Амальгама Смерти

Глава 1.

Вокруг стоял гул, мои руки дрожали, пока я их мяла, а колени тряслись. Предвкушение сводило с ума.
— Кали Ривз, прошу выйти. — прозвучало по громкоговорителю. Я вздернула голову, и неохотно встала. Сегодня очень важный день в жизни каждого человека, вручение диплома. Пять лет моей жизни прошли недаром. Студенты-выпускники хором захлопали, а на платформе ждали преподаватели во главе Ректора. Я неуверенно проходила мимо студентов, под их возгласы и подбадривающие крики моих друзей и знакомых.
Дорогие туфли давили на пальцы, а лямки длинного платья больно врезались в плечи. Я стояла на платформе, осматривая присутствующих. Я искала глазами своих родителей, ведь они обещали, что приедут, после очередной деловой встречи.
Мне передали красный диплом, ради которого я работала, не поднимая головы столько лет. С натянутой лучезарной улыбкой, под радостные хлопки моих однокурсников, я вернулась на свое место. Я не могла не чувствовать укол грусти и разочарования.
Смотря в экран телефона, на контакт отца, в голове вспыхнуло воспоминание. Наставления.
— Никогда не звони ни мне ни матери, когда мы заняты, поняла?! — говорил ворчливым голосом мужчина в возрасте.
— Но вы всегда заняты! — пискляво и капризно кричала я, будучи еще совсем ребенком.
И вправду, подумала я про себя, они всегда были заняты. Обида была сильнее любых наречений. Одним быстрым движением я набрала контакт отца.
Первый гудок, второй. Еще раз. Спустя гудков пять, я услышала уже знакомый грубый голос.
— Мы уже едем! Говорил же, были дела. — говорил мужчина. На фоне слышались другие машины, видимо они еще на шоссе. Обида кипела в груди и ныла.
— Неужели Ваши с мамой дела важнее чем мой выпускной?! — с горечью проговорила я в трубку.
— Едем мы, едем, успокойся! — я хотела возразить, сказать, что уже не нужно, но звонок резко прервался. Я не придала этому большого значения, злость и обида заполонили мои мысли. В самый важный момент моей жизни, их нет рядом.
Я почувствовала легкие руки на своих голых плечах, и сразу обернулась. Меня одарила улыбкой милая девушка.
— Чего же это моя подруга грустит? Скоро вечеринка, пойдем! — Бодро говорила она, взяв меня под руку, и потянула за собой. Видя широкую улыбку девушки, я не смогла сдержать и свою, послушно следуя за подругой.
Громкая музыка, яркие гирлянды с мигающим светом, пьяные выпускники, что может быть веселее?
— Я начинаю жалеть о том, что не могу пить. — разочарованно говорила я, стоя рядом подругой. Непереносимость алкоголя, я заработала еще на первом курсе. Во всех университетах есть «Посвящение в первокурсники», куда меня привела та же подруга, Руби Блэк. Мне даже не хотелось вспоминать об этом дне. Неприлично большое количество спиртного, о котором даже стыдно говорить, первый секс, и отравление высоким градусом. Я мотнула головой, выбрасывая из головы нежеланные воспоминания. Нет, не надо об этом вспоминать.
Не получив ответа, я посмотрела на подругу, и усмехнулась, ущипнув ее за бок.
— Руби, ты скоро дыру в нем проделаешь, прекрати пялиться. — смеясь сказала я. Руби лишь игриво толкнула меня в бок, закатив глаза. Тот, на кого она смотрела, был не кто иной, как Крис Крэмбл, достаточно известная личность в нашем учебном заведении.
— Тебе не надоело? — спрашивала я.
— Так говоришь, будто сама не находишь его привлекательным. — с усмешкой отвечала Руби, пока мы вместе шли к небольшим диванчикам, подальше от шума.
— Не спорю, но одной внешности недостаточно, а кроме нее, у него ничего нет. Скучный и душный. — отвечала я, садясь на мягкие подушки. Я всегда говорила прямо о том, что думаю, и никогда не ошибалась в своих выводах.
— Разве для секса на одну ночь нужно что-то кроме внешности? — самодовольно подметила Руби, это был вопрос без ответа. Я скривилась, не в восторге от того, что невольно представила эту сцену у себя в голове. Я смотрела на свой стакан с безалкогольным напитком, и на стакан подруги с чем-то явно крепким, на что я фыркнула, зная чем обычно это заканчивается. Мои мысли вернулись к родителям, которые должны были быть тут еще давно, но так и не явились. Чувства метались от разочарования до волнения.
Хватило и получаса, чтобы оказаться в туалете, с незнакомым парнем. Мне нужно было забыть о родителях. Ведь лучшее средство, чтобы забыть что-то – отвлечение. Руки парня блуждали по моей талии, вжимая меня в бортик раковины, в то время как наши губы вцеплялись в друг друга. Тихий стон сорвался с моих распухших губ. Крепко сжав мои бедра, легким движением парень усадил меня на раковину. Горячие губы блуждали по моей шее и обнаженным плечам.
Щелчок двери.
Я подскочила, поправляя свое платье.
— И тебя с окончанием... — быстро сказала я, первое, что пришло в голову, улыбнувшись незнакомке, вошедшей в туалет, и поспешила на выход. Выйдя на свежий воздух, мой телефон завибрировал. Я подняла экран мобильника, увидев несколько пропущенных от незнакомого номера. Обычно я не поднимала трубку номерам, которых нет в контактах, но что-то внутри подсказывало, надо.
— Звоним из местной больницы, Вы Кали Ривз?
Я застыла на месте, выронив сумочку из рук.
Звуки заглушились, в моих ушах звенело, а время будто остановилось. Одна предательская слеза скатилась по бледной щеке. Руби, заметив вдалеке меня, подбежала ко мне, взволнованная. Мягкие руки девушки упали на мои плечи.
— Что случилось?! Скажи что-нибудь. — говорила она. Мои ноги пошатнулись, и я медленно опустилась на колени. Пальцы Руби обхватили мое лицо, следуя за моими движениями. Сидя на корточках передо мной, она ждала ответа, любого, но ответа.
— Мама... и папа, они... — слезы катились вниз, а Руби тут же смахивала их. Продолжать нет нужды, она все поняла, и молча прижала меня к себе. Я разрыдалась как маленький ребенок. Руби знала меня не первый год, и знала то, что даже в такой момент, мне надо сохранять лицо. Семья Ривз известная на всю страну, и за ее пределами, это важнее чем горе. Долго не думая, она взяла заплаканную меня под руки и увела.
Уже через пятнадцать минут, мы были в моих апартаментах. Просторная квартира, подаренная родителями на совершеннолетие.
Я сидела на своей кровати, уставившись в одну точку. Слезы уже высохли, в голове был лишь один вопрос, почему?
Руби помогла переодеться, сменив мое платье на привычную домашнюю футболку.
— Я останусь с тобой. — тихо говорила она, кладя мою голову на свою грудь, укрывая нас одеялом, предварительно выключив свет.
Всю ночь, вплоть до самого утра, я плакала и кричала. Сердце у Руби разрывалось от этой сцены, и все время она была со мной, утешая. Я заснула только утром, слезы и крики отняли все силы. Следом заснула и Руби.
Меня разбудил звонок, «Клинтон». Дворецкий моей семьи. Я надеялась проснуться с мыслью, что все это был лишь страшный сон. Но увы, чудес не бывает, ведь так? Я проснулась опустошенная, не чувствуя практически ничего, кроме маленькой ноющей боли внутри, как маленькая язвочка.
Потянувшись за телефоном, я ответила не сразу, не было ни желания, ни сил говорить с кем-либо. Спустя секунд десять, я услышала родной басистый голос.
— Мисс, Вам нужно прибыть в поместье. Примите мои соболезнования. — я ответила коротким «спасибо» и повесила трубку. Желание появляться в поместье семьи было еще меньше, чем встать с кровати.
Приняв душ, я смотрела на себя в запотевшее зеркало. Измученная, немного опухшая. На меня смотрела не я, а маленькая девочка, убитая горем.
Сидя за кухонным столом, я перебирала еду вилкой, ни куска не лезет. Руби не стала ничего говорить или заставлять, смысла нет. Она взяла мою руку в свою, маленькую и хрупкую.
— Мне поехать с тобой? — тихо спросила она. Я отрицательно покачала головой. В поместье Ривз, не желают посторонних, так всегда говорил мне отец. Перед выходом, я крепко обняла подругу и вышла. Черный тонированный “Мерседес” ждал у ворот.
Спустя час с лишним, я была уже на месте. Большие железные ворота возвышались надо мной. Прозвучал протяжный гудок. Дверь разблокирована. Поместье, огромных размеров, которое стоит на этой земле уже несколько сотен лет, а может и больше. Из которого я благополучно съехала в свои семнадцать, и с того момента появлялась там от силы раз пять в год, а если повезет, то больше. Все дело было в гиперопекающей матери, которая не давала мне проходу. Никаких вечеринок, никаких поздних встреч с друзьями, ночевок.
У входа ждал Клинтон, в своем именитом костюме.
Я осматривала основной зал, в котором так давно не была. Мои глаза расширились при виде знакомой фигуры, идущей прямо на меня.

Глава 2.

Я сразу повернулась к Клинтону, ища в его глазах ответы, но он лишь пожал плечами, уходя на кухню.
— Сестрица! Выглядишь хуже некуда. — громко разнеслось по залу, на пару с быстрыми шагами. Парень потянулся ко мне. Подняв руку, я остановила его, и не смотря на него холодно сказала.
— Ты, жалкий бастард, никогда не был, и не будешь моим братом.
Я встала из-за стола, наливая себе “Джек Дэниэлс” в прозрачный стакан с уже приготовленным льдом. Присутствие названного брата вызывало чувство отвращения и раздражения. Фрэнсис усмехнулся, с застывшей в воздухе рукой. Он лениво развалился в кресле напротив меня.
Приехал семейный юрист, Кристина Форгейн, он занимался делами семьи еще до моего рождения. Седовласый мужчина в возрасте. Любые проблемы, вопросы, решаются им. Я безразлично поприветствовала его и пригласила за пустой стол. За ним зашел и Клинтон, все в сборе, кроме двух важных персон, которые больше никогда не явятся, от этой мысли сердце внутри больно сжималось и ныло.
Все сидели кругом, юрист стоял перед столом, перебирая бумаги. Стояла гробовая тишина. Я совсем не переживала, скорее мне было все равно, я прохожу через ужасное горе, но таила это глубоко в душе. Фрэнсис прожигал меня взглядом со своей самодовольной ухмылкой, за что так и хотелось врезать ему. Мужчина в костюме тройки достал из всех бумаг, в которых копошился, небольшой конверт из крафтовой бумаги, с фамильной печатью. Распечатав конверт, он начал зачитывать содержимое.

— Я, Сэр Джонатан Грей Ривз, завещаю все имущество, а именно: семейный особняк, дом на Дальних островах, земли, купленные в Канзасе, и все остальные имения, разбросанные по разным точкам мира. Весь бизнес, бюджет, нажитый за несколько столетий, и все банковские ячейки. Ферму на юге, весь скот и провизию. А также все остальное, нажитое семьей Ривз, с начала их появления. Все перечисленное выше, завещается моей единственной дочери, Кали Грей Ривз, законной наследницы с самого рождения. В ту минуту, как это письмо распечатается, Кали Грей Ривз, вступает в наследство. Данная мною воля, не оспаривается, и не подлежит изменениям.

Остальную часть завещания Кристиан озвучил также ровно, внимательно наблюдая за реакцией людей, сидящих перед ним. Возможно, он надеялся на какую-то долю, никто никогда не узнает. Клинтон улыбнулся про себя, зная, что так и должно быть, и что все передается в надежные руки. Он надеялся на такой конец, и его надежды только что оправдались, он слепо верил в ее успех с самого детства. Я же наблюдала за Фрэнсисом, и его реакцией. Его лицо резко сменилось негодованием, когда он услышал концовку завещания, что лишь разозлило меня не на шутку. Еще чуть-чуть и я...
Я молчала до последнего, пока Фрэнсис не заговорил.
— Почему мне ничего не досталось? — возмущенно говорил юноша. Я хлопнула ладонью по столу, тяжелый стук эхом разнесся по комнате. Снова встала гробовая тишина.
— Замолчи. Тебе никогда и ничего не достанется. — сквозь зубы проговорила я, пиля его взглядом. Я приподняла руку, давая знак, чтобы все ушли. Долго ждать не пришлось. В зале мы остались только вдвоем. Повисшее напряжение и тишина наполнили зал.
— С чего это? У нас один отец. Этот старый придурок не удосужился оставить мне хоть что-то. Я его сын! Сын Джонатана Грея, мать его Ривза! —эмоционально говорил Фрэнсис. Я не могла больше сдерживаться, скорее не хотела. Я вскочила с места, наклонилась над ним через стол, и схватила его за воротник.
— Гордишься тем, что мой отец заплатил дешевой шлюхе, и на свет явился ты, к большому сожалению. Жалкий бастард, думающий, что у него есть право хоть на один цент от моей семьи. У тебя изначально не было ни шанса. — злобно кричала я, что заставило его тут же замолчать. Я почувствовала облегчение после его молчания, и даже небольшое удовлетворение. Я смогла заткнуть его. Я отпустила его и позвала дворецкого.
— Клинтон, проводи нашего нежеланного гостя, в поместье Ривз не приветствуют чужаков.
Клинтон тут же выполнил приказ. Я молча ушла в свою спальню. В этой части дома никогда ничего не менялось, родители еще надеялись, что их дочь вернется в родное крыло.
Наступил вечер. Я обходила пустой особняк, трогая мебель по пути, вспоминая свое детство. Я вспомнила, как бегала тут еще совсем маленьким ребенком, как мама играла со мной, а отец давал вечные наставления. Осматривая владения, которые теперь мои по праву, я наткнулась на чердак, дверь которого была в потолке. На небольшой дверце висел замок. Этот чердак был закрыт сколько я себя помню. Ключей от него никто не видел, ни я, ни родители, ни Клинтон. У меня не было никакого интереса к этому месту, еще с детства, когда на любые вопросы насчет замка, мне отвечали отказом или детской байкой.
Продолжая идти, Клинтон совсем неожиданно появился из-за угла. Его внезапные появления можно записать в его фишки. Я вздрогнула, и выдохнула сразу же, увидев, что это всего лишь он.
— Копия завещания должна храниться под ключом, помните? Кабинет Вашего отца теперь ваш. — говорил дворецкий, протягивая мне документы и ключ от кабинета. Я взяла все в руки, и мой взгляд остановился на ключе. Позолоченный, гравировка с инициалами, и высеченным рисунком льва.
Уголки губ приподнялись. Я хотела что-то сказать Клинтону, но подняв взгляд, его уже не было. Вполне ожидаемо. Подойдя к кабинету отца, я провернула ключ два раза, и отворила большую дверь, на которой также был вырезан лев. Мастер по дереву сделал это, в качестве подарка, еще двадцать пять лет назад на тридцатилетие моего отца.
Ностальгия нахлынула меня. Смотря на помещение, я не могла не вспомнить, как тут сидел отец, днями и ночами, работал не поднимая головы. Он не давал никому входить, кроме меня и моей матери. В конце кабинета стоял большой письменный стол, полный разных бумаг, его когда-то любимых принадлежностей, и семейная фотография в рамке. За столом, на стене висел большой портрет их семьи, картина больше меня самой в два раза, папина любимая фотография, нарисованная известным художником. Я обходила кабинет, воссоздавая детские воспоминания.
Я засмотрелась в окно, которое выходило на один из двориков, где была детская площадка, я провела там большую часть времени будучи ребенком. Отец построил ее специально для меня. Потянувшись рукой к окну, из ниоткуда в окно врезалась ворона, черная как смоль.
Все произошло очень быстро.
Окно разбилось, и в эту же секунду я резко сделала шаг назад, врезавшись в стол. Семейное фото разбилось, упав на пол с характерным звуком. Я быстро и тяжело дышала, сердце билось с бешеной скоростью. Осколки стекла разлетелись по полу. Окно было разбито не полностью, в трещинах застряло перо. Я неохотно подошла к окну оставляя свой страх в сторону, осколки хрустели под ногами. Я достала перо, аномально большое. У обычных ворон, перья были не настолько большие, а эта.. была особенной. Я была готова поклясться, что еще не видела такую большую ворону, и настолько черную. Настолько черную, что казалось будто она поглощает свет. Будто она само понимание черного цвета.
Ворона вернулась, сев на край крыши под окном. Я испугалась, но не отступила, интерес брал верх, но сердце стучало уже в где-то в ушах. Птица громко каркала, и смотрела, будто в душу, как будто читала меня как открытую книгу.
Глаза птицы, но взгляд будто человеческий.
Ворона внезапно улетела, заставив меня вздрогнуть уже в который раз. Пора вернуться в реальность. Я подобрала разбитое фото, вытряхивая оставшиеся осколки. Плохой знак.
Эта суеверность скорее всего передалась мне от матери. Она с детства твердила мне о множествах суеверий, и одно из них тут же пришло мне в голову. Ворона, что врезалась в окно, это знак, свидетельствующий о приближении опасности. Это все бред. Я отбросила плохие мысли подальше, в глубь моего разума, мне хватило того, что я пережила совсем недавно. Эти мысли лишь пережиток прошлого.
Положив разбитую рамку на свое место, я вспомнила о своей первоначальной задаче. Завещание. Мой отец всегда хранил важные документы в верхнем шкафчике стола, который всегда был под замком. Маленький ключик был спрятан под его креслом, умно. Конечно, я об этом знала, отец посвящал меня во все его дела, зная, что когда-то я унаследую все. Достав ключик, я провернула его в замке, и потянула ручку на себя.
Заклинило.
Недовольно фыркнув, я резко дернула ручкой, шкафчик открылся с такой легкостью, что я упала в кресло, немного отъехав назад.
— Спасибо, что не на пол. — проговорила я себе под нос. Вместе со шкафчиком, открылся и тайник. Небольшая дощечка упала на бумаги внутри. На ней, скотчем был закреплен ключ. Это озадачило меня, отец никогда не говорил мне о тайнике. Но я сразу узнала, что это. Ключ от всех дверей, так я называла его всегда. Такой был у главной горничной, он подходит ко всем замочным скважинам в особняке. Все пятьдесят дверей можно было открыть всего одним ключом. Я спрятала его у себя в кармане. Положив завещание в шкафчик, я закрыла его на ключ и поспешила прочь. Сердце еще не до конца успокоилось после птицы и разбитого окна, но находка сделала этот одинокий вечер чуточку лучше. Новые тайны всегда были мне интересны. С детства я была любопытней любого другого ребенка.
Поздняя ночь, большую спальню освещал лишь свет луны, а занавески играли под легким ветром. Сна не было ни в одном глазу. Я сидела, прислонившись спиной к изголовью кровати, наполовину укрытая плотным одеялом. В моих пальцах был сжат этот ключ “от всех дверей”, я вертела его, задумываясь.
— Ключ от всех дверей... от всех ли?
— Это надо проверить. — взяв с собой подсвечник с горящей свечей, я вышла коридор. В темноте особняк казался более пугающим, учитывая, что и днем тут не очень-то и спокойно. Портреты моих предков, висящие на стенах, будто заглядывали мне в душу, а под тусклым светом свечи их взгляд казался пугающе проницательным.
Проходя по узким коридорам, я отпирала каждую дверь подряд, проверяя ключ. О шуме я совершенно не переживала, вся прислуга живет в отдельном крыле, и даже если я буду вопить как сумасшедшая, никто этого не услышит.
Проворачивая ключ в очередной двери, я услышала уже знакомое карканье, и еле слышный шорох. Звуки доносились сверху. Я сразу вздернула голову, попутно вытаскивая ключ. Сверху была дверца на чердак. Посмотрев на ключ в своей руке, долго думать мне не пришлось. Из первой попавшейся комнаты я вытащила табуретку с парой ступенек, такая есть почти в каждой комнате. Я поднялась на ней и вставила ключ.
Подошел.
Провернув ключ, дверца резко открылась, ударив меня по голове. Табуретка пошатнулась от резких движений, и я упала назад с грохотом. Воздух из моих легкий разом выбился наружу от сильного удара спиной, и я задыхалась. Лестница вывалилась в паре сантиметрах от моей головы. Сердце стучало в ушах громко и быстро.
Этот дом пытается меня убить.

Глава 3.

Я приподнялась, опираясь о рядом стоящий комод. Лестница вела на темный чердак, к нераскрытым годами тайнам. Мне было страшно, спору нет, но желание узнать больше, чем следовало, было куда сильнее. Взяв подсвечник в одну руку, я поднялась наверх. Ворона не было, а небольшие окна с витражными стеклами были наглухо закрыты, птица никак не могла быть тут, и исчезнуть тоже. Я списала это на разыгравшееся воображение, не больше. Под тусклым светом огня, я могла видеть помещение немалых размеров, заполненное разными ящиками, старой мебелью, и всякой мелочью. Ящики были полны старыми фотографиями моей родни, о коих я знала все, благодаря отцу, и семейными реликвиями.
Мое внимание привлекло не это, а большой объект в самом конце. Я подошла ближе, освещая себе путь. Сняв пыльную ткань, передо мной предстало большое трюмо. Зеркало было в полный рост, грязное, заляпанное, из-за этого отражение искажалось, казалось сюрреалистичным.
Взглянув на себя через зеркало, на девушку держащую свечу, рассматривая себя, я увидела позади того ворона. Я резко повернулась, но там ничего не было. Ни одного намека на то, что секунду назад тут была птица.
Находиться тут было уже невозможно, слишком страшно. Быстро спустившись вниз, я еле как закрыла дверцу с лестницей, тяжело дыша. Я сбежала как последняя трусиха, но меня можно понять.
Время близилось к рассвету. Оставшееся время я потратила на принятие горячей ванны. После всех мучений за последние дни, это была необходимость, даже если это мало чем поможет.
Уже с коридора я могла почуять запах пряностей и сытной еды. Вечно голодать не получится. После плотного завтрака, я обратилась к дворецкому.
— Клинтон, пусть вынесут с чердака трюмо, и поставят в мою спальню.
—Чердак? Но ведь... — я не дала ему закончить, встав из-за стола.
— Да-да, чердак, тот самый. — не дожидаясь ответа, я направилась в кабинет.
Предстоит долгая работа с бумагами. Начав работать, я не заметила, как быстро идет время. Солнце начало опускаться.
Перебирая сотни бумаг, читая тысячи слов, голова опустилась на стол сама по себе.
Послышались шорохи и заглушенное карканье. Я медленно открыла глаза, оглядывая помещение. Взгляд остановился на том самом окне, которое уже успели заменить. За окном сидел ворон и бился острым клювом в стекло. Трещины расползались как молния на небе. Сердце внутри больно сжалось. Я сама не понимала почему так боялась птицу, но она наводила животный ужас, который бушевал внутри как ураган. Я осторожно встала, и в этот момент, клюв снова ударил по стеклу. Осколки с грохотом разлетелись, ворон влетел внутрь с бешеной скоростью и налетел на меня.
От испуга я оступилась и упала на спину. Ворон нависал надо мной, махая массивными крыльями, и клевал то за лицо, то за руки, куда попадет. Я пыталась отбиться руками, но птица не отступала. Я кричала во все горло, а на лице выступила кровь от клюва и когтей, одежда была порвана.
Я подскочила на месте, распахнув широко глаза, будучи в том же положении, когда закрыла глаза. Я начала в панике щупать свое лицо. Ни единой царапины, и одежда целая... Взглянув на окно, я обнаружила, что оно также было нетронуто. Я подошла к нему, осматривая. На подоконнике лежало черное перо, уже второе в “коллекции”. Настолько страшно, мне не было еще никогда.
Я не стала долго тянуть и быстрым шагом направилась к выходу. Зайдя в свою спальню, в глаза сразу бросилось зеркало. Его почистили и отмыли, отражение стало чистым и четким. Я поежилась. После прошлого случая было страшно смотреть на себя через него.
Веки тяжелели, а за окном уже темно. Сил принять душ не было. Я забралась на высокую кровать и укрылась плотным пуховым одеялом, избегая взгляда на трюмо, стоявшего прямо перед постелью.
Я оказалась в пустом помещении, нет, скорее в пространстве, наполненное тьмой, и в то же время светом. Я находилась в сидячем положении, в позе лотоса, и не могла двигаться. Получалось лишь моргать, не больше. Передо мной стояло зеркало, оно не показывало меня, а что-то совершенно другое, что-то темное, оживленное, полно разных, но мельком знакомых голосов. Я прищурилась, ожидая увидеть хоть что-нибудь. Но ничего не изменилось. Где я?
Неизвестная пелена вдруг спала. Мои глаза расширились, и думай, то ли от ужаса, то ли от удивления, а может все сразу, на пару со страхом. В широкой раме я могла увидеть часть города. Темное, мрачное, вокруг слякоть, грязь, и не поймешь, биологические ли это отходы, или просто грязь.
Несмотря на то, что это такое безрадостное местечко, было оживленно, почти благодушно. Часть города, которая предстала передо мной, по всем факторам была рынком. Люди работали за небольшими стойками, разговаривали, кричали. Они жили, хотя скорее выживали.
По небольшому проходу между прилавками с различными товарами, вальяжной походкой шел мужчина. Одет он был иначе чем другие, кроме того, он был чище, значительно чище. В голову приходит только одно, кто-то с вышки. Мужчина скинул капюшон.
— Клинтон?! — прозвучало мысль в голове. Он был другим, не таким как я привыкла его видеть. Более уверенный, самодовольный, раскрепощенный. Это было не все. Я увидела, что за ним хвостиком плетется Фрэнсис. Грязный, как и его порванная одежда, хотя даже язык не повернется назвать это одеждой, это бесформенные лохмотья, как мешок из-под картошки. Видимо, он его слуга, или раб, точно сказать сложно, я понятия не имела как принято говорить в этом месте. Мне хотелось рассмеяться, правда тело не слушалось, но в душе.. в душе я хохотала как умалишенная, да так, что маленькая слеза выступила на краю глаза. Все эти люди не видели меня, я была по ту сторону этого мира. Я была наблюдателем.
Для всех я была невидима, кроме одного человека. Из бурной толпы за мной наблюдал, судя по внушительной форме мужчина, облаченный во все черное. Лица не было видно, но я чувствовала этот взгляд, взгляд хищника, наблюдающего за жертвой, которое вызывало у меня целую палитру эмоций, от страха до ужаса. Он стоял неподвижно, пока все проходили мимо, а на его плече красовался ворон, тот самый, преследовавший меня последние несколько дней. Слезы бесконтрольно стекали по впалым щекам, сердце больно сжималось в груди. Я не могла контролировать ни свое тело, ни свои чувства. Взяв всю волю в кулак, я смогла зажмуриться, и когда вновь открыла глаза, передо мной был знакомый потолок. Кожа немного стянулась в местах, где высохли слезы.
Прежнего страха я уже не ощущала, можно сказать, что я вообще ничего не чувствовала, или не знала, что чувствовать. Я не спешила вставать, мне нужно было время, чтобы переварить все, что только что увидела.
Это было так странно для меня, так пугающе, и я думала не о том, что за стеклом увидела совершенно иной мир. Я думала о мужчине с вороном, и о том, почему меня это так пугает, учитывая то, что я совсем не хотела это чувствовать. Мне казалось, что он специально вызывал у меня это чувство, но не знала как. Разве такое возможно? Разве что в сказках. Это всего лишь сон, Кали, соберись.
В спальню постучались, но я даже не услышала это, разные мысли заполнили мой разум. Горничная аккуратно тронула мою руку, вытащив из этого бесконечного потока мыслей. Я дернулась, и опираясь на локти приподнялась, облокотившись о спинку кровати.
— Завтрак вас ждет. — кротко сказала миловидная девушка и удалилась.
Проходили дни, и каждый был как день сурка.
Ночные кошмары с зеркалом, каждый сон чем-то отличался от другого, но только одно оставалось неизменным. Мужчина с вороном.
Там я могла увидеть не только “нового” Клинтона, но и других своих знакомых и близких людей. Они были совершенно другие, разных статусов и ролей. Отличное поведение от их оригинала, другой характер. Сильнее пугало то, мужчина в черном, со своим, как я назвала его, зверем, приближался ко мне все ближе с каждым сновидением. В голову начали прокрадываться мысли о том, что это может быть реальностью, из-за чего я начала убеждать себя в том, что попросту схожу с ума.
Но мне нужно беспокоиться не только о нескончаемых кошмарах, но и кое-чем другом. Поминки.
Особняк был полон людей, целый колорит.
Родственники, друзья семьи, и даже незнакомцы, которых я видела от силы раза два, если не меньше. Единственное “мероприятие”, если так можно сказать, где не нужно притворяться и натягивать фальш-улыбку, от которой так болят щеки.
Пришел даже Фрэнсис, но не посмел подходить ко мне, боится попасть под горячую руку. Меня это только радовало.
Поминки выбили из меня все силы, даже если я не показывала или не говорила, смерть родителей дается мне отнюдь не легко. Это была тяжелая ноша, при том, что Руби ни разу не позвонила мне с того самого дня. Но разве можно ее винить? У нее не меньше проблем чем у меня, правда других. Как бы я не пыталась убедить себя в этом, я не могла не чувствовать обиду. Неужели так сложно позвонить...
Тягостные мысли сами клонили ее в сон, не это ли милость Божья? Хотя, я никогда не верила в подобное, и вряд ли буду. Для меня это не больше, чем бред, а такие мысли лишь избытки воспитания, моя мать была очень религиозной, скорее фанатичной, тошнотворно фанатичной.
Снова этот сон, и снова страшно, ком в горле. Каждый раз я видела разные места города, о котором я мало что знала. Ни названия, ни языка на котором говорят, знала только то, что это место страшное, темное, полное зла, и не поймешь откуда идет это зло, от самих людей или откуда-то еще.
Весь мир, по ту сторону стекла был поглощен тьмой, и как мне показалось, еще и сверхъестественными силами, подходящего описания у меня не нашлось. Я видела у некоторых людей, также облаченных в черное как тот мужчина, свет или огонь в руках, но только мельком. Таких людей боялись и остерегались, как чуму, обходили и сторонились.
И вновь, передо мной оказался мужчина с птицей, намного, намного ближе. Глаза его пылали ярко, но лица все также не было видно, только торчащие белые пряди волос. Он что-то замышляет, и давно.
Мужчина взмахнул рукой, и стекло разлетелось на части, он даже не ударил его, всего один взмах, и прозрачной преграды между ними будто никогда и не было. Я почувствовала себя голой, незащищенной, будто та преграда, которая еще совсем недавно существовала была единственной защитой.
Он перешагнул через раму, вторгаясь в мое пустое пространство, и схватил меня за руку. Хватка была невероятно крепкая, оставляла красный след большой ладони. Один рывок. Один шаг. Новая реальность.

Глава 4.

В нос ударил мерзкий запах. Смрад гнили и человеческих отходов. Футболка пропиталась чем-то мокрым, вязким и неприятно холодным. Грязь. Половина лица и пару прядей волос также промокли. Толстый ком встал в горле, но я подавила подступающий рвотный рефлекс и быстро встала, вытирая грязь с лица и одежды. Этот неизвестный мужчина сыграл со мной в злую шутку, упасть лицом в грязь.. самое постыдное, что могло со мной случиться. Но мне было не совсем до злости.
Переулок, в котором я оказалась, был пуст. Ни души. Зеркала не было, а вокруг поздняя ночь. Если это правда, то это конец, хоть и не особо верилось, что это может быть реальностью. Пару мгновений назад я лежала в своей постели и видела сон, а теперь, оказалась внутри таинственного зеркала. Я не могла поверить.
Я стояла на месте, не решаясь идти куда-либо, слишком страшно, слишком холодно.
Я была босая, в своем обычном домашнем “наряде”, черные лосины, и такого же цвета футболка. Холод до боли проходился через ступни по всему телу, а ветер пробивал до костей. Открытые участки кожи горели от холодного воздуха.
Послышались шаги, не одного и не двух человек. Тяжелые, беспорядочные как у пьяницы шаги.
Их было пятеро. Одеты они были не как простые люди, которых я видела до этого, и не как мужчина с вороном. Кожа животного покрывала лишь половину тела, обнажая подтянутую крепкую форму, штаны из такой же шкуры плотно облегали массивные ноги. На лице каждого был броский шрам поверх глаза, как клеймо, шрамы были дотошно идентичны.
Когда они заметили меня, то сразу замедлили шаг, переглядываясь между собой. Один из них заговорил. Этот язык я слышала постоянно во сне, и не понимала его, но теперь, по ту сторону зеркала, понимала его как родной.
— Что это за одежда? Чужестранка? — говорил первый несвязно, посмеиваясь.
— Заблудилась небось? — с хохотом говорил другой, мерзко облизывая губы.
— Интересно, сколько дадут за ее голову? — выкрикнул третий. Заговорил и четвертый, самый низкий.
— Мне кажется с ней можно заработать больше… если отдать в Дом Любви. — наконец сказал четвертый. Вперед вышел пятый, главарь, к тому же трезвый. Держа руки на бедрах, он сделал шаг ближе.
— Для нас деньги не проблема, братья. Оставим ее себе, на каждого хватит. Личико милое, тело.. отличное. Отмыть, да и все.
Тошнота снова подступила в горле тяжелым комком, сердце сжималось глубоко внутри от страха, причиняя боль. Покрасневшие от холода руки заметно задрожали. Я стояла неподвижно, не зная, что делать. Бежать, а куда? Кричать, а кто поможет?
С каждым их словом, внутри все больше поднималась паника и страх, к горлу подступала желчь. И слова вымолвить не могла, да и вряд ли это чем поможет, ляпну лишнего, так на месте без головы останусь.
Главарь подошел ко мне вплотную. Высокий, пахнет, скорее смердит, гнильем и кровью, запах смерти, уже давно въевшийся в каждый сантиметр его кожи, прижившийся.
Он схватил меня за предплечье, да так, что не вырваться, даже если постараться. Легким движением он поднял меня с земли и перекинул через свое плечо, начав идти. Остальные последовали за ним хвостиком. Смеялись, шептались, а самые “яркие” комментарии говорили намерено громко, чтобы я слышала.
Я пыталась что-то сделать, но все тщетно. Шансов нет. Мужчины вдвое, а то и втрое больше меня, обученные убийцы и насильники.
Мужчина небрежно швырнул меня в темную комнату и запер дверь на ключ.
Тут холодно, сыро, и темно так, хоть глаз выколи. Я вжалась в угол как запуганный зверек на скотобойне. Ни окна, ни щели, отсюда не выбраться, но и сдаваться я не собиралась. Не сейчас.
В темноте я нащупала стол и два стула. На столе была пустая миска, металлическая ложка и вилка. Можно ли считать их глупцами, если оставили холодное оружие в руках пленницы? Определенно, да. Вилку я спрятала себе и вернулась в угол. Ждала. Выжидала своего мучителя.
Шаги. Все пятеро тут, разговаривают между собой. Главарь заговорил.
— Молчать. Я первый, шли вон! — громко сказал он. Голоса тут же затихли, а шаги начали отдаляться. Четверо покорно зашагали прочь.
Два оборота ключа и глухой щелчок. Свет ударил глаза, а после, большая фигура закрыла вид. В глазах мужчины была целая смесь эмоций, которых прочитать было не сложно, слишком очевидно. Жестокость, похоть, смерть. Мужчина шагнул вперед, закрыв за собой дверь с грохотом. Поставив свечку на стол, он снял свои перчатки, обнажая свои черствые руки.
— Интимная обстановка, правда? — говорил он с мерзкой, похотливой ухмылкой.
Сердце стучало неимоверно быстро. Я вжалась в угол, прижав колени к груди. Мой страх заводил его. Он присел на корточки передо мной, проводя грязными, мозолистыми пальцами по мой щеке и скуле, опускаясь ниже, хватая за тонкую шею. Сильно, но твердо. Моя голова слегка закружилась от недостатка кислорода.
— Ублажишь меня, и останешься жива, будешь моей личной сукой.
— Ублажу еще как. — я вытянула вилку из-за спины и всадила ему в горло. Хватка его ослабла, брызги крови попали мне на лицо и одежду. Еще живой.
Я била без конца, пока не удовлетворила свою экзистенциальную потребность. Я заигралась в роли убийцы. Я превысила свои возможности. Это было... мягко говоря жестоко, но я уже не думала об этом. Было лишь желание выжить, а по возможности и вернуться домой, но такая перспектива все меньше и меньше казалась реализуемой.
Я быстро нашла выход, оставляя после себя кровавые следы ступней.
И снова этот переулок, все такой же безлюдный и тихий. Тишину нарушило громкое карканье. Я огляделась по сторонам, паника и страх бушевали и накрывали как одна большая волна с небольшими отливами.
Сделав шаг назад, я уперлась во что-то крепкое. Тяжелые руки опустились на мои плечи, но я не посмела двинуться.
— Прошло всего несколько часов, а ты уже нашла приключения на голову. Вообще удивлен, что ты еще жива, Кали Грей Ривз, несносная и живучая девчонка. — низкий и грубый голос эхом разнесся в ушах. Страшно. Как только его хватка ослабла, я тут же сделала шаг вперед, разворачиваясь лицом к нему. Он выглядел совсем не так, каким я себе его представляла.
Белые короткие волосы, немного растрепанные. Отличная форма, подтянутая, через облегающую одежду был виден рельеф мышц, рост точно под метр девяносто. Черты лица были четкими, аккуратными и острыми. Глаза были яркие, янтарные. Да он просто Аполлон...
— Посмотри на себя, вся в крови и грязи, как оборванка и пахнешь также. — смеялся он. Его смех мягкий, сладкий как мед, с грубыми нотками. От последнего комментария, к и так красным щекам от холода прильнула кровь. До ужаса стыдно.
— Из-за тебя, и только тебя! Верни меня обратно! — требовала я, на что он лишь усмехнулся.
— Увы, не могу. Пошли со мной если хочешь жить, а как погляжу, жить ты хочешь очень сильно. — я хотела возразить, спорить и кричать, но времени на это он не дал. Он вытащил кинжал. Рукоятка была в виде головы ворона, и такая же брошь есть на его груди. Он буквально разрезал воздух, и на месте появился портал сине-фиолетового цвета, в который он меня потянул.
Оказались мы в очень красивом месте, стиль как в моем мире, XVIII-XIX век. Тут было много людей, большинство очень молоды и юны. Все смотрели на меня, пока он вел меня за собой, так, будто я обезьянка в цирке. Он завел меня в большой кабинет, дорого и красиво обставленный, столько книг и раритетных вещей... В самом конце стоял большой стол из чистого черного мрамора, а сзади было витражное окно, огромных размеров.
— Это мой кабинет, в моей Академии Магов. — заговорил он, толкая меня глубже в помещение.
— Магов?... Что?! Каких... магов? — безусловно это было для меня шоком. Новый мир, совершенно неизвестный. Маги, убийцы. Сплошная чертовщина.
— Привыкай. Я знаю, что у тебя много вопросов, но я отвечу лишь на половину. — он достал небольшой платочек, и принялся вытирать мое лицо от крови и грязи. Я дернулась, но отходить не стала, позволяя ему делать это.
— Зачем ты привел меня сюда?
— Следующий вопрос. — я недовольно фыркнула, мне придется играть по его правилам.
— Имя?
— Каин Ворон.
— Ворон? Везде ворон, прозвище, кинжал, брошь, это твое тотемное животное, или ты просто помешанный? — он коротко рассмеялся, аккуратно протирая мое лицо, но глаза его помрачнели.
— Осторожней, я могу быть и не таким добрым, как сейчас. — от его тона, холодок пробежал по моей спине. Я прикусила щеку изнутри, наказывая себя за излишнюю разговорчивость. Я не знаю его, и не знаю на что он способен, учитывая, что как он сказал, он маг.
— Что это... за мир вообще... — робко спросила я. Это самый интересующий меня вопрос.
— Мир как мир, просто с магией и тьмой. Ночь тут не щадит никого, а тьма поглощает, и от нее не убежать. Магия запрещена, а жестокость царствует. — это не могло не пугать меня, ведь мой мир совершенно другой, не такой опасный и безжалостный, обычный, со своими войнами и бедами, но чтобы так..
Я понимала, что скорее всего не вернусь домой, по крайней мере не в скором времени, но надежда была, хоть и ничтожно маленькая.
— Тьма? Почему это место такое... как бы сказать...
— Жестокое? Мрачное? Темное? — говорил Каин, обходя свой стол. Он остановился у окна спиной ко мне, и продолжил.
— Ровно пять тысяч лет назад была Кровавая Война. Ее так прозвали из-за чрезмерной жестокости. Все войны такие, не спорю, но эта... была хуже, в миллионы раз. Боги сражались между собой, разрушая все, королевства, города и так далее. Простые люди гибли, войны, женщины, дети и животные. Не осталось ничего. Своей войной, Боги стерли с лица земли все, что создали, а сами, поубивали друг друга. — он остановился, воспоминания мучили его, но он не падал виду. — Всего было четыре Бога. Бог света, тьмы, жизни и смерти. Четыре брата. Много тысяч лет они поддерживали порядок на земле, каждый выполнял свою роль. Они были дружны, пока в один день не случился раздор. У Бога света, имя его Асир, была своя идеология мира, которую поддерживал Астор, Бог жизни. Асир грезил о мире, в котором не будет жестокости, страха и тьмы. Авлет же, Бог тьмы, не поддержал брата, как и Аид, Бог смерти. Это был серьезный разлад, вытекший в войну. Авлет с Аидом одержали войну, убив двух братьев. После смерти Асира и Астора, мир погряз во тьме, но последователи Света все еще слепо верят в их силу, в то, что свет может вернуться, и все станет как раньше. Есть множество культов и общин посвященные им. — я прониклась в этот рассказ, невольно представляя все у себя в голове. Огромные масштабы, и последствия такой же величины. Я внимательно слушала, не перебивая. Это было похоже на мифы и легенды в моей реальности, но тут, это увековеченная история. Его было приятно слушать, и меня удивляло то, сколько подробностей он знал.
— Это все так удивительно... Ты рассказываешь так, будто сам там был. — подметила я. Он развернулся лицом ко мне.
— Ты близка к истине. Я старший сын Асира, племянник остальных трех.

Глава 5.

Я молчала, не зная, что сказать. Передо мной стоит сын одного из Богов, теперь, он кажется куда опаснее чем было. Я опустила взгляд на пол, ища слова. Твердая рука взяла меня за подбородок, и приподняла мне голову, чтобы встретиться взглядами. Мои зрачки расширились, а сердце забилось сильнее.
— Боишься? Не стоит. Если бы я хотел что-то сделать, я бы уже давно это сделал. Со мной ты в безопасности. — его слова внушали доверие, его прикосновения одурманивало, а его присутствие придавало чувство защищенности, но со всем эти комплектом шло чувство беспокойства и тревоги.
— Будь на моей стороне. Когда я получу то, что мне нужно, я обещаю, что верну тебя обратно. — говорил Каин убедительно. Раз он меня сюда привел, значит сможет и вернуть.
— А что тебе нужно? — поинтересовалась я.
— Вся власть. Я буду править Тьмой и Смертью от лица Авлета и Аида. — такая перспектива пугала меня. Мир, и так погрязший во тьме, может разрушиться до конца. Не то чтобы беспокойство за чужой мир был в списке моих важных дел, но мысль, что могут пострадать люди, хоть и чужие, совсем меня не тешила.
— Но чем я помогу тебе?
— Узнаешь потом. Кали, ты ключ к моей цели. Ты ничего не теряешь, тебе нет дела до этого мира, ты вернешься к себе, когда все получится, и продолжишь жить дальше. — убеждал он. Домой хотелось больше всего на свете, и я была согласна на все, лишь бы снова оказаться в своей теплой кровати.
— А если не получится? — тихо сказала я. Он наклонился к моему уху, обжигая кожу горячим дыханием. Я вздрогнула.
— Лучше тебе не думать об этом.
Я согласилась, зная, что это неправильно. Я иду против своих моральных принципов. Но я знаю, на что иду.
Каин поведал мне о том, у кого сейчас власть. Князь. Очень жестокий человек, которому чуждо милосердие и сострадание. Настоящий фанатик. Также он рассказал, что оставшиеся два Бога, больше не участвовали в людской жизни после войны, продолжая выполнять свою роль. Так и появились своего рода правители. Я узнала очень много об этом мире, больше, чем следовало рассказывать в таких обстоятельствах, и все еще не могла поверить, это слишком для меня.
— Медина! — громко сказал он, и в кабинет вошла девушка. Красивая, но суровая. Вырез ее легкого платья обнажал аккуратные утонченные ноги. Темно-каштановые волосы падали на ее оголенные плечи, острые скулы и в общем выразительные черты лица. Казалось, можно любоваться вечно, но даже этого будет недостаточно. Глаза, цвета топленного шоколада была устремлены на единственного мужчину в этой комнате. Точно ясно было одно – она в него по уши влюблена, и теперь видела во мне не обычную гостью, а соперницу. Она перевела взгляд на меня и скептически смотрела, а после снова на Каина.
— Отведи ее в баню, отмой и переодень. — приказал он.
Горячая вода, почти кипяток, приятно грела кожу. Медина внимательно наблюдала за мной, протирая мою спину. Ей казалось очень странным то, что температура воды такая высокая, а я вела себя так, будто она совсем теплая, или более того, недостаточно теплая. В ее движениях была резкость и грубость. Я расслабилась, пока не почувствовала холодное острие на своей шее. Я напряглась, не смея двинуться.
— Он мой, запомни. — после сказанного, Медина быстро удалилась.
Я не двигалась, ощущая съедающее чувство страха внутри, и ощущение острия оставалось на моей коже, будто та еще стоит за моей спиной. Впредь, я буду держать дистанцию с обоими, лишние проблемы мне ни к чему, тем более собственная смерть.
Мне выделили отдельную комнату. Маленькая, но уютная. На полках были старые книги, романы, история, приключения, и все, на неизвестном мне языке. Большую часть места занимала кровать, высокая, из красного дерева, накрытое шкурой животного. Небольшое окно выходило на двор, людей практически не было, огонь в фонаре почти потух.
Рано утром меня разбудили периодические стуки в окно. Ворон бился клювом и громко каркал, будто предвещая большую беду, типичная надоедливая ворона, сидящая над ухом в парке, как часто бывает. Своеобразный будильник. Я нехотя встала, открыв окно. На лапке ворона висела записка.
— Медина проводит тебя на завтрак. Не заставляй меня ждать. К. — последний человек которого я хотела бы видеть, теперь везде будет меня сопровождать, невероятно. Я знала только одно, ничем хорошим это не закончится, по крайней мере для меня самой точно.
Медина прожигала меня взглядом пока мы шли по длинным коридорам, от чего мне было не по себе. Учитывая, что она была прямо сзади меня, это напрягало еще больше. Последний раз, когда та была сзади, я слышала угрозы и чувствовала острое лезвие на своей тонкой коже.
В небольшом помещении меня ждал Каин, за накрытым столом.
— Медина, ты можешь идти. — она кинула мне предупредительный взгляд, и покинула комнату, быстро перешагивая на своих длинных ногах. Я села напротив него, оглядывая помещение. Еда была вкусной, сытной, хоть и на вид так не скажешь.
— Сегодня мы навестим моего брата. — заявил он. Еще один сын Асира. Когда он говорил о брате, он хмурился, видно, что он не жалует его, но было в этом что-то такое, что не давало мне покоя, что-то намного глубже, чем может показаться на первый взгляд.
— Я так понимаю, вы не ладите. — это скорее был факт, а не вопрос.
— Не ладим, это мягко сказано. — небрежно высказал он. Каин обошел стол, и остановился сзади меня, кладя крепкие руки на мои плечи. Я напряглась, и хотела повернуться, но он не дал, удерживая меня на месте.
— Медина сказала, что ты пыталась угрожать ей.
Просто немыслимо. Мало того, что она приставила нож к моему горлу, так еще и пытается настроить его против меня.
— Что?! Но это не... — он перебил меня своим смехом, больше похожий на гортанный рык.
— Да ладно, я знаю, что ты ничего не делала. — смеясь говорил он, разминая мои хрупкие плечи. Его руки такие грубые, и казалось, что он мог бы сломать мои кости на раз два. Он навис над моим ухом, заставив меня вздрогнуть и ерзать на месте, будто подо мной был не стул, а шило.
— Ты слишком слабая чтобы угрожать ей. — это прозвучала как угроза, напоминая о моей слабости, и его преимущества надо мной. Он намеренно заставляет меня бояться, получая больше контроля, которого, как уже понятно он очень любил. Необъятное эго, подумала я, но конечно, вслух не скажу, так можно и головы лишиться.
— Отойди. — тихо сказала я, злость понемногу нарастала внутри. Его это забавляло. Мой страх, злость, ему нравилось это. Он питался этими эмоциями как вампир. Как голодный вампир. Энергетические вампиры нынче маги, желающие захватить целый мир, так еще самые что ни на есть садисты. Он решил надавить на меня, сжимая плечи сильнее. Боль вызывала у меня сильное чувство гнева. Я схватила столовый нож, лежащий передо мной, но он был быстрее. Каин прижал мое запястье к столу.
— Напрасно пытаешься. — издевался он. Я понимала, что он делает это нарочно, выводит меня на эмоции. Жалкая провокация. Но ничего не могла с собой сделать. Я пыталась дергаться, высвободить руку. Бесполезно, он был в разы сильнее. Но я же не дура, правда?
Я медленно опустила голову, делая вид что сдаюсь, а после, резко подняла ее, ударяя его затылком в нос. Он пошатнулся и рефлекторно отпустил меня, отступив. Я резко встала, откидывая стул назад. Направив на него нож, я заговорила.
— Я убила одного из головорезов, убью и тебя. — угрожала я. Он потер свой нос и засмеялся. Каин схватил меня запястье, развернул меня спиной к нему и крепко прижимал к себе, приставив к моему горлу нож, что был в моей руке.
— Я не такой как они, забыла? В придачу, могу выставить все как жалкое самоубийство. Что ж, во всяком случае, это было забавно. — он резко отпустил меня, хлопнув по плечу. Я будто проснулась, пелена сошла с глаз. Увидев нож у себя в руке, я тут же выбросила его.
— Что произошло? — тихо спрашивала я, осматривая беспорядок вокруг себя. Упавший стул, нож, который я выбросила, неприятное ощущения на плечах, будто их кто-то сдавливал. Каин поднял стул и нож, не сводя с меня глаз.
— Да так, небольшое разногласие. — хихикал он. Он внимательно наблюдал за мной, после собственного представления. Я знала, задавать какие-либо вопросы бесполезно, он ничего не скажет, не объяснит. Я молча смотрела на него, нахмурившись. Я не получу желаемых ответов, даже если буду ползать на коленях. Хотя, стоило бы попробовать.
Через некоторое время, мы были в его кабинете. Он готовился к небольшому путешествию. Мне было интересно, какой его брат. Я задавалась вопросом, отличаются ли они характером, поддерживает ли он тьму, за которой так гонится Каин, какой он, из чего он состоит.
Через портал, который не хило укачал меня, мы оказались в очень интересном месте. Совсем отличается от того, что я видела ранее. Тут светло, нет нагнетающей обстановки. Я могла бы сказать, что тут пахнет... жизнью? В этом месте, люди не выживали, а именно жили. Жизнь и Свет сочились с каждого угла, предавали странное чувство умиротворения, и как ни странно, дома.
Большой белый замок предстал передо мной. У громадных ворот стояли два амбала, в белых балахонах. Они неохотно открыли нам врата. Сомнения были именно из-за Каина, ведь он был достаточно популярной особой в этих краях.
Пройдя через ворота, я могла увидеть красочный сад. Столько деревьев, кустов и цветов, столько ароматов, усмиряющих неспокойную душу. Небольшой фонтан был в самой середине, а сразу после него, сам замок. Удивительная красота этого места манила.
В главном зале их встретил старик, горбатый, низкого роста, нервный и потный, на вид сумасшедший. Медина на его фоне казалась бы ангелочком. Он вечно бормотал что-то несвязное себе под нос, о каком-то неутихающем огне, и какой-то женщине, но все-таки привел нас в нужное место, и убежал, как крыса в свою маленькую норку. Двери из крепкого камня, с переливающимися цветами. Я как будто очутилась в сказке.
— Каин и дивная незнакомка, которую я когда-то знал. — разнесся мягкий голос по просторному помещению. Длинные колонны пролегли до самого конца, а мраморные ступеньки вели, к так называемому трону. В середине стоял мужчина. Волосы у него были такие же белоснежные, как у Каина. Высокий, но на пару сантиметров ниже брата. Тело подтянутое, но немного худощавое. Глаза его сверкали как сапфиры, переливались от желтого до янтарного. Братья двойняшки. Такие похожие, и такие разные одновременно. Один облаченный в черное, второй в белое. Свет и Тьма. Жизнь и Смерть.