Агдас

Глава 1. Пробуждение.

Что такое страх? Почему мы боимся всего нового и неизвестного? Мама всегда читала мне о древних открытиях, раскопках, тайнах... Куда делось любопытство людей, желание открывать неизведанное и познавать его? Почему мы стали такими жестокими и закрытыми?

Сабрина Мейсон

2086 год. Салит — крупнейший портовый город островного государства Агдас, затерянного где-то в Тихом океане. Расположенный вдоль побережья, Салит стал первым пристанищем для переселенцев с материка. Современные жители города уже давно забыли, почему их предки обустроились именно здесь, но надежда, что Салит смог оправдать ожидания, все еще жива.

С каждым годом город все больше вливается в современный ритм жизни. Новые технологии, как и во всем остальном мире, довольно быстро развиваются и распространяются. Однако, здесь все еще можно найти места, напоминающие о прошлом.

Например, статуя рыбаков на центральной площади, основанная в 2063 году. Она изображает трех мужчин с их снастями и уловом. Или храм Покровителя в Штормовом районе. Храм выполнен в классическом стиле, но имеет уникальную атмосферу, передающую природу своего божества.

Многие здания в районе Сирен были построены еще в конце 2010х годов первыми переселенцами.

Одним из таких зданий было кафе «Три сиропа». Оно из последних сил старалось сохранить в себе дух былых времён, следуя старым традициям. Пятьдесят лет назад трое братьев решили открыть это заведение и взяли слово со всех своих преемников, что те не станут менять кафе в угоду моде.

Прямо на пороге посетителей встречала цветастая деревянная вывеска ручной работы. За ней оранжевая дверь открывала вихрь ароматов, музыки и уюта. Овальный зал, окаймлённый книжными полками, каждый день наполнялся голосами, смехом и запахом вкусной еды.

В центре зала стоял мини-фонтан с цветной водой, которая меняла цвет, как ей вздумается. Порой дети любовались этой игрой красок, а сотрудники предлагали им бросить монетку на удачу - традиция, о которой им рассказывали их бабушки и дедушки.

Внутри светло-лиловых стен разместились колонки, издающие чарующие звуки классической музыки. Бах, Чайковский, Мусоргский, Моцарт. Многие посетители даже не знали, кто эти люди и какой вклад они внесли в развитие искусства в свое время.

Современную молодёжь нельзя винить за подобное невежество. Они живут в другое время, увлекаются другими вещами. Элизабет прекрасно это знала, но порой у нее не получалось закрывать на это глаза. В голове девушки до сих пор крутилась утренняя сцена.

— Это ж надо было такое сказать, — девушка механически пересчитывала дневную выручку. Цифры мелькали на экране, но приходилось вновь и вновь нажимать кнопку сброса — мысли продолжали возвращаться к утреннему разговору с посетителем.

Моника — её коллега и, пожалуй, единственная подруга — уже закончила уборку: стерла последние крошки со столиков, поправила помятый за день фартук и теперь приближалась к стойке, качая головой. Ее пушистые каштановые волосы наотрез отказывались оставаться в хвосте, а потому их хозяйка сдалась и распустила его.

— Да перестань ты заводиться. Ну попросил парнишка убрать старые книги. Что тут такого?

— Что такого? — Лиззи с раздражением хлопнула крышкой кассы. — Все эти книги из библиотеки моего деда и прадеда! — Она резким жестом указала на полки с потрёпанными фолиантами, редкими реликвиями бумажной эпохи.

— Ой, да перестань! — Моника выключила стереосистему, и музыка резко оборвалась. — Они настолько древние, что даже названия не разобрать. Ты вечно всё драматизируешь.

Ловко взобравшись на барный стул, подруга потянулась к одной из висячих ламп. Под потолком кафе мерцали изящные клетки с механическими птицами, в которых были встроены светильники. Иногда сотрудники выпускали этих искусственных птах, и тогда по залу начинал кружить причудливый танец света и тени, создавая неповторимую атмосферу.

— Просто они мне дороги, — упрямо твердила Лиззи, сжимая кулаки. — А этот сопляк просто... просто...

— Что? — Моника скрестила руки на груди, ожидая продолжения. Но Лиззи лишь вздохнула и вытащила пачку сигарет из заднего кармана джинс. Упаковка была старой и мятой, рисунок еле просматривался. Табак внутри давно превратился в труху — стоило прикоснуться, и он рассыпался бы прахом.

— Читаешь нотации подросткам о ценности книг, а сама хранишь этот музейный экспонат, — фыркнула Моника, подталкивая подругу к выходу. — Вот уж действительно пережиток!

— Я их не курю. Ты же знаешь. Просто…Они напоминают мне отца.

— Да, знаю, — Моника сняла фартук и небрежно швырнула его под стойку. — Он хотя бы не таскал тебя по казармам, как мой дед, когда я была ребенком.

Она прищурилась, изучая подругу:

— Что-то у тебя сегодня слишком много этих "просто". Обзавелась новым словом-паразитом?

Уголок губ Лиззи дрогнул в усмешке.

— Видимо, да.

Ее пальцы крутанули пачку сигарет еще один раз, перед тем как спрятать ее обратно в карман джинс.

— Жаль, что я плохо помню его, — пробубнила она себе под нос.

Моника щелкнула кнопкой мини-телевизора у кассы и взялась за швабру. Элизабет, протиравшая стойку, замерла — экран приковал её внимание.

Телеведущая в розовом костюме рассказывала о последних событиях.

«Сегодня в шесть часов вечера было подавлено восстание рабочих на текстильном комбинате под Лионом. Протестующие отказывались возвращаться к станкам, пока администрация не уволит всех Одарённых сотрудников».

Камера переключилась на дрожащую любительскую съёмку: толпа, перекошенные лица, чьи-то руки, хватающие за плечи. За кадром - взволнованный французский говор, где гнев смешивался с одобрительными выкриками.

«По предварительным данным, в столкновениях погибли двое Одарённых и сын владельца фабрики, пытавшийся их защитить», — голос дикторши оставался бесстрастным.

«Конфликт, к счастью, исчерпан. Все требования рабочих удовлетворены, производственный процесс восстановлен».

Глава 2. Опасения.

Центральное отделение полиции Салита.

Не самое приятное место для начала дня. Очень мало людей мечтают тут оказаться, особенно в качестве пострадавших или подозреваемых. А Лиззи до сих пор не могла понять, к какой ее относят категории.

Напротив неё сидел упитанный мужчина лет пятидесяти. Его седые усы шевелились каждый раз, когда он говорил. Детектив не повышал голос. Он был очень спокоен и терпелив.

— Мисс Томпсон, вы уверены, что вам больше нечего добавить по поводу случившегося? — Он допрашивал девушку уже около получаса. Она даже его имени вспомнить не могла, хотя в начале их разговора переспросила его несколько раз. Глаза девушки закрывались уже сами собой, а рот, наоборот, открывался в очередном зевке.

— Поверьте, если бы что-то и было, я бы не стала это утаивать, — Лиззи откинулась на спинку стула. Она была истощена. Не было сил даже думать о чём-то, не говоря уже о том, чтобы вспоминать детали событий, произошедших пару часов назад.

Перед глазами Элизабет до сих пор стояла та машина. Она помнила её смятый капот, повсюду - осколки стекла, и безжизненные глаза мужчины, устремлённые вдаль. Его сдавило, кости, скорее всего, сломаны, а внутренние органы превратились в кашу. Лиззи это так напугало, что она просто отключилась. В чувства её привели работники медслужбы.

Люди из домов вокруг вызвали полицию. Слышали ли они музыку или женские крики? Или просто увидели, что произошло? В любом случае, девушке было непонятно, почему ей не помогли сразу. Хотя нет... Всё предельно ясно. Никто из них не хотел проблем. Никто не готов был становиться спасителем и рыцарем, бегущим к леди в беде. Каждый из них, даже если что-то и видел, предпочёл задёрнуть шторы и спрятаться в своей квартире. Лиззи повезло, конечно, что кто=то всё же решил вызвать скорую.

— Мисс, как вы себя чувствуете? — Когда Лиззи открыла глаза она увидела перед собой человека в куртке скорой помощи. Сама она тогда лежала в самой машине. Лиззи чуть приподнялась на лежанке и увидела, что происходило снаружи.

Вокруг смятого автомобиля ходили полицейские и спасатели. Они анализировали аварию и пытались достать то, что осталось от водителя.

— Я в порядке, — прохрипела Лиззи.

Сотрудник помог ей сесть прямо и начал измерять давление. Он позвал одного из офицеров. Это была женщина невысокого роста с копной чёрных кудрей, завязанных в пучок. Множество прядей выбивались из причёски, создавая впечатление, будто она только что проснулась. Она подбежала к машине и забралась внутрь.

— Вы мисс Томпсон? — уточнила она.

— Откуда вам известно? — При себе у Лиззи не было никаких документов, которые бы помогли определить её личность.

Женщина не ответила. Она внимательно посмотрела на сотрудника медслужбы. Тот быстро убрал все приборы с тела пострадавшей и оставил девушек одних. Офицер перешла на шёпот:

— Знаю, вы можете не захотеть, чтобы я сидела сейчас рядом с вами, но я Одарённая. Я могу узнать имя человека, лишь взглянув на него.

— Вы очень смелая, раз решили признаться в этом. Многие люди ненавидят таких, как вы.

— Я просто выполняю свою работу. Не вижу смысла скрывать силу, если она может помочь расследованию. И я надеюсь, что вы, мисс Томпсон, не относитесь к числу Несогласных. — Женщина подмигнула. Подсознательно она понимала, что может говорить с Лиззи откровенно.

— Несогласных? Это те, кто не любит Одарённых?

— Именно. Это военный термин. Я привыкла его использовать.

— В таком случае я Согласная, — Лиззи попыталась пошутить, чтобы показать, что чувствует себя нормально. У неё не было никаких травм, страх почти отступил. Всё, что напоминало о случившемся, находилось за спиной офицера.

— Можешь шутить, значит, всё хорошо. В твоём телефоне я нашла номер твоего брата. Он поехал в участок. Боюсь, нам придётся и тебя туда доставить.

— Меня в чём-то обвиняют? — Мысль об этом вызвала волну паники. Кевин будет ждать её в участке. Перспектива — хуже некуда. Элизабет не желала доставлять брату неприятности, но он отвечал за неё, и выбора не было. Хоть сестре и было девятнадцать лет, в Агдасе она считалась несовершеннолетней вплоть до двадцати.

Один из врачей вернулся к машине. Он ещё раз спросил о самочувствии и забрал какой-то прибор. Видимо, они столкнулись с проблемами при извлечении тела водителя. На секунду Лиззи представила, как они достают его по частям. Представила куски мяса, лоскутами свисающие с костей, представила запёкшуюся кровь, его глаза, смотрящие прямо на неё. Её затошнило. Офицер не заметила, как побледнела девушка.

— То, что здесь произошло, вызывает множество вопросов. Нам нужно вас допросить. У меня есть предположение, но...

— Вы считаете, что я Одарённая? Что я сделала это? — Такие выводы были логичны. Нельзя злиться на полицию и врачей, если они так думают. Наверное, стань Лиззи свидетелем, а не участником подобной ситуации, мысль о даре возникла бы в её голове первой.

— Как я уже сказала, выводы делать рано. Как только вы будете готовы, мы отвезём вас в участок.

Так Лиззи и оказалась в этой комнате — с полностью стеклянными стенами. Стол и стулья прикручены к полу. Единственное, что не заставляло её чувствовать себя преступницей — это отсутствие оков. Детектив размял шею.

— Хорошо. Я понимаю, что вы пережили настоящий кошмар. Не стану давить на вас, но, если всё же что-то вспомните — буду рад это услышать, — он встал из-за стола и сделал знак рукой. Это был сигнал для тех, кто сидел по ту сторону зеркала и прекрасно всё видел.

В комнату вошли двое мужчин. Они вывели Лиззи в коридор, где ждал Кевин. Он тут же стиснул сестру в объятиях. Девушка прижалась к нему и спрятала лицо в его пиджаке. Она знала, что Кевин будет тут, просто надеялась увидеть его до допроса. К сожалению, им не позволили встретиться раньше. Кевин прождал в коридоре несколько часов. Когда ему позвонили, он не знал, что думать. У него не было мысли, что сестра что-то натворила. Он сразу же испугался за её состояние.

Глава 3. Эксперимент.

На следующее утро Кевин проснулся чуть раньше обычного. Проходя мимо комнаты сестры, он прислушался. Девушка ещё спала. Кевин приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Лиззи спала на неразобранной кровати, во вчерашней одежде.

Кевин обвёл взглядом спальню сестры. У стены стояла гитара Моники, на столе разбросаны книги — те, что Лиззи принесла с работы, чтобы подклеить или покрасить. В окнах спальни всё ещё играла программа подводного мира. Парень вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Ему нужно было идти на работу. С одной стороны, он хотел остаться. Его сестра была в ужасном состоянии сейчас. Переживала настоящий кошмар. Ей нужна была поддержка. С другой стороны, если Кевин останется, это будет только сильнее давить на девушку. Нужно делать вид, что ничего особенного не произошло.

Перед уходом парень подошёл к панели на стене в зале. Он ввёл несколько комбинаций и настроил для сестры время набора ванной и подогрева завтрака. Понимал, что проснётся она примерно через час. Это меньшее, что он мог сейчас для неё сделать.

Сам же Кевин предвкушал целый набор событий сегодня. День, полный переживаний, страшных мыслей, а ещё скандалов на работе из-за Одарённых.

В машине парень сначала включил радио и только потом выехал со своего парковочного места.

«Утро наступило на улицах нашего любимого Салита. С вами ваш незаменимый ведущий Оран Фостер. Начнём с хороших новостей на сегодня. В полдень на центральной площади пройдёт встреча с супергероями, а именно с Невидимкой и Шаровой Молнией. У полиции сегодня будет много работы. Напоминаю, что любое публичное проявление дара на улицах Салита вне стен Академии запрещено законом, поэтому подобные встречи проводятся под строгим контролем. Не забудьте об этом, когда будете там присутствовать. Всегда стоит напоминать себе об этом».

Кевин усмехнулся такому комментарию ведущего. Он выехал на главную дорогу и встал на светофоре. Уже давно ходят слухи, что сам Оран Одаренный, а он только рад давать намеки и поднимать свой рейтинг. Он был единственным ведущим на городском радио. Его все любили как раз из-за его комментариев к событиям и лёгкой подаче материала. Он всегда общался со слушателями, как с друзьями. Хотя сама новость, скорее всего, не многих привела в восторг. Встреча с супергероями на главной площади — это сулило только разгром и возмущение среди людей.

Супергерои были Одарёнными, которые решили служить людям. Однако сам Кевин, например, всегда ждал от них подвоха. Ему казалось, что все эти герои просто пытаются казаться хорошими, а на самом деле служат Академиям и выполняют грязную работу. Возможно, они там все с промытыми мозгами и верят, что приносят пользу.

«А теперь к трагичным новостям», - продолжил радиоведущий, - «ночью нам стало известно об ужасной аварии. Водитель был буквально смят в собственной...»

Осознав, о чём сейчас пойдет речь, Кевин вырубил приемник. Ему не хотелось ещё раз всё это слушать. Он и не думал, что подобные новости так быстро утекут и станут достоянием общественности. Главное, чтобы Лиззи не увидела и не услышала всего этого.

Ещё и мать вздумала позвонить. От их вчерашнего разговора Кевину до сих пор было не по себе. Ему не составит труда переслать ей деньги. Всё что угодно, лишь бы не встречать её вживую.

На работе царила лёгкая суматоха. Проходя мимо стойки администрации, Кевин столкнулся с мистером Ньюманом. Мужчина вёл за собой троих молодых людей и рассказывал им о компании.

— Это новые сотрудники? — уточнил Кевин у главной секретарши.

— Да. Жалко их, — ответила девушка, перекладывая бумаги.

К стойке подошла Хлоя Вудс. Кевин развернулся, чтобы не встречаться с ней взглядом.

— Нечего их жалеть. Гнать их надо, — как всегда резко высказалась Хлоя и, не задерживаясь, отправилась к лифтам. Кевин проводил её взглядом.

— Вот как раз из-за таких мне и жалко новичков. Их уже все ненавидят, — продолжала секретарша.

— Могу сделать вывод, что вы не относитесь к ненавистникам, — Кевин посмотрел на девушку и пробежался по ней взглядом. Вспомнил, что она пришла ровно спустя два года после того, как он сам начал работать.

Девушка уронила листок, но быстро подняла его и поправила белые волосы. По цвету они напоминали бумагу и придавали ей болезненный вид.

— Я не хочу плохо к ним относиться. Они Одарённые, и я не вижу в этом проблемы. Они не сделали ничего плохого.

На секунду Кевину показалось, что она оправдывается, потому что сама такая же. Одарённая. Или она с ними знакома. И потом его ужаснула мысль, что и он теперь такой же. Если Лиззи Одарённая, значит ли это, что все коллеги будут ненавидеть её по умолчанию? Но это же бред. Хлоя­— самый ярый ненавистник здесь, но она прекрасно знает Лиззи. Неужели она вот так просто её возненавидит? Насколько же теперь изменится жизнь его сестры?

— Да, они ничего не сделали. Пока что, — он потряс головой, отгоняя дурные мысли, и двинулся к лифту.

Элизабет, в отличие от старшего брата, проснулась в хорошем настроении. Ей снился чудесный сон: она гуляла по лесу с белками и ела ягоды. Кевин угадал с временем — в ванной её ждала горячая вода, а завтрак должен был разогреться через пятнадцать минут.

Воспоминания слегка стёрлись, и теперь девушка смотрела на всё позитивнее. Мысль о силе уже не казалась такой ужасной. Она сможет помогать людям, разовьёт способности, станет героем. Пусть Несогласные обвиняют её во всех грехах — это можно пережить.

На завтрак Кевин оставил ей молочную кашу, сэндвич с овощами и печенье. Лиззи поставила чайник и включила телевизор в зале. В доме ей не разрешалось есть на диване, но пока никого не было — нельзя было упускать такую возможность.

Решив избегать новостных каналов, Лиззи включила какую-то детскую передачу. Ведущая с малышнёй делали поделки из глины. То, что нужно, чтобы в голову не лезли ненужные мысли.

Вчера знакомый Моники Саймон так и не ответил на звонок. Видимо, Лиззи звонила слишком поздно. Поэтому сегодня ей предстояло повторить попытку. Несмотря на то, что воспоминания уже сгладились, и ситуация не казалась такой ужасной, Лиззи ещё сильнее не хотела звонить. Она думала — а надо ли это ей? Может, всё обойдётся. Это весьма опрометчиво, но девушке уже хотелось забыть обо всём и вернуться к привычному ритму жизни: готовиться к смене в кафе, повторять упражнения на гитаре, спорить с Кевином о вечернем фильме, вместе готовить ужин.