Алиса и Город Кошмаров

1. Дорожные неожиданности

Телефон, брошенный на пассажирское сидение, трезвонил уже битый час. Я благополучно вырубила звук, но все еще не могла удержаться, чтобы не кинуть украдкой взгляд на него и не удостовериться, что мне по-прежнему названивала моя стажерка Катя.

После первых пяти звонков, десятка сообщений, моих подробных объяснений и оставленных заранее инструкций на нескольких листах, я решила, что с меня вполне довольно. Если девчонка включит голову и хотя бы немного вникнет в поставленную задачу, а не будет тотчас надоедать мне, то может быть перейдет наконец-таки из стажеров в разряд штатных сотрудников. Имею же я, в конце концов, право на отпуск впервые за три года.

С шумом и выраженным недовольством набрала полную грудь воздуха, а затем медленно выдохнула, пытаясь успокоиться и не думать о работе. Мне сейчас и без того достаточно забот. Не хватает еще только тратить нервы и время на решение тех вопросов, с которыми справится любой из сотрудников нашей компании.

Слегка ущипнула себя за бедро и несколько раз быстро моргнула, чтобы прийти в бодрое состояние. Мой кофе, купленный на последней цивилизованной заправке, был уже давно выпит, но монотонность дороги все равно клонила в сон. Спустя третий час пути встречных машин было все меньше и меньше, а ровное полотно асфальта сменилось на старую трассу, местами сильно искореженную ямами. И от той сосредоточенности, с которой я старалась не влететь в какую-нибудь выбоину, уставала еще сильнее.

Чем ближе я подъезжала к Северогорску, тем яростнее тайга вгрызалась в обочину дороги. Кое-где корнями сосен даже были выкорчеваны целые остановочные карманы, когда-то, видимо, предназначавшиеся для дальнобойщиков или уставших путников.

Деревушек вдоль шоссе уже давным-давно не было. Тайга простиралась вокруг на многие сотни километров, поэтому кроме редких ответвлений от главной дороги к каким-нибудь лесничим товариществам, оставшимся со времен Союза, признаков цивилизации в этом месте не было.

Я впервые ехала в этот город в совершенном одиночестве. В далеком детстве к бабушке меня всегда привозила мама на все три летних месяца. Мы доезжали сюда на автобусе, после чего она спешила вернуться обратно домой, а для меня наступали беззаботные и увлекательные дни. Но потом из года в год время моих каникул в Северогорске имело свойство сокращаться, и уже в подростковом возрасте я и вовсе не всегда сюда приезжала. Не знаю почему, но стоило мне подрасти, как мама сменила свое отношение к этому месту и редко разрешала оставаться здесь дольше нескольких недель.

Последний раз я посетила город семь лет назад. Это были похороны бабушки. До этого я не приезжала туда два года подряд. Мама как раз планировала свадьбу с дядей Витей. Ей якобы была нужна моя круглосуточная поддержка, поэтому я постоянно переносила свою поездку сюда на неопределенное время. Пока не стало слишком поздно…

А потом я еще очень долго корила себя за то, что не успела в последний раз увидеться с одним из немногих родных мне людей. Бабушка и вовсе умирала в одиночестве…

Наверно поэтому сейчас я и решилась отправиться в Северогорск одна. Мне хотелось ухватиться за оставшиеся воспоминания о прошлом, предаться самобичеванию и грусти.

Несмотря на то, что мама предложила свою помощь, было видно, как в глубине души она не желает возвращаться в это место, как ее тяготит все, что когда-то было связано с этим городом и моим отцом. Поэтому, тактично отказав ей, я взяла свой первый отпуск в фирме и уже через пару дней после получения ключей от бабушкиной квартиры выдвинулась в путь.

Кстати, забавный факт, что я до сих пор не могу поверить в то, что отец упомянул меня в своем завещании. Мы не общались с ним примерно всю мою жизнь, и он ни разу не удосужился приехать к бабушке в те дни, когда я у нее гостила. Сначала я думала, что это меня он так намеренно избегает, а потом поняла, что у него в принципе нет никаких человеческих привязанностей. Ни к собственной матери, ни к бывшей жене, ни даже к единственной дочери.

О том, что отец скоропостижно скончался, я узнала от нотариуса. Партнеры по бизнесу обратились к нему за оглашением завещания сразу же после похорон. Разумеется, главным для них было узнать, к кому же перейдет доля в столичной коммерческой недвижимости отца. Я даже не в курсе, что конкретно он оставил своим дружкам. Адреса, зачитанные нотариусом, мало о чем мне говорили. Главное, что там было написано о бабушкином доме и обо мне.

Маленькая старая квартирка на задворках мира вообще никого не интересовала. Точнее, ее, наверняка, успели оценить, но поняли, что навара с этого имущества не будет никакого, поэтому никто не собирался оспаривать волю отца. Даже его бывшие после моей мамы жены получили какие-то куски от столичного пирога.

Но я была равнодушна к богатствам своего родителя. Даже на его смерть я отреагировала холодно. За эти годы у него было столько возможностей встретиться со мной, когда я в этом нуждалась, но он не проявил ни капли любви. Будто знать меня не хотел. А ведь мама никогда не запрещала мне задавать о нем вопросы или даже пытаться выйти на контакт. Что уж говорить, она и бабе Тоне меня отдавала погостить, хотя могла и вовсе этого не делать, замкнувшись в своих обидах.

Но несмотря на полное равнодушие к отцовской смерти, я была рада, что он оставил мне ключи от этой квартиры. Не из-за материальной выгоды: в Северогорске вряд ли получится даже продать это жилье. А из-за моих теплых детских воспоминаний, связанных с этим домом. И еще огромного чувства вины, что, будучи почти взрослой, я не навестила бабушку…

2. Внучка приехала

Настало время удивляться. Город в пару десятков тысяч человек казался вымершим. Сначала пару минут я проезжала вдоль частного сектора и не встретила ни одного человека. Даже животных. И только потом, когда въехала ближе к центральной части Северогорска, где находились основные магазины, я увидела редких прохожих.

Это было так контрастно на фоне моих детских воспоминаний. Я, конечно, понимаю, что город постепенно разъезжается в связи с закрытием всех бывших советских производств, но, чтобы до такой степени…

Остановившись около местного продуктового магазина, чтобы перевести дух, я с трудом вылезла из машины. Ноги были ватными от перенесенного стресса. Немного размяв колени, я поежилась. Весьма холодный ветер для такого солнечного дня сильно задувал под укороченный твидовый жакет, вынуждая меня быстрее заскочить в помещение.

Внутри находилось несколько отдельных киосков с разными продуктами: мясной отдел, молочный, сладости и бакалея. Разнообразия товаров было не так много, а посетители и вовсе отсутствовали. Среди всех прилавков курсировала лишь одна продавщица, которая с огромным любопытством уставилась на меня, стоило мне переступить порог магазина.

- Здравствуйте, - я подошла к молочному отделу, пытаясь понять, насколько свежие здесь продукты.

- Добрый день! Вы к нам заездом? – женщина не стала томить свое любопытство и решила сразу пойти в наступление. Так открыто меня, пожалуй, еще никогда не рассматривали.

- Да. Приехала по делам, - старалась не пересекаться с ней взглядом. Не люблю, когда незнакомые люди пристают с расспросами.

- Не помню вас здесь раньше… Вы к родственникам? – женщина поправила свои выкрашенные в иссиня-черный цвет волосы, уложенные химической завивкой восьмидесятых годов. Такая прическа в купе с яркими бровями и огромными коровьими ресницами накидывала сверху лет пятнадцать. И я тоже ее не помнила, хотя раньше посещала этот магазин довольно часто.

- Нет. У меня здесь никого, - я наклонилась к старенькому промышленному холодильнику, чтобы разглядеть срок годности на нескольких бутылках с йогуртами.

- Где же вы тогда остановитесь на ночь? - в большом городе уже бы никто не стал продолжать разговор, но любопытная продавщица не унималась.

- У меня здесь есть квартира, - я указала на несколько товаров, которые решила взять.

- Квартира? И как далеко вы живете? – чернобровая удивленно распахнула свои глазищи, а я в очередной раз поразилась ее бестактности.

- Извините, но я не называю свой адрес посторонним. Посчитайте, пожалуйста, сколько я вам должна? – я демонстративно достала из сумки кошелек, перебирая заранее приготовленные для местных покупок купюры. Вряд ли в этом и подобных магазинчиках есть терминалы.

Женщина скривила губы и громко фыркнула. А потом почти закинула в пакет несколько выбранных товаров. Поблагодарив ее и рассчитавшись, я поспешила выйти на улицу. Правда, стоило мне это сделать, как мадам двинулась следом. Стоя на крыльце, она провожала меня злым взглядом до тех пор, пока я не отъехала на машине за поворот.

- Ну и люди! – я объехала пару улиц, чтобы снова вернуться к тому перекрестку, который выведет меня к нужному дому.

Хорошо, что перед поездкой я закупилась водой, множеством смесей, быстрорастворимых каш, кофе и китайской лапшой, а иначе пришлось бы кружиться по Северогорску в поисках еще работающего магазинчика. В это место я уже точно больше не ступлю ни ногой.

Улица, на которой раньше жила баба Тоня, была очень широкой и густо поросшей пихтами и соснами, отчего здесь в жаркие летние дни стояла тенистая прохлада, а в холодные вечера ветер гулял не так сильно. Вдоль дороги друг за дружкой стояли десяток стареньких пятиэтажек. Фасады этих домов очень сильно потрепались: кое-где от кирпичей отвалились значительные куски, а шифер сильно прохудился. Скорее всего верхние этажи во время ливней затопляет.

Бабушкин дом стоял во дворе одной из таких хрущевок, а за ним почти сразу же начинался лес. Я помню, как мне строго настрого было запрещено ходить туда, так как была опасность нападения диких животных. Но мы с дворовыми ребятами все равно умудрялись шастать по окрестностям, лазить по деревьям, собирать шишки и прыгать через канавы на тарзанке. Это был целый мир, который сейчас мало доступен обычному городскому ребенку.

Ностальгируя по прошлому, я припарковалась во дворе уже собственного дома. Помимо моей тойоты здесь стояло еще две машины. Мне даже показалось, что семь лет назад в последний мой приезд авто находились на том же месте.

Не доставая пока никаких вещей с багажника, я двинулась к подъезду. Дверь была очень старая и деревянная, оставшаяся еще со времен постройки. Естественно, без каких-либо намеков на домофон и прочую безопасность. Когда-то много лет назад этот факт меня совершенно не смущал, но вот сейчас я уже не была настолько уверена в дружелюбности жителей города и в их безоговорочной интеллигентности.

Ожидаемо, в подъезде не горели лампочки, поэтому сразу на входе меня встретила полутьма. Лишь где-то повыше, уже поднимаясь на второй этаж, располагалось окно, но из-за обилия деревьев рядом с домом свет сюда мало проникал.

Бабушкина квартира находилась на первом этаже. Я взглянула на знакомую обшитую старым кожзаменителем дверь. Она тоже не вызывала чувство безопасности. Провернула два раза ключ, чуть толкнув на себя дверь, чтобы она легче поддалась, и под противный скрежет петель вошла внутрь.

3. Первая ночевка

Три часа до самой темноты и боли в пояснице я пыталась отдраить все, что попадалось мне под руку. Сегодня по плану мне хотелось хотя бы немного привести квартиру в порядок, чтобы в ближайшие дни я могла спокойно и в чистоте заняться сортировкой бабушкиных вещей.

Первым делом я отмыла с профессиональной химией пол, шкафы и частично даже стены. Параллельно стараясь выветрить из комнат не только запах старой квартиры, но и резкий аромат хлорки и цитрусовых. Кроме всего прочего, перестирала все покрывала, пледы и шторы, загрузив их частями в видавшую виды стиральную машинку.

За время уборки мне успела позвонить мама, и даже раз пять Ник. Правда на его звонки я не отвечала весь вечер. И только уже почти ночью, когда я выбилась из сил, помылась в душе и легла в постель, на телефоне снова высветился его звонок.

- Да, - я буквально заставила себя снять трубку, предчувствуя, что буду выслушивать очередные нотации в свой адрес.

- Алиса, ты не могла взять телефон ни разу за вечер? – Никита говорил с явным недовольством. Отчитывал меня так, будто я какая-то малявка, которая провинилась перед родителями.

- Тебе тоже привет. Я была занята, - несмотря на то, что меня порой очень раздражали его безосновательные допросы, я все равно понимала, что придется пояснять, где нахожусь и что делаю.

- Твоя мама уже сказала мне, что ты уехала в Северогорск. Разве сложно было позвонить? – и без меня он уже все выяснил. Внутри начинала закипать волна возмущения. Почему я должна отчитываться Нику, что куда-то решила уехать? Он мне парень, муж или брат, чтобы так себя вести?

- Слушай, Ник, с чего ради я должна тебя оповещать об этом? Это мои личные семейные дела. У тебя своя жизнь, а у меня своя, - я вдруг разозлилась еще сильнее, представляя, что в данный момент посреди ночи он скорее всего спит в объятиях своей Лизы.

- С того, Алиса, что ты поехала в чертову глушь одна на машине. С того, что ты не пойми, где живешь и ночуешь. А если в пути что-то случится? Или тебе понадобится помощь в этой квартире? – голос парня был твердым, сквозившим безоговорочной правотой.

- Ник, у меня есть личные дела, в которых тебе нет места. И в моей жизни есть моменты, когда я хочу побыть наедине с собой. Это как раз тот самый, - интересно, в какой именно период жизни Никита решил, что имеет полное право вмешиваться в любое мое действие, но при этом регулярно иметь иные отношения и кучу других друзей.

- Хммм… Тогда отвечай хотя бы раз в день на звонок, чтобы я мог быть спокоен за тебя. Пожалуйста, - парень слишком быстро сдался, что было ему несвойственно. Неужели я нагрубила ему настолько сильно, что он обиделся?

- Хорошо, завтра я постараюсь ответить сразу. Сейчас я, и вправду, очень устала. Доброй ночи, Ник, - я резко понизила тон, пытаясь загладить грубость своих слов, но не желая извиняться.

- Спокойной ночи, Алиса, - парень тяжело выдохнул и первым отключил звонок.

Теперь на душе остался горький осадок. С Ником всегда было слишком сложно. Мы познакомились в шестом классе, когда я перешла в новую школу и оказалась его соседкой по парте. Мы сдружились: слишком быстро и слишком сильно. С девчонками у меня как-то плохо ладилось, а Никита настолько занял все пространство собой, что, в принципе, заменил мне любых друзей.

Хорошенький мальчишка, который был душой компании. Одноклассницы сохли по нему, а я относилась по-приятельски. Наверно, тем и понравилась. На протяжении всех старших классов он как коршун кружил надо мной, отгоняя любого, кто мог хотя бы посмотреть в мою сторону. А мне это было только на руку: я была равнодушна ко всем парням. Глядя на Ника, мое сердце тоже не сжималось от романтических чувств. Парень обижался, ссорился со мной, уходил к другим девчонкам, а потом мы все равно мирились. Корила себя за то, что я сухарь и не даю ему шанс, но не могла ничего поделать.

Похоже, у Ника была только одна отдушина – других парней я и вовсе не замечала. И не имея возможности встречаться как пара, Никита просто полностью заполонил мою жизнь своей опекой и дружбой. Он подставлял свое мужское плечо, когда я в этом нуждалась. Выслушивал мои переживания и страхи. Иногда, конечно, сильно раздражался. Уходил в загул к очередной девчонке, но встречался с ними не дольше нескольких месяцев. И снова наше общение возвращалось в прежнее русло. Правда, изредка Ник не оставлял попыток сменить нашу дружбу на отношения.

Один из таких опасных для меня эпизодов случился на школьном выпускном. Мама на тот момент уже безоговорочно доверяла Нику, разрешив мне веселиться на балу до самого утра. Я тоже ему доверяла... Поэтому позволила себе лишнего за столом, не зная, что даже после небольшой дозы алкоголя уже к ночи я сильно опьянению.

Никита тогда не пил: был ответственен за меня и получил отцовскую машину на один денек в честь праздника. Когда мое сознание окончательно разморило посреди выпускного, парень усадил меня на переднее сидение отцовской иномарки и отправился кататься по загородным местам под предлогом, что я так быстрее протрезвею. Вот только остановился он в ближайшем бору и начал приставать.

Все закончилось лишь поцелуями, во время которых я все же пришла в себя, и почти мгновенно все выпитое мной чудесным образом испарилось. На мое твердое нет на его действия, Ник остановился. Это был первый раз, когда я его по-настоящему испугалась. Через пару часов он все же вернул меня в целости и сохранности домой, но после этого при парне я ни разу не пробовала алкоголь и уж тем более не доверяла как раньше.

4. Странный город

Мысли никак не могли прийти в норму. Я стояла посреди разрухи, не понимая, что мне делать дальше. Первый ужас прошел и меня постепенно начало отпускать: тело пробирала дрожь, когда еще пару минут назад я чувствовала жар. Резко заболели ступни – кажется, я наступила на несколько осколков. Меня качало и тошнило.

Схватив отломанную ножку стула в качестве оружия, я вернулась в зал за телефоном. Не знаю, как поступают обычно в ситуациях проникновения в квартиру диких животных, но, возможно, мне смогут помочь по общему телефону спасателей.

Я набрала заученные три цифры, но после многочисленных гудков трубку никто не снимал. Раз, два, три, десять… Пыталась дозвониться уже не только МЧС, но и куче других служб. Ответа не было.

Черт! Кинула телефон на диван и несколько раз выругалась. Диспетчеры просто не могут не отвечать. Надо мной что, решила поиздеваться Вселенная?

Я опустилась на постель и осмотрела раны на ступнях. Все было в царапинах и мелких кровавых точках. Пришлось даже вытащить из кожи несколько мелких осколков. Надеюсь, что я действительно разглядела каждый из них.

Быстро накинув на себя вещи и немного приведя лицо в порядок, вышла на улицу, чтобы лично поехать в любое учреждение, которое откроет мне двери и в котором я обнаружу людей.

Во дворе по-прежнему стояли моя машина и пара соседских. Ни одно окно в моем доме и хрущевке напротив не горело. Может быть это из-за слишком раннего утра, а может быть просто я осталась единственной в этом городе.

Подошла к двери, щелкнула брелоком, но оказалось, что замок был, итак, открыт. Иногда это случалось с моей сигнализацией из-за старости, но перед сном я проверяла ее несколько раз, поэтому не ожидала, что она сейчас меня подведет.

Все же, плюнув на странности, я села за руль и завела тойоту. Но, проехав метров пятьдесят и даже не успев покинуть двор, автомобиль встал на месте. На панельной доске высветился значок заправки. Это еще что за ерунда? К горлу подступил комок обиды и слез. Я заправляла машину перед поездкой на полный бак. Бензина оставалось еще точно больше половины.

Может быть зацепила металл на какой-нибудь кочке и образовалась пробоина? Выскочила из машины и вернулась к месту, где она была припаркована всю ночь. Следов бензина не было. Значит, его слили…

Я быстро добежала обратно, заскочила в салон и закрыла все двери изнутри. Да что же это творится? А главное, что теперь делать?

Двор на четыре старенькие пятиэтажки вдруг показался темным, заросшим вековыми елями и тополями и таившим много опасностей. Разумеется, единственная новая машина, появившаяся здесь, наверно, за многие годы, вызвала море любопытства и подогрела нездоровый интерес местного криминалитета. А тут еще и неработающая сигнализация – просто полный карт-бланш.

Максимально накрутив в голове негативные мысли, я сжала пальцами виски, гудевшие от давления. Думай, Алиса, думай…

Определенно, самым верным сейчас было бы обратиться в полицию. Рассказать им о краже бензина, а также попросить помощи или совета насчет проникновения в квартиру диких животных.

Без особой надежды я набрала номера экстренных служб, но ответа никакого не получила. Нашла номер местного такси, но и там молчали. От досады, страха и обиды на весь мир на глаза выступили слезы и крупными каплями скатились по щекам.

Возвращаться в квартиру было еще кошмарнее, чем идти одной по городу после всего, что случилось. Поэтому с силой ущипнув себя, я вооружилась длинным ключом от входной двери и вышла наружу.

Светало. В будний день люди должны были выходить из своих домов на работу, но городские улицы были пустынны. Сжавшись в своем коротеньком бежевом жакете, который не подходил для столь раннего утра, я перебежками двигалась вдоль улицы до места, где по детским воспоминаниям находился пункт полиции.

По пути я встретила лишь трех мужчин неопределенного возраста и положения. Увидев меня издалека, они почти демонстративно перешли на противоположную сторону улицы и, будто испугавшись, что я решу к ним подойти, отвернулись, когда проходили максимально рядом.

Через двадцать минут я уже стояла перед массивной железной дверью участка. Она была заперта, но рядом в зарешеченном окошке можно было разглядеть кусочек света где-то в глубине. Со всей силы я стала стучать кулаками, разнося жуткий грохот по всей округе.

Если бы мне не открыли эту чертову дверь, то я, наверно, вынесла бы ее с петель. Настолько меня раздражало это полнейшее запустение в Северогорске. Но спустя пару минут, к моему огромному облегчению, засов щелкнул, и на пороге показался весьма заспанный дежурный офицер.

- В чем дело? – лейтенант средних лет в помятом кителе протер глаза и недовольно осмотрел меня с ног до головы.

- Здравствуйте! Мне нужна помощь: мою машину ограбили и что-то ворвалось ко мне в квартиру, - я сразу же выпалила все, что со мной случилось в надежде, что он сочтет мои слова вескими и впустит, наконец, внутрь, чтобы я могла согреться.

Кажется, на офицера мои проблемы не произвели столь должного впечатления. Он лениво прошелся глазами по моей одежде и внешнему виду. А я почему-то сразу начала анализировать в голове, не слишком ли похожа на обезумевшую девку или наркоманку.

Но не обнаружив во мне ни того, ни другого, мужчина отпрянул в сторону и нехотя пропустил меня. При этом тут же заперев за мной засов.

5. Колдовские примочки

Когда офицер с наигранной ленцой все-таки соизволил выпустить меня наружу, я отошла за здание и впала в легкий ступор, пытаясь сообразить, что дальше делать.

На часах было начало девятого, а на онлайн карте города в телефоне светились открытыми лишь аптека в центре да какой-то продуктовый ларек. Чтобы туда попасть, пришлось двигаться в обратную сторону, снова возвращаясь к дому.

На улицах даже немного стали появляться люди, которые спешили по своим делам. Это давало надежду, что хоть какие-то магазины будут открыты. И к моему большому счастью дверь аптеки, к которой я подошла, с легкостью поддалась.

Полки с лекарствами были полупусты, но для меня нашелся хотя бы хлоргексидин и пару бинтов. Выйдя из аптеки, я уселась на лавочку рядом, сняла кеды и носки и принялась обрабатывать ранки прямо здесь. Ступни горели огнем, но шипя от боли, я все же терпела. Не хватало еще подцепить какую-нибудь заразу от грязных осколков.

После того, как я плотно и осторожно перемотала ноги бинтами, двигаться стало как-то попроще.

Первое и, пожалуй, единственное, что я сейчас желала больше всего, так это раздобыть бензина и умчаться обратно в большой город. Но совесть не позволяла мне покинуть Северогорск. Во-первых, я еще даже не побывала на могилке бабушки, а во-вторых, нельзя же было оставлять в квартире такой бедлам.

Скрипя зубами от досады, я зашла в продуктовый ларек, расположенный неподалеку. Меня встретила типичная продавщица, которая была чем-то похожа на ту женщину в молочном отделе, с которой состоялся неприятный разговор накануне. Благо, что хоть эта не донимала меня вопросами, а просто рассматривала с выраженным презрением. И как бы мне ни хотелось сюда заходить, но желудок уже который час нещадно кричал о нестерпимом голоде. Поэтому я запаслась парой пятилитровых бутылок воды, пачкой сосисок и поспешила удалиться от этого неприятного взгляда.

Сосиски я съела прямо в центре на остановке, когда пыталась дождаться какой-нибудь автобус, чтобы попасть к заправочной станции. Но через двадцать минут ожидания и нескольких попыток дозвониться до такси, я плюнула на все и отправилась пешком.

Из-за нарывающих ранок на ступнях идти пришлось гораздо медленнее, чем мне бы хотелось. Плюс мешали бутылки, воду из которых я всю вылила, но пластиковый пакет с ними противно шуршал по всей улице. Хорошо хотя бы, что погода улучшилась и мне стало тепло и комфортно.

Я шла уже минут сорок, когда хрущевки и старые-старые двухэтажные дома барачного типа в конце концов сменились на сплошной частный сектор. При этом, мне то и дело попадались на глаза знакомые места. Особенно среди всех воспоминаний выделялся небольшой тупиковый съезд, на котором жили местные бабки, делающие заговоры и выливающие из воска фигурки детских страхов.

Баба Тоня и меня к одной из таких водила. Лет в восемь я резко начала просыпаться посреди ночи вся в слезах от кошмаров. А так как Северогорск был городком обособленным, несовременным и придерживающимся старого уклада жизни, то и много всего здесь было суеверного и колдовского. Старуха, к которой отвела меня тогда бабушка, была в определенном почете среди жителей. Ее боялись пуще собственных страхов, но все равно шли за помощью.

Чтобы излечить меня от ночных кошмаров, мы ходили на колдовские сеансы далеко не один раз. Дорогу я запомнила отлично. И тот дом, в котором надо мной проводили странные ритуалы, я тоже помню, потому что взамен моих кошмаров он потом еще долго являлся мне во сне.

Я замерла на перекрестке. В самом конце тупикового проулка неогороженный никаким забором возвышался тот самый старый покосившийся двухэтажный кошмар. Когда-то давно, еще до моего рождения, его, видимо, пытались сжечь, потому что вплоть до самой крыши доски были обуглившимися и покрытыми сажей, но у недоброжелателей явно ничего не вышло. Языки пламени теперь навечно запечатались на фасаде дома, а хозяйка и не собиралась их закрашивать.

Я пристально разглядывала это наводящее ужас строение, отчего по коже побежали мурашки. На втором этаже вместо полноценного окна было круглое оконце, разделенное рамой на несколько мелких стеклышек, и именно перед ним старая колдунья проводила свои ритуалы. Эти моменты, на несколько лет глубоко запрятанные в моей памяти, сейчас всплывали на поверхность.

Старуха водила блюдцами с воском над моей головой. Переливала содержимое туда и обратно, шептала странные словечки, плевалась и кашляла. Для детской неокрепшей психики это была та еще картинка. Но, на удивление, кошмары тогда мне сниться перестали. А вот страх перед этой бабкой остался на всю жизнь.

Внезапно в окне промелькнула какая-то белесая тень, и, боясь быть обнаруженной за разглядыванием чужого имущества, я резко развернулась на месте, но от увиденного позади себя громко взвизгнула, отшатнулась и упала на пятую точку, споткнувшись о неровности.

- Да не ори так, бешеная! Не мертвяка ж увидела, - залитая солнечными лучами надо мной стояла та самая старуха из моего детства.

Она уперлась руками в бока и вытянула вперед голову, беспринципно разглядывая меня. Ее тщедушное тело было облачено в какое-то подобие многослойной рясы, а на шее, запястьях и пальцах было нацеплено целое множество амулетов, цепочек, колец и всяких дребезжащих штучек. Каким образом эта погремушка, имеющая хрипящую старческую одышку и волочащуюся по земле одежду, смогла так незаметно подкрасться ко мне сзади, я так и не поняла.

- В гости что ль пожаловала?

6. Заброшки, кладбище и мертвяки

Оставшийся путь до заправки прошел нервно, но быстро. Я уже не обращала внимания ни на израненные ступни, ни на мешающие бутылки.

С горем пополам мне позволили набрать две мои тары каким-то низкосортным бензином. За это я отдала в три раза больше денег, чем это стоило бы в большом городе. А тащить две пятилитровки обратно было мягко сказать не очень удобно. Пакет уже был бесполезен, а ручки около горлышка были слишком тонкими, поэтому впивались в кожу. И самое плохое из всего этого было то, что мимо старухиной улицы еще раз идти не хотелось, поэтому обходной путь занял гораздо больше времени.

Уже далеко за полдень я добралась-таки до дома. Измотанная, голодная, с разодранными ладонями.

Моя машинка стояла на прежнем месте. Найдя в багажнике в инструментах старенький короткий шланг, который достался от прежних хозяев и который до этого момента был для меня абсолютно бесполезен, я еле-еле, но справилась с наполнением бака бензином.

Сев за руль, завела тойоту и почувствовала небывалую радость, когда двигатель заурчал, а я смогла проехать пару метров, чтобы встать на более удобное место.

Желание удрать из Северогорска возросло десятикратно. Стоило только представить утреннею разруху в квартире, как меня пробирала дрожь. Но я ведь не могу все бросить и уехать? Я самой себе обещала разобрать бабушкины вещи, найти старые фотографии, где она была молода и счастлива, оставить себе приятные воспоминания о детстве. И разве смогут пара облезлых кошек и старая ведьма лишить меня всего этого?

Ударила руками о руль и, психанув, вышла из машины. Все, что происходило со мной последние сутки, является результатом лишь моего бурного воображения и отсутствия близких людей рядом. Но я уже большая девочка, чтобы иметь в себе силы справиться со всем этим.

Не теряя решительности, следующие два часа я потратила на то, чтобы вернуть квартиру в нормальное состояние. Стены и пол были отмыты заново, осколки и сломанные стулья выброшены и даже форточку я заколотила рейками, чтобы уже никто не мог пробраться внутрь.

В четыре часа вечера я закончила уборку, но желания, чтобы начать разбирать вещи уже не оставалось. Зато в запасе было еще слишком много времени до заката, поэтому можно было съездить на кладбище и проведать бабушку. Если бы не обстоятельства, я бы сделала это еще утром, но откладывать на следующей день свою поездку мне почему-то не хотелось. Поэтому недолго думая, я оделась в теплый старенький спортивный костюм, выскочила из дома и отправилась в путь.

Кладбище располагалось весьма близко. На машине вообще можно было доехать минут за семь. И все благодаря своеобразной застройке Северогорска, которая была не компактной с равноудаленными кварталами, уходящими от центра к периметру, а, наоборот, очень растянутой с вкраплениями пролесков прямо посреди улиц.

Допустим, хрущевки бабушкиного райончика находились почти в самом центре города. Но прямо под окнами начиналась настоящая тайга, за которой никакой цивилизации уже не было на сотни километров. Единственное, что отделяло пятиэтажки от бескрайней дикой природы, так это кладбище в паре километров и несколько бывших государственных хозяйств, которые уже лет тридцать как были закрыты.

Я ехала по дороге как раз мимо тех мест, где мне запрещалось появляться. Сосны и ели нависли над узкой полоской трассы, создавая полумрак. Мне напомнило это мою дорогу в Северогорск и тех странных существ на шоссе. Я поежилась и кинула взгляд в зеркало заднего вида, но, к счастью, позади ничего странного не было.

Через каждые сто, двести метров с дороги спускались полузаросшие травой и кустарниками съезды. На этих обанкротившихся хозяйствах когда-то трудилось полгорода. Они начали закрываться еще в восьмидесятых, а в девяностых и вовсе сгинули. Молодежь спустя время стала покидать обжитые места ради работы в больших городах. Старики умирали, детей почти не было. Итог, к сожалению, сейчас прекрасно виден невооруженным глазом. Если когда-то здесь в лучшие годы проживало более двадцати тысяч человек, то во времена моего детства осталось меньше четверти населения. На данный момент мне вообще страшно представить эти цифры: надеюсь, человек пятьсот то хоть еще осталось, что тоже было под сомнением. Город просто вымер.

На бывших предприятиях оставалось много ненужного оборудования и опасных мест. Цистерны, бочки от засохших химикатов, ямы, торчащие железные прутья, разбитые стекла. Весь городской сброд манило туда словно завороженных. Слетались в эти места и дети. Их интерес было ничем не перебить: ни наставлениями и запретами, ни тяжелым ремнем.

Среди всех заброшенных предприятий выделялось одно место, находившееся совсем рядом с кладбищем. Лет семьдесят назад вблизи Северогорска начали искать полезные ископаемые. Какая-то группа ученых и разработчиков попыталась пробурить скважину, но что-то пошло не так и вскоре работы прекратились. История умалчивает, что конкретно искали на этом месте, но оборудование увезли, а дыру в пару сотен метров вглубь земли оставили совершенно открытой.

Эта диковинка, разумеется, моментально привлекла местных жителей. Подростки и дети толпами кружили над скважиной, кидали туда камни, палки и фонарики. Особо чокнутые сбрасывали в бездну вещи и посерьезнее, а из-за того, что дыра диаметром в метра полтора не была прикрыта, то несчастный случай не заставил себя ждать.

Ребята мне рассказывали, что однажды около скважины завязалась потасовка между подвыпившими молодыми людьми, и несколько из них случайно свалились вниз. Потом позже туда прыгали суицидники, а годах в девяностых в городе откуда-то появились сатанисты и стали сбрасывать в дыру туши умерщвлённых животных.

7. Побег

За эти двое суток я была настолько измотана, что отключилась практически мгновенно. Окна и двери были перепроверены на сто раз. Теперь даже муха не могла проскочить в квартиру. Я переживала лишь за машину, оставшуюся на улице. Когда накануне украли бензин, я много думала о том, как это могло произойти. Но сославшись на проблемы с сигналкой, которые часто случались и до этого, перепроверила кнопку закрытия дверей и все же улеглась.

Но спокойного и мирного сна мне все равно не суждено было увидеть.

Когда глубокой ночью в дверь раздались тяжелые сильные удары, я чуть не слетела с постели. Кто-то ломился в квартиру с такой силой, что у меня закладывало уши.

Страх парализовал тело и мысли. Долгие секунды я приходила в себя, пытаясь сообразить, что же делать. Но потом адреналин все-таки попал в кровь, поэтому, резко ожив, я решилась действовать и спасаться.

Несколько секунд, чтобы накинуть на себя удобную верхнюю одежду, еще мгновение, чтобы добежать до коридора и запрыгнуть в кеды. Миг, и в руках опасное оружие – огромный кухонный нож.

Дверь уже настолько нещадно грохотала, что вот-вот должна была сорваться с петель. Я ринулась в зал, схватила разбросанные вещи, закинув их в дорожную сумку и перевесила ее на плечо.

Неизвестные продолжали ломиться в квартиру. Я осторожно выглянула в окно, чтобы убедиться, что около машины и подъезда никого нет. Приоткрыла раму, залезла на подоконник и нажала на брелок.

Прыжок в полтора метра с карниза дался легко и безболезненно. Даже отсюда было слышно, как грохотали петли и доски. Несколько шагов, и я уже внутри своей тойоты.

Прошу тебя, Боже, только бы бензин был на месте… Повернула ключ, увидела на панели поднимающуюся шкалу заправки и выдохнула. Прощай, Северогорск!

Когда я до отказа надавила по газам, позади машины уже кто-то выскочил, но меня было уже не достать.

Выехав со двора, устремилась прямиком по главной дороге до междугороднего шоссе. У меня даже мысли не промелькнуло, чтобы обратиться в полицию. Никого в этом чертовом городишке все-равно не найти. Лучше я вернусь домой и уже когда-нибудь гораздо позже приеду сюда вместе с Ником. Наверно, даже попрошу взять его каких-нибудь своих особо крепких ребят, с которыми будет не страшно перед ночными визитерами, сумасшедшими бабками и кладбищенскими преследователями.

Да… В своей голове я расписала все настолько идеально и здорово, что вместо того, чтобы сейчас реветь от ужаса, по моим венам растекался жгучий адреналин, заставляющий меня улыбаться от того, какая я молодец.

Когда последние дома Северогорска утонули в темноте ночи, а дорогу впереди освещал лишь свет фар, я посчитала, что моим приключениям однозначно должен быть положен конец. Единственной моей заботой оставалось лишь дотянуть километров пятьдесят до старой полузаброшенной заправки, стоящей на перекрестке двух отшельных шоссе.

Прошло минут десять, когда звенящую тишину разрезал громкий телефонный звонок.

Я еле-еле смогла достать из сумки, валявшейся на пассажирском сидении, телефон. На экране светилось имя Ника и мое любимое фото парня. Звонок в половину третьего ночи…

Несколько секунд я смотрела на телефон и не решалась прикоснуться к нему. То, что я услышу в трубке явно не сулило ничего хорошего. Первой в голове пронеслась мысль, что с Никитой что-то случилось. Что я отвечу на звонок, а там будет совсем не знакомый мне голос, сообщающий какую-то немыслимо горькую весть. Потом я подумала, что может быть каким-то образом парень почувствовал, что со мной происходит полный кошмар, и решил проверить так ли это. Но в такую связь между нами верилось уж точно крайне мало.

Молясь, чтобы все-таки все с парнем было в порядке, я ответила.

- Алиса! Алиса, ты меня слышишь? – голос в трубке постоянно прерывался, звучали какие-то помехи, шорохи и скрипы, но это был Ник. Мой Ник. Живой.

- Никита? Ало! Ты постоянно пропадаешь. Связь плохая, - я поставила на громкую, в надежде, что так будет лучше слышно, но особо ничего не изменилось.

- Ты жива? Где ты? Кто он? – вопросы Ника застали меня врасплох. Сквозь постоянные сбои я прекрасно смогла различить, что парень был осведомлен о ситуации, случившейся со мной только что.

- Он? О ком ты? Откуда ты знаешь, что я не в квартире? – мысли путались.

Ник был в сотнях километров от Северогорска и никак не мог узнать, что я сбежала от кого-то, кто чуть не проломил дверь. Если только… Если только он сам не присутствовал при этом. Решил, что я завела кого-то на стороне и устроил сцену ревности! За ним такое замечалось. Не в грубой форме, но претензии, что кто-то на меня не так посмотрел, парень предъявлял.

- Где ты? С твоего номера… Мужской голос… Что ты пропала в лесу… - до меня доносились лишь обрывки фраз. Какой, к черту, голос? Мой телефон всегда при мне. Никуда я не пропала.

- Ник, что ты несешь? Кто звонил? – я кричала в трубку, требуя объяснений, но похоже, что парень меня не слышал ровно также, как и я его.

- Я еду… Где ты? – последние прерывистые слова раздались в телефоне, а потом звонок резко отрубился.

Набирала Нику снова и снова, но абонент был недоступен. Творилась какая-то необъяснимая чертовщина. Я думала, что это было невозможно, но Никита напугал меня еще сильнее, чем это сделал ломящийся в квартиру человек.