Адаптация

Глава 1

Пи-пи-пи… Во всех помещениях корабля раздался приятный, женский голос:

‒ Загрузка программы пробуждения началась. Бортовой компьютер «Анна» от лица корпорации «Будущее» приветствует Вас на борту! Проверка данных.

Год 2135. Грузовое судно «Симаргл[1]». Место назначения полета: «61 Девы», планета «Ний», колония «Надежда». Цель полета: доставка режимного груза. Время в пути ‒ девяносто три дня. Время профилактической диагностики судна после посадки ‒ три часа.

Анализ состояния штатного персонала. Капитан Аким Строганов: здоров, к пробуждению готов. Второй пилот Ярослава Вертянская: здорова, к пробуждению готова. Штурман Эмиль Сараев: здоров, к пробуждению готов. Старший бортинженер Илья Милович: здоров, к пробуждению готов. Младший бортинженер Захар Ванильный: здоров, к пробуждению готов. Медик Валерия Псевдо: здорова, к пробуждению готова. Охранный состав. Демид Дальний: здоров, к пробуждению готов. Макар Режев: здоров, к пробуждению готов. Процесс гипобиоза[2] остановлен. Приступаю к возобновлению функций вегетативной нервной системы членов экипажа. Защитный твердосплавный экран опущен. Системы жизнеобеспечения запущены.

Бортовой ИИ вновь запищал, запуская «разморозку». В общей кабине гибернации, в вертикальных капсулах, заполненных плотной полупрозрачной субстанцией, похожей на мутный холодец с человеческим мясом, восемь подтянутых, стройных и совершенно нагих тел, забились в болезненных конвульсиях. Нарушая своим безобразным видом безмятежную обстановку «Симаргла», каждый из них извивался в неестественных позах и, давясь рвотными позывами, пытался прийти в себя. Отвратительная вакханалия продолжалась целую минуту, пока «желе» не разъело специальным раствором. Оно превратилось в густую жижу и быстро полилось по трубам в особый резервуар, где раствор станет храниться до следующего погружения в сон. Теперь ничто не мешало вдохнуть полной грудью и открыть глаза. Створки кабинок стремительно разъехались, выпуская на волю бледных, обессиленных людей.

В первые секунды после мерзкой процедуры оттаивания мало кому удавалось устоять на ногах. Не мудрено, что все, за исключением Дальнего, успевшего схватиться за край капсулы и удержать равновесие, попадали на четвереньки и закашлялись. Последнее относилось к побочным эффектам гипобиоза, как и высокая температура, озноб и прочие симптомы простудного заболевания в последующие полчаса бодрствования.

Кряхтя и постанывая, Илья Милович, мужчина пожилого возраста, с ясными голубыми глазами, глубокими морщинами на лбу, как следствие постоянно нахмуренных бровей, поседевшими, редкими волосами и густой, но не ухоженной бородой, поднял руку в качестве приветствия и недовольно пробурчал:

‒ Ненавижу просыпаться после затянувшихся перелетов. Всегда сложнее выходить из «комы», ‒ так обычно астронавты называли процесс гибернации между собой.

‒ Хватит ныть, Михалыч. Не самый долгий полет, ‒ по-доброму пожурил Строганов, назвав Миловича, самого великовозрастного из всей команды, прозвищем, придуманным вторым пилотом.

Отчества давно не использовались, но, прочитав популярную в тридцатых годах прошлого века книгу, Ярослава откопала второстепенного персонажа, характером столь же вредного, дотошного и сварливого как Илья. Однажды за ужином она в шутку озвучила замечание. С тех пор и прицепилось. Милович на кличку не обижался, напротив, считал, что подобным образом сближается с молодежью. Обзавестись семьей он не успел, да уже и не видел смысла, а так чувствовал себя рядом с ними на одной волне, все равно как родной дядя. Впрочем, поучать-вразумлять неопытных малолеток Михалыч любил скорее, как дряхлый дед, чем дядя. И все равно коллеги горячо любили и уважали старика.

Капитан встал на ноги вторым. Медленно, опираясь на камеры, он побрел к девушкам: помочь подняться. Строганов хоть и не выдался ростом, телосложением не уступал присутствующим здоровякам-охранникам. Зато только он на корабле являлся обладателем роскошной белокурой шевелюры и редким к ней сочетанием карих глаз, умных, но безразличных и уставших от жизни.

‒ Долгий ‒ недолгий, ‒ продолжал ворчать Милович, ‒ а я тебе, в который раз повторяю: стар я для продолжительных командировок. Искал бы потихоньку замену…

‒ Нет бы радовался, что протянул дольше сверстников, дед, ‒ подшутил над ним Сараев, разминая затекшие шею и руки внушительных размеров.

Среди остальных представителей своего пола, мужчина выделялся наиболее яркой запоминающейся внешностью: смуглая кожа, небрежная, но с идеальными контурами щетина, черные густые волосы, цепляющие серые глаза. Он был так высок, что и сидя казался одного роста с девушками. Эмиль как бы невзначай поигрывал мускулами и то и дело косил вожделенный взгляд на обнаженную докторшу.

‒ Правильно, Ванилька? ‒ неохотно отрываясь от молодых, упругих прелестей Псевдо, лукаво улыбнулся штурман. Он обратился к самому юному члену экипажа – Захару Ванильному. ‒ Ты вроде подсчеты вел. Сколько лишних лет протянул Михалыч?

‒ Десять, плюс три месяца и восемь дней! ‒ охотно сообщил младший бортинженер, развалившись на полу звездочкой. Он проще всех переносил последствия гибернации, но настолько хорошей физической подготовкой, чтоб вскочить и побежать, не обладал.

Друзья считали парнишку добродушным и отзывчивым, так что быстро придумали производное от фамилии прозвище. Да и внешне он не дорос до старших товарищей: какую сферу не возьми, смотрелся на их фоне неопытным салагой. А чудной образ с серьгой в носу, длинной «крысиной» косичкой и искусственной цветокоррекцией глаз, позволяющей менять оттенки радужки хоть каждый день, еще хлеще омолаживал образ Захара. Словно ему и заслуженных двадцати четырех не стукнуло.

Глава 2

‒ Стыковка прошла успешно! ‒ сообщила Анна под бурные овации экипажа.

Полет выдался труднее, чем предполагался. Снежный буран, такой интенсивный, что без труда поднимал в воздух средние камни, заметно усложнил и видимость, и маневренность. На Нийе комфортная для человека температура устанавливалась исключительно в летний цикл. Зимой же она резко падала и достигала экстремально низких отметок. Погода портилась и зачастую сопровождалась обильными осадками. Снегопады и бури тянулись неделями. «Симарглу» не повезло попасть как раз в такой лютый период. Откладывать посадку смысла не имело, пришлось рисковать.

‒ Повреждения, ‒ встревоженно тарабаня пальцами по приборной панели, коротко уточнил Милович. Он изучал на экране перед собой сигнальные чеки, но точную информацию мог предоставить только бортовой ИИ после полной диагностики судна. Как опытный бортинженер, Илья нутром чуял, что неполадки значительные.

‒ Тридцать процентов проводки требует восстановления, второй и пятый вентиляционные шахты вышли из строя, в двух местах пробита обшивка, обнаружена утечка охлаждающей жидкости. Необходима замена двенадцати деталей класса А5. Список неисправностей с подробным перечнем запчастей отправляю на часовой коммуникатор механиков.

‒ А я давно предупреждал, что система вентиляции на ладан дышит, ‒ с мрачным видом проворчал Илья, сотрясая указательным пальцем.

‒ Сильно задержимся? ‒ обеспокоенно поинтересовался капитан, перекладывая между зубами сигарету, как настоящий фокусник.

‒ Анна, прогноз по ремонту, ‒ переадресовал вопрос Михалыч.

‒ В условиях максимальной отдачи и при наличии всех сборочных единиц, полторы рабочих силы справятся за три часа тридцать две минуты.

Экипаж взорвался хохотом, тыча пальцем в покрасневшего от стыда Захара.

‒ Кто тут половинка? ‒ обиделся Ванильный, выпячивая нижнюю губу. ‒ Вот сокращу уровень сарказма до нуля, посмотрим, кто будет смеяться последним.

‒ Да брось, отличная шутка, ‒ Строганов по-отцовски похлопал парнишку по плечу. ‒ Прибавим время на поиск нужных компонентов на незнакомой станции. Итого, до вылета, плюс-минус шесть с половиной часов, ‒ подытожил он, возвращаясь к делам насущным. ‒ Долго… Но есть и плюс, можно не торопиться с выгрузкой. Анна, запускай диагностику.

Команда в полном составе проследовала к стыковочному шлюзу рабочего сектора. Обычно его открывали сразу после того, как космический корабль завершит посадку. Никто не ожидал, что он окажется закрыт. Первые десять минут задержку связывали с поздним прилетом: время на Нийе перевалило глубоко за полночь. Тем не менее, дежурные в колонии всегда оставались начеку. Вдобавок «Симаргл» прибыл точно по расписанию. Их должны были встречать. Вторые десять минут тянулись медленно и напряженно. Шуточки закончились, наступило волнение.

‒ На станции проживает примерно полторы тысячи человек. Куда все провалились? ‒ вспылил Эмиль, тарабаня в тяжелое металлическое полотно шлюза. Разрешить ситуацию его действия не помогли бы, зато выплеск негативных эмоций – максимальный. ‒ Ненавижу ученых. Думают они достойнее других, раз умные, ‒ штурману не терпелось покончить с формальностями и потратить чудом свалившиеся на них три дополнительных часа бодрствования на «ухаживания» за Псевдо.

‒ Что, если у них проблемы с энергообеспечением? ‒ неуверенно предположила Валерия. Она плохо разбиралась в технике, поэтому, боясь выставить себя глупой, перефразировала мысль по-простому: – Что-то сломалось и дверь не поддается?

Все озадаченно уставились на доктора. Она могла остаться на судне, но предпочла принять участие в разгрузке. Девушке чудилось, будто большую часть времени она не приносит никакой пользы.

‒ Да нет! – после некоторого раздумья возразил Милович. – Освещение снаружи и внутри базы есть. Генераторы функционируют исправно, воздухозаборники и очистительные каналы тоже.

Илья всегда подмечал то, на что другие плевать хотели, особенно, когда дело касалось техники. Во время посадки он привычно пялился в окно и ничего странного не заметил.

‒ Надо придумать, как с ними связаться, ‒ раздраженно предложил Сараев.

‒ Куда торопимся? ‒ по-детски округляя глаза, выпалил Ванильный. ‒ Когда диагностика завершится, нам с Михалычем еще часа четыре с наладкой копаться.

‒ И что предлагаешь? Стоять тут, как идиоты, пока о нас не вспомнят?

‒ Давайте перекусим чем-нибудь.

‒ Мы недавно ели, бездонная яма!

‒ После «комы» каждый час в животе бурлит, – жалобно пропищал парнишка. – Вот бы закинуть в рот крошечку.

‒ Как в тебя столько лезет. Мы ж дерьмо безвкусное жрем. Что цвет, что вкус, что консистенция, ‒ отвратительные.

Строганов, подгоняемый выразительным взглядом второго пилота, собрался вмешаться в спор и предложить всем успокоиться, но замер, не проронив ни слова.

К радости присутствующих, раздались знакомые щелчки открывающихся запоров. Массивная дверь, распространяя шипящий звук и выдавая клубы пара, отъехала в сторону. Потянуло прохладой.

***

Не переступая порога, в образовавшийся дверной проем просунулась лысая голова худощавого человека в огромной маске на все лицо. Она включала в себя респиратор-противогаз и очки-хамелеоны, которые порой настолько темнели, что скорее спасали от яркого освещения, чем от опасных микроорганизмов.