А люди, как птицы...

Глава 1,2

Все персонажи и события в данном произведении вымышлены. Любые совпадения случайны.

Глава 1

Слезливое ноябрьское небо заплакало навзрыд, когда Лера подошла к серой пятиэтажке. Она успела вскочить под козырек у подъезда и остановилась, прижавшись спиной к шершавой каменной стене. «Пропала! Точно пропала!» - мелькнуло у нее в голове. Словно в подтверждение ее слов из-за деревьев вырвался ветер и швырнул целую пригоршню холодных капель. Они тут же разлились по черному пальто и моментально впитались в шерстяную мягкую ткань. Вишневый шарфик дернулся и бессильно обвис на шее. С потемневших от влаги веток сорвалась еще одна порция и застучала по новенькой скамейке у колючих голых кустов. Ранним летом здесь всё усыпано розовыми и белыми бутонами шиповника, и если случается дождь, они падают беззащитными лепестками прямо на дорожку, как будто кто-то нарочно поджидает новобрачных. Ароматы диких роз, сирени или жасмина смиряли жителей старенькой «хрущевки» с тесными квадратными кухоньками, узкими коридорами и маленькими комнатами. «Зато зелено и эркер!» - гордо говорили они тем, кто посмеивался над годом постройки этих кирпичных, но все еще добротных зданий.

Квартира, в которой жила Лера, располагалась на первом этаже, как раз над буйством шиповниковых зарослей. В детстве она высовывалась из окна и осторожно пыталась дотянуться до блестящих упругих листьев, под которыми прятались шипы. Уж очень приятно почувствовать себя принцессой из сказки, только вот уколоться и заснуть не особо-то и хотелось. Боялась Лера, что не отыщет ее никогда принц и не разбудит своим поцелуем. И останется она навсегда в темнице, а сторожить ее будет мама. «Валерия!» - слышалось предупреждающе за спиной… Девочка спешно отпрыгивала от окна.

И вот весной ей исполнится тридцать лет, а волшебства по-прежнему не случилось. Есть только небольшая двухкомнатная квартирка, где она живет с мамой. И самое ужасное, сейчас окна в квартире светятся приглушенным малиновым светом, словно маяк, посылая сигнал бедствующим морякам: берегись! Лера не успела вернуться домой до прихода мамы, а это значит, придется объясняться. Врать Лера не любила и боялась. Мама запоминала ее отговорки слово в слово, чего нельзя было сказать о ней, и легко могла подловить спустя день или два. Приходилось всё время гонять ложь в уме, обсасывать ее, как блестящий леденец, только совсем не сладкий. Лишь бы ничего не забыть. Но мама поступала хитрее – она просто вспоминала, что-нибудь двухнедельной давности, и тогда Лера молчала или отшучивалась, что с возрастом становится всё рассеяннее и рассеяннее. Острый, проникающий в душу взгляд мамы, заставлял чувствовать себя виноватой. Впрочем, как и всегда.

Роза Борисовна родила Лерочку рано, едва-едва успев закончить педагогическое училище, и отучив два года малышей в одной из средних городских школ. Директор долго возмущалась ее вероломством: в началке и так людей не хватает, а тут целый класс недоученный брошен. Но что было делать? Оставалось только надеяться, что молодая учительница вернется. И Роза Борисовна вернулась, но проработав еще несколько лет, параллельно закончила программу подготовки экскурсоводов и перешла трудиться в картинную галерею рядом с домом. Это было удобно. Тихо, спокойно, а при случае не возбранялось привести с собой и маленькую Лерочку. В выходные садик закрыт, а сидеть с ней некому. Девочка устраивалась на мягком с деревянной спинкой стуле и становилась незаметной. Листала большие альбомы с яркими картинками, а научившись читать, погружалась в книгу. Лишь изредка она вскидывала большие серые глаза на того, кто заходил в комнату, и снова смущенно опускала их, взмахнув пушистыми темными ресницами.

Отца она своего не знала. Роза Борисовна никогда с ней на эту тему не говорила. «Его нет, - сухо ответила она единственный раз, когда Лера, придя из садика, спросила, где же ее папа? – И никогда не было». Сказано это было таким тоном, что больше Лерочка вопросов не задавала. В свидетельстве о рождении был прочерк, а фамилию она носила такую же, как у мамы, и отчество, кстати, тоже. Много позже бабушка, приехавшая к ним лишь однажды на выпускной внучки, тихо шепнула, что мать родила ее от женатого мужчины.

Лере стало ужасно любопытно, кто же ее отец, но у мамы она спрашивать побоялась, а альбом с фотографиями и коробка с документами отображали лишь их жизнь вдвоем. Со временем идею отыскать отца она забросила и даже на него обиделась: мог бы и сам поинтересоваться, какой выросла его дочь. Зря, что ли, она выслушивает, что лучше живется матерям, у которых дочери похожи на них.

– А я? Я на кого похожа? – силилась вызвать мать на откровенность Лера.

Роза Борисовна поджимала губы и выразительно вздыхала, а потом заученно произносила:

– Ты типичный Овен. Эгоистична. Нетерпелива. И склонна к конфликтам.

Она была помешана на гороскопах. И втайне мечтала сделать из дочери улучшенную копию себя. Жаль, не изменить даты рождения, чтобы с ней рядышком проживал такой же скорпиончик, как она. И пусть не наговаривают на этот знак зодиака! Уж, кто, как не Роза Борисовна лучше знает о своих личных качествах? Целеустремленность, верность, бесстрашие. Это всё про нее. Вырастила одна дочь? Вырастила. Это ли не про целеустремленность? Ни на одного мужчину больше глазом не посмотрела? Это ли не верность дочери? Защищает ее от всех и уберегает от ошибок, это ли не бесстрашие?

– Но может быть, тебе нужно давать Лере больше свободы? – робко спрашивала верная подруга Леночка.

С Леночкой Роза Борисовна дружила еще со времен учительства. Ее даже дети за глаза звали именно так – Леночка. Маленькая, хрупкая и деликатная женщина с пушистыми от природы волосами. Она всегда и во всем соглашалась со своей подругой и редко перечила. Только улыбалась беззащитно и покладисто кивала одуванчиковой головой.

Глава 3, 4

Глава 3

Два дня выходных превратились в пытку. И без того нерадостная атмосфера в доме наполнилась мрачной тишиной. Всё застыло, и даже цветы с длинными узкими листьями бессильно свесили побеги, словно потеряли интерес к жизни. Лера написала Антону, что приболела и в ближайшее время встречаться с ним не сможет. Сама мучительно размышляла, как же ей быть? Чувствовала себя песчинкой на фоне скалистой глыбы, но где-то глубоко внутри тлел уголек несогласия. Хотела даже написать всю правду Антону. Может быть, поддержит? Поймет? Кусала больно губы – вряд ли… Ваня же не понял…

С Ваней они учились в параллели. Переглядывались на переменках, а в десятом классе как-то сблизились и стали дружить. Была весна, у них был сдвоенный урок физкультуры, и нужно было бегать стометровку. Лера старалась. У нее и так было уже две «четверки», нужно было исправлять. Одна попытка, другая…

– Чернышова, опять семнадцать секунд, - лениво всматривался в цифры Сергей Васильевич – сухонький низкорослый мужчина неопределенного возраста. – Четыре балла.

– Я еще раз, можно? – молила Лера, сдувая со лба челку.

Был май, погода разгулялась и залила всё вокруг солнцем, словно хотела посмеяться над замученными горожанами, мечтавшими вырваться на море, на дачу или, на худой конец, просто на природу на шашлыки.

– Иди, - коротко сверкнул лысиной физрук.

Лера подошла к краю беговой дорожки: заветная белая черта виднелась не так уж далеко. Нужно просто чуть-чуть ускориться во второй половине. И она побежала. Чувствовала – получается! Сократит она эти противные миллисекунды. Получит «пятерку», а в конце недели еще одну – и всё! Тогда точно в четверти выйдет «отлично». На лице появилось подобие улыбки, как вдруг, совершенно неожиданно одна нога зацепилась за другую, и Лера кубарем покатилась по твердой резине, обдирая колени, ладони и локти.

Сергей Васильевич охнул и затрусил к ней. Его опередил Ваня Третьяков. Он как раз сидел на скамейке рядом с тем местом, где упала Лера. Ваня кинулся к ней первым и, обеспокоенно вглядываясь в глаза, обнял за плечи. Уж очень страшно летела Чернышова, неуклюже заламывая руки, как поломанная кукла. От потрясения Лера не могла произнести ни слова. Ваня осторожно помог ей подняться, а бледный Сергей Васильевич только тыкал пальцем в сторону школы, намекая, чтобы вместе они шли в медкабинет.

– Пять… поставлю отлично, только… только не бегай больше! – заклинал он Леру, ощупывая ее руки и колени.

Лера морщилась и шипела от боли. Ей казалось, что ее переехал каток. Переехал и расплющил, как лягушку, которую она однажды видела на дороге. Сухая плоская оболочка серого цвета, надежно прилипшая к асфальту.

Ваня молча потянул ее в сторону школы и опять обнял за плечи. Прихрамывая и чуть не плача, Лера поковыляла к крыльцу. Когда она вышла из медкабинета, Ваня по-прежнему сидел в коридоре.

– Ну, ты как? – спросил он, неловко улыбаясь.

– Нормально,- буркнула Лера и, придерживаясь за стену, побрела в раздевалку.

После уроков Ваня дождался ее на улице и, не обращая внимания на смешки и многозначительный свист парней, забрал у Леры рюкзак и мешок с физкультурой. Она удивилась, но возражать не стала. И опять Ваня осторожно взял ее за руку и повел со двора. Он старался приноровиться к мелким хромоногим шажкам девушки и терпеливо ждал, когда она останавливалась, чтобы передохнуть. Так началась их дружба. А потом и любовь. К концу одиннадцатого класса никто уже не смотрел на эту парочку. Лера и Ваня. Ванька и Лерка. Вроде бы, в разных классах, а всё равно одно целое.

Роза Борисовна на Ваню никакого внимания не обращала. Серьезный, темноглазый мальчишка – какая от ровесника опасность? Приходит, вежливо здоровается, на 8-е марта принес ей веточку мимозы, а Лере букетик тюльпанов – сизых от заморозков. Думала, цветы тут же завянут, а они подняли головки, распустили лепестки и начали весело поглядывать по сторонам. Больше недели простояли у Леры в комнате. И каждый вечер она шепотом с ними разговаривала, как будто в припорошенных черным чашечках, спрятался Ваня и может ее слышать.

А потом Роза Борисовна нашла дневник, спрятанный между стенкой и днищем дивана. Обычная школьная тетрадь в клетку. Когда Лера вернулась из школы, Роза Борисовна стояла в прихожей, прямая, словно проглотила палку. Из дневника она узнала, что ее дочь целовалась с Ваней. А раз целовались, то?..

– Нет, мама, нет! – в ужасе мотала Лера головой. – Мы только целовались…

– Кому ты врешь?! – гремела Роза Борисовна. – Теперь я понимаю эти его визиты к нам!

Лера не представляла, что на нее тогда нашло. Она буквально рассвирепела. Затряслась, как в припадке и чуть ли не кинулась на мать с кулаками. Роза Борисовна изумилась и отступила. Как будто сработал чуткий навигатор: пережмет – сломает механизм, и он выйдет из-под контроля. Сколько раз потом корила она себя, что стушевалась и дала слабину. От скольких неприятностей смогла бы уберечь дочь! Но, что сделано, то сделано…

Надеялась, что молодо-зелено. Погуляют, потанцуют на выпускном, да и уедет этот мальчик в другой город, где собирался учиться на физика-ядерщика. Успокаивало Розу Борисовну, что Ваня грезил своей специальностью и уж точно не променял бы ее на скороспешную школьную влюбленность. И Ваня, действительно, уехал. Лера неделю ходила с красными глазами, а Роза Борисовна втайне ликовала. Между Лерой и Ваней возникла бурная переписка. Звонить ей домой он не любил, знал, мать всегда рядом и разговор становился таким пресным и искусственным, будто плохие актеры в поселковой самодеятельности натужно играют невыученные роли. Поэтому писал ей длинные письма. Причем до востребования. И Лера исправно ходила на почту и, получив увесистый конверт, нетерпеливо его надрывала, оставляя взлохмаченные неопрятные края. Впивалась глазами, не обращая внимания на сотрудниц, которые над ней посмеивались, а сами с плохо скрываемой завистью смотрели, как розовеют у Леры щеки и начинают сиять глаза. Роза Борисовна об этом вероломстве не подозревала, а потому жила спокойно, уверенная, что редкие звонки и скупые поздравления с праздниками – это и есть постепенно остывание глупых мальчишеских чувств.

Глава 5,6

Глава 5

Рассказать Антону она ничего не успела. Лера как раз обдумывала, как лучше начать с ним разговор, так, чтобы это не выглядело жалобами маленькой девочки и, в то же время, чтобы было понятно, что ситуация очень серьезная. А вдруг Антон отмахнется и посчитает ее исповедь обычной ссорой с мамой. Он ведь не представляет себе, какая она, ее мама. Даже Ваня не представлял, пока не поселился у них. Взгляд Розы Борисовны был, как у Медузы Горгоны. По крайней мере, Леру он с легкостью превращал в камень.

– Ты придумываешь, - говорила Лидка Сойкина, болтая ногами.

Они с Лерой сидели на набережной, свесив ноги с парапета, только не в сторону воды, а к тротуару. Это был единственный раз, когда Лера решила поделиться с ней своими переживаниями. Было мучительно стыдно, и она никак не могла заставить себя говорить о маме, как будто предавала ее или собиралась вымазать грязью. Но душа требовала, чтобы хоть кто-нибудь выслушал.

– Нормальная у тебя мама. Зато всегда подтянутая, глаза накрашены, стрижка… Не то что моя, - у Лидки презрительно дергалась верхняя губа. – Толстая… всё пирожки печет и ест, печет и ест… И не красится никогда. Недаром от нее папа ушел. Тетя Нина и моложе, и выглядит всегда – отпад!

Лера обиженно косилась на Лиду: не понимает. Никто ее не понимает! А тетя Рая, Лидкина мама, пусть и не худенькая, зато веселая. Смех у нее, как колокольчик – звонкий и заливистый. Кругленькая, как сдобная булочка, и руки у нее такие мягкие, как будто перышком касается головы, когда гладит по волосам. Лера застывает, как подвальный котенок, не знавший ласки, и жмурится. И страшно ей, и непривычно, но приятно… сил нет. И только одно желание: еще, еще… Вот бы мама так погладила…

– А еще твоя мама, молодец, в людях разбирается, - снова слышался Лидкин голос.

Лера была уже и не рада, что вообще заговорила о больном.

– Гороскопы читает, книжки по астрологии… а там ведь правильно всё. И так интересно… Вот про меня она в точку попала!

Лида прищурила глаза и на память продекламировала:

– Женщина-Лев: яркая и привлекательная. Хорошая хозяйка, гостеприимна. Любит флиртовать, театральна и артистична. В общем, царица Вселенной! Разве не так?!

Она соскочила с гранитного парапета и прошлась, задрав подбородок к небу, при этом еще и сделала пару изящных жестов. Двое парней, стоявших с удочками неподалеку, присвистнули и рассмеялись. Лида тряхнула гривой каштановых с медным отливом волос, но головы в их сторону не повернула. Один из парней бросил удочку и, сказав что-то своему товарищу, направился к ним. Точнее, к Лидке. Лера привыкла быть ее тенью. Мама права: кто на нее посмотрит? Обычное лицо, да еще два прыщика на лбу вылезли.

– Я бы на твоем месте повесилась, - говорила Роза Борисовна, одергивая на дочери выпускное платье. – Говорила я тебе, не жри тайком конфеты! Теперь вот два кэгэ лишних и на талии морщит!

– Я бы на твоем месте со стыда провалилась, - вздыхала она, рассматривая зачетку, в которой затесалось «хорошо» в сессии.

– Я бы на твоем месте так не считала, - слышала Лера, когда попыталась сказать, что она не страшнее и не глупее такой идеальной Лидочки.

– Ничего особенного! – фыркала Роза Борисовна на слова дочери, что она, кажется, не так уж и не симпатична.

Поэтому и с Антоном говорить страшно, сразу в голове всплывают мамины фразы. Лера вздохнула, впереди еще ночь и почти весь следующий день – может, удастся придумать, как всё сделать.

Раздалась трель дверного звонка. Лера даже не отреагировала: наверняка, к маме. Опять, небось, Павлина Петровна пришла узнать, стоит ли ей завтра ехать к родственникам или звезды не располагают? Из прихожей послышался шум, затем удивленный голос мамы. А потом ей показалось, она услышала знакомые нотки. Лера поспешно отложила в сторону книгу. Держала ее в руках для отвода глаз, вдруг мама зайдет и, увидев ее без дела, начнет пытать, о чем она думает.

– Даже странно Валерия, что у тебя могут быть от меня какие-то секреты, - обиженно тянула Роза Борисовна. – Вот я от своей матери ничего не скрывала!

Лера прислушалась, так и есть – Антон! Как?! Сердце бешено заколотилось, обычная реакция на стресс. Лера мельком взглянула на себя в зеркало, она даже не накрашена! Бледная, как смерть. Вот не слушается маму, а та всегда говорит, что нужно быть в форме и наносить хотя бы легкий макияж. Права мама, как всегда права!

– Лерочка! – услышала она елейный голос матери.

На людях она всегда была с ней спокойна и приветлива, и даже заботливо приобнимала за плечи, отчего Лера начинала дышать через раз. Пальцы матери казались ей цепкими корнями – вот-вот, врастут в кожу.

Лера судорожно выдохнула и выскочила в коридор. В прихожей и, правда, стоял Антон. Он улыбался и держал в руке большой букет бордовых роз. Их бутоны отдавали сине-фиолетовой мертвечиной и в неярком свете лампочки смотрелись зловеще. Откуда Антон узнал, что ее маме нравятся именно эти цветы? Лера всегда их боялась и радовалась, если они быстро умирали. Но чаще всего, как заколдованные, стояли долго и радовали Розу Борисовну. Хорошо еще, она не засушивает их, как цветы на могилках.

– Лерочка, к нам гости! – Роза Борисовна натужно растягивала губы в улыбке. – Ты нас представишь?

Лера откашлялась и выразительно посмотрела на Антона: ты с ума сошел? Хоть бы предупредил… Антона ее взгляд нисколько не смутил. Ловко, как фокусник, он вынул из-за пазухи небольшую коробочку конфет.

Глава 7,8

Глава 7

В отпуске Роза Борисовна заскучала. За окном надоедал монотонный дождь, мокрые березы тоскливо качали голыми верхушками, и только клены еще прижимисто хранили, как пятаки, грязные медные листья.

Лера была рада сбегать на работу. Там она отвлекалась и старалась не думать о неизбежном домашнем вечере, который будет тянуться, как муторный и скучный фильм, с сеанса которого ты не можешь уйти. Мамины нотации, поучения, а еще язвительные колкости по поводу «ухажера» выматывали душу.

– И где ты такого нашла, Валерия? Небось, весь в кредитах, как Тузик в блохах… Странно, что в таком возрасте и всё еще без семьи…

Лера отмалчивалась, так было надежнее, а Роза Борисовна этим и удовлетворялась. Вскоре она придумала себе еще одно развлечение – приезжать к Лере в обеденный перерыв. Она ждала ее в вестибюле, рядом с вахтером, а потом брала под руку и волокла в ближайшее кафе, где заказывала куриный бульон, винегрет и биточки в соусе. Готовить ей было лень, да и скучно, а кафе оказалось неплохим. Лениво ковыряя в тарелке, Лера слушала невнимательно и старалась особо не вникать в докучливые материнские монологи.

Ее вдруг стала раздражать и ее манера помахивать ножом во время разговора, да так, что капля соуса, обязательно срывалась на застеленный красной скатертью стол, и привычка близоруко щуриться, когда она пыталась что-то выпытать. В такие моменты Лере казалось, что из глаз матери появляется невидимый щупалец, который проникает ей в мозг и сканирует каждую извилину, пытаясь считать мысли.

Выпив послеобеденную чашечку кофе, Роза Борисовна смотрела на часы и объявляла, обращаясь к дочери:

– У тебя еще двадцать минут есть, и потом можно немножко опоздать. Ничего страшного с твоими бумажками не случится. Говорила я тебе, бери отпуск вместе со мной! Сейчас бы сообща отдыхали. Пойдем в сквер, мне нужно растрясти калории.

Лера обреченно шла в небольшой сквер, в центре которого стоял неработающий фонтан, а вокруг белели скамейки с грязно-коричневыми пятнами прилипших осенних листьев. Зонты матери и дочери стукались и мешали друг другу, но Роза Борисовна цепко держала Леру за локоть, словно боялась: как бы не сбежала.

– Лера, я тут подумала…

У Леры противно заныло внутри. Обычно эта фраза предваряла какое-нибудь очередное безумное предложение. Например, отправиться в паломничество по святым местам или уехать в скит, где нужно просидеть неделю, придерживаясь поста. В голове у Розы Борисовны была полная каша, состоящая из православия, верований, учений, зодиакальных прогнозов, мантр и высших знаний о материях.

– А давай купим тебе шубку! – выдала Роза Борисовна и радостно уставилась на дочь. – Скоро выпадет снег, и ты будешь ходить в такой нежной-нежной персикового оттенка шубке! Это хоть немного освежит твое лицо, а то бледная, какая-то замученная…

Роза Борисовна остановилась. В ожидании оваций, нарисованные светло-коричневым карандашом брови, чуть приподнялись. Опешив, Лера тоже развернулась к матери. Боже мой, какая еще шуба?!

– Спасибо, мам, но я думаю, это лишнее. Да и денег нет…

– Ха! Это у тебя нет. Потому что ты транжира…

Это была знакомая песня, Лера даже не удивилась. Всю зарплату отдает маме, а слывет с ее слов транжирой.

– А у меня есть деньги! – торжествующе выпалила Роза Борисовна. И я желаю сделать тебе на тридцатилетие подарок! Но весной тебе шубка уже будет не нужна, поэтому сейчас!

Она помолчала минуту и добавила, скорбно поджав губы:

– Будешь меня вспоминать… потом… - явно намекая на времена, когда она уже умрет.

Впрочем, времена эти явно настали бы не скоро. Роза Борисовна, ведя максимально здоровый образ жизни, могла не переживать. Все ее болезни, если и появлялись, то в нужный момент и только лишь для того, чтобы чего-то добиться от окружающих.

– Курочка по зернышку клюет, - снова заговорила Роза Борисовна и довольно заулыбалась. – Вот и набралось…

Лера даже не представляла себе, сколько может стоить такая шуба, но предполагала, что много.

– Ну, что? Рада?

Лера постаралась изобразить улыбку, но получилось плохо.

– Я уже присмотрела одну, нужно будет поехать примерить. А если наличными оплатить, то скидка будет. Так у меня наличные… С карточки-то быстро мошенники снимут. Я и тебе говорю: пластик ваш не съешь в случае чего, а бумажные деньги всегда выручат… Но ты ж не слушаешь. Ты ж у нас самая умная! - тараторила Роза Борисовна, вышагивая по мокрому скользкому асфальту. Каблучки ее при этом стучали: цок-цок-цок…

Так прошла неделя. Разговоры о шубке не прекратились, да и по сути, это был уже решенный вопрос: у Леры никто совета точно спрашивать не собирался. Теперь будущая шуба обсуждалась и во время обедов. Лера пыталась найти повод не ходить в кафе, ссылалась на начальство и большой объем работы, но подчинялась, потому что мама грозила позвонить заведующей и узнать, почему она лишает сотрудников законного приема пищи. Так и говорила: «законный прием пищи». Скандала Лера не хотела.

В пятницу с утра она получила сообщение от Антона, в котором он извинялся и предупреждал, что вечером не сможет за ней заехать – случился форс-мажор. Нужно забрать с дачи сестру с племянниками. У нее неожиданно сломалась машина, а ночевать в холодном и сыром дачном доме с детьми, боязно. Лера ужасно расстроилась. Она так хотела пойти с Антоном в кино. А потом ее врасплох застала мама, предложив отправиться с ней в торговый центр – ей нужен наряд ко дню рождения, и заодно заглянуть в «Меха». Сравнить цены. Лера представила, что она выслушает от мамы, если откажется, и согласилась. К тому же, самой хотелось развеяться и купить давно приглянувшийся ей теплый шарф винно-красного цвета. Договорились встретиться вечером на первом этаже.

Глава 9, 10

Глава 9

«Выход к вокзалу» - светились синие буквы. Лера устало плелась по ступенькам, придерживая то одной, то другой рукой сумку. Спешащие на поезд пассажиры, задевали ее рюкзаками, катили по каменным спускам чемоданы, озабоченно крутили головами в поисках справочного табло, щурились, доставали очки, вглядывались в желтые строки и устало выдыхали: успели! Кто-то, выискивая свободное местечко, шел к рядам неудобных, затянутых синим кожзамом кресел, другие оживленно устремлялись в буфет или к ларькам, где продавались кофе и пирожки, все суетились, спешили и пребывали в том особенном состоянии, которое предшествует поездке.

Стоя у расписания поездов, Лера бездумно скользила взглядом по названиям городов. Глупо! Как глупо… Можно подумать, она сейчас купит билет и уедет… Куда? Если бы всё было так легко. Поддалась истерике, побежала куда-то сломя голову. Ни вещей толком с собой нет, денег тоже ненадолго хватит… А дальше что? И работа? Что она будет делать с работой?

Вихрь сомнений закружил разум и посеял первое зерно паники и неуверенности. Лера испуганно сжалась. Отойдя в сторону, она открыла сумочку и вынула телефон. Девятнадцать пропущенных вызовов от мамы. В мессенджере висит десять сообщений. В душе шевельнулась жалость. Лера представила себе, как мама хватается за сердце и тяжело дышит от поднявшегося давления, как трясущимися пальцами выдавливает таблетку валидола и без сил валится на кровать. «Что за подростковые закидоны? Права мама, я думаю только о себе», - прикусила губу Лера. Нужно хотя бы написать ей, что жива-здорова. Она привычно открыла чат. «Хочешь, чтобы я тебя прокляла???» - увидела она последнее сообщение. А сверху еще десяток. Длинные и не очень, пестрят словами: дрянь, чертовка, эгоистка, смерти моей желаешь, мошенница, полиция, не возвращайся, из-за тебя зашкаливает давление и воровка. Лера не вчитывалась, достаточно было и того, что выхватила случайно из текста. Воровка. Так и есть. Мама не поскупилась на хлесткие эпитеты. Странно, но обиды на нее не было. Только страх.

Лера спряталась за колонну, ей показалось, что вот прямо сейчас мама определит ее местонахождение и материализуется из воздуха. Отведет в пункт полиции и, брезгливо напишет заявление. Телефон ожил, на экране высветилось «Мама». Лера смотрела на него расширенными глазами, как будто готовилась, что оттуда сейчас вынырнет рука с безупречным маникюром и вцепится в горло. Она даже закрыла глаза. Наощупь нажала кнопку, убрав громкость, чтобы не нервировать всех вокруг музыкой.

Обычные звуки вокзала окружили со всех сторон. Женский голос объявлял нумерацию вагонов, направления, предупреждал о том, чтобы пассажиры не забывали свои вещи. Все куда-то бежали, торопились. Лера снова бросила взгляд на табло с расписанием. Волной, без предупреждения, нахлынули опустошение и слабость. То, чего она боялась, случилось. Не сможет она ничего сделать. Нужно возвращаться. Другого варианта нет.

Опустив голову, Лера побрела к выходу. В метро можно было вернуться только со стороны улицы. О том, что предстоит услышать и увидеть дома, она старалась не думать. Разве размышляет приговоренный, как будет происходить казнь? Нет, он всеми силами старается отгородиться от предстоящего кошмара.

За стеклянными дверями было черным-черно. Лера автоматически бросила взгляд на большие вокзальные часы – без двадцати десять. Удивилась: ей казалось, уже глубокая ночь, таким длинным и переполненным событиями был этот вечер. Никаких чувств она больше не испытывала. Отупела и стала заторможенной, будто ее стукнули по голове. Теперь уже не было ни страха, ни волнения, ни стыда, ничего…

– Лера! – вдруг услышала она позади мужской голос.

Медленно обернулась, просто чтобы удостовериться, что ей послышалось. Висок пронзила острая боль, и Лера задержала дыхание: как же сильно она устала… По блестящему мраморному полу к ней спешил мужчина. Лера чуть нахмурила брови, вертикальная морщинка прорезала лоб, и девушка потерла ее пальцами. Со стороны казалось, будто она никак не может сосредоточиться и решить для себя трудную задачу.

– Лера! Ты? Ну, точно ты! – послышался смех.

Мужская фигура в клетчатом пальто и нестерпимо-зеленых джинсах ловко обогнула пожилую пару. Благообразный старик со старушкой невольно обернулись. Их внимание привлекла копна огненных, цвета апельсина волос. Как часто водится у рыжих, бледная кожа на лице была усыпана десятками веснушек, а глаза цвета болотной воды светились искренней радостью. Парень махал рукой и даже приподнялся на носочки, хотя его и так было трудно не заметить.

– Гоша? – недоверчиво произнесла Лера, вглядываясь в его лицо. – Рудов!

Она искренне рассмеялась. С Гошей они учились в одном классе, но после школы он сразу уехал. Если в первые годы после выпускного, Лера еще хоть что-то слышала об одноклассниках, то со временем перестала с ними общаться и почти не знала, где и как живут они сейчас. Раньше сплетни приносила Лидка Сойкина, но потом она выскочила замуж, родила дочку, развелась и снова устремилась налаживать личную жизнь. В общем, ей было не до того. Поэтому звонила она все реже, пока не пропала совсем. Пришлет на Новый год и день рождения дежурную рассылку, и всё. На встречи выпускников Лера не ходила. Обычно там все делятся своими достижениями, а у нее что? Да и немой вопрос, почему они с Ваней не вместе, всегда висел в воздухе. Ваня, говорят, тоже ни разу не объявился.

– А я смотрю: ты не ты? – улыбался во весь рот Гоша.

– Я, Гоша, я… - протянула Лера руки, чтобы обняться.

Глава 11,12

Глава 11

Соседкой в плацкарте оказалась молодая женщина с младенцем. Малыш не спал, а с любопытством таращился на всех, кто проходил мимо. Возраст его Лера определить не смогла, но мальчик уже мог уверенно сидеть и проворно ползать по постели. Он напоминал непослушную обезьянку из мультика, такой же непоседливый и любознательный. На Леру он смотрел особенно долго, и она невольно заулыбалась. Малыш улыбнулся в ответ и, решив продемонстрировать все свои умения, захлопал в пухлые ладошки. Лера поймала взгляд матери: она наблюдала за сыном с необыкновенной гордостью и нежностью. У нее защемило сердце. Смотрела ли хоть когда-нибудь ее мама так? Гордилась ли своей дочерью хоть единожды? Вопросы без ответов… И вдруг малыш басовито заревел. Его собирались укладывать спать, и он совершенно не хотел с этим соглашаться. Лера немного расстроилась: будет бессонная ночь. Но с другой стороны, не факт, что вообще уснет. До сих пор ее временами потряхивала нервная дрожь. Ласково воркуя, молодая женщина уговаривала Стасика успокоиться, а потом смущенно глянула на Леру и Гошу и, повернувшись боком, накинула на плечо пеленку, скрыв под ней и сына. Из-под ткани послышались всхлипы, прерывистое дыхание, а потом лишь сопение и причмокивание. Ручонками малыш вцепился в кофточку матери, а ножками продолжал выписывать какие-то кренделя в воздухе. Но уже буквально через минуту движения его стали замедляться, и вскоре он затих, только пеленка едва шевелилась.

Гоша покраснел и тихо встал.

– Я пойду, - шепотом сказал он. – Тебе тоже надо отдохнуть. Утром рано вставать.

Лера кивнула, ей хотелось лечь, от напряжения болело всё тело, будто она целый день копала яму. Гоша ободряюще пожал руку и улыбнулся:

– Утром увидимся.

Он уже направился к выходу, как вдруг остановился и шутливо погрозил пальцем:

– Смотри мне! Не слезь на следующей станции!

– Не переживай, не сбегу, - тихо рассмеялась Лера.

Гоша исчез. Поезд неспешно набирал ход. В вагоне было сумрачно и как-то по-домашнему уютно и чисто. Пассажиров было немного, кое-где слышались негромкие разговоры, но в основном, люди уже разложили постели и собирались успеть поспать за недолгий путь. Лера взяла полотенце и ушла умываться. В туалете она сполоснула лицо холодной водой и, покачиваясь, еще долго смотрела в зеркало, будто силилась обнаружить в своем отражении что-то новое и необычное. Должно же ее своеволие как-то отобразиться? Но ничего особенного она не увидела. Только синие тени под глазами стали глубже, да у губ маячила скорбная складка, будто за вечер она постарела на пять лет. Особенно не понравились глаза: загнанные и испуганные. Такими смотрят нашкодившие дети. Или собаки, когда их собираются огреть поводком.

Ручку двери дернули, и Лера очнулась. Она открыла замок и, извинившись, проскользнула мимо пожилого мужчины в спортивных штанах. Он удивленно посмотрел вслед. «Почему я всё время извиняюсь?» - вдруг подумала Лера.

Она, стараясь сильно не шуметь, расстелила белье и пристроила у стенки подушку. Соседка и малыш уже спали. Мать крепко обнимала сына, чутко сторожа каждое его движение. Лера замерла, глядя на них. Интересно, что сейчас испытывает эта женщина? Что значит, любить своего ребенка? От этих мыслей стало тревожно. Сразу вспомнилась мама. Гоша поступил мудро, забрав у нее телефон. Она бы обязательно сейчас его включила и принялась бы читать материнские послания, а потом написала бы ей осторожное: «не волнуйся, со мной всё хорошо». Мама бы моментально отреагировала, завязалась бы переписка, а потом она бы обязательно Лере позвонила и тогда… Тогда на вокзале города, куда сейчас несет ее поезд, Лера сразу же пошла бы в кассу и купила обратный билет. «А так, можно подумать, не купишь?» - злорадно прозвучал голосок в голове. Лера задумалась. Привычка заранее просчитывать ситуации, не оставляла. Снова проснулась тревога. На время она словно притупилась остротой переживаний, а сейчас заплескалась, забурлила близко-близко.

По проходу проплыла проводница, улыбнулась, глядя на маленького пассажира. Вопросительно взглянула на Леру, мол, может быть, что-то надо? Но Лера отвернулась и, сбросив ботинки, забралась с ногами в постель и натянула на себя простыню. Теплую кофту она сняла и положила в изголовье, а сама осталась в джинсах и майке. В вагоне было тепло и даже немного душно. Колеса мерно постукивали, громыхали негромко стыки. Если и есть в этом мире что-то постоянное, то это звуки железной дороги. Жаль, если полностью заменять полотна и старые поезда заменят бездушные современные скоростные.

Лера свернулась клубочком, как привыкла делать, когда ей становилось страшно. Сейчас страх по-хозяйски расселся рядом, запустил свои невидимые щупальца в душу. «Вот и останешься теперь ни с чем! – зажмурилась Лера,- ни дома, ни работы, ни близкого человека». Стоп. А Гоша, он разве не близкий? Он же любил ее, а может, и любит до сих пор?

Лера открыла глаза и приподняла голову. Почему она за весь вечер даже не поинтересовалась ни разу, чем живет Гоша и что у него теперь в жизни? Всё о себе говорила, монотонно бубнила, как на исповеди в церкви. А ведь у Гоши и кольца на пальце нет… Значит, не женат? Сердце забилось чаще. Душа затрепетала: она не одна! Можно опять прилипнуть, обвиться, как плющ, вокруг опоры. В своем одиночестве она никто – слабая и немощная. Неслучайно же Гоша встретился на пути именно сегодня?

По стенкам вагона скакали тусклые огни. Никто не ходил, не разговаривал и даже не храпел. Всё замерло. Лера уставилась блестящим глазами в свисающую над ней полку. Прежде чем она окажется в незнакомом городе и сожжет все мосты, нужно убедиться, что ей помогут. Она принялась натягивать ботинки.