Алёна ведьма. Дело 1: Чёрный Ритуал.

Глава 1. Встречай Москва! Первое дело и почему так дорого?!

Пролог. Деревня и снова пропажа.

Солнечный луч, пробившийся сквозь щель в ставнях, упал прямо на строчку: «…дифференциация почвенных образцов по гранулометрическому составу…» Алёна моргнула, отводя глаза от учебника. В маленьком доме пахло сеном, деревом и остывшим чаем из иван-чая и чебреца. Лёгкий ветерок шевелил ситцевые занавески с вышитыми на них петухами. На столе рядом с кипой книг по криминалистике лежал её верный спутник — телефон Xiaomi с паутиной трещин на экране, показывающий жалобную одну палочку сети. Старенький ноутбук гудел, как шмель в банке.

Ну вот, опять. Деревенский интернет — он как леший: все про него слышали, но никто не видел, — мысленно вздохнула она, потирая переносицу.

Тихий, неуверенный стук в дверь вывел её из раздумий. И тут же послышался старческий, извиняющийся голос:
— Алёнушка? Ты не спишь, золотце? Выручи старика, опять беда…

На пороге стоял дедушка Лёня. Сгорбленный, в простой рабочей телогрейке, он опирался на самодельную яблоневую палку. Улыбка его была виноватой и по-детски беспомощной.

Алёна отложила книгу, её лицо озарилось тёплой улыбкой.
— Дедуля Лёня! Здравствуйте! Очки наши опять в бега ушли? — Она окинула его взглядом, как настоящий следователь на осмотре. — Где последний раз были на вас? Может, когда заходили в дом?

— Да где ж их… — дед задумался, почесав щетинистую щёку. — В сарае, кажись, были. Я там рамки для ульев пересматривал. А потом… к колодцу сходил, воды поддать козам. А там… ну, забыл…

— Так, хорошо, — сказала Алёна, уже мысленно составляя план. — Значит, последнее место явки — сарай. Пойдёмте, начнём оттуда. Это как в криминалистике, дедуля: сначала — точка последнего контакта.

Она накинула на вышитую рубаху потрёпанную куртку и деловито повела деда к нему же во двор.

Сарай встретил их запахом старого дерева, пыли и сладковатого сена. Алёна остановилась на пороге.
— Так. Сейчас будем работать по-научному и… по-нашему. Сначала — осмотр.

Она присела на корточки, внимательно изучая пол у входа.
— Вот, смотрите, дедуля. Следы. Ваши. Видите, отпечаток подошвы размыт сзади — вы волочили ногу. Устали. И тут… — Она провела пальцем по едва заметному пятну. — Это глина. С колодца. Значит, из сарая вы пошли именно туда. Логично.

— Умница ты наша, — покачал головой дед. — Всё как есть.

— Это только первая улика, — улыбнулась Алёна. Она достала из кармана длинное чёрное перо ворона. — А теперь — магический протокол. Тихо прошептав «Духи места, вскройте мне тени прошлого, покажите путь хозяина», подула на перо и медленно повела им по воздуху. Пыль у её ног замерцала, и по полу поплыли блёклые, прозрачные следы, светящиеся спокойным зелёным светом.
— Видите? Это — эхо ваших шагов. Зелёный цвет — вы были спокойны. Никакой спешки. Значит, ничего не роняли, не искали впопыхах.

Она пошла за зелёной тропкой, а дед с интересом плелся следом. Следы вывели их из сарая, петляли по двору к колодцу, а потом… раздвоились.
— Стра-а-анно, — нахмурилась Алёна. — Одна цепочка ведёт к дому, а вторая… к умывальнику?

Она подошла к старому, облупившемуся умывальнику. Капля воды срывалась с крана с монотонным стуком. Алёна присела, щурясь от накатившей легкой головной боли — платы за магию. Но уже спустя десять секунд, превозмогая ослабевающую мигрень, поднялась:
— Дедуля, а вы здесь руки мыли?
— Мыл, конечно! После сарая-то…

Алёна провела рукой по холодной жестяной тумбочке. И вдруг её пальцы наткнулись на что-то твёрдое, спрятанное в тени под бочонком. Это были очки.
— Нашли-и-ись! — торжествующе воскликнула она, протягивая их деду. — Умывались, сняли, положили… и пошли по делам. А память, она как тот интернет — сегодня есть, а завтра нет.

Дедушка Лёня, сияя, водрузил очки на нос:
— Спасибо тебе, родная! Без тебя я бы как без рук! Настоящая ты наша спасительница!

Алёна смотрела, как он, довольный, ковыляет к своему дому, и на душе у неё стало тепло и светло. Вот он, результат. Маленький, но настоящий. В деревне всегда так: то ключи от амбара потеряют, то коза убежит, то отвар кому… До ближайшей больницы километров с десять будет.

Вернувшись в горницу, она снова уселась за стол. Раскрытый учебник лежал рядом с блокнотом, где аккуратные колонки химических формул соседствовали с бабушкиными зарисовками трав. Она провела пальцем по странице, чувствуя шершавую бумагу.
Следы… эхо… глина… Всё одно к одному. Просто слова разные. Головная боль уже прошла, сменившись тихим, уверенным спокойствием.

За окном заливался соловей. Алёна глубоко вздохнула и с новыми силами погрузилась в чтение, уже представляя, как эти знания помогут ей в большом городе, где потеряются не только очки, но и целые правды.

Дома с родителями и серьёзный разговор.

Вечер опустился на Малиновый Ключ, а в маленьком доме Берёзкиных пахло густыми щами из печи и свежим хлебом. Деревянные стены, почерневшие от времени, поглощали треск поленьев в русской печке. Алёна, всё в той же вышиванке, сидела за столом, положив ногу на ногу. У порога ждал её верный рюкзак, набитый травами и криминалистическими инструментами, будто заряжаясь перед дорогой и очень серьёзным разговором.

Отец, Игнат, молча доедал щи, его грубые, в трещинах и мазуте руки сжимали ложку с привычной силой. Мать, Анна, в клетчатом фартуке, подливала всем в тарелки, её взгляд то и дело тревожно скользил по дочери.

Алёна отпила из кружки и поставила её на стол с решительным стуком:
— Мама, папа… Я поеду. В Москву. Буду сдавать на полицию. Я уже решила!

Игнат поднял на неё усталые глаза.
— Москва, говоришь? Город — он не как деревня, Алёнка. Там бумажка нужна, диплом. А без него — раз, и вышибут. Как слепого котёнка.

— У меня не диплом, у меня — вот это! — Алёна ткнула пальцем себе в висок, а потом размахнулась, указывая на рюкзак. — И вот это! Бабушкина магия плюс криминалистика — вот и выйдет первый магический детектив! Во как!

Глава 2. Экономика волшебства.

Утренний свет, пробивавшийся в комнату хостела, на этот раз не сулил ничего хорошего. Первой мыслью Алёны был не план на день, а холодный расчёт. Она открыла свой блокнот и с тоской посмотрела на вчерашнюю запись: «Остаток: 20 750 ₽». Затем достала ключ-браслет и пошла к администратору.

— За двое суток, пожалуйста, — сказала она, протягивая две тысячи четыреста рублей.
Крупные купюры таяли на глазах. Две тысячи четыреста… Это два с половиной кота Барсикав день, чтобы не умереть, — с горечью подумала она, возвращаясь в комнату. И это самое дешёвое жильё. Ещё и есть надо. Во как.

Она открыла сайт с объявлениями. Сердце ёкнуло — в личных сообщениях было три новых письма! Надежда вспыхнула, но быстро погасла.

Первые первое оказалось пустышкой. Одна девушка хотела гадание, но привести кого-то в свою общагу Алёна не могла. Второе сообщение было от женщины с вычурной аватаркой: «Срочно нужна консультация. Готова оплатить 2000 руб. Адрес:…»

Адрес оказался на другом конце Москвы. Алёна, стиснув зубы, поплелась к метро. Дорога заняла больше часа в душном вагоне, пахшем потом и металлом.

Квартира поразила её стерильным блеском: хромированные поверхности, белоснежные ковры, пахло дорогими духами. Хозяйка, женщина лет сорока в шелковом халате, оценила Алёну с ног до головы.

— Ну? — протянула она, не предлагая сесть. — Говорите, что ждёт моего мужа в командировке?

Алёна разложила карты на стеклянном столе, неудобно устроившись перед клиенткой, раскинувшейся на кресле. Руны легли не лучшим образом: Отшельник и Шут.
— Вижу… одиночество. И несерьёзные намерения. Возможно, он не один.

— Что за чушь! — фыркнула женщина. — Я ждала конкретики! И чего-то другого! Вот, держите, — она сунула Алёне пятьсот рублей, а не обещанные две тысячи. — На такси. Пока!

— Но мы договаривались… — начала Алёна.
— Договаривались на результат! — отрезала та и указала на дверь, не дав девушке договорить.

На улице Алёна сжала купюру в кулаке. Злость кипела внутри. Чем богаче, тем жаднее! Ей-богу! Дорога туда-обратно обошлась ей в сто сорок рублей. Чистый заработок — триста шестьдесят. Позор.

Она уже хотела ехать назад, когда телефон завибрировал. Пришло смс от третьего клиента: «Жду по адресу, как договорились. Ул. Старая Басманная, 15».

Адрес был ближе. Алёна, плюнув, поправила огромный рюкзак и поехала на новую встречу. Хоть бы этот оказался нормальным.

Чёрный человек из-под обоев.

Дорога до Тушинской оказалась испытанием. Выйдя из метро, Алёна ещё почти два километра шла пешком вдоль шумной дороги, вдыхая выхлопные газы и чувствуя, как наливаются свинцом ноги. Нужный дом оказался панельной высоткой, серой и безликой. Лифт поднимался на десятый этаж с тяжёлым скрежетом, будто нехотя.

Дверь открыла женщина лет тридцати, с тёмными кругами под глазами и в мятом домашнем халате. Лицо её было бледным и до предела измождённым.
— Проходите, — прошептала она, пропуская Алёну в тесную прихожую. — Я Светлана. Спасибо, что приехали.

В квартире пахло пирогом с вишней и скрытым отчаянием. За чаем Светлана, заламывая пальцы, рассказала историю. Её семилетний сын Артём уже месяц почти не спит.
— Говорит, что в комнате прячется «чёрный человек». Ночью кричит, стучит по стенам… Пробовали к школьному психологу — сказал, проблемы в семье. Но мы не ссоримся! Муж Вася на заводе пашет по полторы смены, я в аптеке. Денег мало, но живём… нормально.

Алёна спросила про лекарства. Светлана, потупив взгляд, созналась:
— Давала снотворное, понемногу… Но хуже стало. Засыпает, а через полчаса — вскрик, весь мокрый от ужаса.

— А когда началось? — уточнила Алёна.
— Месяц назад. Примерно… после ремонта в детской. Делал знакомый мужа, недорого, чтобы подешевле. Но сделал хорошо, на совесть.

Алёна попросила показать комнату. Пока Артём тихо спал на кровати под одеялом с машинками, она осмотрелась. Комната была уютной, но её взгляд сразу зацепился за свежие, чуть криво наклеенные обои. И тут она увидела — тень на стене. Резко обернувшись, она подошла к окну. На внешнем подоконнике болталась самодельная кормушка для птиц. Крупный ворон подлетел, клюнул крупу, и кормушка, качнувшись, отбросила на стену причудливую, зыбкую тень, которая исказилась в отражении зеркала.

Вот тебе и чёрный человек, — с облегчением подумала Алёна. — Стресс от школы, ремонт, игра света…

Но Светлана, фармацевт по образованию, уверяла, что с психикой у сына всё в порядке. Узнав, что днём ребёнок спит хорошо, а после восьми уложить его невозможно, Алёна решила подождать до вечера.

К шести часам проснулся Артём, сонный и серьёзный. Он уставился на Алёну в её вышиванке, но не испугался. За чаем она задала ему несколько безобидных вопросов из детской психологии, проверив слова Светланы, и сама убедилась — мальчик был абсолютно адекватен. К восьми он начал ёрзать, поглядывая на дверь своей комнаты.

— Оставьте меня одну, — попросила Алёна, входя в комнату.

Она закрыла дверь, достала из рюкзака восковую свечу и плошку с сушёной полынью. Зажгла, прошептав заклинание из бабушкиного репертуара — «Серый дым, открой мне глаза, покажи, что в тенях таится». Сначала ничего. Лишь горьковатый дым наполнял комнату. Потом воздух застыл. Дым начал сгущаться, клубиться, принимая форму полупрозрачной, размытой фигуры в углу. Из носа Алёны потекла тёплая, солёная кровь — плата за прозрение.

Тень качнулась и поплыла к ней. Алёна быстрым движением достала мешочек из кармана и рассыпала по полу соль, очертив вокруг себя защитный круг. Дух, наткнувшись на невидимую преграду, поплыл к стене и… начал с тихим стуком биться о неё головой.

… Тук. Тук. Тук. — монотонно, с отчаянием запертого, смирившегося зверька.

По коже Алёны побежали ледяные мурашки. Теперь она понимала мальчика до слёз. Это был заложный покойник — дух, умерший не своей смертью или так и не нашедший покоя. Слабый, безобидный, но оттого не менее страшный. Он не желал зла, он просто мучился, привязанный к месту своей беды.

Глава 3. Артефакты 18 века и тайны придворного лекаря.

Когда чашки опустели, оставив на дне лишь терпкий осадок, Эдуард отставил свою фарфоровую чашку с тихим звоном.
— А теперь, дорогая моя, прошу показать вам кое-что особенное, — он поднялся, и его движения обрели энергию, которой не было минуту назад. — То, ради чего, собственно, и затевалась вся эта… проверка.

Они прошли через гостиную, где хрустальные подвески люстры тихо звенели от их шагов, миновали кабинет с дубовыми панелями и остановились у высокого книжного шкафа из тёмного дерева. Эдуард нажал на почти незаметную резную розетку на боковой стенке. Раздался тихий щелчок, и тяжёлый шкаф бесшумно отъехал в сторону, открывая проход в скрытую за ним комнату. Он жестом пригласил Алёну войти, а Жанне коротко бросил:
— Ждёшь здесь.

Свет в потайной комнате зажёгся сам собой, как только Алёна переступила порог. Помещение было небольшим, без окон, напоминало келью учёного или сокровищницу. Воздух пах старыми книгами, воском и слабым, но стойким ароматом консервации. В центре стоял массивный стол с единственным креслом — хозяин явно не ждал здесь гостей. Но главное — стены. Они были сплошь уставлены шкафами с фолиантами в кожаных переплётах, полками, ломящимися от антиквариата, и стеклянными витринами, где под лампами поблёскивали старинные драгоценности и артефакты.

Пока Алёна с любопытством разглядывала коллекцию, Эдуард подошёл к неприметному сейфу, ввёл код и извлёк оттуда предмет, завёрнутый в мягкую замшу. Развернув ткань, он протянул Алёне стальную табличку размером с ладонь. Металл был холодным и гладким на ощупь.
— Осторожнее, это уникальный артефакт.

Алёна взяла пластину. Под светом точечных светильников на тёмной стали проступал едва заметный, выцарапанный рисунок — нечто, напоминающее стилизованное растение.

Тем временем Эдуард начал свой рассказ, его голос приобрёл лекторские интонации:
— Этот лист нашли в 2016 году при реставрации фундамента Китайгородской стены. Надпись гласит, что выкован он в 1783 году кузнецом Иваном Коростылёвым для Григория Зельдовича.

Он сделал паузу, давая информации усвоиться.
— Григорий Зельдович… Личность весьма примечательная. Знаток трав и «натуральной магии», состоявший на службе у графа Орлова. Его задачей, ни много ни мало, было создание эликсира вечной молодости для самой Екатерины Второй.

Пока мужчина погружался в исторические детали, Алёна молча поставила рюкзак на пол, расстегнула его и достала небольшую коробочку с множеством отделений, в которых лежали крошечные стеклянные баночки. Она внимательно посмотрела на пластину, повертела её в руках, поднесла к самому свету. Конец восемнадцатого века… Металл… Скрытое послание…

Она выбрала одну из баночек с мелким белым порошком.
— Что вы делаете?! — резко обернулся Эдуард, увидев, что она собирается посыпать порошком его реликвию. Он бросился к ней, но было поздно.

Алёна тонким слоем нанесла порошок на поверхность металла, а потом… плюнула на него.
— Да вы с ума сошли! — закричал коллекционер, выхватывая у неё пластину. Он стал лихорадочно стряхивать влажную кашицу с драгоценного раритета, его лицо побагровело. Но вдруг его движения замерли. Глаза расширились, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

На поверхности стали, в том месте, куда попала слюна с порошком, проступили ярко-синие, словно светящиеся изнутри, слова: «Ищи там, где бумага рождается из тряпья».

— Как… Как ты это сделала? — прошептал он, заикаясь от изумления. — Что это за колдовство? Расскажи!

Алёна, слегка смутившись под его восторженным взглядом, пожала плечами.
— Ну… Вы же сами сказали — конец восемнадцатого века. На железе текст можно скрыть кислотами или растительными составами. Но раз пластина так хорошо сохранилась, значит, хранили её правильно — в сухости и без света. Я предположила, что текст написан жёлтой кровяной солью.

Она видела, что Эдуард не понимает, и продолжила, стараясь говорить проще:
— Ремесленники-химики тогда получали эту соль из… э-э-э… отходов скотобоен. Кровь, шкуры… Нагревали всё это с поташом и железом. А проявляется она раствором хлорида железа… Ну, в общем, вот. — Она улыбнулась. — Только вот… Зельдович ещё чем-то сверху покрыл пластину. Не понимаю, чем, потому что такие составы держатся от силы несколько месяцев, а не двести лет.

Эдуард слушал её, раскрыв рот, а потом забегал по кабинету с пластиной в руках, как ребёнок с новой игрушкой.
— Бумага из тряпья… Бумага из тряпья… — бормотал он. Затем схватил телефон. — Виктор Сергеевич, дорогой мой! Как сами, как дети? — Он выслушал ответ. — Скажи-ка мне, старина, где в конце восемнадцатого века делали бумагу из тряпья?.. Ага… Понял. Спасибо, родной! Жду в гости!

Он положил трубку и обратился к Алёне:
— Итак! Бумажная мануфактура на Яузе, действовала с 1779 года.

Он быстро подошёл к столу, открыл тонкий ультрабук и начал что-то быстро печатать, хмурясь и задумываясь. Через несколько минут откинулся на спинку кресла с обречённым видом.
— Точное местонахождение установить невозможно. Всё перестроено, данные очень приблизительные. — Он вопросительно посмотрел на Алёну, потом на пластину. — Может… ещё какая-нибудь магия?

Алёна отрицательно помотала головой, и на её лице отразилось искреннее огорчение. Пропадают её деньги.
— Найти вещи, не связанные между собой, без владельца… это очень сложно. Только если знать примерно, где искать. А если место неизвестно… Нет.

Эдуард встал и снова принялся разглядывать пластину.
— Что за цветок-то?.. Растение какое-то… Алён, а ты не знаешь?

Алёна снова взяла табличку. Она водила пальцем по контурам рисунка, вглядывалась несколько минут.
— Непонятно… — наконец сказала она. — Как детский рисунок. Травка какая-то нарисована и всё.

— Что ты сказала? — переспросил Эдуард.
— Ну… травка, — смутилась Алёна. — Непонятно совсем… Просто же, как узоры на тарелках.

Лицо Эдуарда озарилось радостью.
— Умничка ты какая! Ух! Дай я тебя расцелую!