Амбивалентность

Глава 1

Первый учебный день четвертого курса юридического факультета обещал быть вполне сносным. В первые пару недель сокурсники еще не успевают надоесть друг другу, преподаватели не так измываются над нами своими громадными домашними заданиями, и никто пока даже близко не собирается подпускать к себе мысль о курсовых, или, как в этом году, дипломов. Главное — сегодня не будут ничего спрашивать, а значит, привычное чувство нервного страха, обычно возникающее перед каждым семинаром, до поры, до времени находится в спячке. Даже лекция у Карпова, нашего преподавателя по гражданскому праву, не пугала. Кроме того, во всей университетской бочке дегтя была и своя ложка мёда — моя лучшая подруга Катя.

Мы подружились не сразу. Первые полгода первого курса мы не обращали друг на друга внимания, Катя общалась в основном с мужской половиной потока, а я, будучи старостой, дружила одновременно со всеми и при этом ни с кем. Всё началось, когда нас поставили в пару для работы над каким-то докладом. Неожиданно оказалось, что мы, что называется, с Катькой на одной волне и, хотя во многом мы были не похожи, нам было невероятно легко общаться, между нами никогда не возникало неловких пауз, и нам никогда не было скучно. Конечно, мы иногда ссорились по мелочам и даже порой раздражали друг друга (что-что, а взрывной характер был присущ нам обоим), но всегда знали, что помиримся. Может, мы дружим не так уж давно, но ближе неё подруг у меня не было. Сейчас Катя шла рядом, разражаясь тирадой обо всех ужасах, через которые ей пришлось пройти, чтобы купить туфли, которые красовались на ней:

— Я ждала, пока мне принесут их со склада полчаса! И что ты думаешь? Этот консультант притащил 39-й размер! Мне пришлось ждать ещё столько же!

— Даже не знаю, как ты пережила такой стресс! — Поиронизировала я.

— А вот мне не смешно было, я, может, опаздывала!

Подруга, хмыкнув, театральным жестом поправила свои длинные темные волосы,

— И куда это ты опаздывала? Спешила к новой серии «Гадалки»? А, нет, извини, ты же по «Слепой» фанатеешь, — смеялась я.

Катя ещё пыталась пару секунд сохранять чуть обиженное выражение лица, но быстро сдалась и, засмеявшись, стукнула меня в плечо.

Тем временем, мы подходили к аудитории, где должна проходить пара с Карповым. Вид давно знакомых коридоров и болтающих у двери однокурсников навевал ощущение, будто каникул и не было вовсе. Безмятежное настроение улетучивалось, вытесняемое осознанием того, что скоро снова придется забыть о существовании нормальной жизни и опять не спать ночами, зубрить и писать бесконечные работы. Почувствовав примерно то же самое, Катя печально произнесла:

— Хоть бы что-то изменилось в этой шараге… Никакого разнообразия, просто еще один год, который в точности повторит все предыдущие.

— Кстати, о разнообразии, Шуматова позавчера звонила, — вспомнила я разговор с куратором нашего потока, — говорит, у нас новенький будет.

— Да ладно? — Оживилась подруга. — Ну как ты могла мне не рассказать? Как думаешь, симпатичный?

— Сейчас узнаем, — заговорщически шепнула я, приближаясь к шумной толпе однокурсников, на удивление дружно собравшихся вокруг кого-то.

Чем ближе мы подходили к остальным, тем отчетливее слышался снисходительный мужской голос, не без веселья о чем-то повествующий и многочисленные смешки и вопросы, сопровождающие его историю. Однозначно, новенький был центром всеобщего внимания и, похоже, сейчас упивался своей минутой славы, развлекая собравшихся. Мне показалось, или из толпы идет дым? Катя изо всех сил вертела головой и вставала на цыпочки, чтобы рассмотреть новичка, но такое скопление людей делало это маловозможным.

— О, а это Лера, наша староста! — Скрипучим голосом объявил Игорь, и толчея чуть рассосалась, пропуская меня вперёд.

Я испытала короткую вспышку раздражения на Игоря, худощавого одногруппника с бардаком на голове. Уже весь поток знал, что Игорь ко мне неровно дышит. Он подсовывал мне переписанные на обрывки бумаги стишки о любви и страданиях, вызываемых ею, подсказывал каждый раз, когда я выходила отвечать, даже если я и сама была прекрасно готова, а его подсказки лишь снижали мне оценку, нагонял в коридорах, использовал любую чепуху, как предлог, чтобы поговорить, а один раз решил вопреки моему желанию проводить меня до дома: он ехал вместе со мной до моей станции, потом шёл пешком, вёл какой-то нелепый разговор о сортах чая, и пока я напрямую не объяснила ему своё отношение к происходящему, не отставал. Мама увидела нас в окно и еще долго говорила, что я слишком жестока с бедным парнем и, возможно, он очень интересный молодой человек, стоит лишь узнать его лучше. Нет, поначалу я правда пыталась быть с ним помягче, но Игорь считал, что любая девушка, если её добиваться очень долго и очень усердно, в конце концов, сдастся, и неотступно следовал своей стратегии.

Мысли об Игоре, впрочем, быстро улетучились, ведь мне наконец удалось рассмотреть новенького. Высокий, с темными, почти черными, завивающимися короткими волосами, упрямыми скулами и очень светлыми серыми, почти что серебряными, изучающими глазами. Эти глаза и чувственные губы добавляли в его внешность что-то такое, благодаря чему её с легкостью можно было бы назвать ангельской, однако пронизывающий, какой-то острый, его взгляд ясно говорил о том, что в этом омуте определенно водится целое множество чертей. В отличие от других ребят, на которых красовались светлые отглаженные рубашки и темные брюки, этот был одет в джинсы и кожанку. Губы незнакомца расплылись в небрежной улыбке.

— Староста? — Задумчиво переспросил он, оценивая меня с головы до ног. — Хороший выбор, люблю блондинок.

Только теперь я заметила, что дым мне вовсе не почудился — в руках парень держал сигарету! Он поднес её к губам, затянулся и выпустил едкий дым сквозь зубы.

— Ты случайно местом не ошибся? — С вызовом спросила я, недоумевая, как у него хватило наглости закурить прямо внутри универа.

И неужели никто, кроме меня, не сделал ему замечание?! Голоса вокруг нас стихли, сменившись заинтересованными шепотками.

Глава 2

Лекции Карпова — один из самых коротких путей в объятия Морфея, поэтому мы с Катей заняли места как можно ближе к концу аудитории. Я достала список потока и стала отмечать присутствующих. Конечно, одно имя здесь пока ещё не было вписано. Я оглянулась, чтобы заметить, что его носитель сел сзади с Мариной, миловидной девочкой с глазами глупыми, как у овечки. Порой я удивлялась, как она дотянула до четвертого курса.

— Мне нужно твое имя и фамилия, — повернувшись, шёпотом обратилась я к нему, — чтобы записать в список присутствующих.

Он специально сделал вид, что слишком увлечен разговором с Мариной, и только потом соизволил обратить на меня внимание.

— Ой, извини, — он даже приложил руку к сердцу, изображая раскаяние, — что ты сказала?

Он не пытался говорить даже на полтона тише, просто разговаривал в полный голос.

— Ты слышал, — отрезала я.

— Не-а.

— Хорошо, я не буду тебя отмечать, так что, считай, тебя не было на паре.

— Как будто меня это ебёт.

Я резко отвернулась обратно, не желая показывать своё раздражение.

— Лер, да не заморачивайся ты из-за него, — прошептала Катя и успокаивающе погладила меня по руке.

— Ник, — неожиданно сказал он, заставляя меня снова обернуться, — меня зовут Ник.

— Это что, какое-то погоняло? Может, скажешь полное имя, или так и продолжим переливать из пустого в порожнее?

— Да, пожалуй, давай продолжим. А то этот ваш дед настолько скучный, что даже ты его не слушаешь.

Я мысленно досчитала до пяти, успокаивая себя.

— Ты подражаешь Волан-де-Морту и считаешь, что твое имя нельзя называть или просто любишь быть бесячим?

Вместо того, чтобы все же раскрыть величайшую тайну своего имени, он усмехнулся моим словам и протянул руку. Я, закатив глаза, отдала список ему, чтобы записал себя сам.

— Дай ручку, — без всякого «пожалуйста» попросил Ник.

— Нет, — из вредности ответила я.

— Мариночка, милая, — обратился он, — одолжи мне, пожалуйста, свою ручку на минуту.

Я удержалась от того, чтобы в очередной раз закатить глаза, зато сама Марина просияла от такого обращения. Пока парень записывал свое имя, я успела заметить краешек татуировки, показавшийся из-под его рукава, но разглядеть подробнее возможности не выдалось. Обезоруживающе улыбаясь, он передал листок мне. Никита Яров. Нормальное же имя, зачем было кочевряжиться?

— Спасибо, я унесу эту тайну с собой в могилу, — съязвила я. — А здесь напиши свой телефон.

Я оторвала кусочек бумаги и положила на его парту, мысленно подготавливая себя к очередной порции сарказма. Что поделать, если у меня должны быть телефоны всего курса?

— М-м, хочешь позвонить вечерком? — Чёрная бровь взметнулась вверх. — Люблю, когда девушки делают первый шаг.

Я собиралась огрызнуться и сказать, что мечтать не вредно, но решила играть по его правилам.

— Конечно, дорогой, — проворковала я, — обожаю необузданных мужчин, от которых прет табаком.

Ник небрежным почерком оставил свой телефон и бросил бумажку мне. Я словила её в последний момент.

Катя и Марина, первая — с интересом, вторая — с явным недовольством от того, что всё внимание достаётся не ей, наблюдали за нашей перепалкой. Хотя, если посмотреть, наблюдали все, кто сидел недалеко от нас.

— Позвони между 20:30 и 20:42, — подмигнул он.

— Очень постараюсь не забыть, — я состроила гримасу и отвернулась.

Класс, пропустила чуть ли не половину лекции. Я наспех переписала упущенное у Кати и дальше стала писать под нудную диктовку преподавателя. Волна гнева постепенно отступала. Этот новенький умеет быть раздражающим, но я не позволю себе забивать этим мозг. Мало ли в мире дураков. Буду по возможности держать нейтралитет.

Ник, тем не менее, не давал о себе забыть ни на секунду. Он вёл себя невыносимо и делал всё, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание: после всего нескольких минут тишины, он начал болтать с Мариной, потом с Пашей, парнем с соседней парты, затем и вовсе начал насвистывать как ни в чем не бывало, получил замечание от Карпова, затем объявил на всю аудиторию, что у него закончилась ручка, хотя у него её и не было вовсе. Когда все вокруг стали ему предлагать свои ручки, он делал вид, что ни одна из них не пишет и сказал, что не может работать в таких условиях. Карпов посылал злые взгляды в сторону новичка, но пока терпел все его «фокусы». Обычно одного строгого взгляда старого преподавателя хватало, чтобы нарушивший дисциплину человек замолк на всю пару. Ника хватило на десять минут. Когда он начал нарочито громко барабанить пальцами по столу, я поняла, что он сейчас ещё что-то выкинет. Он снова перекинулся парой слов с Мариной, но так как она была не самым интересным собеседником, быстро ему наскучила.

— Эй, — позвал Ник.

Спиной я чувствовала его взгляд, но решила делать вид, что не поняла, к кому он обращается.

— Эй, староста! — Снова предпринял попытку он.

— Меня зовут Лера вообще-то, — не выдержала я.

— А фамилия?

— Зачем тебе моя фамилия? Ты не хотел говорить свою.

Он изучал меня своими глазами цвета утреннего тумана.

— В настоящий момент ты единственный человек на потоке, знающий мою фамилию.

— Новоприбывший молодой человек! — Раздался громогласный голос не выдержавшего беспредела Карпова, — В Вашем прошлом месте учебы Вас не учили, что во время лекции говорит преподаватель?

— Кажется, нет, но я обязательно это учту, — отозвался Ник, ничуть не смущенный.

— Лера Зима, тебя это тоже касается, — отчеканил преподаватель.

— Зима? — Прыснул парень.

— Тебе это… — начала я, но договорить не успела.

— Если кому-то неинтересно, то, что я говорю, вы можете уходить! — Рявкнул преподаватель. — И мы с вами встретимся уже на экзамене.

— Могли бы и раньше сказать, — произнес Ник и с самым невозмутимыми видом начал собирать вещи.

Встав и закинув сумку на плечо, он направился к выходу и, абсолютно не обращая внимания на Карпова и на пар сорок ушей среди однокурсников, громко поинтересовался:

Глава 3

Я старалась не позволять мыслям о новеньком забивать себе мозг. Ну прикалывается и прикалывается. Его поведение должно быть головной болью преподавателей, а не моей. Особенно интересно будет посмотреть, как быстро его нахальное шутовство прекратит Елена Юрьевна, преподавательница по налоговому праву, на которое мы сейчас и направлялись. За миловидным личиком и миниатюрной фигурой таился настоящий дракон, и разговор с нарушающими тишину студентами у неё короткий. Для неё у нашего потока даже имелось специальное прозвище.

Зато у Катьки, кажется, наконец открылись глаза.

— Не понимаю, и чего он к тебе пристал! — Не переставала возмущаться она.

— Это все наверняка из-за этих его сигарет. Я, видите ли, ему замечание сделала.

Подруга некоторое время шла молча, словно что-то обдумывая, и выглядела при этом крайне мрачно.

— Наверняка, его даже наша Дракониха не усмирит, — невесело ухмыльнулась она.

— Это будет самая настоящая битва Титанов. Готова поспорить, через тридцать минут его уже не будет на паре.

— Ставлю на десять, — немного развеселилась Катя. — На что спорим?

— На слойку с мясом в столовке!

Мы закрепили спор шутливым рукопожатием и зашли в аудиторию. Никита уже развалившись сидел за партой и успел снова собрать вокруг себя стайку слушателей, в основном, из хихикающих девчонок, хотя и парни тоже не без интереса участвовали в разговоре. Все они осыпали его вопросами, удивлялись его, так называемой, смелости во время прошлой пары и рассказывали байки про наш универ. Сам он
лишь удостаивал окружающих небрежными ответами да давал саркастичные комментарии.

— Так ты откуда к нам пришёл? — Спросил Саша Семёнов.

— Из Вышки.

— Ты перевелся к нам из ВШЭ? — Удивлялась Настя Пронина. — Почему? У меня там подруга учится, ей все нравится.

— Н-да? — Протянул Ник. — Как зовут подружку?

— Полина. Полина Субботина, а что?

— Хм, передавай Полиночке Субботиной привет, — сверкнув глазами, сказал Ник, — Только скажи, что кровать у неё уж чересчур мягкая. У меня до сих пор болит спина.

Настя распахнула глаза и аж побледнела.

— Ты имеешь в виду… Вы… То есть, в смысле, у неё есть парень, я в том плане, что…

— Приятно разыгрывать человека, когда он так бурно реагирует, — протянул парень и ущипнул Настю за нос.

— Так почему ты все-таки решил перейти к нам? — сидящая рядом с ним Марина перетянула одеяло на себя.

Мы с Катей подошли к своей парте, и моя сумка с с шумом опустилась на стол.

— Судя по всему, он ничего не решал, его просто выгнали, — фыркнула я, вклиниваясь в разговор.

— Нет, мне стало скучно. А здесь, — он обвёл Марину игривым взглядом, — еще очень много неисследованных… развлечений.

Девушка хлопнула его по плечу, хотя сама даже не старалась скрыть довольную улыбку.

— Ну да, на юрфаке как раз каждый день проводятся дискотеки, по четвергам приезжают клоуны, а каждую третью пятницу всех студентов катают на пони, — не удержалась я.

Ник сложил руки на груди и смотрел на меня так, будто я мошка, и он раздумывает, как бы меня прихлопнуть.

— Я подсыпал виагру преподавателям, — отвернувшись от меня и снова обращаясь к своей «публике», выдал он, — поэтому меня выгнали.

—Преподавателям? — переспросила стоявшая рядом Катька, делая ударение на последний слог. — Всем что ли?

— Нескольким. У нас был экзамен и, на мое счастье, для каждого из них поставили по бутылке воды. Пришлось, конечно, прийти раньше, но оно того стоило.

В толпе раздались смешки, возгласы удивления и перешёптывания. Даже Катя смеялась. Если кто и счёл его поступок ужасным, то молчал в тряпочку, опасаясь вызвать недовольство Ника. Никто не осмелился сказать что-то, что может ему не понравится, никто не говорил, что он ведёт себя в лучшем случае тупо, а в худшем — жестоко.

— Зачем?

Мой недовольный голос, казалось, прозвучал слишком громко и будто повис в воздухе.

— Староста, а тебе что, для всего нужны причины? — Ухмылялся он.

Ухмылка эта совсем не выглядела доброй, а его лицо казалось вытесанным из холодного камня. О таких парнях обычно говорят, что об их скулы можно порезаться.

— Представь себе, — ответила я. — Кажется, нормальные люди называют это логикой.

— Разве я похож на «нормальных людей»?

Ответить я не успела из-за прозвеневшего звонка, да и ответа-то я сама не знала. Является ли его поведение просто ребячеством, инфантильным и глупым способом произвести впечатление на новый коллектив, или он действительно такой сумасшедший, каким хочет казаться?

В аудиторию внеслась Елена Юрьевна, облаченная в фиолетовое платье с нелепым высоким воротником, доходившим аж до щек. Он добавлял ей схожести с настоящей драконихой. В аудитории в один миг повисла идеальная тишина. Не утруждая себя даже приветствием, преподавательница тут же начала сыпать вопросами, проверяя, насколько мы деградировали за лето. Ответ каждого студента она удостаивала взглядом, от которого хотелось провалиться сквозь землю. Этот взгляд намекал, что всё, что мы говорим, кажется ей несусветным бредом, даже если человек отвечал правильно. Кто-то опускал взгляд в парту, надеясь, что так Дракониха «не нападёт» на него, кто-то ссутуливался, желая сжаться до размера маленькой незаметной точки, кто-то же наоборот старался изобразить уверенность в своих знаниях — хищники чувствуют страх, нельзя позволять ему просочиться.

Зато Ник Яров выглядел так, будто единственное, что его беспокоит — это неудобный стул. Он сидел со скучающим видом, подперев лицо ладонью, и что-то чёркал в тетради. В своей противоречащей уставу кожанке он слишком выделялся из всех присутствующих, и, конечно, Елена Юрьевна не могла не обратить на него своё внимание. Она тут же решила сделать его объектом своих мучений.

— Молодой человек, позвольте узнать, Вы случайно не заблудились? — Вкрадчиво поинтересовалась она, подходя к его парте.

— Нет, — не отрываясь от тетради, отрезал он.