а я остался...

Пролог 0

Всегда был один, никогда никуда не тянуло и никто не тянул. Ну, по крайней мере, было так почти всю мою сознательную жизнь. Сам себе хозяин. Как там? Куда хочу – туда лечу? Во – это про меня. Всегда сам по себе и не надо было ничего.

“Мудак ты, Джокер”, – говорили про меня. А мне что? Да и, пошли нах! Пожалуйста, жрите – не обляпайтесь!

А сейчас сижу на этой проклятой лавке в парке, курю пятую и меня выносит, кроет до слёз. В голове немыслимым клубком прошлое, что теперь стало таким неподъёмным и жестоким. Никогда не тяготило, а теперь прижало так, что и вздохнуть нет сил.

Оно бьётся на тысячи осколков и этим звоном глушит меня, в ушах, теряющих слух, трезвон, шум такой невыносимый, что хоть вой. И он перерастает в звук её голоса, её потрясающего моё сознание голоса… песни, стоны, хрипы. Я жмурюсь от боли и вижу её лицо. Такое родное, хотя видел его в своей жизни совсем мало, но эти черты теперь никогда не оставят меня. Глаза – эти глаза. Я продал бы свою никому не нужную душу, чтобы снова в них взглянуть.

Пальцы колит от воспоминаний кожи под ними, всё то, что я получил – эти откровенные незаслуженные мною, тварью, моменты.

Помню её тёплую и нежную, помню яростную и горячую, влажную и выносящую мне мозги всего лишь тем, что я могу к ней прикоснуться, чего уж целовать или трахать… и нет, она была из тех кого надо любить. С ней было остро, на грани, как ни с кем. Никогда не хотел получить большего, а ей бы всё отдал, только бы услышать этот хриплый стон, сбивающий дыхание и почувствовать содрогание тела, когда кончала, впивающиеся в меня ногти. Я бы дал ей растерзать моё сердце, потому что – она заслуживала намного большего.

Её улыбка, дрожащие пальчики, взгляд, словно под кайфом – мой личный кайф.

Это похоже сейчас на мою персональную агонию, жаль не предсмертную…

Рыжик, девочка, что же теперь?

Что? Джокер! Ты свободен… ага! Остался…

А в глазах слёзы предательские и ненависть к себе невыносимая. Прям в этот момент хочу быть, как она.

Сука, рыжая, какого хера ты меня одного оставила?

Вспоминаю наш последний разговор в скайпе.

Почему? Почему, малышка?

“Бля, Юх, мудак, ТЫ, ИЛЬЯ – МУДАК!” – готов орать себе, пока не оглохну или голову не разнесёт. И руки чешутся пойти удавить этого её мужика, но что это теперь изменит?

Я откидываюсь на спинку засранной скамейки в московском парке. Ну, конечно, с раньше сравнение никакое, понятно! Сейчас прям шик-блеск-красота! Хотя раньше кажись они были пошире, спать было удобнее – правда тогда углубление было, не свалишься, бля, а теперь прямые в основном… То есть раньше для удобства жопы всё было, а теперь – да и…

Суууука! О чём я думаю вообще?

А о чём она думала, когда тут сидела? Блядь!

Встаю на ватных ногах и… сажусь назад.

Не могу идти, не могу. И чувство это мерзкое не отпускает – я виноват. Виноват! Как можно не заметить, твою мать, Джокер, что она тебе так долго не писала? Как?

Прокручиваю в голове весь тот треш, который случился с моей сияющей уютной девочкой. Не моей, конечно, и не девочкой, но я её именно такой помню… сладкой девочкой. Принцессой.

Глава 1/1

В том июне погода была так себе – то дубак, то жара. Кошмарило нормально. Правда меня чем-чем, а погодой не взять, вообще никогда на это внимания не обращал, серьёзно, а после службы так вообще кажись плевал я, что там на улице минус тридцать, или плюс сорок. Отморозил всё и зажарил одновременно пока до горам шустрил. А вот тогда в июне было норм.

Белого потянуло в парк. Так никто из нас и не понял, что он там вообще забыл. Взяли гитары и похерачили.

Я помню с такого бодуна был жёсткого, что не хотелось жить, а этот укурок давай тянуть лямку, что ему на улицу охота, что надо людей повидать, мудило. Как же он меня выводил, прям до скрипа в зубах, до треска в челюсти. Но Ллойд этого утырка почему-то, даже не знаю, любил? Слово-то какое, бля, короче друганы, куда деваться, братишка и это было мне понятно, не, серьёзно – без претензий.

Ллойд же вообще был повёрнут на помощи, кажись, всем и всегда. Прям комплекс спасителя на лицо, тьфу ты!

Хотя я за него, понятно, любого порвал бы, благодарен был – не расплатишься. Дело даже не в музыке, не в том, что этот засранец открыл, сука, миру Илью Радмина, обосраться от смеха, точнее открыл мир мне – простому пацану с окраин Рязани.

Не было у этого Юхи “Джокера” шансов, не было никаких – сторчался бы, прирезали в подворотне, ну или стал бы навечно доблестным защитником Родины-матушки, с куполом за плечами и голубым беретом на башке. Хотя берет примерил, всё равно.

А тут приехал шкед московский к бабке своей на лето и открыл во мне талант… до сих ржу, как вспомню – баянист не в себе… Ну, точнее, Ллойд гитару дал, а в музыкалку я с баяном попал, а потом дудки и попёрло – мне было просто, это единственное, что кроме того, чтобы набить другому морду, мне давалось с лёгкостью и простотой.

Гитара? Пффф, да, пожалста! Пианины эти ваши? Скрипки? Но духовые всегда были моей какой-то особой любовью – это прям получалось для души. Хотя, понятно, что с ними и морды приходилось чистить вдвойне усиленнее, потому что шуточек недопустимых на меня сыпалось в разы больше. И извращаться при этом, чтобы руки не разбить – тот ещё паззл.

В парке, как обычно, сидели на лавках и хреначили любимый русский рок во всей его красе драмы и безысходности. А аскать [1] было чисто приятным плюсом. Ну, а чё – мы вот с Сатаной были на мели, как всегда. Жрали порой одну пачку дешманских макарон на двоих без всего. Из богатств у меня был только байк и инструменты, да и тут – саксофон и фагот.

Ибанезу [2] себе отжал у Ллойда.

А в тот раз все с банками [3] были – этакое дворовое шоу бомжей с музыкальным образованием.

Но на самом деле в этом есть свой кайф, когда можно спеть с народом, потому что уж что-то, а песни Кино, Алисы, ГрОб [4], ДДТ, Наутилуса или Аквариума, да много чего можно было сбацать на гитарах, а у нас их была не одна. В общем концерт по заявкам. Даже я втянулся, хотя гитары не люблю…

И вот в какой-то момент этот штырь Белый в песне подваливает к девчонке, что стояла у дерева и подпевала.

Ну, и в общем-то там много “фанаток” таких было – четыре помятых, но в целом вполне себе таких очень даже ничего пацана чуть за двадцать… цепляли тёлок.

Белый вообще хоть и значился мудаком с большой буквы, но не признать, что красавчик был и бабы, когда его слушали, залипали и текли знатно, даже я не могу.

Ллойд тоже был весь из себя такой рокер, мать его, белобрысый. Симпатяга.

Сатана конечно с гитарой был на "вы" – вот только эти дворовые три прихлопа, три притопа и получались. Но барабанщик он был реально осатанелый – самый крутой, с кем я играл когда-либо, а главное вот вообще сам себе научился и это круто вдвойне. И на рожу был таким в меру смазливым, только панк по жизни ни в себе.

Что до меня, то всегда привлекал девок мышечной массой. Не, я не хвалюсь, я просто констатирую факт. А уж, если подрабатывал по клубам с кривым [саксофон], то… умел в общем переключаться. Однажды вообще предложили денег за перепихон.

В общем девок собирали, да.

И вот эта была такая, не знаю… крашенная в рыжий такой тёмный, глазища такие огромные, уставшие, словно не спала всю ночь. Лицо такое бледное, да вообще вся бледная.

Хотя тут все девки были пока ещё на солнце не прокачены – май выдался так себе по наличию солнечной погодки, пригодной к загару.

Мы конечно привыкли, что Белый частенько дёргал на себя этих девок из толпы, потому что любил секс даже больше музыки, а при учёте того, что был баблом не обделён, то и выпрыгивали эти крали из трусов с особым усердием. Но эту он вообще вроде знал. Я рассмотрел, заценил, в целом – ничего так, как говорится “ябвдул”.

Белый так засиял весь, песню допел, девице чё-то начал плести, а она так вроде кивала ему, но без энтузиазма особого, словно обдолбанная. Хотя, кто подружек этого чмыря разберёт? Какой он, такие и девки.

Начал просить её спеть, девица в отказ, но Белый умел уламывать: “Давай, Соловьёва, – говорит, — как раньше, птицу же помнишь?”

И вот мы начали играть “Одинокую птицу” [5] – Белый поёт, а Соловьёва эта подпевает и бля, хорошо подпевает так, мелодично. Хороший голос, видно, что поставленный, правда заржавел малец.

Народ, конечно, подпевал тоже, оценили. А после песни, Белый ей и говорит, мол не хочешь у нас на скрипке побыть, а то наша в отъезде, а нам надо позарез.

Мы с пацанами переглянулись, немного прифигели, чего у него там зазудело – девица как девица, симпатичная, но ничего такого особенного так-то. А на скрипке, в нужных местах я был или Ллойд, ну пока Лизка наша, баба Белого, к слову, с родаками то ли на море, то ли в горы там какие-то рванула.

Но рыжая в отказ, мол не, не надо, не могу и всё такое. Белый никак не унимался, типа – не ломайся Соловьёва, давай. Она такая вроде бы нет, или да… короче не знает ничего. И попрощавшись ушла.

И тут какие-то гоблины из народа, что собрались пока мы играли, за ней и давай приставать.

Глава 1/2

Но рыжая вернулась. Пришла на репетицию. Как всегда Белый нас не предупредил, а сам опоздал больше, чем на час.

Девчонка на этот раз выглядела получше – цвет что ли появился, даже не знаю. И вся такая скромница. Я сидел, смотрел на неё и такая, ну не знаю – недотрога из высшего общества, что ли, типа мы тут недостойны, чтобы с нами общаться. И не люблю таких, которые из себя строят что-то, хотя ведь, вот там в парке была другой. Впрочем может реально под кайфом была – хорошие девочки тоже торчат, порой даже более жёстко, чем плохие.

И как она будет выступать? Под кайфом тоже? Одного торчка на сцене достаточно, бля.

Пока не пришёл Белый, она скромно сидела в уголочке, в ушах наушники, рядом скрипка, тихая и неприметная, даже забыл о ней. Тоха в свойственной манере супер, бля, рок-стар, припёрся в самом конце прогона – чуть не прибил его.

— О, Солька, – вперился он в неё, когда отмахнулся от нашего возмущения. — Пришла всё-таки?

— А ты, как обычно опоздал, – заметила она и повела бровью, слегка сморщила чуть курносый нос.

— Тебе же не привыкать, – ухмыльнулся Белый.

— Фанера ты, Белый, – ответила она, и странно было, но его задело, он прям пятнами пошёл. Может что-то это значило, не знаю, но эффект был отличный.

— Психичка, – огрызнулся обозлёный Тоха.

Девчонка фыркнула и встала.

— Ну, ок, – она взяла скрипку, — прости, маркера у меня нет, чтобы ты мне на сиськах расписался, звязда, не в себе, бля, – приложила его рыжая и кажется разбила мне сердце. Ха.

— Да, бля, Соловьёва, хорош, – остановил её Белый. — Нам нужна скрипка.

— А мне кажется, что им, – она махнула в нашу сторону, — скрипка нах не сдалась.

— Брось, они просто не такие милые, как я, – ответил на это самодовольный Тоха. — Это просто Джокер такой убийственный, Ллойд вечно в загоне, ну и Сатану бы помыть…

— Слышь, уёбок, – рыкнул Сатана, а я молча и с угрозой встретился с Белым взглядом.

— Я лучше на скрипке буду, – выдал я, стараясь говорить спокойно.

— На фесте нужны будут три гитары, – ответил мне Тоха.

— До феста вернётся Лизка, – сказал Сатана и тут уже Белый взъелся, потому что Лизка была вроде так его девчонкой, да только Сатана у неё в труханах сидел так плотно и открыто, что даже если бы и не была она с Тохой, было бы пиздец, как не прилично.

— Не факт, – загрузился укурок, — и репетировать надо с тремя по-любому.

— Так вон ей тогда гитару и дай, – отозвался я.

— Сорян, – развела руками рыжая, глядя мне в глаза. — Больше, чем вы в парке видели, я не выдам.

Я фыркнул. А глазища у неё реально нереальные.

— Соль, ну, – Белый повернулся к ней.

— Хорошо, но у меня работа два через два, – ответила она. — С десяти утра до двенадцати, иногда часу ночи.

— Стой, а в выхи? – подорвался Сатана. — Мы по пятницам и субботам же с восьми по клубам уже…

— В выхи я перекрою свою смену, когда будет надо, – ответила рыжая. — Если сыграемся, конечно.

— Херню не неси, – фыркнул Белый и бесцеремонно сгрёб её в охапку. — Ты и не сыгралась – это как Луна, мать её, не спутник Земли, а группа Кино и без Цоя группа Кино.

— Нда, Белый, – скривилась девчонка, которая явно не в восторге от его обжиманий, — твои подкаты такие же тупые, как раньше.

— Зато я охуенный, как всегда, – парировал Белый и засветился, как грёбанный прожектор.

— О, ща разрыдаюсь, оттого, что не в курсах до сих пор, насколько, – ответила она. — Жаль не взяла простыню для своих горьких слёз. В следующий раз прям обязательно притащу. Мне ж теперь с тобой на одной сцене стоять и слюной захлёбываться. Хорошо, что эфемерной.

И она стала доставать скрипку, а мне прям хотелось её расцеловать. Не, серьёзно, я был уверен, что она очередная тёлка-идиотка повёрнутая на этом нарике с комплексом бога, а тут – красотка, как разложила.

Но Белый не унимался.

— Язва ты, Соль, даже не жаль, что Олыч выиграл, – и он так зло ухмыльнулся. Обычно именно такое у него было выражение, когда он всех вокруг стравливал, а потом смотрел, как другие морды друг другу чистят.

— Надеюсь, что ты, когда с Олычем расплачивался, не обеднел? – ответила она и бровью не повела. — Я бы этого не пережила.

Зная Белого, можно было точно понять о чём тут шла речь – это мудло спорил на рыжую. Что тут сказать – стальные нервишки у малышки.

И Тоха что-то буркнул невнятное, типа "не переживай" и затухнул.

Репетиция прошла отлично, всё, что мы играли с партиями скрипки, рыжая знала на отлично. Белый конечно вёл себя, как обычно, то есть как мудло конченное.

В перекур вывалились на улицу, оставив девчонку одну. Поругались как всегда – у меня руки чесались Белого удавить, Сатана был недоволен, что Лизоньку его любимую заменили на какую-то, пусть и талантливую, но в его понимании шмару беловскую. Типа, притащил Белый очередную девку свою, а типа Лиссска по боку… Ллойд, как обычно, разнимать всех, миротворец херов.

Унялись, вернулись, а девчонка сидит за пианино, играет что-то простое и поёт… и чтоб я сдох… Какой, твою мать, голос! Грудной, красивый, прям контральт, а я его один раз слышал только в живую. Пока учился только одну девицу с таким голосом знал.

“Или просто любовь,

Только где-то нигде

Он появится вновь

Тот след на воде.” [8]

И дальше проигрыш, и нежный такой вокализ, мягкий, а потом слова снизу вверх, вроде мягко, но всё равно…

“Наверно это было очень давно,

В пустом видении иль в добром кино…”

И нас заметила… замолчала, встала. Клянусь – засмущалась.

Я обернулся на Белого, во взгляде прям вопрос – это, твою мать, что такое?

— Крутая, да? – гордо вопросил Тоха, оглядывая нас троих. — Она потому и “Соль”, не только потому что Соловьёва, а потому что у неё природный контральт.

И прям светиться, сука, светится, как будто он сокровище отыскал. Не, понятно, что сокровище, но он то с какого боку к нему?

Глава 1/3

Глянуть получилось в следующий раз, когда Белый, как всегда, опоздал на прогон.

— Эй, Рыжик, а споёшь нам? – выдал я, как прогнали обычное наше.

— Спеть? – повела бровью Соловьёва.

— Ну, да, – кивнул я, — только не говори, что не поёшь или что твой предел был в парке, окай? Слышали же, как ты тут без нас отрывалась. Что это было кстати? Знакомое что-то.

— Лицей “След на воде”, – ответила она. — Попса?

Я хмыкнул, а Ллойд тем временем присел на неё тоже.

— А что ещё можешь?

— Я вообще не очень по песням, – повела плечом Соль, явно смущаясь.

На ней была майка такая голубая, с глазами прям перекликалась, хотя я был уверен, что глазища у неё не голубые, а тёмно-серые, а тут реально прям синь. Джинсы, кеды, волосы – хвост высокий, рыжий. Ничего такая – ладная на деле крошка.

— Да брось, – подначил я, — все ж свои!

— Это вы тут друг другу свои, а я сбоку припёку на пару раз, – ответила рыжая.

— Так тем более – пофиг, что там и как, если мы мимо проходилы, – ухмыльнулся я.

— Что спеть? – уточнила она, соглашаясь.

— Да что хочешь, только чтобы мы знали, – вклинился Ллойд.

И она так фыркнула на это, прям словно мы не отсюда все, но понятно, что миротворец загнал – ту песню, что она пела в прошлый раз, я вообще слышал наверное только вскользь, что-то ну очень давно и момолётом.

— Только давай без "сектора", что-то, что нужно петь, – добавил Ллойд. Мы усмехнулись и видно, что рыжая расслабилась.

— Чё это, – с озорством посмотрела она, идя к пианино, — без сектора? Хочешь "Арию Василисы" [9] спою?

Я сложился с гогота, через мгновение дело дошло до Сатаны. А потом въехал Ллойд, но ответить ничего не успел.

— Если буду лажать, – проговорила она, садясь за пианино, — сорян – не люблю клавишные.

И она заиграла, и очень похоже на Богемскую рапсодию и я реально прям думал, что сейчас начнёт: "Ваня, приди ко мне…"

Правда нет, исправилась, запела другое и хотя мы знали песню, кто ж не знает “Listen to your heart” Roxette?

Но, чтоб я сдох, серьёзно – это было так охрененно. Мы с Ллойдом пооткрывали рты, как два дебила, разве что слюна не потекла, пиздец, даже Сатана завис.

Она могла петь сопрано и было видно, что голос ей ставили именно в эту сторону, уж не знаю по какой причине, может потому что в детстве у неё был более высокий голос, а потом поменялся. А ещё народное в нём тоже что-то было. Да и какая, нах, разница?

— Как думаешь, – нагнулся ко мне Ллойд, спросил шёпотом, — если обработать, пойдёт? Запишем?

И я понимал, что пойдёт. Нас с ним пёрло в прикол переделывать вот такие попсовые хиты под что-то тяжёлое и жёсткое. А с таким голосом вообще жара – делай что хошь. Я кивнул и просто слетел с переходов, которые рыжая делала голосом.

— Слушай, – подсел к ней Ллойд, когда она допела, — а если я сделаю аранжировку песни под наш состав – споёшь?

— В смысле? – не очень врубилась она.

— Ну, сказать, что нас прёт каверы простецкие фигачить, – ответил он, скривившись, — это как-то наверное… – он пожал плечами. — Я переделывал несколько вещей под себя, но твой голос… тут же разгуляться можно. Соглашайся! И на фесте можно выдать.

— Так времени нет почти, – нахмурилась девчонка.

— Согласись спеть, – попросил Ллойд. — Слова ты знаешь, я а обещаю, что сильно менять твою партию не буду. А остальное… Это моя, ну, наша проблема, – отмахнулся Ллойд в мою сторону. — Мы быстрые.

— Говори за себя, – фыркнул я. — Я долго могу.

Санёк глянул на меня, а рыжая рассмеялась.

— Да, такой долгий, что за мной не всегда успеваешь, – отозвался Миха.

— Договоришься сейчас у меня, шустряк!

— Соглашайся! – снова попросил Ллойд Соловьёву, улыбаясь.

Она нахмурилась, хотя ещё улыбалась нашим шуткам – такая забавная на деле.

— Я подумаю.

— Супер! – обрадовался Ллойд.

— Ты боишься сцены? – спросил я, когда получилось, что мы ушли с ней вместе.

— Почему ты так решил? – удивилась она.

— Блин, слушай, а как тебя зовут? – я понял, что Белый не назвал её имени, только прозвище.

— Соль, нормально – улыбнулась она.

— Тебя так папа и мама назвали? – фыркнул я.

— Мне имя моё не нравится, – ответила она.

— Буду Рыжиком тебя звать.

— Да не вопрос, – согласилась девчонка. — Пока.

— Стой, – словил её за локоть. — Давай подброшу тебя? Куда? – кивнул на байк.

— Нет, уж, не надо, – склонила она голову на бок. — Последствия мне известны.

— Да хорош, – я стоял, давил лыбу, понимая, что она про правило “села – дала”.

— Хочешь я тебя подвезу? – внезапно предложила рыжая.

— Серьёзно? Умеешь? – и я реально удивился.

— Умею, – кивнула она.

— Давай, – мне прям интересно.

— Не боишься?

Я фыркнул.

— Малыш, я в такой жопе бывал – боялка уже отбоялась своё.

— О, блииин! Так ты прям непробиваемый? Но… Прости, малыш, – улыбнулась она, передразнивая меня, — права забыла. В другой раз, непременно покатаю. Хотя постой, у меня прав-то и нет. Бывай, бесстрашный.

И я завис. Стоял и смотрел, как она уходит, и не знал, что ответить. Вроде не сказала ничего такого, но… чёрт, классная.



𝆗 𝆘
9 - Сектор Газа “Ария Василисы” с альбома “Кащей Бессмертный”

Глава 1/4

Первое наше выступление с рыжей пошло по заднице с самого начала.

Белый сменил место, как всегда внезапно и почти толком ничего не объяснив.

Я приехал злой и с невероятным желанием его придушить. Пришлось брать байк, чтобы успеть, а это значит не потусить толком и, уж тем более, нажраться после.

Сука, Белый, дебил!

Ллойд был с Сатаной, оба взвинченные и злющие. А этого укуренного нарика не было, вообще. Охренеть!

— А где Соль? – спросил Сатана.

— А он ей вообще сказал, что мы место поменяли? – спросил у нас Ллойд, но понятно, что ни я, на барабанщик наш демонический не знали этого.

— Заебись, – я закатил глаза. — У тебя номер её есть?

— Откуда? – отозвался недовольно Ллойд выгребая из четвёрки Михи инструменты.

— Ну, может она с ним? – предположил я. Хотя что-то говорило мне, что скорее ад замёрзнет. Было понятно, что эти двое вообще ни разу не друзья.

Ллойд отдал право разгружать тачку Сатане, а сам стал звонить Тохе и понятно, что этот крысёныш трубку не взял. Кто бы сомневался, бля.

— Юх, сгоняй, может она на старом месте? – предложил вечно героически настроенный друг.

— Заебись дважды, – ответил я. — Сыграем без неё?

— Вот ты прям охуенный чёрт, – отозвался Сатана. — А она там будет нас всё это время ждать сидеть?

И это блять она Михе не нравилась… Я нервно сплюнул и завёл байк.

— Стой, – Ллойд достал свой шлем, что валялся в четвёрке. — На.

— Заботушка, твою мать, – фыркнул я и забрал шлем.

Рыжая и правда была у клуба. Ждала.

— Эй, малыш, подвести? – ухмыльнулся я, когда подъехал, понятно рисанувнишь и сделав свечку [10] почти перед ней.

— Какого хрена? – она встала, глазом не моргнула. Злая, как Мегера.

— Прости, иметь дело в Белым – это как ходить с гранатой в жопе, – развёл я руками и протянул ей шлем. — Тут недалеко.

— Заебись, – девчонка явно очень серьёзно подумывала над тем, чтобы послать нас всех в пешее эротическое.

— Прости, рыжая, – повинился я. — Я сам заебался, чесслово, если хочешь послать нас – сделай это. Я пойму. Да мы все поймём.

Она поколебалась с мгновение и, когда я уже думал, что никуда она не поедет, забрала-таки шлем.

— Ну, ок, – кивнул я.

— Учти – будешь рисоваться, пока едем, я тебе палец в жопу запихну, – сказала она и почему-то хоть и было смешно, но уверенность, что так и сделает была железобетонной.

— И мы умрём, – парировал я.

— Ну и хер с ним, я ж психичка, мне пох. А ты, бесстрашный, помрёшь с моим пальцем в жопе, – ответила она.

Я рассмеялся.

— Умру счастливым, – развёл я руками.

— Да неужели?

— Конечно, палец классной девицы в жопе – предел мечтаний, – заржал я.

Она фыркнула. Волосы распущены, глаза накрашены, помады не было, но она ей и не нужна была – ротик, бля, губки у неё был зачётные. На ней были кеды, гольфы, футболка, джинсовка и такая прикольная юбка, которая как на куклах, с кучей слоёв, и для любой другой девицы это была бы проблема – в такой юбке на байке, но ей кажется было посрать.

— Зачётный наряд, Рыжик, – одобрил я и не без удовольствия смотрел, как она садиться. Хороши ножки, чтоб меня. — Погнали?

Она надела шлем, кивнула и обняла меня.

И реально самый мой охуенный пассажир. Было видно, что считывала то, как я ехал, вот была со мной одним целым, кажись я был готов ездить с ней до конца своих дней. Действительно не соврала, когда сказала, что сама умеет. Мне писец, как захотелось проверить.

Когда приехали, оказалось, что Белый уже в кашу. Был внутри и обхаживал девок – свой личный сортирный фан-клуб. И понимание, что придётся играть без него ни разу не радовало.

Ллойд был зол, потому что получается, что ему придётся петь, а он это дело не любил.

В подсобке, при выходе в народ, рыжая зависла.

— Ты чего? Мандраж всё-таки? – спросил я у её макушки.

— Нет, – совершенно спокойно ответила она. — Просто давно на сцене не стояла.

— Сколько? – поинтересовался я.

— Почти семь лет.

— Ого, – присвистнул я. — Серьёзный срок. Что было в последний раз?

— Отчётный концерт в училище, – ответила рыжая.

— Что играла?

— Вавальди, что ж ещё, – ответила Соль, явно с большим недовольством.

— Не любишь Вивальди?

— Не, – повела она плечом. — Но это уже не важно. Теперь так тем более.

И малышка, собравшись, пошла вперёд.

Честно говоря я увидел совсем другую девчонку. Народ её заряжал, прям вот вообще небо и земля между тем, какой её видели мы, и какой она была на сцене. Кайфовала, по полной. Играла отлично, подпевала Ллойду, которому всё же пришлось тянуть на себе выступление, а я стоял сбоку от неё и ярко чувствовал, как рыжую прёт. И меня пёрло за ней – люблю такое. Хотя в целом музыка мой кайф, другого и не надо на деле-то. Всё остальное просто… остальное.

Тусы после выступления не было. Рыжая свалила раньше, чем мы вообще смогли понять, что всё закончилось. Ллойд взвалил на себя невменяемого, бухого в щи Тоху, поймал тачку и потянул этого дебила домой.

Я заметил тогда, что рыжей названивал кто-то весь вечер, она пару раз взяла, не сказала почти ничего – явно говорил тот, кто звонил и было понятно, что ничего хорошего она не слышала. Потом она уже на звонки не отвечала.

Может у неё есть мужик? Но у такой наверняка же есть.

Второе выступление в те выхи слетело.

𝆗 𝆘
10 - трюк на мотоцикле “обычный стоппи”

Глава 1/5

Поэтому рыжую увидел через несколько дней. И Ллойд притащил ноты, чтобы мы могли сыграть песню Roxette, которую пела девчонка. Но бля…

В общем пришли мы с ним чуть позднее, а Сатана и рыжая уже были на месте.

И вот шли и слышали, как играет гитара, даже грешным делом подумали, что это Белый на прогон пришёл вовремя. Но нет понятно – играла Соль, играла “Smells like teen spirit” [11] и пела, сука, как она пела. Спокойно, размеренно, мягко. Я никогда не слышал, чтобы эту песню так пели, как получалась у неё.

Сатана прям завис с неё, а мы с Ллойдом в очередной раз застыли в дверях. И я и он не сговариваясь вцепились друг в друга, останавливая, чтобы не идти дальше служебного коридора, замерли, потому что оба на инстинкте помнили про прошлый раз, когда мы вернулись, она перестала петь.

И сейчас стояли, в голове подпевали и охреневали от её голоса. А меня раздирала злость – какого хера такая талантливая девчонка столько времени сидит невесть где и как так вышло, что она на сцене стояла последний раз семь лет назад?

Меня всегда злило такое – если есть талант, какого хера, ты его прячешь, бля?

Она допела и мы зашли.

— У Белого заразились, – воткнул в нас своё возмущение Сатана.

— Да, пиздец, – отозвался я, выходя из себя, — не равняй меня с укурком.

Но дальше этого конфликт не пошёл, потому что Ллойд подлетел к Соль.

— Охеренно же! – запел он хвалу девице. — Слушай, надо спеть, серьёзно. Давай ты споёшь в выхи?

— Да хорош тебе, – отмахнулась рыжая.

— Не, он дело говорит, – внезапно поддержал Ллойда Сатана.

Вот те приехали. Я хотел пошутить про измену Лизоньке, но вовремя себя оборвал – зачем напоминать рыжей, что она тут временно? Она же реально офигенно поёт и прям верхом дебилизма будет, если мы её не уговорим спеть.

— Слушай, а может песню Белого? – предложил я. — Про небо, воздух, херота вот сопливая.

— Ну, спасибо, – фыркнула недовольно Соль.

— Да не, не надо, – отозвался Ллойд, хотя я и сам понимал, что этот нарик не даст никому свои, мать его, злата.

И твою ж кому нужны песни, которые никто не поёт? Но этот урод сидел над ними и чах, никому не давал обработать, а ведь мы с Ллойдом предлагали – песни-то были отличные, реально. Несмотря на моё отношение к этому дегенерату, отрицать, что у него были отличные песни, смыла не было.

Обработать он дал две, со скрипом, звёздными истериками. Да и те, когда получалось уговорить его спеть, то всё равно не давал играть в полную – фигачил в соло. Звязда… чтобы девки текли.

И обе эти песни отлично бы легли на голос рыжей, прям реально отлично. Но Белый же удавится! Сука, как меня это бесило.

— Лады, что ещё можно? – вздохнул я.

И мы стали придумывать, а она сидела и смотрела на нас с нескрываемым скептицизмом – типа, она ещё не согласилась, а мы уже за неё всё решаем.

Но как бы не сопротивлялась – пела, как миленькая. И хит шведов [12], который переделал под нас Ллойд, и ещё пара песен такого же плана – типа Мадонны и Хьюстон. Ей нравилось петь, реально нравилось и мне вообще было непонятно, чего она стесняется.

Даже заставили на выступлении спеть. Спела – народ проникся, потому что песни попсовые, все знают слова и никогда в жизни в другой ситуации не подпевали бы, но тут… Да и рыжая народу нравилась.

Только понятно, что Белый фыркал недовольно. Но кого колыхало его дерьмо? Да и, рожей кислил, а на деле пёрся от внимания, а оно было – Тоха конечно прорисовался на соло, а делал он это так же вдохновенно, как видимо дрочил…

В те выходные мы всё-таки сделали оба концерта, и вот на последнем объявилась наша лягушка-путешественница – Лизка.

И я клянусь видел, как поникла рыжая, когда Белый вцепился в свою блондинку-скрипачку, возвращения которой он ждал не раньше, чем через неделю. И твою мать, не хотели мы, чтобы Соловьёва уходила, а у меня вообще было чёткое понимание, что она положит скрипку, вот где там она у неё была, и петь перестанет снова. А ещё звонки не прекращались, а она страдала из-за них, было видно, что болит… чёрт. Какое мне вообще дело? Да, хорош, Юх!

— Эй, пошли с нами, – успел поймать её, до того, как она снова исчезнет. На деле прям следил, потому что накануне опять провалилась как сквозь землю.

— Оставь её, Джокер, – отозвался ядовито Белый. — Отпустим её к муженьку и детишкам, соскучились небось по мамочке. Спасибо, что помогла, Соловьёва. Олычу привет.

И я застыл, вот как держал её за рукав, так и застыл. Она глянула на Тоху, и во взгляде была не злость, а боль. Я видел, потому что стоял близко, что она была готова заплакать. Вырвалась от меня и ушла.

И мне хотелось её вернуть, хотелось… значит муж названивал? Так получается? Детишки? Сколько? Ей же чуть меньше чем мне – лет двадцать?

Я сделал шаг, но тут внезапно, совершенно неожиданно, в движение пришла Лизка. Она обматюгала Белого и рванула за рыжей.

Уж не знаю, но поймала, что-то там ей сказала, но в итоге на тусовку нашу после выступления Соль пришла.

Лизка обиделась на Тоху, а тот демонстративно стал обжимать одну из своих личных фанаток – блондинку Карину. Оторва та ещё, мразная нет слов, но горячая и развязная ого какая. У неё на гитаристов прям был фетиш.

Правда Лизавета плевала на него, насела на рыжую и кажется выжала из неё всё, что мы бы узнавали пару лет – сидели рядом за столом и трещали, словно знали друг друга сто лет.

Соловьёва к моему удивлению пила. Уж не знаю чему я там удивлялся, но мне почему-то всё-таки мешал образ, который я увидел впервые на прогоне тогда – пай-девочка со скрипочкой. А теперь муж, детишки… семейная значит. Однако хлебала с нами текилу вровень. Тусила…

— Сколько у тебя детей? – спросил я, когда лисичка отошла “попудрить носик”. Выносило это в ней каждый раз. Интеллигентка херова.

— Двое, – ответила рыжая, даже не зависнув на вопросе. То есть не скрывала. Это просто мы не спрашивали, а она не говорила. Хотя с чего ей нам об этом говорить?

Глава 1/6

Но Белый и вправду взъелся на то, что мы предложили оставить Сольку в группе.

— Я сказал, что нах, это было временно, – визжала наша рок-звезда.

— Харэ, Тоха, она же поёт, – пытался унять его Ллойд. — Можно растянуть то, что играем. Твоё ей дать спеть. Тебе не надоело Кишей и Пилот орать? Мы же больше можем.

— Группа моя, я говорю нет. Что не ясно? Валите, если хотите – мне ваши симфонии не интересны.

— Белый, ты мудак, или родом так? – не выдержал я.

— Нах иди, Юх, – взвизгнул он.

— Чё, бля? – я встал.

— Так, бля, – Ллойд вперился между нами. — Иди покури, Юха, иди, Джокер, я тебя прошу, брат, иди.

Я сплюнул и вышел. Идти обратно смысла не было, хотя, как оказалось позднее, было очень даже…

— Ты что сделал? – у меня не было слов.

— Ну, бля, я поспорил, знаю, прости, – виновато бубнил Ллойд.

— Да мне срать, шутки шутишь? Как мы должны это делать вообще? И какого хера мы все в это вписались, хотя вообще… да и… нахуя, ну, Саня?

— Прости, Илюх, ну не хочешь, не надо, – он устало плюхнулся на стул.

— Чё ты ему хочешь доказать? Ты же не из-за девки это всё затеял, – я сел на стул рядом с ним.

— Да нет, конечно, хотя без неё всё провалится, если он специально найдёт песню с женским вокалом, – ответил мне друг.

— Да непременно, упрощать тебе он не будет.

Пришло сообщение на телефон. Мы с Ллойдом сидели в его рабочей студии, куда поехали после репетиции, которой на деле не было, потому что перегрызлись все.

— Бля, – он глянул на сообщение.

— Что?

Он дал мне трубу.

Сообщение гласило: Nightwish “Ghost love score”.

— Это чё, бля?

Понятно, что Белый, гнида, поспорив с Ллойдом чуть ли не на наше рабство в течении следующего полугода, не мог выбрать песню простую и лёгкую в исполнении, которую мы, согласно условию спора, должны были воспроизвести в максимальной точности.

— Десять минут, Ллойд, десять! – охреневал Сатана, когда мы дали ему и Лизке послушать трек.

— Это пиздец, – констатировала блондинка, которая тоже вроде как вписалась в спор. Оттого Белый и рассвирепел так – один против нас всех, которые в его понимание не хрена не умели и не могли без него.

И это тоже был пиздец – Лизка была четвёртой скрипкой в крутом оркестре, я был на партиях фагота в другом, не менее именитом, Ллойд работал звукорежиссёром и делал охренительные аранжировки. У всех троих высшее музыкальное образование – мудило считал себя пупом земли! Бля, я ему пуп на жопу натяну…

— Слушайте, а сегодня едем на тусу? – спросила Лизка внезапно, может переключить нас хотела.

— Едем, – невесело отозвался Ллойд, в очередной раз гоняя песню Nightwish.

— Так давайте позовём с нами Соль, – предложила Лизка.

— У нас нет её номера, – ответил ей Сатана.

Она на нас посмотрела так, ну, как на дебилов. Правда, была права.

— Так это не проблема – у Тохи же есть? – спросила наша блондинка.

Короче выяснила всё Лизавета и уже в одиннадцать я заходил в весьма не дешёвый надо сказать ресторан в центре.

Рыжую нашёл сразу – юбка строгая такая, как у секретарш, как там они правильно называются? Рубашка темно-зелёная, сверху этот, как его, жакет. Шпильки. Волосы на затылке в пучке. Бля, куколка!

— Ты что тут делаешь? – удивилась она, когда я уселся за барную стойку и заказал колы.

— Пришёл похитить тебя, Рыжик, – ухмыльнулся я, нагло разглядывая её, стоящую передо мной за барной стойкой.

— Охренел? – возмутилась она. — Тебе Лиза сказала, где я работаю?

— Ага, нам нужна твоя помощь, надо спеть сегодня. Ты завтра работаешь?

— Нет.

— Окай, устраивает, – кивнул я. — Ещё час ждать?

— Джокер, кто сказал, что я поеду?

— Соловей мой, – к барной стойке подвалил какой-то чёрт в костюме. — Налей мне, любовь моя.

— Ты охренел? – спросила рыжая оставив меня и встав перед чмырём в костюме.

— Текилы, солнышко, с сангритой. Мне и себе.

— А потом ты меня уволишь, потому что я пью на рабочем месте? – поинтересовалась она, но достала две стопки и бутылку текилы. Между прочим охуенно дорогой.

— Ты с ума сошла, детка? – возмутился чувак. — Что я без тебя делать буду? Делай две, Соловьёва.

— Фомин, – покачала головой рыжая, но достала ещё две стопки, — только не говори, что ты снова разводишься.

— Снова, детка, снова. Прикинь, – он усмехнулся. — Она мне сказала, что я хреново её удовлетворяю.

— А можно без подробностей? – закатила глаза Соль.

— Я, бля! – но чувак и не думал униматься. — Тут все могут сказать, как я охуенно всех удовлетворяю, а ей не нравится.

— Фомин, так может дело в этом как раз? – и набадяжила две порции апельсинового сока в смеси с томатным. Я скривился.

— Разве? – удивился он. Рыжая поставила перед ним четыре стопки – две с текилой, две вот с этой смесью томатного и апельсинового сока. — Пей, – приказал он, подвинув её порции к ней.

— Фомин…

— Уволю, Соловьёва! – пригрозил он. — С кем ещё мне выпить за упокой своего третьего брака?

— Зашибись, – улыбнулась Соль и взяла стопку с текилой в одну руку, а со странной смесью в другую. — Отпусти меня пораньше?

— Вот с ним? – кивнул с невероятным пренебрежением в мою сторону белый воротник.

— А что? – приподняла бровь рыжая.

— Ты ж моя крошка, переживаю за тебя, – ответил мужик.

— О, забрюзжал, как дед столетний. Давай, Фомин, пусть земля твоему браку будет пухом, – и она выпила. Бля, как она пила… это прям симфония.

— Аминь, Соловьёва, – сказал он и тоже выпил. — Будьте любезны, – повернулся он ко мне, — она мне нужна целая и невредимая. За неё порву любого.

И хотя было сказано это вроде как в шуточной манере, но я видел, что это чувак может сам и не был этаким авторитетом, но угроза от него исходила очень даже реальная.

— Слышь, крёстный отец, – окликнула его Соль, — не перетрудись, дорогой.

Глава 1/7

Вторым местом была туса наших знакомых – все свои, можно расслабиться, а главное скорее всего там и остаться ночевать. Лизка загорелась, как прожекторная лампа, уговорили и Соль.

— Не хрена себе – все свои, – выдала рыжая, озирая толпу человек в сто.

— Реально, – кивнула Лизка.

— Знаем всех, – ухмыльнулся я.

Нашли место. Понеслась жара, бухали, пели, шутки вечные про жопы и члены. И тут Лизка решила меня приложить шутейкой – слово за слово, хуем по столу.

— Если ты думаешь, что я тебе не втащу, потому что ты баба, то ты очень сильно ошибаешься, тварь, – рыкнул я, окончательно зверея.

— Попробуй, уёбок, – шипела Лизка.

— Меня останавливает только то, что въебу тебе, а ты сдохнешь. Мотать потом ещё из-за такой твари, как ты.

— Слился, Джокер, – выдала стерва. — Сыкло.

— Суука, – я встал, на мне тут же повис Ллойд. Сатана прикрыл собой свою обожаемую шалаву.

— Остынь, Юх, харэ! – попросил Саня.

Я вырвался из его хватки и ушёл. Взял бутылку пива, со злостью оглядел пространство. Наткнулся на сидящую в углу рыжую. Двинулся к ней.

— Эй, – окликнул я и присел перед ней. Но девчонка сидела с закрытыми глазами, в ушах наушники, слушает и подпевает. Я даже не знаю, что это.

Краем глаза заметил движение, повернул на него голову.

— Сгинь, Жора, – прохрипел я нарику, которого знали и я, и Ллойд, и Белый.

— Твоя?

— Не твоя уж точно.

Чувак и так прекрасно знал, что лезть ко мне не надо, а тут я ещё был взвинчен из-за ссоры с крысой-Лизой. Когда повернулся на Соловьёву, то она уже открыла глаза и вытаскивала наушник.

— Привет, Рыжик, – кивнул я.

— Привет, – кивнула она и улыбнулась.

— Что слушаешь?

Но ответом был протянутый наушник.

Честно говоря я так и не понял её, реально странное было от неё ощущение.

Она действительно отлично вошла в нашу группу, отлично ладила с окружающими и даже вот тот её дядька в ресторане, ведь кажись босс, прям был с ней как со своей в доску, а чуваку было больше тридцати пяти. И при том, что такая типа вроде мировая, но всё равно тихоня. Вот даже сейчас сидит тут в углу, сама с собой и словно нет никого вокруг.

— Будешь? – предложил ей пива.

— Давай, – взяла у меня бутылку, в ухе у меня было что-то странное, такое не знаю… этническое. Красивое, нереальное что ли.

— Это что? – спросил я, но не дожидаясь её ответа взял у неё второй наушник и плеер. У рыжей был классный флеш mp3-плеер. И кажется дорог был ей, впрочем не у всех такой увидишь, и, когда забрал, она прям не хотела давать, напряглась на мгновение, но потом отпустило, расслабилась.

Я закрыл глаза. Ну, прям круть…

— Что это? – спросил снова.

— Кендзи Каваи, – ответила она, вытаскивая у меня из уха наушник и возвращая себе в ухо. — Давай.

Забрав у меня плеер, врубила Disturbed.

— Зачёт, – кивнул ей я, но на это она просто закрыла глаза и снова ушла в себя.

И вот в этом конкретном моменте, попивая пиво, сидя с ней в этом полумраке тусы, которая периодически начинала качать, а потом снова становилась похожей на посиделки и у бабки-соседки, ну разве что без матюков, пьяных полуголых девиц и прочей жести, я ощутил себя нереально охуенно.

Рыжая была уютной. Не знаю, как так получалось, но, бля, вот прям хорошо, пиздец. Её хотелось обнимать, тискать, хотелось положить голову на колени. Не знаю… я встречал таких девчонок, но они были этакие хохотушки, на движе всегда, у них все братья-сестры, чмоки сплошные. А тут Соловьёва вроде такая строгая, что ли, даже не знаю, холодная, но закрыв глаза, сидя рядом, я чувствовал такое же тепло, что вот от тех солнечных девочек-зайчиков.

И я рискнул. Просто развернулся и лёг, положив голову ей на колени. Ноги вытянул вдоль стены, глянул, не без напряга, но она так и не открыла глаза, просто сидела и слушала, на этот раз уже была Metallica, подпевала губами. И бля, такая охуенная девочка, всё-таки. Не знаю. Губки эти…

Не, не понимал её. Да и не хотел. Просто смотрел на неё и наслаждался. Хотелось поцеловать, хотелось услышать, как стонет, когда хорошо, хотелось трахнуть, очень хотелось. Но почему-то было чувство, что нельзя. Вот нет и всё. Прям стенка в несколько метров высотой.

Я выдохнул, достал сигарету и закурил.

Она открыла глаза и попросила дать ей тоже. Я отдал свою, она затянулась и я впервые видел, что она курит, не курила до этого при нас ни разу, но было видно, что сейчас это не рисовка, а простое такое, привычное ей действие – может курила и бросила?

Я забрал, затянулся, снова передал ей. И так ещё раз, а потом она протянула руку, а я мотнул головой, затянулся и протянул свободную руку, потащил рыжую на себя. И она поняла, что я хотел сделать, я был готов, что отпрянет, брыкнётся, вообще уйдет, но она поддалась. Нагнулась почти вплотную и открыла рот. В этот момент взглядами держались друг за друга. Я выпустил дым в её рот, она выпрямилась, затянулась и выпустила… и меня понесло.

Я притянул её к себе и вцепился, даже другого слова нет, в её губы. Горькие от сигарет, но мягкие, тёплые, влажные, крышесносные. Целовалась она совершенно свободно, вкусно, и я вообще не хотел прекращать.

В голову полезло столько всякого, что я бы хотел с ней сделать, и голос этот её – я слышал, как она стонет и… у меня на неё стоял. Серьёзно так, по полной. Будто я её не поцеловал, а прям по красоте уже разложил. Охуенное чувство.

Она отстранилась. Вроде спокойная, но глаза блестят, грудь ходуном ходит. Губы пухлые облизнула. Я видел, что проняло. И я рискнул ещё раз. А потом ещё. И каждый раз одинаковый эффект – мне напрочь херачило голову. Но и не было вот чтобы потащить её дальше. Неее, я хотел, но… не мог. Потому что, целуя её в этой темноте, испытывал намного больше эмоций, чем кажется, если бы сейчас припёр к стене и трахнул хотя бы пальцами.

Меня расплавило, развезло. Я реально ловил кайф целуя рыжую, облизывая её губы, посасывая язык, пил её слюну. Обалдевал от её тихих стонов мне в губы.

Глава 2/1

— И что происходит? – спросил я его, когда рыжая оказалась в ванной.

Ллойд пожал плечами.

— У неё проблемы, я просто… кажется, что кроме меня никто не мог помочь, – ответил он и меня это взбесило.

Рыжая в пятницу и субботу всё-таки с нами выступала. Я не лез к ней, у меня проблем была тьма в оркестре, на подработке, да ещё Сатана опять начудил дома и нас активно решили выставлять из того клоповника, который мы снимали у одной немного ёбнутой бабки. Пришлось разгребать.

Соль была такой как всегда – на сцене офигенная, за ней тихая и неприметная, только на язык острая.

Я всё смотрел на неё и мне казалось, что целовались с ней в четверг в моих бухих снах, а не в реале. А в субботу к ней внезапно вообще Белый начал по-пьяни после выступления лезть, по-жёсткому, и не успел никто из нас среагировать, как Соловьёва свалила, даже джинсовку забыла. Ллойд забрал.

Охуенно – он забрал джинсовку и она оказалась у него в койке. Что за пиздец?

— Сань, у тебя по жизни так – никто кроме тебя, – фыркнул я на его пояснение. — Что у неё там стряслось?

Ко мне подошла её псина, ткнулась носом в выставленную руку. Потрепал её за ухом.

— Юх, – Ллойд нахмурился. — Я не могу сказать, я сам толком не разобрался до конца. Но понятно, что не просто так она с другого конца Москвы приехала с собакой, в ночнушке и плаще сверху.

— Блядь. Ночью прям? – и меня это реально напрягало. Спаситель наш кивнул. — И как ночнушка? – спросил я, ухмыляясь, чтобы скрыть то, что на деле меня задело.

— Илюха, не передёргивай, – с угрозой повёл головой Ллойд.

Я фыркнул и закатил глаза.

— Мы не едем на трек сегодня? – уточнил я, вспоминая чего вообще припёрся с утра пораньше.

— Я её не оставлю, – заявил мне друг и я завис.

— Чё?

— Я с собакой гулял утром, – сказал Ллойд, словно эта инфа должна была меня просветлить. — Короче нельзя, чтобы она сейчас ушла, понимаешь?

В общем – не хера не понятно. Но тут из ванной вышла Соль. Сука, красивая… В футболке Ллойда, кожа влажная, волосы. Я закусил челюсть.

— Хель, не приставай, – улыбнулась рыжая, может подумала, что у меня рожу перекосило, потому что псина её лезет.

— Хель? – спросил я, пытаясь перезагрузиться. — Странное имя для собаки.

— А какое не странное? – улыбнулась девчонка.

Я ухмыльнулся.

— Шарик?

— Полкан, блин. Это не кобель! – ответила она, ухмыляясь.

— Найда? – предложил я и Соль рассмеялась. — Хель [15] это же богиня, нет?

— Да, у викингов, – согласилась она. — У неё просто половина тела была молодая, а половина старая.

Я кивнул, потому что у псины и правду был забавный окрас – правая часть морды чернющая, а левая такая рыжеватая, в пятнах. И оба глаза голубые.

— А что за порода?

— Дворняжка она, – улыбнулась рыжая.

— У тебя припара на “ль”? Соль, Хель? Лель. Будешь Бель, – проговорил я, достраивая цепочку слов.

— Офигеть, – фыркнула она и покачала головой.

— Ты сказала, что тебе всё равно, как тебя зовут, – возразил я.

— Сказала, – согласилась девчонка. — У вас были планы?

— Да, не особо, – отмахнулся Ллойд.

— Ты поедешь с нами, – решил за него я. Он парень спасительный, конечно, весь из себя герой, но бля, порой так заёбывал своей нерешительностью. Прям пиздец!

— Куда? – нахмурилась Соль.

— Ты обещала меня покатать, – потом смекнул, что она должна быть на работе. — Стой, а тебе во сколько там надо быть в ресторане этом своём? Ты говорила с десяти начинаешь? – я глянул на часы, стрелки показывали девять двадцать три.

— Я сегодня не работаю. Я подменяла две смены другого администратора, так что на работу мне только в четверг, – ответила рыжая. — И я не могу тебя покатать, во-первых прав у меня так и не появилось…

— Это не проблема, – перебил я её. — Мы едем на трек к другу, он владелец, так что права твои никому не нужны.

— А если разложусь? – приподняла бровь Соловьёва.

— Закопаем в лесу и скажем, что так и было, – ответил я, глядя ей в глаза. — Хотя я расстроюсь.

— Бля, Юха, – взвился возмущённо Ллойд.

— Я же сказал, что расстроюсь – должно же как-то утешить, не?

Рыжик рассмеялась.

— А во-вторых, – показала она два пальца. — Мне нечего надеть.

— Пфф, – я закатил глаза. — Любите вы творить проблемы из ничего. Вот футболку я уже на тебе вижу. Сань, – я глянул на нерешительного, но пиздец отважного героя-спасителя, — у тебя что нет ничего, что ей можно было бы дать, дабы зад прикрыть. Хотя мне и так вполне нравится.

Я нагнулся, чтобы типа заглянуть ей под футболку, которая доходила до середины бедра.

— Джокер, бля, – фыркнул Ллойд, а рыжая снова рассмеялась.

Не, серьёзно, обидно… что там у неё такого случилось, что она вот тут оказалась и почему, твою мать, я в этом спасении не участвовал? Сейчас бы мял её в своей постельке, а не вот это всё…

— Что, Джокер, бля? – взвился я. — Что? Давай бырей, я нахуя так рано встал и между прочим не пил вчера, а? Не можете простые задачки решать, как дети, ей богу.

Ллойд что-то там буркнул, но ушёл с кухни, вещи свои ковырять.

— Вообще поразительно смирная собака, — решился я попробовать вытащить из рыжей рассказ о том, что там у неё случилось. — Ты ночью ехала с ней, в метро что ли? Без одежды?

— На мне был тренч, – ответила Соловьёва, — и она умеет быть угрожающей.

— Правда? – я с сомнением посмотрел на максимально добродушную псину.

— Хель, опасно, – скомандовала Соль и собака моментально ощетинилась, оскалилась и зарычала. — Умница, умница! – похвалила рыжая и псина резко стала прежней, ещё и хвостом радостно завиляла.

— Круть, – оценил я, надо правда узнать, а команда “фас” имеется в её арсенале.

— Хель – собака-терапевт, – проговорила она.

— Что? – и я реально не врубился, что за фигня такая – собака, что типа врач?

Глава 2/2

Конечно, рыжая поехала уже не со мной и было обидно, не знаю, словно ревность, но на деле херня, конечно. Я смотрел на эту девчонку и, чтоб меня, но я никогда больше не подумаю ни одной плохой мысли в сторону этой маленькой, на деле хрупкой девчули. Вывозить такое… первый раз за пять лет сама с собой – да пусть отрывается по полной.

— Я рву в Питер ночью, не хотите со мной? – спросил я у Ллойда, когда мы стояли и смотрели, как рыжая наматывает круги на его байке, потому что у Сани был легче моего. Но она реально умела, прям неплохо умела, думаю, что и с моим справилась бы.

— С Соль?

— Ну, ты ж сам сказал, что не хочешь, чтобы она пока была одна, – я пожал плечами. — Я даже знаю кого попросить присмотреть за собакой.

— А я думал мы будем херачить Найтов [16], – отозвался Ллойд.

— Ну, я предложил, а вы сами решайте, – фыркнул я. — Свои партии запишу, не ссы. Мне, кстати, Сеня прислал пару песен, говорит, что мы можем с Рыжиком спеть. Сука, сотворим дует на фесте.

Я ржал, на деле прикрывая свои чувства. Потому что рвало помочь девчонке, прям хотел, чтобы ей было хорошо, ну хоть как-то переключилась. Не знаю почему, вроде, что мы там знакомы – пару недель?

Правда внутри долбило от воспоминаний чувства её губ, прям херачило по голове, прикладывало… я бы её разделал, сука, была же возможность, какого хера упустил? И вот эта мерзкая догадка, что дело в этом её муже, о котором не говорим.

Ллойд что-то там бурчал, но я не слушал, наблюдал, как Рыжик завершает круг и подъезжает к нам. Сняла шлем и я увидел счастливое до невозможности личико. И, бля, её хотелось поцеловать… хотелось, безумно хотелось!

— Почему у тебя нет прав, ты отлично держишься, – сказал, потому что иначе стоял бы с натянутой на рожу идиотской улыбкой.

— Белый же сказал, что я психичка, у меня справка есть, а прав, понятное дело нет, – она прям светилась вся.

— У меня тоже справка есть, – пожал плечами я, — и ничего, видишь катаю.

— Так у тебя тоже прав нет, – фыркнул Ллойд.

Я глянул на него, прям убить хотел.

— Докажешь?

— Да пошёл ты, – отмахнулся он. — Мы на студию, ты с нами?

— Найтов писать? – уточнил я.

— У меня работа нарисовалась, но после можно посидеть и как раз что-то записать из того, что сможем. Вот голос, например.

И Ллойд так многозначительно посмотрел на рыжую.

— Народ, – она мотнула головой и слезла с байка, — я не могу ничего обещать, серьёзно. Я не пою, ну в смысле… не знаю… и это же Тарья[17]. Где я и где она?

— Будем записывать частями, – успокоил Саня.

— Да харэ вам, – фыркнул я. — Уверен, что ты, Рыжик, запишешь всё с первого раза. Даже поспорил бы на это.

— Не хрена се, – Соловьёва отдала байк Ллойду, который поехал на выход. — И на что спорил бы?

— В любом случае я уже выиграл спор и даже получил награду, – шепнул я ей в голову, когда мы тоже отправились на выход.

— Илья…

— Забей, Рыжик, – я дёрнул её за хвост. — Расслабься, малыш, всё хорошо. И можно без этого твоего “Илья”? Прям хочу по стойке смирно встать… – и скривился и сделал вид, что меня тошнит.

— Хорошо, – отозвалась Соловьёва, слегка улыбаясь.

В понедельник во второй половине дня я встречал Ллойда и Рыжика на МОСБАНе[18]. На девчонке было платье, бля, серьёзно? В Москве жара, а в Питере как обычно.

— Ты задубеешь! – сказал я, разглядывая девицу.

— Я забыла джинсовку в студии, – зевнула рыжая, потирая глаза.

— Мы записали скрипки и одну гитару, – радостно возвестил Ллойд.

— Герои, ёпта, – я почесал репу, пытаясь скумекать во что её одеть.

— У меня тут кое-какой вопрос возник по работе, так что, – он посмотрел на меня. — Ты с нами? Или где встречаемся?

— Давай нет, – невесело отозвался я, когда рыжая снова зевнула. — Я отвезу её поспать и встретимся уже, как освободишься.

Ллойд прям завис – словно не хотел оставлять со мной девчонку, которая между прочим уже начала мёрзнуть.

— А куда вы?

— Ща решим, – отозвался я. — Пиздуй давай.

Порой Сашка меня реально выбешивал до скрипа в зубах. Вроде он был чуваком не дураком, но банальные вещи прям не втуплял. Так порой тормозил, что хотелось пнуть и ускорить.

Он кивнул, чмокнул рыжую в макушку и свалил.

— Есть пожелания, моя принцесса? – ухмыльнулся я, видя, как она уже мурашками пошла. И зевала не переставая просто.

— Я не прЫнцесса, – буркнула она, передразнивая меня.

— Иди сюда, согрею, – я притянул её к себе, пожалел, что не взял куртку. — Хочешь есть? Пить?

— Спать, – сказала она в меня.

— Хорошо, – я начал думать куда её деть, потому что тусить в том клоповнике, где остановился сам, такой, как она, не предложил бы ни разу.

— Ой, смотри, – и не успел я одуплить, как она выпуталась и ринулась к непонятно откуда взявшейся тут лошади. Лицо у неё было прям как у идиотки.

— Бля, Рыжик, – дёрнул я её, ловя за руку, — ты чё, нах, творишь?

— Лофадка, – захныкала она.

— И это ещё она не прЫнцесса? Любишь лофадок? – передразнил я её.

— Очень, – улыбнулась она и склонила голову набок.

— Пошли тогда, – я понял куда её можно отвезти.

— Куда?

— Тебе понравится, и поспать можно, и даже помыться. И лошадки есть.

— Рай?

— Бля, Рыжик, да, рай, сука, рай, если хочешь, – заржал я.



𝆗 𝆘
16 - Nightwish
17 - Тарья Турунен – (фин. Tarja Soile Susanna Turunen Cabuli) — финская оперная и рок-певица, пианистка, композитор, на момент событий вокалистка симфоник-метал-группы Nightwish.
18 - Московский вокзал в Санкт-Петербурге

Глава 2/3

У моего боевого приятеля был здесь комплекс гостиничный – развлечения для тех у кого есть бабло.

— Джокер, ты? – Серёга был рад. — Не сдох ещё, трубочист?

— Не дождёшься, – отозвался я, морщась. Серёга, как узнал, что я на духовых умею играть стал звать “трубочистом”, потому что в его понимании духовые – это труба и всё. Переубеждать было бесполезно.

— Какими судьбами? Ты ж вроде Москву покорял?

— Типа того, – ухмыльнулся я. — У меня? как обычно – вон ей, – я повёл головой, — надо бы поспать, а она вся из себя цветочек, так что…

— Бля, – ругнулся Серый, переводя взгляд за мою спину, где в теории должна была быть рыжая.

Я обернулся, но понятно, что Сольки не нашёл. Эта дурында стояла у ограды и гладила морду здоровенного коняки.

— Что? – не понял я обомлевшего друга.

— Он убийца, – прокомментировал Серёга. — Его нельзя трогать. Он у нас типа просто… бля… для красоты… – И мой друг реально завис. — Ты откуда её взял?

Соловьёва погладила нос этого самого “убийцы”, что-то ему сказала и пошла к нам.

— Простите, – повинилась она, смущаясь. — Я знаю, что не надо было, но не могу удержаться, когда носопырки их вижу.

— Эээ, – Серого прям парализовало, — ну… да ничего, он просто злющий. Убивает всех. А так-то, если пальцы не жалко…

— Этого я не боюсь, – рассмеялась она. — В четыре может и было страшно, а сейчас уже нет.

— Ого, – мой товарищ оживился. — С четырёх? И всё ещё прёт?

— Это же навсегда, – ответила она. — Но на самом деле в седле не была почти восемь лет. Кажется начало ломать.

Серый с пониманием кивнул. Тут к нам вышла его жена – Рита.

— О, Илья, привет! – поздоровалась она.

— Привет, Марго, – ответил я. — Это Лялька и она дура, ей бы поспать, можно? – проговорил и услышал, как рыжая сказала что-то вроде “сам дурак”.

— Конечно, да, точно, – схватил в охапку девчонку Серый и передал супруге.

Вообще они были для меня каким-то образчиком семейной пары – он вояка такой до мозга кости, а она его верная жена, тыл так сказать. Сколько бывал у них – всегда всё ровно и гладко. Любовался.

Рыжую запихнули в один из номеров в основном здании комплекса. А я остался с Серёгой – борщ с пампушками, стопка за упокой братишек, что не вернулись с нами с войны.

Когда я поднялся, Соловьёва сладко спала в постели, один нос торчал из подушек.

— Слушай, Серёг, – я спустился обратно вниз, — а можно я на час в город и вернусь? Присмотрите за принцессой моей?

— Хороша девчонка, – кивнул мне друг. — Остепенился?

— Э, – впервые не знал, как съязвить, — бля, Серый…

— Оставь его в покое, ей, богу, – недовольно отозвалась Маргарита. — Он к тебе не будет приезжать вообще.

— Ну, а я что, я ничего. Ему пора. Сколько можно бобылём ходить?

— Кем? – я загоготал в голос. — Серый, твою ж, тебе сколько лет? Сотня?

— Хорош, ржать, малой! – пнул меня он. — Кстати, возьми машину, если планируешь вернуться.

— Нет, оставлю тебе девчонку и сбегу, а то вдруг ты тут меня поженишь без моего ведома.

— Зачем в город-то, Илюх? – рассмеялась над шуткой Марго. — Надо же её предупредить или ты уже?

— Она спит.

— Так проснёться и переживать будет.

Ну, реально мамка всем и вся.

— Куртку ей привезу свою, – пояснил я, — а то замёрзнет и стану вдовцом.

Серый гоготнул.

— Так тут есть твоя армейская, забирай, чего валяется? – вдруг подскочила Рита. — Сейчас принесу.

— Нифига, ты меня усыновил что ли? – поинтересовался я у Серого. — Бля, сколько времени прошло, а ты её не выкинул ещё?

— Да перестань, малой, – отмахнулся он.

Взяв куртку от своего армейского комка[19], я поднялся наверх. Рыкнул со злостью, вспоминая службу. Тогда меня дураком считали, что я не пошёл в трубу дуть с моим-то образованием, а подался воевать, а по итогу попал в замес чеченской войны, выживал в горах, рыскал словно зверь, и до сих пор не могу открыто сказать, где служил, потому что секретно – просто десантник, чего вы хотите, я ж с Рязани!..

Бросил куртку на стул, бухнулся рядом с рыжей, подавил в себе желание обнять её, уткнуться, втянуть запах. Не знаю, херня какая-то не меньше. Заебало…

Я сосредоточился на её дыхании, в голове была куча всего, и это я перегрузить себя приехал к братве, бля… загнался ещё больше.

Открыл глаза через два часа. Труба [20] зудела где-то, даже не знаю где. Рыжей не было.

Спустился вниз и нашёл её в седле. Она прям счастлива была сильнее, чем когда на байке круги мотала.

— Она просто прелесть, – возвестила Марго.

— И ты, Брут? – фыркнул я на это. Охренели, бля. — Переметнулась?

— Просто девочка твоя очаровательная, Илья, правда. Такая милая!

Ага… милая… очаровательная… прелесть… только ни разу не моя. Сука!

— Счастлива? – спросил я, когда Соловьёва всё-таки слезла с лошади и пришла в дом.

— Очень, – ответила она, светясь как лампочка.

— Нас уже Ллойд искал, – проговорил я, вспоминая о звонке, который меня разбудил.

— Ага. Я быстро, ща, – кивнула она и свалила наверх.

— Она не ела ничего, – сказала Рита. — Будет борщ?

— Будет, – кивнул я и отправился на сцену, что была в гостевом зале. Инструменты тут были свои. Точнее понятно, что музыканты, которые сюда приезжали, привозили своё, но минимум тут был всегда и за ним следила Рита. Я сел за рояль, потому что уж лучше по клавишам подолбить, чем слушать разговоры о том, какая у меня оказывается девушка классная. Не знаю, бля, – не хотел им говорить, что Соловьёва просто… а кто?

— Двинься, – она плюхнулась рядом и взяла гитару.

— Что играем? – спросил я.

Она поморщилась и стала перебирать и запела… что-то попсовое, ебать, вообще попсовое, но у неё так это получалось, не знаю – видел как Марго зависла за баром над тарелкой с борщом, приготовленном для рыжей, видел как Серёга стоял в дверях, ещё там народ с кухни повылазил, даже гости какие-то, уже собиравшиеся здесь на завтрак или, хрен знает, обед, подвисли на её исполнение.

Глава 2/4

Серый подвёз нас до города, и уже через час мы отрывались в одном месте, потом перебрались в другое. Бухие все трое, таскал за собой укутанную в мою армейскую куртку Соловьёву, пинал Ллойда, чтобы не тупил.

Правда тут прям беда была с ним – он не втыкал, что рыжая несмотря ни на что, с другой планеты… она была как звёздочка, которую все хотели сграбастать. Хотя конечно девчонка за словом в карман не лезла, у неё был жёстко острый язык – стервозина прям стопроцентная, но милая и такая мягкая.

А Ллойд, не знаю, что там у него в голове было, просто оставлял её одну, а сам тусил со своими знакомыми, которых было в излишке, находил каких-то чертей с которыми можно было сыграть, сделать что-то… деятель хуев.

— Где Рыжик? – нашёл его в компании именитого рокерского питерского братства.

— Тут была, – ответил этот дебил небрежно.

— Где тут? – взвился я.

— Джокер, да тут, я смотрю на неё, – и ткнул пальцем куда-то в пустоту. Даже не заметил, что в пустоту…

Я хотел было сказать, что следит он за пустым местом, но ну его нах, что толку, твою мать?

Нашёл Рыжика в компании каких-то укуренных чертей, которые шпарили на гитарах Сплина и Кино. Эта балбеска сидела никакая и я понял, что борщ она так и не съела, а значит голодная весь день, и пьёт поболе моего. Херово…

К ней подвалил какой-то упырь.

— Слышь, брысь, – навис я над ним. Объяснять, что чувак попутал не пришлось – понятливый оказался.

— Это ты так мою честь защищаешь? – фыркнула рыжая.

— Ляля, котёнок мой, – проговорил я, понимая, что ещё немного и котёнок превратиться в фонтан, — завязывай пить.

Я отобрал у неё какую-то странную бутыль с жидкостью.

— Ты где вообще это взяла? Бля! – воняло из бутылки прям спиртягой. — Пиздец, – я скривился и даже не решился попробовать. Сколько она этой хуйни выпила?

— Не ругайся, Юшечка, – прохныкала она, утыкаясь в меня. — Хочешь спою?

Я прям охренел. Юшечка? Чё?

Ухмыльнулся.

— Ты можешь петь? Ты, бля, говоришь с трудом…

— Помоги мне найти тубзик и я спою!

И я заржал в голос.

— Тебе сколько, семь? – смеялся я. — Тубзик? Я это слово со школы не слышал.

Рыжая надулась, я прижал её к себе и в моём нетрезвом мозгу появилась совершенно сокрушающая всё мысль – не хочу её отпускать! Не хочу. Какого хера Ллойд заграбастал, а сейчас даже не следит за ней, какого, сука?

Я встал, поднял Соловьёву.

— Давай, детка, – и потащил её в сортир. Конечно те ещё санитарные нормы. Надо было бы ей помочь, но рыжая, весьма уверенно выставив руку вперёд, захлопнула перед моим носом дверь.

Мне осталось только караулить её и надеяться, что она там во всём этом многообразии жидкостей, коими был залит пол, стены и кажись даже потолок, не изгваздается. Но решил, что если что пойдёт по пизде, то вернусь к Серёге, что ж делать – там чистота и цивилизация и там моей принцессе вполне нормально.

Моей… да… суууука!

— Всё, теперь могу петь, – выдала она мне в спину, уткнувшись в неё лбом.

— Уверена, – я обернулся и со всей внимательностью её осмотрел. И как ни странно справилась на ура – вышла прям чистая.

— Ага, там у Насти гитара, – заявила она и устремилась в ту же компашку, где сидела.

Что там за Настя я спрашивать не стал, наши места заняли, но народ тут такой – потеснились. Лялька взяла гитару у бритой наголо девицы с татухами и пирсингом.

Чё-то там умудрилась настроить… и выдала.

Выдала песню, которую я никогда не слышал.

“I don't know who you are
“Я не знаю, кто ты,

But you seem very nice
но ты выглядишь очень мило.

So will you talk to me
Ты поговоришь со мной?

Shall I tell you a story
Могу я рассказать тебе историю?

Shall I tell you a dream
Могу рассказать сон?

They think I'm crazy…” [22]
Они думают, что я сумасшедший…”

И моего знания английского хватило, чтобы понять слова, понять смысл песни. Я видел, как рыжая пела со стоящими в глазах слезами и было не по себе, но голос этот её, адово уникальный…

В голове опять стала размножаться эта мысль о том, что я хочу слышать, как она хрипит, слышать, как она стонет… моё имя стонет, когда я трахаю её, обнимаю, целую, кусаю, довожу её, чтобы кончила и вот этим голосом… этим конкретным, бля, голосом.

У меня в глазах потемнело, надо было что-то делать, надо было двигаться, а то рисковал не сдюжить, не справиться – сгрёб бы её в охапку и утянул с собой. А там после не смог бы отпустить.

Какой нахуй муж? Вообще где это мудило бродит? Как вообще? Какого, сука, какого хера?

Народ пришёл от песни в восторг, кто-то даже вспомнил как она называется и какая группа её поёт – бомжи-меломаны, чего ещё от них можно ждать?

Было где-то три, белые ночи не давали спать, мы шли ещё куда-то там – на этот раз вёл Ллойд. И кажись там можно было отвиснуть и поспать.

Квартира была бывшая коммуналка, уже раздолбана в хлам, когда мы пришли.

— О, Лёха, – поприветствовал какой-то пацан Ллойда. И это была норма, потому что он мало кому говорит, что он на самом деле Александр и частенько представлялся Алексеем. Не знаю почему. Вот почему-то никогда не спрашивал.

— Привет, Ярыч, – ответил Санёк. — Есть где зависнуть?

— Ага, там, – он ткнул куда-то в коридор. — Найдите место, где нет никого.

По пути в указанную сторону, Ллойд ещё выпил, рыжая тоже выпила, хотя была уже на автопилоте. И только я не пил, потому что – да хрен знает, почему.

— Это ещё кто? – раздражённо спросил я про чувака, когда нашли комнату в которой как ни странно не только никто не спал, но и кажись никто не заходил до сих пор. Охуенное везение. Я осмотрелся – вроде без подстав.

— Так Ярыч, – провозгласил Ллойд искренне удивившись.

— О, так это был Ярыч? – удивлённо и с сарказмом спросил я. — Неужели? Не признал его… ещё бы знал кто это, так вообще охуенно было бы.