А потом я встретила тебя вновь

Пролог

-- Любого человека, ничего ему не объясняя, можно посадить в тюрьму лет на десять...-- сообщает мне поставленным голосом, адвокат моего мужа, поднимая свой зад с кресла.

Его хладнокровный взгляд скользит по мне, словно по пустому месту, не выразив ни одной эмоции.

«...и где-то в глубине души он будет знать, за что» -- заканчиваю за него мысленно знаменитую цитату Фридриха Дюрренматта, пока он неспеша обходит стол...

Солнце заливает кабинет ярким светом, подчёркивая строгость и дороговизну массивного рабочего стола со столешницей из натурального камня, и всего интерьера в целом.

Я сижу перед ним на стуле в длинной чёрной юбке с разрезом по самое не хочу, закинув ногу на ногу, крепко сцепив пальцы рук на коленях.

На мне чёрный пиджак. Чёрный топ. Чёрные туфли на высоком каблуке. И под всё это чёрное великолепие из прошлого, я надела сегодня кроваво-красное бельё, купленное специально для этого допроса. Но об этом ему, и моему мужу, знать не нужно. Пусть наслаждаются моей траурной обёрткой. Пока...

Мои волосы закручены в тугую низкую шишку. Спина прямая. На лице ни одной эмоции.

И только внутри я сейчас горячая, как ад.

-- А у тебя Анна Дмитриевна, -- какого чёрта он мне тыкает? Козёл! --

нет работы и, как следствие, дохода. Бизнес свой ты бездарно профукала. Чем ты собираешься детей кормить?

Бизнес свой я великодушно подарила нуждающимся. И у меня есть работа. Странно, что ты, мудак, этого не знаешь...

Мой взгляд упирается в пряжку его ремня, когда он присаживается на краешек стола перед моим носом. Не самое лучшее место для созерцания во время допроса у мужчины, но больше мне смотреть некуда: ниже - его пах, выше - обжигающая глаза, белизна его рубашки.

-- Ты не спишь по ночам...

Мне негде спать придурок.

-- Кидаешься на людей...

Он первый начал...

-- У тебя все признаки эмоционально неустойчивого расстройства личности...

Это серьёзный диагноз, дебил...

Я продолжаю внимательно рассматривать его пряжку. Она у него классическая и, на первый взгляд, самая обычная. И только хорошо к ней присмотревшись, понимаешь, что она у него кованая. Не самая лучшая, но и не самая простая в этом ценовом сегменте.

-- Водишь домой молоденьких любовников, пользуясь тем, что муж с утра до вечера работает, чтобы ты ни в чём не нуждалась.

Дальше можно не слушать...

-- Тебе перед детьми не стыдно? Анна Дмитриевна...

Сердце в груди вздрагивает, ожив, впервые с начала нашей беседы. Усилием воли, останавливаю его, переключив внимание на поиски царапин на пряжке его ремня.

Интересно, он только мне так откровенно под нос свой пах суёт или всем?

-- Стыдно, конечно, -- голос мой, после долгого молчания, звучит, как привет из преисподней. Прокашливаюсь, прикрыв рот рукой.

-- А ты в курсе вообще, что благодаря тебе младшим братьям-близнецам твоего любовника, будет некому помогать, если я его посажу... Тебе их не жалко?

Он зачем мне это говорит?

Неужели он думает, что любовник нашёптывал мне на ухо эту ценную информацию, когда меня трахал?

-- Это я его ударила, вы же знаете... -- меняю позу, повернув лицо так, чтобы он видел остатки моего синяка, который я получила, совершенно случайно ударившись о стену.

Никогда не предполагала, что когда-либо буду вынуждена выступать в роли абьюзерши, издевающейся над своим мужем, но, кажется, у меня нет выбора.

-- Ты же понимаешь, что после всего вышеперечисленного, твой муж, как минимум, может влёгкую отправить тебя на принудительное лечение в психушку и, -- делает паузу, -- дети тебе, в этом случае, не светят... -- заставляю себя ему кивнуть, послушно соглашаясь с его выводами.

Мой муж - грёбаная душка, и жертва моего насилия.

И это было бы смешно, если бы не закончилось для меня столь печально.

-- Ты всё ещё настаиваешь на разводе?

-- Нет, конечно, меня всё устраивает, -- говорю, и голос мой совсем не дрожит.

-- Ну, коль ты всё понимаешь... -- он, наконец, избавляет меня от созерцания своего паха. Поднимается. Идёт на своё место.

И пока он неспеша обходит свой стол, я успеваю его рассмотреть.

Высокий. За тридцать на вид. Белоснежная рубашка, чёрный костюм по последней моде - именно так я себе и представляла всегда преуспевающего адвоката. Тёмные волосы зачёсаны назад. Ни одна волосинка не выбивается из его идеальной причёски. Его можно было бы назвать красивым, если бы не скошенный подбородок, маскируемый аккуратной модной бородкой.

-- Я могу быть свободна? -- спрашиваю, дождавшись, пока он сядет.

-- Конечно, только вот тут подпиши...-- раскладывает на столе бумаги.

Не читая, ставлю автограф, чувствуя, скорее интуитивно, его довольную ухмылку.

Оставляю ручку поверх подписанных бумаг.

Часть I Глава 1

Лечу по торговому центру, пытаясь на ходу в голове своей сложить мозаику из того, что узнала сегодня.

Может, всё-таки, не он?

Ну, не может же он так со мной поступить. У нас дети, как-никак...

Да, отношения наши далеки от идеальных, как соседи давно уже живём. И с каждым днём пропасть становится только больше. В последнее время даже не разговариваем. Но он же не отморозок какой-то, не может он так меня подставить. Он же сам меня просил...

От невесёлых мыслей, начинает побаливать голова.

Мрачно смотрю в пространство, потирая пальцем переносицу.

Взгляд невольно останавливается на могучей кучке бравых молодцов, что-то обсуждающих неподалёку. Молодые. Смазливые. Как будто со страниц журнала мод все сошли.

Лицо одного из них кажется смутно знакомым, только понятия не имею откуда. Присматриваюсь. На корейца чем-то похож.

Он как будто чувствует моё повышенное к нему внимание. Поднимает голову, мажет по мне быстрым взглядом.

Наши глаза встречаются на миг: его - синие, мои - кошачьи.

Мороз пробегает вдоль позвоночника...

Быть такого не может?!

Как заворожённая наблюдаю: как они разворачиваются, дружно направляясь в сторону эскалатора.

Умом понимаю, что невозможно это, только ноги не слушаются, сами несут меня вслед за ним...

-- Анют...-- слышится сквозь бешеную долбёжку сердца. -- Ты куда несёшься так? Еле догнала тебя...

Делаю по инерции ещё несколько шагов, прежде чем остановиться.

-- Чёрт! -- невесело усмехаюсь сама себе, провожая взглядом высокий силуэт коротко стриженного парня в кожаной куртке.

Дожила мать, уже мертвецы мерещиться начали.

Шумно выдыхаю, но сердце в груди так и бьётся гулко. Рвано. Никак не успокоится.

-- Всё нормально? -- раздаётся прямо перед носом, и я, наконец, поднимаю на голос глаза.

-- Привет...-- выдавливаю из себя, встречаясь глазами с женой лучшего друга моего мужа, с которой мы не виделись вот уже несколько лет.

Несколько последних лет, когда отношения наши с мужем разрушились окончательно и мы перестали с ним куда-либо выходить вместе.

-- А я уже было подумала, обозналась, давно же тебя не видела, мало ли.... -- натянуто улыбается мне Карина, окидывая меня внимательным взглядом.

-- Да задумалась просто, не слышала... -- нелепо улыбнувшись, я лезу в сумку за телефоном, делая вид, что мне срочно нужно проверить сообщения.

Мне нужна хотя бы минута, чтобы настроиться на разговор с ней и вести себя непринуждённо.

Как мне вот ей сейчас объяснить, что я тут парня случайно встретила, которого давно уже нет в живых, и немного из-за этого разнервничалась.

-- С бухгалтером сегодня встречалась, -- пытаюсь оправдать свою задумчивость. И это, кстати, чистая правда. Собственно, после встречи с бухгалтером, я и забежала сюда, чтобы спокойно всё обдумать. -- Расстроилась...-- добавляю, закидывая телефон в сумку.

По спине моей медленно сползает холодная капелька пота, мысли всё ещё путаются.

-- Случилось что-то? Ты прям бледная вся...

-- Не знаю, Карин, не понятно ничего, надо разбираться, -- быстро провожу ладонью по спине, чтобы избавиться от раздражающей меня помехи, продолжаю: -- фирму хотела закрыть, -- выдаю первое, что приходит в голову, спускаясь мыслями на грешную землю с небес.

Вспомнив, наконец, с чего началось моё сегодняшнее утро -- со звонка бухгалтера, принёсшего мне неблагие вести.

-- Вашу? -- уточняет.

-- Мою.

-- Так она на кого у вас оформлена? -- Карина чуть наклоняется ко мне, переходя почему-то на шёпот.

-- На меня...была, -- из горла вырывается смешок, -- это перед декретом я генеральную доверенность на Аркадия Викторовича оформила, -- уточняю, называя мужа по имени отчеству, потому как по-другому называть его больше не могу. -- Вот, пытаюсь закрыть её, не дают, некое заинтересованное лицо объявилось, -- заканчиваю фразу шёпотом. По сторонам оглядываюсь. Как будто опасаюсь, что меня подслушивают.

-- Так, может, Аркадий Викторович палки в колёса там втихаря тебе втыкает? -- неожиданно выдаёт Карина.

-- Да хрен его знает, -- пожимаю плечами, несколько удивлённая её заявлением. -- Была такая мысль, -- честно признаюсь. -- Но он вроде как сам меня попросил от неё избавиться, типа нерентабельна, денег много жрёт, а денег нет, -- морщусь, вспомнив, как муж в последнее время перешёл в режим жесточайшей экономии, отказывая детям даже в самом необходимом.

Про себя уж молчу. Мне он давно ничего не выделяет. Как хочешь так и живи.

-- А ты разве сама не работаешь? Я просто помню, ты вернуться хотела...-- продолжает она меня откровенно допрашивать.

Я начинаю совершенно по-идиотски улыбаться, растерявшись. Вот что мне ей сказать: правду или приврать?

-- Хотела, да не смогла, -- говорю правду. -- Не дали мне, -- усмехаюсь невесело. -- Вот, пытаюсь найти себя на новом поприще, чтобы с голоду не сдохнуть, вроде получается, -- неожиданно делюсь с ней своим секретом.

Глава 2

-- Может, кофе? -- предлагаю, улыбаясь.

Напряжение первых минут встречи начинает потихонечку отпускать. Призрак прошлого растворился в толпе. Мне становится даже немного смешно.

По ходу я сдаю нервами. Надо бы обратить на это внимание, а то мало ли... А у меня дети...

-- Если не помешаю... -- она улыбается мне в ответ. -- Я, собственно, за этим сюда и зашла, а тут ты...

-- Нет, конечно. Рада тебя видеть, -- и я не лукавлю, говоря ей это.

И совсем не прочь с ней немного поболтать. Мне даже интересно узнать, что же там у них произошло такого, что муж мой перестал общаться со своим единственным другом детства.

-- Там так получилось, -- начинает она, как только мы садимся за стол. -- Нам позвонил покупатель, сказал, что хочет купить наш участок. Мы обрадовались, давно уже хотели от него избавиться. Назначаем встречу, едем, а это ваш участок. Думали, Аркадий...-- делает паузу, -- Викторович, пойдёт нам навстречу, переоформит документы, всё-таки мы покупателя нашли. Участки рядом, почему бы и нет, тем более, что ты не хотела его продавать, а он ни в какую...

Я усмехаюсь, слушая её. Не сомневалась ни секунды, что именно так всё и произойдёт. Не упустит он своей выгоды и никакая дружба ему в этом не помеха.

На самом деле, кроме того, что я участвовала в покупке этого участка материально, и когда-то действительно высказывалась о том, что хочу там провести свою старость, к участку этому я никакого отношения не имею. Когда мы его покупали, мы только-только начинали жить вместе. Отношения наши были ещё не оформлены официально. Я восстанавливалась после внематочной беременности и находилась в несколько подавленном ещё, после всего этого, состоянии. И да, мне неприятно сейчас узнавать, что он взял и вот так продал его втихаря. Но сделать я вряд ли что-то смогу. Участок оформлен на него.

-- Ты правда не знала ничего? -- спрашивает она, в конце своей гневной тирады.

-- Нет. -- Я кривенько усмехаюсь. -- Мы не разговаривам с ним... давно. О том, что у него мамы не стало, я узнала от сына...

--Ничего себе...И...

--Не знаю Карин. Он не хочет говорить о разводе, -- опережаю я её вопрос, -- сказал, что его всё устраивает.

Давно правда это было. Надо бы уточнить, наверное. Но желания разговаривать с ним нет никакого...

-- Не понимаю его.

-- Я тоже не понимаю. Мужик, нет и сорока ещё, в самом расцвете, можно сказать. Умный. Не урод. Жадный правда, но мы же об этом никому не скажем? -- вздёргиваю я в шутливой гримасе брови.

Я шучу. И как будто внутри даже ничего не отзывается. А было время, когда я ждала его вечерами, чтобы только с ним поговорить пока дети спят. Унижалась, плакала, просила отпустить. Он не слушал меня, занимался своими делами. Торчал в телефоне. Или просто сидел с бокалом вина молча, отвернувшись в сторону, изредка отпуская в мою сторону колкости и оскорбления. Было невыносимо. После таких «разговоров по душам» у меня несколько дней всё валилось из рук, сил не было. Он как будто вытягивал из меня последние крохи сил своим молчаливым безразличием.

Спасли дети. И учёба. С первыми успехами, стало легче. Я научилась закрываться. Не обращать внимания на его недовольную рожу. Ожила. Силы появились. Планы.

-- Он всё также субботний папа? -- интересуется она.

-- Да, ничего не поменялось. Он же сильно занят. -- Я усмехаюсь опять. -- Приходит поздно, злой, недовольный. Последнее время, правда, пить вроде как бросил. А то раньше бывало, придёт домой, и сидит потом допоздна, в одного винцо потягивает. На следующий день дрыхнет до обеда, нервирует своим присутствием. Ещё и страшно. Хрен его знает, что ему по пьяни в голову взбредёт...

-- Работает сутками и денег нет?

-- Нет, -- развожу я руки по сторонам.

-- Ну хоть что-то он выделяет тебе?

-- Мне, нет. Давно уже. Я думаю он и фирму просил закрыть, потому как я там зарплату себе «рисовала», бухгалтерия же моя. -- Делюсь с ней своими подозрениями. -- Детям помогает, со скрипом, правда.

Не рассказываю уж ей, что если я ему пишу вечером купить: «огурец» потому что лень исправлять окончание, он так и покупает один огурец.

-- Всегда удивлялась, как вы такие разные нашли друг-друга... -- задумчиво тянет она и начинает размешивать сахар в чашке, безжалостно разрушая красивое сердечко из пенки, превращая его в однородную безликую субстанцию.

--Не знаю Карин, трудно сейчас сказать. -- Я обхватываю свою чашку двумя руками, поверх которой красуются два сердца. Одно большое и сильное накрывает собою маленькое...хрупкое.

Делаю маленький глоток, чтобы не нарушить их целостности. Они так трогательно смотрятся вместе.

-- Пока работали вместе, -- продолжаю я чуть дрогнувшим голосом, -- как будто были точки соприкосновения и было вполне сносно. Временами даже интересно. А когда дети родились, я одна осталась. Стала неинтересной по-видимому. Его жизнь не изменилась -- он, как вставал, когда выспится, так и сейчас встаёт. Приходит домой, когда освободится. Ничего в его жизни не поменялось. Иногда спрашиваю себя: «как я умудрилась в это дерьмо влипнуть?» А потом вспоминаю про детей, становится стыдно...

Глава 3

Люблю прогуляться в одиночестве...

Я вообще одиночка. Всегда такой была. А уж когда дети родились, то каждую минуту тишины, стала ценить на вес золота, и никакие дождь, метель и адская жара, мне не помеха. Выходила на улицу в любую погоду. Иногда просто бродила бесцельно. Останавливалась в парках, отыскивая для себя укромный тихий уголочек. Сидела там. Думала. Вспоминала хорошее. Переживала о плохом. Порою плакала...

Сегодня же погода великолепная.

Проснувшееся весеннее солнце задаёт городу приподнятое настроение. Люди, скинув опостылевшие за долгую зиму пуховики, высыпали на улицы, несмотря на разгар рабочего дня.

Прибавляю шаг, погружаясь в свои мысли, не замечая ни самокатов, опасно проносящихся мимо, ни натыкающихся на меня людей.

Всё, что происходит со мной в последние годы, иногда кажется мне абсурдом. Он же не был таким, когда мы с ним познакомились. Я выходила замуж за совсем другого человека. Или правду говорят, что такие люди умело строят иллюзии для своих жертв, а когда клетка захлопывается, являют тебе своё истинное лицо?

Или всё-таки проблема во мне?

В последнее время, я часто вспоминаю своё детство, родителей. Свою мать. Это, наверное, нормально, копаться в своём прошлом, когда настоящее рушится...

До определённого возраста мне казалось, что семья наша вполне обычна и нормальна. И если бы не моя, такая явная, непохожесь на родителей и на младшего брата, было бы вообще всё замечательно. Но в детстве и на это я не обращала особого внимания, всё было намного проще, все проблемы пролетали мимо. Забывались бесследно.

Мы с братом никогда ни в чём не нуждались, родители баловали нас. У нас была куча игрушек, много красивой одежды нам не нужной, и, самое главное, − любящая бабушка, с лихвой восполнявшая дефицит внимания от вечно занятых родителей. И, практически неограниченная свобода в деревне.

Когда я пошла в школу, всё стало немного сложнее. Родители серьёзно относились к нашему образованию. Меня, к тому же, из-за моей гуттаперчивости, отдали ещё и на гимнастику, которая отнимала всё моё свободное время и которую я, немного повзрослев, со скандалом поменяла на танцы.

Но на каникулы мы рвались в деревню, потому что там была свобода, и потому что там всем было плевать на мою, непохожую на родителей, внешность. Летом почти всё свободное время мы проводили в воде, постепенно меняя цвет кожи с белого на тёмно-коричневый.

Периодически на берег приходили мамы и бабушки и кричали своих чад на обед или ужин: Ма-ань, Ва-ань – домо-о-ой. И чада нехотя плелись за предками.

Однажды, местный хулиган Васька, собрал нас всех и предложил побриться. Все согласились, включая меня. Когда предки пришли за детьми, из речки торчали одинаковые лысые головы, узнать кого-либо было невозможно. Досталось тогда всем, а мне − особенно. Потому что я должна была ехать в лагерь. И, несмотря на лысину, в лагерь меня отправили.

Мне двенадцать. Я мелкая и тощая. С двумя длиннющими палочками вместо ног, которые при ходьбе постоянно мешают друг другу, заплетаясь. Из-за этого походка моя несуразна и некрасива. А ещё, растущая грудь, которую уже не спрятать, и которой я почему-то дико стесняюсь, поэтому одеваюсь в балахонистые футболки и сильно сутулюсь. И я - лысая.

В лагере девочки сразу же обозвали меня вшивой и общаться со мной не пожелали. А мальчикам было всё равно. У многих причёски не сильно отличались от моей. И я даже завела там друга.

Он высокий. Выше меня, хотя, кажется, на пару лет меня младше. Это хорошо. Я привыкла. С тех пор, как мой младший брат пошёл в школу, и я вынуждена за ним приглядывать, всё своё свободное время я провожу с ним и его друзьями.

Его зовут Артём. Он интересный. Он говорит, что его мама наполовину японка. Я улыбаюсь. Не верю ему. У нас в подъезде живёт семья: папа голубоглазый блондин, мама казашка. Так у них все дети казахи.

А он -- нет. Он совсем не похож на японца. Но об этом я ему не говорю. Мне всё равно.

Он обещает меня защищать и забрать с собой в интер-космос, когда мы вырастем. У него совершенно удивительные глаза, необычного синего цвета. Это не чистое безоблачное небо и не лазурное море, это не василёк и даже не сапфир. Это какой-то неземной синий цвет, и мне иногда кажется, что он действительно прилетел с другой планеты.

Мы часто играем с ним в гляделки: я смотрю в его синие, он − в мои кошачьи, и, кажется, не в силах оторвать друг от друга глаз.

После лагеря мы пишем друг другу длинные письма, и мечтаем о новой встрече. Но он далеко. Мне не разрешают к нему поехать. Ему - тоже. И мы ждём с ним лета.

А потом он заболел, неизлечимой болезнью, и мне разрешили к нему поехать.

Он держал меня за руку, смотрел на меня своими нереальными глазами и молчал.

А потом его не стало, и я была уверена, что он улетел на другую планету и обязательно вернётся за мной, вот только надо немного подождать. А по ночам мне ещё долго снились его неземные глаза…

Но давно уже не снятся. Я отпустила его...

Странно, его мама и правда была немного японкой. Только он на неё был совсем не похож.

От быстрого шага, становится жарко. Останавливаюсь. Снимаю лёгкую парку. Перекидываю её через руку. Сразу набираю скорость.

Глава 4

− У меня по плану сегодня фитнес был. − Встречает меня добрый муж у порога.

− Я уже почти десять лет без планов. Ничего, не умерла, -- скидываю кроссовки, намереваясь прошмыгнуть мимо него в комнату.

Но он подходит ко мне так близко, что мне его не обойти никак, если не отодвинуть.

Переминаюсь с ноги на ногу. Начинаю раздражаться.

− Что сказали? -- интересуется, и я чувствую на себе его пристальный взгляд. Становится не по себе.

Не то чтобы я боюсь его. Наверное, -- нет. Но его близость мне неприятна. И я прекрасно знаю и помню, как он умеет унизить словами. Прицельно. Жёстко. Больно. Я вроде бы научилась не принимать его слова близко к сердцу, да и не разговариваем мы почти с ним, но сейчас я не в ресурсе. После всего произошедшего, спина всё ещё мокрая. Пальцы всё ещё подрагивают. А демонстрировать ему свою слабость -- нельзя. Сожрёт.

− Ничего, плановая проверка. -- Лезу в сумку, чтобы переключить внимание.

− Почему так долго? -- разговорчив он сегодня, однако.

Что случилось-то?

− Народ...очереди. Дети ели? – меняю тему, и ставлю сумку на пол, не найдя для неё подходящего места.

− Нет.

−Как нет?! Время обеда... -- вскидываю глаза, встречаясь с его пристальным взглядом.

На мгновение, застываю. Я ведь почти забыла какие у него глаза, так давно в них не смотрела. Они у него красивые. И сейчас, в слабо освещённом, небольшом коридоре, глаза его тёмные. Почти синие.

− Я не знал, когда ты вернёшься, ты ничего не сказала.

Протягиваю руку, щёлкаю выключатель. От резко вспыхнувшего света, он моргает, цвет его глаз меняется. Становится серым.

Быстро прошмыгиваю мимо, пользуясь его замешательством. Иду прямиком в ванную.

«Бля…, за неделю же писала, предупреждала. Как так-то?» – ругаюсь про себя, чтобы хоть немного отпустило.

Включаю кран. Мою тщательно руки. Брызгаю на раскрасневшиеся щёки ледяной водой. Прислушиваюсь к звукам. Выдыхаю облегчённо, услышав хлопок входной двери.

Ушёл.

Внимательно осматриваю себя в зеркало, на предмет адекватности, прежде чем выйти из укрытия к детям.

Мне надо бы уже тут креслице поставить, так много времени я провожу в этой комнате. Особенно по вечерам, ожидая, когда он уйдёт спать.

Опираюсь на косяк, наблюдаю ещё несколько минут, как дочь увлечённо собирает домик из лего. Это какой-то отдельный вид блаженства, любоваться своим ребёнком, когда он тебе это позволяет. У неё очень красивые пальчики: длинные, ровные. И вся она у меня такая хрупкая нежная, чем-то напоминает мне сейчас себя в детстве, хотя особо на меня и не похожа. Но вот эта её угловатость, и то, как она смешно шаркает своими длинными ножками. И немного сутулится, за что я её постоянно ругаю. Все говорят, что она прям девочка-девочка у меня, когда её видят.

Улыбаюсь, вспоминая это.

Внешность бывает обманчивой, характер у неё - кремень. Кого угодно прогнёт, даже папу.

-- Ты пришла? -- отрывается она от своего занятия.

-- Ага. Где брат?

-- Я с ним не разговариваю.

-- Понятно..

Обхожу диван, иду сразу к кухне.

Когда мы купили эту трёшку, продав свои маленькие квартиры. Аркадий с энтузиазмом взялся за ремонт. Я глазом моргнуть не успела, как из трёшки он превратил её в двушку, пояснив мне, что так модно. Может и так, дети только вынуждены теперь жить в одной комнате. Но это ладно. Время ещё есть. Мне приходится жить, работать и спать на кухне. Ну или в ванной.

-- Хватит ныть. Детей надо кормить, -- ворчу себе под нос.

Открываю холодильник, пытаясь, между делом, вспомнить, как я вообще с ним познакомилась.

Так давно это было.

Мой коллега нас с ним познакомил. Ещё когда я по контракту работала в одной крупной фирме. Возглавляла у них отдел логистики, но тогда уже подумывала о своём деле. Он пришёл к нему: то ли по делу, то ли просто так, не знаю. Или не помню. Нас зачем-то представили друг другу.

Первое впечатление непонятное было: молодой, худющий, начинающий уже лысеть, немного смешной в своей мешковатой нелепой дублёнке, как будто снятой с чужого плеча и остроносых старомодных ботинках, которые я потом самолично отнесла на помойку. Потом он, неожиданно, появился на нашем Новогоднем корпоративе, сидел напротив, и мы даже с ним поговорили. Ни о чём. Просто так перебросились парой фраз. Он тогда не пил, хорошо это запомнила. Развозил нас по домам с девчёнками. Меня в последнюю очередь. Но потом я его долгое время не видела. Не появлялся он у нас. Я и не вспоминала про него никогда. Запомнила только, что когда сидели за столом, обратила внимание на его глаза. Они у него красивые.

Не такие, конечно, что я встретила сегодня в Торговом Центре, но таких ведь и не бывает... больше. И это, скорее всего, была просто игра света. Ну, и моё больное воображение, не более.

От нахлынувших воспоминаний начинает знобить.

Дышу на руки, согревая их.

Глава 5

Чуть более десяти лет назад

-- Грёбаный телефон...- с такими словами я пытаюсь разодрать слипшиеся глаза субботним утром.

Не очень ранним утром, судя по тому, как в разлепленный с невероятным трудом один глаз, светит яркое солнце из не задёрнутого шторами окна.

Натягиваю на голову одеяло и начинаю шарить рукой по кровати, в поисках озверевшего телефон, чтобы его выключить.

Не нахожу. Но он, слава всем богам, замолкает.

Второй глаз так и остаётся закрытым, намертво склеенный тушью.

Надо срочно умыться. Вчера я нарушила все свои незыблемые правила и уснула с косметикой. Представляю, что сейчас творится с моим лицом.

Медленно поворачиваюсь на бок, высовывая нос из под одеяла, и жмурюсь уже от нарастающей головной боли.

Очередной телефонный звонок врезается в уши с такой силой, что я опять ухожу в укрытие, зажимая уши руками.

Боже, такого жуткого похмелья, я не испытывала ещё никогда. Эти долбанные коктейли...

Телефонная трель, тем временем, продолжает насиловать мою бедную больную голову.

Ленка? Вдруг случилось что?

Свешиваю голову с кровати, шаря по полу рукой. К горлу подступает тошнота. Пытаюсь сглотнуть -- неудачно. Во рту так пересохло, что язык намертво прилип к нёбу.

Гадство!

Наконец, нащупываю пропажу на полу. Поднимаю его дрожащей ручкой. Навожу прицел единственным видящим глазом, и досадливо стону -- незнакомый номер.

Чтоб его...

Отшвырнув телефон, закрываю опять глаза...

Подруга привезла своего парня знакомиться с родителями. И, вчера, после официальных посиделок с родственниками, мы решили продолжить вечер в клубе. Как в старые добрые времена. Приняв чуть на душу за долгую и счастливую жизнь молодых, я не постремалась позвонить другу своего бывшего, чтобы он нам зарезервировал место в своём клубе, где неожиданно собралась такая немаленькая компания старых знакомых, и веселье наше затянулось почти до утра.

Горячий финский парень, надо сказать, держался молодцом. Сам стоял и невесту свою держал. Она стоять уже не могла, но стакан было не отобрать.

Если он не передумает и не сбежит от неё после вчерашнего, я помогу ей собрать чемодан и сама затолкаю её в самолёт. Она заслужила своё счастье.

Её первым мужем был самый умный и самый воспитанный парень в классе. Она влюбилась в него по уши, решив, что вот он, тот самый неповторимый, который на всю жизнь. Больше ей никто не нужен. Мы были уверены, что его мама, которую он слушался беспрекословно, не разрешит ему жениться на неправильной девочке. Ленка была неправильной. Но в борьбе мам, победила её мама -- известный хирург.

И жили они вместе не очень долго и не всегда счастливо. Хотя она очень старалась, особенно поначалу. Не сложилось. Так бывает.

При разводе, который проходил под строгим контролем мамы её бывшего уже мужа, ей удалось получить только вид на жительство в Финляндии и, ничего не стоящие, подарки, полученные в браке.

Молоточки в голове начинают стучать в ускоренном ритме реагируя на очередной звонок ненавистного уже телефона.

Господи, как же хреново.

Превозмогая чудовищную головную боль, сползаю с кровати и кое-как поднявшись на ноги, плетусь в ванную.

Рухнув на колени перед унитазом, со стоном выворачиваю в него содержимое желудка. Которого оказалось не так уж и много, учитывая то, что поехала я к ней после работы, и поесть нормально времени у меня не было. А потом было как-то не до этого. Захватило веселье.

По стеночке поднимаюсь на ноги. Подхожу к зеркалу. Хлынувшие потоком слёзы, во время очистительных процедур, сделали доброе дело -- разлепили глаза. Но больше хороших новостей нет. Из зеркала на меня смотрит алкоголичка в запое, с месивом из косметики вместо лица.

Класс!

Надо позвонить Ленке. Надеюсь, мама её не выгнала из дома вместе с женихом. К жуткому отражению в зеркале добавляется ещё и чувство вины. Знаю, без меня не случилось бы этого веселья, а тут, халявные коктейли от лучшего друга моего бывшего. Как отказаться?

С этой мыслью плетусь в комнату, на полпути разворачиваюсь, придерживаясь руками за стеночку и меняю курс -- надо подлечиться. Опохмеляться я не могу, да и нет у меня ничего, а волшебная таблетка аспирина, будет самое то.

Сажусь на табуретку, наблюдая как пузырики радостно взрываются фейерверками в стакане. Опираюсь головой на стенку.

Раньше, после наших загулов, я на какое-то время исчезала из поля зрения её мамы, пока буря не стихнет. Нет, мы не были разбитными девицами, с беспорядочными половыми связями. Мы верили в любовь, но очень уж любили приключения, и приключения отвечали нам взаимностью. И когда градус нашего веселья доходил до критического уровня, в игру вступала её мама, подключая, при необходимости, свои связи, а связи у неё были немалые.

Зато, когда всё было тихо и спокойно, мы зависали у Ленки на кухне все вместе: болтали, смотрели кино, курили, дегустировали коньячок...

Так больше не будет никогда...

Глава 6

***

Мы идём с ним вдоль набережной и совсем не мешаем друг другу, каждый занимаясь своим делом. Я дышу свежим воздухом, смотрю на воду, думаю. Он рассказывает мне что-то. Я не слушаю его почти. Просто иду рядом.

И всерьёз начинаю подумывать, что, после вчерашнего, прогулка на свежем воздухе, совсем неплохая идея, если не обращать внимания на так громко рычащий желудок с голодухи, что становится уже неудобно перед окружающими.

Но Аркадия ничего не смущает. Он делает вид, что не слышит протестов моего желудка. Вежливый он.

Дома шаром покати, в холодильнике мышь повесилась. Времени на неделе не было совсем. Да и отвыкла я немного за два года, пропитание себе добывать. Надеялась, кавалер поинтересуется моими желаниями. А он, - нет, ничего не спросил. Просто привёз на набережную.

И говорит...говорит...говорит...

Я только-только рассталась со своим сумасшедшим байкером и ещё не адаптировалась к одинокой самостоятельной жизни. Продукты на нём всегда были. И готовка. Он сам так решил, я не возражала. Тем более что ему нравилось готовить. Всегда звонил, спрашивал, чего бы я хотела на ужин. Иногда сам решал.

Говорят, он обожал меня. Может быть и так. Только это не мешало ему регулярно ходить на лево. Я прекрасно знала об этом, добрые люди докладывали. Не скажу, что это меня устраивало, но я ему ничего не говорила по этому поводу никогда. Не рассматривала нашу с ним связь, как долгосрочную. На всю жизнь. Хотя, два года, срок вроде не малый. Но лень матушка, которая раньше нас родилась, многим жизнь портит, мешает выйти из зоны комфорта.

Приучил он меня за время, проведённое вместе, к своей заботе, превращаясь дома из царя зверей - льва, в домашнего ласкового котика.

И я закрывала глаза на его похождения, пока он не завёл ребёнка на стороне...

Помню, он немало так удивился, обнаружив в коридоре сумки с вещами, вернувшись из какого-то путешествия. Я не устраивала ему никогда скандалов, не высказывала претензий, не умоляла его на мне жениться. А тут вдруг на тебе -- пошёл вон!

Поначалу он, кажется, даже не поверил в серьёзность моих намерений.

Ушёл на кухню, занялся готовкой, надеялся, что отойду. Я не отошла. Ходить на лево - это одно, ребёнок - совсем другое. Пора бы уже научиться отвечать за свои поступки. Не маленький. Старше меня. Тридцать три уже, как-никак стукнуло.

Впервые у меня был парень старше, и в глубине души я даже немного надеялась, что, может, мне такой и нужен: взрослый, опытный, знающий уже жизнь, способный меня успокоить. Было интересно попробовать. Попробовала. Не получилось.

Зрелище совсем не для слабонервных, наблюдать, как здоровенный мужик в татухах просит у тебя прощения со слезами на глазах. Но решение было уже принято. Назад пути не было. Не поддалась я на его слезливые уговоры.

Не могу сказать, что не переживаю совсем из-за нашего расставания, хотя по-настоящему его и не любила никогда. Ещё как переживаю.

Не так, конечно, как несколько лет назад, когда мы с Дени решили расстаться. Тогда я вообще долгое время училась жить заново. Но Дени -- он особенный. Таких больше нет. Дени был со мной рядом с тех самых пор, когда перевёлся в нашу школу, в класс моего младшего брата.

Сколько мне было тогда лет? Шестнадцать? Семнадцать?

Дени был рядом, когда мы потеряли семью. Был рядом, когда мой безумный братец решил лечиться от стресса в армии, оставив меня одну. Если бы не Дени, не знаю, что было бы со мной тогда.

Я бы сдохла, наверное, в одиночестве.

Мы так долго с ним были вместе, что в какой-то момент, я перестала понимать, кто он для меня на самом деле. Брат? Друг? Любовник?

«Я скучаю по тебе мой маленький мальчик и желаю тебе счастья» -- поворачиваю голову в сторону реки, незаметно смахивая с глаз слезинки.

Давно от него не было весточек. Последний раз получала от него цветы на свой День Рождения. И всё.

-- Мне не нравится Бред Пит, -- прерываю я очередное рассуждение Аркадия.

Сил нет уже больше никаких. Жрать хочу.

-- Как это не нравится, он всем нравится...

--Ты не понял, я сейчас не говорю о фильмах с его участием. «Бойцовский клуб» и «Большой куш» -- это Эверест, тут даже добавить нечего. Ты смотрел «Большой куш» в оригинальном дубляже? -- по растерянному выражению лица, понимаю, что зря спросила, но всё равно продолжаю: -- его акцент в этом фильме - это незабываемо. Посмотри обязательно при случае. Я имела в виду, что он мне не нравится, как мужчина...не в моём вкусе...-- что я несу? И зачем, самое главное?

-- Правда? Я думал он всем девушкам нравится. Моя бывшая девушка, тащилась от него...

Вот зачем он мне рассказывает о своих бывших? Зачем мне эта ценная информация? Может, она его бросила и он просто хочет поплакаться? Нет, я могу, конечно, выслушать, если человеку нужно выговориться. Я умею слушать, но только не сейчас. Сейчас я не в форме.

-- Я есть хочу, зайдём куда-нибудь? -- наглею, прижимая ладонь к кричащему желудку.

-- Да? Почему молчишь? Давай тогда я тебя домой отвезу, только заедем по пути в одно место. Вытерпишь?

Глава 7

Если бы не та злополучная неудачная беременность, всё могло бы сложиться совсем по другому...

Сворачиваю экран, прикрываю глаза.

Банк опять выкатил хренову кучу правок и, как всегда, всё это нужно было внести ещё вчера.

Собираюсь уже было выйти на балкон, чтобы проверить детей, гуляющих с одноклассниками перед домом, как телефон дзынькает сообщением от... мужа. И не просто сообщением, а фото. Несколько секунд размышляю, поигрывая пальцами перед экраном, и намереваюсь уже его проигнорировать, но цепляющая надпись: «это ребёнок» -- заставляет меня его открыть. Ввожу пароль: с фотографии на меня смотрит счастливо улыбающийся муж собственной персоной, держащий в руках небольшую рыбёшку, злобно расправившую ершистые плавники. И, судя по погоде и дате, сделана она вот именно сейчас, на борту его катерочка, который он прикупил себе в подарок, в честь рождение детей. Для семьи. Поздравив меня букетиком ромашек.

Сука. Денег у него нет.

В субботу дочь пожаловалась, что папа предложил ей купить хлеб за свой счёт, то есть, за мой. Потому как фитнес-хлеб, который он покупает в последнее время, она не ест, а у него нет возможности исполнять все её капризы. Надо экономить.

Прикусываю нижнюю губу от злости.

Нет слов просто! -- рыбалка в разгар рабочего дня...

Душераздирающий детский вопль, врывающийся в окно, заставляет подпрыгнуть со стула вместе с телефоном. Только с рождением детей, в полной мере осознала значение выражения : «сердце в пятки ушло». И сейчас оно у меня именно там отстукивает бешеный ритм.

Выглядываю из окна, буквально перевесившись на улицу с десятого этажа -- сидят, дружно уткнувшись в чей-то телефон. Отлегло.

Выручают они меня. Нет, дома, конечно, особо не помогают. И вещи свои так и не научились на место убирать, постоянно напоминать приходится. Но гулять уже можно отпускать одних. Послушно сидят во дворе, не сбегают. Дают маме поработать.

Успокоившись, поднимаю руку с телефоном, чтобы глянуть ещё раз на фотографию: на экране высвечивается входящий звонок -- Римма.

-- Ленка до тебя дозвонилась? -- прилетает вместо здрасьте.

-- Мы списались, -- отчитываюсь.

-- А..., ну ладно, а то она чего-то шухернула. А у меня тут опять пиздец, ты разговаривать-то можешь?

Вырывается только: «гы» - «пиздец» и Римма ходят в обнимку с тех самых пор, как я её знаю. А знаю я её уже не первый десяток лет, и ничего за это время не изменилось.

Моего «гы» достаточно, чтобы она продолжила:

-- Прикинь, я тут опять прививку пыталась сделать, у нас же добровольно-принудительно это всё, -- тараторит, -- припарковалась значит я около парка, погода прекрасная, решила прогуляться немного, настроиться. Выхожу из машины, прям напротив красавчик стоит, ну...я, как из лесу, мужиков же никогда красивых не видела, засмотрелась. Очки на морду натянула, чтоб сильно не палиться, головой мотнула, и «бумс» - прямо в столб лобешником.

-- Хах, -- не сдерживаюсь. -- Прости, -- тут же добавляю, но улыбку сдержать не получается.

-- Да ладно тебе, мне самой смешно...сейчас...

-- Сильно?

-- Сильно Ань, дужка очков сломалась, воткнулась в бровь. Кровища ручьём, место просто такое... нежное. Я чуть не грохнулась на месте, прям у столба, так мне поплохело.

-- А красавчик?

--Пфф, -- фыркает она, -- не посмотрел даже в мою сторону, да и хрен бы с ним. Я ломанулась в гостиницу, там, слава богу, никого не было, девушка с ресепшена разрешила умыться в служебном туалете, дала салфетки. Кровь остановили.

-- И как ты потом?

-- Ну как, допёхала до больнички, надо мной там все дружно поржали, сделали укол от столбняка и всё, прививку мне ещё месяц нельзя...

-- Ну и плюнь...

-- Да я вот тоже уже думать начинаю: может, нельзя мне эту долбанную прививку делать? Ведь второй раз уже не получается. В первый, помнишь, мне в стоячую жопу мент пьяный въехал.

-- У звёзд спрашивала?

-- Прикалываешься?

Я только хихикнула ей в ответ.

-- Спрашивала, как же не спросить, -- сама ржёт, -- но там так сложно....бля-ять, -- тянет, -- как сложно жить, Ань!

Римма неожиданно увлеклась у нас не на шутку астрологией. Пытала меня какое-то время, всё норовила мне индивидуальный гороскоп составить. Я что-то так и не рискнула. Страшновато, сама не знаю почему. Иногда, правда, хочется. Вдруг поможет, только она больше не предлагает. Плюнула не меня.

-- Как сейчас себя чувствуешь?

-- Нормально чувствую. Дома. Отгул взяла. Но я тебе не поэтому звоню. Я инструктора тебе нашла. И, прости Анечка за наглость, уже встречу назначила, а то ты сама никогда не разродишься.

-- Эмм...

-- Поздно сопротивляться дорогая. Ну сколько можно уже, ты одна у нас безлошадная. Тебе просто жизненно необходимы права, мы тут на эту тему подумали с тобой и я решила, -- прыскает в трубку. -- А он классный, Ань. Я ему всё объяснила, он сказал, что у них все сдают, даже чтобы ты не сомневалась. Сдашь, как миленькая. И рядом с твоим домом, я же ведь не просто так, я всё рассчитала, чтоб тебе удобно было. Так что, решено, завтра в одиннадцать он тебя ждёт.

Глава 8

Одиннадцатый час вечера. Дети накормлены, уроки сделаны, рюкзаки школьные собраны, со стола убрано, посуда помыта. Добытчик возвращается домой, после насыщенного трудового дня, судя по негромкому хлопку входной двери.

Проглотив, рвущийся наружу, мат, начинаю закрывать программы в ноутбуке.

Напряжение внутри нарастает.

И бесит даже не то, что он поздно пришёл. Бесит то, что дети радостно бегут его встречать, соскучились они по папе, а он как будто им не рад. Просит его не дёргать вопросами, ему нужно переодеться, отдохнуть после работы.

Им бы спать уже пора, завтра в школу, но они возбужденно скачут вокруг, делясь с ним событиями последних часов их жизни. Им важно, чтобы он их выслушал, понял, похвалил.

А папе всё равно. Он устал.

Выключаю ноутбук. Собираю в папку рабочие тетради.

-- У вас десять минут, -- говорю детям, и иду в ванную, работать. Или прятаться.

Скажи кому, что вечерами я сижу в туалете и жду, пока муж освободит мне комнату в которой я сплю -- не поверят! Иногда плакать от осознания всего этого хочется. Но с тех пор, как он скинул меня с кровати, якобы во сне, и я ушла спать на диванчик, назад пути нет. Даже запах его мне сейчас противен.

Кто там мне говорил, что ни в кого он не был так влюблён, как в меня? Сестра его? Как-то я по другому себе любовь представляла. Раньше.

Несколько лет, до рождения детей, я пахала как проклятая. Днём и ночью. Чтобы фирму новую разогнать, чтобы было на что жить, когда в декрет уйду, чтобы квартиру поменять на большую, чтобы машину новую ему купить. Из офиса рожать уехала.

А сейчас даже спать негде.

Начинаю опять анализировать первые годы нашей жизни, и не могу понять, как я умудрилась в это вляпаться.

Да, он помогал мне. Был всегда рядом. Поддерживал меня. Радовался нашим успехам. Но я ведь тогда уже, как в тумане жила, забыв напрочь о своих интересах. И сил совершенно не было ни на что. Как будто жизнь из меня кто-то высасывал. Порою такая усталая приходила домой, что слово вымолвить от усталости не могла. Ни на что не было времени. Забросила спорт. Забыла про подруг.

И, после неудачной беременности, мечтала о ребёнке.

Это потом уже, где-то я услышала, что прерванная беременность – как на скорости в бетонную стену врезаться на автомобиле, женский организм начинает разваливаться. Жаль, что об этом практически не говорят. Жаль, что я об этом не знала. Жаль, что в тот момент никого не оказалось со мной рядом. И жаль, что я так и не научилась просить помощи.

Только после рождения детей, когда совсем одна осталась, глаза начали открываться.

Спортом опять занялась. Подруги вернулись.

-- Мам, умываться, -- барабанит в дверь Алиса.

Бросаю взгляд на телефон -- половина одиннадцатого.

Загоняю её в ванную, иду в детскую. Поправляю кровати, привожу в порядок разбросанные вещи. Когда же они уже начнут всё складывать на место?!

-- Почитаешь нам? -- Артём достаёт книгу.

-- Нет, сынуль, устала сегодня, завтра, -- кладу книгу на тумбочку, даже не посмотрев что он мне принёс.

Дети любят, когда я читаю им перед сном. Мне и самой нравится этот ритуал. Порою такая ностальгия накатывает: бабушка долго мне книжки на ночь читала. Или отец...тот, кого я всегда считала свои отцом, но который от меня отказался, после того, как его бросила мать.

Что на меня нашло сегодня? День воспоминаний какой-то. Нехороших воспоминаний.

--Ну хоть несколько страниц... -- недовольно мычит сын.

--Поздно уже Артём, завтра, если уляжетесь в десять, мы же договаривались...

Недовольно пыхтя и кряхтя, как старый дед, он забирается на свою кровать, закапываясь полностью в одеяла. И пока Лиска переодевается, что-то весело щебеча, засыпает. Всегда мгновенно засыпает, в отличие от сестры.

-- Я люблю вас, -- говорю, прежде чем выйти.

-- И я... -- бормочет сонно дочь.

Сын уже меня не слышит.

Дверь в комнату, где я сплю, закрыта. Освободится нескоро. Он не торопится никогда вечерами. Готовит себе что-то, ест неторопливо, смотрит фильмы.

Я бы, может, пристроилась к детям, поставила бы там раскладушку, были уже мысли такие.

Только ночами иногда не спится. Хочется почитать. Подумать. Побыть одной. А сейчас ещё и поработать есть необходимость. Ноутбук один. Он подарил мне его ещё до рождения детей, чтобы я в поездках от работы не отвлекалась, а недавно сыну сказал, что это он его себе покупал.

Господи, как же всё непросто...

Одеваюсь, выхожу из дома. Надо прогуляться, а то так недолго и крышей съехать.

Долго надеялась, что он найдёт себе спутницу и отпустит меня. Но время идёт, а он всё никуда не уходит. А жизнь, тем временем, мимо меня проходит...

Сколько я ещё буду надеяться? Сколько ждать? Пока не состарюсь?

Несколько лет назад, сын, вернувшись от свекрови, жива она была ещё, поделился со мной странными мыслями: что я смогу устроить свою личную жизнь только когда они вырастут, но старой я тогда уже буду, никто меня замуж не возьмёт.

Глава 9

***

Резко разворачиваюсь, парень, следующий за мной непозволительно близко, тут же останавливается.

Господи! Так и свихнуться можно!

Молодой. Совсем молодой. Что ему надо от меня?

-- Девушка, -- не стал он испытывать мою нервную систему на прочность.

-- Я не девушка, -- жёстко его перебиваю.

--Женщина, вас проводить может? -- уголки его губ чуть приподнимаются в ухмылке, -- поздно уже.

Совсем охренел молодняк. Даже прыщи ещё с физиономии не сошли, а туда же...

И женщиной обозвал. Неприятно.

-- Нет, мальчик, спасибо, сама дойду, -- пальцем показываю ему на место куда он должен встать. Не хочу, чтобы он оставался у меня за спиной.

Он беспрекословно подчиняется.

Выдыхаю незаметно.

Однажды, знакомый очень неприятно надо мной пошутил. Шёл за мной следом тихонечко, пока я летела, задумавшись о своём, никого не замечая вокруг, а когда зашла в неосвещённую арку, напал на меня, закрыв мне ладонью рот. Я чуть богу душу тогда не отдала от страха. А потом он ещё долго отчитывал меня стоял за беспечность и невнимательность, пока я в себя приходила. Обиделась я на него тогда не на шутку, но урок усвоила. С тех пор не забываю следить за тем, что у меня за спиной происходит.

Кстати, он же психолог там какой-то, с тётками больными работает, как он говорит. Может, пора уже на приём к нему записаться, голову подлечить?

-- А вы не знаете, метро ещё работает? -- провожатый мой так и идёт рядом.

-- Тебе туда, -- показываю ему направления движения на перекрёстке, и, заметив удивлённый взгляд, добавляю: -- метро там, -- сама иду в другую сторону.

Перебежав дорогу, останавливаюсь. Оборачиваюсь -- мальчик так и стоит на перекрёстке. Машу ему рукой, он машет мне в ответ.

Непривычно немного. Я лет сто уже ни с кем не знакомилась нигде. А тут...

Или что-то надо было, да не рискнул?

Кажется, он сидел в парке неподалёку от меня, вспоминаю.

Прибавляю шаг, взглянув на экран телефона. У меня ещё куча дел, ночи бы хватило...

***

« Сегодня по плану у меня йога была» -- проговариваю мысленно голосом мужа, любуясь на себя в зеркало.

Единственное, что мой организм способен выдержать этим утром - «шавасана», но боюсь, даже на неё у меня времени нет.

Час сна на стуле, сделали своё доброе дело: тело ломит, голова трещит, под глазами синяки. Из зеркала на меня смотрит дама предпенсионного возраста. Не удивлюсь, если классный инструктор Юра, с которым у меня встреча запланирована, изобразит амнезию и пройдёт мимо. Я бы так и поступила на его месте. Честно.

Включаю горячую воду, чтобы немного согреться. После бессонной ночи, знобит.

Лезу под горячую струю, растираю тело до красноты. Хочется забить на всех и на всё, и завалиться спать пока дети в школе. Или прибить кого-нибудь.

Мужа, например, который продолжает дрыхнуть, в то время как все нормальные люди уже давно работу работают.

Ну, или врубить ему на полную громкость «Appeal Hood Up» в ухо, которой я бодрила себя полночи, изучая историю дрифта, и сейчас, разбуди меня в любое время дня и ночи, я без запинки процитирую легенду дрифта, японца Кейити Цутия: «Дрифт - способ пройти поворот не наиболее быстро, а наиболее захватывающе». Он, кстати засветился в эпизоде к фильму «Тройной форсаж: Токийский дрифт», в роли рыбака комментирующего дрифт главного героя. И завершил свою профессиональную карьеру в сорок семь лет.

«Ха, у меня ещё всё впереди» -- оптимистично рассуждаю, выползая из душа.

Отражение в зеркале весь мой оптимизм сводит на нет.

Разница лишь в том, что я не в Японии, и я не мужчина. Сорокалетних женщин, как мальчик меня вчера обозвал, у нас многие за людей уже не считают.

Мне даже синяки под глазами замазать нечем, дожила. Хотя раньше я никогда их и не замазывала. Не страдала синяками. И тональным не пользовалась. Кожа всегда была чистой.

Открываю маску, расправляю её на лице. Присаживаюсь на детский стульчик, не забыв включить таймер. Сегодня я могу уснуть даже стоя.

Из носа неожиданно потекло. Отрываю кусочек туалетной бумаги, высмаркиваюсь - алое пятно. Приплыли.

Хронический недосып и нервное перенапряжение, сделали своё нехорошее дело. Надо бы к врачу наведаться в ближайшее время. Незыблемое правило: стоматолог два раза в год, даже если ничего не болит, было мною нарушено впервые за много лет по причине отсутствия денег. Печально.

Выбрасываю окровавленный клочок бумаги в унитаз, отрываю ещё один.

И только было хочу ещё раз просморкаться, как вспыхивает экран телефона:

«АНЯ, СУПЕР!» - орёт во всё горло капсом, Руслан.

По ходу ему тоже спать негде, раз в такую рань уже всё посмотрел.

«Красавица!»-- прилетает следом.

Глава 10

-- Римма? -- отсвечивающий лысиной, и начинающий уже толстеть Юра, вспоминать про меня не хочет, судя по удивлённому выражению лица. -- А вы по какому вопросу? -- спрашивает, видимо, из вежливости.

-- Права мне нужны, -- честно признаюсь я.

Вся моя пламенная речь, которую я готовила для него пока бежала, мгновенно забывается за ненадобностью. Когда на тебя так смотрят, желание разговаривать пропадает. Я знаю этот говорящий взгляд: безразлично-усталый, понятный без слов. На меня муж так смотрел, когда я пыталась с ним поговорить.

-- А..., -- оживает он, -- ну тогда вам к Насте...

-- К Насте? -- переспрашиваю я.

-- Да, она этими вопросами у нас занимается. Давайте я вас к ней провожу, -- говорит мне, едва не зевая.

Обходит меня по дуге и, не останавливаясь, идёт дальше, не оставляя мне выбора.

-- Мне Римма сказала, что у вас все сдают, -- делаю ещё одну хиленькую попытку напомнить ему о том, что я не просто так к нему припёрлась.

--Да, все, не переживайте, -- соглашается со мной его спина, -- ну, бабку там какую-нибудь могут завалить, а так все...конечно.

Я закатываю глаза.

Интересно, он меня тоже сейчас к бабкам причислил или как?

-- Насть, я тебе тут курсанта привёл, - кивает на меня небрежно. -- Побеседуешь? -- распахивает передо мной дверь и бесследно исчезает.

На меня устремляет свой взор нечто среднее между фриком и невестой франкенштейна: перекроенный нос, огромные губы, щёчки шарики и реснички, подпирающие брови.

Мысленно ругая Римму всеми добрыми словами какие только на ум приходят, я прохожу, не дождавшись от Насти никакой вразумительной реакции. Сажусь на стул. Устала я, если что.

-- Несколько лет назад я уже проходила обучение, -- кладу документы ей на стол, -- теорию сдавала...

-- И чего вы от меня хотите? -- спрашивает она меня с умным видом, наплевав на мои документы.

-- Права хочу, -- я до безобразия прямолинейна сегодня. «И спать» -- думаю про себя, с трудом сдерживая зевоту.

-- Тогда вам в ГИБДД... не к нам... они права выдают...

И пока она смотрит на меня, хлопая ресничками, мне вспоминается вдруг, как мы с детьми в пиццерию как-то забрели, где встретили вот такую же тётю, и сын мой заорал тогда во всё горло: «мама смотри какая тётя страшная!» Я чуть сквозь землю от стыда не провалилась.

-- Ну, я там дальше теории не продвинулась, поэтому... -- пожимаю плечами, еле сдерживая улыбку.

-- А почему? -- задаёт она мне умный вопрос.

--Не успела, в декрет ушла, -- говорю удобную правду, опуская нюансы.

Не рассказываю я никому, что я, просто напросто, не могу перебороть свой страх вождения, причину которого сама до конца не понимаю. И если не вспоминать, как дядя однажды оставил нас с братом в машине маленьких, забыв поставить её на ручник на склоне, и автомобиль тронулся, то больше со мной ничего никогда такого уж страшного, не приключалось. В аварии я не попадала.

По городу ещё куда ни шло, могу прокатиться, пробовала. На трассе же меня накрывает неконтролируемая паника, ничего с собой поделать не могу. Когда с байкером своим выезжали на трассу, вжималась всегда в его спину, зажмуривала глаза, чтобы не видеть ослепляющих фар, несущихся навстречу большегрузов.

-- Ну, это давно было, -- она берёт мои документы в руки и начинает внимательно их изучать. -- Вы можете сами попробовать договориться в ГИБДД или пройти обучение у нас...

-- Сколько стоит? - задаю интересующий меня вопрос.

--От двадцати, зависит какой пакет вы берёте...-- я задумчиво закусываю губу. Сумма для меня немаленькая сейчас. -- Возможна рассрочка...-- помогает мне Настя, заметив моё замешательство. -- ...на несколько месяцев. Вы же всё равно месяца три будете проходить обучение, а скорее всего больше даже, -- снисходительным тоном успокаивает меня она.

-- Предоплата какая? -- небрежное её отношение, неожиданно бодрит. И злит.

Я что зря что ли сюда притащилась?

-- Меня устраивает, -- говорю уверенно, услышав ответ. -- На следующей неделе, в четверг, готова сдать внутренний экзамен по теории.-- заявляю.

--Там сорок билетов! -- напоминает она мне, вытаращив глаза.

-- Я помню.

--В каждом билете по двадцать вопросов...

Она за идиотку меня держит?

Я уже всё в голове прикинула: восемь билетов в день, два дня на работу над ошибками. Полчаса утром в туалете, полчаса вечером. Что там учить? Через месяц учебный год заканчивается у детей, ещё месяц школьный лагерь и всё -- нужно будет их развлекать. Не до учёбы будет. Времени совсем немного осталось, зачем тянуть?

-- У меня есть ваш телефон, если я не буду готова, я вам позвоню, -- искренне ей улыбаюсь, радуясь своей решительности.

-- Ну, хорошо, тогда жду вашего звонка.

«Фиг тебе! Не дождёшься» - думаю.

-- До четверга, -- говорю.

Глава 11

-- Мама, -- возбуждённый шёпот сына, заставляет приоткрыть один глаз. -- Я взломал папину почту, -- добавляет он, устраиваясь рядом, и мой второй глаз распахивается сам.

-- Зачем? -- подбираю ноги, пытаясь нормально усесться в кресле-мешке, в котором я пыталась отдохнуть пока папа их заканчивает свои ночные ритуалы в комнате где я сплю.

То, что это маленькое чудовище вполне себе способно на такие подвиги, знаю не понаслышке. В семь лет он, заполучив в собственность свой первый телефон, вывалил на всеобщее обозрение фотографии из моего альбома. Особо компрометирующих меня фоток там, слава богу, не было. Кроме парочки нелицеприятных, сделанных моим косметологом, любоваться особо было не чем. Но факт сей, заставил отнестись к любознательности сына серьёзно, и приобрести ещё один номер, недоступный детям.

Папа наш тогда тоже сделал необходимые выводы, заведя себе втихаря второй телефон, и сразу же бездарно на этом спалился, забыв его в некогда нашей спальне на стуле, куда я зашла за своими вещами. Но внимание моё тогда даже не телефон привлёк, а сообщение высветившееся в тот момент на экране, от его подруги детства.

Дочитать сообщение у меня не получилось, -- муж вовремя вспомнил о пропаже. И телефона этого я больше не видела. Но начало мне запомнилось. Очень интимное, надо сказать, начало. Друзьям таких сообщений обычно не пишут.

Он рассказывал мне о ней. В самом начале наших отношений, он рассказывал о своих бывших довольно подробно, пока я его сама не остановила. Но то, что он в неё был сильно влюблён, а она его променяла на более успешного москвича, он мне, конечно, не говорил. Об этом мне поведала Ленка, потом уже, намного позже, когда узнала с кем я живу. По стечению обстоятельств, оказавшаяся с его подругой в приятельских отношениях.

Как же тесен мир, не перестаю этому удивляться...

Только, судя по сообщению, замужество её было не столь уж и удачным, и она совсем не прочь была встретиться с другом своего детства наедине. Или я чего-то не понимаю в этой жизни.

Телефоны - зло!

-- Я пытался скачать игру, а там нужна почта для авторизации, -- делится сын со мной своими подвигами, возбужденно поблёскивая глазами.

-- Ты пароль что ли подобрал? -- доходит.

-- Ну да.

-- Как?

-- Да там не сложно. У папы вообще все пароли лёгкие, я уже не первый раз...

-- Артём, -- смотрю на него прищурившись, и, по закону жанра, должна его сейчас сильно отругать, но я говорю: дай глянуть...

Плохая я мать. Плохая. Но себя успокаиваю всегда тем, что лучше уж пусть дети мне доверяют и всё рассказывают, чтобы потом, в случае необходимости, вовремя прийти им на помощь. А не как у меня было...

Он беспрекословно отдаёт мне свой телефон.

Начинаю листать письма, сразу поняв, что почта это рабочая, от которой некоторое время назад у меня отобрали доступ, якобы в связи со взломом. И так его мне и не вернули.

Новая помощница мужа, которую он принял на место моей, когда я в декрет ушла, меня технично отфутболила, заявив, что такие вопросы решает Аркадий Викторович. Лично.

-- Как ты на неё вышел? -- спрашиваю, просматривая «входящие».

Денег значит у него нет?

Судя по счетам, деньги там есть и немалые. Последние контракты с «Зимой» так вообще наводят на нехорошие мысли. Надо бы вникнуть в эту тему, а то так недолго и под следствие попасть.

И эта подпись под письмами: Софья и Аркадий.- охренеть не встать! Какие тёплые у него оказывается отношения со своей помощницей.

-- Подсмотрел...

-- В смысле, подсмотрел?

-- Пароль подобрал, а почту подсмотрел, она на экране у папы висела, -- и пока я хлопаю глазами, пытаясь прийти в себя от свалившейся на меня информации, он добавляет: я знаю пин код от папиной кредитки.

Ого! А ты оказывается у меня опасный малый...

-- Артём, ты же знаешь, что так делать нельзя? -- пытаюсь сказать строго, но интимные перешёптывания, строгости особой не предполагают, и он меня, объяснимо, не боится. -- Помнишь, что было в последний раз? -- напоминаю ему случай, когда он заблокировал любимому папе ватсап злобными смайликами за то, что тот спрятал пульт от телевизора и не хотел говорить куда.

Думала он его прибьёт. Так он орал тогда, когда вернулся. А он вообще голос никогда не повышает, потому как взрослому человеку эмоции свои демонстрировать непозволительно. А тут на тебе. Вышел из себя. Из-за какого-то мессенджера.

Чуть не подрались мы тогда с ним. Дети остановили. Но до сих пор передёргивает, когда вспоминаю.

-- Да я ничего не делал... только открыл, не успел ничего, сразу к тебе пришёл.

-- В мою лазил? -- уточняю на всякий случай.

Так то мы с ним серьёзно эту тему обсудили ещё после первого инцидента. За два года он, конечно, опыта поднабрался. Недавно свой первый написанный «код» к мультику мне радостно демонстрировал, но мало ли.

-- Нет, у тебя сложные, и ты очень быстро набираешь, я не успеваю ничего понять.

-- Пробовал, значит...чудовище?

Глава 12

***

«Ему бы тающие Арктические льды этим взглядом замораживать, чтоб добру не пропадать» - думаю, выуживая из-за спины телефон сына, как только закрывается дверь. И быстро удаляю компромат...

Мозг начинает биться в истерике...

Нет, он не сделает ему ничего плохого. Физически. Только я очень хорошо знаю, как он умеет разговаривать. После наших таких с ним душевных бесед, я неделями собираю себя по запчастям. Собственно, поэтому и стараюсь с ним не контактировать в последнее время. Силы мне сейчас очень нужны.

А сын его боится. Любит безумно. И боится.

Боится, как когда-то сам он боялся своего отца, в глубине души его ненавидя, и до сих пор доказывая ему свою значимость.

Только узнала я об этом слишком поздно, тупо игнорируя все тревожные звоночки в его поведении.

Он был очень деликатен со мной в первые месяцы нашего знакомства. И если не считать его некоторых высказываний по поводу моих «неоправданно дорогих привычек», то был идеален.

Бросив все дела, забирал меня каждый день с работы, встречал с посиделок с подругами. Звонил, интересовался не надо ли мне чего, демонстрируя свою готовность прийти на помощь в любое время дня и ночи. Как-то очень быстро и незаметно познакомил меня со своей сестрой, заехав к ней «по пути» вместе со мной. Потом с мамой, потому что её нужно было подвезти. И, пригласил на свадьбу своего друга, показав мне приглашение с моим уже на нём именем, что меня тогда немало удивило, но я почему-то согласилась.

Мероприятие было назначено на осень, как раз после моего отпуска, куда я поехала тогда одна. И он звонил мне туда постоянно, что тоже было приятно. А потом встретил меня в аэропорту и больше не оставлял. И в тот момент мне показалось это очень правильным. Именно так, как и должно быть в идеальных отношениях.

Единственное, что немного озадачивало, так это отсутствие у нас секса. Ему как будто его было не надо. Достаточно было разговоров и времени проведённого вместе. Мы даже не целовались с ним до первой ночи. И за ручку не ходили, как я любила раньше. Такого у меня ещё ни с кем не было.

А потом свадьба его друга, и секс без защиты. И сразу беременность. Неудачная.

И он снова был рядом. Поддерживал меня, не оставил одну.

Я расслабилась, и, в какой-то момент, мне показалось, что вот оно, именно то, что я искала: спокойные, надёжные отношения без страстей и бури эмоций. И я его, кажется, полюбила...

Мы ведь с ним даже не ругались поначалу. Тиш да гладь.

И работа, работа, и ещё раз, работа, где он тоже был со мной рядом. Радовался моим успехам, переживал вместе со мной неудачи. Помогал во всём. Мечта, а не мужчина!

И только впервые продемонстрировав ему своё недовольство, я начала подозревать неладное. И случилось это, как ни странно, из-за отсутствия у нас секса.

Был очень напряжённый момент на работе, я гнала изо всех сил, пытаясь всё успеть, и с удовольствием согласилась на его предложение: съездить на несколько дней на турбазу, отдохнуть.

Немного расстроилась, когда выяснилось, что денег он с собой взял совсем немного, надеясь, что я прихвачу свои, как обычно.

Ну, не нравилось мне деньги у него просить никогда, мы с ним даже в магазинах каждый сам за себя расплачивались. Я привыкла, особого внимания на это не обращала. Фирма приносила доход, и потом, мы же семья. Какие могут быть проблемы?

Только на этот раз, я ничего прихватила. Тупо, не успела. Выезжала с работы. А карточки, как назло, на этой турбазе не принимали. И получилось, что несколько дней отдыха, мы должны были жёстко экономить на еде, что было несколько некомфортно.

Но взорвалась я не из-за этого. Я не привередлива в еде, хотя он всегда меня убеждал в обратном. Взорвалась я, когда он улёгся спать на отдельную кровать, погладив меня по головке, пожелав мне спокойной ночи демонстративно ласковым голосом. А я спать не хотела, я тупо хотела секса, отсутствие которого уже начало меня напрягать, и посмела ему всё это высказать. Объяснений от него я не получила. Никаких.

Так, не сказав друг другу больше ни слова, мы и вернулись с того замечательного отдыха.

И я была настроена решительно.

Но...

Через несколько дней у нас была назначена процедура ЭКО, от которой он не отказался. И я дала слабину...

Мне было уже за тридцать, я после внематочной и мир мой, конечно, не рухнул, но дал серьёзную трещину и начал меняться. И я очень хотела ребёнка. А ещё, мне было дико неудобно перед Ленкиной мамой, которая поставила на уши всех врачей тогда из-за меня, договорившись лично с лучшим эмбриологом города.

А потом беременность, которая круто изменила мою жизнь.

После рождения детей, всё самое интересное в моей жизни и началось. Я осталась с детьми одна. Помощи особой не было. И мужа рядом не было, он пропадал на работе, возвращаясь домой уже поздно вечером.

И в этот же период я начала общаться с его мамой, с которой ранее мы почти не пересекались. Не приглашали меня никогда на внутрисемейные их посиделки. Но я как-то не придавала этому большого значения. Мало ли какие там проблемы могут быть. Чужая семья - потёмки. Зачем лезть? Тем более, что муж его сестры тоже почти никогда на них не присутствует. Я знала об этом.

Глава 13

-- Анечка, -- утро привычно начинается переговорами с Русланом, -- какие планы у тебя на сегодня?

-- Грандиозные, -- не обращаю внимания на игривость его тона. Я вообще на такое больше внимания не обращаю. -- Что-то срочное? -- спрашиваю, нервно поглядывая на часы.

-- Да, мы все тут страстно тебя хотим... сегодня... -- замираю, чуть напрягая мышцы шеи, как всегда делаю, когда чего-то не понимаю.

Пошляк!

-- Сегодня Макс собирает всех на видеоконференцию и очень хочет с тобой познакомиться, -- продолжает он уже серьёзно.

-- Кто такой?

-- Ну-у-у, -- тянет он, -- Максим Албертович, ты чего, который денег нам только что всем отсыпал...

-- М-м-м, -- начинаю вспоминать, что я вообще про него знаю. Ничего. -- Это твой знакомый? - уточняю.

-- Нет... -- хмыкает.

-- А что за фамильярность?

-- Да он молодой...

--Понятно, -- так-то мне ничего не понятно, но ладно, сделаю вид. -- Во сколько?

-- В четырнадцать Москвы...

-- Не могу...

-- Ань..

-- Руслан, правда не могу...

Нет, я прекрасно понимаю, что после того как я раз пять уже, наверное, увиливала от эфиров, придумывая всякие разные причины, любой мой отмаз сейчас будет звучать странновато. Но сегодня я на самом деле не могу. Сегодня у меня встреча с очередным инструктором...

«Ха-ха-ха» -- издевательски хихикаю над собой.

Эти права оказались той ещё задачкой...

Без проблем я сдала только теорию, к которой готовилась самостоятельно. И последнюю свою попытку, как и две предыдущие, я бездарно профукала, несмотря на то, что билет свой отщёлкала за рекордно быстрое время, с чем гибддешник, принимавший теоретический экзамен, торжественно меня и, добавив:

-- Анна Дмитриевна, провожать вас не буду, знаете куда идти, не в первой.

И не в последний...

Дальше «горки» я так и не продвинулась.

Обидно. Особенно, в последний раз было обидно. Я ведь именно на этой машине каталась перед экзаменом. Проблем не было. Как по маслу всё прошло. Инструктор даже похвалил меня, обнадёжив: что если так проеду, то сдам, без проблем. Посидели ещё с ним, поболтали, обсудили нюансы.

Когда именно этот «Ниссан» мне на экзамене достался, обрадовалась, как ребёнок.

Два первых раза мне вообще не пойми что доставалось, а тут, впервые, что-то приличное и, самое главное, знакомое. Поздоровалась с ним, надеясь что он меня вспомнит, вот ведь не далее как вчера каталась с ним за дополнительную оплату. А он, козлина такая, даже не соизволил посмотреть в мою сторону. Ушёл, оставив меня одну, минут эдак на сорок.

И я не въехала...

До сих пор не понимаю почему?

Расстроилась очень. Было сильное желание всё бросить. Но через пару дней вроде отошла. Права мне нужны сейчас, как никогда. Ещё и дрифтеры эти...

-- Ань, там все шутки уже шутят..-- Заводит опять свою шарманку Рус.

-- А был ли мальчик? -- я уже столько раз отмазывалась, что не понимаю, что ещё можно придумать.

-- Ну, примерно так, да. -- Отвечает сухо.

Да блин же!

-- Руслан, выручай, я правда сегодня не могу... пожалуйста -- тяну жалостливо.

И боюсь ещё, гадство. Или стесняюсь? И не знаю как себя вести на этих видеоконференциях. Не помню, как я раньше переговоры проводила.Как будто в другой жизни всё это было. Не со мной.

Самооценка похоронена глубоко за плинтусом, и как вернуть её себе обратно, не знаю. Даже стоматолог с косметологом пока не очень помогли.

-- Я уже даже сам сомневаться начинаю в твоей реальности...-- задумчиво вдруг произносит Рус. -- Я же тебя ни разу не видел...

-- А это важно?

--Ну, для лучшего понимания...-- начинает он, -- и голос ещё у тебя такой ... красивый очень, -- вдруг заявляет.

Втягиваю сквозь сжатые зубы воздух.

Это что комплимент?

-- И вообще, я мужчина... -- говорю я басом, переводя всё в шутку. Не понимаю я как реагировать на его заявление.

Как вообще женщины на комплименты реагируют?

-- А-а-ань? -- растерянно распевает моё имя Руслан.

-- Шутка, -- поспешно выдыхаю. -- Готова с тобой вечером всё обсудить, -- он молчит, -- по видео, -- добавляю. -- Замолви за меня словечко, а... Очень надо...

-- Сегодня?

-- Сегодня...

-- Ну..., хорошо..

-- Спасибо тебе, -- чуть расслабляюсь.

Шантажисты хреновы.

Ладно, так и быть, поговорю сегодня вечером с ним. С ним не так уж и страшно. Свет только надо бы выставить правильно, чтобы не испугался, а то не светят мне больше денежные проекты от него, а мне надо...

Глава 14

-- Садись, отъехать нужно, -- перед носом моим вырастает, высокий сильно помятый парень, и, подталкивая меня рукой, придаёт мне направление движения.

Ошалев, я следую по заданному его рукой направлению и послушно сажусь в водительское кресло.

В голове ни одной здравой мысли, кроме: показалось, что от него перегаром прёт.

-- Здесь нельзя стоять, -- без труда он двигает меня вместе с креслом одной рукой, заглядывает мне между ног. -- Достаёшь? -- спрашивает, и, не дождавшись от меня никакой реакции, сам накидывает на меня ремень безопасности.

Нет, не показалось, перегаром от него прёт, как из пивной бочки.

Он сам заводит машину, включает передачу, щёлкает поворотником.

-- Газ! -- хлопает меня рукой по коленке.

Я газую. Мотор ревёт, оглушая громкостью, и я от страха, напрочь забываю про сцепление.

Глохнем, чуть шевельнув задом.

Сердечко в груди: тук-тук-тук.

Если он меня сейчас материть начнёт, как Юра, -- выйду. Юру переносила, только потому, что он меня Наташей постоянно называл, а я ни разу не Наташа.

-- Спокойно, Ань. -- Не материт. -- Я говорю, ты делаешь. Договорились? -- спрашивает даже, правда, положив свою руку на мою коленку.

Я киваю, как дурочка, уставившись во все глаза на дорогу.

Не готовилась я сегодня к такому.

Вытираю вспотевшие ладони о подол платья, интуитивно хлопая себя по бедру, как делала это раньше, когда нужно было взбодриться, мёртвой хваткой цепляясь за руль.

Около уха моего раздаётся одобрительный смешок, а свежий ветерок, врывающийся в открытые окна, доносит до моего носа очередную волну перегара вперемешку с мятной жвачкой.

Передача, сцепление, газ...

-- В пол, Аня...смелее, -- хлопает он меня по коленке.

И я трогаюсь, взревев мотором и хорошо так вильнув задом, чуть не выпустив от страха руль из рук.

-- Молодец, -- говорит мне это лохматое чудовище, переключая передачу, про которую я забыла. -- Не сбавляй обороты...жми...-- нажимает на мою коленку.

И я жму, вытаращив глаза и крепко держась за руль, не понимая, как я вообще в этой машине оказалась. У него даже дублирующих педалей нет...

Боже...

Он камикадзе, не иначе.

И я с ним...

-- У тебя же документы есть, да? -- спрашивает, когда я выхожу на прямую и чуть набираю скорость. Вальяжно так развалившись в пассажирском кресле.

Ну, вовремя спросил, чё, не когда гаишники остановили.

-- Угу, -- отвечаю, пристроившись к заднице неспешно едущего КамаЗа, и начинаю даже уже чувствовать себя почти хорошо.

-- Газку прибавь, заебал этот арбуз-транс, -- длинная рука включает поворотник, и пытается повернуть руль.

У меня другие планы, мне никуда не надо. Руль я ему повернуть не даю.

-- Не сопротивляйся Анют, -- раздаётся добродушное и я, опешамши, выпускаю этот злосчастный руль из рук, -- но держи крепко, -- поступает следом, и я послушно опять сжимаю пальцы вокруг руля.

-- У меня дети есть, если что, -- сообщаю, нажимая на газ.

-- Да?! -- как-то очень радостно реагирует он на моё заявление. -- Сколько?

-- Двое, -- отвечаю автоматически.

Не понял он нихрена, что я пыталась до него донести, сказав это.

-- Отлично, а лет сколько? -- не даёт он мне развить тему.

-- Кому, детям?

-- Ага...

Он издевается?

-- Восемь, девять скоро, -- всё-таки отвечаю, начиная опять сильно нервничать, подъезжая к кольцу.

-- Дави нахуй этого козла, -- рычит он, в момент переключаясь с детей на подрезавший меня «Крузак» -- и, высовываясь из окна, выдаёт такую неописуемую матерную тираду, что щёки мои заливаются краской.

Пиздец!

Других слов у меня для него нет.

Без мозгов парень...

И пока я всеми силами пытаюсь не упасть в обморок от страха, он, вернувшись на своё место, начинает меня успокаивать:

-- Да расслабься ты, а то спинка болеть будет, -- говорит, и проводит ладонью по моей спине.

У-у-у...

Как это понимать?

-- И перестраивайся уже, -- добавляет, -- на заправку надо заехать.

Послушно перестраиваюсь. Мне так-то уже всё равно куда ехать. Доехать бы.

Облегчённо выдыхаю, остановившись, наконец, под деревом, удачно заправившись на никому неизвестной заправке, состоящей из двух колонок. Если бы не стрелка, никогда бы не догадалась, что за деревьями спрятана заправка. Вполне рабочая, как оказалось.

Адреналин горячей волной бегает по венам, разгоняя кровь. Сердце бешено тарабанит в груди.

По спине ручьями стекает пот.

Глава 15

-- Вот видишь, доехала же, а ты боялась...-- он сидит, расслабленно откинувшись на дверку автомобиля и, опираясь локтем на открытое окно, кладёт голову на свой кулак. И так улыбается мне, что я улыбаюсь ему в ответ.

Ничего не могу с собой поделать.

Скажите мне кто-нибудь, пожалуйста, как на это всё реагировать? Я не знаю...

-- Ты всегда спрашиваешь про документы посреди дороги? -- пытаюсь натянуть на лицо серьёзное выражение. Но губы не слушаются, серьёзно не получается.

-- Да нет, -- он закрывает лицо ладонью и начинает беззвучно смеяться. А потом разводит пальцы по сторонам и смотрит на меня в щёлочку между ними, как шаловливый ребёнок. -- Я не успел поменять машину, мы вчера немного погуляли, -- убирает ладонь с глаз, прикрывая ею рот так, что я не вижу больше его улыбки. Зато я вижу его глаза. Они продолжают смеяться.

И это так смешно выглядит со стороны, что я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться в голос.

-- Я поняла...-- признаюсь.

-- Чувствуется, да? Я столько жвачки сожрал...

Я киваю ему, в знак подтверждения своих слов, и нагло пялюсь на его руки.

У него длинные красивые пальцы, с красивыми ногтями. Немного грязными. Тейпы тоже не первой свежести. Но это не отталкивает, нет. Не создаёт впечатление неряшливости. И его запах меня тоже не раздражает. От него совсем чуть-чуть пахнет потом. И больше ничем. А, нет, ещё перегаром и жвачкой. Но это тоже, почему-то, не раздражает.

Хотя вот футболку можно было бы и погладить...

Он видит, что я его разглядываю, сидит, смотрит на меня, даёт себя рассмотреть. И, наверняка, знает, что хорош. Он не может об этом не знать.

-- Ты говорил, что будешь на «Ниссане», я знаю эту машинку...-- начинаю, чтобы уже прервать эту немного неловкую затянувшуюся паузу. Не успеваю добавить: «Силвия», потому что он в этот момент начинает громко ... ржать.

Смотрит на меня и ржёт.

-- Машинку? -- переспрашивает, сквозь приступ смеха.

У-у-у...

Кажется, я начинаю краснеть...

--Ты чего, говори....-- подбирается он, заметив моё смущение, -- я просто не ожидал, это так....мило...

Мило?

Да он издевается надо мной!

Мне хочется провалиться сквозь землю от неловкости, но я упрямо продолжаю:

-- Да, как у Шона в Токио -- «Nissan Silvia S15», про двигатель, к сожалению, сказать ничего не могу, но... машинка твоя, -- повторяю слово, которое его так рассмешило, -- очень похожа и рычит так же... громко, -- замолкаю, прикусывая зубами ноготь большого пальца.

Как ребёнок, ей богу.

-- Ого! -- восклицает он, открывая рот не то поражённо, не то восхищённо. -- Да ты знаток...

--Я смотрела «Форсаж», да, -- признаюсь. -- Все части, -- добавляю после паузы, пока он молча меня изучает, окидывая взглядом с головы до ног и обратно. А потом широко улыбается.

-- Я не знал, что девочкам нравится этот фильм с...машинками.

Зараза! Мог бы и не повторять.

-- Ну-у, там не только мальчики были, если ты не помнишь, -- тяну я. -- Почему нет?

Я, конечно, под пытками ему не признаюсь, что участвую в проекте для дрифтеров. Это стыдно. Стыдно говорить, что приложение им делает тётя, не умеющая водить машину. И, по большому счёту, в машинах не разбирается совсем. Но это не так уж и важно сейчас.

-- Ты права, -- соглашается он со мной, и я закрываю рот, осекаясь. Мужчина согласился со мной? -- Так может я тебя прокачу, для начала, а? -- предлагает мне следом.

И я совсем не против прокатиться с ним, но в горле так всё пересохло, что уже сложно говорить.

Эта жара. И эти нервы.

-- А можно воды для начала? -- спрашиваю.

И, поднимая голову, жалею об этом: у конструкции, напоминающей бар, стоят несколько парней, и все они сейчас смотрят в нашу сторону. Радует только, что про «машинку», они не слышали ничего. Надеюсь.

-- Легко, можно и покрепче чего-нибудь...

-- Нет, покрепче не надо, -- округляю удивлённо глаза.

-- Я про кофе, а ты что подумала? -- озорно мне подмигивает, открывая дверь со своей стороны. -- Так что ты решила?

--Воды, -- говорю, продолжая сидеть на своём месте. Не хочу я туда с ним идти.

--Ты со мной или тебе принести? -- предлагает выбор.

Догадливый.

-- Принести....только безо льда, -- добавляю вдогонку, что он скорее всего уже не слышит.

Этот частный автодром открылся у нас совсем недавно, но я уже успела его изучить вдоль и поперёк. Планировала в ближайшее время посетить его с детьми, как раз у них шоу намечается. Сын давно уже меня просит. Маленькие машинки в торговых центрах и парках его больше не устраивают, хочет посмотреть на настоящие.

Надо сфотографировать. Похвастаться ему дома.

Оглядываюсь осторожно по сторонам. Разглядываю стоящие неподалёку разноцветные машинки, некоторые из которых узнаю. Они такие красочные все, что по-другому у меня их и называть-то не получается.

Глава 16

***

Я танцую...

Дети врубили музыку на полную мощь, я готовлю лазанью, которую они очень любят, и которую я им уже лет сто как обещала, да всё настроения не было, а сегодня есть.

«Я смотрю в твои два синих, но ты прячешь их от меня» -- подпеваю я, пританцовывая.

Муж уехал куда-то на неделю, денег не оставили ни копейки, ну да хрен бы с ним. Прорвёмся.

«Стирай, а я оставлю тебе наш с тобой май

В котором я тебе оставил свой рай, забирай

Но прошу тебя, не возвращайся больше назад...»

Настроение офигенное...

Даже несмотря на то, что Руслан, с которым я всё-таки осмелилась поговорить по видео, узнав про детей, замешательства своего скрыть не сумел. И не позвонил мне сегодня с утра.

Пофиг, главное, из проекта не выперли. Контракт подписан. С таким кейсом, через годик, уже самой не страшно на рынок выходить. Без его поддержки.

Энергия из меня сегодня так и прёт...

-- Артём, кто это поёт?

-- Мам, ты чего? Это же Киркоров с Майами

-- Да? -- удивлена. -- Он всё ещё поёт? Киркоров, в смысле... -- второго я вообще не знаю. Надо бы глянуть, чтобы перед детьми не позориться.

-- Конечно, -- прибавляет громкость.

Охренеть! Он пел ещё когда я в школу ходила, я правда никогда особой его почитательницей не была, и песен его не знала, но это не важно. Сейчас вот стою и танцую под него. Может, не так уж я и стара?

-- И вы его слушаете? – спрашиваю я у детей.

-- Да, он нам нравится, -- пытается перекричать музыку Лиска.

Мои дети слушают Киркорова? Обалдеть!

Сколько я уже не танцевала? С тех самых пор, как с мужем начала жить. Почему? Тайна, которую я не могу объяснить даже самой себе.

А ведь раньше не могла без танцев...

Когда-то, на тематической танцевальной вечеринке, организованной моими друзьями, я и познакомилась со своим ненормальным байкером. Помогала им с организацией и, как человек танцующий, принимала участие в некоторых показательных номерах. И кто-то втихаря тогда на эту вечеринку пригласил толпу знакомых-байкеров, чтобы девочек порадовать.

Он был единственным, кто умел танцевать вальс. Закончил суворовское, как потом выяснилось, а там их всему учат. Даже танцам.

Мы танцевали с ним весь вечер. И было немного необычно наблюдать за тем, как здоровенный детина, с головы до ног покрытый татуировками, порхает над паркетом в ритме вальса. Я хохотала до слёз, а он смотрел на меня во все глаза, не отрываясь.

Потом я залезла на заднее сиденье его мотоцикла прямо в бальном платье принцессы. Мы гоняли с ним по городу, и друзья его орали нам вслед:

− Влад, ты женился?

− Я нашёл невесту! -- орал он им в ответ.

А потом остановился у обочины, и нагло сообщил:

− Знаешь, на заднем сиденье мы катаем только тех, кого трахаем?

− Ну, так трахни меня, - ответила я ему. -- Только не урони, а то жениться придётся.

Боже, как давно это было...

Оглядываюсь на детей: они перешёптываются сидят, наблюдая за мной. Непривычно им видеть танцующую маму, хотя раньше я танцевала с ними. Когда они маленькие совсем были, чтобы не сойти с ума в гордом одиночестве. Включала музыку и танцевала.

Подмигиваю им.

Это вы меня ещё вчера не видели...

-- Всё же нормально будет, да? -- мне страшновато, когда он садится за руль и глаза его загораются таким шальным огнём... вот как у сына сейчас, который с воплем: «паркур» -- запрыгивает на столешницу.

-- Уйди отсюда, маленькое чудовище -- гоню его, сама смеюсь.

Как у такого зануды, родившегося уже взрослым папы, мог появиться такой шальной ребёнок?

Не понимаю...

И эти глаза его, хамелеоны: то светло-серые, то зелёные... Где он их взял? У бабушки позаимствовал?

Сын спрыгивает на пол, и вприпрыжку направляется в коридор. Нет, я не хочу смотреть как он будет лазить по стенам.

Отворачиваюсь к плите, помешиваю фарш, продолжая пританцовывать.

Лиска поёт вместе со мной, но танцевать стесняется. Артём же – нет, ему нравится. И он такой же гуттаперчевый, как я в детстве.

-- Не бойся, -- смеётся он надо мной, и, через паузу, добавляет: -- я не самоубийца, мне нравится жизнь, и ты -- но это мне уже кажется, сквозь рёв мотора, который я заглушаю своим громким визгом.

Но секундой позже я уже смеюсь, наслаждаясь скоростью, а потом долгим скольжением, вжимаясь в спинку кресла, совсем чуть-чуть придерживаясь за ручку.

Эйфория накрывает такой мощной волной, что, кажется, за спиной крылья вырастают.

Я сумасшедшая...

К нам больше никто не подходит и, как будто, даже никто не смотрит в нашу сторону. И я тоже ни на кого не смотрю.

Глава 17

***

Начинаю выкладывать листы для лазаньи в форму, сын подбегает помогать. Любит он у меня продукты портить. Раньше вообще говорил, что пекарником будет, когда вырастет. Сейчас мнение поменял, айтишником решил стать, но десерты по особому рецепту, как же для любимых не приготовить. Ещё бы мыл за собой, цены бы ему не было. Брат мой тоже любит готовить. И умеет.

Глаза неприятно защипало, как только его вспомнила.

Отворачиваюсь, чтобы сын не заметил моей минутной слабости. Вытираю кончиком пальца слезинки.

Скучаю по нему... Очень. И люблю.

Надо позвонить...

Сама же я не люблю готовить. Мама тоже не очень любила. И Лиска не рвётся. Вот и сейчас, сидит, занимаясь спокойно своими делами, ждёт пока мы всё сделаем за неё.

Недавно ошарашила меня, заявив, что замуж выходить не планирует. А ребёнка возьмёт из детдома.

Я обалдела...

Ставим лазанью в разогретую духовку. Артём сам выставляет время.

Никогда я ещё не оставляла их одних. Нет, в магазин, конечно, могу выйти, или ещё куда-нибудь ненадолго. Но так, чтобы на несколько часов, нет. Никогда.

Помню, когда они ещё в первом классе учились, сын приболел тогда немного, уснул, я не стала его будить, повела дочь на тренировку, а когда вернулась, обнаружила его в коридоре с ножом, рыдал стоял...

Долго мы потом с ним разговаривали сидели. Выяснилось, что папа им страшилки всякие разные рассказывает в воспитательных целях, о том, что нехорошие люди ходят по улицам, детей воруют, а потом работать их на себя заставляют или убивают и на органы продают.

После того случая начала их в магазин одних отправлять, гулять одним разрешила, чтобы привыкали.

Папа не знает об этом. Они ему не говорят.

Сейчас вот уже просят у меня ключи от квартиры, у многих одноклассников есть. Я бы дала, но у меня их нет. Все у папы, а он не разрешает. Я же дома сижу. Зачем?

Что у него в голове творится?

Тогда с Риммой консультировалась - детский психолог, как никак она у нас.

Римма! Можно же её попросить...

Не откладывая в долгий ящик, набираю подругу.

-- Привет дорогая, -- не успеваю даже поздороваться, -- только-только вот о тебе думала, может, встретимся завтра, суббота же? -- предлагает.

-- М-м-м..., -- сбила она меня с мысли, -- мне помощь твоя нужна... -- вспоминаю зачем звоню.

-- Давай...

-- За детьми моими сможешь присмотреть завтра? -- перехожу сразу к делу, -- а то у нас папа уехал, а я дел напланировала...

-- Так давайте все вместе к нам на выходные. Ты же не была ещё у меня...

-- Вечером подъеду, днём у меня вождение...

-- О, бля, ты всё ещё не закончила?

-- Нет, -- признаюсь.

-- А чего молчишь, наберу сейчас этого козла лысого....он обещал...

--Забей, -- перебиваю. -- Я другого нашла...-- Не стала уж ей рассказывать что козёл лысый только с Наташами дела ведёт.

-- Молодого, интересного? -- переключается на игривый тон.

-- Да я замужем... пока...-- моё «пока» утопает в громком Алискином вопле. Живот моментально скручивается в узел от страха. Не иначе, как Артём опять с верхотуры какой-нибудь сиганул.

Так и есть: сидит на полу уже, глазами сверкает.

Выдыхаю и разворачиваюсь. Бесполезно говорить, чтобы не прыгал с высоты на плитку. Бесполезно.

-- С кем разговариваешь? -- подскакивают оба, заметив, что телефон к уху подношу.

-- К тёте Римме в гости завтра поедете?

-- Что брать, тёть Рим? -- повизгивает Лиска, прыгая вокруг меня.

А потом радостно бежит собирать вещи. Всё, вечер занят. Можно расслабиться.

***

«Подъехал к ЗАГСу» прилетает от Александра.

Бросаю взгляд на часы - рано. Я только-только проводила Римму с детьми, заболтались мы с ней. Корейца вспомнили, с которым она некоторое время встречалась. Посмеялись. Да и не ожидала я, что он вовремя сегодня приедет. В прошлый раз больше чем на полчаса опоздал.

«Уже?» -- пишу в ответ.

«Ты против?»

Ну и шуточки у него.

«Я немного опоздаю» -- игнорирую шутку.

«Жду»

Ну, ладно, жди, сам напросился.

Иду к зеркалу. Хоть в зеркало на себя посмотреть, пока никого дома нет.

Зачем я напялила на себя это комплект? Почему не трусы-неделька?

Усмехаюсь, вспомнив, как Римма сигнализировала мне глазками, когда в машину залазила, как будто на свидание меня провожала. Или на секс-вечеринку в закрытый клуб. Сказала, что выгляжу охрененно, давно она меня такой не видела, и могу вообще сегодня не возвращаться. Дети, кажется, не против. Надоела я им.

Глава 18

«Я смотрю в твои два синих, но ты прячешь их от меня» -- крутятся в голове, совершенно не к месту, дебильноватые слова из песни, которой меня развлекали дети...

У каждого человека в этой жизни есть двойник. Я отчаянно в это верю. Не раз сталкивалась с такой аномалией.

Когда мамы не стало, долгое время вздрагивала, наблюдая за спящим братом. Казалось, что это вот она передо мной лежит. Глаза прикрыла. Отдыхает.

Особенно жутко было, когда я к нему на присягу в армию приехала. Уже несколько месяцев тогда прошло. Я зашла в комнату, которую мне удалось чудом для нас снять в том, богом забытом военном городке, где он решил спрятаться. Застыла на месте, – показалось, что она вернулась, и сейчас вот проснётся, и скажет мне: « ты что-то хотела?» –

так брат на неё был похож...

А Макс -- нет. Совсем не похож.

Но эти его глаза... неземного синего цвета...они как будто на меня его взглядом смотрят. Это похоже на помешательство.

Я смотрю в них непозволительно долго.

Он тоже смотрит.

Кончики пальцев начинает покалывать от напряжения. Надо уже что-то делать, понимаю это прекрасно. Но он не помогает мне совсем. Сидит и откровенно меня рассматривает. Лёгкий тёплый ветерок доносит до моего носа его запах – от него опасно пахнет горячей кожей и...адреналином...

Становится немного не по себе.

-- Макс, от девушки моей отойди...-- подходит Сашка, и я, наконец, моргаю, разрывая наш зрительный контакт, пропустив мимо ушей слова про «девушку».

-- Спасибо, -- выдавливаю из себя, забирая из его рук стакан.

Маск поднимается. Отходит немного в сторону, потирая рукой подбородок. Надевает очки.

-- Догоняйте, -- приглашает нас кивком головы, и лёгкой, чуть пружинящей походкой, направляясь к своей машине.

Мой взгляд неотрывно следует за ним – «Додж»

У него чёрный «Додж» – настоящий зверь, как и он сам.

Снимаю крышку со стакана, что он мне принёс, делаю глоток. Вкусно. Совсем немного сахара, но это именно так, как я люблю. Откуда он знает?

Краем глаза вижу, как Сашка обходит машину, садится рядом.

-- Будешь? -- протягивает мне точно такой же стакан, что я держу в руках.

Усмехаюсь, приподнимая руку.

-- Он извинялся, -- я как будто оправдываюсь перед ним.

-- Я понял...-- звучит немного резковато.

-- У него необычные глаза для корейца…– не сдерживаюсь, несмотря на резкость его тона.

Про отсутствие эпикантической складки, особенность, которая делает корейские глаза уникальными – молчу.

-- Он не кореец, -- прищурившись, Сашка наблюдает, как его друг, медленно двигается по площадке, раскачивая задней частью машины туда-сюда, как маятник. Завораживающее зрелище. -- У него то ли шведы в предках, то ли эстонцы. Не помню точно... -- продолжает. Почему-то кажется, что он что-то не договаривает. Но расспрашивать неудобно. Да и надо ли? -- Ну, – поворачивается он ко мне, -- с чего начнём? -- переключая моё внимание на свою обалденную улыбку.

-- Мне права нужны...-- возвращаюсь в реальность.

-- Права можно купить.

Начинается… Я это и без него знаю прекрасно.

-- Ты тоже купил?

-- Когда я права получал у меня не было денег, зато времени было навалом...

-- У меня времени навалом нет, -- про деньги - молчу.

Вспомнив, что он мне так и не озвучил стоимость своих услуг.

-- Нормально всё у тебя, ты боишься просто, -- пальцем заправляет выбившуюся прядку мне за ухо. И так естественно это делает, что я даже не напрягаюсь. Отмечаю только, что пальцы его сегодня без тейпов. -- Есть причина? -- интересуется, откидываясь на спинку кресла.

Неужели это так заметно? Юра вот ни разу меня ни о чём не спрашивал, только Наташу-бедолагу материл.

-- Нет, -- пожимаю плечами.

--Тогда заводись, если допила...

Я не допила, но стакан свой ему послушно отдаю. Он отходит в сторону, выливает содержимое на газон, пуляет оба стакана в урну, один за другим.

Завожу двигатель.

Передача, сцепление, газ...

Ноги сводит судорогой от напряжения, в ушах звенит. Сашка хлопает меня по коленкам, чтобы я не напрягалась.

-- В пол Аня, в пол...смелее...-- кричит.

И я беспрекословно подчиняюсь, не обращая внимания на его руку на своей ноге.

Газую, и срываюсь с места под громкий рёв мотора.

-- Устала? -- интересуется он, разрешив, наконец, остановиться.

Я устала. Очень. Но признаваться ему в этом не хочу.

Поэтому отрицательно мотаю головой, как упрямый ребёнок, поражая саму себя своим упрямством.

-- Отлично! Тогда меняемся быстро местами, хочу показать тебе кое- что....-- и, не дождавшись от меня никакой реакции, выходит.

Глава 19

У меня не было секса порядка десяти лет...

Нет, не так. У меня не было секса с мужчиной порядка десяти лет.

Последний секс с мужем в моей жизни был перед переносом эмбрионов. И всё...Потом он даже до меня не дотрагивался, говорил, что боится. Боится навредить детям.

Немного неожиданно было, вроде взрослые оба, гугл доступен, читать умеем, да и с врачом всегда проконсультироваться можно, а вот боимся и всё тут. И, судя по тому, что до самых родов мы ничего из детского не покупали, чтобы не сглазить, и на УЗИ он тоже со мной не ходил, чтобы в обморок там прилюдно не упасть, он действительно боялся и сильно нервничал.

Поэтому по выходным нервы свои восстанавливал на рыбалке, а я вокруг дома бродила. Одна. На последних сроках живот был уже немаленьким, куда-то далеко ходить было страшновато, а гулять надо было. Вот и нарезала круги вокруг дома.

На неделе на работе, не страшно, не одна. Есть кому помочь, скорую вызвать при необходимости, поддержать. А дома никого не было.

Так и уехала рожать из офиса.

А после родов стало всё ещё сложнее.

Поначалу уставала, конечно, не до секса было. Каждые три часа кормить да подгузники менять и с одним-то тяжело, а тут двое. Никто не верил, что я одна с ними справляюсь. Удивлялись все, когда говорила.

Но я всё-равно его ждала...

Когда дети засыпали вечером, и минута затишья выпадала, надеялась что придёт. Хотя бы просто вместе полежать, пообниматься. Мужика рядом с собой почувствовать. Но он не приходил.

Месяца через четыре, не выдержала, вспомнив, как однажды жена брата мне шёпотом рассказывала, что какая-то там её знакомая в близости мужу после родов отказывала целых полгода. Ужас!

«Какой здоровый мужик такое выдержит!? -- возмущалась она. -- Мы никогда так долго не терпели. Три месяца от силы...».

И я пришла к нему сама, спросила просто: почему?

Он сидел, фильм какой-то смотрел, развалившись на диване с бокалом вина. Не понял даже моих претензий поначалу. Так посмотрел. Я вопрос повторила.

Он посмотрел на меня немного удивлённо.

-- Отдыхай иди, пока дети спят. Женщина после родов два года восстанавливается, -- сказал он мне, ковыряясь в зубах, и отвернулся.

Я обалдела.

В сердцах выпалила: что жить с ним не хочу.

Расстроилась потом. Извинилась. До сих пор жалею, что извинилась...Он не ожидал от меня тех слов, судя по реакции, растерялся. Надо было тогда всё решать, но кто бы знал...

Больше мужчин в моей жизни не было...

Нет, вру...

Он пришёл в ту ночь ко мне и трахнул так, что лучше бы не было. Без прелюдии, не осторожничая и не церемонясь со мной. А потом отвернулся и заснул. А я проплакала всю ночь...

Утром встал, вёл себя, как ни в чём ни бывало. Как будто и не случилось ничего.

Многое тогда поняла. Переосмыслила.

Секс ведь многое об отношениях двоих может поведать.

Мой байкер был временами полным придурком и выпендрёжником, но в постели всегда был со мной божественно нежен.

Аркадий же на людях всячески демонстрировал ко мне уважение. А в постели был всегда холоден и эгоистичен.

Но тогда я испугалась. Да и сил ни на что не было с маленькими детьми.

Всё это ураганом проносится сейчас в моей голове, и, от осознания масштабов моей личной катастрофы, меня начинает потряхивать. Почему-то становится очень горько. Я зябко обнимаю себя руками, ощущая полное одиночество.

Мне плевать на права. Рано или поздно я их получу. И даже на секс мне сейчас плевать. У меня есть «кролик». Я к нему привыкла.

Для меня важно, чтобы он мне не отказал...Здесь и сейчас...

Я не умру если он мне откажет, как уже это было со мной. Но мне будет намного сложнее договориться с собой потом. Поверить в себя...

А ещё, он мне не противен. Даже наоборот...

Он мне нравится.

И мне кажется, что я ему тоже нравлюсь.

У мужчин ведь вообще в этом плане всё намного проще, если девушка нравится. Посмотрел, потрогал, рассмешил пару раз. Решил. Им плевать на все её прошлые проблемы, они вообще на такие вещи по другому смотрят.

И я не понимаю чего он ждёт...

Вокруг тихо-тихо. Даже лягушки замолкли. Только Он. Я. Это волшебное озеро. И бешеное биение моего сердца.

Начинаю сомневаться в своём спонтанном порыве.

Ёжусь...

И в тот самый миг, он обнимает меня. Прижимает к себе сильно-сильно, выбивая из моей груди громкое: - Ой!

Чуть ослабляет захват. А потом опять прижимает.

Убирает волосы с моей шеи.

Губы его начинают скользить по моей коже, останавливаются рядом с мочкой уха. Касаются её.

Нереальные ощущения...

Поджимаю пальчики на ногах, низ живота простреливает возбуждением.