Академия преемников. Кощеев не убивать!

Глава 1

Константин бездумно вышагивал по малой гостевой зале подземного дворца, заложив руки за спину. Метровая хрустальная люстра покачивалась в такт тяжелым шагам, серебряным перезвоном отдаваясь в коридорах холодного замка. Без пятнадцати полночь, а отряд мертвяков, отправленный патрулировать побережье Азовского моря, до сих пор не вернулся. В чем причина задержки?

– Господин, – в залу, скромно стуча берцовыми косточками, вошла премиленькая горничная, по обыкновению натянув на лицо морок человеческой девушки. – Желаете испить огненную воду, присланную из Ашхабада? Мы приправили ее перцем и подожгли, как учили гости-шайтаны.

– Нет, Лёля, лучше принеси мне ром с эспрессо, – царевич тяжело опустился на стул.

Подождав, пока расторопная горничная покинет залу, мужчина задрал рукав камзола и посмотрел на перламутровую нитку-браслет, подаренную ему богиней любви. В ночь праздничного бала принято обмениваться подарками, напоминающими друг другу о выбранном партнере для танцев. Он преподнес девушке старинные пяльцы и швейный набор, которыми можно корректировать полотно судьбы. Антиквариат хранился у царевича с прошлого века, переданный по наследству дедом – большим любителем играть с человеческими судьбами.

И нашел свою обладательницу – замечательную колдунью, с огромным успехом постигающую рунную магию. Почти идеальную.

– Светозар, отряд еще не прибыл? – гостевое зеркало пошло рябью, показав одутловатое лицо, покрытое следами оспы и гноя.

– Нет, мой господин, они в пути.

– Бесы раздери этих остолопов, – проворчал наследный царевич, с силой сжав раму.

Зеркальная оправа хрупнула, будто тонкий лед, и пошла мелкой сеткой трещин, прервав звонок. Тьфу, пакость.

– Мы здесь, ваше темнейшество!

С тихими хлопками два мелких создания возникли в воздухе и неуклюже поклонились. Да чтоб вас! Когда надо – не дозовешься, а ругнешься в сердцах – вот они, голубчики!

– Пошли вон, – отмахнулся Кощей, желая сбежать.

Срочно к себе, срочно. Туда никто не пролезет, ни один прислужник не побеспокоит. Размашистые шаги пересекали дворцовые коридоры с такой скоростью, что, казалось, их обладатель вот-вот сорвется на бег. Злость на прислугу не сбила Константина с толку, прекрасно понимающего, от чего он бежит.

– Да будь ты проклята, ведьма, – едва слышно взвыл он, бессильно опускаясь на пол.

Противно жужжащий комар, неизвестно как попавший вглубь земли, деловито сел на руку царевича, впившись в нее тонким хоботком. К своему собственному удивлению, молодой мужчина не прогнал доставучее насекомое, терроризировавшее его несколько дней, а вгляделся в него с необъяснимой нежностью.

– До смерти не закусает, а душу разбередит, – горькие слова упали в тишину. – Зачем ты меня мучаешь? Почему не уходишь прочь?

Раздувшийся комар деловито повел крыльями и взлетел, кренясь, как груженный «кукурузник». Баал великий, чем он занимается? Сидит на полу и разговаривает с комаром, как умалишенный, вместо того, чтобы проводить ревизию на складе трофейного оружия. Хорошо, если случайный наблюдатель решит, что спятивший царевич и правда обращается к насекомому. Ибо та, что скрывалась за комариным писком, была страшнее любого укуса.

– Треклятые каникулы, – он тоскливо вздохнул в пустоту.

Кто придумал отдыхать так долго? Промежуточная аттестация успешно закрыта, и довольные одногруппники разъехались по домам на две недели, предвкушая отдых в родных пенатах и отсутствие изрядно надоевших физиономий. Даже он сам в глубине души радовался возможности обнять мать, поклониться отцу и заняться делами, быстро накопившимися в его отсутствие.

Каникулы, подаренные администрацией академии, были нужны для решения важного вопроса ­– целесообразно ли оставлять факультет пограничников или затея с треском провалилась? Остальные факультеты жили душа в душу, успешно учились и втайне задирали нос перед высшими, невзначай хвастаясь похвалой преподавателей.

С ними же все было сложнее.

К счастью, в Приграничье всегда стоял нейтральный сезон, несмотря на слякоть и дождь человеческого мира. Можно поплавать, устроить тренировку на открытом воздухе или вывести своего железного жеребца на прогулку, подарив обоим ощущение свободы и скорости. Да, наверное, это очень приятное времяпровождение…

– Если ты сейчас же не уберешься из моей головы, клянусь, я сотру себе память, – гневно проговорил он в личное настенное зеркало, где отражалась его помятая и бледная физиономия, контрастируя с темными кругами под глазами.

– Сынок, кем ты недоволен? – хрустальный голос вкупе со стуком в дверь заставил его прикусить язык.

– Матушка.

На пороге покоев показалась высокая женщина в синем платье, отличавшаяся излишней худобой и длинными волосами цвета изначальной тьмы. Отвесив вежливый поклон, навий царевич напрягся. Как много она успела услышать?

– Никем. Просто голова забита чушью.

– Вот как? – лукаво улыбнулась мама. – А не пора ли нас с этой чушью познакомить? Как-никак наша реликвия перешла к ней.

– Только не начинай подражать отцу, – Кощей поморщился, облегченно выдохнув. Разглядев за спиной подземной царицы маячившую горничную с подносом, он перехватил напиток и отослал служанку. – Будто я не знаю, что тебе глубоко плевать на сокровища и антиквариат.

– В любом случае обмен достойный, – женщина мягко ушла от темы, взяв сына под руку. – Амулет Фрейи, усиливающий чувства и дарящий настоящую любовь, очень дорог на черном рынке.

– Предлагаешь продать? – смешливо фыркнул он, от неожиданности разбрызгав кофейный микс.

Царица с улыбкой покачала головой, глядя в глаза сына, полные скрытой боли. Еще совсем юный, но уже чрезвычайно сильный колдун, впервые столкнувшийся с собственным сердцем. Как ни старайся, душевную ссадину не спрячь от матери, даже если очень пытаешься.

– Нет, конечно. Предлагаю познакомить нас с той, кто занимает твои мысли. Не гони ее прочь, сын, а прими, как примем мы. Девушка, дарящая тебе такую ценность, просто не может не понравиться отцу. А я приму любой твой выбор.

Глава 2

Застарелая пыль клубами взлетала в воздух, оседая на волосах, сарафане и в носу. От души чихнув, я размахнулась и с наслаждением стукнула выбивалкой по ковру. Получай, бабай, гранату!

– Вьюгу пыльную устроила, – проворчал Сажик с подоконника, брезгливо шевеля седыми усами.

Ежевичка в новом горшке согласно затрепетала острыми листьями, стряхивая частички истории, витавшей в воздухе. Та на ходу собиралась в мошкару и моль, недовольно мигрировавшую в сторону леса, – египетских скарабеев давно заменил классический славянский гнус. По ковру рукотворной геометрией теснились вышитые узоры: и пирамиды, и змеи, и улыбчивая саранча машет лапками, приветствуя новый день.

– Смотри-ка, живая, – ковробойка прибила ожившую саранчу, упокоив старушку. – Никак с казней фараоновских осталась?

– Что ж ты за ведьма такая бессердечная? – кот печально проводил взглядом дохлое создание. – Продукты зря переводишь.

Саранча резко вздрогнула, задергала лапками и начала мимикрировать под листву. Надо же, не упокоилась. Впрочем, напасть эта взялась из ниоткуда и явно несла в себе частичку божественного садизма, коего во все времена было предостаточно. Жесткокрылой даме еще повезло, что их с коллегами командировали в Египет, а не Китай, ибо там все, что падает с неба, немедленно объявляется съедобным. И чем активнее шевелится на тарелке, тем более изысканным считается.

– Вкусно, – облизнулся Сажик, прыгнув мне под ноги. – Но мало.

– Земля ей пухом, – согласно кивнула я. Наставник у меня всеядный.

В избушке бесновалось валидоловое торнадо. Сметая все на своем пути и безжалостно уничтожая любовно собранные запасы трав и зелий, древний ураган наводил порядок, стремясь подготовить жилище к началу зимы. Зачем нужно сжигать травяные запасы – неясно, но спорить мы не посмели, взявшись за безобидную чистку ковров и перемывку хрусталя. Как у всякой уважающей себя бабушки, у Ядвиги имелся целый сундук с бережно хранимой посудой.

– Набор столовый, сорок копеек, – руки согнули вилку. – Нержавеющая сталь. Бабуль, зачем тебе мельхиор?

– Надоть, – ворчливо отзывалась старушка, вытряхивая на свет закрома.

К холодам бабулин характер неизменно портился. Больная нога начинала ныть и нудеть, напоминая, как славно было в незапамятные времена отвешивать пинки нахальным дружинникам и стрельцам, бегающим до молодой Яги, сидевшей за вышивкой. Нет, не до бабушки – в стрелецкие времена бабуля уже изрядно поскрипывала и пугала мужчин помелом. А до юной и хорошенькой Янины Яги, что смущенно пряталась за занавесками, любопытно поглядывая на очередного удальца, бренчавшего огрубевшими пальцами на гуслях.

– Спасибо Ладе, что вокруг тебя не вьются, – кланялась старушка богине. – Ты у нас девка красная, удалая, так что я к твоему рождению специально берданку прикупила.

Упомянутая берданка важно стояла в красном углу рядом с иконой Николая Чудотворца. Бабушка вечно хмыкала и украдкой показывала язык святому, хулиганисто хихикая – дядечки с добрым взглядом давно нет в живых, а она ему так пять денариев и не вернула. Мама только тяжело вздыхала и извинялась перед «Николашей», смахивая пыль с портрета.

Я же правильно рассуждала, что нечего хорошей вещи подпирать угол, и ходила с берданкой на браконьеров.

– Славушка, – тяжко раздалось из избы. – Подь сюды, внученька.

Перепоручив ковробойку коту и по-военному печатая шаг, я отправилась на новое задание. Однако внутри, вопреки ожиданиям, меня ждало не очередное поручение, а уставшая колдунья, подслеповато щурящаяся на свиток. Письмо было необычно черным, написанным на староцерковном и явно предназначалось маме, но почтальон не разбирался и отдал послание первой попавшейся жрице.

– Ты посмотри, какая наглость, – недоуменно вздыхала она, выпрямляя гудящее колено. – Из кощеевского дома весть пришла.

– Понятно.

– А мне непонятно, – заворчала бабушка. – Как только у них наглости хватает писать сюда? Вот я на них порчу напущу, чтобы плесень по всему замку множилась, охальники.

– Ба, все в порядке, – поспешила успокоить я. Возможно, резче, чем требовалось. – Наверное, опять помощь нужна.

– Нужна. Пишут, что море у них волнуется, мертвечину изрыгает, аки мусор человеческий. Токмо не простую мертвечину, а гнилую, будто пожевал кто и выплюнул.

– Здорово. А мы тут при чем?

– Дык, Мария интересуется, все ли с силой нашей в порядке, ибо Смерть у них не шалит, в узде обитает, так что с их стороны причин мертвости нет.

Царицу Марию, в девичестве Восславскую, я видела всего единожды и совсем недавно, как раз на балу в День всех святых. Впечатляющая дама, так и не скажешь, что обычная человеческая женщина, обученная колдовать: иссиня-черные волосы, мраморное лицо и ярко-синие глаза, словно сапфиры. Младшая сестра Мары, не иначе. С мамой они подружились незадолго до моего рождения, и общаются раз в пятилетку по рабочим вопросам и вежливым кофе-брейкам в человеческих городах. В остальном жрицы жизни работают со жрецами смерти, и серьезные вопросы решают бабуля с дядей Калистратом в баньке по старинке, с самогоном и вениками.

Дипломатия, не хухры-мухры.

– Сейчас емейл пошлю тете Маше на корпоративную почту, – палец заскользил по дну личного медного блюдца.

– Ярило помилуй, – бабушка схватилась за сердце. Сердце выглядело как помело и угрожающе топорщило прутья. – Да в кого ж молодежь нынче пропащая, а? Ежели всяк станет… имелы слать, мы к войне прикатимся! Нельзя навью царицу слать, Слава. Уж лучше коленом сынку ее промеж штанин садани, коли зла, но королеву посылать не смей.

– Ба, – прыснула я. – Ты же сама хотела на них плесень наслать.

– То за честь внучки моей, – проворчала Ядвига. – Будут ее всякие мертвецы оскорблять невниманием… А по делу нужно говорить серьезно, бумагой и пером, а не пиликалками современными.

– Как скажешь, – я покладисто кивнула, спиной ощущая опасную близость помела. – Тогда маме сообщу, что ей писали.

Глава 3

Понт Аксинский или Скифское море встретило меня безмятежностью. Ласковые волны подмывали песчаный берег, норовя облизать кроссовки, и тут же убегали обратно ни с чем. Эта вода помнила все: и красоту кораллов, подводным садом распустившихся внутри, и счастливые восклицания туристов, увидавших дельфинов, и проклятья моряков, воюющих со штормом. Но отчетливее всего это море помнило сражения.

– Неудивительно, что ты Черное, – моя ладонь опустилась к волне, ласково погладив пенного барашка. – Сколько турецких янычаров и русских витязей кануло в твои воды?

Море тоскливо вздохнуло. Колыбель русско-византийской торговли не желала зла, она лишь собирала дань с глупых людей, принесших на волны смерть.

– Позови хозяина.

Подчиняясь чистой энергии, не облеченной в Слово, пенная шапка вопреки законам природы покатилась обратно на открытый простор и канула в глубину, сохраняя форму.

– Неужто сама жрица к моим берегам пожаловала? – тихо прошелестела вода отовсюду.

– Покажись, водный князь, уважь меня.

В трех метрах от песчаной косы вода взметнулась вверх яростным фонтаном и тут же опала, оставив мокрую приземистую фигуру. Морской князь, многим по слепости кажущийся обычным водяным, церемонно поклонился. Княжеская корона, украшенная черными драгоценными камнями, мрачно сверкала на солнце, отбрасывая инфернальные тени на фиолетовые щеки старика.

– Не пересохнет твой исток, княже, – деды обожают ритуалы и пиетет. – Пришла весть до нашей избушки, что беда с владениями твоими приключилась?

– Брешут, – невозмутимо и сли-и-ишком уж поспешно отбрил морской хозяин. – Кто пускает слухи гадкие? Покажи, я его в гости позову.

– Как же брешут? – взрытый обувью песок выплюнул на свет обглоданный рыбий скелетик. – А это что?

– Закон природы, – владыка развел руками, покрутив усы из морской пены. – Подкрепляются мои любимцы, достойно выполняют возложенные на них задачи по контролю популяции нередких видов. Казнить за это прикажешь?

Хитрый лис, даром, что морской. Разве я не чую запах гнили, витающий над берегом, как инверсионный след над Анапой? Будь здесь наставник, мигом бы показал хитровану, где раки зимуют. А заодно осьминоги, лосось, мидии, креветки, пока князек не взмолится о пощаде, напуганный перспективой остаться на витрине вместе с подданными.

– Если солнце погашу, звезды спрячу, свет запру. – Слово скользнуло меж губ тошнотворно сладким ароматом.

– Эй-эй, ты чего делаешь? – заволновался водный князь.

– Дань чаклунству заплачу, в Хаос душу заложу…

– Не смей, Яга! – правитель заорал во всю глотку, от злости топая по морской глади. Вода вспучилась, вскипела и понеслась на меня беспощадной волной.

– Смогу глянуть в глубину. Бездне руку протяну. – Я вскинула ладонь, срывая с шеи защитный амулет.

Крошечный пузырек с лунной пылью разбился об камень. Невесомая частичка ночного светила взвилась ввысь и начала расширяться, закрывая меня собой.

– Бездна бездну пожирает, суть живого поглощает. Жизнь стирает, смерть не ждет, и конец времен придет!

Пространство замерло. Докатившаяся волна секунду подумала и ухнула вниз водоворотом, подхватывая содержимое морской пучины. Сотни тысяч обглоданных скелетов, маленьких и больших, омерзительной волной прибились к берегу. Пожеванные щупальца и клешни, надкусанные тела медуз, почти исчезнувшие остатки крупных дельфинов огромным комом причалили к берегу, да так и остались лежать на грязном песке. Я молча и пристально посмотрела на князя.

– С каких это пор жрица жизни мертвое Слово ведает? – ядовито выпалил морской гад, пятясь от прожигающего взгляда.

Шапка из бирюзовой воды зашипела, начав испаряться.

Маленькая искорка навьей энергии, отобранная мной у Кощея, ласковой бабочкой крутанулась вокруг пальцев, готовая служить вновь. Первая давно рассеялась, но я нагло умыкнула новую. С тех пор, как аномалия румынского замка заблокировала Слово жизни, я почувствовала вкус настоящей магии смерти. Гной и цветы – вот что ближе всего к мертвому колдовству, совсем не похоже на запах моей родной магии. Моя – она как первая земляника, как любящий материнский поцелуй, как облегченный здоровый вдох в конце затяжной болезни.

После касания навьей силы, к аромату земляники добавился неотъемлемый душок боли. Этого я не могла себе простить.

– Вижу, повзрослела, – князек внезапно усмехнулся, волной сгоняя смердящее содержимое дна обратно. – Изменила тебя эта ваша академия, чтоб ей пусто было. Недаром я свою дочь запер и не позволил даже носа высовывать со дна.

С дочерью морского князя мы не виделись уже семьдесят лет после того, как спасали Курилы от цунами. Будучи совсем маленькой жрицей четвертого десятка лет, я тайком пробралась в ступу, схоронившись под ворохом бабушкиных амулетов и зелий, которые требовались людям, попавшим в беду. Ох, и досталось мне тогда! Голова гудела от затрещины, которую отвесила бабулечка за тайный побег при наказе оставаться в избушке.

Зато встретила Галию – мелкую, курносую и ревущую в три ручья морскую княжну. С ее кос вечно капала вода, а из носа текла рыбья слизь, выдавая неумение ходить по суше.

– Одобряю. Нечего малькам младше ста делать в нашей академии. Не дай Макошь, бабушка велела бы за ней приглядывать. А теперь изволь чистосердечно признаться, с какого льва морского у тебя не море, а кладбище?

– Нефть, – прошипел князь, отступая по волне. – Разлили очередную вонючую лужу в сезон обострения эвтрофикации. Спас, кого смог, остальное – уволь. Думаешь, мне рыбешек не жаль? Только это природа, ничего не попишешь. Коли не нравится, можешь Кощеям отписаться, пусть вырежут парочку нефтяных магнатов.

– При чем тут Кощей? – нахмурилась я.

– Да уже все славянские земли знают, что выбрал он божью дщерь, – гад язвительно хохотнул. – От Минска до Амурска гадают, присоединятся ли к нам скандинавы или сами захапают наш север. Хотя по всем законам жена в род мужа переходит, так что с прибавлением нас. Молодец наследник Нави, хорошую партию подобрал, с приданным. Не то, что некоторые, – мазнул князь взглядом.

Глава 4

– Слава, – теплые крепкие объятия сомкнулись вокруг коконом, и я с упоением вдохнула то, чего мне не хватало целый месяц.

Дружба. Понимание. Хитрость с ноткой авантюры и готовность выложить дорогу из золота, ведущую к винным погребам. Вуир совсем не изменился, по-прежнему щеголяя в классической тройке и огненно-рыжей шевелюре. Разве что часы на запястье стали подороже и улыбка более обольстительной.

– Здравствуй, змеище. Как дела в Тоскане?

– Тоска, – скаламбурил Полоз, заняв собственными чемоданами половину холла академии.

Нас не встречали с фанфарами и не устроили праздничный салют. Обычное воскресенье, сонное и неживое: занятий нет, преподаватели заслуженно отдыхают, а студенты других факультетов дрыхнут без задних копыт. Я решила приехать пораньше, памятуя о необходимости заново обустраивать свой алтарь, спешно демонтированный перед самым отъездом. Увидят, что колдую в комнате, – секир-башка по самые коленки.

– Тэлька пеняла, что ты не отвечаешь на звонки.

– Ой, да ну, – я воровато оглянулась, скривившись, как от лимона.

Так-с, сундук, давай-ка на второй этаж своим ходом.

– Она мне все уши прожужжала, что феи пытаются объявить шопоголизм разновидностью зависимости и под шумок наложить на него лапу, рейдерски захватив торговые центры и модные подиумы. Поперли их, вишь, черти с кибер-арен и букмекерских контор вплоть до драк и погромов, вот и выискивают новую нишу.

– Негодяи, – Арсений сочувствующе цокнул языком и топнул ногой. Тут же словно из-под земли вынырнули два юных волколака и с поклонами взяли чемоданы в зубы. – Не выдерживают честной конкуренции.

– Сказал змей, обваливший биржу и скупивший акции половины итальянских банков.

– Всегда хотел себе бунгало на Санторини, – доверительно сообщил он. – Не принимаю претензий от женщины, занявшей четверть экранного времени федерального канала объявлениями о поиске кавалера на час.

– Подумаешь…

– Предлагаю разбить на Красной площади сигнальные костры и дымом отправлять послания: «Ищу отца будущей Яги. Звонить на тарелку». А если серьезно, Слав, тебе не кажется, что слишком рано?

Мы приехали первые, успев до пробок в воздушном пространстве академии. Мойры еще вчера записали коллективное видео-сообщение, наперебой рассказывая, что приедут ночью, а то и вовсе утром тринадцатых лунных суток. Их наставницы заставили преемниц осваивать новую технологию работы, сверяя данные медицинских и гадательных карт, а сами удалились в храмы плести полотно нации – сложнейшее прорицательское видение, которое с нетерпением ждали президенты и короли половины Европы.

Руслан наверняка прибудет вместе с Амирой, мучаясь хронической нелюбовью к замершему сезону. Вирявы трясутся над зимней спячкой, как космонавты в центрифуге, и на холоде колдуют куда хуже. Ленивее только водные создания – мокроногие высшие впадают в меланхолию, наедают бока и сладко спят в любую свободную минуту.

– А давай сбегаем в Прагу, глянем, как там готовятся к Рождеству? – предложил змей, постучавшись ко мне через пару часов.

Да так и замер, с отвисшей челюстью.

– Это не то, что ты думаешь, – я запихнула под кровать резиновое чучело, слегка смутившись.

– Слава, не обязательно заводить целую свинью ради одной сардельки, – странным голосом ответил он. – Если так приспичило познакомиться с мужчиной, можно сходить на свидание.

– Я была! Буквально три дня назад. Странные нынче богатыри, скажу тебе. Что такое «алименты»?

– У-у-у-у, такой богатырь тебе не подойдет. Не переживай, найдем кого-нибудь приличного. Хочешь актера или певца? С лицензией, родословной и медалями с выставок. Или депутата. А может, священника?

– Давай сразу генерала, – рассердилась я, запирая комнату. – Сень, я сама себе кавалера найду, не беспокойся. У меня еще одно свидание впереди.

Как знала, что богатырь в спортивках сорвется с крючка, поэтому педантично распланировала променады с кавалерами на три месяца вперед. Каждую субботу по два часа в перерыве между оздоровительной охотой за туристами и работой над заклятьем для восстановления озонового слоя.

– Свидание? – входная дверь академии распахнулась сама. – У вас правда будет свидание?

На пороге стояли пятьдесят килограммов норвежского очарования. Белое платье-перчатка обтягивало худой и хрупкий стан, делая его обладательницу еще тоньше и невесомее. Светлые длинные волосы забраны наверх двумя заколками, а в голубых глазах плещется искренний восторг и бесконечная любовь.

– Здравствуй, Фрида, – объятия богини пахли снегом, хвоей и заботой. – Какая же ты красивая!

– Спасибо, – просияла дочь Фрейи. И тут же охнула, принявшись возвращать любезность. – Чудесный сарафан! Тебе очень идет багровый оттенок и золото. Мы с Костиком как раз прогуливались недалеко от Сортавалы, и сразу вспомнили о тебе, глядя на лес.

– Здравствуй, Ярослава, – прохладно донеслось до уха.

– Здравствуй.

Глядеть на него не хочется. Не потому, что больно… А потому, что… Потому!

Навий царевич держал Фриду под локоток и играючи тащил за собой сразу пять сундуков, поставив их друг на друга. Оставаясь верным привычке, Кощей обрядился в черный камзол с алой нитью по краю, составляя мрачный контраст своей спутнице. А стандартно-равнодушное выражение лица, будто ничто в мире его не интересует, захотелось стереть подошвой кроссовка.

– Каш, – Арсений обрадовался, как родному. – Старик! Как дела в недрах нави?

– Стабильно, как на кладбище, – с непроницаемой мордой ответил тот и зачем-то поправил меч, висящий на поясе.

– Ой, вы завтракать? – богиня неловко подставила руку для поцелуя. – Сенечка, ты меня смущаешь. Мы еще ничего сегодня не ели, с самого утра обходили Новодевичье и настоятельно советовали отдохнуть новым драургам.

– Нет, мы не в столовую, – змей задорно улыбнулся, вспомнив, куда меня буксировал. – Мы в Прагу до вечера, не скучайте.

– Все-таки свидание? Какие вы умнички!

Глава 5

Рука слегка ныла, дописывая третью страницу конспекта за мягким говором леди Мелюзины. Сегодняшние руны посвящены искусству зачаровывать щиты и мечи для ближнего боя. Скука смертная! И здорово напоминает, почему академия – не лучшая идея. Только мы подло попались в ловушку старших; прошедшие месяцы и совместное расследование внезапно ударили с тыла, вынудив скучать по одногруппникам больше, чем хотелось бы.

– Ярослава, – свистящий шепот с задней парты отвлек от лекции. – Славушка.

Позади скучал Руслан, сонно моргая в планшет, записывающий аудио-лекцию. Бумагой хозяин леса не пользовался принципиально, рассерженно шипя на бумажные фабрики и картонные заводы.

– Чего?

– Слышала, что из окрестностей Бросно исчезли все русалки?

– Да ну?

– Мисс Яга, – преподавательница укоризненно покачала головой. – Чем вы так удивлены? Ну-ка, встаньте и расскажите нам, почему нельзя использовать руны «Турисаз» и «Хагалаз» в одном ставе, если речь идет об обороне?

Легкотня! Это каждый ребенок знает, не то, что профессиональная Яга, устроившая не одну диверсию. Как все феи, леди обладала утонченностью, развратной красотой и хищным норовом. В начале своей трагичной истории о ней ходили грязные слухи, мол, баловалась Мелюзина не только дурманом, подсадив на него мужа, но и периодически прибегала к каннибализму, тихонько выгрызая куски плоти впадавшего в беспамятство супруга, списывая раны на бои и ристалища. Доказательств этому не сыскалось, но за века леди усмирила свою природу, заразилась человеколюбием и смягчила нрав. Надеюсь, мой ответ её не расстроит.

– Потому что разорвет оборонную мощь. Мы с бабушкой так «Тигры» взрывали в сорок третьем: растираешь пучок осоки, кидаешь оморочку на танковый экипаж и зацикливаешь хагалаз вместе с турисазом внутри соула. Поутру выезжает взвод в сторону Ленинграда, а через пять километров от него только башни по полю катятся.

– Спасибо, – помолчав, ответила преподавательница. – Садись, пять.

– Я, пожалуй, пересяду, – пробормотал эльфийский принц, сгребая с соседнего стола ноутбук. Трус.

Стоило прозвенеть звонку, как я вцепилась в вирява обеими руками и увлекла на низенький диванчик в коридоре. Исчезнувшие из Бросно русалки – это серьезно. С некоторых пор я этих мокроносых на дух не переношу, хоть и попадаются среди них неплохие девчонки. Озеро всегда славилось «темными» делишками, которые давно объяснили сами себе люди, списав исчезнувшие лодки на газы со дна водоема. У нас эта лужа стояла на особом счету из-за утопленника, любящего есть на обед смелых рыбаков. Голодная тварь отказывалась подчиняться, не желала сотрудничать и даже умудрилась найти способ противодействовать полному упокоению. Только местные русалки могли угомонить мерзавца кулаком в сгнившую челюсть, не позволяя нежити совсем наглеть и заманивать к берегам детей. Хорошие девчата, сознательные.

– Рассказывай. То есть, здравствуй, – я обнялась с лесным духом, отметив его усталость. – Теперь рассказывай.

– Показать не могу, сам не видел, – он с сожалением покачал головой. – От шурале слыхал, что уже вторую луну в озере никто не плещется. И тина по берегам не зеленая, не серая, а красная. Спрашивал у Амиры, но она отмахнулась, – демонесса осталась в аудитории, не проснувшись даже по звонку.

– Может, захворали?

– Может. Да только это не все. Три дня назад на берегу труп нашли.

Бабушка моя родная… Дело пахнет сероводородом. Обычно от людей, обреченных закончить жизнь на дне Бросно, не остается даже костей. А если труп на берегу… Может, его сердечный приступ хватил?

– Не знаю. Да только парнишка совсем молодой, едва ли восемнадцать лет. Зачем он осенью поперся к озеру – Мара его ведает, однако умер точно не от обморожения. А самое странное, что одежда на нем была сухая, как и волосы, только ботинки чуть-чуть промокли.

Час от часу не легче. Впрочем, люди мрут пачками, с этим не сладишь сочувствием и тяжелыми вздохами. И человеческая смертность – абсолютно не мое дело, ибо я не могу спорить с Марой и отвоевывать у нее каждую душу. Моя задача – жизнь.

– Отправлю кикимор, поглядят.

– Кстати, я нашел прекрасного кандидата в женихи Мушке, – меж тем бодро продолжил Руслан. – Четыреста килограмм мужественности, великолепный талант к охоте и презрение к велосипедам.

– Отлично, по весне познакомимся, – вот моей красавице счастье привалило.

Популяция медвежат в Забайкалье сильно пострадала, но уже третий год моя статная мохнатая подруга отвергала всех кавалеров, грубо фыркая на каждого предложенного мужчину. Я тоже не горела желанием выдавать приятельницу за первого встречного косолапыша. Великая Макошь, если промеж ними быть прибытку, то и мне ниспошли свое благословение. Да будет по Слову моему.

– Я думаю, неспроста это, – в глазах вирява мелькнул блеск азарта. – Надо бы лично побалакать с подводной тварью и узнать, почему от него русалки слиняли.

– Как хочешь. Извини, но я не вижу в несчастном случае угрозы для своей земли. Если парнишка даже портков не намочил, вряд ли утопленец виноват, а склеить ласты на ровном месте хрупкий человечек способен в два счета. Оторванный тромб или инсульт предварительно стучаться не будут.

– Амира, ты что-нибудь знаешь о Бросно? – Руслан обернулся к юхве.

– Нет. Меня вообще две недели дома не было, у дальней родни перевоспитывалась, – восставшая из сна Амира выползла в коридор. Тяжелые обсидиановые перстни на тонких пальцах щелкали при каждом жесте. – Бардак, умирают, где ни попадя. То ли дело на юге.

– В Африке? Нет озер – нет проблем?

– Тьфу, да я про южных славян. Вот где порядок, – отмахнулась демонесса, вяло утекая лужей сквозь пол.

Мы с Русланом поежились. Порядок, устанавливаемый сумасшедшими фанатиками-колдунами в Румынии, возомнившими себя бог знает кем, воодушевления не вызывал. С другой стороны, редкий румын причисляет себя к славянам, симпатизируя германским чарам.

– Хорошо там, где нас нет.

Глава 6

– В сторону уводи! В сторону! – орал взмыленный царевич, перекатом уходя из-под удара гигантского копыта.

Бабушка моя родная! За какие неудачные заклятия нам этот Содом посреди мирных лекций? Да чтоб тебя скособочило, тварь рогатая!

– Не тормози, дура толстозадая! – взорвался фей, рывком выдирая замешкавшуюся Плешку с линии атаки.

Изящный темно-синий костюм с золотыми пуговицами выглядел, словно мойра подобрала его с помойки и обработала хлоркой: прожженная ткань кусками отваливалась от брюк, комья земли испачкали не только блузку, но и лицо перепуганной высшей, ремень порвался в клочья. Сестры выглядели не лучше: Кири отсиживалась за камнем, зажимая рваную рану на плече, а помешавшаяся от гнева Тэли раз за разом вонзала ножницы в гигантскую волосатую конечность, но каждый раз напрасно.

– Ты пришел ко мне во сне, молвил скупо: «Быть беде». Мертвецам давно не верю, сгинул ты в земной геенне. Вновь сердито ломишь бровь, говоришь, прольется кровь. У меня готов ответ: сны забыты, крови нет.

– Спасибо, – Кири улыбнулась побледневшими губами. Тонкая розовая кожица мелькнула сквозь разорванный рукав. – Живучая дрянь, а? Это я не про себя.

Тварь вскинула рогатую башку к небу и утробно заревела. Кажется, Фрида достала врага острым копьем, с первобытным воплем разгоряченного охотника воткнув орудие в покрытый шерстью бок. И тут же смолкла – колотая рана срослась в считанные секунды, и зверь круто повернулся к растерявшейся богине. Думай, Слава, думай! Пока не стало поздно.

Скотина в три человеческих роста перемещалась с молниеносной скоростью и играючи увертывалась от мечей, которыми царевичи пытались ее кромсать. Редкие удары, попадающие в цель, лишь дразнили противника.

– Эта паскуда метит в леди, – заметил Полоз, под прикрытием деревьев пробираясь к нашему камушку.

– Хочет стать благородной дамой?

– Пытается сожрать мойр. Слава, у нас проблемы. Его не берет заговоренное серебро.

– Конечно не берет, это же голем.

Големы – разновидность чрезвычайно полезных и опасных тварей, которую любая уважающая себя ведьма зачаровывает с малых лет. Я своего первого голема сотворила в тридцать один год. И разрушить их довольно просто – достаточно вынуть предмет-стержень из каменного тела голема, который чаклун использовал, чтобы вдохнуть подобие жизни в глину, землю или породу. А лучше сразу обезвредить колдуна, управляющего големом.

– Пока вы там шушукаетесь, мой малыш прекрасно закусит эльфятиной и запьет родниковой водичкой, – ехидно донеслось сверху.

Из леса послышался мат-перемат. Сын Титании, плюнув на осторожность, выпрямился в полный рост и развел руки в стороны. Вспышка!

– Хоть бы хны, – Мамаша Бриджит фыркнула, болтая ногами прямо в воздухе. – Промазал, ромашка.

– Я тебя убью! – крикнул взбешенный эльф, обращаясь ко всем разом.

Шутка ли, у фей вместо боевой магии – зенитная установка в рукаве, способная с десяти шагов снести скалу к чертовой матери. Но наш учебный враг даже не почесался, продолжая с кошачьим азартом преследовать улепетывающую Плешку. Даром, что бык, а не кот.

– Почему он охотится на гречанок?

– Я не знаю, – змей рыкнул, с шуршанием разворачивая тугие золотые кольца. – Кощей с Фридой прикрывают Тэльку, Плеко спрятал Руслан в чаще. Мы одни, как на ладони.

– Прячьтесь, – прошептала посеревшая Кири. – Идите, все будет хорошо. Я не вижу вашего конца.

– Ты рехнулась? Какого конца, это же учебное задание!

Задание притормозило у кромки леса и начало принюхиваться широкими ноздрями, выпуская из носа струйки пара. Почему его интересуют мойры? Должна быть причина. Руслан растворился в лесу сразу, как только голем вышел из-под земли, и ловко тормозил его кореньями и травой, заодно маскируя нас под листву. Амира тоже утекла куда-то в чащу, не успела я и глазом моргнуть. Каменная тварь мгновенно выбрала добычу и кинулась топтать завизжавших сестер, не обращая внимания на остальных. Слишком ярко одеты? Нет, у меня красный сарафан, а Сенька жутко рыжий. Чересчур громкие? Фей орет, как футбольный стадион, грозясь Бригитте страшными карами.

За первые десять минут мы перепробовали все: вуир взывал к камню, надеясь подчинить голема Словом гор, я накладывала путы и смещала пространство, пытаясь дезориентировать искусственное животное, Фрида попросту вынула откуда-то из-под юбки копье и с норвежским упорством охотилась на зверя, как на обычного тура. Бесполезно.

– З-с-знаешь, что меня поражает больше вс-с-сего? – спокойно прошипел Сеня, роняя на землю меч. Гигантская змеиная голова глянула на меня золотисто-крапинковыми глазами. – Практика по рунной магии, на которой не работают руны.

– Это издевательство! – мойра не утерпела, обращаясь к педагогу. – В чем смысл практики, если ни один гральдстав нас не слышит?

– А чтобы вас, тупиц, сожрали по тихой грусти, и правящие дома завели себе новых преемников. Поумнее, – невозмутимо откликнулась та. – До конца пары полчаса. «Неуды» уже готовы выстроиться в журнал.

Как связаны руны и мойры? Почему враг выбрал девчонок в качестве мишеней и зачем было… Зачем ли?

– Не важно зачем, важно как, – осенило меня.

Как Бригитта заблокировала нам доступ к рунной магии? На быке ни одного символа не видно. Быстро нарисовав на земле хагалаз, я влила в руну силу и не получила отклика. Ах ты хитрая лоа!

– Она не защитила быка от рун. Это лес отвергает скандинавскую волшбу!

– Чего? – обернулся змей, подсечкой сбивая быка с ног. Туша рухнула на бок, но тут же вскочила, выставив рога вперед. – Пространство заколдовано?

– Она не смогла бы зачаровать целый лес. Надо выяснить периметр чар.

– Ищ-щ-щи, – Полоз выдохнул, рассыпая вокруг огненные искры. – Я его отвлеку.

– Пообедай им.

Иронично фыркнув, золотой царевич бросил кольца вокруг быка, заслоняя обзор. Быстрее! «Я не чувствую блокировки магии», – прошелестела листва голосом вирява. Да, мое Слово при мне – течет бурным потоком в сердце, готовое выплеснуться из рук и снести ко всем бесам неуязвимого голема. Еще бы страх за оставленного на поле боя вуира, бьющегося с тварью один на один, не мешал думать. Не бывает на свете неуязвимых: ни каменюк, ни лоа. Тем более на моей земле.

Глава 7

Тихие всхлипывания над головой слегка раздражали. Кто-то судорожно давился рыданиями, вынуждая меня приоткрыть глаза и сощуриться от яркого света. Ого! Настала моя очередь бездельничать на больничной койке. Палата импровизированного лазарета была почти пуста: единственная постель занята мной, и никого компетентного рядом.

Тяжело быть болеющим лекарем. Простужусь и умру, пока дорогие сокурсники догадаются поставить градусник.

– Чего ревешь?

– Слава, – Фрида душераздирающе всхлипнула, подняв заплаканные глаза.

В душе похолодело. Неужели кого-то не уберегли? Я проворонила вторую часть практики, и мойры сломали каблуки, Сенька сжег половину академии, а фея похитили обманутые любовницы? Бр-р-р, если так, то деньги за возвращение принца – еще подумаем, забирать ли обратно – пустим на оплату ремонта и психотерапевта для гречанок.

– Не говори, что его подкинули назад бесплатно.

– Кого? – богиня оторопела. – Славушка, как ты себя чувствуешь?

– Приемлемо, – правда, даже голова не болит. – По кому слезы льешь?

Дочь Фрейи вытерла глаза рукавом и по-детски шмыгнула носом. На тумбочке рядом лежали апельсины, стояла бутылочка с противомикробным зельем и стакан воды вместе с обезболивающей таблеткой. Годится для дилетантов.

– Это было смертельно опасно. Я пожертвовала подругой ради… – она закусила губу, не договорив.

– Ты богиня любви. Ради чего еще тебе приносить жертвы? Каждый поступил правильно: ты выдала убойный став, который я сама никогда бы не сочинила, а я выполнила долг хозяйки земель. Как Полоз?

– Его пришлось зашивать. Госпожа Агата лично накладывала швы, грозилась оторвать хвост по самые гланды, если еще раз глупо подставится. Он так героически дрался со зверем и выжег твои раны, – восхищенно закончила богиня.

Да, пламя, сжигающее колдовство, – рецессивный ген Полоза, доставшийся от дедушки и проявившийся доминантой у дяди. Говорят, в этом пламени сгорают ведьмы, потерявшие голову от страсти. Болезненная, однако, ночь любви – у меня сгорела только ладонь, но ощущения просто адские. Остальные тоже оказались в порядке: мойры отделались испугом, Тристану слегка проломили голову, и его черепушку ремонтировала фея Мелюзина. Духи леса и воды не пострадали вовсе.

– Костик отправился к твоей бабушке за лекарствами, – поделилась Фрида, размешивая пять капель зелья в стакане воды. – Царевичей-то подлатали старшие родственники, Кири вылечила твоя магия, иных лекарей в академии нет.

– А Бриджит?

– Предлагала окропить тебя петушиной кровью и каменной золой и посмотреть, помрешь или оклемаешься. Сказала, на все воля Самеди.

Сумасшедшая. Крутая, подобно горам Кавказа, и сумасшедшая. Зелье влетело как родное, мгновенно проведя микробную реорганизацию и наведя порядок в организме. Собственно, родным и было, наверняка его добыли из моей комнаты – ежевика знает всех пограничников в лицо и не дерется без команды. Стоп… Куда он пошел?!

– Ой, – икнула я, вспомнив старое бабушкино обещание огреть помелом Кощеевского наследника при встрече.

– Мы так и подумали. Выпустили петуха, – посочувствовала блондинка.

Бессмертие – прекрасный аргумент в бою, на эшафоте или на войне. Но очень, очень плохой помощник при встрече со старой ведьмой на узкой тропинке. Ибо Ядвига так проклянет – через все бессмертие геморрой пронесешь! А то и простатит с импотенцией. Бабуля у меня скора на расправу. Решит, что навьему дому нужен перерыв от деторождения на пару тысяч лет, и все, каюк.

– Фрида, ты только не расстраивайся. Это пройдет. Пара-тройка веков, и бабуля обязательно остынет, вернув ему трудоспособность. Мы, Ягини, вообще незлопамятны.

– О чем ты, милая?

– О своем, о девичьем. Принеси мне из спальни зеленый сарафан с белой вышивкой, будь добра.

Великая Макошь, слава тебе, что, отправляясь на практику, я выложила из потайных карманов любимого сарафана почти все инструменты. Оставила только зелье быстрого роста – отличный бонус в лесу, и зачарованную булавку, в металл которой «вшит» маячок-транслятор.

Такие приятные мелочи поставляли мольфары, с поклоном прося приплода своему народу. Мы этим приплодом их охотно снабжали: красное полусухое, выменянное у бесов на еду, поднимало демографию лучше любого зелья. Только за последний месяц гуцулы приходили трижды, прося двух уважаемых жриц протестировать первый молочник с бесконечным содержимым. Хитрые колдуны научились дистанционно сдаивать чужих коров прямо в кувшин и притащили изобретение нам, в надежде, что за свежее молоко мы их хорошенечко зачаруем на долгожительство.

Дверь палаты приоткрылась, но вместо богини на пороге зияла пустота. Я прислушалась.

– Ничто не выдавало в Штирлице советского шпиона, окромя того, что застрелил он Мюллера, – хмыкнула тихонько.

Спущенной с кровати руки коснулась скользкая прохлада. По обнаженному предплечью заскользило чешуйчатое тело, и милый змейчик ловко заполз на одеяло. Лоснящаяся кожа отливала золотом, в умных глазах светился немой вопрос.

– Я в порядке, дружище, – пальцы погладили змея по головке. – Сам как?

Полоз свернулся калачиком, демонстрируя крошечные швы на пузе, и активно забил хвостом, выражая обидное негодование. Хи-хи, такой умилительный, когда маленький. А Фрида все не идет и не идет.

– Надо выбираться отсюда. У меня доклад по деонтологии горит, не время бока отлеживать. Только одежду дождусь и линяем на волю, ага?

Змей заинтересованно выгнул ресничный нарост и скользнул под одеяло. Влажный хвост пощекотал ребра, невесомо тронул грудь и спустился куда-то к бедрам. Я поежилась от сомнительных ощущений: нижнюю рубашку содрали вместе с порванным сарафаном. Поэтому… Хм, хм. Вот так гораздо приятнее.

– Мне жарко, – пожаловалась я на теплую магию, коконом обвивающую тело. Жар растекался по животу, переползая выше, и тут же стекал вниз к коленям. Хоть одеяло спихивай на пол. Интересно, что он там творит? Почему-то страшно зачесалась грудь.

Глава 8

– Онегин, положи базуку! И лимонку из цилиндра вытащи! Род великий, они сценарий читали?

В приглушенном свете актового зала золотое платье сверкало мириадами бликов, отчего хюльдрам пришлось полностью затенить зрительский ряд, осветив только сцену.

– А чего он бронежилет надел под кирасу? – проныли с подмостков, и разобиженный бес нервно стукнул копытом. – Тетенька Яга, скажите ему, что так не по правилам!

Закованный в доспехи волколак довольно оскалился и похлопал когтистой лапой по железному брюху. Рядом с ним вертелась наяда, рукавом вычищая ржавчину с тяжелого рыцарского шлема. Насупившись на неумолимых постановщиков, Василь потянулся к дуэльному стволу и жалобно сморщил пятачок.

– Вот пистолеты уж блеснули, гремит о шомпол молоток. В граненый ствол уходят пули, и щелкнул в первый раз курок, – хорошо поставленным оперным тенором продекламировал анку, зависнув над краем сцены вонючим призраком. – Щелкнул. Я сказал, щелкнул!

– Он заржавел, – пожаловался Онегин, ковыряя ногтем реквизит. – Какая падла мне оружие испортила?

– Вася, ты дурак? – не утерпел Полоз, раздраженно барабаня пальцами по колену. – Сам его болотной водой обрабатывал, чтобы лапы не жгло. Покрасить не судьба было?

Честное слово, за два часа репетиции юные артисты успели показать «Танец лебедушек», придуманный мавками, и прочесть «Плач Ярославны». Остальное забрали актеры, безжалостно крадя чужое время.

Мы явились на репетицию, как на Каннский фестиваль: я в золоте с ног до головы, Полоз в своей любимой светлой тройке, по пути снова потеряв пиджак. В актовом зале успели собраться почти все пограничники, кроме Тристана, пославшего к дьяволу Студвесну. И все бы обрадовались моему выздоровлению, если бы не многозначительное «О-о-о-о», выданное Тэли.

– Что?

– Нет-нет, ничего, – захихикала она, перемигиваясь с сестрами.

Сенька невозмутимо улыбнулся: «И вам приятного вечера, прекрасные мадемуазель», ведя нас в первые судейские ряды. Отсюда хорошо видно, как ушлые реквизиторы вытащили на сцену скамейку для прекрасных барышень, и две берегини – Ольга и Татьяна – глазеют на дуэль, лузгая семечки.

Над сценарием мы ломали голову весь сентябрь. Какой кусок романа вытащить и водрузить на сцену, чтобы зрители не начали посапывать в креслах? Сошлись на четырех ключевых главах: «Явление Христа народу» – то есть знакомство городского пижона с деревенскими увальнями, письмо Татьяны, дуэль и фееричный финал, где Татьяна отплясывает джигу на гордости Онегина.

Макошь-матушка, ты бы знала, сколько самодеятельности мы пресекли! Идею запинать денди каблуками по лицу за отказ Татьяне завернули сразу. Берегини обиделись. Мысль ввалиться к Лариным с бутылкой виски и карманным казино тоже пришлось откинуть. Василь приуныл. Оригинальные правки с привлечением мужа Татьяны для коронных разборок и вовсе никуда не годятся, как бы летавцы ни ворчали, что у них мало сценарного времени. За идею устроить вместо дуэли групповое соитие во имя месопотамских богов Полоз пообещал лично надрать уши подстрекателям.

– Ох, и крепко здоровье у жриц жизни, – восхитился какой-то горный дух, ветерком пролетая над головами. – А баяли, что младая Яга Чернобогу душу отдаст.

– Бездельники, – проворчала я, изрядно смущаясь.

Сутки на больничной койке – это нонсенс. Сегодняшние пары придется отрабатывать, ежась от холодной улыбки госпожи Агаты и сопереживающего взгляда Рарога. Выпишу дядьке благодарность за разумное хладнокровие: зная его тревожность, странно, что академию до сих пор не заруинила бабуля с зельями наперевес. Впрочем, старая Яга была непривычно задумчива в последние дни, рассеяна и много причитала о моей миссии.

Рассказчик продолжил вводить зрителей в курс дела, зловеще понижая интонацию:

– «Ну, что ж? Убит», – решил сосед. Убит!.. Сим страшным восклицаньем сражен, Онегин с содроганьем отходит и людей зовет. Зовет. Люди, ау-у-у!

Сцена осталась безмолвствовать.

– Могучий Уроборос, вразуми, – простонал Сеня, в гневе шваркая сценарием об пол. – Я так больше не могу! Каш, застрели меня.

– С радостью, – быстро откликнулся Кощей, доставая откуда-то из-под полы кафтана трофейный маузер. – Не шевелись.

– Это фигура речи, – споро отпрянул змей, пригибаясь к креслам. – Слава, там новая война не грядет? Что-то наш мрачный друг излишне нервничает в последнее время.

– Жениться пора, – философски вздохнула я, не обращая внимания на царапнувшую боль.

Это совершенно неправильно. Чувствовать боль и негодование, когда противоборствующая сторона стремится приумножить свою численность, вполне естественно для Ягинь. Жизнь мы или кто? Брак – это первая брачная ночь, часто заканчивающаяся новой жизнью. Тьфу, дилемма. Рождение прекрасно, но рождение очередного навьего царевича грозит глобальной катастрофой. Я и так младенчиков в роддомах благословляю чаще обычного.

– Слышал?! – внезапно проорал змей в глубину зала. – Жениться тебе пора!

В темноте мелькнуло бледное от злости лицо Костика. На всякий случай призвав силу, я махнула рукой опешившей нечисти, веля продолжать репетицию. Где-то сзади добрая Фрида погладила по руке разъяренного мертвеца, что-то успокаивающе шепча ему на ухо.

Разочарованные тухлыми страстями студенты с грустными вздохами вернулись к репетициям. Сцена постепенно покрылась туманом – спецэффектом от наяд, отвечающих за зрелищность и кадровую склейку в условиях классического театра. Если заученный текст льется ручьем, а нечисть больше не выеживается, я могу откланяться? Дел по горло.

– Что это у тебя?

– Г-газета, – на мгновение смутился юный домовой из стихотворцев. Его нетленку не пропустила цензура, и теперь дух бил баклуши в зале, жадно глядя на актеров.

– Дай-ка.

Человеческое издание кричало громкими заголовками, на которые стыдно обращать внимание, если бы не слово «Бросно» на третьей странице. Любительский репортаж заштатного корреспондента пестрил возбужденными формулировками: найденный труп гражданина заинтересовал следственный отдел с удвоенной силой, ибо на берегу Онежского озера нашли аналогичное тело – молодой юноша, умерший по неизвестной причине рядом с водой, но оставшийся абсолютно сухим. Подробности дела охраняются тайной следствия, однако «Прибывшие на место оперативники пришли в ужас от увиденного…».