Амели. На осколках судьбы

Глава 1

— Ты можешь оставить его и проваливать, — кивнув на свёрток в моих руках, усмехнулся граф. — Ублюдку не стоило рождаться.

— Ни за что, — шепнула, отшатнувшись и крепче прижав к себе сына.

— Что же, тогда проваливайте вместе, — его светлость брезгливо отвернулся от меня, давая понять, что разговор ему более неинтересен.

— Ваша светлость, но это же ваш внук, — со слезами на глазах я повернулась к леди Марис. — Адриан бы никогда так не поступил. Он ждал нашего малыша и…

— Ты — безродная девка, которая понесла… Да хоть бы и от нашего конюха, — леди Марис безразлично отмахнулась, спрятав в глубине глаз боль. — Уходи, Амели. Нам распутницы не нужны.

— Бред, — я, не веря, покачала головой. — Вы уже потеряли сына, неужели готовы…

— Не смей говорить о нём! — прошипела леди Марис. — Адриан остался бы жив, если бы так не торопился к тебе. Убирайся, Амели. И щенка с собой забирай.

— Вы пожалеете об этом. Не сразу, но со временем вы пожалеете, что прогнали нас, лишили себя общения с внуком.

— Уведите её, — громко приказал граф страже, стоящей возле дверей, а после повернулся ко мне, доставая кошель и швыряя мне под ноги. — Забирай и проваливай. Иначе велю выпороть на конюшне, а ублюдка утопить.

Сжав зубы, чтобы не допустить слёз, я нагнулась и подняла шелковый мешочек. Кинув последний взгляд на дом, в котором была так счастлива совсем недавно, я прижала сына к груди, подхватила сумку с пожитками и вышла вон. Сначала из дома, а после и за ворота замка.
И только услышав грохот закрывшихся ворот за моей спиной, я тихонько завыла, утыкаясь лицом в тёплую меховую шкуру. Ледяной ветер буквально пронизывал до костей, но мне было настолько больно, что я даже не думала об этом. В груди словно что-то взорвалось, лишая способности слышать, ощущать, думать…
Когда истерика поутихла, я подняла голову и огляделась. Бери себя в руки, Амелька. Ты же сильная, правда? Ты была слабой там, в своём мире, и тебя поспешили сломать. Вот он, второй шанс. Неужели ты сломаешься и в этот раз?

Мотнув головой, я глубоко вздохнула. Не дождётесь!
Прищурившись, я разглядела очертания родных Рачков. Родных не для меня — для хозяйки тела. Это она там провела всё детство и юность, пока не попала в поместье к господам обычной горничной. Пока не повстречала Адриана — молодого графа, красивого, статного, умного.
Именно из-за этой связи… из-за мезальянса между лордом и служанкой я стою сейчас практически посреди поля и пытаюсь понять, как выжить самой и как не погубить младенца.
— Ну что, малыш, идём домой? — тихо проговорила я, трогая губами лобик сына. — Ох, сомневаюсь, что от отчего дома что-то осталось, но и выбора у нас нет.

Это только кажется, что Рачки совсем близко, но на самом деле это около четырёх километров по холмистой равнине, по извилистой дороге вдоль реки. К деревне я подошла, продрогшая до ужаса, двигаясь вперёд, гонимая страхом замёрзнуть в пути. Когда увидела родной дом, едва не расплакалась от счастья.

— Вы посмотрите на неё, пришла, — послышалось ехидное за спиной.
Обернувшись, увидела Марику — местную языкастую сплетницу. Она не любила Амели. За то, что та работала в господском доме, на территорию которого её саму не пускали. За то, что граф влюбился в Амели и оберегал свою возлюбленную. За то, что безродная девка вмиг стала госпожой.
Вот за это Амели возненавидели многие…
И теперь Марика смотрела с ехидным превосходством. Конечно, у неё дом, муж, полная семья, а я стою перед пустым старым домом, с ребёнком на руках.

— Что тебе, Марика?

— А ты гонор-то поубавь, графёнок не заступится больше, помер.

— Язык прикуси, иначе мигом донесу до господ, — процедила я. Воспоминания Амели о женихе больно кольнули.

— Тебя там и слушать не станут, — каркающе рассмеялась Марика. — Графская подстилка с ублюдком.
Я лишь усмехнулась. Несмотря на пылкие речи, Марика отступила назад. Испугалась, ведь опорочить имя господина считалось едва ли не самым серьёзным преступлением.
Отвернувшись от соседки, я подошла к двери, отодвинула старую кадку и достала старый, ржавый ключ.
Хоть бы дверь поддалась! Амели после смерти родителей заперла дом и больше не возвращалась. А было это… Ещё до графа, до беременности…
Давно это было. Но благодаря спрятанному ключу и старосте — дядьке Михею, дом ещё не разгромили.

С трудом провернув ключ в замке, я толкнула дверь и вдохнула затхлый, сырой воздух.
Здравствуй, милый дом…
Я медленно вошла, словно опасаясь, что из-за угла выскочит чудовище. Домик небольшой. Крошечные сени, где с трудом могли бы расположиться всего пара взрослых людей. Кухня с длинным обеденным столом и большой печью, на которой когда-то спала сама Амели, а за печью ещё одна комната — родительская спальня. Тоже маленькая, вмещающая в себя двуспальную кровать, шкаф и тумбу.
Нам с малышом места хватит, лишь бы не умереть от голода или холода.

— Сейчас, милый, потерпи, — проговорила и положила малыша на кровать. Ребенок явно обмочил пелёнки, но раздевать его в такой холод просто нельзя.

Почувствовав, что его больше не качают, малыш горько разрыдался. Ничего, просто надо потерпеть. Бегом добежав до сарая, я отперла дверь и со стоном заметила, что дров слишком мало, на пару дней хватит, к тому же они слишком сырые. Прямо над дровами в крыше зияла дыра.

Закусив губу, чтобы не расплакаться, набрала охапку и потащила к дому. Ничего, всё образуется. Всё обязательно будет хорошо.
Но я переоценила свои возможности. Печь, которая не топилась уже года два, нещадно дымила. Отсыревшие дрова всё никак не хотели заниматься огнем, а малыш кричал всё громче.

— Потерпи, прошу тебя, — простонала я, в очередной раз подкладывая кору и понимая, что голова сейчас просто взорвётся, не в силах больше слушать душераздирающий плач.

Чиркнув спичкой, я с надеждой уставилась на огонёк. Ну же, пожалуйста! Если не загорится и сейчас, то у нас просто нет шансов. Запасы сухой растопки иссякли. Занявшийся огонёк бодро съел сухую кору, оставив дрова лишь негромко шипеть, выпуская влагу.
Опустив голову на колени, я горько разрыдалась, понимая, что ещё один ад на земле я просто не выдержу.

Глава 2

Несмотря на жгучий голод, я в первую очередь поспешила за водой. Необходимо вымыть малыша, иначе появятся опрелости, а как потом их лечить, я не знаю. Кремы, может, и были какие-то, травки, но где их достать или же как делать, не имею ни малейшего понятия. Впрочем, ходили слухи, что на краю деревни, практически в самом лесу, живёт ведьма. Не знаю, слабо в это верю. Может, вредная, как ведьма, может, травница хорошая, но чтобы волшебство? Убедить женщину, которая все свои тридцать лет прожила на Земле, в том, что существует магия… Пока своими глазами не увижу — не поверю.
Натаскав воды из колодца и поставив греться в огромной кастрюле на плиту, я вытащила на улицу деревянную ванну. Не скажу, что большая, но сидеть в ней можно.
Вытащив на снег, я тщательно её очистила от пыли с помощью снега и только потом поскребла щёткой. Не представляю, сколько лет этой ванне, но сомневаюсь, что её вообще когда-то мыли, настолько грязную воду вылила из неё.

К тому моменту, когда ванна была вымыта, подогрелась вода. Я грела сильнее, чем надо для купания, чтобы была возможность разбавить. Малыш ещё спал, так что я, не торопясь, разбавила воду, вывалила из своего мешка вещи и выбрала пелёнки. Подготовив всё, чтобы потом вновь закутать малыша, я наконец распеленала сына.

— Какой ты маленький, — прошептала я, разглядывая малыша. — Но совсем скоро вырастешь в большого, сильного мужчину.

Малыш распахнул голубые глаза и как-то неожиданно серьёзно посмотрел на меня. Осознанно. Как дети в его возрасте смотреть не должны.

Опуская крошку в воду потихоньку, я почувствовала, как в груди разливается нежность, осознание, что это мой малыш, мой сын. Пусть там, дома, я потеряла ребенка, но мне подарили второй шанс. Плевать на графскую семейку, мы и без них справимся.
Искупав крошку, я запеленала его. Подкинув ещё дров, разделась сама и залезла в тёплую воду. Мыла у нас нет, но хоть так ополоснуться, смыть грязь и пот. А уже после, натянув на влажное тело сорочку, я постирала пелёнки и развесила на специальную верёвку, натянутую возле печки. На улицу после ванны выходить не стала, всё же лечить меня некому.

Быстро перекусив, я приложила уже ворчащего малыша к груди.

— Ну вот и как мне тебя назвать? — тихонько спросила я, глядя на крошку. Там, на Земле, я думала над именем для будущего малыша. Даже хотела предложить назвать кроху Артёмом — если будет мальчик. Но не успела… — Ну что, может, ты будешь Тёмочкой? Но это имя только для нас двоих, слышишь? Мой Тёма. Для остальных Артемий, договорились? Имя немного странное, но тут встречаются и похлеще.
Естественно, мне не ответили. Тёмка уже засыпал, чистый и сытый. Уложив его на кровать, я, поборов желание лечь рядом, принялась разбирать вещи. Завтра необходимо отмыть дом, чтобы не дышать пылью. Надо сходить в лес, чтобы принести хоть какой-то валежник. И подумать, что делать с едой. Даже если в доме что-то осталось от запасов, то это только выбросить.

Единственный вариант, как можно раздобыть еды — купить у соседей. Но продадут ли?
Разложив вещи, я отобрала детские пелёнки. В принципе, хватит ещё надолго, если просто пеленать. Но можно и сшить что-то из тех же пелёнок. Сложив вещи обратно в сумку, я ещё раз подложила дров в печь и прилегла с сыном. Наметив план на завтрашний день, почувствовала, что мне стало как-то спокойнее. Трудности всегда даются по силам, значит, я выдержу. Месяц до весны уж как-то продержусь, а там огород можно посеять да козу купить, чтобы молоко было.
Стоило мне только прикрыть глаза, как я вновь окунулась в воспоминания. Отвратительные, тёмные, наполненные болью. Воспоминания, где я теряю жениха, а следом и ребёнка. Прижав покрепче Тёмку, я закусила губу, чтобы не разрыдаться. Нельзя, мне нужно отдыхать, чтобы завтра были силы. С грудным ребёнком нормального сна ещё долго не будет, но хоть в перерывах следует набираться сил.
Я боялась, что буду долго ворочаться, но стоило избавиться от грустных мыслей, как усталость взяла своё. А спустя короткое время проснулась от кряхтения сына. Пришлось просыпаться, подкидывать дрова в печь, чтобы утром не околеть от холода, кормить Тёмку, менять пелёнку. А потом вновь провалиться в сон.

Утром я проснулась с головной болью. В глаза словно песка насыпали из-за недосыпа. Желание полежать ещё хоть пару часов было неимоверно сильным, но такой вольности я себе позволить не могла. Заставив себя встать, я наспех позавтракала и оделась. С грудничком на руках меньше всего хотелось идти в лес, но и дома оставить я его не могу. Найдя старую простыню, я повязала её на себя на манер слинга и уже туда положила Тёму. Выйдя из дома, откопала небольшие сани на деревянных полозьях, на которые я смогу сложить дрова. Но пока там лежал только один топор, к счастью, ещё острый.
Идти по деревне под пристальными взглядами соседей было отвратительно. Злые смешки за спиной не добавляли уверенности, но были и те люди, которые сочувственно качали головами. К таким я присматривалась. В основном это старые жители, которые прожили долгую жизнь и знают, что взлёты и падения — дело случая или удачи.
Я скромно улыбалась бабушкам, силясь понять, смогу ли я обратиться к ним. Вообще, помощь можно получить у старосты, но я была слишком напугана угрозами Авесы. Никто не знает, на что она способна. А узнавать я не хочу.
Дойдя до границы леса, я остановилась на минуту, чтобы передохнуть перед тяжелой работой. Лес этот я знала по воспоминаниям самой Амели, но будучи городским жителем, всё равно боялась. Тем более идти придётся вглубь, потому что весь валежник здесь, в начале леса, уже давно собран, а срубить большое дерево у меня не хватит сил.

Идти пришлось долго, не меньше часа, местами по глубокому снегу, аккуратно обходя участки, где расположены болота. Остановившись возле первого же поваленного дерева, я проверила Тёму, а после взялась за топор.
Но не успела им махнуть, как за спиной раздалось грозное рычание, заставив замереть от ужаса. Пойти в лес одной и не подумать о хищниках — верх глупости. И за эту глупость я могу расплатиться нашими с Тёмой жизнями.

Глава 3

Пока Авелина ходила в сарай, я думала над её предложением, а заодно осматривалась. Авелина жила достаточно скромно, но аккуратно. Вообще в деревне дома были типовые. Никто не заморачивался с планировкой, быстрее бы построить. Потому её домик был идентичен моему. Такая же небольшая кухня с печкой и комната. Есть ещё дома с большим количеством комнат, но таких всего штуки три на всю деревню.

Разница была лишь в мелочах. Например, салфетки на столах или цветы в вазе. Авелина украсила свой дом пучками трав, вышитой скатертью на столе, мягкими подушками на скамейках. Мелочи, придающие уют.

И это подкупало, ведь человек с мрачными мыслями редко стремится к красоте. Или я просто всё идеализирую? Что может понадобиться от нищей девчонки с ребенком на руках? Как я могу согласиться на помощь, не зная, чем должна расплатиться?

Долго гадать не пришлось. Авелина вернулась достаточно быстро, неся с собой корзину с яйцами, копченый окорок и хлеб. Она шустро поставила в печь сковороду и кинула немного жира, затем сноровисто разбила шесть яиц и сверху положила ломтики окорока.
По кухне поплыл умопомрачительный запах, у меня даже рот наполнился слюной, а в животе жалобно заурчало. Спустя несколько минут женщина сняла сковороду и достала тарелки. Я улыбнулась, вспоминая свою прошлую жизнь. Мало кто додумается поставить сковороду и есть прямо из неё, царапая покрытие вилками. В графском доме, естественно, тоже подавали на тарелках, красиво сервируя стол. Слуги ели на кухне, но не из общей чаши. В деревне же ели прямо из сковороды, не заморачиваясь с тарелками. Естественно, если это не суп или похлёбка.
И сейчас видеть, как Авелина выкладывает на деревянные плоские тарелки глазунью и украшает это свежей зеленью, было необычно. Даже проскользнула мысль, а не с Земли ли она? Но я вспомнила, что она говорила о далёком королевстве, так что, возможно, эта традиция оттуда.

— Авелина, я не знаю, соглашаться мне или нет, — жалобно простонала я. — Я же не знаю, что ты попросишь взамен. А вдруг убить кого-то?

— Ешь давай, — рассмеялась женщина, подставляя тарелку ближе ко мне и наливая чай. — Детёнка вон на печь положи, да подушкой подоткни. Полежит немного, ничего с ним не случится. А ты ешь.

Положив Тёмку на мягкую перину на печи, я стянула с него шкуру, оставив в одной пелёнке. Поцеловав сморщенный лобик, подоткнула сына подушкой и вернулась за стол, чтобы тут же накинуться на еду.

Авелина ела не спеша и молча. Казалось, что она наслаждается тем, что делает. Мне даже стыдно стало, что я так тороплюсь набить живот, только вот сил терпеть не было. Да и страх, что скоро мы останемся без еды, требовал быстрее поесть, чтобы не чувствовать приближающийся голод.
Подавив желание облизать тарелку, я отставила её и вопросительно посмотрела на Авелину.

— Твои страхи беспочвенны, Амели, но я понимаю. Просьба моя будет необычна и безопасна для тебя. Всего лишь… передать письмо.

— Письмо? Куда? Кому? — я растерялась. — И почему ты не можешь сделать это сама?

— Не могу, — вздохнула женщина, отведя глаза. — Если ты примешь наш уговор и поклянешься не рассказывать никому мою тайну, то я всё тебе расскажу. Пока могу сказать, что это письмо не опасно для тебя.

— Если оно не опасно, то почему ты не можешь передать его через кого-то другого? Заплатить гонцу или…

— Не могу. Простого гонца не пустят к нему, а через секретариат я этого сделать не могу.

— Секретариат… Не пустят… — как завороженная повторяла я. — Кому предназначается это письмо? Кому-то из высшей знати?

— Я не могу пока об этом говорить. Пока ты не согласишься на сделку и не дашь клятву, которую мы скрепим магией.

— Чем? — переспросила тихо, думая, что ослышалась.

— Магией, — женщина улыбнулась и протянула ко мне руку. На её ладони вдруг появился огонёк, затем он разделился на два и принял форму двух силуэтов. Огненные мужчина и женщина танцевали на ладони Авелины.

— Она действительно существует, — прошептала я, глядя на огонь. — Я не верила.

— Существует, Амели, — грустно усмехнулась женщина. — Она очень важна для нашего мира. Но не все применяют её ради добра, зло творится тоже. Сильное, жестокое зло.

— Я согласна. Согласна на сделку, — выдохнула я, очарованная магией и тем, что сказала Авелина о добре и зле.

— Даже не узнаешь, что я дам тебе взамен? — улыбнулась женщина.

— Помощь, — растерялась я. — Нам с Тёмой просто не выжить без помощи.

— Не совершай больше такие опрометчивые сделки, милая, — рассмеявшись. попросила Авелина. — Не бойся, я не причиню вам зла и не обману. А получишь ты многое. Я помогу тебе пережить зиму и научу зарабатывать даже в этой глуши. Я сделаю тебя знаменитой на всё королевство, чтобы ты смогла потом выполнить мою просьбу. И, конечно же, я обучу тебя магии.

— Магии? Я смогу магичить? Как ты? — у меня даже руки задрожали, так захотелось попробовать.

— И даже больше, но не всё сразу. А пока необходимо принести клятву, — Авелина взяла медную чашу и острый нож. — Я тебе буду говорить слова, а ты повторять, хорошо?

— Да, — шепнула я, словно завороженная. И тут же охнула, почувствовав боль в ладони. В медную чашу закапала моя кровь.

Слова такие непонятные, странные. Словно это помесь латинского и одного из восточных языков. Но каким-то чудом я понимала смысл. Я клялась, что не расскажу никому тайну Авелины, не причиню ей вреда и выполню просьбу.

— Вот и всё, — улыбнулась Авелина и, взяв чистую тряпочку, приложила к порезу. — Теперь моя очередь.
И вновь речитатив непонятных слов, но понятного смысла. Авелина клялась не причинять вреда и оставить в тайне всё, что я ей расскажу. А также поклялась помогать мне и поддерживать.
Когда Авелина договорила, в чаше вспыхнул огонь, а затем так же резко потух. Я заглянула внутрь, но чаша уже была пуста. Словно и не было ничего.

— А теперь я расскажу тебе свою историю. Слушай, милая. Внимательно слушай, чтобы не обжечься, как обожглась я.

Глава 4

Прежде чем идти к Авелине, я решила доделать домашние дела. Выбила и оставила матрас на снегу, чтобы он мог промёрзнуть. Потом, вечером, занесу в дом и положу на печь. Там он быстро согреется. Так же поступила и с одеялом, и с подушками.
Постельное бельё, подморозившееся за ночь, занесла в дом и развесила возле печи. Как я и предполагала, вся затхлость ушла, теперь бельё пахло свежестью.
Перестирала пелёнки и также отправила на улицу. Хорошо бы погладить, но утюга у меня нет, а делать это горячими камнями… Не думаю, что глажка настолько важна.
В спальне я наконец разобрала сундуки с одеждой. Часть мужской было решено пустить на одежду Тёмке, а часть оставить себе — ковыряться в огороде. Выкидывать даже плохонькую ткань нельзя, не знаю, когда смогу позволить себе купить что-то.
Женские платья были абсолютно простенькие. Несколько лёгких, летних. Пара тёплых, шерстяных. Они были на вес золота для меня, так что, аккуратно простирнув в тёплой воде, я разложила их на печи и оставила сушиться. В стирку ушли и остальные платья. Надо бы у Авелины купить какой-нибудь травки, чтобы вещи в сундуках не прелостью пахли, а травами.

В одном из сундуков я нашла тёплые зимние накидки. Из воспоминаний Амели я знала, что их родители надевали, только когда выезжали за пределы деревни. Эдакое богатство для деревенского человека. Женское я оставила себе, а мужское долго крутила, рассматривала. Конечно, со временем накидка сильно поизносилась, но я ведь и не продавать собираюсь! Оставлю, отрежу кусок, чтобы Тёмке одеяльце сделать. А на следующий год можно и костюм сшить зимний. Только выбить бы хорошенько. Чистить я такое опасаюсь. Это что-то типа… дублёнки, скорее всего. Хотя, может, я и ошибаюсь.
Покормив Тёмку и поменяв пелёнки, я вновь уложила его спать, а сама ушла в сарай. Следовало натаскать дров на просушку, нарубить мелочи на растопку, да и вообще посмотреть, что там есть. Скоро начнёт сходить снег, так что надо будет копать грядки и покупать живность. Сейчас я даже зерна не раздобуду, деревенские стараются не продавать корм к концу зимы, слишком велик риск остаться ни с чем.

Тряпки все поедены крысами, так что их только сжигать. Грабли, тяпки, лопаты — всё было, но надо бы поменять черенки и хорошенько заточить. Отыскав совковую лопату, я принялась расчищать дорожки, чтобы спокойно ходить от калитки до дома, к сараю и к колодцу. Больше мне пока не надо. Я знаю, что за домом есть сад. Там же, чуть дальше, большой огород. Там не оформляют грядки, сажают длинными рядами. В основном то, что растёт долго и поддаётся хранению. Картошка, капуста, свёкла. Я тоже обязательно буду сажать, чтобы урожая хватило на всю зиму.
Огород рядом с домом, спереди, для грядок. Там родители Амели сажали огурцы, зелень, помидоры. Там же были небольшие клумбы с лекарственными травами. Как-то украшать двор не считали тут целесообразным. Слишком много времени отнимают клумбы с декоративными цветами, а кроме красоты больше ничего не дадут. Но я постараюсь это исправить, ведь видеть яркие краски и вечерами вдыхать аромат цветов слишком приятно.
Сад у родителей Амели тоже был неплохой. Три сорта яблок, груша, слива, алыча — из всего этого можно получить превосходное варенье и компоты. Даже малинник есть, только уже превратившийся в густые заросли.

— Ничего, маленький, мы всё сделаем, — шепнула я, вернувшись в дом.
Печь уже практически прогорела, осталось совсем немного. Потому, плотно прикрыв дверцу, я с чистой душой забрала Тёмку и отправилась к ведьме. Пора её обрадовать своим решением и попросить о помощи. Сама я с толпой не справлюсь. Слишком уж они агрессивно настроены. И рассказать о волке надо, может, она что посоветует.

Я взяла с собой пару серебрушек в надежде купить у Авелины пару куриц на суп, молока, овощей. Главное, чтобы Авелина могла продать. А ещё мне нужны были дрова.

Всё это я вывалила на ведьму, едва она открыла мне дверь.

— И тебе здравствуй, — рассмеялась женщина. — Проходи, всё решим. Дрова… Дров много не дам, но найду того, кто тебе нарубит и привезёт. Меня хоть и не любят в деревне, но частенько обращаются за помощью. У кого ребёнок захворал или деваха какая от соседа понесла, тоже бежит ко мне, чтобы настойку дала, дитя скинуть.

— Значит, как они бегают — так это нормально, а как я родила по любви, так сразу лохудра и падшая? — возмущённо воскликнула я, отвлекаясь от Тёмы, которому меняла мокрую пелёнку.

— А то сама не понимаешь? — усмехнулась женщина. — Ты от лорда понесла, от хозяина. Да ещё и родила, не побежала скидывать. А знаешь…

— Что? — поторопила я женщину, которая замолчала.

— Да завидуют они тебе, Амель, — рассмеялась Авелина. — У них что? Ну выдала мать замуж за соседского паренька, наказала жить и детей ему рожать. И вот родила она одного, потом второго, следом ещё парочку. Превратилась в тётку замученную. Дети избалованные, муж пьёт да периодически лупит. В итоге и не почувствовала она, что такое любить. Потому и завидуют, Амель. Ты счастливая была. графёнок тебя любил сильно, оберегал. Не выбросил, как щенка, за ворота, а жениться хотел. И не твоя вина, что ты сейчас здесь, а не нянчишь наследника графского за высокими стенами, сидя в шелках. Все это понимают, Амель. И злословят от того. Радуются, что горе у тебя, что обманули. Но я тебе так скажу: ты ещё станешь госпожой для них. Обязательно станешь!

— Но я не хочу госпожой быть, — нахмурилась я. — Мне бы просто вырастить Тёмку, да жить спокойно.

Авелина отложила нож, которым нарезала овощи, и повернулась ко мне. Тяжело вздохнув, грустно улыбнулась. Долгие минуты молча смотрела на меня, а затем заговорила:

— Не хочешь госпожой быть? Титул получить и в шелках ходить? Простоты хочешь?

— Д-да, — неуверенно кивнула я, чуя подвох.

— А когда сын твой будет навоз по огороду раскидывать и баранов в стойло загонять, будет ли он тебе благодарен за то, что ты такая правильная, с народом простым хотела быть? Поместье — не твоё наследие, а его. Его отец был лордом, Амели. И наследник лорда не должен прислуживать баринам, получая тумаки.

Глава 5

Как-нибудь…
Это наречие сопровождает меня с самого появления здесь и будет сопровождать ещё долго. Если я не начну пользоваться своей силой, конечно же.
А делать это страшно. Я ведь тоже сегодня надеялась на чудо. Думала, что помогу несчастной женщине, что молва обо мне пойдёт дальше, и жить, наконец, станет проще.

Но глупо верить в сказки, поэтому, придя домой, я не стала экспериментировать с готовкой, а занялась обыденными делами. Растопила печь, притащила с улицы ванну, нагрела воды. Уж не знаю, как часто моются деревенские, но я предпочитала ополаскиваться каждый день. Словно наяву слышала бабушкин голос “Все болезни от грязи”.
Искупав Тёмку, я ополоснулась сама, а после постирала пелёнки. Спать ещё рано, так что, накормив сына, я приготовила нехитрую похлёбку волку, а сама принялась полоскать простыни, которые лежали в сундуках.
Я настолько погрузилась в работу, что не расслышала стук в дверь. Что кто-то пришел, услышала, только когда раздался голос в сенях:

— Амели! Ты дома? Амели?

— Дома! — крикнула, шикнув на рычащего волка. — Заходите, Клавдия.

— Ой, какая собачка у тебя большая! — воскликнула женщина, заходя на кухню. — Охраняет дом, молодец. Только необычно это — собак в доме держать.

— Охраняет, — улыбнулась я. — Вы что-то хотели?

— Я? — женщина немного растерялась, а затем, помявшись, ответила. — Амели, а не могла бы ты мне ещё бульона того сварить, а? Так хорошо мне сделалось после него. Не болит ничего. Если это ненадолго, ну и пусть, хоть немного боли не чувствовать, устала я.

— Могу, конечно, — обрадовалась я, но тут же сникла. — Да только не из чего бульон варить. Вы не подумайте, я не жадная, просто… Нет у меня ничего, собаке вон похлёбку сварила, да и всё.

— А я всё принесу! Всё-всё! — тут же быстро пробормотала женщина. — Сваришь сегодня, а? А то сил нет уже ночами не спать.

— Сварю, — согласно кивнула я, стараясь держать себя в руках.
Но только Клавдия вышла за дверь, как я завизжала и запрыгала от радости. У меня получается! Получается!
Даже если это временный эффект и бульона хватает только на несколько часов снять боль, это круто! Да, сложные болезни я лечить не смогу, но облегчить состояние, чтобы дождаться помощи — вполне. И лёгкие простуды тогда мне по плечу! А мы в деревне, где куча вечно сопливых детей. Конечно, я не желаю деткам болезней, но они ведь простужаются вне зависимости от моего желания. А вот я буду их лечить! У родителей вместо платы в медяшках или серебре буду продукты просить или ещё что. Придумаю, главное, что у нас есть все шансы пережить эту зиму достойно!
Пока ждала Клавдию, достала большую кастрюлю и сбегала за водой. Да, готовиться будет дольше, но я планировала сварить несколько порций сразу, чтобы женщина могла ночью выпить, если станет хуже.
— Вот как научусь лечить! Заживём отлично, да, Серый? — я хихикнула, глядя на волка, который все мои действия провожал внимательным взглядом.
Проверив сына и убедившись, что кроха сухой и спит крепким сном, я вновь вернулась на кухню. И вовремя, потому что в дом как раз вошла Клавдия.

— Вот, принесла всё, — сказала женщина, тяжело дыша и ставя корзину с припасами на скамью.

— Посмотрим, что можно приготовить, — пробормотала я, заглядывая внутрь. Ага… Куриные окорочка, лук, морковь, зелень. В общем, всё, что надо для бульона.
Промыв курицу в холодной воде, я поставила её вариться. Следом кинула очищенный лук. Морковь решила порезать мелким кубиком, так же нарезала картошку. Как раз у меня оставалось штучки три. Не жаль совершенно. Мне так хотелось сделать что-то хорошее, доказать хотя бы самой себе, что я не бесполезна, что даже и не подумала попросить что-то взамен. Плата? Да плевать! Лишь бы помогло. А я очень желала вылечить Клавдию, боясь представить, какие муки она испытывала, когда начинался приступ.
— Вот, держите, — спустя час я поставила перед женщиной чашу с бульоном. Точнее, с очень лёгким супом, который при желании можно пить или же есть ложкой.

— Страшно мне что-то, — вздохнула Клавдия, принюхиваясь к чашке, и тут же виновато посмотрела на меня. — Не думай, я не боюсь, что ты отравишь. Просто… Как-то боязно с магией связываться. Но боль сильнее.

— Аккуратнее, он горячий, — напомнила, слабо улыбнувшись. И тут же дёрнулась, услышав громкий плач из комнаты.
Тёмка проснулся. А там одно из двух. Либо намочил пелёнки, либо проголодался. Оказалось, и то, и другое. Так что, поменяв пелёнку, я накинула на плечи вторую и, приложив кроху к груди, вышла на кухню. Всё вполне цивильно, прикрыто, так что стесняться мне было нечего.

— Бабы с ума сходили от зависти, когда молодой хозяин сообщил, что женится на тебе и ребёнка примет, — усмехнулась Клавдия. — Говорили, что приворожила ты его.

— Но вы в это не верите же? — осторожно уточнила, прижимая сына к себе, словно пустые слухи могут ему навредить.

— Гард — мой второй муж, — чуть подумав, заговорила женщина. — За первого выдали родители, но не скажу, что они ошиблись с выбором. Архип был неплохим, работящим, ни меня, ни детей никогда не обижал, да и с мужиками пить не любил. Но ушёл рано, на охоте не повезло. За Гарда я вышла через три года после смерти мужа. И выходила уже по любви, решив, что заслуживаю не просто хорошего хозяина в доме, но и мужчину, который будет любить. Мне тоже завидовали, а потом я заболела. Может, дурной глаз на меня так подействовал, а может, слишком счастливо жила — кто теперь разберёт. Но тебя я понимаю и не осуждаю. И уж тем более не верю в привороты. Просто влюблённый мужчина всегда выглядит странно.

— Да, странно, это верно, — прошептала я, вспоминая молодого графа. Да, я не страдала и не горевала по нему, ведь я не чувствую того, что чувствовала сама Амели, но я могу представить. Сама прошла через гибель любимого. Даже сейчас больно было вспоминать, отчего по щекам потекли слёзы.

— Не расстраивайся, Амели, у тебя всё ещё будет, — успокаивающе похлопала меня по руке Клавдия, а я удивлённо моргнула.
Ногти… У неё были ногти в очень плохом состоянии, как у большинства деревенских жителей. И руки раньше шелушились, да ещё так сильно, что казалось, Клавдия, словно змея, шкуру меняет.
А сейчас… Руки ухоженные и ногти аккуратные. Я, не осознавая, что делаю, перевернула руку ладонью вверх. Ни единой мозоли!
Подняв глаза, я только и смогла, что удивлённо выдохнуть. Губы стали ярче, в глазах блеск появился, даже волосы чуть потемнели, скрыв раннюю седину. На щеках играл здоровый румянец. Сколько Клавдии? Сейчас я бы не дала ей больше тридцати пяти.
Поднявшись, дошла до комнаты и нашла маленький осколок зеркала, который сохранила, ведь больше отражение своё разглядеть просто негде. Вернувшись, молча подала осколок, предлагая заглянуть в него.
— Это что же это? — прошептала Клавдия, прикладывая ладонь к лицу. — Что же это? Как? Магия такая сильная, да?

Глава 6

Я не знаю, что произошло…
Я часто вспоминаю то, что произошло в тот вечер, и объяснение у меня лишь одно. Желание жить, защитить себя и сына, защитить свой дом было велико настолько же, насколько велика злость на людей. На тех, кто ходил с факелами вокруг дома, пытаясь поджечь хоть что-то. Кажется, что я до сих пор чувствую запах горелой соломы. Ею обложили дом и подожгли, надеясь хоть так спалить проклятую ведьму.
До сих пор не могу понять, почему никто не вышел. Были же люди… Я помню взгляды, они были жалостливые, да вот только помочь бедной девушке с ребёнком не захотели. Разве бездействие — это не преступление?
Но об этом я думала потом, много позже. В ту ночь я рыдала, прижимая сына к груди и молясь всем богам, чтобы мы выжили, а защита не подвела. Выбежать из дома? Нет, тогда бы меня потащили на костёр. Лучше задохнуться в едком дыму, чем заживо гореть, наблюдая, с какой жадностью на столь жестокую казнь смотрят люди. Самое страшное, я не была уверена, что, если выскочу, они не бросят сына в костёр вслед за мной.
Животные… Хотя… Я посмотрела на рычащего волка. Животные лучше. Их можно понять, ведь живут на инстинктах. В них нет жадности и жестокости, они не станут убивать ради развлечения.

Сколько прошло времени, когда шум вокруг дома стих и раздался крик? Жуткий такой, женский крик. За ним ещё один, мужской. А после на улице заголосили… Кто-то просил помощи, кто-то кричал, чтобы принесли воду. Я тихонько подошла к окну, но тут же отпрянула в испуге. Возле моей калитки бегали два человека, охваченные огнём. На них лили воду и кидали снег, но пламя не успокаивалось. Крики перешли в хрипы, а тела рухнули на землю, затихая навечно.
Спустя час люди разошлись, унося обгорелые тела. Я так и не вышла, испуганно затаившись. Сидела и пыталась понять, неужели люди неправильно обращались с факелами и подожгли сами себя?
Или это моё желание?
Неужели я убила этих людей? Неужели моя магия настолько вышла из-под контроля? Я ведь… Я ведь только готовлю с желаниями!
— Амелька, открывай! Открывай, говорю! — раздалось из-за двери.

Подняв гудящую голову, я посмотрела в окно. Уже рассвело, а я даже не заметила, всё сильнее погружаясь в мрачные мысли.
Встав с пола, я потянулась, разминая затёкшее тело.
Авелина… Надо открыть.
Отодвинув засов, я немного приоткрыла дверь. Авелина резко дернула её на себя, распахивая настежь. Так, что я увидела два тёмных пятна на земле и пепел…

— Так и знала, что сидишь сейчас и рыдаешь, — усмехнулась Авелина. — Так, почему так холодно? Дрова кончились? Ничего, сейчас затоплю. А ты иди мелкого корми. Не слышишь, что ли? Плачет вовсю, мамку требует. Иди, говорю!

Тёма?
Я словно очнулась ото сна. От дурного кошмара, который долгое время не выпускал из своих объятий. Что же это я… Разве сын виноват, что вот так произошло?
Артёмка уже покраснел от плача, а от пелёнок очень дурно пахло. Ох, милый! Я же даже помыть не могу, воды тёплой нет.
Пришлось кормить так, прижимая к груди тёплый комочек, который с жадностью терзал сосок.
— Прости меня, — прошептала я. Солёные капли упали на щёку малыша, заставляя его поморщиться. — Прости, крошка. Мама больше так не будет.

— Что ты там опять сырость развела? — послышался от дверей голос Авелины.
Женщина стояла в дверях и смотрела на меня с мягкой улыбкой. Словно ничего не произошло, словно мне всё приснилось.
Но я видела те пятна… Видела!
Подруга развела бурную деятельность. Растопила печь, принесла воды, принялась что-то готовить. Молча… Словно понимала, что я мало что сейчас могу сказать. Слёзы душили. Страх змеёй сжал сердце и не хотел отпускать. Даже дышать тяжело.

— Давай Тёмку помою, — Авелина забрала полусонного малыша и развернула пелёнки. — Эх, мать, ещё бы час, и потом мучилась бы с болячками. Смотри, вся попа красная. Ничего, сейчас травки заварю, ромашка быстро исправит. А ты оденься и иди за стол, хватит сидеть и рыдать. Ничего такого не произошло.

— Ты издеваешься? — тихо спросила, с недоумением глядя на женщину. — Двое человек погибли. Сгорели заживо!

— И жалеешь ты их сильно, да? — хмыкнула Авелина. — Себя и ребёнка ведь не жалко. То, что дом хотели сжечь, неважно тебе? А ты знала, что дверь бревном подпёрли, чтобы ты выйти не смогла? Себя спасти да сына? Жалеешь, добрая… А тебя не пожалели бы. Ничего, сейчас в себя придёшь, к старосте пойдём. Пусть Михей разбирается, что у него за безобразие творится.

— Не пойду, — угрюмо мотнула головой. — Авеса меня убьёт. Да и не поможет он, не хочет ввязываться.

— Ой, дурная, — вздохнула Авелина, ставя передо мной чашку с отваром и бутерброды. — Хочет или нет, дело десятое. Он староста, отвечает за всех, кто живёт в его деревне. А тут, смотри-ка, казнь решили провести. Нет, идём. А ты в следующий раз золотом поменьше перед людьми тряси! Ты что думала, просто ведьму убить хотят? Дом бы спалили, а потом в саже ковырялись, пытаясь найти золото. Я тебе сразу сказала, чтобы ко мне за едой приходила. А ты? Амелька, я дольше тебя живу. И в этом мире, и в принципе. Я знаю людей, знаю, на что способны. На какую подлость и жестокость. А ты не слушаешь, считаешь себя правой, самостоятельной. Не защити ты дом, погибла бы, не проснувшись!

— Что теперь будет? — тихо спросила я, стыдливо опуская взгляд.

— Следователя вызывать надо, — подумав. решила Авелина. — Пусть расследует, как всё было. А то эти додумаются инквизитора вызвать.

— Инквизитор меня убьёт? — тихо спросила я.

— Нет, но инквизитор в нашей деревне не нужен, — нахмурилась женщина. — Если ты забыла, я всё ещё скрываюсь.

Как же страшно было просто выйти из дома. Показаться на глаза людям. И вроде ничего такого не сделала, всего лишь защищалась, а всё равно от земли глаз не смею поднимать.
А люди, ведомые любопытством, выглядывают из домов, до калиток своих доходят, но на дорогу ни шагу.
Боятся…
Боятся вспыхнуть, как спички, не зная, что не хочу я этого, не причиню вреда просто так.
Смотрят с интересом и страхом, как на зверя дикого, опасного. Его бы убить. да не получается, сильнее он.

Глава 7

Но всё равно идти домой было страшно. Но не оставаться же у ведьмы?
Меня хватило только на ночевку у себя, но не хватило, чтобы дойти до дома одной. Потому я попросила Авелину проводить. Авелина лишь усмехнулась, не комментируя, что думает по поводу моей трусости.

— Амелька, мне придётся завтра уехать, — внезапно произнесла ведьма, стоя на моей кухне. — Прошу, постарайся меня не выдать. Хотя… Если инквизитор надумает разузнать про меня, то ты не сможешь его остановить.

— Почему так быстро? — нахмурилась я. — Пока письмо дойдёт, пока инквизитор приедет… Это же не день и не два.

— Ох, сложно тебе будет, — покачала женщина головой. — Инквизитору гонцом письма не отправляют. Только короткая записка специальным магическим вестником. Да и инквизитор не поедет верхом через всё королевство. Он сильный маг, так что легко откроет портал и для себя, и для своего коня. Так что инквизитор прибудет на днях, а я не хочу рисковать.

— Что мне ему рассказать? Как…

— Он сам увидит всё, что нужно. Просто не сопротивляйся, иначе будет больно. И знаешь… Ты лучше не выходи в деревню пока. Дрова есть, еда есть. Максимум до колодца и своей калитки. Помни, твой дом тебя охраняет.

— Хорошо, — кивнула я и крепко обняла подругу. — Авелина, можно тебя попросить?

— О чём? — ведьма улыбнулась. — Чую, ерунду сейчас скажешь.

— Скажу, — согласилась я. — Если… Если инквизитор посчитает меня виноватой, то забери Тёмку, пожалуйста. Боюсь, здесь его убьют.

— Ты невиновна, но я тебя услышала, так что за сына не волнуйся, не брошу.

Попрощавшись с Авелиной, я закрыла дверь на засов и на всякий случай придвинула сундук. Если даже ко мне смогут пробраться, то я хотя бы услышу, как спотыкаются о неожиданное препятствие.
Я отчаянно пыталась найти себе занятие, хоть какое-то! Так сложно было в тишине сидеть в ожидании суда.
Суда надо мной…
Да я даже дорогу переходила правильно, стараясь не нарушать законы, пусть и в мелочах. Законопослушная гражданка, насколько это возможно.
А теперь меня будут судить за двойное убийство… Просто потому, что я испугалась.
Сон сморил меня под утро. Видимо, я настолько распереживалась, что не заметила, как отключилась. Благо я в этот момент только покормила Тёмку и лежала на кровати, а не сидела в каком-нибудь углу.

Подскочила от громкого стука в дверь и криков:
— Амелька, открывай! Амелька! Инквизитор прибыл!
О Боги!
Я заметалась по спальне, не понимая, что мне надо сделать прямо сейчас. Хоть бы Авелина уже уехала!
Открыть дверь… В первую очередь надо хотя бы открыть дверь…
Это я и сделала, оттащив тяжелый сундук в сторону и отперев засов.

— А вот и Амели, та самая ведьма, — услужливо обратился Михей к высокой фигуре, полностью закутанной в плащ. На лице инквизитора была маска, скрывающая пол-лица.
— Маг, — поправил Михея инквизитор.
А у меня по спине пробежала стайка мурашек. Таким голосом можно замораживать.
Я открыла дверь шире и отошла в сторону, пропуская процессию внутрь.
Первым вошел инквизитор, мигом заполнив собой всю прихожую, следом Михей, шикнув на Авесу, чтобы шла домой. Да, мне только главной сплетницы здесь не хватало!
— Убила, значит, — тихо сказал, не спросил, инквизитор, заставляя меня дрожать от страха. — А защита на доме хорошая. Сильный маг, не умеющий контролировать свою силу?

— Ваше благородие, Амелька же совсем ещё юная. А тут… И понесла непойми от кого, и магия эта. Не справилась девочка, — внезапно вступился за меня Михей.

— Уходи, — приказал инквизитор, разворачиваясь к старосте. — Сам к тебе приду с ответом. Мне решать, насколько сильна вина мага.

— Но, ваше благородие, я же… — залепетал Михей, но был тут же перебит.

— Пшел вон. Приказы инквизитора выполняются безоговорочно, — инквизитор протянул руку, и на его ладони зажегся огненный шарик.
Михея словно ветром сдуло, даже шапку свою забыл.

— Почему не заявила, что дар имеешь?

— Я не знала, — прошептала я, стараясь сдержать слёзы.
Сейчас он скажет, что я виновна, и сожжет вместе с домом. И Тёмкой…

— Ваше благородие, прошу вас. В доме маленький ребенок, не хотелось бы, чтобы он пострадал.

— Не знаешь, как магов казнят? — на тонких губах промелькнула усмешка. Инквизитор подошел ко мне и протянул руку. Тонкие пальцы больно схватили за подбородок, вынуждая поднять голову и посмотреть мужчине в глаза. Мне показалось, или они вспыхнули зелёным огнём?

Голова закружилась, а ноги подкосились. Я бы рухнула на пол, но инквизитор легко удержал меня за талию и тут же посадил на скамью, отпуская голову.
— Пришлая, значит. А ребёнок?

— Очнулась уже с ним, — пробормотала в ответ.

— Пришлая с сильным даром, способным не только помогать, но и защищать. Интересно, — инквизитор вновь поднял мою голову и посмотрел в глаза. Ни один мускул не дрогнул у него на лице. — Интересно…

— Хватит, прошу вас, — всхлипнула, чувствуя дикую боль в мозгах. Желая, чтобы это поскорее прекратилось, дёрнула головой и с силой зажмурилась, чтобы избавиться от кругов перед глазами.

— В ночь нападения ты такой смелой не была, — усмехнулся мужчина. — Была бы смелее, не позволила бы дом поджигать и не убила бы никого.

— Вы меня казните? — тихо спросила я, понимая, что ещё и против воли инквизитора пошла.

— Казнить тебя? — инквизитор хищно улыбнулся. — Надо подумать…

— Казнить тебя? Надо подумать…

Я тихо всхлипнула, чувствуя, что ещё немного, и меня просто убьют.
Вот так и закончится мой второй шанс, не успев начаться. Страх постепенно отступал, сменяясь какой-то безысходностью. И жалостью, но не к себе.
К Тёмке, у которого не будет родителей. Да, Авелина присмотрит за малышом, но когда она вернётся? Выживет ли мой мальчик?

Видимо, Тёмка что-то почувствовал… А может, проснулся от голода или мокрых пелёнок. Но из спальни донёсся громкий плач. Такой отчаянный, что даже инквизитор нахмурился.
Без его разрешения я и шагу ступить не смела, зато тихо шепнула, стоило инквизитору подойти к двери спальни.

Глава 8

Авелина ещё не вернулась, а я ждала, словно она единственная, кто сможет меня выпустить из заточения. На улицу я осмелилась выйти на следующий день, когда не осталось дров, а дом совершенно остыл. Вышла, чтобы набрать хоть чего-нибудь во дворе, чтобы согреться. Овощи всё ещё были, а мой волчара принёс зайца. Мелкого, молодого. Но нам с ним хватило.
Если бы не холод и то, что вода уже кончилась, я бы не вышла…
А выйдя из дома, удивлённо огляделась. Возле дома стоял небольшой навес, под которым появились какие-то мешки и были свалены дрова.
Я слышала какие-то звуки, но даже не думала выглянуть. Страшно.

Даже подумать не могла, что увижу это.
Обойдя навес, рассмотрела мешки с разных сторон. Открывать страшно, вдруг меня отравить хотят или в воровстве обвинят? Не знаю, что-нибудь сделают, из-за чего мне придётся вновь общаться с тем страшным человеком.
Я даже испуганно вздрогнула от одного лишь воспоминания. Он мне показался слишком… опасным и жестоким. Способным на всё и имеющим неограниченную силу и возможности. Как такого не бояться?
— Амелька, вышла наконец! — обрадованно окликнул меня Михей. — Я уже думал, двери ломать придётся, спасать вас.

— Что это? — я кивнула на мешки. — Для чего?

— Ну как, тебе, — растерянно развёл руками староста. — Нет же ничего, помощь нужна.

— Она мне и раньше нужна была, — нахмурившись, скрестила руки на груди. — Но мне отказывали все, я даже купить не могла!

— Ну так это… — Михей замялся. — Его благородие приказал присматривать за вами.

— Дядь Михей, что вообще сказал инквизитор? — встрепенулась я.
— Что старостой я быть перестану, если с тобой и мальцом что-то случится, — буркнул мужчина. — Так что, ежели понадобится чего, обращайся. И не бойся, никто не обидит. Я запретил!

— То есть это с вашего разрешения меня чуть не сожгли? — еле выдавила из себя, не понимая, как можно быть настолько жестокими людьми.

— Я не разрешал, — хмуро проворчал Михей.

— Но и не запрещали, — усмехнулась я. — Я не хочу благодарить вас за помощь. Но и не откажусь от неё, ведь тогда я обижу очень хорошего человека.

— Это инквизитор-то хороший? — зло усмехнулся Михей. — Не видела ты, как он людей убивает? Быстро и безжалостно. А ведь на их месте могла быть и ты. Не страшно?

— Страшно, дядь Михей, очень страшно, — честно призналась я. — Только он посчитал меня правой и защитил. Не убил невиновную. А вот вы… Все вы хотели убить. Не только меня, но и маленького, беззащитного ребёнка.

— Ну что ты, в самом деле, — старосте, вероятно, стало стыдно. Взгляд опустил, руками затеребил край тёплого тулупа. — Не убили же. Но с инквизитором, Амелька, осторожнее надо быть. Всё-то тебя тянет на мужиков опасных. Графёнок, убивец магов.
— Знаете что, идите домой, — раздраженно выдохнула я, поглаживая золотой ободок на пальце, успокаивая себя. — Граф был честным и порядочным человеком. Как и его благородие. Они хорошие, в отличие от вас. Сильные духом и творящие справедливость.
Староста ушел, а я так и осталась стоять возле мешков, дивясь, насколько странный, опасный мир передо мной. Инквизитор им плохой!
Я ещё раз погладила колечко, думая, что если бы все в этом мире были бы такими, как тот опасный мужчина, то этот мир стал бы сказкой. Но жадность и зависть людская просто растаптывают всё хорошее вокруг.

Оглянувшись, убедилась, что никого рядом нет, и принялась набирать дрова. Необходимо протопить дом и устроить банный день. Сейчас натоплю, натаскаю воды, приготовлю…

Я мельком глянула на мешки. Почему я веду и, главное, чувствую себя как воришка? Мне стыдно взять то, что по праву принадлежит мне и моему сыну! Этакий налог от деревни своему графу. А он станет графом, я уверена.
Отнесла охапку дров в дом, проверила Тёму и вернулась обратно к мешкам. Плевать! Пусть смотрят!
В мешках были и овощи, и крупы в мелких мешочках, и даже мясо. В одном из мешков я нашла какой-то свёрток, но отложила, потом заберу. А вот мешки с продуктами стоит затащить в дом. Овощи и мясо оставлю в прихожей, там прохладно, а вот крупу нужно занести в сам дом.
Да и дрова перетаскать бы в сарай. В тот угол, где крыша ещё не течёт. Хватит мне их примерно на неделю, а вот дальше… Если буду экономить, хватит на две.
От этой мысли стало неуютно. Получается, моя жизнь разделена на какие-то отрывки. На неделю есть, а дальше… Никакой уверенности в будущем, и как это исправить, я не знаю. Инквизитор уехал, так что он больше не заступится, да и опасно это — иметь такого человека в заступниках. Продавать свою еду как лекарство? Так не купит никто, обижены и боятся.
Занеся в дом то, что нужно, я натаскала воды и растопила печь. Теперь можно посмотреть, что в том свёртке.
Я покрутила его в руках, отмечая бумагу удивительно хорошего качества. Да и лента шелковая, яркая. Дорогой свёрток, оттого и открывать страшно.
Дёрнула за тесёмку, развязывая. На колени тут же упала записка, а в свёртке оказалась довольно обычная ткань нежно-голубого цвета. Небольшой квадрат, как пелёнка.

Или… Это и есть пелёнка? От графской семейки? Но они прогнали нас, вряд ли они одумались.
Но вот только больше не от кого получать такие дорогие подарки.

Подняв записку, медленно вчиталась в строки.

“Эта пелёнка магическая, с наложенным заклинанием для самоочищения. Маленькому графу не пристало лежать в мокрых пелёнках.”
И подпись.
Одна единственная буква — И…

Записка вывалилась из дрожащих рук.
Инквизитор…
Он позаботился о нас так, как не заботился ещё никто в этом мире.
В носу защипало, но я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы не расплакаться снова. Но я запомню эту доброту и буду благодарить, хотя бы мысленно.
Искупав сына, я закутала его в новенькую пелёнку. Теперь осталось не поглядывать на неё каждую минуту, интересно ведь!
Чтобы не сидеть просто так, я искупалась сама и прибрала бардак. Да, отсутствие уборной сильно напрягает. Как и вечно мокрые полы на кухне.
Перебрав и разложив сыпучие продукты на полках, я обвела кухню придирчивым взглядом. Уюта бы побольше, но почему-то не хочется. Может, потому что мне хотелось быстрее уехать?
Дождаться бы Авелину…
Просидев ещё час, я поняла, что пора выйти на улицу. Подруги нет, но у неё есть коза и куры, которые сами себя обслужить не могут. Позвав Серого с собой, я собрала Тёмку и вышла на улицу. Мне предстоит пройти по всей деревне под ненавистными взглядами односельчан. Вспомнив о кольце и пелёнке, я уже не хотела опускать взгляд и сжиматься.
Я невиновна!
Невиновна в том, что произошло!
Меня не за что наказывать, и стесняться мне нечего!
Я шла вперёд, не глядя по сторонам. В одной руке несла Тёму, примотав к себе куском простыни на манер слинга. Вторая рука лежала на холке Серого. Он защитит… Волк делился со мной храбростью, не отходя, следуя вплотную ко мне. Словно натренированная собака.
Когда деревня осталась позади, я облегченно выдохнула. Мне всё равно не по себе, сколько бы я ни убеждала себя в обратном.
— Ну что, Серый, пойдём, накормим живность…
Куры возмущенно квохтали, и я их прекрасно понимаю. В самодельных гнёздышках лежали яйца.
Подумав, я взяла в сарае корзину и сложила яйца. Насыпав зерна, я сходила к колодцу и набрала чистой воды. Им надо…
С козой всё обстояло хуже. Пришлось укладывать Серого на дощатый помост, а рядом в пустой ящик класть Тёму. Иначе загон не вычистить с ребёнком на руках.
— И что мне делать? — нервно рассмеялась я, когда солома была сменена, а животное накормлено.
Коза мучилась…
Необходимо опустошить вымя, только я видела, как доят коров, только по телевизору. Сама ни разу. А это даже не корова…

Глава 9

Ехать одной через лес страшно, но ещё страшнее остаться там, где тебя ненавидят.
В какой-то степени я была рада. что всё случилось именно так. Только съедала тревога за Авелину. Её схватили или случилась беда? А может, инквизитор отправился по её душу, увидев в моих воспоминаниях наши диалоги?
Я не могла сказать точно, что ведьма не виновата, но я знаю точно, что зла она никому не желает.
Я периодически оборачивалась назад, поглядывая, как там Тёмка. Серый бежал впереди нас, показывая дорогу, так что Тёмке не поиграть с мохнатым хвостом.
Спустя три часа пришлось сделать привал, чтобы покормить малыша. Подумав немного, я привязала Тёмку к своей груди простыней прямо под шубой, чтобы не останавливаться на кормления.

Боги этого мира, благословите инквизитора за эту чудо-пелёнку! Малыш хотя бы не мокрый, а я и мяса вяленого погрызу, чтобы не останавливаться.
Три дня на лошади и ночи в тёмном лесу — то, что я запомню на всю жизнь и не осмелюсь повторить ещё раз. Если бы не Серый… Не было бы нас. Зверь отгонял от нас хищников и оберегал сон, даже разок за бедро меня прикусил, чтобы я в костёр подкинула.
А уж как тепло с ним спать! В первую ночь я спала прямо на земле, подстелив взятое из дома одеяло. Чтобы быть ближе к костру.
Но остальные ночи я предпочла провести в телеге. Да, места там немного, зато можно укрыться.
В деревнях у меня остановиться не получилось, я немного съехала с дороги, чтобы не попасться на глаза графским стражам. Да, в городе я с ними столкнусь, но там меня точно никто не знает.
Я и не планировала задерживаться в Лесте. Только разузнать об Авелине, а потом двинуться дальше. Куда? В соседнее графство? В другое королевство? Не знаю… Главное, вытащить подругу и помочь ей доказать невиновность.

К воротам Леста я подъехала уставшая и изрядно грязная. Стражники на воротах скривились, но протянутые пять медяков взяли и ворота открыли, пропуская нас вперёд. В этот раз я попросила Серого залезть в телегу и потерпеть, представить себя просто собачкой.
— Женщина, извините, не подскажете, где “Дикий гусь” находится? — окликнула я женщину, идущую вдоль домов с корзиной.

— “Гусь”? Там, дальше по дороге. Мимо не проедешь, — женщина махнула рукой, указывая направление.

— Спасибо! — воскликнула и дёрнула поводьями, вынуждая лошадь двигаться дальше.
Прохожая меня не обманула. Таверна и правда находилась недалеко, и проехать её было невозможно. Достаточно большая, с деревянной вывеской. Рядом с входом мальчишка забирал поводья у гостей и отводил лошадей в стойло.
— Давайте поводья, леди! — воскликнул мальчишка, стоило мне остановиться и спрыгнуть на землю. — Не переживайте так, у нас хорошая конюшня, никто вещи ваши не тронет.

— Не знаю, пустят ли меня к вам,— засомневалась я. — Не одна я, с собакой.

— Собаку в конюшню нельзя, — нахмурился мальчик. — А вы у господина Дагера спросите! Вдруг позволит в комнату собаку завести?

— Спрошу, — кивнула я. — А собачка пока посидит в телеге, ладно?

— А не укусит? — подозрительно прищурился мальчишка.

— А ты руки не суй, — рассмеялась я и направилась в таверну.

Да, “Дикий гусь” пользуется популярностью. Почти все столики были заняты компаниями, осталась только пара одноместных возле окна. Но мне нужны были не столы. Помыться бы, выспаться, еды горячей отведать.
Господин, можно комнату у вас снять? — подойдя к барной стойке, спросила я.

Грузный мужчина с пышными усами поставил перед подавальщицей наполненную огромную кружку и повернулся ко мне.

— Можно, отчего нельзя? Серебрушка за ночь с завтраком и ужином.

— Так я не одна, — вздохнула я.

— С дитём, вижу. Серебрушка за ночь.

— Да собака у меня, — наконец сказала я, отводя взгляд. — Большая. Не знаю, куда деть. Не на улице же оставлять.

— Собака попортить многое может, — нахмурился мужчина. — Да вот с дитём ты, жалко. Ладно, три серебряных, и приводи собаку. За три серебряных ещё ванна будет.

Три серебряных — это много… Даже серебрушка за ночь — уже весомая сумма для меня. Следует быть экономной, чтобы хватило денег хоть как-то устроиться.

Но и Серого я не прогоню. Слишком он важен для нас. Что же, надо быстрее всё узнать и уезжать в Раск.
Я выложила монеты, забрала Серого и поднялась в своё временное жильё.
Я чуть не расплакалась, стоило мне зайти в комнату. Простенькая, с узкой кроватью и сундуком, с маленьким окошком. Но это крыша над головой, это кровать, а не доски. Здесь можно помыться и нормально поесть. Но пришлось взять себя в руки. Отдохну вечером, а пока есть возможность, надо занятся делом. Например…
А что например? Куда мне податься? Идти к стражникам и спрашивать, не видели ли они Авелину?
Как бы не арестовали меня за пособничество. Так что спрашивать надо тихонько. Например, у того мужичка за барной стойкой. Михей говорил, что это его знакомый, так, может, и Авелинка знает его? Или хотя бы спросить, где можно узнать.
Но сперва я умылась и надела чистое платье, чтобы не выглядеть как оборванка.
Покормив Тёму и попросив Серого сидеть тихонько в комнате, я спустилась вниз.

— А, госпожа с собакой, — улыбнулся мужчина, как только я подошла к стойке. — Отобедать желаете?

— Желаю, — кивнула я. — И ещё хотела узнать. Мне сказали, что вы знаете старосту из Рачков. Михея.

— Знаю, — важно кивнул он. — Я многих знаю с тех мест, часто у меня останавливаются.

— А Авелину знаете? — с надеждой спросила я. — Авелина тоже в Рачках живёт. Такая…

— И её знаю, — нахмурился мужчина. — Была здесь не так давно, да только забрали её стражи. Натворила что-то?

— Не натворила, — грустно качнула головой. — Подруга она моя. Переживаю.

— Переживаете, — пробормотал задумчиво мужчина, шаря взглядом по таверне. — А вот капитан нам поможет. Капитан, дело есть!

Я на мгновенье испугалась. А что, если и меня сейчас… Пришлось силой заставить себя стоять на месте. Я ничего плохого не совершила. Ничего…
К нам подошел высокий, довольно молодой мужчина в форме стражника.

Глава 10

Мне раскладывать нечего было. Всего лишь положить Тёмку на кровать, подоткнув одеяльцем, да умыться с дороги. Ещё я спрятала мешочек с деньгами и документы — доказательства невиновности Авелины.

Сегодня надо забрать вещи у Рогана, и уж тогда я смогу разложить пожитки по местам.
Спустившись вниз, я зашла за прилавок и приоткрыла дверь.
Кухня. Небольшая, но вполне уютная, особенно если отмыть грязь. Бабушка Ленни уже была тут, разливая чай по кружкам.

— Бабушка Ленни, а как вы поняли, что Серый вовсе не собака? — задала я интересующий меня вопрос.

— Магия у меня такая, — улыбнулась старушка. — Различаю я ворожбу, любую. Вон, на колечке твоём тоже ворожба.
— А можете сказать, какая именно? — заинтересовалась я, по привычке погладив колечко.

— Могу, но говорить не стану, — усмехнулась женщина. — Тот, кто его надел, не хотел бы этого. Сам скажет, когда время придёт.

— А я… — я нахмурилась, пытаясь правильно сформулировать вопрос. — Я чем-то обязана владельцу кольца?

— Это ты сама решай, обязана или нет. Но нет принуждения на кольце, и не помолвочное оно, не переживай.
— Хорошо, — выдохнула я. — Скажите, что мне ещё предстоит делать?

— Да вот,— развела руками старушка, — пекарней заниматься. Хлеб печь, булочки. Продавать потом. Работа сложная, но справиться с ней вполне можно. За медяк две булки или один хлеб.
— А что-то новое можно печь? — затаив дыхание, спросила я.

— Мне всё равно, — махнула рукой старушка. — Если продать не сможешь, вычту с тебя. Пей чай, пей. Да булку ешь, свежих оставила сегодня.

Булочка была самая простая, но невероятно вкусная. Воздушная внутри, а сверху корочка немного хрустящая. Её бы сахаром присыпать…

— Я сейчас за вещами пойду, — подумав, сказала старушке. — Надо забрать, а то кроме платья и нет ничего.

— Сходи-сходи, а потом отдыхай. Завтра вставать рано.

Но я не собиралась лежать и смотреть в стену. Нет! На это просто нет времени. Забрав вещи, я тут же покормила Тёмку и уложила спать в корзину. Возьму его с собой на кухню.
Выбрала самое старое платье и несколько тряпок, которые не жалко. Взяв в уборной железное ведро, я направилась на кухню.
Уборка успокаивает… А когда тебе не страшно, то убираться вдвойне веселей.
Я набрала воды в ведро и растворила в ней мелко покрошенное мыло. Щётку нашла в углу кухни. Старая, покрывшаяся пылью. Ею явно давно не пользовались.
Но я это исправлю, потому что готовить в такой антисанитарии попросту нельзя. Я мыла и тёрла до самой ночи. И только ближе к полуночи кухня приобрела достойный вид. Противни заблестели, стоило убрать с них нагар. Стены печи вновь стали красные, избавившись от сажи. Столы приобрели свой истинный цвет и рисунок.
Бабушка Ленни вышла всего один раз, чтобы поужинать. Смотрела на то, как я рьяно оттираю пол, и качала головой. Думаю, ей понравилось то, что она увидела. И как тружусь я, и как преображается кухня.
Одного я не учла, что встать после плодотворной работы будет неимоверно сложно. Все мышцы болели, а в глаза словно песка насыпали.

— М-да, выгляжу я не очень, — пробормотала я, глядя на себя в зеркало. Если с бардаком на голове можно как-то справиться, то от красных глаз и кругов под ними поможет только полноценный отдых. Надеюсь, никто не обратит внимания на мой замученный вид.
Опару бабушка Ленни поставила с вечера, так что мне осталось только разложить в формы хлеб и поставить в печь. А вот булочки с самого начала надо будет делать самой. Но это несложно, с дрожжевым тестом я дружу, а принцип готовки в печи поняла ещё при жизни в деревне.
Сегодня я не решилась экспериментировать ни с готовкой, ни с магией. Лишь каплю любви и заботы вложила в тесто, представляя, что готовлю для родного человека.
Но пока я возилась с тестом, формируя шарики, думала, что надо бы расширить ассортимент. Например, добавлять повидло, посыпать сахаром или обливать глазурью. Ведь это не сложно! Даже сгущённое молоко достаточно легко приготовить, зато как вкусно! Мягкая, свежая выпечка просто тает во рту! А если ещё и штрейзелем посыпать, да со свежим молоком съесть…
Ох, аж слюнки потекли!
Я поняла, что просто обязана сегодня сходить на рынок и купить ингредиентов для разнообразных начинок. Вводить буду постепенно. Сначала один вид сладкой выпечки, один вид мясной или овощной. А ну как полюбят здесь беляши и чебуреки?
К счастью, хозяйка лавки не против экспериментов. Единственное, что меня удручало, так это то, что мне захочется свою пекарню. И придётся бросить всех покупателей, которых я наработаю.

Ох, не о том я думаю. Мне бы сейчас обжиться хоть немного, привыкнуть, узнать об Авелине, попытаться как-то ей помочь. Но если говорить совсем честно, то я бы с радостью отказалась от борьбы за власть. Открыла бы со временем свою пекарню и жила бы, спокойно воспитывая ребёнка. Только обещание, данное Авелине, меня останавливает.
И сын, который по праву рождения заслужил быть лордом.
Когда пришло время открываться, у меня уже всё было готово. На прилавке стоял свежий товар, ожидая своих покупателей. Вчерашние остатки я убрала, сделаю из них сухари и тоже выставлю за маленькую стоимость.

Посетителей было действительно мало. В основном это постоянные покупатели, которые из года в год ходят в одно и то же место рядом с домом. К счастью для бабушки Ленни, на этой улице больше не было пекарен, зато домов достаточно.
Торговля ничем не отличалась от торговли на Земле. Всё так же приходил клиент, отдавал монеты и забирал хлеб или булочки.
А я думала…
Эта пекарня просто невероятный шанс не просто обеспечить себе хоть какое-то проживание. Нет, здесь можно неплохо развернуться. Разнообразные хлеба, сладкая сдоба, бисквитные пирожные, безе…
Я здоровалась с очередным покупателем. Знакомилась и задавала пару простых вопросов, например:
“Не правда ли, сегодня прекрасная погода?”
“Вы обворожительно выглядите! Поделитесь своей швеёй?”
“Какой прелестный малыш! Это ваш сын?”
Я говорила, по сути, глупости, а порой и довольно грубую лесть. Но завязать общение необходимо, а никаких фактов об этих людях я не знала.
Я клала хлеб им в корзину, каждый раз стараясь не морщиться. Здесь не принято было класть еду в пакет или работать в перчатках. Да и самих перчаток нет.
Когда я отпустила последнего покупателя и закрыла дверь на замок, спустилась бабушка Ленни.