Академия. Территория любви

Глава 1

Я вела занятие и с грустью посматривала на то место, где обычно сидел Раэн. Это было странным и непривычным, но я даже немного скучала по этому высокомерному выпендрежнику. Хотя, чего уж лукавить. Я очень хотела его увидеть, может, объясниться, сказать, что не хотела обижать и была несправедлива к парню в последнюю встречу.

Разумеется, о СИП-25 я поведать ему не могла. Представляю, как Раэн обиделся бы, узнав, что я, фактически, влезла ему в голову, в чувства, желания. Но я могла бы сказать, что все обмозговала, взвесила, прикинула факты и обстоятельства и посчитала, что ошиблась, когда подозревала Раэна.

А он… не пришел.

Я рассказывала про мутиццы и мелгачастицы без прежнего запала. Мира поглядывала очень странно – словно о чем-то догадывалась. И даже пару раз стрельнула своими голубыми глазищами в парту Раэна.

Однако помогала “анимировать” мои объяснения.

– Итак. Как вы теперь можете видеть, при помощи мутицц тоже можно создавать новые вещества и предметы. Причем, в куда большем количестве, гораздо быстрей и эффективней.

Мира эффектно повела руками, щелкнула пальцами – и на передних партах появились огнелампы. Раньше они считались чем-то запредельным, удивительным и достойным лишь высших каст. Это были такие кусочки стекла, внутри которых играл огонь. На самом деле, это была плазма, и создавалось все при помощи внушительной концентрации мутицц, которых у большинства даже “сильных магов” весьма мало.

Я аж удивилась. Мира небрежно пожала плечами: мол, и не то могу.

Я усмехнулась. Студенты впечатлились.

– А теперь смотрите. Вот, что зафиксировала наша аппаратура.

Я ткнула указкой в экран. Там появились вначале скопища коричнево-черных мелгачастиц, а затем и мутиццы – золотистые, будто светящиеся изнутри. Мелгачастицы начали их окружать и формировать нечто вроде формы. В свою очередь мутиццы работали с молекулами воздуха.

Я увеличила изображение, показывая, как они разрывают частицы, как меняют конфигурацию и как одновременно делают вначале кварц, затем – стекло и плазменный сгусток. Стабилизируют его, запуская внутрь полезную энергию.

– Если добавлять полезную энергию извне, то огнелампы могут светить куда дольше, нежели обычно. Почти бесконечно, пока цел их корпус, – пояснила я. – Однако с мутиццами следует быть осторожней. Архимаги, конечно, умеют играть с ними, как никто другой. Но в вашей истории немало случаев, когда они погибали, превращались в уродливых монстров или впадали в кому после подобных манипуляций.

Дело в том, что только определенная концентрация мелгачастиц может управлять конкретным количеством мутиццы. Чуть не хватило – и все, последние вышли из-под контроля и начинают менять, что захотят. Вопросы?

Лекция, слава богу, заканчивалась. Потому что с каждой минутой отсутствия Раэна, я почему-то все больше расстраивалась. И дело было даже не в симпатии, которую я очевидно к нему питала, а в чувстве вины.

Я решила, что, если он не появится в следующий раз, лично пойду и поговорю. Но теплилась надежда, что Раэн одумается, или просто заболел. Почему бы и нет? Ну могло же вот так вдруг совпасть. Будет смешно и глупо, если он лежит себе с каким-нибудь кашлем, а я прибегу, вся виноватая и потерянная…

Тем временем, студенты начали спрашивать.

– И вы можете регулировать количество мутицц и мелгачастиц в ауре?

– Можем. Но не до единой частицы, конечно. Мы умеем менять концентрацию, и делать работу с подобными суперспособностями более безопасной.

– Но разве теперь, учитывая, то, что вы сказали, любой маг… ой… любой со способностями не станет равен Архимагам?

– Не совсем. Мы можем усилить способности, но не настолько.

– Почему же? Ведь нужно просто добавить в ауру частицы?

– Вы в чем-то правы, но не совсем. Опыты показывают, что не всякое силовое поле и аура способны выдержать нужное количество мелгачастиц, не говоря уже о мутиццах.

– Как это? У Архимагов могут, а у нас – нет?

– Каждая аура индивидуальна. Есть более плотные и менее плотные. Есть те, что простираются на метры, и есть узкие, до сантиметра. Есть с концентрически расположенными силовыми линиями, и есть с совершенно иным рисунком. От этого и зависит – сколько и каких частиц выдержит аура. И соответственно – мощность способностей. Мы можем варьировать, но не настолько. Именно поэтому и есть, так называемые, передающиеся из поколения в поколение способности. У представителей одной семьи ауры и силовые поля схожи.

– А обычный человек или, например, оборотень… или даже орк… они могут получить суперспособности, если у них подходящая аура?

– Если у них подходящая аура, то некоторые способности уже есть. Если же их нет, значит, их силовое поле и аура не могут управлять частицами в силу своей конфигурации, плотности или размера.

– То есть вы не умеете делать колдунов… то есть… ну вы поняли, из обычных существ?

– Не умеем. Но у нас и нет подобной задачи. Мы можем конструировать механизмы, которые делают многое из того, что некогда было под силу лишь “магам”, – я пальцами показала кавычки. – Мы получили электроэнергию из особенного силового поля Синих Топей.

– А если аура Топей закончится? Мы останемся без этих благ?

– Хороший вопрос. Дельный, – я чуть улыбнулась черноволосому дроу, что сидел особняком – темные эльфы все еще сторонились светлых. – Нет, не закончится. Синие Топи каким-то образом обмениваются энергией с космосом, получая силовое поле, мелгачастицы и мутиццы некоторых особых видов звезд и планет.

– Но разве у них оно бесконечное? – настаивал дроу.

– Нет, разумеется. Но я ведь не сказала – берут. Я сказала обмениваются. Это как круговорот воды в природе.

– Но мы-то берем энергию Синих Топей, разве не так?

– Нет, не так. Мы при помощи этой энергии и процессов, что идут в ходе разделения ее подвидов, получаем частицы, что переносят электричество. По сути, мы заставляем эту энергию работать на нас, а не используем. Отработав свое, она возвращается в окружающую среду. Это как когда мы пьем воду или поливаем растения.

Глава 2

Очередной звонок от отца застал меня в тот момент, когда мы с Линой уже распрощались. Подруга в расстроенных чувствах пошла к себе, а я топталась на пороге своего жилища, провожая ее тоскливым взглядом.

Внутри ворочался несвойственный мне стыд.

Мне было искренне жаль, что мои слова стали поводом для ее раздора с Раэном.

Я бросала их, как ядовитые семена в податливую почву, чтобы зародить сомнения, чтобы поселить в ее голове мысль «а что, если», но никак не ожидала, что так расстроюсь, когда мои действия принесут предсказуемый результат.

Они ведь пара…

И между ними теперь недоверие, обида, непонимание. И все благодаря мне.

Молодец.

Отец продолжал настойчиво звонить, а меня передергивало от одной только мысли, что сейчас опять будут нравоучения.

Вряд ли он столько раз меня набирал, чтобы послушать мой прелестный голос и поинтересоваться, как у меня дела.

Кто бы знал, как сильно мне хотелось проигнорировать его. Сделать вид, что не слышу, не вижу, ничего не понимаю. Просто отвернуться и пойти своей дорогой.

Но кто бы мне позволил это сделать…

— Слушаю, — прижав трубку плечом, я неуклюже отперла дверь и зашла в свою комнату.

— Ты совсем оглохла? Сколько можно названивать?

Хороший вопрос. Я чуть было не вернула его отцу, но вовремя остановилась, не желая усугублять и без того натянутые отношения.

— У нас было собрание. Я не могла ответить, не привлекая лишнего внимания. Пришлось выходить, искать укромное место для разговора, — ложь легко сорвалась с губ.

В ответ отец выплюнул пренебрежительное:

— Как всегда нерасторопна.

— Да. Как всегда, — согласилась я, — прости.

Проще соглашаться со всеми претензиями, так неприятный разговор закончится быстрее, чем если затеять бесперспективный спор.

— Впрочем, неважно, — он привычно отмахнулся от моих слов, — у меня есть срочное поручение для тебя.

Короткими отрывистыми фразами он обрисовал задание и, не спрашивая моего мнения или согласия, добавил:

— Надеюсь, все поняла?

— Поняла. Завтра сделаю.

— Не завтра, Мира. Сегодня.

— Но…

Последнее, чего мне хотелось – это проводить очередной вечер за посиделками в библиотеке, в обнимку с ненавистным третьим том Истории Лириэнделя.

— Сейчас. Мне некогда ждать, пока ты там раскачаешься. Встала и пошла.

Я скрипнула зубами и через силу выдавила:

— Хорошо, отец.

— То-то же, — и как всегда, не прощаясь, скинул звонок.

Я бросила сумку на пуф в прихожей, немного постояла глядя на свое всклокоченное отражение в зеркале, потом досадливо цыкнула и вышла за дверь.

С каждым днем становилось все противнее, и все ближе я подходила к той невидимой границе, после которой…

Я понятия не имела, что после той самой границы, но чувствовала, что стоит только перешагнуть ее, и обратной дороги не будет.

И кажется, мне хотелось ее перешагнуть.

Расправить плечи, вдохнуть полной грудью и сделать то, чего хотелось самой, а не то, чего требовал от меня родитель.

Эти мысли становились все более настойчивыми и частыми. Я не могла от них отмахнуться и продолжать жить как прежде после того, как оказалась здесь. После того, как познакомилась с Лин и… другими преподавателями. После того, как увидела интерес, разгорающийся в глазах чопорных заносчивых студентов. После того, как поняла, что все может быть иначе… После того, как захотела чтобы все было иначе!

И что мне теперь делать?

Я сердито чиркала на страницах, обводя нужные буквы, зачеркивая цифры и отмечая точками абзацы. Ошибалась, чиркала снова, злилась еще сильнее.

В какой-то момент не выдержала и просто со всей дури провела карандашом по желтому листу. Острый грифель разорвал бумагу, оставляя некрасивые лохмотья посреди текста, и в тот же самый момент за спиной раздался испуганный:

— Ой!

От неожиданности я выронила карандаш, замерла, напрочь забыв о том, что надо бы дышать, а потом медленно обернулась.

Позади меня стояла Лина, ошарашенно зажимая рот рукой.

У меня внутри все оборвалось. Екнуло, надломилось и со звоном рассыпалось на осколки.

— Лин… — я с трудом поднялась на ноги, — я не слышала, как ты подошла.

Вместо голоса – хрип полузадавленной мыши.

Она продолжала смотреть на раскрытую книгу – неоспоримое доказательство того, что я совсем не та, за кого себя выдаю.

Волнение накатывало жаркими волнами. Такими сильными, что я моментально покрылась испариной. По спине скользнула капля едкого пота.

Во рту – горечь, а сердце сокращалось через раз. Бум…Бум…Бум…

Со всех сторон будто обложили ватой, в которой гасли звуки и тонули ненужные жесты. Даже стрелки на огромных кованых часах, украшающих библиотечную стену, и то замерли, прекратив отсчет времени.

— Ты…ты… — она неверяще качала головой. И каждое это движение – как приговор.

— Лин… — выдохнула я, делая неуверенный шаг навстречу, — послушай…

Горло перехватило.

Бежать некуда. Отпираться – нет смысла. Она все видела.

Руки безвольно упали вдоль туловища.

Я зажмурилась, как перед прыжком в пропасть.

Вдохнула полной грудью. До упора. До обжигающего спазма в легких:

— Это…

Слова почти сорвались с моих губ, но Лина опередила меня:

— Ты испортила древнюю книгу! Ты представляешь, насколько это ценный экземпляр?! — она проскочила мимо меня и бережно провела дрожащими пальцами по изуродованной странице.

Потом приподняла лист, потом еще один.

— Ты только посмотри сколько продрала! Ну разве так можно?! — в голосе возмущение и упрек, и… и все.

Все еще не справляясь с дыханием, я просипела:

— Ты злишься из-за разорванных страниц?

— Естественно! Меня всю жизнь учили бережно относиться к книгам. И тут такое! — она трепетно расправляла замятые гармошкой края разрыва, — знаешь, как это называется? Вандализм! Ты вандалка Мира! Самая настоящая!