Аделаида: путь к Тьме

Пролог

К Дамми́ру я пришла добровольно. Дважды споткнулась по пути, но это от волнения. Судорожные вдохи-выдохи не помогли унять сердцебиение. Напротив, попытка успокоиться закончилась нервной дрожью и вспотевшими ладонями. Взять себя в руки гораздо сложнее, если они влажные.

Его кабинет был просторным, светлым и сдержанным — под стать хозяину. Маг Света смотрелся в нём органично, как ещё один предмет мебели: такой же сухой, жёсткий и лишённый каких-либо эмоций. Он стоял возле стола, заведя руки за спину, и изучал меня пристальным тяжёлым взглядом.

От Дамми́ра зависела моя дальнейшая судьба, и я рассматривала его с жадным любопытством, пытаясь хоть что-то прочесть в его глазах. Высокий, атлетичный, пожалуй, даже привлекательный, если бы не холодное, отстранённое выражение лица. Чёрные кудри не разметались в беспорядке, как и положено порядочным кудрям, а лежали строем, в котором каждая прядь боялась выбиться из прически, ведь за такое её могли не за ухо заправить, а вырвать с корнем.

Я почувствовала прикосновение чужого заклинания и вздрогнула, но сопротивляться не стала. Было бы наивно предполагать, что маг такой силы меня не раскусит. Выражение его лица перестало быть отрешённо-скучающим. Наоборот, он буквально впился в меня чёрными глазами.

— Значит, вот как… И долго же тебе удавалось всех обманывать. У меня есть доказательства, что именно ты убила мою сестру. За это тебя казнят, — голос был равнодушным, таким говорят, что зима в этом году ожидается холодная. — Картина преступления мне вполне ясна. Однако я хочу знать, кто тебя нанял. У тебя есть выбор: открыть имя заказчика сейчас или после пыток. Во втором случае ты расскажешь даже то, чего не знаешь. И это будет больно. Очень больно. Выбирай. Я своё получу в любом случае.

Даммир резко вскинул руку. Пространство колыхнулось, на его пальцах заплясали всполохи Света, и в комнате развернулась магическая сеть. Всё произошло так быстро, что я не успела отреагировать, только мысли поскакали вразнобой.

«Нужно ему всё объяснить!» — воскликнул Разум.

«Нужно бороться! Мы же знаем целых два вида щитов! Мы его победим!» — возразил Оптимизм.

«Таки, конечно, победим. Магичка-недоучка на тропе войны, все прячьтесь, а то рискуете сдохнуть. От смеха!» — встрял Сарказм.

«Бежим! Вон шикарное окно — сигаем в него!»— заверещала Паника.

«Мы можем прыгнуть с места и в шпагате, изящно раскинув руки, распахнуть створки ногой и красиво исчезнуть в окне», — поддержала её Грация.

«Ты, Грация, на днях в дверной проём не вписалась, у нас до сих пор на плече синяк. А сейчас не до того — нас вообще-то убивать собираются!» — ответил Разум.

Паника снова взвыла: «В окно! Бежать! Спасаться!».

Стало страшно. По-настоящему страшно. Даммир не выглядел шутником. Напротив, если верить молве, он всегда был крайне серьёзен. Сильнейший маг Шемалья́ны, один из Высшей Десятки, учёный и боец, каких единицы. И сейчас в его глазах полыхала ледяная ярость.

— Гранда́й Даммир, пожалуйста… — нервно сглотнула я.

— Кто ты такая? Зачем ты убила мою сестру? — его взгляд обжигал холодом.

Сеть в комнате набухла, напиталась светлой магией и угрожающе зазвенела.

Внезапно проснулась Злость: «Мне кажется, или тут кто-то потерял берега? Он тут вообще кто? Какого рожна нам угрожает?! Пусть катится вслед за своей звезданутой сестрицей! Мы ему ещё плюнем на могилку!».

Я подняла магические щиты и приготовилась дорого продать свою жизнь.

Глава первая, в которой сначала всё хорошо

Перед выходом я привычно проверила, всё ли с собой: ключи от машины и квартиры, телефон, кошелёк, документы. Без остального в крайнем случае можно и обойтись. Окинула взглядом своё отражение в зеркале и осталась довольна: тугие, как пружинки, мелкие кудри вьются в художественном беспорядке, взгляд весёлый, а ямочки на щеках готовы к улыбке. Блеск!

Я, конечно, не классическая красавица. На постер Диора меня бы не взяли, а вот в рекламу Бенеттона — вполне. Чуть оттопыренные ушки несколько портят почти идеальную картину. Так уж вышло, что мамин отец был темнокожим мулатом. В анналах семейной истории его причислили к американцам, но кто знает, как всё было на самом деле? Может, говорил по-английски, и этого бабушке хватило, чтобы на глаз определить национальность. Причём степень владения английским роли точно не играла. Иностранных языков бабушка всё равно не знала.

В общем, так получилось, что они встречались, он ворковал что-то на иностранном, она ничего не понимала, но всему верила. Потом страстный мулат исчез за границей железного занавеса, а бабушка осталась в холодной тогда ещё Советской России.

В 1981 году в Москве родилось немало олимпийских деток, и мама была в их числе. Она у меня чудо как хороша. Папа говорил, что потерял голову, едва её увидев. Неудивительно: нас до сих пор принимают за сестёр. А длинные чёрные мамины локоны побудили немало её приятельниц сделать химическую завивку. Надо признать, не всегда удачную — тут уж либо дано от природы, либо нет. Смоляные кудри и смугловатая кожа у меня от мамы, а ярко-голубые глаза — от блондина-отца.

Подмигнув отражению, я закрыла дверь и спустилась к машине. Коля попросил отвезти какие-то заказы, и хотелось ему помочь.

Коля… Три года назад мы познакомились в общей компании. Он старше на семь лет и идеален во всём: высокий, спортивный голубоглазый красавец-блондин с умопомрачительной улыбкой. Он умён и независим, организовал свой бизнес и преуспевает. А ещё играет на гитаре и потрясающе поёт. Конечно же, я влюбилась. И не я одна.

До восемнадцатилетия Коля внимания на меня не обращал, но потом начал выделять… Мы встречались уже семнадцать дней, и я была до неприличия счастлива. Да, виделись редко, и в основном приходилось помогать ему по работе, но я относилась с пониманием. Он занят, у него столько дел и проблем. Я, конечно, немного ревновала его к Ире, которая работала администратором в его чайном магазине, но дурные мысли старалась загнать поглубже.

Я села в ярко-жёлтую «Корсу» — подарок отца на совершеннолетие — и вырулила из двора, отправляясь в Колин магазин. Там и заказов-то всего три. Коля обещал, что когда я с ними закончу, мы посидим где-нибудь вдвоём. Если, конечно, не возникнут срочные дела. А они, к сожалению, постоянно нам мешали. Он так хотел проводить со мной больше времени, но не мог.

Папа ворчал, что я «бесплатно работаю на благо другого мужика за семейный счёт», но разве я могла отказать моему Коле? Ему же так сложно! А у меня после учёбы часто куча свободного времени. Младшие братья выросли достаточно самостоятельными, я их теперь только с тренировки по вечерам забирала, да и то не каждый день.

Подъезжая, я позвонила в магазин по громкой связи.

— Ира, привет! Пожалуйста, вынеси заказы минут через пять, а? Не хочу искать парковку.

— Я не могу оставлять магазин! — с противной интонацией ответила она. — Твоя парковка — не моя проблема!

— Ира, я подъеду к дверям!

— Вот и зайди в них тогда! — процедила она и бросила трубку.

Да, забыла упомянуть — наша с Ирой нелюбовь была страстной и взаимной.

Пришлось ставить машину на аварийку и бежать на первой космической к заветной двери, пока не влетела на штраф. На штрафы папа из принципа денег не давал.

— Привет ещё раз! Ой, что-то ты опять какая-то бледненькая, и круги вон под глазами. Всё болеешь? — с фальшивой заботой спросила я.

Ира ничего не сказала, только злобно цокнула в ответ.

Я схватила пакеты и унеслась. Ехать пришлось далеко, но хотя бы все три адреса находились примерно в одном районе. Не самом благополучном, кстати. Да и клиенты выглядели так, словно дорогой чай могли себе позволить с трудом. Один так и вовсе оказался почти беззубым и одетым в дырявую засиженную мухами футболку. Странное дело, на молочный улун у него деньги есть, а на нормальную одежду — нет?

Раздав заказы, я позвонила Коле.

— Алло, привет! Я закончила, где встретимся?

— Привет, малыш, тут такое дело… — раздался из динамика до дрожи любимый голос. — Езжай пока домой, я к тебе заеду вечером. Занят, не могу вырваться.

— Хорошо, тогда жду тебя дома.

Конечно, стало немного обидно, но не устраивать же скандал?

Коля приехал уже поздно вечером, в районе одиннадцати. Я выпорхнула из подъезда и села в его машину. Какое-то время мы страстно целовались, а потом он в очередной раз недвусмысленно положил мою руку на вздыбленную ширинку.

Да, тут у нас имелись некоторые разногласия. Я не торопилась переводить дела в эту плоскость. Мы и встречались-то меньше трёх недель, вот только Коля настаивал и говорил, что я «ломаюсь». Само это слово отзывалось внутри неприятным резонансом, но я понимала, что у взрослого парня есть потребности. Просто мне не хотелось вот так — впопыхах, в машине, а другого он не предлагал.

Глава вторая, в которой сначала тоже всё хорошо

В просторное офисное помещение я вошла первой из девушек. Отошла к стене и замерла возле неё, чтобы не мешать снующим из стороны в сторону людям. Полтора десятка рослых черноволосых мужчин что-то обсуждали, настраивали и подготавливали. Они говорили на незнакомом языке и неуловимо отличались одеждой и манерами. Я наконец отмерла, словно вынырнув обратно в реальность. В голове роились тысячи вопросов, но кому их можно было задать?

Во мне внезапно проснулось Любопытство и спросило: «А почему они все такие высокие? Что они делают? Что это за страна такая, Альмендри́я? Почему мы ничего не узнали про того самого императора, которому нужны невесты? Сможем ли мы вернуться? Может, стоило самим договор почитать?».

Ему ответил Разум: «Раньше надо было думать! Желательно, когда Коля коробку передал. Что же ты туда не заглянуло?».

«Это Любовь виновата! — уверенно заявило Любопытство. — Тебе от неё тоже неплохо прилетело. Я уж думало, что ты кончился. Ан нет, что-то там поскрипываешь ещё шестерёнками».

«Я — великое чувство, для меня нет возрастов и преград… и не моя вина в том, что вы в окружение допустили подонка. Я его голубые глаза увидела — и всё, дальше ничего не помню», — оправдалась Любовь.

«Мы опять в какую-то дрянную историю вляпались! И снова по вине мужика! Авторитетно заявляю, что ничем хорошим это не кончится», — внезапно проснулась Интуиция.

«А вот ты, поганка, сейчас получишь!» — воинственно накинулся на неё Разум.

Вот так, прислушиваясь к внутреннему диалогу, я и простояла до возвращения Шаритона. Смотрела в окно и не замечала ничего вокруг. В помещении постепенно становилось людно, откуда-то раздался нервный женский смех. Любопытство схлестнулось в битве с Разумом, и никого разглядывать не пожелало. Я вообще ещё не до конца пришла в себя, слишком быстро разворачивались события. Даже не увидела, как вернулся маг.

Голос Шаритона заставил вздрогнуть.

— Уважаемые девушки, — заговорил он, — через десять минут мы откроем портал. Проходите по одной, за руки не держитесь, не толкайтесь и не нервничайте. С той стороны вас встретят. Прохождение абсолютно безболезненно, вы просто сделаете шаг в портал, а затем ещё один шаг в наш мир, Карасте́ль. Там вас уже ждут. Мы пойдём следом за вами, поэтому прошу вас на выходе из портала не толпиться, отходить в сторону. Вас встретят и всё объяснят. Провожающих прошу отойти вон к той стене.

— Мы выйдем из портала без одежды? — спросила очень красивая брюнетка.

«В смысле “без одежды”?» — разволновался Разум.

«Это ещё почему?» — испугалось Стеснение.

«Обнажённые мы — великолепны! Мы выйдем и вот так сделаем ножкой! Нам нечего скрывать!» — уверенно воскликнула Грация.

«Разве что волосатость на этой самой ножке. И вообще, мы в ду́ше когда последний раз были?» — спросил Разум.

«Я так и знала, что случится что-то подобное!» — мрачно сказала Интуиция.

«Ура! Приключения!» — восхитилась Пятая точка.

— Да, но на той стороне вам выдадут и одежду, и обувь. Сейчас прошу вас подойти ко мне, я должен подготовить вас к переходу.

После этого нас окутала странная дымка — должно быть какое-то заклинание изменения внешности, так как все девушки поголовно стали брюнетками. Я всё ещё не понимала, почему в другой мир мы выйдем голышом, особенно учитывая, что сейчас все стояли одетые, и обнажаться никто не спешил.

Когда в портал вошла первая девушка, та самая красотка, возникла заминка. Никто не захотел быть второй. Шагнула следом. Нечего тянуть, а то ещё ворвётся сюда конвой с собаками. Я же теперь не только наркоторговка, но и беглая арестантка. Наверняка уход из СИЗО тянет ещё лет эдак на пять.

В портал вошла, в чём была, но одежда в нём действительно мгновенно истлела. Я так удивилась произошедшему, что даже забыла, как дышать. А когда вспомнила, то оказалось, что внутри портала вакуум. Как и велел Шаритон, сделала торопливый шаг вперёд и наконец вырвалась из безвоздушного пространства. Портал вывел в небольшой закуток и потух.

Поначалу я растерялась, никто из других девушек за мной не последовал.

Впереди виднелся небольшой проход, а за ним тёмное помещение наподобие купальни. Или огромной каменной бани. Внутри жаркой душной комнаты клубился пар. У дальней стены мылись женщины разных возрастов. Мне тоже отчаянно захотелось искупаться!

Поэтому я тихонько присоединилась, тщательно повторяя их действия. Вода почти обжигала, но мне это даже понравилось, тем более что после можно было сполоснуться прохладной. Когда все помылись, то выстроились в очередь. Всего шесть женщин, я встала седьмой. И ни одной из тех, кого я видела в моём мире. Странно. Это что, какая-то другая группа конкурсанток? Меня, конечно, смутило, что возраст у всех разный, но, возможно, император не отличался привередливостью. Насколько я запомнила, в договоре речь шла о наследниках. Если честно, то выходить замуж и рожать детей какому-то непонятному (и, возможно, очень страшному и старому) мужику не хотелось, поэтому я для себя решила пока придерживаться серединки — не лезть в лидеры, но и не проигрывать. Мало ли что? Надо сначала разобраться. Судя по тому, что спрашивала красотка, другие девушки подготовились не в пример лучше и успели больше разузнать об этом мире.

Тем временем к нам вышла рослая дородная дама в вычурном наряде тёмно-зелёного цвета. Можно было только посочувствовать кружевам на огромном бюсте: выглядели они так, словно их сейчас порвёт на лоскуты. В руках дама держала трость, вот только хромоты я не заметила.

Глава третья, в которой сначала всё плохо, а потом ещё хуже

— Так-так-так! Посмотрим, как вы справились со своей задачей за три часа. Вот ты, это что за серые следы на мебели? После обеда будешь переделывать! И что ты за бездарность такая, прежде чем пол мыть, надобно чехлы с мебели снять и вытрясти! Весь труд насмарку! — обратилась Домомучительница к одной из девушек.

Та опустила глаза и жалобно пролепетала:

— Извините…

— Теперь ты! Кто так моет полы? Одни разводы от тебя! — указала бабища на идеально чистый пол. — Переделать!

— Конечно, — прошелестело в ответ.

— К тебе тоже вопросы есть, — ткнула она тростью в меня, — Ты почему такая медлительная? Ты что, думаешь мне по три часа мыть один несчастный клочок? Лоды́рыня! Вас, лентяек, теперь ещё и кормить придётся за хозяйский счёт!

От её претензий стало противно. Половину чердака мы привели в порядок, до вечера закончим другую. Можно подумать, что она из своего кармана нас кормить собирается. На обед я спускалась расстроенная и подавленная.

Эта бабища вообще представляет, насколько отвратно и шаблонно себя ведёт? Вот найду императора и нажалуюсь ему. Он накажет всех виновных, а потом разглядит во мне прекрасное, покажет кубики на животе и умчит в светлое магическое будущее. А эта змеюка зелёная сама полы будет мыть до опупения!

Мы с другими девушками спустились на первый этаж в столовую для прислуги. В довольно большой комнате за длинным деревянным столом обедали человек двадцать, и все уставились на нас. Мебель, как и публика, была разномастной. Ни один стул не походил на другой. Какие-то очень изящные, но старые, какие-то добротные, но безыскусно выполненные. Люди смотрели с любопытством, некоторые — с враждебным. Большую половину слуг составляли мужчины, в основном пожилые или зрелые, но среди которых было и несколько парней. Домомучительница есть со всеми не стала. По-видимому, Управляющий тоже. Ни в одном человеке за столом магии не чувствовалось. А ещё они все оказались кареглазыми и черноволосыми.

— Какие красавицы! — похабно оскалился молодой кучерявый парень и посмотрел в нашу сторону. Мы с другими девушками продолжали держаться вместе, вчетвером. — А эта что, бледноглазая, что ли? — он с интересом уставился на меня.

— Она юродивая, что-то мыкает и бекает на своём, — презрительно ухмыльнулась одна из женщин, которых ранее определили работать на кухню.

— Дык бледноглазая если, то понятно, что убогая, — продолжал скалиться кучерявый.

Кровь прилила к щекам. От унижения хотелось бросить в него миской с едой и уйти.

— Ой, не вяжись ты с нею! Бабка моя сказывала, что бледноглазые горазды порчу наводить и проклятия накладывать! — сказала сидящая напротив старуха, очевидно, что из постоянных слуг.

— Дык для того магия нужна! — неуверенно возразил кучерявый.

— Таким не нужна! — громко прошептала она.

Теперь на меня смотрели ещё и с опаской. Да что ж такое-то?

— Она речь понимает, не задирайте её, — сказала девочка, которая подписала договор.

— А ты, сопливка, тут какими судьбами? Не маловата ли для работы? — спросил кучерявый.

— Она сирота. Уж лучше честная работа, чем бордель, — вмешалась одна из женщин.

На этом все замолкли и принялись за еду. На обед дали что-то вроде перловки с чем-то вроде мяса. Все ели с удовольствием, а я еду запихивала в себя через силу. Даже в СИЗО кормили вкуснее. Разговор занялся вновь, когда люди утолили голод. Говорили о погоде, делали предположения о времени начала сезона, обсуждали крышу на сарае: перекрывать сейчас или по осени? Последний вопрос вызвал самые жаркие споры. Кучерявый в нём активно участвовал. Его звали Дий. И за столом его было слишком много: к каждой фразе он давал похабный комментарий, на каждую реплику отпускал гнусную шутеечку, а на меня кидал глумливые и какие-то липкие взгляды.

Когда обед закончился, все разошлись. Я постаралась держаться поближе к девочке. Жаль, что её имя выяснить пока не удалось.

Изнуряющая работа на чердаке продолжилась. На этот раз без Домоправительницы дело пошло веселее. С девушками я постаралась подружиться. Подхватывала чехлы, если они за них брались, старалась как-то помочь, но благосклонности никто не проявил. Две постарше даже шарахаться от меня стали к концу дня. И только девочка реагировала нормально. Улучшив момент, я подошла к ней и представилась.

— Ида, — ткнула я себя в грудь, а потом указала пальцем на неё.

— Ох, бедная, — пожалела меня сирота. — Болит что-то?

От такого поворота я растерялась.

— Ида, — снова ткнула я в себя.

— Голодная? Ужин уже скоро, — с сочувствием ответила она.

Я отрицательно замотала головой и сделала третью попытку.

— Ида! — с отчаянием показала я на себя.

На этот раз девочка только горестно поджала губы и ничего не ответила.

Проклятый чердак мы намывали до темноты. Затем зажёгся свет, но в желтоватом и тусклом освещении пыли почти не было видно. Домомучительница зашла уже перед самым ужином.

— Отвратительная работа! Завтра будете переделывать! — поджала губы она.

Никто спорить не стал.

Глава четвёртая, в которой появляется план

Проснулась затемно. Судя по тишине — раним утром или даже ночью. Часов у меня не было, так что время еды определяла на слух по собирающимся на кухне людям.

«Мы однозначно не в императорском замке. Задавать вопросы некому. Управляющий, который — возможно, но не обязательно — сможет нас понять, прибудет только весной. Сколько до неё времени? Месяц, два, три, полгода? Неизвестно. Соответственно, решать проблемы нужно сейчас. Девочка, которая с нами общалась, вроде бы обучена письму. По крайней мере, договор она скрепила подписью, а не кровью, как остальные. Нужно каким-то образом наладить с ней контакт и попросить показать нам буквы. Дальше сами разберёмся. Как только выясним, где мы, станет понятно, что делать дальше», — сказал Разум.

«Отличный план!» — поддержал его Оптимизм.

Весь день я работала в библиотеке и перебирала в уме разные варианты, как наладить контакт с девочкой. К моему везению на ужин всем дали по небольшому печенью. Я отложила своё в карман и решила пробивать путь к знаниям древнейшим способом — подкупом. После украдкой проследила за девочкой и запомнила, где её поселили.

Её комната не особенно отличалась от моей, только окном выходила на другую сторону замка. Свет был тусклым, но для небольшого помещения этого казалось достаточно. Девочка удивилась, увидев меня на пороге.

Я достала печенье и с улыбкой протянула его ей.

Она удивилась ещё сильнее.

— Это печенье для тебя. Его едят, — попыталась объяснить девочка.

Я отчаянно замотала головой и буквально всунула его в руки юной служанки. А потом аккуратно погладила и с надеждой посмотрела на неё. Очень не хотелось, чтобы она меня прогнала.

— Возьми, пожалуйста.

Она взяла угощение. Вздохнув с облегчением, я достала книжку с рисунками животных, открыла на странице с каким-то леопардоподобным зверем и указала на картинку. Затем на надпись.

— Тебе нравятся тали́ры? — спросила она.

Я пальцем провела по названию, а потом старательно вывела эту же вязь на листочке и ткнула в неё. Девочка удивилась.

— Ты умеешь писать?

— Тали́р? — с вопросительной интонацией указала я на картинку.

— Тали́р, — нахмурившись, ответила девочка.

— Тали́р, — указала я на картинку, — Ида, — указала на себя и ткнула палец в неё, вопросительно вздёрнув брови.

— Ая́ла. Ида — это твоё имя? — наконец догадалась она.

Я радостно закивала.

Дальше на том же листочке я постаралась разделить слово талир на пять букв. И назвала их по очереди.

— Т-А-Л-И-Р?

— Нет, не так. Т правильно и Р, а Л вот так пишется, — показала она.

Тогда я стала тыкать во все подряд названия. Ая́ла поняла, что от неё требуется, и написала местный алфавит. Прямо при ней я принялась читать названия животных.

— Синесо́лка, — указала я на ярко-голубую птичку.

— Верно! Ида, но как же так получилось, что ты не умеешь говорить, если настолько быстро учишься читать?

Ответить я, конечно, не смогла.

Зато сердечно попрощалась и поблагодарила за урок. Буквы Аяла не только расписала, но и произнесла. К счастью, никаких иероглифов, обычное буквенно-звуковое письмо. Не самое сложное.

На следующее утро я пылала энтузиазмом. После завтрака отправилась в библиотеку и для начала сверила названия на картах.

Здоровенный континент назывался Карасте́ль. Именно на нём находилась Альмендри́я, самая большая страна. К моему огромному сожалению, Шемалья́на, которую упоминали слуги — это не человек, а тоже страна. И в библиотеке имелась укрупнённая карта именно Шемальяны, из чего я сделала вывод, что нахожусь как раз в ней.

«Очень плохие новости. Судя по масштабу и изображению городов, до столицы Альмендрии от нас — тысячи километров. Если мы действительно находимся в Шемальяне», — сказал Разум.

«У нас нет ни копейки денег, как мы туда доберёмся? Ещё и договор подписали! Всё пропало! Мы никогда не выберемся из кандалов этого рабства!» — взвыло Отчаяние.

«Отставить истерику! Договор действительно стоит почитать, может, что-то для себя почерпнём. А пока хорошо бы найти что-то ещё с картинками. Детские книжки, например», — ответил Разум.

«Да для того, чтобы язык освоить, не так много времени и нужно. У нас же полное погружение в среду!» — заметил Оптимизм.

«Отправляться через всю страну, не имея ни денег, ни понимания ситуации, ни даже знания языка — это форменное самоубийство», — взвилась Осторожность.

«Или настоящее приключение!», — воодушевилась Пятая точка.

«Сиди тихо в своих панталонах, нам не до приключений», — цыкнул на неё Разум.

Я предполагала, что читать, зная лишь буквы, тяжело. Но я даже представить не могла, насколько. Магическое понимание речи и попытка начать бегло читать словно противоречили друг другу. Это оказалось невероятно трудно. Если с животными я хоть как-то справлялась и освоила несколько названий, то продираться сквозь тексты приходилось с неимоверными усилиями, грамматики-то я не знала. Читала себе вслух и что-то из этого понимала.

Глава пятая, в которой есть ярмарка, но нет понимания, что делать дальше

На ярмарку все нарядились. Аяла надела красное платье, и мы заплели ей косу особым образом. За неимением нарядов, сама я пошла, в чём была. Зарплату за первый месяц уже выдали, карман жгли два золотых. Хотелось купить другую пару обуви, одежду, элементарный маникюрный набор, заколку и сумку.

У меня даже ленты для волос не имелось, приходилось делать пучок и закреплять его гребнем или карандашом. Местным это казалось странным и добавляло очков к моей репутации блаженной. Про карандаш особенно много шутили, мол, юродивая дура не знала, как его правильно применить. Действительно, ведь, как вариант, можно было бы вогнать его шутнику в глаз поглубже, а я всего лишь носила в волосах. Ну не дура ли?

Своё умение писать и читать я не афишировала.

Скопившиеся три выходных пока решила потратить следующим образом: один день на ярмарку, второй на капи́лью, а третий про запас.

Утром первого ярмарочного дня мы шумной толпой человек в пятнадцать высыпали на крыльцо. Дорожки уже высохли, но земля так и сочилась влагой, пахло весной. Только в овражках и под деревьями ещё лежал снег. Светлоство́льные деревья покрылись почками. Чёрная почва напиталась талой водой и жирно блестела в лучах весеннего солнышка. Припекало совсем по-весеннему, и у меня впервые за месяц было по-настоящему хорошее настроение.

«Держи деньги в кулаке, а то ещё украдут!» — сказала Осторожность.

«Горло перегрызу за попытку! Мы за них целый месяц горбатились!» — взвилась Жадность.

«Если нас кто-то обидит, то мы всегда сможем защититься… Просто отпусти меня на волю, и я сама разберусь…» — томно прошептала Тьма.

Почему-то это предложение мне не понравилось. Тьма постоянно склоняла то к насилию, то к убийствам, то к хождению без панталон. А, нет, погодите, последнее — это происки Сексуальности.

Дорога до Като́нех оказалась наезженной и ухоженной. Посередине пути находились какие-то крупные мастерские, где вовсю шла работа. Понять, что именно там делают, не смогла и попробовала спросить у Аялы.

— Что? — выразительно тыкая пальцем в двухэтажную фабрику, спросила я.

— Это? Цеха по производству тканей и верёвок с канатами. Летом снимают урожаи, а зимой обрабатывают. Шемальяна славится тканями, их у нас весь мир покупает, — ответила она и ускорила шаг, чтобы догнать других девушек.

Нашей с ней дружбы Ая стеснялась, но никогда не грубила и в помощи не отказывала. Хотя на людях всегда была немногословна и скована. Видимо, от этого ей становилось неловко, и в личном общении она старалась скомпенсировать это повышенным вниманием.

До посёлка оказалось около двух часов хода. Единственная дорога стелилась светлой лентой, запутаться было бы невозможно.

Ярмарка кипела жизнью. На меня лавиной обрушилась какофония звуков: голоса зазывал перемежались со звонким смехом, птичьим гвалтом и басовитым мычанием животных. В воздухе витали ароматы жжёной карамели, квашеной капусты и вяленой рыбы. И всё это венчала, как венчает оливка торт из мокриц, жуткая навозная вонь. Запахи били в нос с такой силой, что начинали слезиться глаза.

Под ногами шуршали опилки и солома — попытка прикрыть грязную площадь, в некоторых местах которой ноги проваливались в неаппетитную жижу по щиколотку. Лавки и палатки с товарами были разбросаны в хаотично-систематичном порядке. Кто-то явно пытался создать некоторую закономерность в расположении торговых точек, но потом то ли смирился, то ли отвернулся — и в результате ряды то раздваивались, то закручивались стихийными спиралями, то образовывали не поддающиеся объяснению скопления.

Остальные девушки смело ринулись в толпу, врезались в людскую волну и тут же смешались с ней. Я же осталась стоять поодаль и изучала Катоньхи издалека. Не город, а крупное, одноэтажное село. Дома в основном деревянные, но встречались и каменные. По торговым рядам ходили нарядно и разномастно одетые люди. Вокруг сновали и прохаживались рослые брюнетки в брюках и высоких сапогах, вполне современные на вид. Я почему-то думала, что тут носят только платья. Возможно, таков был порядок именно в замке.

Вдалеке мелькнул всадник на талире. Ох, как же я ошибалась, думая, что этот зверь похож на леопарда! Талир оказался раз в пять крупнее, высотой с меня в холке, а на вид напоминал помесь кошки и лисицы. Зверь переступал могучими лапами и недовольно бил толстым, тяжёлым хвостом по луже на земле. Думать о когтях и клыках даже не хотелось. Его всадник, кстати, обладал магией.

Я отметила, где именно находились ряды с птицей и скотом, а также продуктовый рынок, чтобы туда не ходить. Меня интересовали только одежда и обувь.

Попав в нужные ряды, осмотрелась. Табличек с ценами не было, продавцы охотно торговались. Толпа шумела, ругалась, смеялась, суматошно двигалась от одного ряда к другому. Кто-то покупал, а кто-то — чинно прогуливался в компании отпрысков. Для начала я прошлась между палаток и отметила понравившиеся товары. Затем решилась и подошла спросить насчёт сумок.

— Сколько? — спросила я у миловидной девушки за прилавком.

— Двенадцать золотых за сумку-безразме́рку и три золотых за простую!

— Сколько-сколько? — нахмурилась я, до глубины души поражённая тем, что зарплаты не хватит даже на сумку.

— Одиннадцать и два с половиной, — поскучнела девица.

Глава шестая, в которой прошёл год

Я так и не нашла способа разорвать договор и уехать. А летом пришли вести, что император женился, и уезжать стало попросту некуда. Около трёх месяцев назад после бесчисленных попыток у меня, наконец, вышло призвать свой брачный контракт. Только чтобы узнать, что он аннулирован. Не просто расторгнут, а именно аннулирован. Компенсация в нём, кстати, была прописана, но лишь в случае расторжения. Почитав о том, кто и как может отменять магические договора, выяснила, что это во власти лишь одних богов.

Этот момент показался мне несуразным. Где я и где боги? Вот только кому задавать эти вопросы? Тут на них мне бы никто не ответил.

Меня окружали книги. Оказалось, что языка тут два — общий и шемальянский. Второй изучали исключительно аристократы, не существовало метода магического обучения. А вот на общем говорили почти все, и причин тому имелось несколько. Во-первых, ему обучали магически, это умение вместе с языком людям передали боги много тысяч лет назад. Во-вторых, простая грамматика, отсутствие сложных склонений и падежей делали общий более лёгким. В-третьих, на нём говорили в разных странах, что сильно упрощало торговлю и взаимодействие. Естественно, Ая не знала шемальянского, поэтому я занималась только по книгам, написанным на общем. Фолианты на аристократическом выглядели куда как богаче и загадочнее, но для меня были недоступны, и никаких семи печатей не понадобилось, хватило банальной безграмотности.

За год я многое успела узнать и понять об этом мире. Что-то находила сама, что-то спрашивала у Аялы, с ней мы приятельствовали. Не дружили, нет, но из всех людей в этом мире она стала для меня самой близкой. И если бы не её желание сохранять дистанцию, я бы с удовольствием проводила с ней больше времени. Она же нашего общения по-прежнему стеснялась.

О себе она говорила очень мало, но я уже знала, что она была одинокой. Жизни родителей и трёх братьев унёс пожар. Девочка то ли винила себя в том, что выжила, то ли просто замкнулась, но на контакт шла неохотно. Единственной, к кому тянулась Ая, стала Эльдига. Пожилая кухарка излучала собенное, материнское тепло, и рядом с ней я тоже всегда остро скучала по маме.

Другие слуги продолжали вести себя со мной, как с умственно отсталой. Разубеждать кого-то желания не появлялось. С одной стороны, я боялась поменять ситуацию к худшему. С другой — всегда знала, какие они на самом деле. Молча помогала хорошим людям и с ответным небрежением вела себя с остальными.

Дий оказался не единственным мужчиной, которому пришла в голову светлая мысль воспользоваться моей мнимой неразумностью. У меня появилась привычка быть начеку и постоянно ожидать подвоха. Почему-то незазорным для многих наёмных работников считалось сначала унижать юродивую и вслух смаковать особенности внешности, а потом наедине пытаться залезть под подол. Отвращение к таким мужчинам я даже не особо скрывала, благо, что после отказа они оставляли меня в покое. Насиловать — к сожалению кровожадной Тьмы — никто не пробовал, то ли боялись потерять работу и получить взбучку от дая Иссона, то ли верили, что могу навести на них порчу.

Мой языковой прогресс оценить было сложно. Я много и бегло читала, но вот разговорной практики отчаянно не хватало. Аяла хранила мой секрет, и никто не знал, что я уже неплохо говорю на местном наречии. Я понимала: если станет известно, что я такая же, как остальные, то меня быстренько уберут из библиотеки.

Полгода назад я начала учить заклинания. И с ними дело обстояло непросто. Для начала их требовалось запомнить, а потом — отработать где-то в безлюдном месте. При этом силы у меня оказалось так много, что делать это в своей комнате в замке было просто опасно. Для тренировок я выбирала пустое поле или лес подрему́чее. Ни нападающих, ни диких зверей не боялась. Столкновение со стаей волкоподобных тварей показало, что Тьма отнюдь не шутила, когда предлагала кого-нибудь придушить. Стоило отпустить магию на волю, как животные благоразумно разбежались в стороны и скрылись в чаще. Гулять по лесу удавалось только по выходным, всего лишь трижды в месяц. А вот уединённое каменистое плато обнаружилось в часе ходьбы от замка, и все погожие вечера я проводила там.

Замок стоял на холме, его окружали плодородные земли. Самым большим шоком для меня стала местная природа. Весной всё расцвело и… заалело. Нет, никаких привычных глазу зелёных красок, леса и луга разливались винными лужами. Казалось, что в мире царит бесконечная осень. От этой картины пробирала оторопь, и потребовалось несколько недель, чтобы перестать вздрагивать при виде бордового луга.

В долине протекало несколько речушек. Весной они выходили из берегов, а летом становились тонкими и мелкими. Но для земледелия хватало. Здесь собирали два урожая в год — в середине лета и поздней осенью. Сельская жизнь вокруг была простой и понятной. На полях хозяина — грандая Дамми́ра Асу́льского — росли местные аналоги конопли и крапивы. Из них здесь делали верёвки, канаты, ткани и бумагу. Основные производства лежали поодаль от замка, поэтому я редко пересекалась с их работниками. На фабриках трудились сотни людей. Туда даже магов нанимали.

Управляющий занимался не только замком, но и всеми землями, деревнями и предприятиями. Как занятой человек, он порой пропадал надолго. Ко мне относился нейтрально. А вот Домомучительница выжидала момента ужалить побольнее. Ссориться побаивалась, молва приписывала мне способности, которых она опасалась. Но нагадить исподтишка всегда была горазда. Такие выпады трогали мало. Собака лает, а караван идёт. Мой караван шёл к завершению контракта этим летом и поездке в Ко́вен.

Об этом городе-государстве я читала взахлёб. Там обучали магии! Имелась возможность обучаться как за деньги так и бесплатно, с отработкой по одному трудовому году за каждый учебный. При этом сначала они давали студентам знания, а уже потом устраивали по специальности. Ковенцы оказывали лечебные услуги, изготавливали артефакты, оружие, одежду, эликсиры, книги и доспехи. Они зарабатывали на всём, что только было связано с магией.

Глава седьмая, в которой весело всем, кроме меня

Дельмина с ленцой прошлась вдоль ряда слуг.

— И которая из них немая? — спросила она.

Пальцы похолодели, а ладони сделались липкими.

— Вот эта, грандая Дельмина. Она не немая, просто юродивая, — подобострастно объяснила Домомучительница.

«Нас убьют! Мы умрём! Бежим!» — заверещала Паника.

«Успокойся, пока ничего не ясно!» — сурово сказал Разум, но в тоне ощущалось волнение.

— Хорошо, её я и возьму в личные горничные! — заявила капризная столичная штучка. Остальные женщины переглянулись и заулыбались.

— Она не очень-то прилежна, — дрогнувшим голосом ответила бабища, — что ни прикажи, только и знает, что в библиотеке порядок наводить.

— Не будет слушаться — плетей дать. Или хотите лично брату объяснять, почему мне нельзя взять ту горничную, что я выбрала? — ехидно спросила аристократка.

— Нет, что вы, грандая, — покорно склонила голову Домомучительница.

«Попробуй дать нам плетей, слабачка!» — зашипела Тьма.

«Да кто она вообще такая? Дырка от заскорузлого бублика!» — вскипела Злость.

«Тихо! Нам ещё почти полгода тут работать. У её охраны есть магия. А мы недоучка. За непослушание высекут, а за попытку нападения на аристократку — высекут до смерти. Чуете разницу? И тот щит, что мы — пока, заметьте, плохонько — умеем ставить, против тренированных военных магов — просто пшик», — попыталась успокоить их Осторожность.

«Мне дороги мизинцы!» — запричитал Организм и добавил дрожи в коленях для острастки.

«Никто не в праве нас унижать!» — взбеленилась Грация.

«А нас пока никто и не унизил. Вон, в горничные взяли!» — ответил ей Разум, и страсти поутихли.

— Увеличьте ей жалование. Втрое. И пусть находится неотступно подле меня, вдруг мне чего-нибудь захочется? — капризным голосом сказала Дельмина.

«А она мне нравится!» — радостно воскликнула Жадность.

«Даже очень скверный характер пяток месяцев можно и потерпеть», — примирительно заговорил Разум.

«Может, мы с ней ещё подружимся!» — воодушевился Оптимизм, но на это ему никто не ответил.

— Для вас я грандая Дельмина. Ваши имена мне не интересны. Чтобы по утрам никакого шума, я люблю поспать в тишине. На завтрак я предпочитаю пирожные со взбитыми сливками, пресный сыр, горячие булочки и свежую кисли́ку. И чтобы никаких дурных запахов в доме! Учую — получите плетей! Мыться каждый день! — резко сказала она, и хорошенькое личико исказилось гримасой презрения. — Все свободны, ты — со мной.

Пришлось плестись вслед за аристократкой. Как такая симпатичная девушка может быть настолько неприятной? А главное, зачем? И почему она выбрала меня?

Когда мы пришли в покои Дельмины, она пропустила меня внутрь и смерила совсем другим взглядом чёрных глаз. Умным, пытливым, тревожным.

— Ты речь понимаешь? — смягчила она тон, и я кивнула в ответ. — Тогда слушай внимательно. Вещи мои сама не трогай, только то, что я тебе дам или прикажу взять. Ни о чём не рассказывай никому. Хотя, может, это и лишнее предупреждение, но знай, что твоя жизнь зависит от того, как крепко ты держишь рот закрытым. Завтрак приноси мне около часу, затем я буду заниматься в библиотеке и ездить верхом. После ужина входить в мою спальню тебе запрещено, понятно? Даже если тебе покажется, что меня убивают. От заката и до часу дня мои покои — запретная территория для всех. Ясно тебе?

Я снова кивнула.

Она сделала несколько нервных шагов, бездумно переставила какие-то шкатулки на столике и обернулась ко мне.

— Принеси еды. И обязательно вина. Всё, пошла, — она махнула мне рукой и отвернулась к окну.

Я и пошла… на кухню, чтобы выполнить поручение.

— Не свезло тебе, бабонька. Шалая грандая тебя выбрала, — еле слышно пробормотал мастер Ро́льг.

— Ида, — я ткнула себя пальцем в грудь и посмотрела на него.

— Ида, стал быть. Чего возжелала грандая?

Завтрак мы собрали довольно быстро. Конечно, ни пирожных, ни ягод не нашлось, но сыры и ветчина были свежими и сочными. Вчерашний хлеб повар подогрел в духовке, уложил в вазочку варенье и засахаренные фрукты. Кухарки поглядывали на меня, не скрывая злорадного ехидства. Радовались, что завидная должность досталась не им. Некоторые вслух делали ставки на то, когда меня выпорют.

С подносом в руках я поднялась на второй этаж. Появилось чудовищное желание стащить из вазочки хоть один цукат, но я сдержалась. На золотой можно купить целый мешок сладостей. Не стоит рисковать зарплатой.

После деликатного стука в дверь меня впустили.

— Это сразу забери и больше не приноси никогда! — с силой втиснула она мне в руки тарелочку с ветчиной. — А сладкого в следующий раз побольше. Пусть на обед повар испечёт оладий с мёдом и сметаной!

На обратном пути на кухню я съела всю ветчину. Какая жалость: юродивая не может сказать повару, что молодая госпожа не изволит откушать ветчин и колбас. И как же справиться самой? Ах, какая незадача! Придётся теперь ветчиной каждое утро подкрепляться. Настоящее бедствие! Я весело, почти вприпрыжку вернулась к повару.

Глава восьмая, в которой появляется старый новый персонаж

Управляющий знакомил персонал со своим новым помощником. Я несколько опоздала, поэтому развернувшуюся сценку наблюдала со стороны.

— Хочу представить вам господина Гне́ббиса. Он будет заниматься делами замка и прилегающей территории, я же в этом году планирую посвятить себя производствам. В моё отсутствие он уполномочен принимать любые решения.

Лицо господина Гне́ббиса окутывало плотное тёмное марево. Поначалу это напугало, но враждебности я не ощутила, а потому с любопытством рассматривала мужчину. Слои магии вокруг его лица оказались настолько плотными, что взгляду было невозможно сквозь них прорваться. Вот только я уже догадалась, кто это. По короткой запинке спустившейся Дельмины, по тому, как она сделала вид, что его не знает, по сжатым от волнения пальцам грандаи.

Ночной гость собственной персоной. И вот это магическое безобразие у него на лице — иллюзия. О них писали в книгах. Доступны только сильным магам Света и Тьмы, требуют большого расхода сил, недолговечны. Если этот Гнеббис собрался тут работать под личиной, то он очень силён. Или же он здесь ненадолго? Кроме того, от него так и фонило всевозможной магией — я ощутила как минимум шесть разных артефактов.

«Надо бы узнать о нём больше», — разволновалось Любопытство.

«Всё это очень дурно пахнет! Наверняка она захотела взять немую служанку, чтобы избежать сплетен о нём!» — сказала Интуиция.

«Таки до тех пор, пока мы не имеем с этого своего гешефта, влезать в эту историю не стоит, слишком уж она простая», — усмехнулся Сарказм.

«Да, неприятности нам ни к чему! Меньше знаешь — крепче спишь. И дольше. На годы дольше», — согласилась с ним Осторожность.

«Возможно, они просто разлучённые возлюбленные, которые…» — попыталась подать голос Наивность, но никто её слушать не стал.

«Будем крайне осторожны. Следим за ситуацией в оба, но ни во что не вмешиваемся», — приказал Разум.

С момента появления загадочного мага Дельмина расцвела. Свою первую же ночь в замке Гнеббис провёл у неё. Это мне удалось выяснить из своего наблюдательного пункта у двери в библиотеку. В маленькую щёлку просматривался весь коридор, и когда поздно ночью маг отправился к грандае, я очень аккуратно за ним проследила. Коридоры, холлы и лестницы замка уже давно опустели, поэтому этот визит остался тайной для всех остальных.

Следующие дни выдались относительно спокойными. Мне даже удалось ненадолго расслабиться и убедить себя в том, что эгоцентричная Дельмина вела себя так мерзко только потому, что скучала по своему мужчине. Очевидно, что свой роман они хранили в секрете. На людях друг друга не замечали, порой излишне нарочито, но остальные на это не обращали внимания. Нового заместителя Управляющего обсудили на кухне и пришли к выводу, что жених он годный. Одна из девушек начала носить алую ленту в волосах и улыбаться Гнеббису, и он, как ни странно, флиртовал в ответ.

Хрупкое равновесие было нарушено совсем скоро. Дельмина подкараулила меня прямо за столом при других слугах и устроила настоящее шоу. Куда уж там звёздам эстрады — продавать билеты стоило на это представление.

Она заявилась в людскую, держа в руках охапку вещей.

— Скверная, негодная, ленивая дрянь! — орала она, кидая в меня грязной одеждой. — Из-за тебя я скоро покроюсь коростой! Зарасту грязью! Подцеплю твоих вшей!

Слова летели в компании вещей, на стол приземлились панталоны, на спинке моего стула повисло платье, а на сидящую неподалёку Аялу попали брюки. Видимо, сил у скандалистки не хватило на пуск стольких снарядов в цель, вот она и мазала. Или же специально украшала обеденный стол грязным бельём, приправляя пресную еду жгучей истеричностью. Слуги замерли. Я же отвернулась и продолжила есть. Такого поворота грандая Асульская, видимо, не ожидала. Боковым зрением я видела, как она замерла и тяжело задышала, не зная, что предпринять дальше.

— Чтобы к вечеру всё было чистым и сухим! Иначе тебя ждёт порка! — взвизгнула она и, печатая шаг, исчезла в дверях.

Я спокойно доела, а затем собрала вещи. Аяла и Эльдига помогли. Стиркой у нас заведовала Гвали́да, и я встала возле неё, держа одежду в руках. На улице шёл дождь, и ни при каких условиях я бы не успела высушить вещи, если бы не одно интересное заклинание. Давалось оно пока непросто, поэтому на своей одежде я не экспериментировала, боялась испортить, но раз госпожа просит, то госпожа получит.

Главная прачка была такой же суеверной, как бабка Фикла. Ко мне она относилась с опасливым пренебрежением. Однако мою одежду стирать не отказывалась, работу свою выполняла исправно, и до столкновений дело не доходило.

Мы спустились на самый нижний уровень замка. Туда, где в небольшом подземелье располагались общие купальни и бани. Для слуг выделили отдельную часть, и трижды в неделю всех обязали купаться. Многие этим и ограничивались, но я принимала ещё и душ в общей ванной наверху. Летом — дважды в день.

Для стирки тут использовали большие чаны с горячей водой, вращающиеся ребристые котлы и, конечно, стиральные доски. Лично я стирать исподнее избалованной стервочки не собиралась. Поэтому взяла доску и постучала ею по полу. Затем натёрла мылом сухую одежду, а следом повозила вещами по дну сухого таза. Потёрла мылом по стиральной доске. Сложила всё вместе с доской в пустой чан для стирки и погладила его бок. Всё это делала сосредоточенно, даже язык высунула, чтобы показать всю степень умственного и физического напряжения. Вскоре Гвали́да не выдержала и выгнала меня из отвратительно влажного помещения.

Глава девятая, в которой у меня появляется цель

Иногда так бывает, что живёшь и движешься будто в полной темноте. На ощупь. Натыкаешься на острые углы, врезаешься в препятствия, набиваешь синяки о стены. А потом впереди, где-то далеко загорается свет. Мечта. Смысл. Цель. И исцарапанные руки перестают иметь значение. Среди помех проступает путь. И дальше ты идёшь по нему, как одержимая. И всё твоё существо стремится вперёд. И ничего не может тебя остановить.

Я нашла свою Цель.

Сделала шаг по своему Пути.

Моя жизнь наконец обрела Смысл.

Самое смешное, что благодарить за это стоило мерзавку Дельмину.

Последние два месяца стали невыносимыми. Она придиралась ко всему, не упускала ни единого шанса задеть или унизить. Она обливала меня горячим супом, толкала, обзывала; заставляла убирать специально наведённый бардак; раскидывала вещи сразу после того, как я их убирала; пыталась обрезать мне волосы, лишала еды, заставляла всю ночь ловить мошек-кровососок в её комнате… Случайно узнав, что мне неприятны змеи, она купила толстую бордовую гадину и заставляла кормить её мышами. Мышей приходилось ловить на складе. С рептилией мы подружились. У той оказалось гораздо больше мозгов и человечности, чем у её хозяйки. Когда Дельмина поняла, что змея больше меня не пугает, то избавилась от неё.

При любой возможности я сбегала в библиотеку и жадно, остервенело читала. Магия рвалась на волю. С каждым днём приходилось прилагать всё больше усилий, чтобы её сдерживать. Я отрабатывала некоторые энергоёмкие заклинания просто ради траты сил. На пустырь ходила почти каждый вечер. К счастью, погода установилась замечательная. Тепло, сухо, немного ветрено. Прекрасная середина весны.

Деревья вокруг окутались бордовыми шалями из молодой листвы. Непривычная глазу багряная трава застилала луга. Я ещё в прошлом году поразилась тому, что местная растительность имела разные оттенки вишнёвого, алого и пурпурного. Выглядело это очень красиво и… чуждо.

Каждый раз глядя на кровавые кроны деревьев, я скучала по дому. По родителям. По даче. Ностальгия по ней удивляла сильнее всего. Раньше я эти добровольно-принудительные сельхозподвиги терпеть не могла. А сейчас тосковала. По вишне, которая всё время стояла зелёная, а потом в какие-то выходные наливалась такими переспевшими ягодами, что они лопались в руках от одного прикосновения. По яблокам, кисло-сладким, сочным и хрустящим, которые бабушка научила есть с солью. Если кто-то не пробовал брызжущих соком налитых яблок с крупной, советской солью из дачных закромов, то о вкусе жизни этот человек имеет лишь самое поверхностное представление.

Я скучала по близким.

Книга о порталах попала в руки случайно. В других учебниках я уже читала, что заклинание портала — одно из самых сложных и энергоёмких, а также опасных. Им пользовались лишь лучшие. Часть магов погибала в процессе обучения, если их случайно выкидывало в какие-нибудь дикие или опасные места. Порталы имели серьёзные ограничения. И мне даже в голову не пришло бы пытаться их изучать самостоятельно, если бы не несколько страниц, посвящённых переходам в другие миры. Может, это покажется смешным или глупым, но до этого о возвращении домой я не задумывалась. Прочитав, насколько сложными и колоссальными по затратам были переходы в другие миры, я посчитала, что никогда не смогу открыть такой сама. Способных прорубить путь в другой мир всегда рождались единицы.

Что же дало мне надежду? Простая строчка: «Порталы сквозь грани миров способны открывать маги с доступами к Основе и, как правило, талантами к Свету или Тьме». Я стала лихорадочно искать, что такое Основа. И нашла довольно обстоятельное пояснение: «Мироздание построено на переплетении шести Основных стихий, в число коих входят: Очищающий Свет, Абсолютная Тьма, Истинный Огонь, Живительная Вода, Первородная Земля и Изначальный Воздух. Они являются кровью, плотью, сутью и костьми любого из миров. Прикосновение к Основе возможно лишь для уникумов, одарённых сверх меры счастливчиков. Таковых в Карастели рождается до прискорбия мало, редко когда их число во всем мире превышает два десятка. За всю летописную историю не ведомы случаи, когда такие маги рождались бы от простых женщин. Только сильная магичка способна зачать наследника с подобным даром».

Внезапно поиск Шаритона, странный брачный контракт и требования императора обрели логику и смысл. В других мирах они искали магичек с сильным даром. И мой дар, судя по всему, попадал в категорию не просто сильных, а сильнейших. Возможно, остальные девушки обладали не меньшими талантами. Я прикинула, сколько энергии ушло бы на переход между мирами для двадцати пяти человек, и изумилась масштабам проведённой операции. Ни в одной другой книге не встречались истории о подобных переходах. Максимум — несколько человек. Получалось, что Шаритон и его коллеги совершили что-то невероятное. И мне не стоило удивляться, что они основательно осведомились о моих жизненных обстоятельствах. Я даже примерно могла представить, какие ритуалы они использовали, чтобы выявить сродство крови императора и потенциальных невест. О них я тоже читала.

А кровь? Прямо перед моим арестом в институте все проходили медосмотр и сдавали анализы. Да и в тюрьме кровь брали. Что самое интересное, давала я её добровольно, а именно это — важнейшее условие проведения ритуалов. Получается, что маги собрали информацию об огромном количестве девственниц и провели ритуалы с образцами крови. Колоссальная работа, вот почему магов пришло так много.

А ещё я вспомнила, что Шаритон владел стихией Тьмы. И это должна была быть Абсолютная Тьма. А какая Тьма у меня?

Глава десятая, в которой все получают письма, а я читаю старые легенды

Аяла дулась целых две недели! Местных, по дюжине дней каждая. Просто тосковать по Гнеббису ей, видимо, было скучно, и она решила для комплекта позлиться на меня. Поэтому мучилась она самозабвенно, от души. И виноватой почему-то оказалась я. Можно подумать, по моей воле её недовозлюбленный умчался куда-то в столицу.

В жизни каждой девушки наступает такой момент, когда «любимый бросил, а подруга предала». А если не наступает, то его нужно придумать. В общем, натянув наш случай на глобус желания страдать, Ая получила вполне годный результат: отсутствующий возлюбленный мог запросто таковым считаться, доказательств не требовалось; а подруга в моём лице бегала следом в попытках поговорить, что, очевидно, подтверждало вселенскую вину и глубину раскаяния.

На контакт со мной она пошла только тогда, когда приехал Гнеббис и не удостоил её даже толикой внимания. Он вернулся из столицы с почтовым экипажем. Вечером мастер Рольг остался ужинать с нами, чтобы поделиться последними столичными сплетнями. Ему написал родственник из Нейпы. Повар достал из кармана письмо и аккуратно, бережно его развернул.

— «Прошлым летом на наш мир напали гигантские ящеры-людоеды! Их полчища наводнили Океан. Состоялось великое магическое сражение, равных которому до этого не было. Император Альмендрии Эрина́р Торма́нс принимал в нём участие вместе с Владыкой Севера и вторым советником царя Минхате́па Арх´терша́ном. Естественно, бравые маги врагов победили и мир защитили. В Арласта́не до сих пор выставлено одно такое замороженное чудище на потеху публике. Я сам не видел, но говорят, что высотой оно с трёхэтажный дом! От них спасли и царевну Минхате́па, что была два с половиной года назад похищена».

От таких новостей меня передёрнуло. Не очень хотелось участвовать в войне миров. Может, даже и к лучшему, что я всё прошлое лето провела в тишине и спокойствии библиотеки.

— Ой, да неужто правда? — загорелась Тарда.

— «Двенадцать кланов Севера Владыка объединил прошлой весной, чего до этого не удавалось никому на протяжении тысяч лет, — степенно продолжил читать мастер Рольг. — И во всём этом участвовала иномирянка Кайрина, Катрина[1] или как-то так. Оказалось, что император тоже женился на иномирянке, зовут её Алина. Она-то императору по ночам всякое и нашёптывает. Во всех городах альмендрийцы теперь открывают школы для простолюдинов, больницы с водопроводом и приюты для сирот. Одну больницу для бедных вроде бы собираются построить у нас в столице. Среди наших аристократов эти новости вызвали горячие споры. Большинство считает, что кормить и лечить сирот зазря нет никакого смысла, а простолюдинам незачем осваивать грамоту».

— Уж верно, никакая грамота не надобна простому человеку! — встряла бабка Фикла. — Уж я-то жизнь прожила, знаю, об чём толкую. От грамоты этой только срамота всякая в мыслях!

— Брешешь ты, Фикла. Коли не грамота, как бы я письма читала? — загорелась глазами Тарда. — Нет, читать каждый должен разуметь. Так новости быстрее распространяются, и про других людей можно поскорее что-то изведать.

— А ведь есть ещё «Новостной Журнал», что Ковен выпускает. Стоит он один золотой, там самые свежие вести всегда. Осенью на ярмарке торговали двумя позапрошлогодними, да не успел я купить, прямо из-под носа увёл паршивец какой-то. И, главное, со скидкой были, всего по двадцать серебрушек! — сокрушался мастер Рольг. — Тогда-то я дядьке и написал. Да только он в поездке был, как весной вернулся, так сразу принялся мне отвечать. Слухайте дальше, что он пишет! «В первый месяц зимы в Арластане состоялась всенародная Конференция. Обсуждали важные вопросы, представители приехали из разных стран. От Севера — сам Владыка с женой, от Минхатепа — царевна с мужем, вторым принцем Альмендрии Эдда́ром. От Шемальяны ездил и сам Правитель, и грандай Даммир Асульский, как второй человек!» — повар выразительно поднял палец в воздух.

— Ох, это ж наш господин! Второй человек в Шемальяне! И то верно, маг-то он сильнейший. Ой ли не самый сильный во всей Шемальяне! — обвела всех взглядом Тарда.

— И ещё! «Прошлой весной в Арластане была эпидемия сонной лихорадки. Город закрыли, обложили, никого не впускали и не выпускали аж до лета. Говорят, что сама императрица лично простой люд лечила, а принцессы Торма́нсов ей помогали!»

— А вы говорили, что я набрехала! — вскочила Тарда. — А ведь я рассказывала про лихорадку, что тысячи людей положила, дак вы ж не поверили! А оно вон как!

— Ой, сядь, неужто будешь верить байкам? Чтобы императрица, да сама лично лечила простолюдинов? Не бывать такому! Ты на нашу грандаю посмотри, а ведь она хоть и из Десятки родов, да не жена Правителю. Будет лечить кого? — хмыкнул Дий.

— Много ты знаешь! Дядька мой — человек порядочный, брехать не станет! — нахмурился мастер Рольг.

— Он-то не станет, а ежели ему кто в уши надул? Нет, дивна сказка, да дюже несусветна! — оскалила Фикла на удивление крепкие зубы.

— Много ты понимаешь! — ответил повар, но былой уверенности в его голосе не прозвучало. — Остальное так, семейные дела. Новости я все прочёл.

— А я тоже письмо получила. От подружки из нейпского поместья Асульских, — задорно сверкнула глазами Тарда.

— И чаво там? — подалась вперёд бабка Фикла.

— А того! Замуж отдадут грандаю Дельмину. Сосватали её за Саннора Рохского, того самого, учёного. А у грандая Даммира помолвка состоялась. С молодой грандаей Амари́льской. Говорят, что девица красоты необыкновенной. И магичка сильная!

Глава одиннадцатая, в которой я ночую в лесу

Если я думала, что Дельмина отстанет хоть на несколько дней, когда вернётся Гнеббис, то я ошибалась. Она утроила усилия. Понятия не имею, зачем это ей требовалось, но она словно специально выводила меня из себя. Провоцировала на реакцию. Жаждала ответных действий.

И чем настойчивее становилась аристократка, тем проще мне было сохранять душевное равновесие. Я не давала ей то, чего она так страстно желала. И даже в довольно унизительной позиции морально одерживала верх раз за разом. Последнее время попытки Дельмины просто веселили. Но всему есть предел, поэтому я отправилась к Домомучительнице.

Постучавшись, я вошла в кружевной зелёный кабинет и села на неудобный стул.

— Ида. Гулять. День, — сказала я и улыбнулась.

— Завтра? — деловито спросила она.

Я кивнула. У меня оставалось два неиспользованных выходных за этот месяц и три — за следующий.

— Пять. День. Ида. Гулять. Рано. Договор, — сказала я.

Это была самая длинная фраза, которую я когда-либо тут говорила, но Домомучительница не впечатлилась. Видимо, зря я боялась сказать слишком много и выдать себя.

— Ты хочешь взять пораньше отгулы на пять дней? — спросила она. — Сначала отработай, лентяйка!

Я глубоко вдохнула. Выдыхала медленно, через нос, представляя успокаивающие психику идиллические картины: вот бабища плавно качается на толстой ветке, повешенная на своём кружевном поясе; вот её едят гигантские ящерицы из другого мира; вот она спотыкается, падает и насаживается глазом прямо на свою трость. Дважды.

— Ида. Раньше. Пять. День. Конец. Договор, — спокойно ответила я.

— Ты хочешь закончить договор на пять дней раньше за счёт отгулов? — сощурилась она. Я радостно закивала в ответ. — Хорошо, я не против. Но кормить тебя никто не будет. Как закончишь работу, выметайся, и чтобы духу твоего больше тут не витало!

О, если бы Жаба знала, как сильно я хочу освободиться от гнёта работы в этом замке, она бы удивилась. И наверняка что-то для себя почерпнула бы из ненормативной лексики моего мира.

Довольная, я ушла к себе собираться. На сегодня работа уже закончена, а отдыхать лучше в лесу. Погода стояла очень тёплая, диких зверей и разбойников я не боялась. И отчаянно нуждалась в тишине и покое, хоть на сутки. Захватив собранные в наплечный мешок вещи, я зашла в кухню.

— Мастер Рольг, — улыбнулась я повару, который как раз собирался уходить. Ужин уже закончился, а за окном было ещё светло. — Ида. Гулять. День. Еда. Пожалуйста.

— Сколько слов, Идушка. Молодец какая! Так совсем скоро тараторить будешь. Тебе на целый день собрать? Давай посмотрим, что у нас есть хорошего.

В корзину он уложил много всего аппетитного. В появлении Дельмины был один жирный плюс — питаться мы стали лучше, а иногда и вовсе перепадало что-то вкусненькое. Сегодня повар наложил пирожков, сыра, варёных яиц, свежих, упругих плодов с красной мякотью, похожих на жёлтую айву, а также молодых орешков с волосатой скорлупкой и две маленькие сладкие луковицы. Тут они внешне походили на наши, но отличались по вкусу, горьких почти не встречалось. Я набрала пару бутылок воды и всё это сложила в корзину.

Из замка вышла в отличном настроении, мне предстояло несколько часов ходьбы до опушки, которую я приметила ещё прошлым летом. Там раскинулись заросли дикой лесни́ки, ярко-жёлтой сочной ягоды с крупным бобком. Собирать её было сущим мучением — тонкая кожица лопалась, мякоть тут же вытекала наружу и застывала сладким клеем. А вот наесться с куста — самое то. Про местные грибы и ягоды я читала в библиотеке, поэтому пробовать новое не боялась.

До нужной мне полянки дошла уже в сумерках. Ориентиром служил длинный, змеевидный овраг. Расстелив одеяло ровно посередине бордового луга на густую, сочную траву, я надела кофту и прилегла. Закинула руки за голову и посмотрела на небо.

Какое же оно тут красивое и яркое! Во-первых, две луны. Одна большая, круглобокая, осанистая, смотрела с небосвода с прищуром. Вторая маленькая, но яркая, мерцала задорно и весело. На фоне тёмного небосвода выделялись два светлых пятна. На земном небе лишь Млечный Путь просматривался как светлая полоса, а тут я наблюдала округлое лиловатое скопление звёзд. И не одно. Ближе к горизонту виднелось второе, голубое.

Завтра буду валяться целый день. Есть ягоду. Читать книжки. Колдовать потихонечку. Набираться терпения, чтобы выдержать оставшийся месяц. Справлюсь. Я сильная. Гораздо сильнее, чем кто-либо может предположить.

От мыслей отвлёк приближающийся шум. Из густого багрового подлеска с треском вывалился волочащий задние лапы маленький зверёк и за ним следом — ирда́ль. Дикий котообразный хищник-одиночка, сильно меньше талира и гораздо опаснее для человека. Багряно-шоколадный зверь с тонкими светлыми тигриными полосами резко прыгнул и приземлился ровно туда, где миг назад была его добыча. Зверёк отчаянно пискнул и кубарем метнулся мне в ноги. Всё произошло так быстро, что я едва успела поднять щит. А когда подняла, то он прикрыл от ирдаля́ нас обоих. Тонкий скулёж у ног рвал душу, хотелось взглянуть на зверька, но опасность сейчас исходила не от него. Я и не знала, что в этот лес забредали дикие ирдали́. Обычно они предпочитали лесистые местности на севере Шемальяны, подальше от людей.

Щит отпугнул ирдаля. Не все местные звери владели магией, в основном только хищные или всеядные животные. Но все её прекрасно чуяли и с одарённым человеком связываться не желали. Недовольно похлопав хвостом по бокам, большой кот развернулся и скрылся в бордовой листве. Хорошо, что, как я вычитала, всех талиров одомашнили, встреча с такой зверюгой где-то в лесу осталась бы на память в виде заикания и ночного энуреза.

Глава двенадцатая, в которой я не Герасим

Ранним утром мы с Ночкой вернулись в замок. Наше появление на завтраке, естественно, произвело настоящий фурор. Особенно если учесть, что о спасении лиски слуги уже знали от болтуна-лекаря.

Ночка сидела у меня на плечах, быстро съедала предлагаемые ей кусочки, а при всех попытках её рассмотреть или погладить старалась спрятаться на груди. Когда внимание стало чрезмерным, она протиснулась в вырез платья и улеглась на животе, устроив себе гамак над передником. Мех щекотал кожу, но на все попытки её вынуть лиска реагировала недовольным ворчанием. Подвязав передник так, чтобы она не вывалилась, я от неё отстала и занялась привычными делами. От мехового соседства было жарковато, но в замке даже летом гуляли сквозняки, а в библиотеке вообще царил особый климат. Я нашла только одну новую книжку, где упоминались лискари, но прочитать пока не успела. Отложила на вечер.

В общем, к моменту, когда пришло время кормить аристократку-полуночницу, я уже переделала кучу дел. И успела забыть о лиске, дремлющей у меня на животе.

Дельмина проснулась в настроении придраться. Ехидно изучив поднос, она скинула половину еды на пол.

— Убери!

Привычно занялась делом. За сутки спальня превратилась в хлев. Я уже убедилась, что Дельмина делает это специально, назло. Но это же так глупо — жить в бардаке, чтобы досадить кому-то ещё. А Дельмина впечатления дуры не производила. Она была отчаянно упрямой, гнусной, наглой, жестокой, но не глупой. Именно поэтому меня коробили её придирки. Чувствовалось, что за ними стоит что-то, чего я не понимаю. Неизвестная и пугающая мотивация.

— Это когда ты успела такой живот отрастить? Сколько же ты ешь? — мерзавка обходила меня по кругу и специально наступала то в кашу, то на свежевымытое.

Отвечать не стала, промолчала, это всегда бесило аристократку.

Отмыв полы от жира, мебель от варенья, а стены от чернил, я отправилась на обед. Дельмина проводила меня взглядом, а затем пошла следом. Это было уже неприятнее. В столовой стоял настоящий гвалт, но при нашем появлении гомон стих. Аристократка наблюдала за тем, как слуги накрывают на стол и едят. Когда лиска высунула мордочку из ворота платья в поисках подачки, глаза у мерзавки стали просто гигантскими.

— Это что, лискарь? — охрипшим голосом спросила она. — Откуда он у тебя?

Вместо меня ответила Тарда:

— Это лиска, молодая. Юродивая нашла её в лесу, раненую, отнесла доктору и уплатила десять золотых за лечение! — подобострастно посмотрела она на госпожу. — Лекарь сказал, что у лиски был хребет перебит.

Ночка ухватила кусок хлеба и спряталась у меня под грудью. Я чувствовала, как живот щекотят крошки.

— Ты, как там тебя. Продай мне свою лиску. Плачу сто золотых, — горящими глазами посмотрела на меня Дельмина.

— Нет, — равнодушно ответила ей.

— Ты не понимаешь! Это же магические звери! Они живут рядом с естественными источниками или магами. Их нужно подпитывать силой! — горячо заговорила она.

— Нет, — повторила я.

— Я приказываю тебе отдать мне лиску! — повысила голос мерзавка.

— Нет, — третий раз отказала я.

«Перебьётся. Мы — не крепостная, она — не барыня, а Ночка — не Му-Му. Нам тут осталось-то работать меньше месяца. Тридцать четыре дня всего, если отнять выходные», — сказал Разум.

«Таки как раз хватит времени ей лопнуть от зависти. Шо бы вы думали, не всё деньгами покупается. Вот сюрприз!» — глумился Сарказм.

Дельмина буквально кипела яростью. Почувствовав угрозу, Ночка вынырнула из своего убежища, встала передними лапками мне на плечо и с утробным рычанием оскалила зубы. Очень острые, длинные, хищные зубы. Я даже не предполагала, что у маленького зверька такой комплект клыков! Помещение тут же заволокло Тьмой, и было понятно, что её источник — лиска. Капризной аристократке пришлось сделать шаг назад, а затем она сказала:

— Всё равно всё будет по-моему! Ничего, я подожду, пока она не проголодается! Тогда сама придёт ко мне за подпиткой!

Я успокаивающе погладила Ночку по ушкам и тонкой шее с гладкой блестящей шёрсткой. Когда угроза исчезла, лиска, как ни в чём ни бывало, вернулась к трапезе. То, что Дельмина так легко отступилась, даже немного пугало. Наверняка задумала какую-то пакость. До вечера пришлось провозиться в спальне мерзавки. За время обеда она успела измазать воском окна, извозить в чернилах несколько платьев и изляпать мебель какой-то кислотой так, что потребовалось снова её натирать красящим составом.

На столе у аристократки лежали два изящных, очень красивых писа́ла. К ним прилагалась баночка с чернилами, выполненная из толстого цветного стекла и окованная металлическим кружевом. О таком наборе я могла только мечтать. На деревенской ярмарке подобных не продавали, да и зачем? Стоили они наверняка десятки золотых. Каждый раз протирая стол, я с бережностью брала красивые предметы в руки и отчаянно желала купить себе подобные когда-нибудь потом. Раньше я не умела ценить хорошие вещи, которые меня окружали.

За полтора года я уже привыкла к монотонной уборке. Зимой руки покрывались цыпками, но летом было вполне сносно. Да и мышцы окрепли. Кто бы мог подумать, что уборка так повлияет. Ни разу не видела накачанных уборщиц, но отрицать очевидное глупо. Пока я обдумывала, как натирание мебели способствует тренировке трицепсов, Дельмина вылила на пол травяной отвар.

Глава тринадцатая, в которой я ищу Аялу и нахожу тело

Аяла исчезла за шестнадцать дней до окончания контракта и за тринадцать — до моего запланированного ухода в Китаньск. Сначала не пришла на завтрак, я забеспокоилась, но в комнате её не нашла. К обеду не смогла сходить на поиски, была слишком занята тем, что спасала от потопа замок и комнату Дельмины. Она решила купаться и при этом специально расплёскивала воду так, чтобы та лилась потоком из ванной. Я едва успевала её собирать в ведро и оттаскивать в слив в соседние покои. Перед принятием ванны мерзавка предупредила, что если хоть что-то в комнате намокнет, то меня высекут. Ручейки воды едва удавалось сдержать, но я справилась.

Когда пару часов спустя аристократке надоело плескаться, я смогла разогнуть спину и убраться из комнаты в компании тяжеленного мокрого ковра. К счастью, стелющиеся до пола покрывала и остальные раскиданные по комнате вещи я успела поднять, а затем быстро разложить. За последние полтора года я настолько поднаторела в скорости и качестве уборки, что это не составило труда. В покоях грандаи теперь было душно и влажно, но кто ей виноват? Закончив борьбу с водой, я ушла. Всё равно одевалась и причёсывалась она сама. Если бы пришлось заниматься её укладками или мытьём, то я бы точно не выдержала. Когда выволокла ужасно тяжёлый ковер во двор, то оставила его в тени на специальном металлическом турнике. Едва не надорвалась, пока его поднимала, да ещё и плечо сильно ушибла, пока в дверь с ним проходила.

Побежала вытирать мокрые следы на лестнице и на этажах, пока никто не поскользнулся. Заодно заглянула к Дельмине, убедилась, что ванная свободна, и навела чистоту и там, забрав с собой ещё и банный коврик.

Его тоже вывесила во дворе, заодно и помыла оба, когда ещё возможность представится? Настолько закрутилась, что в людскую пришла только к ужину, но Аялы не было. Судя по тому, как неспокойно оглядывалась Эльдига, она девушку тоже не видела.

— Где Ая? — тихо спросила я у неё после ужина.

— Я сама весь день её не видела! — всплеснула руками обеспокоенная женщина. — Пойдём узнаем, может, госпожа Домоправительница её услала с каким поручением?

Пришлось ждать, когда Кружевная Жаба закончит трапезу и соизволит вернуться в кабинет.

— Госпожа Ладига, — вежливо постучала к ней моя спутница после того, как та с церемонным видом прошла мимо нас, ожидающих у входа в кабинет, и демонстративно закрыла за собой дверь.

— Все вопросы завтра! — рявкнула бабища из-за двери.

— Я только лишь хотела узнать, усылали вы куда Аялу? Цельный день её не видно, — запричитала Эльдига.

— Как не видно? — Домомучительница удостоила нас вниманием и даже дверь распахнула. — У неё никаких выходных на сегодня согласовано не было!

— Так вот и мы забеспокоились, — тревожно пролепетала Эльдига и сделала шаг назад.

— Передайте ей, что за самовольность я лишаю её всех выходных в этом месяце! Небось, женихаться умчалась в деревню. Такая молодая, а уже ветер в голове. Пусть не рассчитывает на то, что брюхатую тут кто-то будет терпеть! — рыкнула бабища и с грохотом захлопнула дверь перед нашими носами.

Мы с моей сопровождающей переглянулись. На её лице брови сами сошлись у переносицы, образовав две глубокие складки. Взгляд стал обеспокоенным и растерянным.

— Да какие у неё женихи, не было ж никого! Она тебе ничего не говорила?

— Нет, — замотала я головой.

— Так и мне не говорила. Гнеббис ей вроде нравился, так уж когда это было, потом вроде как охладела она. Да и я ей говорила, что сильно он старше, да ещё и маг. Статусом выше. Нечего себе голову забивать. Такой не женится никогда на сельской девчонке без скота да двора. Пойдём, в комнате глянем.

Сноровисто подобрав передник, Эльдига с неожиданной для её возраста и комплекции прытью припустила на четвёртый этаж. В комнате Аялы всё оказалось на месте. Не хватало только шали. Самое удивительное, что и все четыре пары обуви стояли тут, у входа. Не могла же она уйти босая? Да ещё в шали? Куда шаль летом-то, тут даже в платье с коротким рукавом жарко, то и дело подол приходилось подтыкать.

— Ладно, мож и правда в деревню куда сбегать решила? Родных-то у неё в этих краях никого нет. Она говаривала, что дядья ещё давно уехали на заработки в Нейпу, да там и осели. Тута только мать да бабка, да обе уже покойницы. А отец её пришлый, его родня вся на севере, — рассуждала моя спутница.

С каждой минутой волнение и напряжение всё нарастали.

Я потянула Эльдигу за собой к другим слугам. К счастью, она быстро догадалась, что от неё требуется. Оказалось, что со вчерашнего вечера Аю не видел никто. Как ни странно, слуги всполошились. Если Кружевной Жабе до нас дела не было, то остальные сплотились в поисках. Даже Дий никаких скабрезных шуточек отпускать не стал. Мужчины вышли осмотреть территорию вокруг замка и даже снарядили гонцов в деревню и на производство, чтобы и там спросить, не появлялась ли девушка.

До ночи Ая не нашлась.

Люди заражались тревогой друг от друга, напряжение витало в воздухе и было физически ощутимым. Кто-то вызвал Гнеббиса.

Выражение его лица под иллюзией я разглядеть не могла, но голос звучал спокойно.

— Сейчас все отправляйтесь по постелям. Нет смысла искать по темноте. Если завтра к утру она не вернётся, а вестей от ближайших деревень не будет, то сперва проверим избы всех холостяков в округе, а далее будем искать по лесу перекликом.