Академия севера: дорога в Навь

Глава 1

Воздух Нави казался густым, напитанный влажным запахом гниющих корней и озона от магических разрядов. Серая, будто выцветшая трава хрустела под ногами. Впереди, из клубов ядовитого тумана, вывалились волкодлаки. Не волки, а кошмарные карикатуры: размером с пони, с клочковатой, слипшейся шерстью землистых оттенков, перекошенными челюстями, из которых капала вонючая слюна, и глазами — угольками адского пламени. Их рык был похож на скрежет.

«Три справа, два сзади! В тумане ещё точно кто-то!» — мысль Тхэна появилась в моём сознании, совершенно ясная. Мыслеречь оставалась единственным безопасным каналом общения и в Яви, и здесь, где уши Джина и его клана были далеко, поэтому мы старались практиковать её как можно чаще.

Я не дрогнула. Руки взметнулись, плетя магию с невиданной скоростью. Зелёные нити сплелись в щит впереди — не для защиты, а для поглощения первого удара. Дикая, красная магия боевиков рванула из земли, опутывая переднего волкодлака колючими корнями с шипами из сгустков энергии. Одновременно жёлтые пространственные нити изогнулись в сложном рисунке и воздух перед чудовищем задрожал, меняясь. Огромная лапа, занесённая для удара по Тхэну, погрузилась в бок соседа, пройдя через небольшой, искусно подставленный портал. Волкодлак взвыл.

Тхэн не стал превращаться полностью — это отнимало время и силы. Вместо этого, с болезненным хрустом суставов, его руки удлинились, покрылись чёрной шерстью, когти стали острее стали. Он прыгнул на спину ближайшему чудовищу, когти вонзились под рёбра; рванул — и отпрыгнул, едва избежав удара соседней твари.

«Левый фланг!» — предупредил он меня.

Я ответила шквалом. Мои чары вырвались веером, не столько обжигая, сколько ослепляя и дезориентируя. Чары рванули под ногами у двух тварей, заставляя их спотыкаться на внезапных ямах и кочках и драть шкуру в колючих кустах, пока я собирала плетение, ставшее для них последним: я вплела в удар целительные фиолетовые нити, которые и совершили главную подлость: просто не позволили крови остановиться, когда я нанесла несколько не особо опасных ударов. Но мне не хватает сил, чтоб серьёзно ранить таких огромных тварей. Зато пространственная нить — тонкая, как лезвие бритвы — сдвинулась под лапой самого крупного волкодлака. Тот грохнулся на бок с душераздирающим визгом, лапу срезало начисто.

Но последний, самый хитрый, затаившийся в тумане, выбрал подходящий момент. Он прыгнул на меня со спины, пока я была сосредоточена на его собратьях, а заметила я его только тогда, когда заорал Тхэн.

«Нет!» — его мысль была воплем ужаса и ярости. Тактика, контроль, осторожность — всё рухнуло. Раздался нечеловеческий рёв, там, где только что был человек с когтистыми руками, возникла огромная двухвостая чёрная пантера. Она бросилась не на волкодлака, а под него. Мощный прыжок, точный удар тяжёлыми лапами в прыжке — и чудовище было сбито с траектории, перевёрнуто в воздухе. Пантера приземлилась на него, мощные челюсти вцепились в глотку одним резким движением головы. Раздался хруст и адский свет в глазах волкодлака погас.

Наступила тишина. На поляне пахло кровью, горелой шерстью и озоном. Пантера тяжело дышала, стоя над телом врага, чёрная шкура блестела в тусклом лунном свете. Наконец тело снова начало ломаться и уменьшаться. Через несколько секунд на коленях в грязи и крови сидел совершенно голый Тхэн. Одежда не пережила полного, неконтролируемого оборота.

— Фу ты, навозная кучка! — раздалось с края поляны. Баба-Яга, опираясь на метлу, брезгливо ковыляла к нам. В руке она сжимала свёрнутые грубые холщовые штаны. — Опять голышом рассекаешь, оборотень? Дрессировать тебя — только время терять! На, прикрой свою срамоту, а то глазам больно! — она швырнула штаны ему под ноги.

Тхэн, все ещё тяжело дыша и морщась от остаточной боли, поспешно натянул штаны. Его лицо пылало от смеси стыда, боли и адреналина. Про боль я знала точно — пока он не закроет от меня своё сознание, наши эмоции и чувства остаются общими. Частичная трансформация в нашем мире считается признаком высших друидов, мало кто, кроме драконов, таких, как мой жених Джин, может оборачиваться частично или контролировать оборот настолько, чтоб превращаться туда и обратно, не теряя одежды. Баба-Яга быстро доказала нам, что это ложь, просто кланы обучают своих детей сами с младенчества, а всех остальных учат в академии с подросткового возраста, а это совершенно не так эффективно.

— Ты цела? — хрипло выдохнул Тхэн, поднимая на меня взгляд. В его тёплых, карих глазах ещё бушевали отголоски звериной ярости, но уже пробивалось и что-то другое — облегчение, что я в порядке.

— Да, — я оглядела поляну, усеянную телами волкодлаков. Потом посмотрела на Тхэна, на Бабу-Ягу, снова на Тхэна. И вдруг засмеялась. — Мы сделали это! Ни одной царапинки!

Тхэн, несмотря на боль, не смог сдержать ответной ухмылки. Это был не просто бой. Это была первая наша настоящая победа в Нави.

Баба-Яга фыркнула, отворачиваясь, чтобы скрыть довольный блеск в глазах, но я всё равно заметила.

— Пф! С волкодлаками справились — велика удача! Равновесие-то восстанавливать ещё учиться и учиться. Но... ладно. Сегодня сойдёт. А теперь марш отсюда, пока ещё что похуже не приползло на запах крови. И ты, оборотень, учись контролировать сдвиг, а то вечно голым ходить будешь! — но ворчание её звучало знакомо и тепло, мы уже привыкли.

Я одним жестом открыла портал в Явь — в ту самую точку, из которой мы ушли, и, едва Тхэн прошёл, закрыла его за нами. Конечно, был риск, что кто-то обнаружит возмущения — силы-то тратилось прилично, но у нас были заготовки для объяснений, как так вышло. Самое главное, что точка была в буквальном смысле та самая — мы обманывали время, поэтому за прошедшие три месяца мы оба прожили четыре с половиной. К сожалению, как объяснила нам Баба-Яга, взявшаяся за наше обучение параллельно с учителями академии, портал не может жить дольше суток. Задержимся — просто не сумеем вернуться. А открывать портал из Нави в Явь сама я смогу ещё не скоро — сил требуется гораздо больше.

Глава 2

Зима в Яви сдала позиции, но не капитулировала. Снег в тени лежал грязными, твёрдыми настами, а на открытых пространствах обнажилась промёрзшая земля — чёрная, вязкая грязь, перемешанная с прошлогодней травой и щебнем. Ветер ещё был влажным и пронизывающим, с резким запахом талой воды. И главный бич — комары. Ещё не полчищами, но первые, злые, голодные особи уже появились, настойчиво жужжа и пытаясь добраться до тёплой кожи. Солнце по-прежнему было редким гостем, светило тускло и практически не грело.

Конечно, над самой академией стояла защита от гнуса, но на практику всем предстояло выйти за пределы огороженной территории.

Я стояла, прислонившись к холодной стене, кутаясь в мембранный пуховик с меховым воротником — подарок Джина, символ статуса невесты, который грел тело, но не душу. Я наблюдала, как Андрей и Кристина, оживлённо жестикулируя, спорили о чём-то с Никитой, парнем Кристины. Никита, коренастый чаровник, энергично что-то рисовал пальцем в воздухе, видимо, иллюстрируя тактику. Я пыталась уловить суть, но мысли были далеко.

Три месяца. Три месяца лжи, игры и страха. Три месяца под прицелом Джина и его отца. Внешне — почти образцовая невеста. Из всех мужчин в окружении — брат, телохранитель, да парень сестры. Внутри — тлеющий костёр мятежа. Несколько раз меня вытаскивали на встречи клана, где, я чувствовала, меня боялись, уважали и ненавидели в равной мере. Баба-Яга учила меня отвечать правильно, не прятать глаз, быть в меру наглой, в меру покорной. Я научилась шептать нужные «страшилки» с ледяным спокойствием, глядя в глаза сомневающимся. Но каждое слово обжигало рот ложью, ведь моя родная бабушка, мать моей матери, сказала всем, что мой отец на самом деле жив и вот-вот вернётся. У меня не было возможности поговорить с ней и выяснить, зачем она так со мной поступила, но пока статус его уникальной дочери давал мне очень многое. Абсолютное большинство магов, в том числе и моих однокурсников, считали, что Иван Маковеев — герой, который отдал жизнь за то, чтобы в мире больше не открывались порталы, из которых приходила нечисть, убивающая людей, неспособных защититься.

И всё же были те, кто знал, что именно Маковеев открывал порталы по всему миру, впускал нечисть, убивал самых сильных магов, чтобы самому стать сильнее. А также попытался убить меня и забрать мою силу. Но у меня были защитники — Джин, Тхэн, Андрей и наш учитель Глеб. Мы победили.

— Соколова, Волков! Поздравляю с экзаменами, — голос Глеба вырвал меня из мыслей. Только вспомни… Он выглядел усталым, но довольным, улыбался, потирая бритый череп. Андрей подошёл к нам. — Команды на практику почти сформированы. Ваша пятёрка: вы двое, Кристина, Никита... и пока вакантно. Ищу вам блокиратора. Я пошёл вам навстречу, но до вечера вы должны решить, кто будет капитаном в вашей команде. Замечу нарушения и неподчинение — считайте, вы все провалили практику.

Я кивнула, выдавливая улыбку. Надеюсь, с блокиратором повезёт. Мне уже стоило огромных усилий скрывать свои жёлтые нити, особенно в стрессовых ситуациях. На экзамене по чарам я чуть не сорвалась, инстинктивно пытаясь стабилизировать искусственно созданную нестабильность своим способом.

Тхэн возник как тень, беззвучно подойдя сбоку. Его присутствие было как глоток чистого воздуха, он был в своём обычном чёрном тренировочном костюме, не обращая внимания на холод.

За эти три месяца наши тайные занятия у Бабы-Яги стали моим главным спасением. Бабуля была жестоким, но гениальным учителем. Она не учила «магии» в академическом смысле. Она учила чувствовать потоки Нави, слушать шёпот мёртвых, видеть истинную суть вещей сквозь пелену иллюзий мира живых. Это было больно, страшно, но это давало силу — дикую, первозданную. И надежду. Слова Бабы-Яги о «нарушенном равновесии» не давали мне покоя, на моих плечах лежала ответственность восстановить всё то, что сломал отец, и я не могла пожать плечами и отойти, оставив проблему другим. Каждая тренировка приближала меня к цели — восстановить равновесие, поставить клан Джина на место, доказать, что я — личность, а не марионетка. Но малейшая утечка информации — и Джин меня сломает. И Тхэна. Его семья была заложником системы, их безопасность — кровавым обеспечением его лояльности в глазах клана, хотя я наивно считала, что защитила их, попросив подарить Тхэна мне. Как же я ошибалась…

— Руслана? — Кристина подошла к нам, нахмурившись. — Ты опять где-то далеко. Никита предлагает обсудить тактику на вечер. И кто, думаешь, к нам пятым придёт? Надеюсь, не Лейла.

— Да, конечно, обсудим, — ответила я, заставляя голос звучать ровно. Я бросила последний взгляд на Тхэна, который уже отступал в тень, сливаясь с серыми стенами академии.

Холодный ветер рванул с новой силой, принеся порцию ледяной сырости и назойливый комариный писк. Я вздрогнула и поправила воротник. Нас ждут непростые испытания.

Глава 3

Холодный, пробирающий до костей ветер рвал полы плащей. Дождь стучал по капюшонам, стекая мутными ручьями по промокшей до черноты земле. Я стояла рядом с Андреем и Кристиной, стараясь не обращать внимания на назойливых комаров, пытающихся залезть под воротник. Никита, практичный заклинатель, уже развернул маленький щит от дождя над своей и Кристиной головой. В воздухе висело напряжение — все ждали объявления пятого. Я держала пальцы крестиком, молясь, чтоб это была не Лейла. Но Глеб же не идиот, чтоб ставить бывшую девушка Джина со мной? Да ему сам Джин голову и оторвёт…

Глеб вышел вперёд, его лицо было замкнутым, взгляд тяжёлым, прочитать его я никак не могла. Он окинул собравшиеся группы первокурсников беглым, оценивающим взглядом, остановившись чуть дольше на мне.

— Команды сформированы. Волков! — окликнул он Андрея. Да, я уступила лидерство в команде, у меня и без того слишком много проблем. Не то чтобы я научилась хорошо подчиняться, но когда это твоё личное решение, как-то проще. Да и подчиняться брату тоже как-то легче, чем признать главным просто парня-ровесника. – Ваша пятёрка: вы, Руслана Соколова, боевик, Кристина Морозова, целитель, Никита Лаптев, чаровник... и Дмитрий Сомов, блокатор."

Из группы выпускников вышел крупный парень с нагловатым взглядом и коротко остриженными волосами. Митяй. Боевик, известный скорее грубой силой и лояльностью системе, чем тонкостью восприятия. Он кивнул команде, но взгляд его скользнул по мне с неприкрытым любопытством.

Кристина ахнула вслух:

— Митяй? Но он же... не блокатор!

Глеб хмуро посмотрел на неё:

— Условный блокатор. Вам реальный и не потребуется, — он перешёл к следующей пятёрке и, собрав все, зачитал далее: — Задачи практики: ориентирование по карте с помехами, установка защищённого лагеря в указанных точках, выживание в полевых условиях трое суток.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок, не связанный с дождём. Условный блокатор. Боевик вместо пространственника. Значит ли это что-то?..

«Слышал?»

Тхэн, стоявший в тени метрах в тридцати, в расслабленной позе, наблюдал за нами.

«Неплохой парень, встречается с девчонкой из клана Джина. Значит, вполне может быть прислан именно им».

«Ты не идёшь с нами?»

«Нет, но я буду недалеко».

Я едва заметно кивнула, глядя на бумаги в руке Глеба.

— Карты, компас, сигнальные шашки — получите у пятикурсников на точке старта. Время пошло! — крикнул Глеб, и мы, старясь не толкаться, направились в сторону полигона.

Практика началась. Минимум пять суток в промозглой тайге с ненадёжным «блокатором», под угрозой атак старших и под неусыпным оком возможных шпионов. И постоянная необходимость сжимать в кулаке свои самые сильные нити, чтобы они не вырвались наружу и не выдали меня. Путь к точке на выданной карте уже казался не просто маршрутом, а минным полем. И первая мина — Митяй — уже была поставлена.

* * *

Ветер стих, оставив после себя тяжёлую, пропитанную влагой тишину. Воздух висел неподвижным, ледяным пологом. Земля под ногами была сплошным месивом из чёрной жижи, прошлогодней хвои и гниющих листьев. Каждый шаг требовал усилий — сапоги с хлюпающим звуком вырывались из грязи, цепляясь за невидимые корни. Но настоящим адом был гнус.

Тучи голодных, одуревших от весны комаров и мошки висели в воздухе плотным, жужжащим облаком. Они лезли в глаза, нос, уши, пытались пробраться под воротники и манжеты. Защитные чары Никиты, обычно надёжный купол, здесь трещали и гасли под натиском тысяч крошечных живых существ. Магия гнуса была примитивной, но невероятно устойчивой — это была сама жизнь, голодная и навязчивая. Щиты держались минуту-две, потом Никита, ругаясь, тратил драгоценные силы, чтобы восстановить их, лишь для того, чтобы облако снова сомкнулось.

— Кровопийцы проклятые! — выругалась Кристина, отчаянно размахивая рукой перед лицом.

Андрей шёл впереди, вглядываясь в карту и компас, его лицо было напряжённым. Карта была обычная, но местность была явно зачарована Надеждой Павловной, педагогом по чарам. Только она могла проделывать всё настолько изящно. Лёгкие, почти невидимые иллюзии сползали с деревьев — то тропинка казалась прямой, а на самом деле вела в чащобу, то заметное дерево вдруг оказывалось не там, где должно быть. Ориентирование требовало невероятной концентрации.

— Эх, красавицы, не печальтесь! — голос Митяя, басовитый и уверенный, разносился по лесу. Он шёл чуть сзади, его мощные плечи легко несли тяжёлый рюкзак и даже гнус, кажется, не был ему помехой. — Весна, красота! Воздух-то какой! Лес просыпается! — он глубоко вдохнул, как будто нюхал розы, а не болотную вонь и собственный пот.

Кристина фыркнула сквозь рой комаров:

— Воздух? Да я его только есть могу из-за этой мошкары!

Митяй добродушно рассмеялся:

— А ты не ешь, дыши! Смотри, Руслана, молодец, терпит. Невеста наследника — сталь, не девушка! — он подмигнул мне, но как-то мягко, без намёка на похабность или вызов. Просто комплимент. Причём даже приятный. — А насчёт гнуса... Андрей, стой! Видишь ту сосну, с обломанной верхушкой?

Я посмотрела в указанном направлении. Действительно, сквозь пелену иллюзии проступал контур нужного дерева.

— Точно, Митяй, спасибо, — Андрей кивнул выпускнику с уважением. — Никит, отбой, пока ищем, потерпим мошкару.

Мы облазили сосну и кустарник вокруг. Закрытое иллюзией дупло нечаянно обнаружила Кристина, сунув внутрь руку, она извлекла пластиковый пакет с карточкой.

— Вот! Здесь следующие координаты, — Андрей принялся крутить карту. Я не лезла — чем больше народу в данном случае, тем выше шанс отвлечься, ошибиться, понадеяться на другого. — Отлично, — Андрей сверился с компасом. — Пошли. Митяй, возьмёшь левый фланг?

— Есть! — Митяй легко занял позицию, его взгляд стал сосредоточенным, профессиональным. Он ловил малейшее движение в лесу, не отвлекаясь уже ни на кого из нас.

Глава 4

Очередная точка оказалась не концом мучений, а лишь началом нового круга ада. Координаты привели нас к полуразрушенному охотничьему лабазу, где в щели между брёвен была засунута карточка. Задание было простым: "Определить азимут на одинокую лиственницу с гнездом хищной птицы (видно с крыши лабаза) и пройти ровно 1.7 км по нему. Не сбиться."

— Крыша? — Кристина с отчаяньем посмотрела на скользкие, покрытые мокрым мхом и гнилью брёвна. — Она же рухнет!

— Не рухнет, — уверенно сказал Митяй, уже скидывая рюкзак. — Я полезу. Видите, центральная балка целая, — он ловко полез вверх, используя выступы брёвен. Через минуту он уже кричал сверху: — Вижу! Лиственница... пеленг 80 градусов! Гнездо — орлана, кажется! — он спустился так же легко, записал точный азимут. — Идём, пока совсем темно не стало.

Андрей кивнул, благодарный, но уже тоже явно смертельно уставший. Лицо Никиты стало землистым от постоянного удержания щита. Кристина спотыкалась на ровном месте. Я чувствовала, как дрожат от перенапряжения мышцы бёдер. Гнус, казалось, только радовался нашей усталости — облако стало ещё плотнее, жужжание слилось в сплошной гул.

Путь к лиственнице занял вечность. Иллюзии теперь смешивались с настоящей темнотой. Деревья превращались в угрожающие силуэты, каждый шорох заставлял вздрагивать. На точке у подножия той самой лиственницы нас ждало задание посложнее: «Пройдите по цепочке из семи камней-оберегов строго на северо-запад до сухого ручья. Дистанция 800 метров. Ошибка в выборе камня – возврат к началу».

— Обереги? — Никита с тоской посмотрел на заросли папоротника и валежник. — Да их тут не видно!

— Вибрацию почувствуем, — опять выручил Митяй. Он шёл первым, опустив руку и медленно водя ладонью над землёй, как миноискатель. — Вот! Первый! — он коснулся неприметного серого валуна. Камень издал тихий, едва слышный гул. — Идём на северо-запад... Следующий должен быть метрах в десяти...

Мы двигались черепашьим шагом, ощупывая пространство магией и руками. Митяй находил камни с удивительной точностью.

Когда мы, наконец, нащупали последний камень у пересохшего русла ручья и получили новую карточку с координатами финальной точки, стало окончательно ясно: до неё ещё минимум пять километров по сложной, заросшей местности. В кромешной тьме, под ледяной моросью и с гнусом, готовым сожрать заживо.

Андрей остановился, опершись руками о колени. Его дыхание было хриплым. Он посмотрел на Кристину, которая чуть не плакала от усталости, на Никиту, чей щит теперь был тонким, дрожащим пологом, едва отгонявшим насекомых, да и на моё лицо, что уж там. Даже Митяй выглядел уставшим, хотя и держался лучше всех.

— Всё, — Андрей выпрямился, голос его звучал твёрдо. — Дальше не идём, переночуем здесь. Финиш подождёт до утра.

Кристина чуть не зарыдала от облегчения. Никита просто рухнул на мокрый валежник, едва не уронив щит.

— Разумно, — тут же поддержал Митяй. Ни тени возражения или разочарования. — Тут место неплохое. Русло сухое, значит, вода не хлынет. А вон та возвышенность — ветерок есть, гнус чуть меньше, земля сухая. Ставим палатку там.

Мы молча, практически автоматически выполнили его совет. Разбили одну большую палатку — сил и времени на большее не было. Выгрузили спальники, уже пропитанные сыростью. Костёр разводить не стали — слишком заметно, да и дрова были бы мокрые.

— Дежурить будем по два часа, — распорядился Андрей. — Я первый. Потом Руслана, Митяй, Никита, Кристина. Кто дежурит — поддерживает щит от гнуса в радиусе палатки. Экономить силы, но держать. Без щита заснуть не получится.

Никита простонал, но кивнул. Его смена будет самой тяжёлой — поспать шесть часов, вставать, и потом ещё два продремать, если получится. Митяй без возражений принял свою смену, тоже не лёгкую. Хотя, чего уж, как будто мне будет легко встать через два часа.

Я заползла в палатку последней. Спальник был холодным и липким. Запах сырой земли, пота и репеллента стоял в воздухе. Снаружи доносилось монотонное жужжание гнуса, бьющегося о щит. Андрей сидел у входа, его силуэт выглядел напряжённым даже в темноте.

«Глеб прекрасно знал, – пронеслось у меня в голове, пока я пыталась устроиться поудобнее на жёстком грунте. — Он знал, что с такими помехами, гнусом и маршрутом ни одна команда не дойдёт до финиша за световой день. Значит, ночёвка в пути — часть плана. Значит, атака не просто возможна — она неизбежна. И Митяй здесь не просто так. Он знает, когда и откуда ждать удара. Или... он сам и есть первый удар?»

Я прислушалась. Митяй уже тихо посапывал в своём углу, казалось, абсолютно расслабленный. С другой стороны, а чего ему переживать? Он свои экзамены все давно сдал.

Тьма за стенками палатки была абсолютной, живой и враждебной. Каждый шорох, каждый треск ветки казался шагом невидимого врага. Гнус яростно атаковал невидимый барьер. Я сжала кулаки в спальнике, чувствуя, как жёлтые нити зудят под кожей, желая вырваться, создать настоящую, непробиваемую защиту, согреть замёрзших друзей. Нельзя…

«Тхэн?» — мысленно позвала я, нуждаясь в подтверждении, что не одна в этой кромешной тьме.

«Я рядом. Мы патрулируем территорию. Пока всё тихо. Вы ещё идёте?»

«Нет. Мы поняли, что уже не справимся, остановились на ночёвку».

«Тогда спи, если можешь», — пришёл немедленный, успокаивающий ответ.

«Не могу. Чувствую ловушку. Митяй...»

«Знаю. Я не сплю. Я разбужу, если что».

Я послала ему волну благодарности и закрыла глаза.

Глава 5

Ночь прошла в нервном полубдении. Все отстояли свои дежурства, поддерживая щит от гнуса, впиваясь глазами в непроглядную тьму за пределами слабого магического свечения. Каждый шорох, каждый треск ветки заставлял сердце биться чаще. Кристина, которой выпала последняя смена, встретила рассвет с лицом, осунувшимся от усталости и напряжения. Никто не напал. Это было почти хуже атаки — ожидание превратилось в изматывающую пытку.

— Всё, — Андрей с трудом поднялся. — Сворачиваемся. Чем быстрее дойдём до лагеря, тем быстрее будет хоть какая-то защита.

Молча, на автопилоте, они свернули мокрую палатку, натянули рюкзаки. Гнус, не дававший покоя ни на секунду, облепил их сразу же, едва Никита, сонный и бледный, опустил щит. Завтрак — сухой паёк, проглоченный на ходу под неистовое жужжание, особо не насытил и не порадовал, но сил придал.

Путь к финишу по карточке был относительно прямым — пять километров по азимуту через редколесье. Но «относительно» в условиях тайги означало бесконечные буреломы, скользкие склоны, покрытые коварным мхом, и топи, маскирующиеся под твёрдую почву. Митяй снова был незаменим:

— Стой! Левее! — крикнул он Никите, который уже начал проваливаться в невидимую глазу трясину. — Здесь топь. Идём в обход по валунам. Вон те скалы — наш ориентир, — он указал Андрею, когда туман сгустился, почти скрывая карту. — Держимся левее их, там проход, — его помощь была быстрой, профессиональной, без лишнего панибратства, но и без превосходства. Как будто он искренне хотел, чтобы команда добралась целой.

Финал. Мы дошли до вершины каменистого холма и обнаружили там металлический ящик, прикрученный к скале. Внутри нашлась последняя карта с координатами и неожиданное задание: «Определить тип и источник магической аномалии в радиусе 50 метров. Ответ записать на карте. Ошибка — штрафное время при оценке лагеря».

— Аномалия? — Кристина огляделась, морща лоб. Туман, гнус, мокрые камни. Ничего необычного. — Где?

Митяй прикрыл глаза, сосредоточившись, нахмурился, но промолчал. Не знает? Или не должен помогать?

Мы спустились по спирали, и я сразу ощутила слабое, но назойливое вибрационное поле, исходящее от одного из валунов. И тут-то я поняла подвох. Это была пространственная магия.

— Ловушка-иллюзия, — тихо сказала я, не сумев смолчать, но уже на ходу придумав, как выкрутиться. Да, пространственную магию никто, кроме меня, не ощутил бы, но каждый мог обнаружить другое... — Сенсорного типа для дезориентации, источник — камень с высеченной руной.

Андрей и Никита посмотрели на меня с удивлением. Кристина кивнула. Митяй улыбнулся:

— Ого! Видно, теорию не зря штудируешь. — Он обошёл валун. — Да, руна «Туман», — Андрей записал ответ на карте.

Его похвала прозвучала... нормально. Но я поймала себя на мысли, что он знал. Он точно знал, просто промолчал. Ждал, пока я спалюсь, ощутив пространственную магию. Но эту ловушку я обошла, спасибо занятиям с Бабой-Ягой.

Андрей снова вытащил компас и повёл нас по новым координатам. Так мы дошли до относительно сухой полянки у подножия следующего холма, защищённой скальными выступами с двух сторон. Тут мы уже шли весьма бодро, тот факт, что первая часть нашей задачи почти выполнена, ну очень радовал.

— Мы сделали это! — радостно воскликнула Кристина, когда мы добрались до воткнутого в землю флажка.

— Крис, с тебя горячий чай и еда, Руслана, разбери вещи, Ник и Митяй, ставьте палатки. Я пока охранку установлю, потом с Ником на охоту сгоняем.

Работа закипела. Никита и Митяй начали разворачивать две компактные, но прочные палатки. Андрей ушёл к краю поляны, сосредоточенно плетя тонкие, почти невидимые магические нити, которые должны были предупредить о приближении любого врага. Кристина копошилась с походной горелкой и котелком, пытаясь растопить снег почище. Я разбирала мокрые рюкзаки, раскладывая спальники и провиант на полиэтилене, стараясь хоть немного просушить вещи.

— Эх, красота! — Митяй потянулся, вбив последний колышек. — Лагерь почти готов. Андрей, сигналки как?

— Готовы, — ответил Андрей, возвращаясь. — Примитивные, но сработают. Ник, пошли? Может, на зайца или глухаря нарвёмся.

— Пошли, — Никита, хоть и усталый, оживился при мысли о свежей пище.

— Митяй, ты тут с девчонками, — кивнул Андрей.

Митяй кивнул и присел у костра, греясь.

Аромат чая из котелка разнёсся над поляной, Крис налила мне в кружку первую порцию, а Митяй, извинившись, сообщил, что ему надо отойти.

— Не заплутай только, — ему вслед крикнула Крис.

— Куда я заплутаю? Пять минут! — Митяй зашагал в сторону, противоположную той, куда ушли Андрей и Никита — вглубь небольшой рощицы у подножия одной из скал.

Я напряглась. «Пять минут». Как удобно, уйти сразу после того, как Андрей и Никита скрылись из вида. Я бросила быстрый взгляд на Кристину. Сестра была полностью поглощена готовкой, поэтому, сделав вид, что я просто прогуливаюсь, я направилась в ту же сторону.

Чары усиления звука я уже прекрасно умела использовать.

— ...да, прибыли на точку. Лагерь установлен. Пока без происшествий... Нет, срыва не было. На аномалии отработала чисто, как боевик. Теорию знает... — ещё пауза, дольше. Голос Митяя понизился, стал жёстче: — ...Я помню приказ.

Я вернулась назад к Крис. Мои подозрения подтвердились. Митяй — шпион Джина или его отца. Но за чем конкретно он должен наблюдать?.. А если я ошибаюсь, и его прислал не Джин?.. Ведь у моего жениха тоже немало врагов, а я — его слабое место.

— Вот и я! — Митяй вышел из рощи, его лицо снова сияло привычной добродушной улыбкой. Он потянул носом. — О-о-ой, Кристина, как вкусно пахнет!

— Минут через десять будет готово! — отозвалась Кристина, не оборачиваясь.

— Эй, Рус, а ты как? Замёрзла? Или гнус достал? — его голос был полон заботы, но я теперь уже не верила никаким его проявлениям.

— Просто устала, — выдавила я, заставляя голос звучать ровно. — И комары достали.

Глава 6

Тушка глухаря, принесённая Андреем и Никитой, стала великолепным обедом. Кристина умело её обжарила на импровизированном вертеле над тлеющими углями, и запах был божественным после сухпайков. Мы сидели тесным кругом, передавая куски горячего мяса, и я даже забыла ненадолго о сырости, усталости и Митяе, который, тем временем, добродушно хвалил Кристину за кулинарный талант.

Удар пришёл оттуда, откуда не ждали.

Не со стороны периметра, где Андрей поставил сигнальные нити, а сверху, со скального выступа. Четыре тёмных силуэта сорвались вниз, поливая нас чарами.

— Атака! — рявкнул Андрей, вскакивая и роняя недоеденный кусок мяса. — В бой!

Нападавшие действовали слаженно, молча. Первый запустил в Никиту ослепляющие чары, двое боевиков ринулись на нас с Андреем. Четвёртый метнул что-то похожее на липкие магические сети в сторону Кристины и костра.

Мои боевые инстинкты, надрессированные Джином и отточенные в Нави с Тхэном, сработали быстрее мысли. Я рванулась вперёд, не на атакующего боевика, а к Никите. Он замер, ослеплённый, беззащитный перед летящим в него энергетическим шаром.

Я инстинктивно толкнула пространство перед Никитой. Невидимо. Точечно. Воздух на микросекунду стал густым, как сироп. Энергетический шар резко замедлился, потеряв убойную силу. Он всё равно ударил Никиту в плечо, отшвырнув его назад, но это был ожог и толчок, а не сломанные кости или потеря сознания. Со стороны это выглядело как неудачный бросок или слабая концентрация нападавшего.

— Ник! — закричала Кристина, бросаясь к нему, забыв о сетях. Непрофессионально…

Сеть летела прямо на сестру, и я, уже развернувшись к оппоненту, сделала шаг влево, будто уворачиваясь от его удара, но одновременно микроскопически сдвинула точку опоры под левой ногой Крис. Пространство дрогнуло. Это было не перемещение, а легчайший толчок. Сеть пронеслась мимо и намертво приклеились к скале.

— Крис, щит! — рявкнула я, уже парируя удар своего противника предплечьем. Боль пронзила руку, но я её проигнорировала. Парень споткнулся, дав мне возможность быстро осмотреться.

Андрей сражался яростно, его магия рвала землю под ногами двух нападавших, но они работали в паре, уворачиваясь и контратакуя. Он пока отбивался, но один к двум шансов не имел.

Митяй... Митяй стоял. Ну, почти. Он сделал один шаг вперёд, когда началась атака и лёгким движением руки вызвал небольшой земляной вал, который загородил вещи от случайной искры костра.

Его «помощь» была чистой воды формальностью. Один раз он дал Андрею секунду передышки, но не более. Впрочем, бейся он в полную силу, это и правда было бы не честно.

Мой соперник занёс руку для мощного удара, магия затрещала в воздухе, но я не стала уворачиваться. Я встретила удар плотным точечным щитом, в итоге я отлетела на шаг, моя рука онемела до локтя, но я устояла. А вот противник вскрикнул, рикошет заставил его руку повиснуть плетью.

В этот момент появился пятый, которого не было изначально. Он подкрался со спины к Крис, которая пришла было на помощь Андрею, и вырубил её одним ударом.

Опасаясь снова пользоваться пространственной магией, я перешла на чары, спеленала уже раненому противнику ноги и, пока он вспахивал носом землю, бросилась на выручку к Андрею и Никите, которые остались вдвоём против троих — одного они всё же вырубили.

Митяй снова вмешался в бой, вскинув перед Ником щит, видимо, как-то высчитывая процент вмешательства, как если б у нас был полноценный пятый первокурсник.

Игнорируя пока что лежащую Крис, я сплела сложную комбинацию чар из едва видимых ниточек и напала. Бой стал проще — нас не сумели разделить, навязав отдельные поединки с теми, кто максимально не подходит каждому из нас по стилю, а именно этому учила нас с Тхэном Баба-Яга.

— Хватит! — раздался резкий голос с края поляны. Появился пятикурсник-наблюдатель с недовольным лицом. — Практика есть практика! Атакующие, вы явно превысили уровень разрешённого воздействия! Особенно ты, — он ткнул пальцем в парня, вырубившего Крис. – Использовал силу выше разрешённой. Отряд защищающихся, лагерь признается условно устоявшим. Атакующие, отбой. Штрафные баллы вам обеспечены.

Нападавшие с мрачным видом отступили, пятикурсник пожал руку Митяю и тоже ушёл. Андрей тяжело дышал, вытирая кровь с рассечённой брови. Я стояла, сжимая и разжимая онемевшую руку, Ник приводил в чувство Кристину.

Митяй повернулся к нам:

— Ну что, герои? Отбились! Руслана — огонь просто, ловко ты справилась! Андрей, молодец, двоих держал! Крис, Никит — главное, живы, не растерялись, — его забота снова звучала искренне. Но я подозревала, что он собрал ещё два факта обо мне. «Подозрительно хорошо чувствует пространство»? Или «подозрительно везёт в критических моментах»?

Он, поймав мой взгляд, улыбнулся широко и беззаботно:

— Дай гляну твою руку? Вроде парировала чисто, но обраткой могло потянуть связки. Я в этом деле дока!

Я машинально протянула онемевшую руку. Его пальцы, грубые и сильные, осторожно ощупали запястье, предплечье. Прикосновения и правда были профессиональными.

— Вроде цело, — заключил он, отпуская руку. Его улыбка не дрогнула. — Просто ушиб. Залечишь, к утру и следов не останется.

Я кивнула, не в силах говорить. Бой был выигран, лагерь устоял, практика продолжалась.

«Я знаю, на кого работает Митяй, — голос Джина, не постучавшегося, как обычно, а просто ворвавшегося в моё сознание, оглушал. — Ты должна вернуться в академию!»

* * *

После хаоса боя, вторжения Джина в мои мысли и всей дневной суеты, тишина ночи казалась почти нереальной. Я сидела у едва тлеющих углей костра, кутаясь в плащ, и смотрела на огромную луну. Ярость Джина на мой отказ вернуться, была почти осязаемой. Но на что он так злился? Что кто-то осмелился выступить против него? Боялся, что я могу пострадать? Или просто на моё неповиновение?

Джин взорвался мысленной бурей угроз и аргументов, но я парировала тем, что Тхэн рядом — телохранитель был моим главным аргументом и щитом. Джин не мог явиться сам — это был бы вопиющий вызов правилам академии, признание слабости, потеря лица. Ему пришлось отступить, оставив в моём сознании ледяную пропасть его недовольства.

Глава 7

Сознание вернулось волнами. Сначала — боль. Глубокая, тупая боль в висках и затылке, словно череп сжали тисками. Потом — ощущения тела. Холодный, твёрдый пол под щекой. Деревянный, пахнущий пылью, сыростью и чем-то чужим, химическим. Руки скручены за спиной, запястья стянуты чем-то жёстким, впивающимся в кожу — не верёвкой, а пластиковыми стяжками. Ноги тоже связаны у лодыжек. Движение — почти невозможно. Дыхание — тяжёлое, сквозь грубую ткань мешка, натянутого на голову.

Паника подкатила резко, глоток воздуха застрял в горле. Где я? Крис? Андрей? Тхэн?!

«Тхэн! — мой мысленный крик, отчаянный и громкий, рванулся в пространство сознания, туда, где всегда был отклик. — Тхэн, слышишь?! Я в ловушке! Крис...»

Тишина. Глухая, непробиваемая. Как будто мысль ударилась в свинцовую стену. Ни отзвука, ни трещинки. Пустота.

«Джин!» — следующая попытка. Даже его ледяное присутствие было бы сейчас ориентиром.

Тишина. Та же глухая стена. Ни его ярости, ни холодного анализа, ни даже презрительной насмешки. Мыслеречь была мертва, заблокирована чем-то мощным и чужим.

Ужас сковал сильнее пластиковых стяжек. Блокаторы? Спецсредства? Магия, направленная именно на меня?

Я заставила себя дышать глубже, сквозь грубую ткань на голове. Паника убьёт меня вернее всего. Соберись!

Я прислушалась, отчаянно пытаясь уловить хоть что-то.

Тихий скрежет — как будто отодвигают тяжёлую заслонку или крышку. Голоса. Глухие, приглушённые мешком, но различимые, на незнакомом языке. Китайский?

Тут же прозвучала фраза на русском, с лёгким акцентом:

— Ждите сигнала. Заказчик на подходе, не повредите товар.

«Товар». Это я?..

Тхэн и Джин наверняка уже ищут меня. Лишь бы Крис осталась жива…

Шаги. Кто-то остановился рядом и сразу схватил меня за плечи, переворачивая на спину. Руки другого скользнули по лицу, нащупывая узел мешка. Грубая ткань с шорохом соскользнула.

Свет ударил в глаза — тусклый, желтоватый, от керосиновой лампы или фонаря. Я зажмурилась, потом медленно открыла веки, стараясь не выдать ясности сознания.

Надо мной стояли несколько человек в тёмной, немаркой одежде. Головы скрывали балаклавы, оставляя прорези для глаз. Лишь один стоял чуть в стороне, не прячась. Мужчина средних лет, азиатской внешности, худой, с острыми чертами лица и бесстрастным выражением, в дорогом, тёмном костюме. Его глаза скользнули по мне, оценивающе, без тени волнения. Он кивнул, удовлетворённо.

— Да, это она, — произнёс он на русском. Голос был тихим, спокойным, от чего по коже побежали мурашки. — Символ слабости Лунвэя Лун, — он сделал микроскопическую паузу, его взгляд стал ещё холоднее. — Ликвидировать.

Один из людей в балаклавах, стоявший ближе всех ко мне, молча достал из кобуры у бедра пистолет с длинным, массивным глушителем. Металл блеснул в тусклом свете. Он подошёл вплотную и направил холодный ствол на мой лоб. Палец лёг на спусковой крючок. Раздался выстрел.

* * *

Кристина пришла в себя лёжа у костра, голова раскалывалась, мир качался. Андрей держал её руку.

— Крис! Что случилось? Где Руслана?!

— На... напали... — прошептала Кристина, с трудом фокусируя взгляд. — Когда собирали... грушанку... Меня ударили по голове, — её голос сорвался на рыдания, она попыталась сесть.

— Где Руслана? — откуда-то сверху спрыгнул Тхэн.

— Мы не знаем, — быстро ответил Андрей. — Кто-то ударил Крис по голове и бросил в лесу. Руслана исчезла.

Взгляд Тхэна, острый как лезвие, впился в Митяя. Выпускник стоял чуть поодаль, проверяя снаряжение.

— Тхэн? Что случилось? — спросил Митяй своим обычным добродушным голосом.

Тхэн бросился, мгновенным, плавным смещением, как пантера перед прыжком. Расстояние в десять метров исчезло за долю секунды. Его рука, ещё человеческая, но уже с выпущенными когтями, рванулась к горлу Митяя со скоростью пули.

Митяй успел среагировать. Он не зря был выпускником-боевиком, земля вздыбилась, пытаясь сбить Тхэна с ног. Одновременно Митяй отпрыгнул назад, метнув сгусток сжатой земли, как снаряд, в грудь нападающего.

Тхэн не остановился. Он взвился вверх, избежав неровности, и рукой сбил земляной снаряд в сторону. Осколки грязевого комка брызнули вокруг. В прыжке тело Тхэна начало трансформироваться, через мгновение на Митяя уже летела огромная двухвостая пантера, оскалившая кинжальные клыки.

— Тхэн, что ты делаешь?! — закричал Андрей, не понимая.

Бой был яростным и коротким. Митяй был сильным боевиком, его земляная магия создавала щиты и ловушки. Но он столкнулся с яростью и скоростью, доведёнными до предела страхом за Руслану. Тхэн не дрался, он собирался убивать. Он уворачивался от каменных шипов, рвал земляные щиты когтями, его удары были молниеносны и сокрушительны.

Наконец мощный удар лапы сбил Митяя с ног. Прежде чем тот успел подняться, Тхэн был уже на нём. Когтистая лапа прижала руку, занесённую для удара, к земле. Страшные глаза пылали в сантиметре от лица Митяя.

— Где она? — хриплый, звериный рык Тхэна был полон смертельной угрозы.

В этот момент воздух над поляной взорвался оглушительным гулом, от которого задрожала земля. С неба, разрывая облака лунным светом, рухнуло чудовище.

Джин в своей истинной, ужасающей форме обрушился на поляну с такой силой, что земля содрогнулась. Его горящий взгляд метнулся к Тхэну, прижимающему Митяя, к плачущей Кристине, к Андрею с Никитой, замершим в ужасе. Он не видел Русланы.

Рёв дракона потряс тайгу. Это был не просто звук. Это была волна чистой магической ярости, смешанной с огнём. Деревья на окраине поляны вспыхнули, как спички. Воздух заколебался от жара.

«ГДЕ ОНА?!» — мысленный вопль Джина, в тысячу раз громче и неистовее его обычного холодного голоса, ударил по сознаниям всех присутствующих.

«Я её не чувствую», — ответил ему Тхэн, опуская морду, готовый принять смертельный удар.

Глава 8

Митяй валялся в углу, явно запуганный настолько, чтоб бояться даже шелохнуться. Конечно, разъярённый дракон — это вам не шутки.

Джин ворвался сразу после Тхэна, убедился, что убивать уже некого, схватил меня в объятия и поцеловал — жадно, жарко и нетерпеливо.

— Ты жива! — выдохнул он, едва отстранившись от меня.

— Угу, — я ошарашенно шагнула назад. — Кто это был?..

— Клан Сюй, — Джин сплюнул. — Бывший клан Сюй. Тхэн уведи Руслану обратно в академию. Я буду занят ближайшие пару дней, не своди с неё глаз.

— Нет! — запротестовала я. — Я остаюсь на практике. Никто не должен сказать, что я — твоё слабое место. А именно так сказал тот тип, что здесь был. Я спасла себя сама, я не дала себя убить, хотя я — первокурсница. Донеси это до всех. Покажи им, что я вернулась обратно на практику.

Джин посмотрел на меня внимательно, потом медленно кивнул.

— Ты станешь достойной королевой.

Не стану. Но сейчас это не важно.

— Хорошо. Тхэн, заменишь Митяя в их команде.

Тишина тайги после адского грохота сруба и драконьего рёва казалась почти священной. Я шла, кутаясь в плащ, который Джин набросил мне на плечи перед отлётом. Он пах хвоёй и дорогим сандалом — его запах.

Тхэн шёл рядом, его шаги были бесшумными, как всегда. Чёрная куртка скрывала пулевую рану в плече. Он не жаловался, но я видела, как он щадит руку, как тень боли мелькает в его глазах при неловком движении. Его присутствие было живым щитом, тёплым и надёжным. Никогда не просящим о помощи.

— Тхэн... Твоя рана... Дай посмотрю. Я не хотела предлагать при Джине.

Он остановился, повернулся ко мне. В его тёмных глазах не было упрёка, только глубокая усталость и облегчение. Бесконечное облегчение, что я с ним, живая.

— Пустяк, — отмахнулся он, но позволил осторожно снять куртку.

Я положила ладонь на плечо. Фиолетовый свет, тёплый и успокаивающий, заструился сквозь ткань. Я чувствовала повреждённые ткани, осколки кости — и мягко, настойчиво заставляла их затягиваться, успокаивать боль.

— Не пустяк, — прошептала я, не желая говорить громче. — Ты подставился... ради меня.

— И сделал бы это снова, — его пальцы сжали мои. — Я потерял связь с тобой. Думал… — его голос дрогнул.

Я поняла. Поняла тот ад, который пережил он, когда связь оборвалась. Как и Джин, только он даже не имел права это демонстрировать.

— Прости, — выдохнула я, прижимаясь лбом к его неповреждённому плечу. — Они чем-то глушили район.

Он обнял меня, крепко, почти до боли, прижимая к себе. Его дыхание было тёплым у виска.

— Не извиняйся. Никогда. Ты выжила. Это главное. Ты... ты невероятна, Рус, — в его голосе звучало что-то новое. Не просто преданность телохранителя или союзника по заговору. Восхищение. И глубокая, жгучая нежность.

Мы стояли так посреди лунной тайги, двое выживших в чужой войне, двое, связанных тайной и чувством, что сильнее страха. Дрожь в теле постепенно утихла, сменившись теплом, идущим от него.

— Джин сказал... «достойная королева», — произнесла я, не отрываясь от его плеча.

Тхэн замер.

— Ты будешь королевой его мира. Того, который он строит.

Я отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. Лунный свет падал на его лицо, на шрам над бровью.

— Нет, — сказала я чётко. — Я хочу быть свободной. С тобой. В Нави. Или где угодно. Но свободной. Не королевой. Не оружием. Не женщиной Джина.

Тхэн смотрел на меня, и в его глазах разгорался огонь — тот же, что горел в их поцелуе на лестнице.

— Мы найдём путь, — пообещал он. Его рука коснулась щеки, грубые пальцы нежно провели по коже. Я поймала его пальцы губами, заставив его застонать от удовольствия, глаза расширились от удивления. – Рус… Нам нельзя… Здесь сейчас полно патрулей. Если Джин узнает, ты умрёшь. Он не простит такого унижения.

— Ничего. Скоро ему станет не до нас.

— Ты что-то задумала? Большая политика не для нас, мы не вытянем с тобой такой уровень. Я воин, ты скорее тоже.

— Я научусь у своего жениха.

— Руслана?!

— Нам нужны союзники. Какая у нас главная цель? Сделать так, чтоб нас не убили, верно? Если я не под охраной Джина — а его охрана не так чтоб много стоит, как мы только что выяснили — то на меня бросятся сразу все, начиная с Лейлы и заканчивая кланами. Либо прятаться всю жизнь, либо взойти на самый верх.

— И умереть всё равно, — мрачно поджал губы Тхэн. — Надёжнее всего уйти в тень, дать себя забыть, раствориться.

— Я готова тебя отпустить.

— Я с тобой. Но мне не нравится, что ты рискуешь жизнью.

— Сегодня я не планировала рисковать, меня не спрашивали. Ни ты, ни Джин не сможете находиться всегда рядом со мной.

— Ты невероятно упрямая. Мне кажется, что именно это и влечёт к тебе Джина.

— Именно это его и погубит.

— Рус, успокойся, я помогу и поддержу, но сбавь напор. В тебе сейчас говорит адреналин.

Я вздохнула.

— Возможно, ты прав. Я не буду действовать поспешно, обещаю.

Он быстро чмокнул меня в уголок губ, не позволив углубить поцелуй.

— Идём, твои друзья скоро сойдут с ума.

Я пошла дальше, опираясь на Тхэна — не потому что не могла идти сама, а потому что нуждалась в этом касании, в его тепле и силе. Рана под курткой осталась уже лишь лёгким дискомфортом, затянутая моей магией.

Лагерь предстал перед нами тихим, почти мирным. Андрей и Никита сидели у костра, подбрасывая в него сухие ветки. Кристина, бледная, но собранная, разливала что-то горячее по кружкам. И над всем этим царил Глеб.

Инструктор стоял спиной к ним, рассматривая обугленные стволы на краю поляны — следы драконьей ярости Джина. Он обернулся, услышав шаги. Его лицо, обычно замкнутое и тяжёлое, было усталым, но не гневным. Взгляд скользнул по нам, оценивая, ища следы битвы, страха, ран.

— Живы, — констатировал он просто. Не вопрос. Факт. — Целы?

— Целы, — ответила я, отпуская предплечье Тхэна. — Крис?

Глава 9

Андрей и Тхэн помогли мне перенести вещи, я настояла, чтоб ребят переселили тоже на четвёртый этаж, в соседние покои. Джин без споров пошёл навстречу и быстро решил этот вопрос. В отличие от покоев Джина, где была спальня, кабинет и гостевая комната, там было две комнаты и одна ванная, но некоторый дискомфорт менее важен, чем безопасность.

Тхэн пошёл помогать ребятам, а я осталась наедине с Джином.

— Я так устал, — он лёг на кровать.

— Что с Митяем?

— Это просто предлог для разговора или он правда тебя интересует?

— Хочу знать, нужно ли мне его бояться тоже. Он был рядом со мной, точно знает, как я выгляжу, узнает даже в маскировке.

— Ого, я восхищён. Нет, можешь не опасаться. Больше он не появится. Иди ко мне.

Поколебавшись, я подошла и села на край кровати.

— Джин…

— Руслана… — одновременно начали мы.

— Ты первый.

Он вздохнул, провёл рукой по лицу, словно стирая маску. Когда он опустил руку, передо мной был другой человек. Не наследник клана. Просто Джин. Измотанный. Уязвимый.

— Другой игры нет, Руслана. Потому что если мы не будем контролировать повестку, её проконтролирует Сюй. Или эти безумцы с их ритуальными ножами. И тогда… — он посмотрел на меня. В его глазах не было привычной уверенности. Был страх. — …тогда шансов у тебя, у твоего брата, у сестры — не будет. Никаких. Тебя просто сожрут. Сначала политически. Потом физически.

Он откинулся на подушки, глядя в потолок.

— Ты думаешь, мне нравится это? Выставлять тебя мишенью? Заставлять читать чужие слова? Знать, что где-то там фанатики мечтают тебя убить? — в его голосе прорвалась горечь. — Но если у нас будет контроль, мы выгрызем победу.

Он повернул голову ко мне. Взгляд его был невероятно усталым и... искренним.

— Знаешь, что больше всего бесит? — слабая усмешка тронула его губы. — Все вокруг лебезят, ищут покровительства, поддакивают. Только ты… — он покачал головой. — Только ты, Руслана Соколова, моя официальная невеста, смотришь на меня как на проблему. Колючая, независимая, готовая сцепиться за свою свободу. Иногда мне кажется, ты единственный настоящий человек в моём окружении.

Его слова ударили неожиданно. Я ждала давления, манипуляций, холодного расчёта. Не этой усталой откровенности. Не признания моей неудобности. В ней была странная ценность.

Он протянул руку, не чтобы схватить, а медленно коснуться, давая мне время отстраниться. Его пальцы тронули мою щёку, лёгким, почти невесомым движением, смахнув непослушную прядь волос, выбившуюся из хвоста. Прикосновение было неожиданно тёплым. Нежным. Совсем не таким, как его слова или приказы.

— Я пытаюсь удержать тебя в живых, колючка, — прошептал он. Его лицо было так близко. Я видела тени под глазами, почти заживший кровоподтёк на губе. Чувствовала его дыхание. Не могла отвести взгляда от его глаз.

Он медленно наклонился.

Я не отпрянула, но и не потянулась навстречу. Замерла. Сердце колотилось где-то в горле. Его губы были в сантиметре от моих.

Я не отодвинулась. Просто... не ответила. Не закрыла глаза. Не наклонилась. Застыла, как статуя, глядя ему в глаза. В них мелькнуло понимание. Разочарование? Боль?

Он не настаивал. Не злился. Замер на миг, его дыхание коснулось моей кожи. Потом он мягко, без рывка, отодвинулся, снова уставился в темноту потолка. Его рука упала с моей щеки, легла на одеяло рядом.

— Выучи текст, Руслана, — сказал он тихо, голос снова стал ровным, отстранённым, как будто той уязвимости и не было. Как будто того почти-поцелуя не случилось. — Завтра важный день.

Я встала. Ноги были ватными.

— Хорошо, — сказала я так же тихо.

Дверь в мою комнату закрылась с тихим щелчком. В ушах звенело. На щеке горело место, где коснулись его пальцы. Что-то в нём дрогнуло сегодня. Что-то настоящее. Но этого было мало. Слишком мало, чтобы доверять. Слишком мало, чтобы забыть, кто он и в какие игры мы играем. И главное — слишком поздно. Потому что где-то в тени, гораздо ближе, чем Джин мог предположить, ждала другая правда. И другой путь. С глазами пантеры во тьме.

Глава 11

Я упала на кровать, не раздеваясь. Планшет с проклятым текстом валялся рядом, экран погас, но слова жгли изнутри. "Категорически отвергаю... Миссия «Щита Мира»... Непоколебима..." Ложь. Сплошная ложь.

Усталость навалилась свинцовой волной, смывая мысли, но не тревогу. Я проваливалась в сон, как в чёрную, липкую смолу, медленно, но без шанса выбраться.

Кошмар начался тихо.

Я стояла на краю. Не пропасти — просто на краю. Серое, безликое пространство, похожее на огромную, пыльную сцену, где давно не ставили спектаклей. Под ногами — не пол, не земля, а просто нечто, что-то, чего нет.

Передо мной — три фигуры. Они стояли в метре друг от друга, но казались бесконечно далёкими, разделёнными незримыми стенами.

Андрей. Мой брат. В своей обычной, чуть помятой академической форме. Но лицо… Лицо было искажено немым ужасом. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, полными мольбы. Он был самым беззащитным. Самым незащищённым. «Помоги…» — шептал он беззвучно.

Джин. Безупречный, как всегда. Тёмный костюм, белая рубашка без малейшей морщинки. Но в его глазах не было привычной стали. Была усталость, та самая, которую он вдруг доверил мне. «Вместе мы сможем всё», — читала я на его лице.

Тхэн. Он был в тени. Его губы сжались в тонкую линию, пальцы выгнулись, как будто в них уже были когти. «Никому не верь, только я буду защищать тебя», — шептало его молчание.

Их ноги были прикованы к полу цепями. Цепи звенели жутким перезвоном при каждой попытке сделать шаг ко мне.

За ними, в серой мгле, медленно поднималось нечто, разливаясь желтоватым туманом, давя на виски. Из небытия протянулись длинные, костлявые пальцы — не руки, а желеобразные сгустки. Они тянулись к затылкам Андрея, Джина, Тхэна. Медленно. Неотвратимо.

Я закричала, но и мой крик остался безмолвным, звеня лишь в моих ушах.

Наконец во мгле проявилось и лицо, искажённое жутковатой усмешкой. Отец…
Нет! Он мёртв! Тхэн убил его, я знаю это абсолютно точно! Он мёртв, мёртв, мёртв!..

Голос, холодный и безличный, прорезал тишину не извне, а из самой глубины моего черепа: «Выбери одного. Выбери, чью жизнь купить ценой двух других».

Ужас сжал горло ледяной рукой. Я не могла вдохнуть, лёгкие изнутри будто резало ножом, я закашлялась, меня вырвало сгустками крови.

Все трое стояли передо мной, смотрели на меня.

Андрей, напуганный, сражающийся со страхом, но проигрывающий ему.

Джин, равнодушный, но с каким-то детским взглядом, будто он на самом деле испуган, но не может этого показать.

И Тхэн… Его лицо ничего не выражало, или же я не могла прочесть, будто он скрыл от меня свои эмоции.

И я не могла потерять никого из них.

Пальцы теней коснулись затылков. Андрей вскрикнул беззвучно. Джин замер, Тхэн зарычал, попытался рвануться, но цепи впились в плоть, на серый пол закапала тёмная кровь.

Бессилие. Оно заполнило всё, как вода. Я тонула в нем, мне некуда было всплывать, и никто не мог поцеловать меня, передавая драгоценный кислород. Магия? Где моя магия? Ничего! Только ледяной ужас и невозможный выбор.

Пространство под ногами всех троих вдруг дрогнуло. Пол превратился в чёрную, зияющую пустоту. Бездонная, беззвучная, пахнущая сыростью и вечным мраком пропасть; цепи лопнули с жутким лязгом. Андрей, Джин, Тхэн — все трое рухнули вниз.

— Андрей! Джин! ТХЭН! — наконец вырвался крик, полный отчаяния и вины. Я бросилась к краю, готовая прыгнуть следом. Бессмысленно, безнадёжно, плевать!

Я врезалась всем телом в прозрачную стену, пыталась её пробить, стучала по ней руками и ногами, пока стена не покрылась кровавыми отпечатками моих рук.

Бесполезно.

Я сползла по стене на серый пол, рыдая в голос от безысходности.

И тут я услышала другой голос.

Не из пропасти, не из головы, нет, он пришёл будто бы отовсюду сразу.

«Дурочка! Чего разоряешься? Не выбирать надо — ДЕЛАТЬ! Всё, что можешь! Прямо сейчас! Глаза закрой, руки распахни — и рви пространство, как тряпку! Тогда жалеть не о чем будет!»

Рефлекс сработал раньше мысли. Отчаяние переплавилось в яростную энергию.

Я не молилась. Не концентрировалась. Я рванула. Всей силой воли, всем страхом, всей любовью, всей ненавистью. Я рванула пространство вокруг себя. Не одну дыру. Три.

Жёлтые нити вспыхнули у меня на запястьях ослепительным пожаром, прожгли рукава, болью обожгли запястья, осветили серую мглу. Три вспышки — слева, справа, прямо передо мной. Не аккуратные порталы, а рваные, кривые, шипящие разрывы в самой ткани мира. Из них пахнуло ветром, хвоей, и… домашним теплом? Холодным океаном? Густой тьмой леса?

Андрей рухнул не в бездну, а в левый разрыв, покатился по полу своей комнаты, отчаянно хватая ртом воздух.

Джин исчез в правом разрыве — прямиком в безупречный, залитый светом дорогой люстры кабинет. Он упал на колени, опершись рукой о паркет, лицо было бледным.

Тхэн — в центральный, самый дикий, шипящий искрами разрыв. Он не упал, приземлился на корточки на покрытый мхом и хвоей лесной склон в Нави.

Порталы захлопнулись с глухим хлопком, оставив после себя только лёгкое дрожание воздуха и запах озона. Я стояла одна, и пропасть, и стена исчезли. Только моё сердце колотилось, как бешеное.

Я проснулась с резким вздохом, как будто вынырнула из ледяной воды. Сердце всё ещё безумно стучало, в висках гудело. Комната была погружена в предрассветный полумрак. Я лежала на спине, глядя в потолок. Все живы. Это просто сон, просто кошмар. Или… не просто? Я уставилась на свои запястья, на которых надулись пузыри ожогов.

Нахмурившись, я села. Теперь, проснувшись, я уже не сомневалась — Баба-Яга помогла мне, её голос прозвучал, поломав планы… Кого?

Нет, отец мёртв! Но чем больше я обдумывала, тем сильнее мне казалось, что сон наведённый. Я не знала о такой магии, но я так много ещё не знаю и не умею!

Глава 12

Слова Бабы-Яги из сна никак не выходили у меня из головы. «Не выбирать. Делать всё, что могу». И эти ожоги на запястьях… Никогда ещё сны не оставляли на моём теле ожоги. Кто-то или что-то сумело влезть в мою голову, навязать этот кошмар, эту пытку выбора. И показать… отца. Мёртвого, но такого живого в своём безумии.

Сидеть и ждать, пока Джин выведет меня на сцену как ручную птичку в золотой клетке? Пока эти «Тени» точат ножи, а Сюй плетут сети? Пока мою голову используют как игровое поле?

Не выбирать. Делать.

Мысль оформилась мгновенно, острая и ясная, как осколок льда.

Я уставилась в точку перед собой. И представила не дверь, а шрам. Рана на лице реальности. Я впилась в эту воображаемую рану волей, не просила пространство открыться, как я делала это раньше, нет, я приказала ему разорваться.

Боль в запястьях вспыхнула адским огнём. Я вскрикнула сквозь стиснутые зубы. Жёлтые нити на запястьях, обычно невидимые, проступили сквозь кожу, как раскалённые провода. Они ослепительно засияли, отбрасывая на стены пляшущие, угрожающие тени. Запахло грозой, хвоей и гнилыми грибами.

Передо мной не открылся портал, нет, пространство разорвалось. Неровный, зияющий провал, окаймлённый искрами и чёрными, мерцающими прожилками раззявил передо мной свою пасть.

Я шагнула в него, не оглядываясь. В спину ударил ледяной ветер, разрыв захлопнулся с глухим, недовольным хлопком.

Навь встретила привычным мраком, где-то вдалеке завыл волк — одинокий, тоскливый звук. Болели не только запястья — всё тело ломило, будто меня перемололи в мясорубке. Рвать пространство вживую оказалось куда больнее, чем во сне.

Избушка Бабы-Яги стояла неподалёку, смешная и нелепая, на гигантских куриных ногах. Окна были темны. Я подошла и постучала — впрочем, посторонний подойти б не смог, моментом огрёб бы куриной ногой по мягкому месту.

— Кто там шляется в такую рань? Сгинь, нечисть! — донёсся изнутри хриплый, сонный голос, полный раздражения. Послышалось громкое шарканье и ругань.

Дверь с скрипом отворилась. Баба-Яга стояла на пороге, заспанная, в старом халате, с растрёпанными седыми волосами. Её крючковатый нос казался ещё острее при тусклом свете углей из печи за спиной. Жёлтые, совиные глаза прищурились, разглядывая меня.

— А, птаха, — буркнула она, не выражая особого удивления. — Чего в такую рань явилась? Али опять кто обидел?

Я шагнула в избу, хлопнув дверью за спиной. Тепло печки и густой запах сушёных трав, зелий и чего-то неуловимо нежного обволокли меня. Я протянула к Яге дрожащие руки, ладонями вверх. Жёлтые нити под кожей ещё пульсировали, а пузыри ожогов на запястьях были ярко-красными, сочащимися.

— Обидел, бабушка, — голос мой сорвался. — Кто-то… что-то влезло в мою голову. Заставило видеть отца, выбирать между жизнями ребят, — я сглотнула ком, подступивший к горлу, сбивчиво описав кошмар.

Баба-Яга слушала, не перебивая. Жёлтые глаза сузились до щёлочек, став похожими на змеиные. Когда я закончила, она медленно кивнула, потёрла свой крючковатый нос.

— Гм… Морок, думаешь? Лихой, да. Пахнет гнильцой и старой злобой. Но не его, нет, — она махнула рукой, будто отмахиваясь от призрака Маковеева. — Он сгинул, истлел. Тхэн серпом Нави рубил — не восстать ему уже никогда. Другое дело… — она прищурилась сильнее, изучая мои ожоги. — А вот щит свой на тебя я ставила, птаха. От морока, от лжи лихой, от чужой воли, что в душу лезет. Сработал, это хорошо, — она замолчала, рассматривая меня.

— Но точно сила, что морок навела, — не простая. Сильная, жестокая, маскируется хорошо. Старых кланов хитрость, что ль? Иль из Нави глубинной гадость выползла? — она покачала головой. — Пока не скажу. Щит мой сработал — голос мой ты услышала, волей своей зло победила, порталы открыла. Вот он, след — на запястьях. Плата за силу, птаха. За своеволие. Больно?

— Да, — выдохнула я.

— Запомни боль эту, цена за то, чтобы не быть марионеткой. За то, чтобы делать.

Она повернулась, подошла к закопчённому котлу, что тихо булькал на печи. Сунула в него костлявую руку, что-то там помешала. Вытащила горсть липкой, темной мази, пахнущей дёгтем и полынью.

— Дай руки.

Пальцы Бабы-Яги, холодные и шершавые, наложили мазь на ожоги. Боль сразу утихла, сменившись леденящим онемением, а потом — глубокой, успокаивающей прохладой.

— Вылечить не смогу, — предупредила Яга, вытирая руки о халат. — Мазь только боль заглушит, да тлетворную дрянь из ран вытянет. Заживать будут сами, медленно, долго, чтоб не забывала. Так и что ж, птаха? Поедешь в каменный мешок? Плясать под дудку твоего женишка?

Я смело встретила её взгляд. Ледяная ясность, пришедшая после кошмара, окрепла здесь, в Нави.

— Нет, бабушка, — сказала я твёрдо. — Я поеду в Москву. Но не плясать. Играть. По-своему.

Уголок рта Бабы-Яги дёрнулся в подобии улыбки. Зловещей и одобрительной.

— Вот теперь на птаху похожа, — проворчала она. — Не на перепуганного воробышка. Ладно. За дело. Урок сегодня короткий, да важный. Чувствуешь боль в запястьях? Держись за неё. Это твой якорь в реальности, когда рвёшь ткань мира. Боль не враг. Она — мера твоей силы. И цена. Запомни это. Теперь ты способна открывать не один портал, выросла сила твоя — это хорошо и плохо. Сильнее отца ты станешь, да вот только и погибнуть легко сумеешь.

Она подошла к столу, заваленному костями, кореньями и странными инструментами.

— А теперь слушай, птаха, про узлы пространства да про то, как их резать…

* * *

Вернувшись обратно, я почувствовала себя действительно способной оказать сопротивление всем тем, кто собирался меня использовать. Но и Тхэн был прав, не стоило лезть на рожон. Я изображу для всех покорную, запуганную невесту Джина. А всё остальное сделает тот, кого никто не заподозрит — незаметный телохранитель.

Глава 13

Была ли я уверена в том, что делаю? Нет. Я — студентка-первокурсница. Я не политик, никогда не учила ничего подобного, не интересовалась глубоко историей, я просто надеялась, что никто не готов к тому, что я могу устроить.

Москва встретила нас серым, промозглым небом и суетой, казавшейся чуждой после суровой тишины тайги. В аэропорту Внуково-3, предназначенном для VIP-персон, нас уже ждал не просто кортеж, а целый бронированный караван. Машины чёрные, безликие, с тонированными стёклами, охрана. Её было так много, что мужчины и редкие женщины сливались в сплошную стену тёмных костюмов и настороженных взглядов, рассекавших толпу.

Лунвэй Лун встретил нас у трапа. Он был безупречен, как всегда — тёмное пальто дорогого кроя, лицо — маска холодной, непроницаемой власти. Он кивнул Джину и жестом велел нам следовать за ним.

Погрузка в машины прошла молниеносно. Тхэна, шедшего как тень за мной, двое охранников Лунвэя мягко, но недвусмысленно направили в отдельный внедорожник. Джин сел рядом со мной в центральный лимузин. Лунвэй — напротив. Двери захлопнулись, отрезая внешний мир. В салоне пахло кожей и дорогим парфюмом, и мне совершенно не нравился этот запах.

Ехали молча, лично я в присутствии отца Джина ощущала себя не в своей тарелке. Несмотря на схожу ауру властности, они мало были похожи. Джин был слишком красив, наверное, больше пошёл в мать.

«У тебя есть братья или сёстры?»

«Что?.. А… Есть, сёстры. Семь штук, — он так язвительно хмыкнул, что я удивлённо взглянула на него. — Отец мечтал построить семейный клан — когда на всех важных постах его наследники, — объяснил он, — но не вышло».

«Почему у вас разные фамилии?»

Джин вздохнул. Ему явно не понравился вопрос.

«Давай это потом обсудим, ладно?»

Он вернулся к документам на планшете, Лунвэй смотрел в окно, его лицо отражалось в тонированном стекле. Я старалась дышать ровно, ощущая под рукавами свитера рубцы. Уверенности в плане не было ни на грош.

Гостиницу Лунвэй выбрал не просто роскошную — неприступную. «Северная Башня» комплекса Москва-Сити. Вестибюль поражал холодным блеском мрамора и стекла, но нас провели через отдельный вход, мимо лифтов общего пользования прямо в приватный скоростной лифт, ведущий в пентхаусы. Охрана Лунвэя заполняла все пространство, коридоры, холлы, лестничные клетки. Их было больше, чем персонала.

Наш номер занимал половину этажа. Не апартаменты — укреплённая резиденция. Панорамные окна открывали вид на весь город, но чувствовалось, что стекло бронированное, а рамы усиленные. В гостиной на манекенах уже ждали наши наряды для пресс-конференции.

— Переоденьтесь. У вас двадцать минут, — произнёс Лунвэй и удалился в соседний, видимо, его собственный номер, примыкающий к нашему через общую гостиную. Джин снял пиджак, его взгляд был сосредоточен на последних сводках на экране огромного телевизора. Охрана осталась в гостиной, Тхэна к нам не пустили, но я его чувствовала.

Я взяла своё платье — тяжёлое, струящееся, тёмно-синее, расшитое серебряными нитями, напоминающими морозные узоры. Символ «Щита Мира»? Зайдя в спальню, закрыла дверь, тишина здесь была гнетущей. Пальцы дрожали, когда я снимала свитер и джинсы. Ожоги на запястьях выглядели страшно: багровые, рваные слегка подзажившие полосы.

Я надела платье, оказавшееся красивым и неудобным, сковывающим движения. Зеркало показало бледное лицо с огромными, испуганными глазами. «Щит Мира». Смешно.

Воздух показался спёртым. Мне нужно было просто подышать, хотя бы немного. Широкие раздвижные двери вели на просторный, закрытый балкон. Я вышла. Холодный воздух ударил в лицо, заставив вздрогнуть, но это был глоток свободы. Вид был ошеломляющий, и я прислонилась к ограждению, стараясь унять дрожь в коленях, вдохнуть поглубже, собраться.

И тут я услышала голос. Чёткий, холодный, знакомый. Лунвэй был где-то очень близко. Я обернулась. Балконы пентхаусов были разделены лишь узкими, декоративными простенками. Дверь на балкон соседнего номера была распахнута настежь. Ветер доносил каждое слово.

— …недооцениваете моё терпение, — звучал голос Лунвэя, — ваши условия отвратительны. Но альтернативы вы не оставляете, — он сделал паузу, а я замерла, не смея дышать, прижавшись к стене своего балкона. — Хорошо. Согласен. Временная мера. Вы получите и Джина, и его невесту, — продолжил Лунвэй. — Хватит меня шантажировать! Нет, сначала вы выполните свои условия. Гарантии, полные и безоговорочные. Затем передача, не раньше. И помните о цене ошибки.

Я отпрянула от стены, ноги едва держали. Удар, которого никто не ждал!..

Кто?! Мысль металась, как загнанный зверь. С кем он говорил? Кому он обещает передать нас с Джином?!

Варианты проносились вихрем, каждый страшнее предыдущего:

Клан Сюй. Самое очевидное. Лунвэй идёт на сделку? Отдаёт нас, чтобы сохранить что-то большее? Но что?..

«Тени Мако». Безумцы с их ритуальными ножами и жаждой крови. Но разве Лунвэй стал бы иметь дело с фанатиками? Вряд ли…

Правительство? Силы безопасности? Те, кто боится магов и академий? Возможно. Лунвэй мог решить сменить сторону…

Я не знала. Я не разбиралась в этих хитросплетениях клановой политики, в этих подковёрных войнах. Я была пешкой, которую вдруг решили разменять на что-то ценное. И Джин… Его тоже. Неужели его отец готов пожертвовать собственным сыном? Единственным сыном, как я недавно узнала?..

Нет, это всё ерунда, должно быть объяснение. Скорее всего, я что-то не так поняла. Надо хотя бы рассказать Джину...

Дверь в гостиную нашей половины номера приоткрылась.

— Руслана? Готова? — голос Джина прозвучал обычно. Он ни о чём не знал.

— Да! — выдохнула я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Просто… подышу ещё минуту. Вид… захватывает.

Мне нужно было думать. Быстро. Паника сжимала горло. У меня не было оружия, кроме моей магии, Тхэн был где-то рядом, но под наблюдением. Лунвэй контролировал всё. Эта конференция… Была ли она просто приманкой? Способом выманить нас из академии, чтобы легче было предать?