Академия Вейлхейвен. Метка пепла

Глава 1

Академия Вейлхейвен не терпела цвета.
Она его выжигала.

Серый — не просто оттенок стен, униформы или неба за витражами. Это был язык самой власти: безжалостный, безликий, поглощающий. Серый — это то, что оставалось после того, как у тебя отнимали всё, что делало тебя человеком. Даже тень.

Я стояла в строю. Омеги. Мы не имели имён — только номера в реестре и метки на коже. Моё имя — Лира Варн — звучало здесь лишь как приговор.

— Следующая! Варн!

Голос инструктора резал воздух, как лезвие по шелку. Я шагнула вперёд. Внутри — ни дрожи, ни учащённого пульса. Только тишина. Глубокая, почти священная. Я научилась быть пустой. Пустота не болит. Пустота не предаёт.

Инструктор — бета с лицом, высеченным из льда и привычки — щёлкнула стилусом.

— Шея.

Я расстегнула воротник. Грубая ткань царапнула кожу, будто напоминая: ты — ничто. Подняла подбородок. Голое горло — уязвимое, беззащитное. Но внутри меня не было страха. Только холод.

Её пальцы в перчатках коснулись моей шеи. Осторожно. Не из жалости — из отвращения.

Там, где у других омег пульсировали тонкие, едва уловимые узоры будущих Меток Судьбы — отблески предназначения, зов крови, обещание связи — у меня была гладкая, безмолвная кожа. Ни следа. Ни намёка. Только пустота.

— Дефектная, — прошипела она, почти не шевеля губами.

Сканер у её запястья молчал. Как всегда.

— Негодна. Клеймо.

Из-под манжеты её рукава появился чёрный прибор — маленький, зловещий, с жалом, раскалённым до белого. Она прижала его к моей коже, чуть ниже ключицы.

Боль ударила, как удар молнии. Жгучая, влажная, пахнущая горелым мясом. Я впилась зубами в щеку до крови, но не дрогнула. Не вскрикнула. Не позволила себе слабости.

Когда прибор отстранили, на коже дымилось пятно — пятиконечная звезда, чёрная, как пепел. Не просто клеймо. Форма звезды — насмешка над теми, кто мечтает о судьбе. Звезда без света. Звезда без неба. Только тьма, выжженная в плоть.

Третье за три года. Четвёртое будет завтра. Или послезавтра. Пока моё тело не станет картой позора.

— Следующая!

Я застегнула воротник. Пряча ожог. Пряча себя.

Шаг за шагом я уходила из зала, чувствуя на спине сотни взглядов — не жалости, не сочувствия. Страха. Они боялись не меня. Они боялись того, что во мне не было. Пустоты. Она заразна, как чума.

Я свернула в коридор библиотечного корпуса — узкий, тёмный, пропахший старой бумагой и забвением. Здесь никто не ходил. Здесь можно было дышать.

Но едва я сделала шаг, воздух изменился.

Стал плотным. Напряжённым. Пропитанным им.

Корица. Сталь. Дорогой табак и лёд, сковавший ярость.

Кассиан Вейл.

Я замерла. Прижалась к стене, будто камень мог поглотить меня целиком. Сердце, которое я держала в железной узде, вдруг вырвалось на свободу — стучало так громко, что, казалось, он услышит.

Он появился из-за поворота.

Высокий. Безупречный. В чёрной форме, сшитой не для смирения, а для власти. Его шаги — мерные, уверенные, как удары сердца бога, который знает: мир принадлежит ему.

Он проходил мимо. Почти коснулся меня плечом. Почти.

И тогда его феромоны обрушились на меня — волна жара, властная, первобытная, заставляющая колени подкашиваться, горло сжиматься, тело молить о подчинении.

Но я не подчинилась.

Вместо этого внутри меня что-то… сжалось. Не от страха. Не от влечения. А будто пустота, которую все считали мёртвой, вдруг проснулась. Проглотила его силу. Переварила. Оставила лишь горький привкус пепла и странное, щемящее эхо — будто я впервые почувствовала себя живой.

Он замедлил шаг.

Не остановился. Не обернулся. Но его спина напряглась — на долю секунды. Он не видел меня. Но почувствовал.

Почувствовал дыру в своей вселенной. Пустоту, которая не подчиняется.

Прошло мгновение — и он исчез за углом.

Я осталась одна. Дрожащая. Живая.

Подняла руку к ключице. Под тканью пульсировала звезда — не шрам, не позор.

Печать.

И сегодня, впервые за всё время, кто-то ощутил её холод.