Амира. Наследники

Пролог

Пять лет назад

— Проходите, — миссис Фоули с улыбкой провожает нас в большое патио, скрытое от солнца широким навесом.

Я едва сдерживаю шокированное аханье, когда осматриваюсь по сторонам. Мы тоже живем у воды, и у нас тоже вокруг пальмы и песок. Но здесь — на берегу океана — все это выглядит совершенно иначе. Песок кажется белее, а вода — чище. Бросаю взгляд на улыбающуюся маму, которая усаживается в предложенное ей плетеное кресло.

— Я могу?.. — показываю отцу на океан, и он с улыбкой кивает.

— Далеко не уходи.

— Я только к воде.

Кивнув хозяевам дома, я спешу по ступенькам вниз. Как только достигаю песка, сбрасываю бабуши и иду к воде. Издалека мне кажется, что она должна быть теплой, как парное молоко. Но, стоит мне подойти и потрогать ее пальцами, я понимаю, что она прохладная. Правда, приятно прохладная, не ледяная. Я брожу вдоль берега и периодически поглядываю на террасу, где расположились родители, и каждый раз встречаюсь взглядом с папой. Он все время следит за мной, словно коршун. Но мне это нравится, потому что так я чувствую себя в безопасности.

Поднимаю голову и, приложив руку ко лбу, чтобы хоть немного прикрыться от солнца, смотрю вдаль. Там высокие волны, на которых катаются смельчаки. Хотела бы и я тоже когда-нибудь оседлать волну на небольшой доске. Почувствовать прилив адреналина, восторг от покорения одной из стихий. Но папа говорит, что это развлечение не для девочек.

— Не хочешь покататься? — раздается слева от меня мужской голос, и я, вздрогнув, поворачиваюсь к его обладателю.

Рядом со мной шагает красивый высокий парень и, прищурившись, улыбается мне. Его волосы выгорели на солнце, а от уголков глаз из-за улыбки расходятся лучики морщинок. Он настолько загорелый, словно был заброшен сюда из какой-нибудь латиноамериканской страны. Я качаю головой, вспомнив, что так и не ответила на вопрос.

— Не хочешь или не разрешают? — снова спрашивает он. — Ты ведь приехала с мистером Аль Мансури и его женой?

— Да, — отвечаю тихо.

— Я по одежде понял. Не жарко? — он кивает на мою абаю.

— Н-нет, — запинаясь, отвечаю я.

Обычно я бойкая и смелая, а тут прямо дар речи потеряла. То ли от того, что парень очень красивый, то ли от того, что он вообще со мной заговорил. Смутившись, опускаю взгляд ниже, но тут же резко отворачиваюсь к океану, чувствуя, как вспыхнули мои щеки. Он с голым торсом! То есть, на нем этот костюм для серфинга, но он спущен на бедра и… о, Всевышний, помоги мне забыть это. Сердце в груди колотится как ненормальное. И мне страшно. Потому что этот мальчик намного старше меня, а я не знаю, как вести себя с парнями. Совсем не знаю.

— Амира! — слышу за спиной грозный голос папы и, резко развернувшись, бегу к нему.

Наверное, этот красивый парень посчитает меня какой-то дикаркой, но я и правда не знаю, как себя с ним вести. Что вообще говорят в случае, если не могут продолжить беседу? Ну да, в нормальном обществе извиняются и уходят. Но разве можно назвать наш разговор нормальным, если в нашу первую встречу он практически голый?

— Привет, — зачем-то здороваюсь, подбежав к папе. Чувствую, как трясутся руки и до сих пор горят щеки.

Папа смотрит мне за спину, недовольно нахмурившись.

— Кто это?

— Не знаю, — отвечаю тихо.

— Амира, ты не должна общаться с незнакомцами. Тем более, если они в таком виде.

— Он знает нашу фамилию. Это, наверное, сын мистера и миссис Фоули.

— Если это старший, то он слишком стар для тебя.

— Для меня? — я вскидываю на отца взгляд и смотрю испуганно. — В каком смысле?

— Для общения, Амира, — отвечает отец.

— А сколько ему лет?

— Восемнадцать, если не ошибаюсь, — папа берет мою руку, заставляя обхватить его локоть, и медленно ведет в сторону патио.

— Он всего лишь на пять лет старше меня.

— Амира, он не подходит тебе для общения, — настаивает папа, а я и не спорю. Конечно, не подходит. Да и что у нас с ним может быть общего?

Но, поднимаясь по ступенькам на террасу, я почему-то всматриваюсь вдаль, пытаясь разглядеть в темных точках на волнах того самого парня. Что-то внутри меня заходится приятным волнением, а внизу живота порхают бабочки. Такое странное ощущение, и интуитивно я понимаю, что им лучше ни с кем не делиться, а беречь только для себя. Даже маме не скажу.

Немного позже папа, Омар и мистер Фоули удаляются в кабинет, чтобы обсудить дела, а мы с мамой, немного отдохнув в отведенных нам гостевых комнатах, присоединяемся к миссис Фоули в прохладной гостиной, чтобы поболтать о женском. Взяв книгу, я присаживаюсь в широкое кресло у окна, чтобы спокойно почитать. Мой взгляд то и дело скользит к бескрайней бирюзовой воде, которая манит меня. Дома я постоянно купаюсь в море, но еще никогда не делала этого в океане. И меня охватывает радостное возбуждение. Мы прилетели на целых четыре дня. А значит, у меня будет много времени, чтобы насладиться купанием.

В очередной раз бросаю взгляд за окно и замираю. Немного поворачиваюсь так, чтобы мама с миссис Фоули не заметили моих горящих щек, потому что я наблюдаю за тем, как старший сын Фоули ступает под тропический душ, который находится сразу за террасой. Он одет все в тот же гидрокостюм, ничего неприличного. Но тот спущен так, что я могу видеть ямочки на пояснице внизу широкой, мускулистой спины. О, Аллах, я же сейчас сгорю от смущения и ужаса, что не закрыла глаза и продолжаю пялиться! Нужно будет сегодня особенно рьяно замаливать свои грехи. И самое главное, чтобы родители не проследили за моим взглядом. Иначе мне конец!

Глава 1

Малоун

Я с довольной улыбкой захлопываю крышку ноутбука и, откинувшись в кресле, забрасываю руки на его спинку. Контракт мой. В принципе, ничего нового, такой результат ожидаем, но, должен признать, мне пришлось понервничать, когда переговоры чуть не сорвались. Работа с одной из крупнейших в мире компаний по производству видеоигр — это мечта каждого 3D-моделлера. И моя теперь осуществилась. Это стоило десяти лет обучения, пары разбитых графических планшетов и тонн выпитого кофе.

Окидываю взглядом комнату, с интересом цепляясь за детали. Сегодня мы приехали в дом Аль Мансури в ОАЭ, чтобы поприсутствовать на дне рождения Амиры, дочери шейха Заида. Не знаю, зачем потащился за родителями. Казалось, главной мотивацией послужило то, что я еще не бывал в этой стране. Но на самом деле мне хотелось посмотреть, какой выросла та испуганная девочка, которую я встретил тогда на пляже. Все время, что Аль Мансури проводили в нашем доме, я исподтишка наблюдал за ней.

Шейх Заид Аль Мансури был и есть партнером отца по бизнесу. Папа тогда еще провел со мной беседу о том, что Амира для меня недосягаема: девочка еще слишком юна и к тому же выросла в семье строгих нравов и с серьезным отношением к вере. Не стоило сбрасывать со счетов и ее отца с его тяжелым взглядом и огромной властью. А я не мог оторвать от нее взгляда. Понимал, что она абсолютно мне не подходит. Но взгляд то и дело возвращался к ней, отмечая плавные движения, грациозность, красоту лица, очарование улыбки. И взгляд… в нем было столько всего. Ее глаза, словно сотканные из тысяч звезд, мерцали, хранили в себе сотни тайн, каждую из которых хотелось разгадать и в то же самое время не делать этого, чтобы в девушке оставалась загадка. Я как маньяк прятался по темным углам в закоулках нашего дома, чтобы наблюдать за ней. По моему телу проходила волна дрожи, когда она смеялась. Заливисто и открыто, ее смех напоминал перезвон колокольчиков. Когда ее щеки краснели от смущения, меня бросало в жар. Самое интересное, что тогда в моих мыслях не было ничего о сексе, хоть я и достиг возраста, когда думаешь только о нем. Амира была для меня, словно экзотический цветок, на который хотелось безостановочно любоваться.

И сейчас мне жутко интересно, какой она стала. Сохранила ли свое очарование или превратилась в одну из современных девушек, которые громко смеются, демонстрируя себя с целью продать подороже свои молодость и красоту? Стала ли она одной из тех, кто зависит от соцсетей и живет напоказ? Или все же в ней остались те притягательная непорочность, наивность, которые будоражили мою кровь пять лет назад?

Я выхожу на балкон и двигаюсь к балюстраде. Кладу руки на теплый камень и глубоко вдыхаю. Все-таки есть свое очарование в этом месте. Оно, как восточная сказка — не до конца понятная, но манящая своими тайнами. Опускаю взгляд и замираю. Даже задерживаю дыхание, когда в полумраке вечера замечаю стройную фигуру в сплошном купальнике, которая выходит из воды, отжимая на песок воду из длинной косы. Сомнений нет, это она. Сердце начинает часто колотиться, а по телу проходит дрожь. На лице сама собой расплывается широкая улыбка. Это точно она. Грациозная походка никуда не делась. И вот этот жест, когда она поправляет браслеты на руке, потрясая рукой, тоже остался. Амира перекидывает косу за спину таким движением, словно волосы ей уже чертовски сильно надоели и мешают.

К ней подбегает невысокая женщина и протягивает длинный халат. Амира тут же ныряет в рукава, прикрывая свое тело, которое с такого расстояния мне рассмотреть не удалось. Кроме общих форм, а они у нее такие, что мне приходится прикрыть глаза и сделать несколько глубоких вдохов. Нужно перестроиться и взять себя в руки, вряд ли шейх оценит бугор в моих штанах.

Возвращаюсь в комнату, когда Амира скрывается из виду в сопровождении женщины, и начинаю нарезать круги. Мне так нестерпимо сильно хочется разглядеть ее поближе, поговорить, услышать ее голос, посмотреть, как она изменилась и в какую девушку превратилась. В теле вибрирует возбуждение, которое не дает усидеть на месте и дышать ровно. Не знаю, что со мной происходит. Последние пять лет я не отказывал себе в удовольствиях, у меня полноценная сексуальная жизнь, есть девушка. Но Амира будоражит мой разум с того самого дня, когда я впервые увидел ее. Наверное, это потому, что для меня она так и осталась экзотическим цветком. Девушкой, наполненной тайной, которая и манит к ней.

Немного позже, слегка успокоившись, я спускаюсь в гостиную, где уже накрыт ужин… для меня одного. Присаживаюсь за стол и смотрю на слугу, стоящего у двери.

— Подскажите, пожалуйста, Амира присоединится ко мне за ужином?

Он бросает на меня взгляд, в котором плещется недоумение и, кажется, укор. Я сказал что-то не так?

— Нет, — коротко отвечает он и снова смотрит прямо перед собой.

— Можно узнать причину?

— Госпожа Амира ужинает в гареме.

— У вас тут и гарем есть?

Я вижу, как на секунду на лице слуги снова мелькает вопрос, но он даже бровью не ведет, продолжая пялиться на противоположную стену.

— Ладно, — тихо произношу я и принимаюсь за еду.

Как только заканчиваю с ужином, встаю из-за стола и направляюсь в свою комнату. Но перед поворотом замираю, услышав женский голос, который — уверен — принадлежит ей.

— Ой, Тина, насмешила, — а потом смех. Прикрываю глаза и растворяюсь в этом звуке. — Неужели мама проявляла непослушание?

Глава 2

Я вхожу в кабинет папы, и он тут же встает из-за стола и с широкой улыбкой раскрывает для меня объятия, в которые я незамедлительно ныряю, окунаясь в его мужественный запах. В теплых объятиях отца я всегда чувствую себя в безопасности. Любимой и всесильной, потому что знаю: за моей спиной стоит огромная скала.

— С днем рождения, малышка моя.

— Я уже не маленькая, папа, — с улыбкой отвечаю я, но мои слова тонут в складках рубашки отца.

— Для меня ты всегда будешь маленькой, — все же папа услышал сказанное мной. — Наш с мамой подарок.

Папа отстраняется и, вернувшись к столу, берет с него небольшую коробочку. Передает ее мне, и я сразу открываю крышку. Я уже знаю, что обнаружу там какое-нибудь баснословно дорогое украшение, которое пополнит мою коллекцию безделушек, и которое я надену максимум один раз. Меня до последнего не оставляла надежда, что отец подарит мне квартиру в Абу-Даби, чтобы я могла жить там и учиться, но он твердо стоит на том, что сначала мне надо выйти замуж. Я не разделяю его мнения, как и мама, но их споры на эту тему пока ничего не дали. Не знаю, что он ей говорит, но каждый раз, когда мама идет отважно отстаивать свою — и мою — позицию, после этого она возвращается с одним вопросом: «Дочка, может, папа прав, и тебе не стоит сейчас идти учиться?» Я так устала приводить им аргумент за аргументом, что, в принципе, идея выйти замуж и убедить мужа в необходимости получения мной высшего образования кажется не такой уж бредовой. Жаль только, что мой жених Мустафа воспитывается в тех же традициях и с теми же убеждениями, что и я. Кажется, он совершенно не современный. Но, может, я смогу на него повлиять, кто знает?

Рассматривая инкрустированный дорогущими камнями браслет стоимостью с небольшую квартиру в городе, я улыбаюсь и всячески выдавливаю из себя благодарности. Все же родители старались, выбирали украшение, и они заслужили мои восторги.

— Очень красиво, спасибо.

— Мама выбирала.

— А ты оплачивал, — с улыбкой дополняю я, а папа пожимает плечами.

— Как всегда. Готова к празднику?

— Осталось только переодеться.

— Сегодня приедет Мустафа с родителями. Скоро и его день рождения, так что можно, думаю, уже поговорить о свадьбе.

Не хочу о свадьбе! Хочу об учебе! Хочу о свободе!

Но в ответ на папины слова я только улыбаюсь и киваю. А что еще мне остается, если он уже все решил?

Вечером я надеваю красивую расшитую золотыми нитями абаю, тонкую шелу, которая аккуратно ложится мне на волосы, чтобы не испортить шикарную прическу. Тина столько трудилась надо мной, что я сама не узнаю себя в зеркале. Глаза как будто не мои, они принадлежат восточной красавице с умело подведенными стрелками и черными длинными ресницами. Нет, все же мои. Но сегодня они выглядят невероятно красивыми, подчеркнутыми умелым макияжем.

Я вхожу в просторную комнату в гареме, где уже расположились все гости женского пола.

— Моя красавица! — восклицает тетя Инас, заключая меня в объятия. — Мустафа в обморок упадет, когда тебя увидит.

Я опускаю глаза и смущенно краснею. Не хочу, чтобы он меня рассматривал. Вообще не хочу его видеть. И, кстати, если я в чем и уверена, так это в том, что сын Инас и Валида тоже не в восторге от нашего предстоящего союза.

— С днем рождения, — наконец заканчивает свое приветствие тетя. — Наш подарок вместе с остальными.

Она кивает на столик в углу, заваленный коробками в подарочной упаковке. Я могу прямо перечислить что там: гаджеты, украшения, снова украшения и еще украшения. Придется покупать новую шкатулку. На самом деле, это хорошо, что у меня так много побрякушек. И я даже люблю их носить. Но, в отличие от мамы, выбираю несколько самых любимых и постоянно ношу только их, а остальные лишь по особым случаям, которых в жизни незамужней девушки не так уж и много.

Приняв поздравления от всех женщин, я надеваю гишуа и вместе с мамой направляюсь в мужскую половину, чтобы мужчины тоже могли выразить свое почтение и пожелать долгих лет жизни. Чувствую себя, словно выставочный экземпляр, на который все будут пялиться. А я ведь даже не смогу поднять глаз, чтобы рассмотреть их всех. Мне можно смотреть только на папу, но его я вижу каждый день. А мне интереснее было бы посмотреть, как выглядит сейчас Мустафа, например. Или другие гости, которые приехали в наш дом. А вдруг там будет какой-нибудь красивый молодой мужчина, который понравится мне больше моего жениха? Интересно, мне бы разрешили променять Мустафу на него?

— А вот и наша именинница, — провозглашает папа, как только мы входим в большую комнату, уже задымленную кальяном. Странно, что здесь такой туман, потому что все окна открыты, да и в комнате стоит мощная вытяжка, но все равно ароматный дым витает в воздухе.

Конечно же, молодым мужчинам — в том числе Мустафе — не позволительно подходить ко мне, так что я принимаю поздравления от старших, покорно кивая и тихо благодаря. Мне так неуютно под всеми этими взглядами, что мышцы подрагивают, готовые в любой момент выручить меня при побеге. И все это время я чувствую на себе прожигающий взгляд. Он как будто сверлит меня в разных частях тела и лица, ни на секунду не отпуская. Думаю, это Мустафа, но сомневаюсь, потому что он никогда на меня не пялился. Наоборот, когда у него была возможность посмотреть на меня, он отворачивался. Неужели ему неинтересно, на ком он женится? Я вот тайком рассмотрела его в подробностях. Правда, почти год назад. Интересно было бы посмотреть, как он изменился за это время. Надеюсь, у меня появится хотя бы крошечная возможность взглянуть на него одним глазком перед свадьбой.

Глава 3

Малоун

Она так красиво смущается, что губы невольно расплываются в улыбке. Скажем, это не совсем та реакция, которую обычно ждешь от девушки, но так тоже сойдет. Если быть откровенным до конца, то мне даже нравится. И она нравится. Там, в большой комнате на половине ее отца, Амира была с этим платком на лице, который скрыл от меня все, кроме ее потрясающих, просто нереальных глаз. Они светились в полумраке, словно два топаза, отражая в себе свет каждого из точечных светильников. Словно в ее глазах зажглись звезды. Зрелище не для слабонервных, потому что вызывает моментальную стойкую зависимость.

Сейчас, пока она в недоумении и шоке, у меня есть пара секунд, чтобы рассмотреть ее потрясающе красивое лицо. Большие светло-голубые глаза, тонкий, слегка вздернутый носик, капризный изгиб слегка пухлых губ, которые, даже не двигаясь, кричат о поцелуе. Клянусь, прямо сейчас я могу почувствовать то, как прикоснусь к ним. Горячие и сладкие, при касании мягкие, но упругие, от которых хочется оторваться на мгновение, чтобы глотнуть воздуха, а потом повторить, и так много раз. Я тяжело сглатываю, когда между ними появляется розовый кончик языка и влажно проходится по идеально гладкой поверхности губ, а потом снова скрывается.

— Что ты… — запинаясь, спрашивает она, — так на меня смотришь?

Голос… Черт, в этой девушке все — и я имею в виду абсолютно все — настолько манящее, гипнотизирующее, что мне приходится усилием воли держать себя в руках, чтобы не наброситься на нее. Раньше, когда парни рассказывали, как им тяжело сдерживаться и не попытаться завалить девушку буквально силой, я смеялся и издевался над ними, потому что это нелепо. Не настолько это притяжение сильное, чтобы мозг совсем отключался, переходя в режим следования инстинктам. И только сейчас я осознаю, что так бывает. Что иногда мужчине и правда приходится буквально одергивать себя, чтобы не поддаться желанию. Например, заправить ей за ухо выбившуюся из косы прядь. Такое банальное движение, оно настолько попсовое, но это повод прикоснуться, как бы показать свою мужественность и заботу на фоне защиты слабой девушки. Да даже не защиты. Так, элементарное внимание, которое девушками почему-то воспринимается как нечто экстраординарное. Но с Амирой мне этого хочется. И прядь заправить, и коснуться носом ее виска, вдохнуть запах за ушком, прихватить зубами мочку… Все это и много чего еще.

— Ты сильно изменилась.

— Ты тоже не помолодел, — фыркает она. Кусается. Я широко улыбаюсь: обожаю девушек с характером. — И вообще, тебе нельзя на меня смотреть.

— Кто сказал?

— В нашей стране это карается законом.

— Сдашь меня?

Присаживаюсь, чтобы собрать разбросанные по полу стручки.

— Может быть.

Поднимаю голову и смотрю на нее снизу вверх. Член в штанах дергается, и мне приходится приложить нечеловеческие усилия, чтобы не нырнуть ладонью под длинный подол шелкового халата, который наверняка скрывает невероятно гладкую кожу. С другой девушкой я бы, скорее всего, так и поступил. А что? Атмосфера располагает. Да, кухня, но на ней столько удобных поверхностей, что можно было бы разложить на них девушку и трахнуть так, чтобы висящие над головой кастрюльки зазвенели, выдавая какую-нибудь классическую симфонию. Но с Амирой так нельзя. А жаль.

— Что ж, придется мне отсидеть в вашей тюрьме. Будешь меня навещать?

— Даже не думай, — фыркает она, а потом разворачивается и идет доставать чашку из пропищавшей микроволновки. — Что ты здесь делаешь посреди ночи?

— Пришел заварить себе кофе.

— Сварить.

— Что?

— Мы не завариваем кофе, мы его варим.

— Не вижу кофемашины, — встаю и осматриваюсь по сторонам, сжав в руке стручки.

— Потому что мы варим кофе в турке.

— Цивилизация не дошла до вас?

— Ха-ха, — медленно отзывается Амира, а потом поворачивается и протягивает руку за стручками.

И в этот момент время останавливает свой бег. Не знаю, какого черта творится на этой кухне, но я, кажется, слышу потрескивание в воздухе, когда медленно подхватываю ее ладонь снизу, а потом вкладываю в нее ваниль. Между нашими руками пробегает электричество. Амира тоже это замечает, потому что ее глаза слегка расширяются, и она пытается отдернуть руку, но я сжимаю ее своими пальцами. У нее шелковистая кожа, приятная на ощупь. Я удерживаю зрительный контакт, но мы оба слегка хмуримся. Краем глаза замечаю, как часто поднимается и опускается под шелковой тканью грудь Амиры. Хочу опустить взгляд и проверить, напряглись ли ее соски, так ли ей кайфово от этого контакта, как и мне, но не решаюсь. Иногда переступать черту действительно не стоит.

Наконец, после пары минут молчаливого напряжения, я разжимаю пальцы и выпускаю руку Амиры из плена своей. Она тут же резко отворачивается и начинает колдовать над своей чашкой, добавляя какие-то ингредиенты, промывая стручки, а потом разрезая один из них и выуживая оттуда зерна. Я наблюдаю за ее тонкими пальцами как завороженный. До чего же она красивая! От макушки и до кончиков пальцев. И коса эта толстая, которую хочется обхватить пальцами, потянуть за нее, заставив Амиру откинуть голову назад, чтобы я мог свободно впиться губами в ее шею.

Не удержавшись, подхожу ближе, практически вплотную. Берусь за кончик ее косы и растираю его между пальцами. Ее волосы такие же нежные и мягкие, как и кожа. Которая пахнет, как… экзотические цветы, море, солнце и фрукты. Как будто впитала в себя все самые лучшие ароматы, которые не может перебить даже запах теплого молока с медом и ванилью.

Глава 4

Выныриваю с улыбкой на лице и приглаживаю волосы. Но вскрикиваю от ужаса, когда открываю глаза. В метре от меня по грудь в воде стоит Малоун. Его широкие, мускулистые плечи возвышаются над морской гладью, привлекая к себе внимание. Мои щеки вспыхивают, словно охваченные огнем, и я зажмуриваюсь.

— Привет, — как ни в чем не бывало произносит он.

— Виделись уже, — не совсем дружелюбно отзываюсь я.

— Не рычи, Амира, я всего лишь хочу подружиться.

Я слышу улыбку в его голосе и приоткрываю один глаз, чтобы посмотреть на наглеца.

— Зачем?

— Ты мне нравишься, — дернув плечом, просто произносит он, а я закрываю лицо ладонями и, насколько позволяет вода, резко отворачиваюсь.

— Ты не можешь мне такого говорить.

— Послушай, я совсем не знаю ваших традиций и заранее прошу прощения, если мои слова или действия как-то оскорбляют тебя. Если я сказал что-то неправильно, подскажи, что именно, я извинюсь и исправлюсь на будущее.

Я опускаю руки в прохладную воду, чтобы хоть немного остудить жар, разливающийся по телу.

— Ты не можешь смотреть на меня прямо. Не можешь заговаривать и тем более делать комплименты или говорить, что я тебе нравлюсь.

— А как тогда мужчины проявляют свою симпатию к вашим девушкам?

— Никак. То есть они идут к ее отцу и просят ее руки.

— Вот так сразу?

— Мгм.

Впервые в жизни я сожалею о наших традициях. Мне бы сейчас так хотелось поймать взгляд Малоуна. Смотреть на то, с каким восхищением он окидывает взглядом мое лицо и тело. От этого по коже рассыпаются щекочущие мурашки, из-за чего хочется скривить нос и захихикать.

— Тогда почему на кухне ты мне это позволила?

— Прости, — выдавливаю из себя.

— За что? — выдыхает он. — Это я должен просить прощения.

— За то, что провоцировала тебя. Что дала повод допустить запретные мысли.

— Ого, — только и отвечает он.

Знаю, это так дико в двадцать первом веке. Но благодаря таким правилам наши женщины чувствуют себя защищенными. И знают, что с ними не может произойти несчастья, потому что мужчины их уважают. Хотя я бы предпочла для женщин немного больше прав. Как минимум, возможность выбрать себе мужа и получить образование. Далеко не всем, к сожалению, доступна такая роскошь.

Я читала о девушке, которая ушла из семьи ради того, чтобы воплотить все перечисленное в жизнь. Вышла замуж за любимого, получила профессию, устроилась на работу. Она могла бы быть невероятно счастлива, если бы ценой такого счастья не стали отношения с семьей. Я бы умерла, наверное, откажись от меня родители и братья. Вот и получается, что я не могу определиться, чего хочу больше: свободы или остаться в привычном коконе заботы и безопасности своей семьи. Увы, совместить обе опции не представляется возможным, как бы сильно ни хотелось.

Папа никогда не позволит мне самой выбрать себе мужчину. Слишком много требований он предъявляет к моему потенциальному мужу, и далеко не каждый мужчина сможет соответствовать списку Заида Аль Мансури.

— Амира, — зовет меня Малоун, когда я огибаю его и начинаю плыть к берегу. — Не уходи! Подожди ты! — Я останавливаюсь и присаживаюсь так, чтобы вода покрывала мои плечи. Может быть, именно такие ситуации имел в виду папа, когда запрещал мне купаться в одиночку? — Я просто хочу пообщаться. Не стану подходить, если ты не хочешь. Буду на расстоянии и даже отвернусь. Мне интересно общаться с тобой, узнать ваши традиции, понять, чем вы живете.

— Зачем это тебе? — спрашиваю, не оборачиваясь.

Малоун молчит несколько секунд, а потом все же отвечает:

— Сам не знаю. Могу только сказать, что, наверное, восток манит своей загадкой, таинственностью. Вы настолько отличаетесь от европейцев, что поразительно, как в одно и то же время на земле уживаются настолько разные люди. Вроде и технологии развиваются одинаково, интернет, космос и все такое. Но мы при этом будто живем на разных планетах.

Я улыбаюсь. Прекрасно его понимаю. Для него все это на самом деле ново и совершенно непостижимо, но, мне кажется, в Эмиратах нужно прожить если не всю жизнь, то большую ее часть, чтобы на самом деле проникнуться нашим менталитетом.

— Спрашивай, — осмелившись, предлагаю я.

— О чем?

— Ну что там тебе интересно.

— О, я даже растерялся. Гм. Ну ладно. Расскажи, почему женщины выходят за незнакомцев?

— Ну, не совсем за незнакомцев, — прочистив горло, отвечаю я. — Например, я знаю своего жениха с детства.

— Жениха? — резко спрашивает Малоун. — У тебя есть жених?

— Ну да, — тише отвечаю я.

— Тебе же всего восемнадцать.

— Это в твоем мире женщины могут до тридцати не создавать семью, здесь так не принято. Я обручена с шестнадцати.

— Серьезно, что ли?

Его голос стал громче, а мой затылок покрылся мурашками — явное свидетельство того, что Малоун на меня смотрит.

Глава 5

Рассвет я встречаю на своем балконе, глядя на то, как поднимается солнце. Сна ни в одном глазу, как будто я безмятежно проспала всю ночь. Но состояние мое оставляет желать лучшего. Никакого умиротворения и спокойствия. Мышцы напряжены, а сердце грохочет в груди, отбивая нестройный ритм. Прикрываю глаза, впитывая тепло первых солнечных лучей, и улетаю мыслями в эту странную предрассветную встречу. Зачем он пришел? Зачем завел этот разговор? Неужели ему не все равно? Хотя он же сам сказал, что пытается постигнуть восточных людей. Я, видимо, показалась ему достойным кандидатом, чтобы приоткрыть завесу тайны в нашу жизнь. Ну конечно, я ведь так разболталась, забыв, где и с кем нахожусь.

— Амира! — зовет меня Тина.

— Я на балконе!

Она врывается ко мне так, словно на пожар спешит.

— Давай собираться скорее, вы едете в Абу-Даби.

— Правда? — я подскакиваю с кресла и с восторгом смотрю на нее. — Зачем?

— Твой отец хочет провести день в городе с вашими гостями.

— О, — только и могу выдавить из себя.

Это значит, что Малоун тоже с нами поедет? Может, мне остаться дома и спокойно пережить тот позор, который я на себя навлекла своим длинным языком? А вдруг он расскажет моему отцу, что я оказалась такой болтливой и дерзкой? Что позволила себе купаться ночью с мужчиной и разговаривать с ним. И… позволила ему разглядывать меня?..

Не успеваю осознать весь ужас своего поведения, как Тина уже затаскивает меня в комнату.

— Сначала душ, а я пока подберу тебе одежду.

— Я уже была в душе.

— Во сколько же ты проснулась, девочка? — она тормозит по пути в гардеробную и хмуро смотрит на меня, уперев руки в бока.

— Я не ложилась, — шепчу, проходя мимо нее.

— Как это — не ложилась? Амира, если родители узнают…

— Да знаю я. Просто не говори им ничего. Никто меня не видел.

— И чем ты занималась? — прищурившись, спрашивает она, входя следом за мной в гардеробную.

— Плавала. Пила молоко. Читала. Слушала музыку, — отвечаю я, снимая вешалку с гандурой.

Тина забирает ее из моих рук и укоризненно заглядывает мне в глаза.

— Ты же знаешь, что тебе запрещено купаться одной.

— Знаю.

Про Малоуна я решаю не упоминать, потому что тонкая натура Тины точно не выдержит такого. Если она и не побежит выдавать меня родителям, то, по крайней мере, прочитает мне длинную лекцию о морали, а потом станет ходить ко мне и читать Коран вслух. Но я и так знаю, что нарушила чуть ли не половину заповедей, и корю себя за это. И тут же с ужасом осознаю, что, представься мне такая возможность, я бы повторила эту ночь. Потому что мне нравится внимание Малоуна. Потому что я, как и всякая женщина, нуждаюсь в комплиментах и признании со стороны мужчин. Тем более, когда это недоступно.

Мы едем, как всегда, в двух машинах. Женская половина нашей семьи и миссис Фоули разместились в нашем джипе. Мама болтает с Мишель, а мы с сестрой Салихой играем на ее планшете. Я не прислушиваюсь к их разговору, обсуждая с Салихой, какого цвета платье подойдет принцессе со светлыми волосами, но тут мои уши улавливают знакомое имя, и мне кажется, они шевелятся, настраиваясь на то, о чем говорят слева от меня.

— Малоуну нравится путешествовать, поэтому и профессию он выбрал такую, чтобы была возможность работать удаленно, — говорит миссис Фоули. Внутри меня все переворачивается, а щеки вспыхивают от упоминания его имени. Надо признать, я немного завидую, что семья не препятствует его выбору. — Сейчас он, по-моему, влюбился в вашу страну. Хочет попробовать все, что здесь доступно: от поездок по пустыням до банджи-джампинга.

— О, развлечений у нас хватает, — отвечает ей мама, и я слышу в ее голосе улыбку.

— Для меня это не развлечения, я не экстремал. Адреналина мне и в жизни хватает. Но Мал вырос на доске для серфинга, они с Финном часто катались, когда сыну еще даже двух лет не исполнилось. Так что у него эта тяга к приключениям с самого рождения. Или даже в крови, — негромко добавляет она.

Так вот как она называет сына: Мал. Интересное сокращение. Мне нравится. Как-то очень интимно, по-домашнему. Не каждый так назовет сына Фоули, потому что, несмотря на его открытый, доброжелательный взгляд и искреннюю улыбку, которую он щедро дарит окружающим, от него веет опасностью. Не такой, как от людей, занимающихся чем-то противозаконным, а такой, в которой содержится некая тайна. При общении с ним складывается впечатление, что при необходимости он может применить силу. С такой же беззаботной улыбкой на лице. Наверное, такая аура должна пугать или отталкивать, но меня почему-то манит к нему, несмотря на все сигналы, которые вспыхивают в голове. Здравый рассудок как будто предупреждает об опасности, но я успешно его игнорирую.

— Амира, а ты собираешься поступать в университет? — спрашивает миссис Фоули, повернувшись лицом ко мне.

— Амира сначала должна выйти замуж, — отвечает за меня мама.

— Так рано? — миссис Фоули переводит взгляд расширившихся глаз с меня на маму и обратно.

— Такие у нас порядки, — спокойно отзывается мама, переведя на меня взгляд таких же голубых глаз, как и у меня. — Амира помолвлена с шестнадцати.

Глава 6

Наша прогулка включает обычный маршрут: аквариум, лабиринт для детей, кафе. Когда мы добираемся до любимого заведения, Карам с Салихой уже присмирели, порядком набегавшись. Хостес тут же провожает нас к любимому столику папы. Не знаю, договаривается ли он заранее, но обычно к нашему прибытию это место всегда свободно. Пока все рассаживаются на больших подушках вокруг круглого, сияющего витражами дастархана, я веду детей в уборную, чтобы помыть руки, а когда возвращаюсь и брат с сестрой занимают свои места, оказывается, что для меня осталось только одно: рядом с Малоуном. Эта близость будоражит. Там, в лифте, моя кровь закипала, а сейчас, от осознания, что мне предстоит сидеть рядом с ним не меньше часа, сердце делает кульбит и трепыхается в груди, словно птица в клетке.

Мы приступаем к обеду. За столом льются разговоры, мама постоянно одергивает брата с сестрой, чтобы те не ругались и вели себя прилично, параллельно обсуждая с миссис Фоули принципы воспитания детей. Папа с мистером Фоули увлечены беседой о перспективах бизнеса. И только мы с Малоуном молчим. Не смотрим друг на друга, но каждой клеточкой тела я чувствую его внимание ко мне. Оно выражается в мелочах: то он подливает мне кофе, то джалляб. Подкладывает на тарелку фрукты, якобы чтобы официант мог унести пустую тарелку, но я точно знаю, почему он это делает. Или просто хочу верить в это.

Когда обед подходит к концу, я, извинившись, следую в книжный магазин, сопровождаемая одним из охранников отца. Мои родные собираются посетить террариум, а я ненавижу пауков и всю эту нечисть. Даже не ненавижу, а страдаю арахнофобией. Родители знают об этом и никогда не заставляют меня ходить с ними. А вот Карам, напротив, очень любит холоднокровных, поэтому в террариум ходит при каждом удобном случае.

Охранник остается снаружи магазина, позволяя мне в одиночку бродить между высокими полками, и я направляюсь в отдел биографий в поисках новой книги, которая придала бы мне сил для дальнейшей борьбы за свою самостоятельность. Периодически я читаю такую литературу, потому что истории жизни успешных женщин нашей страны вдохновляют меня и дарят надежду, что и для меня, возможно, не все потеряно.

— Амира, — раздается шепот по другую сторону полки, и я замираю на мгновение. Вынимаю две книги и встречаюсь со взглядом темных глаз, которые и так не дают мне покоя ни днем, ни ночью. Мал улыбается. — Привет.

— Ты что здесь делаешь? Тоже за книгой пришел?

— Не сочти за оскорбление, но… — Он кусает губу, привлекая к ней мое внимание. — Я пришел побыть с тобой.

— Малоун…

— Погоди. Я не пытаюсь тебя оскорбить или скомпрометировать. Просто… Знаешь, я, возможно, единственный из нас двоих, кто испытывает это притяжение, но позволь мне немного переступить границы.

— Каким образом? — рвано выдыхаю я.

— Положи сюда руку. — Он протягивает свою ладонь, указывая на пустое пространство на полке между нами. — Со стороны будет казаться, что ты просто тянешься за какой-то книгой.

— Зачем мне это делать?

— Я хочу… коснуться твоих пальцев.

Ловлю его абсолютно серьезный взгляд, и мои глаза расширяются. Коснуться моих пальцев? Нельзя касаться! Харам! Но соблазн так велик, что пальцы подрагивают от предвкушения запретных ощущений. Мне так страшно и так сильно этого хочется.

Я воровато оглядываюсь. Знаю, что в магазине есть камеры, и мне остается только мысленно молиться, чтобы одна из них не была направлена прямо на меня. Потому что рука уже сама тянется «за книгой». Как только моя ладонь оказывается прижата к полке, пальцы Малоуна, словно в замедленной съемке, аккуратно касаются моих. По коже разбегаются мурашки, и я непроизвольно вздрагиваю, а потом сталкиваюсь со взглядом наглого ирландца. Он предельно серьезен. В глазах ни тени насмешки или даже улыбки. Я вижу, как сильно раздуваются его ноздри от тяжелого дыхания. Неужели наверняка искушенного парня этот контакт волнует так же, как и меня?

Перевожу взгляд на наши руки. Моя ладонь кажется такой крошечной по сравнению с его, широкой и испещренной венами, что я застываю ненадолго в этом моменте, запоминая изображение контраста. Твердые подушечки его пальцев щекочут мои, но у меня нет желания отдернуть руку и прервать контакт. Я лишь тяжело сглатываю. Европейские девушки, наверное, посмеялись бы надо мной из-за того, как тяжело я решалась на прикосновение и как сейчас им взволнована. Им не понять, как невероятно страшно на такое пойти девушке из моей страны.

Когда Малоун смелеет и накрывает своей ладонью мою, на меня накатывает паника. Одно дело, когда он просто прикасается, и совсем другое — когда сжимает мою руку. От этого кровь во всем теле начинает бежать быстрее, и меня охватывает жар. Сейчас я впервые радуюсь, что мое лицо закрыто, и Мал может видеть только глаза. В них наверняка отражается испуг, но это его не останавливает. Нужно отдать ему должное, Малоун не пересекает черту — не считая самого факта прикосновения. Он не пытается нырнуть своими настойчивыми пальцами под рукав и погладить запястье. Мне кажется, что я бы умерла от такого. От страха или волнения, не знаю. Но пока одно лишь сжатие ладони творит со мной такое, что, узнай отец об этом, убил бы меня, наверное.

Подержав меня за руку еще пару секунд, Мал соскальзывает к пальцам, и по движению я догадываюсь, что он хочет сплести их со своими, поэтому в испуге отдергиваю руку. Бросив на Малоуна испуганный взгляд, бросаю на нижнюю пустую полку книги, которые держала в другой руке, и выбегаю из магазина.

Глава 7

— Мне не нравится, какие взгляды на тебя бросает этот парень. Малоун, — произносит мама вечером, присев рядом со мной в саду.

— Какие? — спрашиваю спокойным тоном, хоть и чувствую, как тело снова охватывает жар.

— Заинтересованные, Амира, — неодобрительно поясняет она.

— А я здесь при чем? — спрашиваю, дернув плечом.

— Ты не давала ему повода?

Мои глаза округляются, когда я смотрю на маму.

— Какого повода, мама? Что я должна была сделать, чтобы его остановить? Да и вообще, не видела я никаких взглядов.

— Он смотрит на тебя так, словно… как будто ты ему что-то пообещала.

— Я не могла ему ничего обещать! — взвиваюсь, злясь на себя и Малоуна за то, что скомпрометировал меня.

— Тише-тише, — мама тянет меня за руку, чтобы усадить на скамейку, а я даже и не заметила, как подскочила на ноги. Кажется, я переигрываю. — Успокойся. Амира, пойми правильно: ты обручена. Более того, с сыном папиного лучшего друга. Мы не можем просто так разорвать помолвку. К тому же, сын Фоули тебе совсем не подходит.

— Почему это?

— Ну вот! — восклицает мама, ткнув пальцем в мою сторону. — Я так и знала, что ты им заинтересовалась!

— Нет же! Мне просто интересно, почему вы считаете его неподходящей партией для меня. Он сын папиного партнера по бизнесу, из хорошей, состоятельной семьи, сам хорошо зарабатывает.

— Откуда ты знаешь? — прищурившись, спрашивает мама.

— Догадываюсь по его профессии. Я слышала, как миссис Фоули рассказывала о сыне.

— Амира, — выдыхает она, беря мою ладонь в свои руки. — Малоун красивый парень и, уверена, умеет обращаться с девушками. Но его можно сравнить с огромным котом. Он будет кружить вокруг тебя, соблазняя мурлыканьем, а при случае выпустит когти и пойдет дальше тереться о кого-нибудь другого. Это такой тип мужчин. Взгляд с поволокой, низкий, бархатистый голос, красивое тело. Но не это должно быть главным в мужчине.

— А что?

— Надежность и безопасность. Ты ведь знаешь, сколько опасностей подстерегает женщину в этом мире. Поэтому она нуждается в защите.

— Ну от кого, мама? — стону я. — Ты ведь вышла замуж по любви. Почему мне нельзя?

— Амира, я не могу рассказать тебе всю нашу с папой историю. Но поверь мне, он изначально мне подходил.

— Правда? — заинтересованно спрашиваю я. — Помнится, ты рассказывала, что вы как раз были очень неподходящими. Из разных слоев, с разным материальным достатком. Что же изменилось?

— Любовь все изменила, — словно каясь, отвечает мама.

— Так почему я не могу полюбить неподходящего мужчину и стать его женой? Может быть, он именно тот, кто мне нужен?

Мама долго внимательно смотрит на меня, а я неудобно ерзаю под этим прожигающим взглядом. Такое ощущение, что она считывает все из моей головы и тут же делает собственные выводы. И что-то подсказывает мне, что эти выводы мне не понравятся.

— Так ты очарована Малоуном? — медленно, растягивая слова, спрашивает мама.

— Нет! Не очарована. Совсем. Мне просто интересно.

— Ясно, — задумчиво отвечает она.

— Мама, я просто теоретически спросила. Я ведь и Мустафой не очарована.

— Мустафа замечательный мальчик.

— Вот именно! Мальчик! Ему бы карьеру строить, учиться, а не возиться с новоиспеченной женой. К тому же… я люблю Мустафу, мама, но как младшего брата.

— Пф, у вас разница в год, — фыркает она. — Даже меньше.

— Ну и что? Мы совершенно разные!

— С каких это пор ты осмелилась оспаривать решение отца, Амира?

— Мама, — хватаю ее за руки, — представь себе, если бы тебя выдали замуж за нелюбимого? Это же все равно, что мне выйти замуж за Сабита.

— Амира, что ты такое говоришь? — кривится мама. — Сабит твой единокровный брат, а Мустафа тебе даже не родственник.

Я тяжело вздыхаю. Какой это по счету разговор? Сотый? Тысячный? И ведь знаю, что спорить бесполезно, а все равно пытаюсь. Даже не представляю себе, что могло бы переубедить моих родителей и Валида с Инас. Все они на сто процентов уверены, что мы с Мустафой составим крепкую пару, и, наверное, правы, только этот брак будет построен именно на традиционных ценностях: безопасности и уважении. Но никак не на любви. И уж тем более не на страсти. А мне хочется, чтобы в животе порхали бабочки и сбивалось дыхание от одного его присутствия. Я снова возвращаюсь мыслями к Малоуну, потому что рядом с ним у меня как раз так и происходит. Только все это бессмысленно. Послезавтра он и его родители сядут в самолет, и я, скорее всего, никогда больше его не увижу. С этим надо смириться, и я пытаюсь, но сердце отказывается.

Наверное, мама права, и знакомство со мной для Малоуна просто эпизод. Экзотика, которую ему не попробовать в привычных условиях. Но как же он сегодня смотрел на меня в книжном магазине! При одном воспоминании по телу снова рассыпаются мурашки. Он словно поглощал, впитывал, заставлял просочиться в него и остаться там навсегда. Я бы осталась. Только все это иллюзия.

Глава 8

Вернувшись в свою спальню, я принимаю долгий душ, который окончательно меня расслабляет. Укладываюсь в постель и уже думаю, что снова не усну, но стоит голове коснуться подушки, как я уплываю в сон спустя считанные секунды. И снится мне Малоун. Он смотрит на меня внимательно, как смотрел вечером на кухне. Он касается меня. Везде. И это так пугает, что я задыхаюсь. Но в то же время волнительно. Тело горит, и по нему разбегаются мурашки. Я впервые в жизни испытываю такой калейдоскоп чувств, и мне сложно с этим справиться.

Просыпаюсь как от толчка, потому что фантазии завели меня туда, куда забредать не стоило. Рывком сев на кровати, прижимаю к груди ладонь, чувствуя, как под ней неистово колотится сердце. Зажмуриваюсь и, закрыв руками лицо, упираюсь ими в колени с негромким стоном. Если так будет продолжаться, я, наверное, сойду с ума.

— Доброе утро, — приветствует меня Тина, когда я вхожу в гостиную, где она взбивает подушки на огромном диване.

— Доброе, — растерянно произношу, оглядываясь по сторонам. — А почему в доме такая тишина? Где все? Не проснулись еще?

— Что ты? Уже одиннадцать. Никого нет.

— А где они? — спрашиваю, чувствуя, как брови подскакивают вверх.

— Ваша мама повезла детей в школу, ей нужно поговорить с учительницей Салихи. Господин Заид работает.

— А Фоули? — пытаюсь сделать тон равнодушным, но мой голос звенит от напряжения.

— Улетели домой, — как ни в чем не бывало, Тина разбивает мой мир на кусочки. Мелкие осколки разлетаются в стороны, и даже если я расставлю руки, не смогу поймать их и склеить воедино.

— Как домой? — шепчу. — Они же должны были завтра уехать.

— Не знаю, Амира, — пожав плечом, отвечает она. — Может, стоит спросить у господина Заида?

— Эм-м-м, нет. Ладно, пойду завтракать, — уныло произношу я и спешу скорее скрыться на своем балконе, куда прошу принести еду.

Здесь, в уединении, я могу наконец дать волю чувствам. Правда, я и сама не до конца понимаю, что со мной происходит. В какой-то момент даже посещает мысль посетить доктора, потому что меня начинает беспокоить ноющая боль в груди и тахикардия. И ведь никто не разбудил, чтобы я могла попрощаться с нашими гостями! Даже Малоун, а он — уверена — мог бы найти способ передать мне весточку о своем отъезде. Значит, мои странные чувства не взаимны. Хотя чего еще можно было ожидать, если вчера я запретила ему прикасаться к себе? Еще и так грубо. Может, стоило позволить? Но чего стоила бы тогда вся моя добропорядочность?

Вечером, поужинав с семьей и найдя кучу отговорок, почему мне надо вернуться в свою комнату, я наконец закрываю дверь и зарываюсь в ворох подушек, накрывшись одеялом. В комнате не холодно, но мне нужен этот кокон, чтобы успокоиться. Нужно что-то обыденное. То, что подарит мне ощущение, что в моей жизни ничего не изменилось. Но я вру сама себе. Конечно же изменилось. За какие-то несколько дней я узнала, каково это — чувствовать внимание мужчины. Видеть его горящий взгляд, понимать, что он абсолютно серьезен, разговаривать глазами, чувствовать его невинное, но пропитанное интимным желанием прикосновение.

Я вздрагиваю, когда в тишине комнаты пиликает телефон. Нахмурившись, подношу его к лицу и разблокирую, чтобы прочитать пришедшее в соцсетях сообщение.

Мал222: «Прости, что уехал, не попрощавшись. Если бы я еще хотя бы раз взглянул в твои глаза, то не смог бы улететь. Они как магнит для меня»

Сердце делает кульбит, тройное сальто и приземляется на середину арены, мягко спружинив.

Кусаю губу, раздумывая над тем, стоит ли ему отвечать. Но пальцы уже сами порхают по экрану, и, пока не передумала, я нажимаю кнопку «Отправить».

Принцесса Амира: «Хорошо долетел?»

Ответ приходит сразу же, словно он сидит с телефоном в руках в ожидании моего сообщения.

Мал222: «Спасибо, в порядке. Хочется увидеть тебя»

В последних трех словах столько отчаяния… или мне просто хочется, чтобы так было. Наверное, я вижу то, чего нет. Не знаю, что ему на это ответить. На самом деле, у меня много слов припасено для него, но я не стану писать ни одно из них, потому что тогда паду еще ниже.

Мал222: «Я снова переступил черту?»

Принцесса Амира: «Немного»

Мал222: «Я купил в аэропорту книгу о ваших традициях. Весь перелет читал, но пока еще не добрался до раздела с отношениями. Мне важно понять, что я могу тебе говорить, а что под запретом. Не хочу тебя оскорбить, но ты же помнишь, что я привык говорить то, что думаю. Амира, если я еще когда-нибудь задену тебя своими словами, знай, что это ненамеренно»

Принцесса Амира: «Я знаю»

Мал222: «Расскажи мне о своем дне»

Принцесса Амира: «О сегодняшнем?»

Мал222: «Да»

Тосковала по тебе. Сходила с ума, что не могу снова окунуться во внимание, которое ты даришь. Не могу снова называть тебя наглецом и запрещать трогать меня, но при этом сходить с ума от каждого нарушенного тобой запрета.

Принцесса Амира: «Обычный день»

Пишу только банальность, потому что боюсь перейти грань.

Глава 9

— Не может быть и речи! — отрезает папа, взмахнув рукой. Он смотрит на меня своим фирменным тяжелым взглядом, который, по идее, не должен оставлять возможности для сопротивления. Но я все равно восстаю.

— Папа, миллионы женщин по всему миру получают образование!

— Они не ты! — громыхает отец. Мне бы остановиться и уйти, дав ему остыть, и только потом начинать заново, но моя импульсивность все делает за меня.

— Мустафа согласен.

— Откуда ты знаешь? — прищурившись, спрашивает отец.

— Он сам сказал.

Брови отца съезжают еще ниже на переносицу. Я бросаю быстрый взгляд на маму, а она смотрит на меня взглядом «Лучше бы ты молчала» и едва заметно качает головой.

— Ты обсуждала с ним это? — папа снова привлекает мое внимание.

— Я… эм-м-м… — смотрю на маму, и она красноречиво дает мне понять, что сознаться в таком смерти подобно. — Нет, что ты? Это И-и-инас, — тяну медленно, снова глядя на мать, и вижу, как она медленно выдыхает. — Да, это Инас, — добавляю тверже, переводя взгляд на хмурого папу. — Она… То есть я попросила ее спросить у Мустафы, и он ответил согласием. Сказал, что будет рад образованной жене.

— Не перегибай, — едва слышно произносит мама.

— Гм… вот. — Складываю перед собой руки, сплетая пальцы, а потом внезапно бросаюсь папе на шею. — Папочка, любимый мой, ну что со мной случится в университете? Ну хочешь, приставь ко мне охрану. Или можешь отправить меня к Сабиту. Он уже там все знает, и жить я буду вместе с ним в нашей квартире. Он не возражает.

— Ты уже все продумала, да? — недовольно бурчит отец, но, по крайней мере, я вижу, что он немного оттаивает. — Джанан, ты чего молчишь?

Я поворачиваюсь и смотрю на маму, которая пожимает плечами.

— А что говорить? Заид, ты только не злись, но я согласна с Амирой. Современные девушки и правда повсеместно получают образование, осваивают профессии, строят карьеру.

— А семью они когда строить будут? — папа снова заводится.

И наступает время моей мамы. Она кивает мне на выход, а сама, шурша юбками, двигается к отцу. Она только кладет ладонь на его грудь, и черты его лица тут же смягчаются. Клянусь, она заклинательница. Ее голос становится тише, вкрадчивее, и я понимаю, что обстановка вокруг нас сменяется с напряженной на интимную. Самое время мне исчезнуть.

Бесшумно ступая по ковру, я добираюсь до двери и, проскользнув в коридор, прикрываю ее за собой. Если мама не сможет его уговорить, то все пропало. Больше никто не сможет. Даже если Мустафа придет и лично будет просить отца за меня вместе со своим отцом, шансы ничтожны.

Возвращаюсь в свою комнату и падаю на кровать. Когда разблокирую телефон, на лице появляется улыбка. Потому что от Мала пришло пять сообщений.

Мал222: «Я надеюсь, твое утро было добрым. Прости, что не написал, ловил волну»

Мы переписываемся уже несколько дней, и я все больше и больше раскрываюсь с ним. Знаю, что не стоит, что это все бесперспективно, но остановиться просто не могу. Каждое мое утро начинается с пожелания хорошего дня, и это заставляет меня улыбаться, а также чувствовать настоящее счастье. Так почему я должна отказывать себе в этом?

Мал222: «Сегодня был практически шторм, так что я изрядно повеселился. Правда, подвернул ногу, но через пару дней буду здоров. А ты чем занималась с утра?»

Мал222: «Амира, моя восточная принцесса, ты же не обиделась на меня?»

Мал222: «Знаешь, я бы хотел научить тебя кататься на доске. Почему-то мне кажется, тебе понравится»

Мал222: «У тебя все нормально?»

Принцесса Амира: «Привет, Мал»

Мал222: «Ну слава богу, я уж думал, ты на меня обиделась за что-то»

Принцесса Амира: «Я бы написала кодовое слово. Все волны поймал?»

Мал222: «Почти. Одна поймала меня. Как твой день?»

Я кусаю губу и раздумываю, стоит ли посвящать Малоуна в тонкости моих отношений с отцом, а потом решаю, что можно и рассказать. Все равно мне толком не с кем поделиться.

Принцесса Амира: «Мы с мамой уговаривали папу отправить меня учиться в университет»

Мал222: «И как? Успешно?»

Вздыхаю, на мгновение переведя взгляд на потолок, и снова возвращаюсь к экрану.

Принцесса Амира: «Пока не знаю. Мама еще разговаривает с отцом»

Мал222: «А какую специальность ты бы хотела получить?»

Принцесса Амира: «Хочу стать учительницей начальных классов. Я обожаю детей, и у меня есть опыт общения с ними, у меня ведь есть младшие брат и сестра»

Мал222: «Ты будешь прекрасной учительницей»

Принцесса Амира: «Откуда такая уверенность?»

Мал222: «Просто знаю. Слушай, Амира, я могу тебе позвонить?»

От этого вопроса по позвоночнику пробегает холодок. Мне так сильно этого хочется, что сердце в груди колотится, качая кровь с неимоверной скоростью.

Глава 10

Малоун

Я вожу пятками по песку, опершись сзади на руки и зарывшись пальцами в нагретые солнцем песчинки.

— Не понимаю, — произносит Дикси.

Чувствую ее взгляд на своей щеке, но сам смотрю на океан. Я больше сосредоточен на том, как мелкие волны медленно накатывают на берег, чем на расставании со своей девушкой.

В какой-то момент — даже сам не понял, в какой именно, — я осознал, что пора заканчивать эти отношения. Наверное, когда несколько дней назад моя восточная принцесса прислала мне свой снимок, а потом сообщила радостную новость, что ей разрешили поступить в университет Абу-Даби. И если до этого у меня еще оставались какие-то крохотные сомнения по поводу того, стоит ли ехать в Эмираты, то после этих событий они окончательно рассеялись. Квартиру я снял, в кармане моей дорожной сумки лежит билет на завтра. Осталось лишь одно незавершенное дело: расстаться с Дикси.

Вообще она классная. В ней есть все, что нужно мужчине от женщины: потрясная фигура, отличное чувство юмора, качественный секс, а еще она не долбит мне мозги. Знает, если я пропал на пару дней, то это не потому, что не хочу ее слышать и видеть, а потому, что ушел в мир компьютерных игр. Вернусь скоро, а потому нужно просто запастись терпением. Но что интересно, за все время моего общения с Амирой я не пропадал так ни разу. Может быть, на данном этапе на меня влияет чувство новизны отношений, не спорю. Но все же я склоняюсь к тому, что дело в самой Амире.

Мужчина по природе завоеватель, и мне, конечно, интересно подступаться к восточной принцессе, делать шаги навстречу ей. Не только чтобы понять ее тонкую душу, но и — что просто иррационально — потому что хочу. И с каждым днем мое желание все крепче. Не только платоническое, но и вполне себе физическое.

Я вынужден согнуть ногу в колене, прикрывая от Дикси свой пах. Потому что при одной мысли об Амире там нарастает напряжение. Стоит только вспомнить об ее глазах, которые смотрят с интересом и некоей долей покорности, о полных, как будто слегка капризно надутых, губах, о порочной, но в то же время чистой красоте. Я, может, и извращенец, но у кого не встанет на такую красотку?

— Я сделала что-то не так?

Мне хочется закатить глаза.

— Все с тобой нормально, — отвечаю спокойно. Просто ты не она. — Слушай, Дикси, ты классная, правда. Кайфовая. Но я завтра уезжаю.

— Надолго?

— Не знаю. Без срока, понимаешь?

— Я могу поехать с тобой.

— Да, но только на месяц. А потом у тебя в университете начинаются занятия, и тебе придется вернуться.

— Я могла бы перевестись на дистанционное обучение.

— Да не в нем дело. Детка, ты должна осознать: мы расстаемся не по причине каких-то обстоятельств, а потому что я просто так хочу.

— Ты меня разлюбил?

Она смотрит на меня так жалобно, что хочется по привычке прижать ее к своему боку, погладить по голове и поцеловать в макушку, а потом дать то, что она просит. Но тогда это будет обман. Я никогда не любил Дикси и никогда ей об этом не говорил. И сказать сейчас «разлюбил» — это тоже будет вранье. А если скажу, что никогда не любил, то причиню ей боль. Потому что у Дикси ко мне чувства, я знаю об этом давно, хоть она и не произносила этого вслух.

— Дикси, давай не будем выяснять, — прошу я, повернувшись к ней лицом.

Она резким движением смахивает слезу со щеки и встает на ноги, отряхивая шорты от песка.

— Конечно не будем, Мал. А зачем? И правда. Ты ведь ничего мне не обещал. Мы, черт побери, даже не встречались официально! — выкрикивает она, взмахнув руками. — Оставил себе пути для отступления, да?

Да.

— Нет.

— О, да брось, — закатив глаза, раздраженно отзывается она. — Все мы знаем, что Малоун Фоули не влюбляется! — Влюбляется, как оказалось. — Он не заводит серьезных отношений! — Пока еще нет, но надеюсь изменить это. — Он не строит планов на жизнь с конкретной девушкой! Он свободен, как ветер!

А как же хочется быть несвободным! Раньше — да, для меня было важно, чтобы ни одна девушка не могла заявить на меня права. Чтобы ни одна из них не держала меня на коротком поводке у своих ног. А сейчас я ловлю себя на мысли, что сам добровольно усядусь у конкретных ног и буду, как преданный пес, заглядывать в прекрасные глаза хозяйки в ожидании ласки. Я готов вынуть свое сердце и положить ей на колени, чтобы она накрыла его своими изящными ладонями и охраняла от чужих посягательств.

— Ладно, — выдыхает Дикси, восстановив дыхание. — Я все поняла. Прости за истерику, она была лишней.

Я встаю и обнимаю ее, а она вцепляется в меня мертвой хваткой. Я слышу, как она шумно втягивает носом мой запах, чувствую, как сминает майку на спине. Но ничто внутри меня не отзывается на ее отчаяние. Я как будто мертв для всех остальных.

Казалось бы, я должен быть чувствительным, отзывчивым. Мои родители вырастили нас в любви. Папа с мамой постоянно зажимаются по углам. Отец вообще не может долго держать руки при себе. Они думают, что мы не видим, но это не так. Тогда почему я, сменив уже пятую девушку — не считая разового секса, — ни разу не проникся ни к одной чувствами? Может, дело в том, что я такой же однолюб, как и мой отец? Как-то раз на закате мы сидели с ним на берегу пили пиво, и он рассказал мне их с мамой историю. Думаю, какие-то детали он утаил, но тогда я узнал, что папа всю жизнь любит только свою жену. Я, конечно, был в шоке, когда узнал, что он полюбил ее, когда мама еще была замужем за его братом. Но если бы все не сложилось так, как сложилось, меня, моих братьев и сестры не было бы.

Глава 11

— Здравствуй, Ясмина.

— Добро пожаловать, госпожа, — почтительно склонив голову, молодая девушка опускает взгляд.

Я внимательно рассматриваю ее. Интересно, есть ли у нее семья? Они позволили ей работать? Ясмина присматривает за нашей городской квартирой, и сейчас, когда мы с Сабитом будем жить здесь, она тоже останется, чтобы заниматься хозяйством.

— Спасибо, — спокойно отзывается мама и проходит в главную спальню. За ней следует охранник, который ставит мамин чемодан у входа и покидает квартиру.

Наши с Сабитом вещи тоже вскоре доставляют, и мы расходимся по своим комнатам, чтобы освежиться с дороги и немного отдохнуть. Едва закрыв дверь в спальню, я тут же достаю телефон из сумочки и пишу сообщение.

Принцесса Амира: «Мы уже в Абу-Даби»

Малоун отвечает не сразу, поэтому я откладываю гаджет в ящик туалетного столика и иду в душ. Вернувшись из него, проверяю телефон.

Мал222: «Теперь я сойду с ума, зная, что ты рядом, но не имея возможности увидеть тебя»

Мал222: «Хорошо доехали?»

Мал222: «Я уже могу тебе звонить?»

Принцесса Амира: «Доехали хорошо, но звонить нельзя, мы приехали с мамой»

Мал222: «Она останется с вами?»

Принцесса Амира: «На две недели, пока мы устроимся, а потом вернется домой»

Мал222: «Как же пережить эти две недели?»

Кусаю нижнюю губу, как всегда, раздумывая, стоит ли посвящать Мала в свои планы, но в итоге решаю, что уже и так переступила черту. Жирную, проведенную моим отцом. Но если он не узнает, ничего плохого ведь не случится, правда?

Принцесса Амира: «Завтра мы едем в торговый центр»

Мал222: «В какой?»

Принцесса Амира: «Мал, если мама увидит тебя, то заберет меня назад домой»

Мал222: «Не увидит»

Принцесса Амира: «Откуда ты знаешь?»

Мал222: «Доверься мне»

Я и так уже доверилась. Так сильно, что теперь не знаю, что с этим делать. Меня как будто все сильнее затягивает в эту трясину. С каждым днем он узнает обо мне все больше. Каждый день я делюсь все бóльшим количеством своих тайн, дарю ему чувства, хоть и не говорю о них напрямую.

Принцесса Амира: «Я тебе доверяю»

Мал222: «Это уже первый шаг»

Принцесса Амира: «К чему?»

Мал222: «К нам»

Зажмуриваюсь, прижимая к себе телефон, и улыбаюсь. К нам. На несколько секунд я позволяю себе поверить, что «мы» возможны. Что где-то там, в огромной вселенной и для нас есть место. Не по отдельности, а вместе. Пока не передумала, быстро отправляю название торгового центра и шумно выдыхаю. Ну все, назад дороги нет.

Мал222: «Держи завтра телефон при себе, я напишу»

Принцесса Амира: «Хорошо»

Мал222: «Я соскучился по твоему голосу. И знаешь, ты можешь осуждать меня, но я скажу еще кое-что. Я научился варить такой кофе, какой варите вы. Потому что у него вкус твоих губ»

Отвечаю, густо покраснев, как будто Мал может сейчас увидеть меня и оценить степень смущения.

Принцесса Амира: «Ты не знаешь их вкуса»

Мал222: «Я представляю их себе именно такими»

Принцесса Амира: «Мал, закат»

Мал222: «Сегодня будет невероятно красивым, потому что ты появилась в городе»

Мал222: «Прости, знаю, что перегнул. Но со мной такое впервые»

Принцесса Амира: «Какое?»

Мал222: «Когда я должен фильтровать свою речь. А еще, когда не могу сказать все, что думаю. Это абсолютно ново для меня. И до тебя я столько не печатал»

Принцесса Амира: «Это доставляет тебе дискомфорт?»

Мал222: «Мне очень хочется говорить это все, а не полагаться на бездушные буквы и надеяться, что они передадут степень моей привязанности»

Принцесса Амира: «Ты красиво говоришь»

Мал222: «Сам удивляюсь, что так умею. Скажи мне еще что-нибудь, дай крупицу, которая даст дожить до завтра»

Принцесса Амира: «Например?»

Мал222: «Не знаю. Что угодно»

Принцесса Амира: «Я тоже жду встречи, Мал»

Отправляю быстро и зажмуриваюсь.

Я флиртую?

Я флиртую!

Всевышний покарает меня за это. Хотя… до этого не покарал, так что, наверное, возмездия ждать не стоит. А что, если он собирает мои грехи, как мама говорит, в копилочку, чтобы потом разом наказать за все? Мне так страшно! Потому что карать он будет руками моего отца, уверена. А я так сильно люблю отца, так ему предана, что сама мысль о том, что папа может причинить мне боль, просто уничтожает меня.

Глава 12

Малоун

Волнение накатывает на меня волна за волной, словно я покоряю самую высокую без надлежащей подготовки. Просто бросаюсь в омут с головой, прихватив не самую лучшую свою доску.

Брожу между аквариумами, разглядывая экзотических рыбок. Момент, когда Амира входит в магазин, я чувствую каждой порой своего тела. Не знаю, что за связь между нами, но я настолько остро ощущаю ее присутствие, что меня магнитом тянет туда, где она. Видимо, у нее так же, потому что через несколько секунд она появляется в конце прохода с аквариумами. Когда вижу ее, перестаю дышать, а сердце ускоряет свой бег. Руки покрываются мурашками, как только наши взгляды сталкиваются. И мы идем навстречу друг другу, не говоря ни слова.

Я не вижу лица моей принцессы, но ее глаза улыбаются. Красивые до невозможности, широко распахнутые, переливающиеся в свете искусственного освещения аквариумов. И они светятся, что становится для меня хорошим знаком. Теперь я уверен, что и она счастлива от нашей встречи. Это лучшее доказательство того, что все не зря.

— Моя принцесса, — произношу хрипло, когда мы останавливаемся в паре шагов друг от друга.

Мой взгляд мечется по ее прикрытому тканью лицу, как и ее — по мне.

— Здравствуй, Мал, — тихонько отзывается она.

— Я так рад тебя видеть.

— И я, — отвечает она, опустив глаза. — Но это опасно.

— Что будет, если нас застукают?

— Боюсь, отец, как минимум, лишит меня возможности учиться.

— А как максимум?

— Быстро выдаст замуж.

— За меня?

Она стреляет в меня взглядом, в котором на мгновение проскакивает искорка и так же быстро гаснет. Амира медленно качает головой.

— За Мустафу.

— Что нужно, чтобы выдал за меня?

Что ты творишь, Мал?! Зачем тебе это? Твоя жизнь только началась, а ты уже готов связать себя навсегда с единственной женщиной?!

Не готов, что кривить душой? Я не готов ни к женитьбе, ни к детям. Но если это единственный способ связать себя с Амирой, пожалуй, я могу обдумать такой вариант. Не потому что она — это экзотика. А потому что есть в моей восточной принцессе нечто, что притягивает меня и не дает сосредоточиться ни на чем другом. Мой здравый рассудок словно заволокло туманом с той нашей встречи на кухне у них дома, и я никак не могу из этого тумана выбраться.

— Не говори так, — отзывается Амира.

— Почему?

— Просто не говори, — шепчет она и оглядывается. — Этого никогда не будет.

— А что может быть между нами?

Она пожимает плечами, снова нервно озираясь. А я хочу ее. До дрожи. До остановки дыхания. До нервных импульсов сердца.

— Я не знаю, — тихо отзывается Амира.

И я не знаю. Вообще не соображаю, куда приведут нас наши встречи и переписки, но остановить это уже не могу. Достаточно представить, что останусь без ежедневной порции будоражащих фантазию сообщений, и на меня накатывает паника.

Я как-то спросил у отца, как он понял, что мама та самая. Мне тогда было шестнадцать, и казалось, что Рори — это любовь всей моей жизни. Папа сказал, что когда увидел маму, просто понял, что больше ни дня не сможет без нее прожить. В их ситуации все осложнялось тем, что мама была женой его старшего брата, и он не мог себе позволить развивать эти чувства. Как и я, по большому счету, не могу. Но посмотрите, как все сложилось у моих родителей: в итоге они все равно вместе. Не знаю, как бы сложилась их судьба, останься мой дядя в живых, но важен сам факт. Возможно, для меня важен, потому что с его помощью я убеждаю себя, что и у нас с Принцессой есть шанс.

— Амира, если для того, чтобы быть с тобой, нужно жениться, я готов.

Она так резко вскидывает взгляд, что у меня по телу разбегаются мурашки. Почему-то горячие. И член неуместно дергается в брюках. Какое счастье, что женщины этой страны слишком скромны, чтобы разглядывать пах мужчин, иначе я бы неслабо спалился.

— Мал, не надо, — тихо стонет она, совсем не помогая мне оставаться джентльменом. — Мне, наверное, пора, — произносит Амира, и в этот момент я как будто чувствую крушение своих надежд.

— Побудь еще немного, — прошу я, делая шаг ближе.

Амира снова озирается по сторонам.

— Мал, не подходи. Ты и так слишком близко.

— Хочу быть еще ближе. Хочу обнять тебя и… поцеловать. Хочу почувствовать тебя.

— Закат, Мал. Закат, — дрожащим голосом отзывается она, снова пряча от меня свои красивые глаза.

— Посмотри на меня.

Амира медленно поднимает голову и встречается со мной взглядом. Мне хочется улыбнуться, но я сейчас настолько напряжен от звенящего между нами возбуждения, что не могу расслабить мышцы лица.

— Ты нужна мне, — хриплым шепотом признаюсь в очередной своей слабости. — Знаю, что переступаю черту, но не могу иначе. Давай увидимся еще.

— Я не смогу, — с грустью отвечает она.

— Я все устрою. Ты, главное, не бойся и доверься мне, как сегодня.

Глава 13

— О, вот ты где! — восклицает мама, и я едва успеваю негромко выдохнуть и повернуться к ней лицом. — А что это у тебя?

— Это — кто, — поправляю ее, поднимая выше переноску, из которой раздается тоненькое мяуканье. — Недалеко от магазина раздавали м-м-м… котят.

— В этом центре? — брови мамы подскакивают вверх. Отлично ее понимаю, я бы тоже удивилась такому повороту событий, учитывая уровень этого торгового центра и то, какие магазины здесь расположены.

— Да. Это была… какая-то… — думай, Амира, думай, — благотворительная акция от приюта.

— И ты решила заменить рыбок котенком?

— Он такой красивый, — с улыбкой произношу я, хотя еще сама толком не видела своего нового питомца. Мама всматривается в содержимое переноски внимательнее.

— Они теперь породистых раздают? — с сомнением спрашивает она.

— Он породистый?

— Похоже на то, — мама выпрямляется и обводит взглядом аквариумы. — Так рыбок ты передумала брать?

— Я подумала, что хотела бы большой аквариум, но это, наверное, надо согласовать с папой, — удивительно, как легко ложь срывается с моего языка.

— Да, пожалуй, стоит. Мы могли бы сделать стену-аквариум в гостиной и раззонировать обеденную часть. Сегодня же поговорю с ним, — с энтузиазмом отзывается мама. — Это будет потрясающе красиво.

Я с облегчением выдыхаю, когда вижу, как ее захлестывает воодушевление по поводу изменений, которые — уверена — грядут в нашей квартире. Если моя мама чего-то хочет, рано или поздно она это получит.

Эта задача занимает ее всю следующую неделю. За это время мы с Сабитом успеваем познакомиться с университетом, начать учебу и даже немного втянуться в режим. Утром мы приезжаем на занятия, которые длятся до трех часов дня, а после вместе с водителем возвращаемся домой. К счастью, родители не заставляют нас ходить по университету с охраной. Это достаточно уважаемое заведение, где учатся в основном дети бизнесменов и политиков, так что случайных людей здесь слишком мало, чтобы так волноваться о личной безопасности.

В один из дней на перемене между первой и второй лекцией мне приходит сообщение от Мала.

Мал222: «Как дела, моя Принцесса?»

Принцесса Амира: «Учусь»

Мал222: «В котором часу тебя забирает водитель?»

Принцесса Амира: «В 15:30»

Мал222: «А до которого часа лекции?»

Принцесса Амира: «Сегодня до 15:10, как обычно»

Мал222: «Сможешь сбежать с двух последних лекций? Прокатимся»

Прокатимся? Что это значит? Самовольно покинуть территорию университета, чтобы покататься на машине с Малом?

Да, пожалуйста.

Первая реакция — восторг от его предложения, который практически сразу сменяется вполне объяснимым страхом. Во-первых, если нас кто-нибудь увидит в университете, это может дойти до Сабита или отца. А если нас заметят за его пределами, то это будет настоящий позор. Во-вторых, что значит «прокатимся»? Это так завуалированно Мал выражает свое желание творить со мной непристойности? Или он имеет в виду, что мы на самом деле просто покатаемся? Черт, как же все это сложно! Когда он из другого мира, в котором действуют законы свободы и раскрепощенности, а ты как будто застряла в прошлом веке, просто невыносимо трудно пытаться понять его намерения. Может, под его словами и не кроется тайного, вульгарного смысла. Но что, если он там все же есть, и будет поздно брыкаться, если я соглашусь на эту поездку? А спросить стыдно. Потому что мне кажется смешным и каким-то даже детским выяснять у него подробности его предложения. Ох, как же это изматывает!

Но нужно принимать решение, а я колеблюсь. Хочется сказать себе: «Эй, это же Мал, ты можешь спросить у него». А с другой стороны, что я знаю про него, кроме того, что он ирландец, который рисует игры и катается на серфе? Да ничего. И это тоже настораживает. Может, он специально такой хороший передо мной, чтобы подобраться поближе и обесчестить. А потом, когда доберется до меня — расслабленной и потерявшей бдительность, — возьмет свое и исчезнет.

Кусаю губу, решаясь наконец дать ему какой-то ответ, но страшно до дрожи. Бросаю взгляд на часы. Если отвечать, то прямо сейчас, потому что после следующей лекции я предположительно должна сбежать. О, Аллах, и как же я собираюсь сделать это на глазах у целого университета? Спасает только мысль о том, что в это время на улице слишком жарко, чтобы люди выходили на перемену во двор или на парковку. Все, скорее всего, предпочтут остаться внутри и наслаждаться прохладным кондиционированным воздухом помещений.

Медленно выдыхаю и, быстро осмотревшись по сторонам, отвечаю.

Принцесса Амира: «Хорошо»

На что я подписалась? Это смертный приговор? Или начало захватывающего приключения? Не узнаю, пока не воплощу в жизнь просьбу Малоуна.

Мал222: «Буду ждать тебя на парковке. Не стану выходить, чтобы не компрометировать тебя»

Он сбрасывает мне марку и номер машины. Я благодарна ему, что он предусмотрел возможные неприятности, которые могут свалиться на меня, если нас увидят вместе. Осталось только дождаться конца пары и набраться смелости, чтобы сесть в его машину.