Адам и Ева продолжение

Через полтора часа они оказались на территории кемпинга, который, как оказалось, принадлежал одному из друзей Адама. Было не сезон — ни одной души. Только высокие сосны, тихое озеро и деревянные домики, притаившиеся у кромки воды, как

Шумные Бугатти и, видимо, полсостава конкурса “Мисс Эскалация гормонов-2025” — подумала Ева, когда позже, ближе к вечеру, подъехала остальная «группа поддержки».

Это был не просто кемпинг. Это было Парти. С большой буквы и яркой подсветкой. Кто-то притаранил диджея, кто-то поставил шампанское в ледяные ведра, а кто-то — да-да — привёз свой Maserati, просто чтобы она "стояла красиво в кадре".

Девушки были как из глянцевого сна, только без фильтров и с максимумом глянца. Они визжали, целовались в щеки, смеялись с высокими нотками, и Ева чувствовала себя в этом глянце как варёная картошка среди трюфелей.

Но всем было весело. Адам был рядом. Он смотрел на неё как-то особенно, всё ещё сдержанно, но всё больше открываясь. Он шутил, рассказывал о друзьях, жарил зефир на костре, даже спел с кем-то под гитару.

А потом, конечно, всё пошло наперекосяк.

Музыка была на пике, огни — как в Лас-Вегасе, только рядом были сосны. Одна из особенно шумных блондинок с завышенной самооценкой и заниженным порогом приличия подошла к Адаму. Он как раз говорил с кем-то, держал стакан в руке, когда она — блеснув белоснежной улыбкой — встала перед ним, прижалась и... Одним движением сняла топ …Просто так. Как будто снимала пальто.

— Адам, ты ведь скучаешь по старым временам? — мурлыкнула она, пытаясь ухватить его за лицо и потянуть к поцелую. — Давай, ну, еще одну ночь ! Это была одна из его бывших, которую он даже не помнил.

— Ты что, совсем с ума сошла?! — отшатнулся он, отталкивая её. — Надень это обратно, чёрт побери!

Но именно в этот момент Ева, которая только что вышла из домика с пледом на плечах, повернулась и замерла.

Сцена была именно той, которую она не должна была увидеть.

Полуголая девица тянется к нему, Адам ошарашен, но руки её всё ещё на его груди. Всё выглядело... слишком плохо. Слишком громко. Слишком голо.

— Конечно. — только и сказала Ева и побежала прочь, плед соскользнул с плеч…

— Ева! Подожди! Это не то, что ты думаешь! — крикнул Адам, сбрасывая стакан, пиная по пути дрова и почти сбив какого-то бедного блогера.

Он был в ярости. Не на Еву, нет. На себя — за то, что не заметил подлую девицу раньше.

На эту голую дуру, как он её мысленно называл теперь. И больше всего — на мысль, что, возможно,

Ева больше не захочет даже смотреть не него.

Он бежал, спотыкаясь, перепрыгивая через коряги, пока, наконец, не увидел её — на берегу озера. Она шла по песку, тяжело, плед волочился, волосы растрёпаны, лицо — мокрое.

— Ева! — выдохнул он, догоняя.

Она обернулась, пытаясь бежать,но песок был предательски мягким, ноги тонули, дыхание сбивалось. Она споткнулась…

— Не трогай меня. Уходи! — закричала она сквозь слёзы. Я не хочу объяснений , уходи! Отталкивала она его.

— Нет! — он подскочил ближе, встал прямо перед ней, не давая пройти. — Ты должна выслушать меня. Пожалуйста.

— Я всё видела! — выкрикнула она. — Видела, как она...

— ...как она устроила цирк, к которому я не имел никакого отношения! — он был зол, но говорил твёрдо. — Ты правда думаешь, что я, бросился бы на полуголую идиотку, когда рядом ты?

Она молчала, тяжело дыша. Озеро блестело, ветер шевелил её волосы. Он шагнул ближе.

— Я не идеальный. Я могу ошибаться. Но не в этом. Не в тебе. Если ты уйдёшь сейчас — это будет самая ужасная ошибка в моей жизни!

Адам стоял перед ней, весь охваченный бурей эмоций. Грудь вздымалась от гнева и боли. Его голос звучал хрипло, но в нём была правда — без прикрас, без пафоса.

— Ева… — он сделал шаг вперёд, — я не мог… я не мог раньше быть рядом, не потому что не хотел. А потому что боялся. Я… никогда не чувствовал такого. Ни с одной женщиной. Никогда.

Она молчала, сжав плед у груди.

— Ты думаешь, я холодный, закрытый. Может, ты права. Но с того момента, как я увидел тебя в отеле… в тот первый день, у стойки… — его голос чуть задрожал, — всё во мне перевернулось. Я перестал узнавать себя. Я больше не мог быть с другими. Ни с кем. Даже мысли не возникало. Я… я не прикасался ни к одной женщине с того дня. Ни к одной, Ева. Только ты. Только образ тебя. И знаешь, что самое жалкое?

Он усмехнулся, и в этой усмешке была и боль, и ирония над самим собой.

— Мне приходилось обходиться помощницей - Он махнул и показал в воздухе свою правую руку, как будто это было нелепо и унизительно одновременно. — Потому что тело хотело тебя, как огня, и я ничего не мог с этим поделать. Я сгорал изнутри.

Ева неожиданно засмеялась нервно, почти не веря в происходящее. Слеза всё ещё стекала по щеке, но улыбка коснулась уголков губ.

— Прости, — прошептала она, — это просто прозвучало… неожиданно.

— Неожиданно? — Адам сделал ещё шаг. Он был уже близко. Его глаза горели. — Тогда приготовься к ещё одному признанию.

Он склонился ближе, его голос стал почти шёпотом:

— Я люблю тебя, Ева.

Мир затих. Птицы замерли. Волны словно прекратили движение. Только ветер трепал её волосы.

Он осторожно коснулся её щеки, а потом — губ. И когда их губы слились, это было как возвращение домой. Как будто они оба всю жизнь шли к этой точке.

Он прижал её к себе, а потом, не спрашивая, но чувствуя её согласие каждой клеточкой её тела, опустил её на мягкий песок, почти на кромке воды.

Ночь обняла их. Лунный свет отражался в озере, серебряными бликами скользил по её коже. Он прикасался к ней с благоговением, словно боялся разрушить волшебство. Пальцы изучали каждый сантиметр, дыхание становилось прерывистым. Она была открыта ему — без страха, без сомнений.

Когда он вошёл в неё, он замер.