Алло, это Кавказ! Она. Только. Моя.

Глава 1. Экскурсия с сюрпризом.

Милена

Этот день начинался прекрасно.

И казалось, ничто не сможет его испортить.

Так я еще не ошибалась, ведь через несколько часов меня ожидало самое большое потрясение за всю мою скромную жизнь.

Я сижу у окна и ловлю солнечные блики на стекле, которые скачут по нему, пока мы петляем по серпантину.

Узкие тропы, автобус качает из стороны в сторону, под колёсами крошится асфальт, внизу пропасть, над нами — каменные стены. Кавказ нависает так близко, что кажется, протяни руку — и коснешься шершавой грани горы.

— Мил, ну глянь, — Ирина толкает меня локтем, — это же вообще... вау. Просто опупенно.

Я отрываюсь от телефона и поднимаю глаза.

И да, это вау. Склоны уходят вверх, переливаясь оттенками серого, коричневого, зеленого, на вершинах белеют остатки снега. Солнце выглядывает из-за облаков и освещает камни, кусты, редкие дома далеко внизу.

В салоне жарко, душно, но это ни в коем разе не портит впечатления от этих видов на миллион.

Люди смеются, кто-то достаёт семечки, кто-то все фиксирует на камеру, гиду периодически хлопают и задают глупые вопросы.

Как говорит моя подруга, — все в лучших традициях туристических поездок. Ну не знаю, ей виднее

К слову, это моя первая самостоятельная поездка.

Да, вот так бывает.

К своим двадцати пяти я не выезжала никуда за пределы своего родного Саратова, не считая давно забытых детских поездок с родителями по Золотому кольцу.

А чтобы вот так, в свободное плаванье с подругой — ни разу.

Да и сюда матушка отпустила, скрипя сердцем.

Я слишком робкая девушка, растерянная, часто витаю в облаках, а она крайне переживательно относится ко мне, тем более, когда я собралась ехать в столь далекий край.

Но под натиском давления моей подруги они сдались. Ирина столько раз умоляла меня сделать ей этот подарок и поехать вместе на Кавказ, что у меня не осталось других шансов. Полгода я усердно копила деньги, работая в нашей заводской столовой, и вот оно случилось – мы тут.

Я сжимаю в руках фотоаппарат, который взяла у папы.

Ещё в Саратове я пообещала себе, что буду снимать каждый день.

«Ты там только голову не теряй, а в остальном всё в порядке будет», — сказал папа, когда мы с Ириной выходили из квартиры. Мама перекрестилась нам вслед и что-то пробормотала про «молодых и глупых».

Я тогда отмахнулась и рассмеялась. Сейчас я вспоминаю об этом и почему-то чувствую себя такой маленькой среди этих скал.

— Представляешь, — Ирина наклоняется ко мне, её волосы щекочут плечо, — если бы твои узнали, что мы тут катаемся по этим обрывам, они бы тебе ни за что не разрешили.

— Они и так в шоке, что я поехала без них, — отвечаю я, — особенно мама.

— Зато ты наконец-то увидишь мир, а не только свою работу и маршрут дом — автобус, — довольно улыбается Ира и откидывается на спинку кресла.

Я улыбаюсь в ответ.

Полгода я сидела на кассе в нашей захудалой столовке, считала каждую смену, каждый лишний час, вместо кофейни — контейнер с обедом из дома, вместо косметики — скидки на макароны.

Все же ради этого. Ради этих гор, ради этой поездки, ради ощущения, что у меня тоже есть молодость, а не только вечное «помогите найти сдачу без мелочи».

Сейчас всё кажется правильным.

Мы едем, автобус подпрыгивает на ямах, за окном — огромный чужой мир, и в груди разливается странная радость.

Гид прошмыгивает вдоль прохода, держась за поручни, и что-то рассказывает о сёлах, реках, древних башнях.

Я слушаю вполуха, улавливаю отдельные слова, больше смотрю в навигатор и окно. Иногда взгляд цепляется за людей, стоящих у дороги.

Мужчины в темных куртках, женщины в платках. Кто-то машет нам рукой, кто-то просто смотрит вслед. У всех серьезные, сосредоточенные лица.

Да уж, это явно не туристический курорт и не прогулочная набережная из моих представлений.

Автобус слегка дёргается при торможении, народ довольно гудит. Мы подъезжаем к смотровой площадке.

Гид объявляет остановку, все почти одновременно поднимаются, раздаются разговоры, шорох пакетов, щелчки ремней.

— Ну что, туристка, — Ирина наклоняется ко мне, — готова к фотосессии века?

— Не очень то я фотогенична, но попробуем, — бурчу я и тянусь за рюкзаком.

Мы выходим из автобуса в палящий зной.

Сразу бросается в глаза пропасть — за ограждением пустота, вдоль которой стелется серо-голубой туман. Где-то внизу лениво ползёт река, сверху нависают скалы.

Люди уже выстраиваются для фото, кто-то перелезает через ограждение, чтобы «поближе к краю». Гид ворчит предупредительно, но его мало кто слушает.

Я подхожу ближе к перилам и замираю. Каменный амфитеатр, уходящий в бесконечность. Где-то в глубине ущелья кричит орёл, звук отдаётся эхом, резонирует, по спине бегут мурашки. Солнце печет дай Бог, но ветер с гор обдувает лоб, волосы липнут к шее.

Я поднимаю камеру и начинаю снимать: склон, небо, Ирину, которая красуется на фоне в дурацкой панамке.

— Сфотографируй меня ещё с той стороны, — Ира уже убежала на другой конец площадки и машет мне. — А потом я тебя!

— Иду- иду, — отвечаю.

Но сначала я сделаю пару кадров без людей. Просто горы и линия горизонта. Мама всегда говорила: «Всё можно увидеть в интернете». Нет. В интернете нет того, как вибрирует земля под ногами, когда ветер срывается с вершины. Нет той тяжести камня, которая давит на грудь и заставляет чувствовать себя песчинкой.

Я делаю шаг назад, чтобы захватить в кадр больше пространства, и слегка отворачиваюсь. В этот момент автобус сигналит, гид кого-то зовет по фамилии, люди смеются, кто-то ругается, что времени мало.

— Мил, давай быстрее! — кричит подруга, но её голос тонет в общем шуме.

Я ещё секунду не двигаюсь, проверяя через экран, всё ли в фокусе. Потом опускаю камеру, разворачиваюсь… и понимаю, что стою почти одна. Люди возвращаются к автобусу, кто-то ещё фотографируется сбоку, у киоска с сувенирами толпится небольшая группа. Но рядом со мной никого нет. Я делаю шаг к дорожке, собираясь догнать Иру.

Глава 2. Милена, ты попала.

Милена

Перед глазами пелена.

То ли я отключилась от шока, то ли от воздействия этого человека.

Свет расплывается пятном по потолку, как будто кто-то специально направил его в одну точку.

Я моргаю, пытаясь сфокусировать взгляд, но веки тяжелые, а голова ватная. Под пальцами шершавое одеяло — грубое, колючее. Спина ноет. В висках стучит тревожный пульс, который никак не хочет утихать.

Я медленно сажусь. Комната глинобитная, низкая, словно вырубленная в скале. Окно маленькое, закрыто досками. Дверь деревянная, толстая, с металлическим засовом.

На полу — коврик, рядом — кувшин с водой. Больше — ничего. Пусто, как в хлеву.

Ни моей сумки, ни телефона, ни документов.

Просто ничего.

И только теперь я до конца прихожу в сознание и возвращаюсь в эту суровую реальность: я не на экскурсии.

Грудь сдавливает. Я бросаюсь к двери, дергаю за ручку — бесполезно. Дерево даже не шелохнулось. Я стучу кулаками, но звук глухой, он просто тонет.

— Эй! Есть кто-нибудь?! — мой голос срывается. — Пожалуйста! Кто-нибудь!

Тишина вокруг такая плотная, что кажется живым щитом от моего спасения.

Я подбегаю к окну, пытаюсь раздвинуть доски — ногти царапают грязь, но ничего не двигается. Звон в ушах усиливается, глаза щиплет.

Возвращаюсь обратно. Снова долблю в чертову дверь. Вроде поддаётся... нет. Это просто засов за дверью. Он скрипит, и вся комната мгновенно замирает. Я тоже.

Дверь открывается.

Он входит.

Похоже, это тот самый мужчина, который похитил меня.

Мамочки…

Черная рубашка, широкие плечи, тень от бороды. В каждом его шаге сквозит угроза. Глаза темные, взгляд тяжёлый, брови хмурые. Он как шкаф, который вот-вот упадет на меня и раздавит.

Я отступаю.

— Не подходите… пожалуйста, не подходите, — выдавливаю я, прижимаясь к стене.

Он закрывает дверь ногой, словно ещё сильнее отрезая меня от мира.

— Ну что, Саратов, очнулась? — голос низкий, дикий, без пауз. — Трястись перестала?

Меня передергивает от его слов.

Откуда он знает вообще, что я из Саратова?!

Блин, он же видел автобус…

— Я всего лишь туристка, — шепчу я. И чуть громче, уже почти со слезами на глазах: — Вы не так поняли…простите. Вы обознались.

Он усмехается, как волк, услышавший кролика в лесу.

— Не обознался, крошка, — рявкает он. — Такая мне и нужна. Белая. Невинная.

Меня охватывает ужас.

— Но как… как вы можете?.. Это же незаконно! — говорю я, слова путаются, язык прилипает к нёбу. — Это преступление. Меня ищут! Меня будут искать! Отпустите меня, пожалуйста…

Он подходит ближе.

Шаг — и я перестаю дышать.

Шаг — и я сжимаю пальцы так, что ногти впиваются в ладони.

Он кладёт ладонь рядом с моим лицом, прижимая меня к стене своим широким телом и отрезая все пути к отступлению.

— Ало, это Кавказ, — бросает он. — Это ты ошиблась, малыха. Здесь я решаю, кого похищать, кого искать, кого отпускать.

Слова падают тяжелыми камнями.

— Ты приехала сюда ко мне, — он наклоняется так близко, что мне хочется исчезнуть, — и останешься здесь со мной.

— Нет… — выдавливаю из себя еле слышно. — Нет, нет… Пожалуйста…Умоляю…Я думаю, это плохая идея.

Он улыбается уголком рта — уже и дураку понятно, что улыбка эта не сулит ничего хорошего.

— Тебе нужно меньше думать, — он сжимает мой подбородок, приподнимая лицо и заставляя смотреть ему прямо в глаза, — и больше меня слушать.

Я дрожу.

Ноги подкашиваются, силы покидают тело, словно я превратилась в пустую оболочку.

— Попрощайся со своей прежней жизнью, — продолжает он. — Теперь у тебя есть только я.

Я хватаю его за запястье и пытаюсь оттолкнуть — словно толкаю каменную плиту.

Бесполезно.

— Нашла с кем тягаться. — возглашает он, проводя своей грубой ладонью по моей голове. — Тут без вариантов, Саратов не вывезет.

И из его уст снова раздается смех.

Боже, как же мне страшно.

Что же со мной будет, Господи…

— Пожалуйста... вы ошиблись... я хочу домой... я не ваша... я не хочу здесь быть. Умоляю, отпустите меня. Я никому не скажу, ничего не нужно... просто отпустите...

Его глаза темнеют, лицо наливается кровью, на широком лбу выпячивается вена. Он наклоняется так, что его тень полностью накрывает меня.

— Ещё одно слово о доме, — произносит он негромко, но твердо, — и я тебя свяжу. И тогда мы поговорим по-другому.

Сердце бросается в пятки.

Он тянет меня за руку к выходу.

Дверь распахивается шире, в комнату падает полоса света.

Я вижу его силуэт — высокий, чужой, опасный.

И вижу за ним еще один человек с таким же хищным взглядом.

Он скользит взглядом по моему телу, и у меня подкашиваются ноги.

— Держи крепче, Рамзан, — ухмыляется этот второй, не отводя взгляда. — Такая долго не усидит.

Он резко отталкивает его плечом, пряча меня за собой и рычит:

— Слышь, Хасан! В ее сторону даже не смотри. Она моя. Понял, братан?!

Меня вновь и вновь охватывает холодный страх.

В голове чеканит только одно: “Милена, ты попала”.