Алый шёлк страсти

Глава 1

Веточка от вишенки намертво застряла в зубах.

Ненавижу коктейли в барах аэропорта. Но сейчас они помогают мне держать лицо и не раскисать.
Это уже третья "Пина Колада". В мой день рождения.

Вкус противный, как и редкие сообщения от человека, которого я считала мужем пятнадцать лет. А теперь...

Экран смартфона вырвал из вязких хмельных раздумий. Слава Богу, это не он.

МАРИЯ:

Привет, зай! Ну как ты там? Мы намертво встали на выезде из посёлка.

Хочу отбросить телефон, но сообщения в нашем чатике "боевых подруг" ползут вверх со скоростью нервной улитки.

КАТЕРИНА:

А я уже подъезжаю. Как настроение, Ленок?

Хочется едко рассмеяться в экран. Как настроение? Да фигово! Но они столько сделали, чтобы вытащить меня из заточения, на которое я себя добровольно обрекла, что разочаровать их я не имею права. Год жизни с задернутыми шторами в роскошной квартире — щедрый подарок мужа — знатно сказался на моём состоянии.

Поэтому ставлю весёлый смайлик:

Всё отлично, девочки. Пью коктейль за вас двоих.

Неожиданно телефон выдаёт галерею "Воспоминаний". Как некстати. На всех фото он — теперь уже бывший, но только на словах, документы им так и не подписаны. Я застываю в кресле. Холёный, лощёный чиновник в дорогих костюмах с массивным обручальным кольцом на пухлом безымянном пальце дежурно улыбается мне на всех снимках.

Разнервничавшись, в три больших глотка допиваю коктейль. Горько. Но, скорее всего, это от воспоминаний. Хочется чистой воды. И воздуха. Официант с услужливой улыбкой приносит бутылку "Сан Пеллегрино".

Точно такую я нашла на заднем сиденье в авто Альберта. Только со следами алой помады на горлышке. Слишком вульгарной и дешёвой, как по мне. Никогда не любила красный цвет. И "Сан Пеллегрино" тоже.

Официант удивлённо смотрит, как я отворачиваюсь и злобно шепчу сквозь зубы: "Унесите". Ладно, оставлю ему побольше чаевых. Он здесь ни при чём.

В аэропорт я приехала на чёрном представительском минивэне более двух часов назад. Водитель помог достать мои чемоданы от LV и, широко улыбаясь, пожелал счастливого путешествия. За такую улыбку он и получает суммы с пятью нулями от моего мужа. Ещё бы не улыбался.

Безучастный женский голос по громкой связи вырывает меня из размышлений: "Начинается посадка на рейс до Анталии, выход 12".

Я пропускаю сообщение мимо ушей. Наш рейс ещё не скоро. И зачем я только приехала так рано?

В Саудовскую Аравию мы прибудем лишь на рассвете следующего дня. Ещё столько времени в пути...

Восток меня всегда манил своими тайнами, богатой древней историей и культурой. Я самостоятельно поступила на бюджет в престижный университет столицы по специальности «Международные отношения» с углублённым изучением арабского языка. Но мне до сих пор так и не удалось побывать в арабских странах и поработать по специальности. Во время учёбы я познакомилась с парнем по имени Альберт, на два курса старше, и у нас сразу закрутились серьёзные отношения. Мои родители, дипломаты, подолгу отсутствовали в стране, поэтому мы воспользовались нашей пустующей квартирой и начали жить вместе уже после пары недель знакомства.

А через несколько месяцев наших горячих отношений я забеременела. Альберт был порядочным, имел серьёзные намерения, поэтому мы вскоре расписались. Родители не были против: весьма выгодная партия. В том же году я родила сына, едва закончив летнюю сессию второго курса. Малыша назвали Алексом. Мне удалось закончить университет с отличием, поскольку моя бабушка — мама моего отца — с радостью помогала нянчиться с сыночком и, можно сказать, вырастила его.

Муж после учёбы устроился в престижное место, «нагретое» его родителями со связями. Так что наша семья в деньгах не нуждалась. Получив диплом, я с радостью взяла на себя роль заботливой матери и любящей жены, чувствуя за собой долг, так как в последнее время отдавала себя только учёбе. Я наивно планировала провести дома несколько лет до поступления Алекса в первый класс, а потом уже заняться карьерой, но всё затянулось. Альберт пошёл на повышение и стал уговаривать меня остаться дома — ведь после напряжённого дня он нуждался во мне и в семейном уюте.

Я видела, как было хорошо Алексу расти в полной семье, особенно когда мама рядом. Мы ездили на тренировки по конному спорту, вместе осваивали большой теннис и плавание. Я гордилась его успехами не меньше, чем своими: воспитывала сына без нянь, успевала проверять домашние задания, создавать уют и даже готовить любимые блюда. За ужином мои мужчины улыбались, и я почувствовала: вот оно женское счастье. Это было прекрасное, просто великолепное время. От воспоминаний я невольно улыбнулась.

Перезвон смартфона вернул меня в реальность.

КАТЕРИНА:
— Я уже здесь, где ты?

Я:
— В бизнесе, залетай.

МАРИЯ:
— Я всё ещё в пробке. Не начинайте там отмечать без меня. Я всё чувствую!

КАТЕРИНА:
— Как пойдёт, надо раньше выходить!

МАРИЯ:
— Лен, а как Алекс? Он так и не позвонил?

Имя отзывается болью в сердце. Алекс. В первый раз сын не поздравил меня с днём рождения. Ему шестнадцать, а он уже встал перед выбором: мать или будущая карьера. Как Альберт мог так поступить?

В последние несколько лет сын только и говорил, что хочет стать режиссёром, но муж даже слушать не хотел об этом. "Какой ещё режиссёр в семье чиновников и дипломатов?" Но Альберт знал, что делать. Он надавил на самое больное — сказал, что если я уйду, то никогда не увижу сына. И предложил ему лучший режиссёрский факультет страны после окончания школы, если он разорвёт со мной все контакты. Он мастерски манипулировал нами. Алекс выбрал профессию мечты, и я абсолютно понимаю его. Даже в какой-то степени поддерживаю это решение, несмотря на жгучую боль в сердце.

Глава 2

Казалось, мои голосовые связки больше мне не принадлежат. Как и всё тело, которое вмиг стало ватным. Всё во мне стало беззвучным криком, который никто не мог услышать в этой пустыне.

Немолодой водитель с искалеченным лицом смотрел на меня ухмыляющимся взглядом. Искусственный, пугающий своей неподвижностью протез прожигал меня насквозь.
Потом последовала тёмная тишина.

Не могу вспомнить сам момент удара и острую боль, которая наверняка за ним последовала. Но сейчас, болтаясь в багажнике внедорожника с плотно заклеенным ртом и связанными руками, я могу думать лишь об одном — где Мария и Катерина? Их тоже схватили, или целью похищения была только я?

В первую секунду в голове промелькнула обнадёживающая мысль — а если это всего лишь розыгрыш? Костя — муж Катерины — вполне мог таким нетривиальным способом попытаться нас развлечь.
Нет, это невозможно!
Я отчётливо видела кровавое отверстие от пули в голове Саида. Такое не получилось бы режиссировать и подстроить.
Саид был мёртв.
Эта группировка явно опасна. И очень опасна!

Между багажником внедорожника и салоном не было перегородки, и я отчётливо слышала, как похитители переговариваются между собой.
К несчастью, я не смогла разобрать ни слова — говорили явно на южном диалекте. Заднее стекло багажника наглухо тонировано, но я смогла понять — солнце почти село. Значит, я была в отключке достаточно долго.

Было нестерпимо душно и жарко, вся туника намокла и прилипла к телу, волосы разметались и приклеились к лицу. Запястья туго держал скотч, но я всё же попыталась убрать пряди с лица и в тот же миг почувствовала жгучую боль в левом виске.
Вот куда пришёлся удар.

Весь путь показался мне мучительно бесконечным. Я потеряла чувство времени и пространства. С одной стороны, мне хотелось выбраться из душного багажника, а с другой — я не знала, что ждёт меня впереди, когда мы доедем до конечной точки.

По голосам я поняла, что в машине находится четверо мужчин. Значит, девчонок либо не схватили, либо они находятся в другой машине.

Мы резко остановились, и меня сильно качнуло. Я больно ударилась коленками о внутреннюю обшивку. Мужчины быстро вышли из машины и открыли багажник. Вокруг было темно, только яркие звёзды сияли на небе, и тоненький ободок Луны светил тусклой неоновой лампой. Один из бандитов грубо схватил меня за плечо и поставил на ноги.
— Пошла! — приказал другой террорист на английском и ткнул больно в спину холодным дулом автомата.

Мысль о побеге испарилась сразу. Меня пристрелят быстрее, чем я успею сделать шаг.
Я попыталась осмотреться, но новый тычок в спину заставил опустить голову и покорно двигаться вперёд.

Воображение отчётливо нарисовало страшную картину: мужчины наваливаются на меня, хватают за разные части тела, сдирают одежду… Лучше просто умереть, пусть они меня убьют прямо сейчас.

Краем глаза я увидела свет приближающихся фар, а затем услышала шуршащий по песку звук колёс. Хлопнули двери, и мужские голоса стали о чём-то спорить. Их время от времени прерывал женский всхлип и жалобное мычание.
Кто это? Мария? Катерина?

Я резко остановилась и посмотрела в сторону, откуда доносился звук. Поодаль от нас двое мужчин тащили под руки упирающуюся изо всех сил Катерину с заклеенным ртом и замотанными за спиной руками. Босыми ногами она зарывалась в песок и пыталась сопротивляться, но один из похитителей сильно дёрнул её за руку, после чего она подчинилась, выбившись из сил.

Мы направлялись в сторону большого шатра. С правой стороны от него стоял белый джип, один из тех трёх, которые нас окружили в пустыне. Это шанс, что Мария тоже здесь. Живая.

Кто-то больно схватил меня за волосы и затащил внутрь.
Внутри было темнее, чем снаружи. Пара керосиновых ламп тускло освещали открытое пространство огромной круглой палатки. Я сразу увидела Марию, сидящую в центре на полу, устланном старыми потёртыми коврами.
В нос ударил противный спёртый запах мужского пота и грязных тел.

Меня протащили за волосы и грубо толкнули на пол, к подруге. Марию пробивала крупная дрожь, дыхание было прерывистым. Я поняла — у неё паника.

В следующее мгновение в шатёр втащили Катерину и швырнули в нашу сторону.
Я порадовалась, что мы хотя бы оказались вместе и пока живы.

Они громко переговаривались между собой на диалекте. Один, самый высокий мужчина с длинной бородой и автоматом наперевес, поднял вверх руки и грозно гаркнул. Все затихли. Он достал телефон из внешнего кармана чёрного военного жилета и кого-то набрал. На его звонок долго не отвечали, и он начал нервно расхаживать из стороны в сторону, то и дело бросая на нас разъярённые взгляды.

Ему ответили, и террорист заговорил на современном арабском, который я сразу поняла.
— Они здесь, как договорились. Приезжайте! — выплюнул он в трубку.

Казалось, это невозможно, но сердце сжалось от ужаса ещё сильнее. Это не конечная точка — за нами кто-то едет. И, в любом случае, это не розыгрыш.

Мне хотелось сказать пару ободряющих слов Кате и Маше, но скотч на губах позволял издавать только лишь нечленораздельные звуки. Я заглянула каждой подруге в глаза и мысленно передала послание: «Мы должны держаться, всё будет хорошо».
Хотя самой мне в это верилось с трудом.

Дорогие читатели, приглаша Вас к прочтению еще одно книги из нашего литмоба замечательного автора Ася Мори.

Аннотация к книге "Тайная страсть. Мое искушение."

«Ты уверена, что твой муж сейчас в командировке?»
Одно сообщение — и мое сердце разлетается на тысячи острых осколков.
Паника, боль, пустота...Я не хочу верить в то, что Андрей изменил мне после пятнадцати лет брака, но доказательства неоспоримы.
Он там, в Германии, с другой женщиной, даже не хочет ответить на звонок и оправдаться.А я... я делаю то, что навсегда разделит мою жизнь на до и после.Три шага в бездну.
Один — я в закрытом элитном клубе «Лед и Лайм», где исполняются самые порочные и низменные желания.
Два — я в объятиях незнакомца в маске. Слишком молодого, слишком притягательного. Он сводит меня с ума, и я переступаю эту грань. Провожу с ним самую сладкую ночь в моей жизни.
Три — этот Бог Похоти находит меня на другом конце света. Без маски, с обворожительной улыбкой — поначалу я вижу в нем только сына своей знакомой, которого помню еще мальчишкой. Но правда куда пикантнее, ведь он и есть тот парень из клуба. Он не забыл. Он помнит. И он здесь, чтобы еще раз похитить мое сердце. Но теперь не на одну ночь. Теперь — навсегда.🔥В книге будут ооочень жаркие сцены
😍 Напористый главный герой
‍❤️‍ Страстные отношения
😎 Разница в возрасте. Девушка старшеКнига участвует в рамках литмоба «Моя милфа. Безумие на двоих».

Глава 3

Что они хотят с нами сделать? Глупо было бы всё это устраивать только лишь чтобы нас изнасиловать. Здесь только два варианта: либо за нас хотят получить выкуп, либо продать в секс-рабство.

Я снова кинула взгляд на подруг: Маше недавно исполнилось сорок — невысокая пышногрудая брюнетка, а Катя, моя ровесница, — высокая эффектная блондинка. Не самые молодые, но кто знает, какой у них запрос?

Если они хотят потребовать за нас выкуп — это самый благоприятный вариант из всех. Так у нас есть хоть какой-то шанс. Мария и Катерина счастливы в браке, есть кому о них позаботиться.
А кто есть у меня? Альберт и Алекс. Муж не будет за меня платить — я ушла от него.

Сердце больно кольнуло от воспоминаний о сыне. Алекс не отвечал. Десятки сообщений от меня так и оставались непрочитанными. А вчера я ему не писала. Хотя могла! Как хочется вернуть время назад, чтобы ещё раз сообщить, что мама любит его больше всего на свете и желает только самого лучшего.

Я закрыла глаза и вспомнила своего мальчика в мельчайших деталях: светло-русые волосы с удлинённой чёлкой падали на высокий лоб, зелёные, точь-в-точь как у меня, глаза смотрели на мир с юношеским интересом и любопытством из-под низких прямых бровей. Он уже начал мужать. Но как безумно будет жаль, если я не смогу увидеть его взрослым.

Глаза сильно защипало, и горячая слеза покатилась по щеке. В горле встал болезненный ком.

Слова похитителей на английском заставили меня вздрогнуть: «Поднимайтесь! Живо!». Один из бандитов, самый младший на вид, достал из своего рюкзака чёрные тряпичные мешки. Вскоре каждая из нас оказалась с мешком на голове.

Стало трудно дышать, голова закружилась. Вокруг воцарилась кромешная темнота, и на меня напала паника.

Дальше всё смешалось — нас вывели из шатра, террористы переговаривались между собой на повышенных тонах и явно спорили. Нас грубо втолкнули в просторный прохладный фургон и с грохотом закрыли дверь.

Я вновь потеряла счёт времени и отключилась.

Когда нас вытащили из фургона, было утро — я увидела пробивающийся свет сквозь микроскопические дырочки в ткани. Тело, привыкшее к прохладе, обдало раскалённым воздухом и обожгло солнцем.

Было тихо, никто не издавал ни звука. Нас достаточно долго куда-то вели под руки. Ноги заплетались, каждый шаг давался с трудом. Когда мы оказались в помещении, нас повели вниз по лестнице. Стало ясно: ведут в подвал. Послышался звук тяжёлой скрипучей двери. Нас выстроили вдоль стены. Холод от неё я почувствовала сквозь тонкую ткань туники. Кто-то одним резким и грубым движением сдёрнул с моей головы мешок.

Бетонная полуподвальная комната освещалась солнечными лучами из крохотного окошка под потолком, на котором была решётка из толстых прутьев.
Никаких шансов.

Помимо нас в комнате было ещё четверо вооружённых боевиков. Один из них снимал нас на телефон.

Террорист, стоящий ближе всех, резко сдёрнул скотч с моего рта. Резкая боль обожгла губы. Я зажмурила глаза, полные жгучих слёз. Бандиты явно не будут с нами церемониться.

Нестерпимо хотелось пить и в туалет. Я даже не знала, чего желала больше.
— Туалет, пожалуйста… — прохрипела я на английском, чужим, севшим голосом.
— После! — рявкнул похититель на английском, выдержал паузу и продолжил, — Повторяй за мной, поняла?!

Я покорно кивнула.
— Имя, фамилия?
— Елена Филатова, — прошелестела я непослушными губами.
— Повторяй, иначе убью! — он кивнул на автомат, висевший на плечевом ремне. — Прошу родных и близких заплатить за меня выкуп один миллион долларов, иначе меня убьют!

Я открыла рот, но из него не вырвалось ни звука. Я как немая рыба открывала и закрывала его, не в силах повторить ни слова.

Родители… Возможно, мои родители смогут заплатить за меня выкуп? Они решат продать недвижимость, и тогда… Мне стало безумно жаль их. Как же они расстроятся, если до них дойдёт это видео. Мне стало жаль их просторную квартиру, которую они потеряют из-за непутёвой дочери, которая попёрлась непонятно куда… В пустыню на экскурсию! Какая же я идиотка!

Нет, я просто умру здесь. Они не дождутся денег и выстрелят мне в лоб, как Саиду. Вот и всё…
— Ты оглохла? — Резкий возглас вырвал меня из оцепенения. — Быстро повторила!

Я проговорила слова слабым безжизненным голосом, не поднимая глаз.

За Катерину и Марию заплатят мужья, их быстро освободят. А вот я…

Когда террористы записали похожие видео с Марией и Катериной, они разрезали скотч на наших запястьях и вышли из комнаты.

«Они не закрыли за собой дверь!» — быстрая мысль пронеслась в моей голове, и я ринулась к ней в надежде на освобождение, но не успела я сделать и пары шагов на непослушных ослабленных ногах, как дверь резко открылась.

Боевик с седеющей бородой бросил на пол таз и бутылку воды, после чего с грохотом захлопнул за собой дверь. Послышался щелчок засова.

Вместо туалета у нас таз и одна бутылка воды на троих. Небогатые запасы на неопределённый срок. В помещении не было даже стула.

Прошло несколько часов.

Ни одна из нас не проронила ни звука. Мы даже не смотрели друг другу в глаза. Я ощущала кожей, что девчонки корили себя за идею с этой поездкой. А у меня не было сил что-либо сказать и как-то успокоить.

Интересно, что почувствует Альберт, когда узнает о произошедшем? Будет ли ему по-настоящему страшно за меня? Всё-таки столько лет вместе прожили. И любит ли он вообще эту шлюху из фитнеса? Его сообщения ей были довольно сухие, я не нашла в переписке нежных слов. Только она ему писала: «драгоценный мой» и «мой самый лучший мужчина».

Я же давно не говорила своему мужу подобных слов. Возможно, отчасти я и сама виновата, что Альберт нашёл девушку на стороне? Наверное, стоило давать ему больше ласки и любви, а я переключилась полностью на сына? Вполне возможно.

Не зря говорят, что в расставании виноваты всегда двое. Забавно, только сейчас, на волоске от смерти, в мою голову пришли вполне логичные и здравые мысли. Я смогла посмотреть на ситуацию со стороны, более критично. Год я убивалась и винила его в чёрствости.

Глава 4

За окном начало темнеть. Катерина повернулась ко мне и попыталась улыбнуться, но получилось слабо и вымученно. Мария весь день пролежала на полу в позе эмбриона, обхватив себя руками. Катя попыталась до неё дотронуться, но та лишь дёрнула плечом.

Лязгнула дверь, и мы резко вскочили на ноги. У меня закружилась голова от голода, но я успела опереться о стену, чтобы не рухнуть. В комнату зашёл всё тот же боевик с седеющей бородой.

Он внимательно посмотрел на каждую из нас, после чего поставил у входа бутылку с водой и положил рядом лепёшку.
С явной брезгливостью он забрал таз и хлопнул дверью.

Нетвёрдой походкой я подошла к миске с хлебом и вернулась в дальний угол под окошком, где мы просидели весь день.
— Нам надо поесть, — произнесла я пересохшими губами и разорвала лепёшку на три почти равные части.
— Ненавижу глютен, — прохрипела Катя, но потянулась за своим куском.

Мария не шевельнулась.
— Быстро встала и поела! — рявкнула я, и она испуганно моргнула, будто очнулась.
— Зачем? Мы всё равно сдохнем тут… — еле слышно отозвалась она.
— Не смей так говорить! Мы обязательно вырвемся отсюда, — сухо ответила я ей, хотя в глубине души была с ней согласна.

Если мы впадём в панику и уныние, тогда шансов точно не останется. Из нас троих я всегда была самая спокойная и рациональная, так что вариантов не было — мне пришлось взять на себя роль голоса разума и опоры для остальных.

Я слышала, что в этой стране есть неспокойные районы, но никогда не могла подумать, что такое может произойти со мной. Всё то, что до сих пор казалось невероятным, стало реальностью: нас захватили в заложники и заперли в тёмном подвале.

Где-то сверху шаркали ногами и громко переговаривались террористы, а мы сидели здесь, не ведая, что произойдёт в следующую минуту. У нас не было вариантов, кроме как приспособиться и смириться с заточением. Попытаться сбежать или начать с ними спорить — равно самоубийству.

Сидеть на бетонном полу было мучительно тяжело: всё тело затекло, а мышцы нестерпимо ныли. Прошло уже более суток, как нас похитили.

Словно прочитав мои мысли, Катя решительно прошептала:
— Костя обязательно нас спасет. Он найдет и переведёт этим гондонам деньги.

Я лишь пожала плечами. Костя мне никто, это Катерине он муж, а Марии — брат.

Слабая надежда промелькнула в голове: возможно, я слишком плохо думаю об Альберте. Мы всё-таки столько лет прожили вместе, я ему не чужая, перед расставанием он говорил, что любит меня. Да и весь год пытался меня вернуть. Я ни в чём себе не отказывала, он не скупился ни на что: роскошная квартира, водитель, помощница по хозяйству, психотерапевт. Если бы я не ушла от него и простила измену, мы здесь сейчас бы не оказались.

Из раздумий меня вырвала Мария:
— Ты что, думаешь, Альберт за тобой не приедет? Да он первый, кто начнёт что-то предпринимать. Не то что мой… — она громко выдохнула, — на стрессе уйдёт в очередной героический запой.
— Я не знаю, если честно, — покачала я головой и отвернулась.

За дверью послышались шаги, и мы затихли, вжавшись в стену. Но никто дверь не открыл, а шаги удалились. Мы просидели молча ещё какое-то время, и я не выдержала:
— Нам нужно постараться уснуть. Неизвестно, что будет завтра.

Как только моя голова коснулась холодного пола, я отключилась. Сильный стресс и напряжение вымотали до предела.

Проснулась я на рассвете, подруги ещё спали. Я с грустью посмотрела на их лица. Холёные женщины, привыкшие к лучшему в этой жизни, выглядели измождёнными и несчастными даже во сне.

Вокруг стояла звенящая пустота и зловонный запах. Я расплакалась. Горько и надрывно. Я не хотела будить подруг, но не могла сдержаться. Кто-то крепко взял меня за ладонь. Я подняла взгляд и столкнулась с бездонными карими глазами Марии. Мы обнялись и горько заплакали вместе.
— Лена, прости, прости нас… — причитала Маша, — если бы не мы с этой идиотской затеей, ничего бы не произошло!
— Вы ни в чём не виноваты, хотели же как лучше! — успокаивала я её, гладя по непослушным, слегка вьющимся волосам, — всё нормально, всё будет нормально.

С утра к нам никто не заходил.

Было жарко и душно, хотелось нестерпимо пить. Воды определённо не хватало, мы растягивали её как могли. Отпивали по глотку за раз. Когда вода закончилась, Катерина встала и подошла к двери, прислушиваясь к происходящему за ней. Снова бесконечный шум и голоса сверху. О чём они говорили, я не могла разобрать, как ни пыталась.
— Я их позову и скажу, чтобы они принесли нам воды и нормальной еды! — расхорохорилась Катерина, — они собрались поиметь с нас три миллиона, а не могут закрыть элементарные базовые потребности?

Её голос уже переходил на крик. Испугавшаяся Мария гневно зашипела:
— Ты больная? А ну сядь! — указала она на пол рядом с собой.
— Иди к черту! — парировала та. — Они нам ничего не сделают! Иначе им не заплатят!

Катерина громко постучала кулаком в дверь:
— Эй!

Голоса сверху затихли, и послышались тяжёлые шаги. Кто-то приближался к подвалу.

Тяжёлая дверь отворилась, и в комнату зашёл крупный высокий мужчина с тёмной кожей и гладко выбритым лицом. Его прищуренные глаза, сверкающие в темноте, куда не добирались лучи солнца, не предвещали ничего хорошего. Но Катерину было не остановить.
— Принеси воду и еду! — выкрикнула она ему в лицо. На что бандит только лишь усмехнулся. — Сколько вы ещё будете нас держать?
— Пока не поступят бабки. Если через неделю бабки нет — вы сдохнете как собаки, — на ломаном английском прохрипел он и провёл пальцем по шее.
— Катя, отойди от него, — шикнула я ей, видя, что подруга закипает.

Ужасная, отвратительная черта характера обычно милой Катерины.

Я встала и подошла к ней, обняла сзади и отвела на шаг от террориста.
— Вы связались с нашими мужьями или с консульством? — я предположила, не зная, от кого конкретно они хотят получить выкуп.

Глава 5

После этого происшествия мы договорились не спорить и не вступать с ними в диалог. Не поднимать глаз и вести себя максимально кротко, чтобы не провоцировать.

Так прошло ещё несколько дней.

Мы чувствовали, что обстановка накалялась. Голоса сверху становились всё громче и раздражённее.

Поздней ночью, когда мы пытались уснуть, свернувшись калачиком, дверь внезапно открылась, и в комнату вошли два террориста. Они осветили каждую из нас фонариком и остановились на Марии.
— Ты! — Лысеющий бандит в чёрной растянутой футболке указал на неё пальцем. — Быстро встала!

Маша поднялась, придерживаясь рукой за стену — ноги дрожали от ужаса. Она щурилась от направленного ей в лицо света.
— Пошли! — приказал он.
— Нет! — крикнула я, вскакивая и закрывая собой подругу.

На что мужик лишь усмехнулся:
— Тогда идешь ты, — мотнул он головой в сторону выхода.

Время остановилось. Земля перестала вращаться. Мы потихоньку свыклись с нашим заточением и рвущим душу отчаянием, и никто из нас не мог представить, что настанет час, когда кто-то покинет эту зловонную комнату.

Я не могла пошевелиться и стояла с широко распахнутыми глазами, тупо смотря перед собой и в очередной раз прокручивая услышанное: «Тогда идешь ты».
Куда? Зачем? Что они хотят сделать?
— Живо! — рявкнул он и схватил меня за локоть, толкая в сторону двери. На не слушающихся ногах я пошагала к выходу. Мне хотелось обернуться, кинуть прощальный взгляд на подруг, мысленно сказать им, что всё будет хорошо, но я не смогла. Что-то мне подсказывало, что это конец.

Как сквозь толщу воды я услышала возню сзади, а после — глухой звук удара и дикий рёв:
— Лежать, суки! Обе!

Я сделала шаг и вышла из комнаты. Дверь за нами закрылась, и меня сильно толкнули между лопатками стволом автомата.
— Поднимайся! — раздался приказ. Я сжалась от страха.

В это мгновение я вспомнила о платке, который лежал в кармане брюк. Он такой тонкий, лёгкий и невесомый, что я забыла про него напрочь. Я засунула руку в карман и сжала его в кулак, словно он был моим спасением.
— Пожалуйста, пожалуйста… — шептала я про себя, — только пусть всё будет хорошо.

Меня заставили подняться на первый этаж. Я смогла осмотреться. Здание было совсем небольшое и выглядело заброшенным. Меня завели в комнату в дальней части дома, где сидело ещё три человека.

Я увидела, как по мне мазнули липким похотливым взглядом снизу доверху. Как их рты расползлись в развратной усмешке. Сердце забилось быстрее, гулко отзываясь в каждой клеточке тела.

Мне стало страшно, так как я поняла, что сейчас случится. Их пятеро, а я одна. Весь мир продолжит жить как прежде, только лишь мой сейчас безвозвратно рухнет.

Худощавый высокий мужчина с седеющей местами рыжеватой бородкой поднялся из-за стола и подошёл ко мне вплотную. Его колючие маленькие глаза смотрели хищно. Я была настолько напугана, что даже не смогла рассмотреть черты его лица, просто опустила голову.

Я ахнула, когда его пальцы скользнули по моему бедру и сжали ягодицы. Через тонкую ткань брюк я ощущала его горячую шершавую ладонь, словно была голой. Я сильно зажмурилась и жалобно пропищала:
— Пожалуйста, не надо!

На это он лишь рассмеялся. В нос ударил затхлый запах изо рта.

Кто-то зажёг ещё одну керосиновую лампу, и в комнате стало светлее, но воздух наполнился гарью. Мужик в растянутой чёрной футболке, который выводил меня из подвала, достал телефон.
— Видео для твоего сына, — довольно сообщил он. — Раздевайся.

Волна ужаса накрыла меня. Алекс… Неужели они такие звери, что решили показать это видео моему ребёнку? Откуда у них его номер? Хотя… Если они знают о сыне, значит, уже давно вычислили, кто мы и кто наши мужья.
— Я сказал, раздевайся!

Я вздрогнула, но не послушалась. Тот, кто лапал мою задницу, хлёстко ударил меня по лицу. Я качнулась, но устояла, закрылась ладонями.
— Раздевайся! — ещё раз приказал он. Я мотнула головой. Убрать руки с лица было очень страшно.

Последовал ещё один удар, теперь уже по голове.
У меня вырвался мучительный стон.
— Либо мы сейчас приведём одну из твоих подружек и сделаем это с ней!

Эти слова подействовали на меня как разряд тока. Дрожащими пальцами я взялась за край туники и начала медленно поднимать её вверх. Капли холодного пота бежали по линии позвоночника. Я сняла тунику и осталась в одном тонком просвечивающем соски бюстгальтере. Я отбросила её в сторону и хотела закрыться руками, но меня остановили. Мои руки пригвоздили к телу, и двое террористов начали меня ощупывать и поглаживать кожу.

Кто-то подошёл сзади и сильно сжал мои груди, я вскрикнула. Мужчины дружно загоготали и отступили. Я обхватила себя руками, стараясь закрыть тело. Снимающий видео мужик подошёл ближе и поднёс камеру к моему лицу.

«Это видео для шантажа» — пронеслось у меня в голове. И я решила во что бы то ни стало сохранить лицо и не показывать, как мне страшно и больно. Это видео могут увидеть мои самые близкие люди. И мне стало нестерпимо их жаль. В этот момент я перестала бояться за себя и думала исключительно о том, какой ужас и шок переживут они. Надеялась только, что они не станут смотреть его до конца.

Самый потный и пузатый из террористов подошёл ко мне вплотную и дёрнул за руки, чтобы я их вытянула. Послышался противный звук открывающегося скотча. Он плотно намотал его на мои запястья и толкнул к стене напротив окна. Я увидела на ней большой металлический крюк, явно предназначенный для лампы. Центрального электричества в здании не было. Мои худшие опасения оправдались — он больно припечатал меня к стене и зафиксировал перемотанные руки на крюке. Я едва доставала до пола ногами, балансируя на цыпочках.

Мои запястья горели от тугого скотча. Я раскачивалась на крюке, пытаясь удержать равновесие, погружалась в жгучую беспомощность и чувствовала себя редким насекомым, которое пригвоздили булавкой к бархатной подложке и рассматривали как свою собственность, не заботясь, что отняли чью-то жизнь.

Глава 6

Глухие звуки выстрелов за окном вырвали меня из липких лап поглотившего меня ужаса. Террористы настороженно переглянулись и попытались связаться с кем-то по рации.
В ответ — шипение. Послышались крики. И снова череда выстрелов.

Мужчины разом пригнулись и схватились за оружие. Казалось, что время остановилось. Некоторые из них поползли к окну, другие — в сторону коридора. Снимавший меня на телефон бандит осторожно приподнял голову, когда звуки затихли, и выглянул в окно. Через долю секунды раздался свист и глухой удар. Он упал навзничь. В стекле зияла большая дыра от пули, вокруг отверстия паутиной расползлись трещины.

Я перевела взгляд на лежащее на полу тело. Вместо лица было лишь кровавое месиво. Мой рот растянулся в немом крике. Я задергалась как рыба, пойманная на крючок, пытаясь отцепить руки, но у меня ничего не получалось. Я висела без единого шанса на освобождение. Единственное, что мне сейчас хотелось — это упасть на пол и сжаться. Животный страх накрыл с головой. В воздухе витал металлический запах крови, пороха, ужаса и смерти.

Не понимая, кто напал на наших захватчиков посреди ночи, я лишь молилась, чтобы пули не задели меня.

Один, самый молодой террорист, вжался в угол у окна, намертво вцепившись в свой автомат. Его глаза расширились от ужаса, он явно не понимал, что теперь делать. Остальные поползли за дверь в извилистый темный коридор.

Послышался звук тарана, разбивающего в дребезги дверь дома.
Вновь зашипела рация, последовала череда гулких выстрелов. Отряд ворвался в дом.

Я услышала едкий свист пули возле уха, и террорист у окна упал замертво. Я завизжала так, что едва не оглохла. Казалось, барабанные перепонки готовы были разорваться от напряжения.

В комнату влетела профессионально вооруженная группа бойцов в черном обмундировании и балаклавах. Они двигались четко и слаженно, друг за другом, как единый живой организм. Ни тени страха, ни секунды сомнений.

Бойцы с оружием наготове зачистили помещения по периметру. Один из них двинулся ко мне. Я начала извиваться как червяк на крючке. Дикая паника захлестнула.
— Все хорошо, — тихо произнес он на родном мне языке, — мы пришли вас спасти.

Наши взгляды столкнулись. Меня словно прошибло током, и на мгновение все вокруг перестало существовать. В горле пересохло, а мозг отключился.

Боец острым ножом перерезал скотч, легко подхватив меня сильной рукой, когда мои ноги подкосились.
— Следуй строго за мной, держись за спиной. Поняла?

Глубокий низкий баритон окутал мое сознание и подарил надежду на спасение. Я коротко кивнула, не отрывая взгляда от его глаз. Ореховых, с медовыми прожилками.
— А девочки? Они внизу! В подвале еще две!
— Знаем, — коротко кивнул штурмовик и мотнул головой в сторону выхода.

Я как приклеенная следовала за его широкой спиной. Сзади меня остался только один боец. Остальные направились в подвал.

Звуки выстрелов прекратились. На полу лежало несколько окровавленных тел террористов, когда мы, пригнувшись, шли по коридору в сторону выхода.

Улица встретила нас глубокой звездной ночью и запахом свободы, которую я, казалось, потеряла навсегда. На песке я заметила еще несколько трупов.

Возле дома был припаркован всего один белый внедорожник. Значит, остальные головорезы уехали, а штурм начался в момент, когда в доме было захватчиков меньше, чем в первые дни нашего заточения.

Мы тихо, но быстро вышли на заднюю часть дома, где располагались два военных автомобиля внушительного размера, оборудованных для бездорожья и, скорее всего, бронированных.
— Где девочки? — подала я жалобный голос.
— Тссс! — Шикнул на меня боец сзади, грубо пригибая к земле ладонью мою голову, заставляя согнуться и передвигаться едва ли не ползком.

Я дергаюсь, не осознавая, что делаю.
— Я никуда не поеду без них! — прошипела я сквозь зубы и резко дернулась. Мне удалось вырваться, и я осмотрелась в поисках подруг.

Боец с медовыми глазами резко развернулся и схватил меня за запястье, возвращая в строй. Послышался выстрел, и он упал на колени, хватаясь за предплечье. По инерции все мы припали к земле.

«Какая же я идиотка!» — пронеслось у меня в голове.

По руке бойца заструилась кровь. Сквозь разодранную плотную ткань костюма виднелись края рваной раны.
— Вот же сука! — Выругался боец сзади и подполз к товарищу, прикрывая собой, быстро осматривая периметр через прицел штурмовой винтовки. — Засада справа на три часа.

С другого конца здания я услышала голоса подруг. Катерина громко кричала. Им было ближе, чем нам, идти до машин. Видимо, они выскочили из черного хода. А нас застигли врасплох.

Они быстро погрузились в авто и выехали. Я слышала, как пули отскакивали от бронированного металла.

Остались только мы. Нужно добраться до нашей машины — и будем в безопасности.

Раненый боец стукнул по скрытому наушнику левой рукой:
— Прием. Бригада два. Мы в засаде. Террористы на три часа. Вижу троих. Можешь снять?

Кто-то из захватчиков успел сделать ещё несколько выстрелов, прежде чем снайпер с нашей стороны накрыл его.
— Прикрой! — хрипло крикнул раненый боец, но второй штурмовик уже дергался в конвульсиях. Его тело грузно рухнуло на песок.

Окинув его взглядом и приложив на мгновенье два пальца к шее, он злобно выплюнул:
— Твари…

Остались только мы двое — я и мой спаситель, теперь истекающий кровью. Его дыхание стало прерывистым, но он всё ещё сжимал винтовку, прикрывая меня собой.
— Ползи к машине… за мной… — сквозь зубы прошипел он, подталкивая меня в сторону внедорожника.

Ещё один выстрел — на этот раз снайпер снял второго террориста, выглянувшего из-за угла. Враги на секунду затихли, и мы воспользовались этим.

Я вцепилась в уцелевший рукав бойца. Он шел, стиснув зубы, не выпуская оружия. Пули цокали по песку рядом, одна пробила боковое зеркало машины, разбрызгивая осколки стекла.
— Садись за руль! — он бросил мне ключи, сам повалился на пассажирское сиденье, зажимая артерию на кровоточащем локте.

Глава 7

— Как тебя зовут? — дрожащим от ужаса голосом спросила я.
— Макс, — лаконично ответил он.
— Меня Лена.
— Знаю, — вяло буркнул он, роясь в наружном кармане своего бронежилета. — Вбей в GPS координаты 26.7917, 37.9528. Там встретимся с остальными. Я пока наложу себе жгут и вколю препараты.

С этими словами он полез в карман. Его голос становился все более вялым, а движения — медленными. В боковом зеркале показались фары преследующей нас машины, когда мой спаситель отключался.
— Что вбить? — переспросила я, но он уже не слышал. — Не смей умирать! — взмолилась я.

Остановиться и наложить жгут не было возможности. Я действовала быстро. Благо сообразительности и смекалки мне хватало всегда. Выключив фары, я свернула резко вправо и поехала между извилистыми ущельями скал, которые выглядели как лабиринт. Луна стояла высоко, отражаясь от песка, поэтому света было достаточно. Поплутав так около получаса, я притормозила и приоткрыла окно — никаких звуков не доносилось.

Я наклонилась к Максу и осмотрела его — дышит. Это самое главное. Никаких навыков медсестры у меня не было, но стрессовая ситуация и животное желание выжить и спасти человека подсказали, что делать.

Я достала его острый, как бритва, нож из крепления на бедре, которым он освободил меня, и разрезала рукав. Пуля прошла насквозь и явно задела большую артерию, из которой лилась кровь. Первое, что пришло мне в голову, — я достала свой шелковый платок из кармана брюк и плотно перевязала предплечье, закрепив узел над раной. Получилось что-то вроде жгута.

Кровь начала останавливаться.

Я только сейчас осознала, что все это время была в одних брюках и бюстгальтере. Боже, какой позор… Но сейчас нет времени горевать по этому поводу. Еще успею. Если получится его спасти. Ведь без него я не справлюсь — не запомнила координаты, которые он продиктовал мне перед тем, как отключиться.

Теперь можно было посмотреть, что есть у него из лекарств. Пошарив в наружных карманах бронежилета, я нашла тактическую аптечку. Дрожащими руками достала инструкцию, включила свет в машине и начала действовать по ней: сперва кровоостанавливающий порошок…
Так, отлично. Удалось почти не просыпать мимо.

Руки стали ватными и не слушались. Видимо, последние силы ушли, чтобы остановить кровь платком.
Сверху наложить эластичный бинт… Сделано.
Шприц с промедолом? Так, это обезболивающее. Ему явно пригодится.

Я сняла колпачок с иглы и вколола в предплечье. Какое мускулистое и гладкое. Совсем юный… Дальше по плану еще два укола — антибиотик и кровоостанавливающее. Сделала туда же, в предплечье.

После чего осторожно сняла балаклаву с его головы. Длинные густые русые волосы рассыпались по красивому юному лицу. Я всмотрелась: прямые низкие брови болезненно нахмурены. Но чем дольше я любовалась Максом, тем больше расслаблялось его лицо. Вскоре дыхание стало более ровным.

Нам надо валить отсюда.

Я уселась обратно на водительское сиденье и тронулась, не включая фар.

Через полчаса виляний среди песков я увидела асфальт. Примерно понимая, что нам нужно двигаться на северо-восток в сторону цивилизации, я сверилась с GPS-навигатором и уверенно выехала на дорогу.

Я ехала до самого рассвета. Когда поняла, что у меня смыкаются глаза, вспомнила, что в аптечке Макса были таблетки кофеина.
Аптечку я предусмотрительно засунула ему в карман обратно.

Не отпуская руль, одной рукой я дотянулась до нагрудного кармана и попыталась пальцами достать аптечку. Машину дёрнуло вправо, я резко повернула руль, едва не слетев с асфальта.
— Черт!

Снова потянулась вправо, нащупала шершавый пластиковый футляр. Мгновенно моя ладонь была перехвачена сильной мужской рукой. Я подняла глаза, и мы встретились с ним взглядом.

Я резко ударила по тормозам.

Словно тягучий крепкий коньяк медового цвета разлился по моим венам, опьяняя и дурманя. Я охнула и выдернула ладонь.
— А, это ты… — Макс откинулся на сиденье, осмотрел раненую руку, перевёл взгляд на пустые шприцы, валяющиеся в подстаканнике между нашими сиденьями.
— Извини, что разбудила, — неуверенно пробормотала я. — Как ты?
— Жить буду.
— Извини, если бы не я, ты бы не оказался в такой ситуации, — виновато проговорила я, смущённо отводя взгляд и прикрывая грудь рукой.
— Нас бы всё равно накрыли, — отмахнулся он.

Я вспомнила, что он только что потерял двух товарищей. Они погибли, спасая нас, дур, потащившихся втроём в пустыню непонятно с кем.
И Саид…
Столько человек погибло. И всё ради чего?

Губа предательски задрожала, и я, обхватив себя руками, разрыдалась, сотрясаясь крупной дрожью.
Мне стало невыносимо жаль этих людей. Я чувствовала себя жалкой и бесполезной. Лучше бы я продолжала сидеть в своей квартире! Ничего бы этого не было!
— Эй, перестань… — Макс протянул ко мне левую руку, неуверенно похлопав по плечу. — Я не умею успокаивать девушек.
— Прости-и… — всхлипывала я, растирая сопли и слёзы. — Мне так жаль. Это всё из-за меня…
— Ну если бы не ты, был кто-то другой. Мы все выполняли свою работу, — его слова на мгновение отрезвили меня.

Просто выполнил работу? Ему неважно, кого спасать? Ах, точно…
Он просто спецназовец. И это действительно его работа.
Почему же мне захотелось почувствовать себя сейчас особенной рядом с ним? Почему мне захотелось ощутить, что такой красавец мог бы жертвовать своей жизнью только ради меня? Как же глупо. Я затряслась в рыданиях ещё сильнее, чувствуя себя полной идиоткой.
«Просто виной всему стресс, вот и всё», — я попыталась оправдать себя.
— Успокойся, мне нужен ещё один обезбол, — он постарался говорить громче, перекрикивая мой плач. — Сможешь сделать?

Конечно. Конечно, я могу. Я кивнула и наклонилась вновь к нему, открывая аптечку.
— Нет, в этой уже нет. В бардачке, — он указал взглядом на торпеду перед ним.

Внутри оказалась ещё одна аптечка, побольше, несколько бутылок воды и протеиновые батончики в большом количестве.
— Надо подкрепиться. Я могу повести, а ты поспи немного, — предложил он. — Где мы находимся вообще?

Глава 8

Макс запрокинул голову назад, и я смогла насладиться его великолепным профилем и длинной шеей с выступающим кадыком. Здоровую руку он закинул за голову, а раненую — положил себе на живот. Красивые длинные пальцы зависли в воздухе. Он крепко спал. А я бесстыже рассматривала юного красавца. Густые волосы мягкой волной рассыпались по подголовнику и отливали золотом на утренних солнечных лучах, беззастенчиво пробивающихся через тонированное стекло. Мощный подбородок и изящные скулы придавали лицу невероятную аристократичность.

Черт, я не должна так на него смотреть!

Усилием воли я отвернулась к пустынной дороге, на которой ничего не происходило на многие километры вперед. Но видела перед собой не дорогу. Образ Макса словно отпечатался на внутреннюю сторону сетчатки.
Мне пришлось несколько раз моргнуть и пообещать себе больше не смотреть на него.

Когда эффект от таблеток кофеина и адреналина в крови стал угасать, мои глаза начали слипаться.
До базы оставалось чуть менее суток. В навигаторе я увидела единственную деревушку на пути и поняла, что других вариантов для ночлега уже не будет. До неё оставалось буквально пару часов. Дотяну…
Макс спал.

Я бросала на него мимолётные взгляды, только чтобы оценить состояние.
Мне показалось, его лоб покрылся испариной, несмотря на прохладу в машине. По-хорошему, надо бы дотронуться и проверить — не горячий ли он, но мне не хотелось тревожить его сон.
Стрелка топливного датчика неумолимо ползла вниз — мы израсходовали большую часть бака, однако из багажника доносились отчетливые всплески жидкости — похоже, в канистрах ещё был запас бензина.

На дороге мы были совершенно одни. Я решила остановиться у обочины и выйти из машины.
Асфальтовая лента, раскалённая и дрожащая в мареве, разрезала бескрайние просторы оранжевых песков. Море раскаленной меди переливалось под ослепительным закатным солнцем, волнами уходя к горизонту, где темнели острые скалы.

Небо над пустыней было неестественно синим, без единого облачка. Воздух звенел от зноя. Редкие сухие кусты саксаула по обочинам казались выжженными дочерна. Горячий, обжигающий ветер гнал по дороге песчаные змейки.

Начинало смеркаться, и вдали, у подножия гор, показались огоньки небольшого поселения.
Я размяла затекшие мышцы и открыла просторный багажник.
Действительно, там было несколько канистр с запасом топлива и два военных рюкзака.
Покопавшись в одном из них, я обнаружила запасную одежду и с радостью натянула на себя объёмное худи с капюшоном чёрного цвета.

Вернувшись в машину, я громко хлопнула дверью. Макс не шелохнулся, и я решила всё-таки дотронуться до его лба рукой. Он весь горел. Дело плохо — нужно ускориться.
Я вдавила педаль газа в пол, и двигатель ответил низким рычанием. Шины с хрустящим визгом сорвались в пробуксовку, на мгновение потеряв сцепление с раскалённым асфальтом, оставив за собой дымчатый след резиновой пыли.

Мы подъехали к поселению, когда уже сгустились сумерки.
Деревня казалась высеченной из самого песка. На окраине рядами стояли низкие заброшенные дома из потрескавшегося песчаника, изъеденные ветрами и временем. Узкие улочки петляли между глинобитных стен, а разбитый асфальт под колёсами тяжелого джипа хрустел, как скорлупа, рассыпаясь на куски.

Ни фонарей, ни огней — только слепые окна и тяжёлая тишина, нарушаемая шелестом песка, перекатывающегося по камням. Лишь ближе к центру, у чахлого рынка с выцветшими от палящего солнца навесами, мелькнули редкие фигуры: мужчины в длинных белых одеждах, с лицами, скрытыми свернутыми до переносицы куфиями. Видя нас, мужчины замирали, словно тени, и их тёмные глаза скользили по бронированному джипу с немым напряжением. Стало ясно — нам здесь не рады, но других вариантов для ночлега у нас не было. Я настолько устала, что больше не могла вести машину, а Макс срочно нуждался в помощи.

На гостиницу здесь точно рассчитывать не стоит, но, возможно, кто-то сможет сдать нам комнату?
Я остановила машину на широкой улице и огляделась. Среди ряда покосившихся двухэтажных домиков, немного похожих на маленькие и узкие башенки, я выбрала тот, где горел свет. Осторожно подойдя, я робко постучала в дверь. На пороге показался удивлённый мужчина средних лет с аккуратно стриженной бородой.
— Здравствуйте, извините… — неуверенно начала я на арабском.
Мужчина не дал мне закончить, выглянул на улицу, посмотрел по сторонам, увидел припаркованную военную машину и завизжал высоким, неестественным для мужчины голосом:
— Уходите, уходите отсюда! — Он стал махать руками и отгонять меня от двери.
— Пожалуйста, нам нужна помощь, — не оставляла я надежды.
— Нет! Уходите! Уходите, я сказал.
— Хорошо-хорошо, — я подняла руки в сдающемся жесте, чтобы он наконец перестал кричать, и попятилась назад.

Мужчина с грохотом захлопнул за собой дверь и погасил свет на первом этаже. Наверняка за нами наблюдало из окна всё семейство.

Черт, я так и знала, что будет непросто. Белая женщина, бронированная техника… Это они ещё раненого Макса не видели. Кто захочет пускать нас в дом? Черт…
Я отошла от дома и решила пройтись немного по улице, заглядывая в окна в поисках ночлега. Все дома были построены из белого ракушечника, а деревянные двери и оконные рамы привлекали внимание искусными резными узорами в едином восточном стиле.
Очень колоритно. Жаль, что приехала я сюда не как счастливый турист, а как человек, остро нуждающийся в помощи.

Я не оставляла надежду найти нам ночлег, ведь о гостеприимстве и порядочности местных людей я слышала ещё с университетской скамьи. Понятно, что не каждый отважится впустить нас, но шанс терять нельзя.

Я постучала ещё в несколько домов и услышала примерно одно: «Уходите!».
Завернув за угол, я увидела одинокого старика с посохом, плетущегося по улице и с трудом несущего на спине объёмную торбу. Я ринулась к нему.

Глава 9

Мы подъехали к обветшалому домику из сырцового кирпича на окраине посёлка. Вокруг всё казалось опустевшим и вымершим. Старик открыл ворота и указал место во дворе, куда можно загнать джип.

Он ушёл в небольшой сарай и оставил там свой мешок, а после вернулся к нам и указал на дом. Я открыла пассажирскую дверь и хотела помочь выйти Максу, но он лишь отмахнулся:

— Я сам.

На что мне пришлось лишь пожать плечами, но я всё же старалась не отходить от него далеко.

Когда мы приблизились к дому, я смогла прочитать надпись на медной табличке у входа: «Доктор Халид ибн Юсуф». Сложно было поверить в удачу, но мы наткнулись на врача в богом забытой деревеньке на пустынной улице!

Сняв обувь у порога, мы зашли в дом через покосившуюся деревянную дверь. Внутри пахло травами, пылью и одиночеством. В узкой прихожей стоял невероятной красоты резной деревянный сундук с выщербленными углами. Мы прошли вглубь жилища за хозяином. Он указал нам на маленькую комнату в дальней части дома, где на глиняном полу сушились все те же душистые травы.

— Вы можете остаться здесь, — проговорил он тихим голосом и принялся собирать связки полыни, дикого розмарина и шалфея.

Я ринулась помогать.

Макс дошёл до угла, тяжело осел на низкую лежанку, сколоченную из деревянных досок и накрытую тонким тюфяком, и привалился к стене. Он выглядел совсем бледным и измождённым.

Я пошла за стариком разложить травы в другую комнату, которая оказалась его кабинетом. На стене я увидела висевший диплом врача Университета Каира 1958 года в скромной рамке и фотографию молодого Халида в белом халате, стоящим у входа в больницу. На ветхом деревянном стеллаже возвышались стопки потрёпанных медицинских книг.

Я кинула взгляд на рабочий стол — там лежал военный жетон с выбитой надписью: «Полевой врач».

— У вас есть лекарства для него? — спросил доктор Халид.

Я кивнула:

— Есть аптечка в машине.

— Несите, я помогу.

На самом деле я планировала позвонить по сотовому на базу и вызвать подмогу, но раз мы оказались в доме врача, то нужно воспользоваться шансом и помочь Максу прямо сейчас.

Я вернулась с аптечкой, запасом воды и рюкзаком из багажника. Возможно, что-то могло пригодиться.

Халид уже был с Максом. Он уложил его на настил, а под голову подложил небольшую кожаную подушку. Под мышкой у бойца поблёскивал маленький стеклянный термометр. Макс молча наблюдал за его действиями, контролируя манипуляции.

Подойдя ближе, я присела рядом с ними и начала раскладывать содержимое аптечки.

— У него высокая температура, — покачал головой доктор. — Это вы обработали рану?

Пока он разматывал бинт, я попыталась объяснить, какие лекарства уже ему ввела и как обработала рану. К счастью, я вспомнила арабский и уже могла сносно изъясняться и понимать собеседника. Ведь на курсе я была круглой отличницей, а язык мне давался легко.

— Это ваш? — удивился старик, разматывая мой алый платок, заменявший жгут.

— Да-да, он был под рукой, — засуетилась я, забирая его обратно.

Платок был весь пропитан кровью. Надеюсь, получится его спасти. Всё-таки он мне дорог.

— Прям как в старой легенде, — цокнул языком врач и с прищуром посмотрел на меня.

Чушь какая-то.

Макс — совсем мальчишка. Да, он безумно красив и прекрасно сложен, так что можно залюбоваться и забыть про всё на свете. Но мы словно из параллельных миров, и у нас нет никаких точек соприкосновения. И, тем более, я точно не ищу себе никого — не могу простить предательство мужа. Да и для Макса я всего лишь «работа». Нет, это просто невероятное, но совпадение. Случайность, и не более того.

Не дождавшись моих комментариев, он принялся изучать содержимое аптечки.

— Хорошие препараты, быстро восстановится. Не переживай, — успокоил он.

— Спасибо большое за помощь, — я нервно сглотнула, наблюдая за его действиями.

Он промыл рану из шприца раствором (я же старалась больше не смотреть на кровь, от этого вида у меня начинала кружиться голова) и стал накладывать мазь под повязку.

— Надо бы уколоть антибиотик. Подай мне вон то, — старик указал на ампулы в футляре, — посмотрим, что там есть.

Я наблюдала за его действиями — выверенными и отточенными, — и меня накрыло спокойствием. На жетоне старика чётко сказано: он был полевым врачом. Вид раны от пули нисколько не испугал его и даже не удивил. Сама судьба послала нам этого человека, и я была ей безмерно благодарна.

Закончив с Максом, старик поднялся на ноги.

— Я заварю травы. Его нужно напоить и положить на голову охлаждающий компресс. Справишься?

Я еле стояла на ногах, но вариантов не было, и мне пришлось кивнуть. Мы прошли в отдельное помещение с глиняными стенами и низким потолком. Судя по всему, это была кухня. В углу находилась кирпичная печь, на полках стояли разные горшки, медные тазы и кофейники. На полу — кожаные мешки с крупами и мукой, плетёные корзины с финиками и прочими сухофруктами. Под потолком висели пучки сушёных трав.

Доктор Халид налил в медный таз воду из кувшина, дал отрез хлопковой ткани и велел обтереть раненого Макса, а после наложить на лоб компресс.

На не слушающихся ногах я вернулась в комнату.

Макс лежал неподвижно с закрытыми глазами. Волосы разметались по подушке, часть приклеилась к мокрому лбу. Подойдя ближе, я глубоко вздохнула и села на лежак рядом с ним.

Осторожно убрав волосы с лица, я ужаснулась, какой Макс был горячий.

Я опустила тряпку в таз с прохладной водой. Отжав грубую ткань, я осторожно обтёрла Максу лицо и шею. Он был бледный, словно отлитый из алебастра. Я залюбовалась его гладкой кожей, длинными ресницами, припухшим ртом. Не смогла устоять и провела краешком ткани по его мягким губам, и они слегка приоткрылись от моего прикосновения.

Глупая мысль промелькнула в моей голове: если я быстро поцелую его сейчас, просто дотронусь губами, то он и не заметит. Мне так захотелось почувствовать мягкость и бархатистость его рта.

Глава 10

Беззастенчивые лучи утреннего солнца щекотали мое лицо своим теплом.
Сон никак не хотел меня отпускать, и я проваливалась в него обратно с ощущением, что куда-то падаю. Но не в пропасть, а в другую реальность. Казалось, что я нахожусь в ином, загадочном мире и меня окружает только спокойствие и безмятежность. Забытое, словно с прошлого воплощения, ощущение того, что я наконец обрела стабильную опору и надежность, при этом такую родную и приятную, окутывало меня.

И всё же тоненькие ниточки света проникли под ресницы, и пелена начала отступать.
Кто-то обнимал меня сильной мускулистой рукой за талию, а я лежала, уткнувшись в изгиб его шеи и ключицы.
Запах… Тёплый, родной и такой великолепный. Я не смогла удержаться и жадно вдохнула его глубже, прижавшись носом к гладкой мужской коже. Запах дома. Не места, а человека. Рядом с ним я чувствовала себя настоящей, в центре своей Вселенной, в моей координате «спокойно».

Так, стоп. Это же не Альберт… Он никогда не пах так вкусно. Тяжёлая реальность накрыла меня, и я всё быстро вспомнила. Развод, похищение, перестрелка, побег…
Макс!

Я осторожно приподняла голову и посмотрела на него.
Всё верно, это Макс. Я проспала всю ночь в его объятьях, и это было потрясающе.
Я попыталась отодвинуться, но, почувствовав, что я начала ерзать, он прижал меня ещё сильней к себе. Мне захотелось отвернуться, чтобы не вздыхать больше его запах, который пьянил и воспалял моё воображение, но я не смогла найти в себе сил сделать этого. Его аромат вновь накрыл меня с головой. Он пах солнцем, небом и раскалённым песком одновременно.

Я замерла, затаив дыхание, с жадностью и трепещущим сердцем начала любоваться Максом, как тогда в машине. Хоть и запретила себе это делать.

Дыхание у него было спокойное и размеренное. Ноздри на прямом аккуратном носу раздувались, как у зверя. В тишине этой маленькой комнатки я слышала, как спокойно стучит его большое храброе сердце, мягко убаюкивая мою проснувшуюся тревожность.

Так хорошо и спокойно с ним…

Я бы могла пролежать в его объятиях бесконечность, но в рюкзаке зазвенел сотовый телефон, который я принесла вчера из машины.
Чёрт. Мы же так и не связались с базой.

Я попыталась встать, но он вновь сильнее прижал меня к себе и шумно выдохнул, не просыпаясь.

— Макс, отпусти… — тихо прошептала я, пытаясь снять его тяжёлую ладонь со своей талии, — нужно ответить.

Он не просыпался. Раненая рука покоилась на его животе, а целой он властно прижимал меня к себе. Внезапно его рука скользнула под объёмное худи, и меня обдало жаром. Он провёл широкой ладонью вдоль позвоночника вверх-вниз, касаясь кожи, сжал ягодицы через тонкие брюки.

Я сбилась в комок от ужаса, не зная, как поступить в такой ситуации.

С одной стороны, мне было безумно приятно, и я не хотела, чтобы Макс останавливался. Хотелось тереться об него всем телом, как кошка, вжиматься, вдавливаться сильнее в его упругое молодое тело.

А с другой, я понимала, что ему что-то снится, и когда он откроет глаза, то может быть неприятно удивлён. И мы оба окажемся в глупой ситуации.

Потому что я точно вряд ли интересую такого молодого и горячего парня.
Макс повернулся ко мне и прикоснулся к виску губами. Чёрт… Они такие мягкие и бархатистые, как я себе и представляла.

Я закрыла глаза, наслаждаясь моментом. Потому что когда он проснётся, он вряд ли будет готов повторить это со мной наяву.

Мой взгляд привлекала ткань на его брюках. Бугор в зоне ширинки начал неотвратимо расти. Прекрасно, ему кто-то снится. У него крепкий стояк. И я не могу вырваться из его крепкого объятья.

А нам ещё целые сутки добираться до базы в одной машине.

Телефон перестал звонить, но ситуация стала хуже – я услышала приближающиеся старческие шаркающие шаги. Доктор Халид проснулся и шёл нас проведать.

Собрав всю свою волю и силу, я сдёрнула руку Макса и вскочила на ноги. Взъерошенная, раскрасневшаяся и со сбитым дыханием.

К счастью, на тумбе лежал свёрнутый плед, и я быстро набросила его на Макса, прикрыв его эрекцию.
Через несколько секунд в комнату вошёл Халид.

Я растёрла лицо ладонями, стараясь привести себя в чувства, и слабо улыбнулась.

— Доброе утро, доктор Халид! — вежливо поздоровалась я, смущённо и глупо улыбаясь.

Он внимательно посмотрел на меня и кивнул.
— Во дворе есть место, где вы можете помыться. Там чистые полотенца и мыло.
Я закивала в благодарности.

Бысто порывшись в рюкзаке, я нашла одноразовые зубные щётки и пасту. Также достала футболку и шорты. Хоть они были мужские и большого размера, я не придала этому значения, так как надеть чистые вещи было в приоритете. Даже хорошо, так как такая одежда закроет локти и колени, что будет уважительно по отношению к хозяину дома.

Комната для омовений была пристроена к задней части сарая, над которой возвышался огромный резервуар с водой. Внутри крохотного помещения было всё просто, но функционально: бетонный пол, кран в стене, медный ковш и таз. Свет пробивался через крохотное окошко у самого потолка. В углу на стареньком табурете аккуратной стопкой лежали выбеленные хлопковые полотенца и кусок натурального оливкового мыла в керамическом блюдце.

Пахло влажностью, прохладой и чистотой.

Всё это вызвало у меня щемящее чувство умиления и благодарности. В этой бедности и простоте сквозила такая забота о госте, такое глубокое, ненавязчивое гостеприимство, что моё сердце сжималось. Халид не просто выделил мне место — он приготовил его, проявив уважение к моей потребности в чистоте и покое.

Я с любопытством разглядывала каждую деталь. Медный ковш, отполированный до блеска годами использования. Прохладную, чуть вязкую на ощупь воду из подземного резервуара. Я находилась не в безликом пространстве, а прикасалась к живой традиции, к вековому укладу, продуманному до мелочей. Это был не душ для быстрого мытья, а почти медитативный процесс, требующий неторопливости, осознанности. И в этом был свой, особенный шарм.