Аллилуйя, Голливуд!

Пролог.

Яркое солнце светило сквозь решетку высокого окна камеры. Тихий ужас… Если бы мне кто-нибудь сказал, что я вот так вот буду сидеть в полиции города Лос-Анджелес, изменила бы я что-либо в своих поступках? Вряд ли… Во-первых, я бы не поверила в то, что я окажусь в таком месте, во-вторых, не в моих правилах сожалеть, о чем бы то ни было…

То, что это была, считай, VIP камера, меня мало утешало. Тревога за свою судьбу была перемешана с надеждой на помощь от старого друга, вернее, от его поверенного, с которым я созвонилась буквально час назад. Тот выслушал меня и сказал, что постарается сегодня вечером, в крайнем случае – завтра утром прилететь. Что ж, он в Нью-Йорке, я в Лос Анжелесе. Не так и далеко… Москва дальше… Оставалось только ждать…

1. Больше года назад. Прибытие в LA.

А вот она я, Алена Журавлева, лечу в самое сердце мировой кинематографии, в Мекку, столицу, да как угодно назови, факт остается фактом: лечу я в Голливуд, Лос-Анджелес, Эл Эй. Наверное, это просто моя удача. Как это еще объяснить по-другому? Ну конечно, отдельное спасибо моему покровителю, Николаю Петровичу, оплатившему мое годичное обучение на сценарных курсах и даже урегулировавшему вопрос с общежитием. Еще он оплатил мне билет, дал денег на первые пару-тройку месяцев, а также номер телефона своего доверенного лица в Нью-Йорке.

Вся в шоколаде, да и только. Ну, конечно же, не просто за мои красивые карие глаза, вернее, не только за них. Да, я была его любовницей, но, это не была роль банальной содержанки или пошлой проститутки. Это был почти роман. Почти, потому что чувств было больше с его стороны. Я же просто приятно проводила время.

Человек он интересный, культурный, к тому же в постели у него можно было бы поучиться многим молодым и самоуверенным. И при этом он умный человек и понимал, что так не может быть вечно, поэтому отпустил своего «журавлика» в небо, обеспечив мне своими возможностями определенный старт. Остальное уже зависит от меня. Я это понимаю, и мне это даже нравится, поскольку по натуре своей я не нахлебница. Жизнь показала, что Воланд был прав: никогда ничего не надо просить, сами придут и все дадут. Так у меня и получалось. Пока. Хотя, наверное, иногда нужно просто что-то брать. Приходить и брать. И думаю, там, куда я лечу, так и надо поступать. Пока я так обращалась лишь с мужскими сердцами, в том смысле, что я приходила и брала то, которое хотела. Притом, что я всегда была натурой увлекающейся, в том числе и мужчинами, стоит признать, что сильное чувство еще не посещало мое легкомысленное сердце. В данный момент в моей душе пел Луи Армстронг, бархатом своего голоса повествуя о том, какой прекрасный мир раскинулся под крылом самолета.

С высоты полета Голливуд казался новогодней ёлкой в платье из мишуры и неоновых огней. На деле же все оказалось как-то буднично. Таксист отвез меня по адресу, записанному на бумажке, помог выгрузить небольшой чемодан и спортивную сумку. И вот я уже стою перед дверьми общежития, еще один персонаж истории про пресловутую американскую мечту: простая девчонка из России приехала покорять Голливуд. Хотя, мои запросы, на самом деле, не были так глобальны. Даже если я и не получу Оскара за лучший сценарий, сама эта поездка и эта учеба – уже большое приключение, на которое стоит потратить пару лет жизни. Конечно, через два-три месяца мне придется самой зарабатывать на жизнь, но работала же я в Москве, поработаю и тут.

В общежитии меня встретила администратор, и, ворчливо пролистав мои документы, проводила меня в мою комнату. Насколько я поняла, из ее смазанной американской речи, моя соседка уехала на выходные к родителям и пару дней я буду одна. Недовольное выражение лица, казалось, навечно приклеилось к лицу администраторши. Правда, когда я достала из сумки небольшую румяную матрешку и подарила ее этой злобной тетушке, казалось, на ее лице промелькнуло подобие улыбки. Она посмотрела, наконец, мне в лицо, как будто только что меня обнаружила. Потом она покачала головой с выражением «ох уж эта молодежь», и ушла прочь по коридору, пошаркивая своими растоптанными кроссовками.

Выходные я провела в мире с собой, обживая свое гнездышко и исследуя ближайшие окрестности. Мое жилье оказалось похожим на квартиру гостиничного типа, в ней был крошечный совместный санузел, встроенная кухня, приютившаяся где-то между прихожей и дверью в санузел. В комнате помещалось два небольших шкафа, два стола, две кровати с полками над ними. Между двумя столами располагалась балконная дверь. Балкон был почти шикарным, на нем свободно помещалось два пластмассовых стула, а парапет высотой по пояс был прикрыт снизу пластиковыми панелями. Это бы третий этаж, на двух нижних этажах балкона не было. Я пошутила про себя: вот он, еврейский третий этаж: балкон уже есть, вода еще есть.

В воскресенье вечером подтянулась соседка. Ею оказалась пухленькая задумчивая особа по имени Грейс. Она, вопреки моим тревожным опасениям, не обладала излишней дружелюбностью и многословием. Напротив, она проявила себя как человек вдумчивый, начитанный и даже что-то знающий о российском кинематографе (она припомнила несколько фильмов и пару-тройку фамилий наших режиссеров). Это приятно. Мы с ней подружимся.

2. Конкуренты за Оскар.

Первый день занятий был очень интересным и очень неформальным. Мы знакомились с преподавателями, преподаватели знакомились с нами. И те, и другие шутили. Преподаватели оригинальничали в заданиях, студенты - в их выполнении. Это был почти праздник. Почти. Потому что не было ощущения, что все вместе – дружный коллектив. В воздухе пахло конкуренцией, как будто студенты уже делили Оскара. Мне это казалось, по крайней мере, смешным. Ну да Бог с ними и с их менталитетом. Эх, не впишусь я тут, со своей широкой русской душой, - думала я тогда.

Но, не смотря на мой пессимизм, через несколько недель занятий я, как ни странно, вполне в этот коллектив вписалась. Правда, поскольку я не задерживалась долго на вечерних посиделках и не принимала активного участия в диспутах, отделываясь несколькими точными замечаниями, а особенно потому, что я не пошла навстречу симпатиям ни одного студента (даже со старших курсов), я все-таки выделялась.

Кто-то посчитал меня прожженной стервой, кто-то скромной недотрогой. Что же касается учебы, то она у меня складывалась не хуже, чем у остальных. Если бы мне не приходилось спотыкаться о непонимание некоторых слов и выражений, было бы вообще замечательно. Пару раз студенты пытались подшутить надо мной, используя эту мою слабую сторону, но, поскольку я никак на это не отреагировала, дальнейшее подшучивание им показалось неинтересным.

С соседкой мы вполне подружились, я угощала ее русскими блюдами и рассказывала о своей московской жизни, а она, в свою очередь, помогала мне с американским английским. Мы с ней много гуляли по городу в свободное время, купались и загорали на городском пляже. Она тоже оказалась не любительницей ночных клубов и бурного времяпрепровождения. В этом мы нашли друг друга. Поскольку у нее тоже не было бойфренда, про нашу дружбу даже начали пошучивать. Но потом у нас появился новый преподаватель.

3. Интрига.

У нас и раньше случались занятия с людьми известными. Чаще всего это были одна – две лекции, завершающиеся своеобразными пресс конференциями, где мы имели возможность удовлетворить свое любопытство, задавая вопросы.

На этот раз все обсуждали заранее, что вести занятия у нас будет известный актер. Имя этого актера, к моему великому стыду, мне ничего не говорило. Хотя названия фильмов были знакомы. Парочку из них я точно видела, это было что-то про конец света, который, как обычно, отменяют в самую последнюю секунду. Этот актер играл там главного демона. Помню его лицо: блондин со светлыми глазами, выразительными губами и длинноватым носом. Помню, смотрела еще что-то эротическое с его участием. А вот имени не помню.

И, как назло, я опаздываю на его первое занятие. А все потому, что я задержалась на собеседовании в пиццерии, находящейся буквально на соседней улице. Возможно, именно это совпадение и сыграло свою роковую роль. Во-первых, я опоздала, во-вторых, для собеседования я оделась особо, а не так, как бегала каждый день – в джинсовых шортах, футболке и кроссовках. В одежде моей не было ничего броского. Просто я постаралась подчеркнуть свои формы, одновременно не выходя за рамки приличий. И вот открываю я дверь в аудиторию на середине фразы преподавателя, и вся такая смущенная, прошу прощения за опоздание и разрешения войти в класс.

Видимо я переборщила, изображая школьницу. Группа стала сдержанно хихикать. Преподаватель улыбнулся, выслушав меня, потом принял вид строгого учителя и попросил объяснить причину моего опоздания. Тут я вошла во вкус и, хлопая ресницами, сказала, что я задержалась на собеседовании.

- Что так?

- Видимо надо было надеть юбку длиннее, - совсем тихо ответила я, опустив глаза долу.

Тут класс уже откровенно смеялся.

- Входите уже, и мы попытаемся продолжить. А вам надо было на актерский.

- Спасибо, - уже серьезно ответила я, передвигая свободный стул как можно ближе к столу преподавателя.

«Ему, наверное, 37-38, - думала я о своем, пропуская мимо ушей смысл сказанного преподавателем. Он несколько раз ловил мой пристальный взгляд, на доли секунды замедляя темп своей речи. Потом я решила, что так пристально разглядывать преподавателя, по крайней мере, невежливо. Но визуальный контакт уже был установлен. И сам преподаватель периодически посматривал на меня не менее заинтересованно, чем я ранее. Впрочем, что же это я, преподаватель, преподаватель… Стив, просто Стив, без громкой фамилии. Просто мужчина, симпатичный, остроумный, немного загадочный.

Человек, которого я видела на экране, сейчас напротив меня. И мне он нравится, и я ему, похоже, тоже. Хотя в том, что он преподаватель, есть что-то немного запретное и от этого еще более волнующее. Что ж, в жизни появилось интересненькое – интрига.

4. Контакт.

Надо сказать, что группа наша сама по себе была довольно примечательной. Хотя бы потому, насколько разные люди встретились в ней. Состав был разновозрастный: из двадцати двух членов группы, таких, как я, двадцатичетырехлетних, было всего пятеро. Очевидно, что за обучение они платили не сами. Было несколько человек в возрасте около 30, остальные же были за этим возрастным рубежом. А трем моим «одноклассникам» было явно за сорок. И это было здорово. Мне были интересны не только сами занятия, но и вся наша группа, обладавшая, по моему мнению, огромным творческим потенциалом. Из этого кладезя типажей и их мыслей можно было черпать и черпать. Постепенно у каждого из нас появилось свое место в группе и своя роль.

Меня прозвали Анной Карениной. И, думаю, вовсе не потому, что мое имя было как-то созвучно. Скорее всего, сыграло то, что я была из России. Кроме того, на одном из занятий я выступила в защиту Карениной, утверждая, что Анна, несмотря на то, что была замужней женщиной, имевшей ребенка, сама так и осталась ребенком, недолюбленным в детстве, вследствии принятого тогда воспитания.

Все это, плюс мой возраст «ребенка» на фоне остальной группы, и приклеило ко мне подобное прозвище, совершенно, на мой взгляд, не отражающее мою сущность. Если бы не моя испорченность, мне бы больше подошел образ девчонки из романа «Немного солнца в холодной воде». Ну, по крайней мере, мне так бы хотелось.

Но это все отступление от темы. Вернемся к нашей интриге с симпатичным преподавателем, к тому же, известным актером. А как же назывался наш предмет? Точно не переведу, что-то вроде «Сценарные средства раскрытия характеров персонажей».

В общем, предметы у нас были очень разнообразные: американская литература, история кинематографии (что приятно, не только голливудской), даже основы актерского мастерства.

Отдельно стояли филологические дисциплины, а еще было великое множество спецкурсов и факультативов, например, искусство грима, костюм, трюки, и даже пение с музыкой. На факультативах мы могли пересекаться со студентами с актерских курсов. Вот где можно было познакомиться с каким-нибудь будущим Томом Крузом или даже Бредом Питом…

А что же наш преподаватель? Его спецкурс у нас всего на месяц. Пусть и два раза в неделю. Может, ему на съемку нужно через месяц? Пару раз мы пересекались с ним на улице. Улыбнулись друг другу. Он проводил меня взглядом. Знаю, спиной чувствовала. Что, голливудские звезды могут же влюбиться? А как же цинизм, продажность, отсутствие романтичности и склонность к порокам? Или это только стереотипы? Не скрою, мне льстит это провожание взглядом. Надеюсь, дело не только в том, что сзади у меня есть на что посмотреть. Тут полно девушек, у которых есть на что посмотреть, особенно на актерском.

А тут на днях мы буквально сцепились со Стивом в споре. Народ в шутку стал делать ставки, когда я вдруг поняла, что он не слушает, что я говорю, а, улыбаясь, откровенно любуется моим пылом. Тогда я остановилась на полуслове, махнула на него рукой и молча села, к всеобщему разочарованию зрителей.

После занятия он попросил меня задержаться на минуту, чтобы закончить наш спор. Но спорить мне уже не хотелось. Он что-то говорил, а что, я не слушала, я смотрела на него и почему-то явственно представляла его лицо между моих коленей. Подсознательное нахально лезло мне в голову. Я молчала. Замолчал и он. Он смотрел на меня и, по всей видимости, тоже боролся со своим подсознательным. Причем мучительно. Что ж, может ему помочь?

-Стив, а Вы живете далеко отсюда?

Он растерялся. Думаю, такого вопроса он ожидал меньше всего.

- Не очень. Полчаса на машине. А что? – спросил он и тревожно напрягся.

Я улыбнулась и села напротив него. Он вздохнул и тоже сел за стол. Наши глаза встретились и улыбнулись. Говорить что-то было незачем, все и так было понятно. Он достал визитницу и написал на своей визитке рядом с номером своего телефона – свой адрес. Я молча положила его карточку в карман и вопросительно посмотрела на него. Он замялся и почему-то сказал:

-Я живу один.

Я вздохнула как будто с облегчением:

- Это хорошо. А когда Вы обычно приходите домой?

- Сегодня я буду в девять.

- До свидания, - просто попрощалась я и пошла из аудитории. Уверена, он проводил меня задумчивым взглядом. Уверена, он тоже радуется в глубине души. Даже нет, не радуется, а скачет, прыгает, визжит и хлопает в ладоши. Ох, дотянуть бы до вечера. Эти губы не выходят у меня из головы.

5. Ожидание и сборы на свидание.

Оставшуюся часть дня я провела, лежа на кровати, слушая музыку. Моя компаньонка сегодня взялась за обеспечение нас ужином, что закончилось разогретой пиццей и миской зеленого салата. Что ж, неплохо для разнообразия, особенно с учетом того, что я сегодня была не в состоянии кашеварить, нервничала в ожидании предстоящего мне свидания.

Грейс не могла не заметить моего настроения, но тактично молчала. За ужином ее терпение кончилось. Она отодвинула свою тарелку в сторону, оперлась локтями о стол и изрекла:

- Ну, говори, давай, что с тобой.

Я помялась немного, но сказала:

-Знаешь, у меня сегодня, кажется, свидание.

Грейс повела бровью:

- Кажется?

- Ну да, просто это зависит исключительно от меня. Но я не смогу отказаться, соблазн большой. Я не буду говорить, с кем свидание. Ты прозорлива, догадаешься и сама, рано или поздно.

Грейс помолчала и задала вопрос, после которого мое уважение к ней еще более выросло:

- Я могу тебе чем-нибудь помочь?

- Спасибо, дорогая. Я обязательно когда-нибудь попрошу тебя о помощи. Но сейчас ты вряд ли чем-нибудь мне поможешь. Если только тем, что уже выслушала меня. У меня банальная лихорадка влюбленности. Может, пройдет через неделю. Сегодня не беспокойся за меня, если я буду поздно ночью, или приду рано утром.

На том наше объяснение закончилось. Грейс пролистывала свои записи, иногда поглядывая на мои сборы. Я же первым делом перерыла ящик с нижним бельем, определившись с комплектом на вечер. Брови Грейс на пару секунд выразительно взметнулись и стали домиком. Но потом тактично вернулись в свое обычное положение. Господи, как же мне с ней повезло.

Я долго думала, одеть ли мне платье, или остаться верной джинсам. Мне все-таки хотелось остаться в образе студентки, а не женщины Вамп. Поэтому, вопреки логике соблазнительниц, я все-таки остановилась на джинсах, обычных, голубых, облегающих. И еще я надела трикотажную кофточку с небольшим вырезом, из тонкой ткани, цвета шоколада, такого же, как цвет моих глаз. Блондинка с карими глазами, это всегда привлекает внимание.

Я еще долго крутилась перед зеркалом, не решаясь, что сделать с волосами. Потом плюнула на эксперименты и позволила им упасть на плечи в свободном беспорядке. В довершении всего, я слегка подвела глаза и подкрасила губы блеском. Что ж, если все сложится удачно, я сумею позже показаться своему преподавателю и в других образах. Лодочки без каблука, тканевая сумка через плечо, легкий жилет переброшен через сумку. Половина девятого. Я готова.

Я подошла к своей сдержанной подруге и села перед ее кроватью на корточки. Та опустила свои конспекты и посмотрела на меня.

- Пожелай мне удачи, подруга.

Грейс улыбнулась:

- Удачи, будь осторожна и береги себя.

- Спасибо, ты настоящий друг. Пока.

- Пока.

6. Свидание.

Улица встретила меня свежим вечерним ветерком, напомнив вдруг, что лето на исходе. Я прошлась пару кварталов, наслаждаясь вечером, потом поймала такси. В мои планы не входило прибыть на место слишком рано. Он должен созреть, побеспокоиться о том, не передумала ли я, поругать себя за то, что попал в такую ситуацию, когда его, знаменитого актера, заставляет нервничать какая-то девчонка, никому не известная студентка, приехавшая из нецивилизованной России и т.д. и т.п.

В общем, без пятнадцати минут десять, я стояла напротив резной калитки, за которой, метрах в десяти, находился невысокий дом, выполненный в колониальном стиле. Приятный стиль, мне нравится.

Я нажала кнопку звонка домофона.

- Да?

- Это Елена, добрый вечер.

- Проходи.

«Пик-пик», - и калитка открылась. Я шла по дорожке, а Стив смотрел на меня, приоткрыв дверь и прислонившись к косяку. Поднявшись по ступеням и подойдя к его двери, я, почему-то смешалась, и сказала по-русски:

- Здравствуй.

Стив улыбнулся и пропустил меня в дом.

- Привет. Проходи.

Я прошла вглубь и в растерянности остановилась, оглянулась на Стива с немым вопросом: «Куда?».

Он подошел и взял меня за руки. В его полуулыбке читалась задумчивость на тему: «Что делать дальше».

- Ты угостишь меня чаем?

- Чаем? – удивленно переспросил он, - Ах, да, ты же из России, там у вас все пьют чай. Хочешь, иди в гостиную, я принесу тебе чай.

- А можно с тобой на кухню?

Стив удивленно пожал плечами,

- Ну, пошли.

На просторной кухне я сразу пристроилась на подоконник. Стив включил электрический чайник и стал рыться на полке.

- Тебе какой чай? Есть с мятой, с ромашкой, зеленый…

Было видно, что он не очень ориентируется на собственной кухне. Тогда я со вздохом слезла с подоконника и подошла к горе-хозяину.

- Давай, я сама похозяйничаю?

Так, зеленый, цветочный, все в пакетиках… Стив нарочно стоит близко и не отходит, наблюдая за моими действиями и дыша мне в затылок. Смешной.

Чайник вскипел и дзынькнул, выключившись. Я нашла чайничек и бросила туда пару пакетиков цветочного, с шиповником и мятой, залила кипятком. Затем поставила чашки на стол и разлила чай. Стив сел напротив.

- Знаешь, ты самая странная моя гостья, - сказал он, придвигая свою чашку, с сомнением заглядывая внутрь нее.

- Это хорошо, - прокомментировала я и добавила:

- В следующий раз я принесу тебе нормальный чай и придумаю что-нибудь к чаю.

Отреагировав на слова «в следующий раз», Стив хлопнул ресницами и поставил чашку обратно на стол.

- Если честно, в гостиной приготовлено шампанское и ужин из ресторана. Правда, он, скорее всего, уже основательно остыл.

Я рассмеялась:

- Ты был уверен, что я приду, да еще и вовремя? Ты слишком самонадеян.

Стив усмехнулся и замотал головой.

- Знаешь, я не очень люблю шампанское, да и вообще, алкоголь. А поужинать мы еще успеем, - пообещала я, вполне открыто и недвусмысленно.

Стив заинтересованно придвинулся ко мне через стол, готовясь услышать продолжение. Но я наклонилась к нему навстречу и прикоснулась к его губам. Он сжал мои плечи и потянул к себе. Чашки жалобно зазвенели.

- Не спеши, - прошептала я в его губы.

Потом мы, почти не отрываясь друг от друга, плавно переместились к выходу из кухни. Поцелуй у лестницы просто сносил крышу. Стив за ручку, как провинившуюся школьницу, отвел меня наверх. А там оставалось лишь сбивающееся дыхание и короткие возгласы на смеси английского и русского.

Скажу вам, всё было классно и не один раз.

Часа в четыре утра мы все-таки перекусили, разогрев ужин в микроволновке и съев его за столом кухни.

Шеф повар сделал бы себе харакири, если бы увидел, как мы обошлись с произведением его кулинарного искусства. Но нас это мало волновало. А Стив, судя по всему, чувствовал себя таким же студентом, как и я, впрочем, когда на тебе одна лишь простыня, вряд ли будешь вести себя как знаменитый актер, только если ты не перед камерой.

Мы вернулись в постель. Сытые и изнеженные. Очень хотелось уснуть. Но это не входило в мои планы. Поэтому я поцеловала Стива в его выдающийся, во всех смыслах, нос:

- Мне нужно собираться. Закажешь для меня такси?

Стив приподнялся на локте:

- А может, задержишься?

- Нет, всякое дело нужно заканчивать тогда, когда еще хочется продолжить, - заумно отвертелась я, - А вообще, мне ведь на занятия, а вместо ланча – очередное собеседование.

Стив как будто что-то вспомнил:

- Может, тебе помочь с работой?

- Спасибо, попробую пока сама, если будет сложно – я спрошу тебя.

7. Приглашение на голливудскую вечеринку.

Дни катились чередом, отличаясь один от другого не более чем один арбуз от другого: они могли быть немного разными, но суть их от этого не менялась. Еще несколько раз я приезжала в гости к Стиву, конечно же, привезла ему чай и даже раз приготовила блинчики, но первая интрига прошла, и сильно меня эта связь «не цепляла». Возможно потому, что Стив на редкость (не ожидаемую мной изначально), проявил постоянство своей заинтересованности во мне. А это было для меня привычным. Пожалуй, если бы он, хоть раз отказался встретиться со мной или хотя бы перенес эту встречу под любым предлогом, это бы заставило меня «встрепенуться», а так…

Стив был мил, нежен и хорош в постели. Мы часто болтали с ним о разных вещах: он расспрашивал меня о России, я его о голливудских сплетнях. Возможно, он мог бы заставить встрепенуться мою спящую душу, но все у нас было как-то слишком гладко, если не считать того, что Стив явно старался не афишировать наши отношения.

В последнюю нашу встречу, он спросил меня, хочу ли я попасть на интересную вечеринку.

- Ты хочешь, чтобы я пошла туда с тобой? – заинтересовалась я.

Стив слегка замялся, и я помогла ему с этой ситуацией.

- Правильно ли я понимаю, ты не хочешь официально представлять меня своей дамой, ты к этому не готов, но хочешь сделать мне приятное, допуская, что мне может быть интересно оказаться на подобной вечеринке? – дипломатично вывернулась я.

Стив облегченно улыбнулся:

- Ты удивительно хорошо изложила мои мысли.

- Стараюсь, - скромно ответила я и задумалась.

- Я не понял, тебе это интересно? – слегка обиженно уточнил Стив.

- О да, я просто думаю, что мне надеть, - заверила я его. На самом же деле я задумалась над тем, что может дать мне этот вечер.

8. Вечернее платье и шампанское с икрой.

Вопрос о том, что мне надеть, отпал сам собой: Стив подарил мне платье. Сделал он это очень осторожно, видимо, почему-то опасаясь меня обидеть. С чего он решил, что я очень отличаюсь от других женщин, - не знаю. На самом деле, я отнеслась к этому спокойно, как к должному. Но для порядка сделала вид, что раздумываю над тем, принять мне этот подарок или нет. Что сказать, я не придумала, поэтому просто обняла его, сказала «спасибо» и поцеловала в щеку. Короче, он так и не понял моей реакции. Но, догадываюсь, это была одна из причин того, почему ему со мной интересно. Я не слишком для него предсказуема, и поэтому ему не скучно. Что ж, если он этого хотел, то мне было несложно ему это дать.

В назначенный день, несмотря на предстоящее действо, настроение у меня было плохое. И даже ожидание вечера не могло его исправить. Причина моего плохого настроения была проста: у меня заканчивались деньги, а работу я так и не нашла. Честно признаться, я и не слишком активно ее искала, будучи занятой учебой и своими отношениями со Стивом. Поэтому я особенно была сердита на саму себя: в результате моей неоправданной безалаберности, денег оставалось только на неделю.

К месту вечеринки я приехала одна. Факт остается фактом: Стив не был готов появиться там со мной и, соответственно, не предложил меня туда довести. Роскошные босоножки, захваченные мною из прошлой московской жизни, придавали моей походке неотразимую грациозность, но не отличались удобством. Ступни были стянуты кожаной сеткой, а высокий каблук не позволял передвигаться быстро.

То, что я поехала не на такси, а на автобусе, было просто кощунством по отношению к моему наряду, но отдавать деньги на такси мне не хотелось. Поэтому от остановки автобуса до отеля, в котором была организована вечеринка, я «неспешно» прошлась. Со стороны, наверное, это была неожиданная картинка, несколько машин притормаживало и некоторое время «плелось» рядом. Но затем они ускорялись и уезжали. Видимо, водители либо так и не решились со мной заговорить, или же просто наблюдали за моим «дефиле».

Наконец, впереди стала слышна легкая музыка, показался освещенный въезд на территорию отеля. К отелю подъезжали машины, из которых выплывали люди в вечерних нарядах. Машины исчезали в чреве подземной стоянки, увозимые служителями отеля. Встряхнув челкой и придав себе независимый вид, я направилась к входу, ловя на себе взгляды, которые я комментировать не буду.

Секьюрити невозмутимо взглянул на мое приглашение и, слегка кивнув, вернул его мне. Я проскользнула мимо его широкой груди внутрь праздника. То, что предстало моим очам, можно было выразить двумя словами: «Аллилуйя, Голливуд!»

Каскады бокалов с шампанским и вином, ледяные фигуры с икрой и устрицами под ними. О нарядах и драгоценностях я уже и не говорю. Похоже, я попала на праздник жизни. Из ниоткуда, словно поджидая меня, образовался Стив. Он трогательно стиснул мою ладошку, по-светски целуя меня в щечку, а затем, представив меня паре своих знакомых, оставил меня под их покровительством. Ну что же, иди, я тебе это припомню. И я позволила себе окунуться в это великолепие порядком прогнившего Запада.

Ведя непринужденные беседы, я была представлена паре знаменитостей, которые, похоже, через секунду уже об этом забыли. Благодаря нескольким моим едким комментариям, мы «сцепились» язычками с одной «острой» брюнеткой. На мою беду, или счастье (не знаю, как уж и оценивать это сейчас), мы почувствовали друг в друге родственные авантюристские души. Клер, так звали ее, очень заинтересовалась моей скромной персоной. Уж не знаю, чем ей были так интересны выходцы из России, но эта новость, похоже, особенно ее обрадовала. Она подвела меня к двум своим друзьям и представила меня как талантливую девочку из России.

Этими друзьями оказались, скажем так, два не слишком молодых человека. Одному, с внешностью рок музыканта, было где-то за сорок, второму, с внешностью толстого бумажника – явно за 50. Впрочем, надо отдать им должное, сохранились они неплохо, не смотря на проступающую седину на висках и хорошо наметившиеся морщины. «Свободный от пары» рокер тут же взял меня под свою опеку, а «бумажник», которого Клер явно «закрепила» за собой, взирал на меня свысока, но мягко и, я бы даже сказала, покровительственно.

После нескольких дилетантских замечаний и комментариев относительно российско-американских отношений (о, это уже само по себе было очень круто!), мои собеседники вернулись к животрепещущим сплетням. Общение прошло, так сказать, в легкой, раскрепощенной обстановке. Правда, пару раз проходил мимо Стив, окидывая меня то ли озадаченным, то ли озабоченным взглядом.

Кавалеры пригласили нас в гости. Мне взгрустнулось: как все банально, мальчики позвали девочек на сеанс секса. И даже напоминание самой себе о словах Мэрилин Монро о том, что, если бы она не спала со своими работодателями, очередь между ней и ролями в фильмах была бы гораздо длиннее, не заставило меня «рискнуть».

Хотя, глупая я, на что я рассчитывала, надевая это платье? На то, что под ним рассмотрят мой сценарный талант? С чего бы, когда под платьем хорошо просматривается другое… А вот Клер, похоже, вполне вдохновляла эта мысль. Я же ответила, что в принципе, готова обдумать это предложение, но не сегодня.

Одно дело – покрутить хвостом перед носом Стива, и совсем другое – уйти с вечеринки с ребятами, чьи намерения относительно меня написаны крупными неоновыми буквами у них на лбу. «Рокера», похоже, мой отказ разозлил. «Кошелек» же на это не отреагировал никак, он задумчиво смотрел куда-то сквозь меня, медленно поглаживая бедро прильнувшей к нему Клер.