела уцепиться за угол печи, потому и не съехала вслед за столом.

- Вы что тут с ума посходили все? – выдохнула Серафима, потирая ушибленную коленку. – Вы что себе позволяете? Я Яга или не Яга? Будете своевольничать, сяду в машину и поеду домой кашу себе варить. Масла туда кину, малинового варенья добавлю, да медком приправлю. А вы сидите тут, кору на берёзе грызите, неслухи!

Берёза во дворе заметно вздрогнула, пригнулась и прикрыла ствол ветками.

Картина после решительных слов Серафимы напоминала детскую игру - «морская фигура замри».

- Вот так-то! А то, ишь! Вздумали!

- Изба! – скомандовала Серафима, - Стоять ровно! А то уволю! Васька, брысь под лавку! Стол, марш на середину! Ворона, кыш отсюда!

Через минуту всё было на своих местах: берёза расправила ветки, ворона села на ближайший сук, с любопытством подглядывая в раскрытое окно, Васька от греха подальше разместился на дальней лавке, картинно поджав всё ещё взъерошенный хвост. Стол опасливо прошелестел на середину, кто её знает эту новую Бабу Ягу, а то растопит им печку и поминай, как звали.

Серафима облегчённо вздохнула. Послушались, и то ладно. Да, дисциплина у них тут явно хромает. Распустила Капитолина живность, а ей теперь отдуваться.

- И смотрите у меня тут! – погрозила Серафима, выходя на крыльцо.

- Запас карман не тянет, - хитро усмехнувшись, пробурчала новоявленная Яга, направляясь к машине.

Трава-мурава тихонько зашелестела вдоль тропинки, проложенной от крыльца, разглядывая новую хозяйку.

Подойдя к перекошенной калитке, Сима на автомате попыталась поставить её поровнее, но калитка, издав грустный скрип, с места не сдвинулась. Забор же, живописно разлёгшийся на бурьяне, подниматься тоже не собирался.

- Да уж! Хозяйство мне досталось от бабки Капы аховое.

Серафима нежно погладила машинку по тёплой, нагретой на солнце крыше. Связующее звено с человеческим миром всё же. Багажник открыла, как всегда, без каких-либо усилий. Её любименькая тойотка верой и правдой служила уже десятый год.

Как знала, подарков для старенькой Капы набрала полный багажник. Пара сумок ещё расположилась на заднем сидении. Брала для Капитолины, а оказалось для себя.

- Вот и ладно! Я с голоду пухнуть тут не собираюсь. Им то что! Васька вон еды в лесу найдёт, ворона комаров наловит. А мне без еды никак нельзя. Я берёзовой корой питаться, что ли, буду? - раздумывала Серафима, перетаскивая из багажника в избу сумки, сумочки, пакеты и пакетики.

Василиус, перебравшись на подоконник, только успевал поворачивать голову от избы к машине и обратно. Хотел было посчитать, сколько сумок его Яга притащила, но со счёту сбился и, картинно спрыгнув на пол, пошёл по-хозяйски принюхиваться, чем вкусненьким там пахнет. А уж как завораживающе шелестели пакеты. Век бы там жил – не вылазил.

Увидев палку колбасы в очередном пакете, хотел было когтём её прихватить, да потерял бдительность и попал под решительную руку Яги, крепко схватившую кота за ухо.

- И что ж ты делаешь, окаянный! – Серафима грозно нависла над котом, - Я, значит, ещё машину разгрузить не успела, а он уже колбасу воровать!

От неожиданности Василиус присел на все четыре лапы, когти выпустили вожделенную добычу.

- Фу! Быстро на улицу! И жди, пока не позову! – Серафима решительно показала Василиусу на выход. – Года не прошло, а он мне уже свои штучки-дрючки показывает.

Серафима постаралась поплотнее завязать пакет, с аппетитно выпирающей палкой сервелата.

- Кот – он и есть кот, и не смотри, что говорящий. Бабе Яге он, значит, служил. Ещё тот пройдоха, как видите, - бурчала себе под нос Серафима, вытаскивая с заднего сидения две последние сумки.

Сима закрыла машину на ключ, потому что сигнализация так и не сработала, сколько она ни пыталась нажимать на кнопку.

- Да, лучше машину держать закрытую и ключи припрятать, а то кто их тут всех знает. Угонят, а потом ищи свищи, никакой Соловей-Разбойник не поможет. И что это я его вспомнила, не к добру, наверное, разбойник всё же. Ладно, проехали. Ещё всех оглоедов кормить. Вон как ворона в окно активно заглядывает. Стащит, как есть, что-нибудь стащит. Ворона не кот, её не поймаешь. Да уж, спасибо Капитолине-бабушке. Удружила старая, ох, удружила.