Аниото. Проклятие Луны

Пролог

– Отдай мне нож, – попросил мужчина.

Как только карие глаза с явственными янтарными нотками скользнули по моему лицу в нерешительности, обида и злость с новой силой заплескались в груди. Надо было закричать, попытаться воззвать к спящей совести присутствующих, напоследок вылить на мерзкого Иуду поток словесной грязи. Но стоило разлепить ссохшиеся от жажды и напряжения губы, я смогла лишь жалобно выдавить:

– Влад, не надо...

Файтов дернулся, словно его пронзило что-то тонкое и острое, и отвел взгляд, протягивая нож брюнету с жесткими чертами лица, чей взгляд пробирал до костей.

Вздрогнула, когда главарь этой непонятной шайки, обступившей дерево, подошел ближе. Лезвие ритуального ножа сверкнуло в лунном свете.

Правило 1. Если хочешь жить нормально, не запоминай сны

Тепло… Тепло разливалось по моему телу…

Открыла глаза и увидела, что лежу на траве у прозрачного озера. Приподнялась, мой взгляд был прикован к лунной дорожке, разрезающей водную гладь пополам. В лунном свете мое лицо казалось бледнее, а волосы сияли странным зеленоватым светом. Я стояла в белом шелковом платье, земля грела мои босые ноги. Так вот откуда это тепло!

Ветер растрепал волосы, принеся с собой прохладный сладковатый аромат со слабыми нотками землистого запаха, который ощущается после дождя. От того, что так странным образом притягательно пахло, меня разделяло хрустально-чистое озеро. Это стало бы препятствием, ведь я не умею плавать, но мне было все равно – я должна найти источник этого запаха. Сделав шаг в серебристый свет, поняла, что мои ноги не утопают. Во всем теле была невообразимая легкость, мои ступни касались лишь поверхности воды. Казалось, что я иду по слегка влажному стеклу. Лунная дорожка сужалась, я осторожно ступала по ней: меня посетило смутное предчувствие, что если оступлюсь, то сию же минуту провалюсь в черную гладь озера.

Ступив на берег, оглянулась назад, но не увидела ничего, кроме черной пустоты. Сделав шаг навстречу запаху, в зловещий темный лес, я ощутила тревогу, но не отступила. Тепло земли меня уже не грело, а деревья смотрели жалобно, как будто моля о помощи…

Вдруг меня пронзила острая боль в ногах – наступила на что-то острое. Приглядевшись, поняла, что это – обломки костей мелких животных. В следующее мгновение я услышала чью-то мягкую поступь. Страх пригвоздил к месту... смерть подобралась ко мне, чтобы трусливо наброситься сзади…

Проснулась в холодном поту, голова кружилась, легким не хватало воздуха…

Все вокруг было так обычно: полки, книги, одежда, треугольный потолок… Мне стало казаться, что если я на несколько секунд закрою глаза, плющ обовьется вокруг полок, покроется мхом одежда, а ветки будут расти из стен чердака…

Медленно качнула головой, чтобы прогнать видение. Сидела неподвижно и ждала, пока сердце успокоится.

В комнате было душно, поэтому я, пошатываясь – ноги немного онемели – встала и распахнула окно, рама поддалась легко, и на меня пахнуло летней свежестью. Тепло обволакивало, но не душило жарой. Улыбнулась. Ужас кошмара немного поблек, но странный запах до сих пор оставался у меня на языке…

Пол был холодным, и ступни неприятно мерзли, я огляделась в поисках моих любимых ушастых тапочек. Один тапок я нашла под кроватью, что и следовало ожидать, а его напарник, как ни странно, обнаружился под подушкой. И как только он там оказался? Что ж, это не так уж и важно. Сунула обе ноги в тапочки, от кончиков пальцев волнами шло живительное тепло, я вздрогнула, но не от холода.… У меня закружилась голова… Я снова ощутила это...

Я шла босиком, земля грела мои ступни…

Затолкав тапки под кровать – ничто мне сегодня не напомнит об этом кошмаре! – я достала из-под своего миниатюрного шкафа кеды, натянула носки и сверху свою одеревеневшую обувь. Конечно, не мои пушистики, но все же сойдет. Открыла шкаф и застонала. Почему из всех своих махровых халатов (а у меня их было три) я взяла именно белый...!

Я прямо-таки кожей ощутила прикосновение шелковой ткани, которая волной спускалась до земли, сияя в лунном свете...

Б-р-р-р. Опять…

От обиды у меня навернулись слезы. Обижалась я прежде всего на саму себя. Надо же быть такой трусихой! Ведь это был всего лишь кошмар! Но страх так просто сдаваться не хотел. Он глубокой занозой засел в сердце и каждый раз, когда память возвращала меня к этому зловещему сну, напоминал о себе. Мне стало жутко находиться в своей комнатке на чердаке, поэтому я наскоро оделась и спустилась вниз.

Интересно, где бабушка? Она, наверное, единственный человек, который может меня успокоить. Я очень люблю бабушку и ее маленький домик, который она в шутку называет «избушкой». Деревянный лаковый пол, отдающий сосновым запахом, старые занавески и скрипучая кресло-качалка, – все это мне было знакомо с детства… Я огляделась – бабушка сидела на диване, укутанном пледом, и читала книгу.

Баба Люда, подняв голову, спросила:

– С тобой все в порядке, лапочка? – она мягко улыбнулась, и морщинки заиграли на ее лице.

Я почувствовала спокойствие и уверенность, что все будет хорошо.

– Да… Просто плохой сон приснился… – ответила я, усаживаясь рядом и положив голову на бабушкино плечо.

– Расскажи мне, что тебе приснилось и сразу станет легче, – предложила бабуля, обнимая меня за плечи.

– Жуткий лес… – одна эта фраза заставила меня прижаться к ней сильнее.

– Не бойся, я с тобой. И никому не дам тебя в обиду, – в ее голосе слышалась твердая уверенность и участие. – Детка, не ходи больше на эту опушку, будь она неладна, это на тебя сильно действует…

Отодвинулась и повернулась, чтобы посмотреть бабуле в глаза. Я знала, что она сделала бы все, чтобы забрать все мои страхи себе, но…

– Я устала, бабуль…. Устала бояться, я буду делать все, чтобы побороть страх, даже если для этого придется ночевать в лесу… – в моем голосе зазвучала угрюмая решительность.

Бабушка смотрела на меня печальными глазами, зная, что меня не переубедить. Она не могла мне помочь, поэтому молчала. А я чувствовала, что не смогу прогнать ее печаль, если сама буду грустить. Поэтому я улыбнулась:

Правило 2. Если хочешь понравиться парню, не обливай его водой из курятника

История увлекла настолько, что я совсем забыла, что сижу спиной к жуткому наполненному пугающими звуками месту. Услышав шорох позади, вся сжалась в комок от страха, но любопытство пересилило, и я обернулась.

Ничего, кроме нервирующе шуршащих и потускневших в преддверии сумерек деревьев, я не увидела, но снова почувствовала его... Тот запах из сна.

И пошла.

Фобия внутри меня рвалась наружу, царапая ногтями грудную клетку. Но ноги не слушались, они шли. Упорно тянули меня навстречу манящему отдающему землей и холодным металлом запаху с нотками чего-то невообразимо сладкого. Деревья цепляли меня за рубашку своими цепкими руками-ветками, словно пытаясь остановить. Но я, как зачарованная, удалялась все дальше и дальше в лес. Моя мысленная граница – камень, с маленькой вмятиной в виде сердца, размером с подушечку большого пальца, – остался далеко позади.

Дурман, притупивший страх, и любопытство продолжали толкать меня вперед: я даже не остановилась и не сбавила шаг, когда кроны деревьев куполом сомкнулись надо мной – не могла противиться этому странному притяжению.

И тут я увидела их.

Глаза, желтые глаза хищника смотрели на меня, пригвождая к месту. Очертания были смутными, но глаза... Глаза сияли в темноте. Их опасный блеск сжимал в комок страха все мое существо. Хотелось уменьшиться, чтобы оно не заметило меня. Сердце начало отбивать чечетку, намереваясь выскочить из груди и в страхе поскакать по тропинке обратно. А ноги, наоборот, словно разбухли и приросли к земле – тело будто бы пыталось прикинуться ненавистным и жутким деревом. Воздуха стало не хватать, я судорожно глотала его ртом, но кто-то словно дырку в легких проделал: кислород, казалось, не доходил до мозга. У меня закружилась голова. Я начала слабеть. И когда уже рухнула в траву, меня окутал дурящий запах полыни, бурьяна и до рвоты сладко-травяной запах желтой хохлатки с обманчивыми нотками меда.

Мягкая животная поступь отдавалась в перепонках набатом, говоря, что нужно перебороть слабость и бежать. Ноздревое дыхание, коснувшееся лба, полностью лишило сил...

***

Проснулась в поту и тупо уставилась в потолок своей комнаты под крышей. Дрожь прошла, оставив налитое свинцом тело. Встала. Я все еще была в той же рубашке и рваных джинсах, у кровати на полу лежала сумка, а пледом меня предусмотрительно кто-то накрыл.

Что же из случившегося было правдой? Неужели, я правда пошла в чащу одна... Меня передернуло, стоило вспомнить, как корявые ветви цеплялись за мою одежду. Или все это был сон...?

Нет. Я точно вчера ходила на ту злополучную опушку.

Напрягла лоб, силясь вспомнить детали вчерашнего вечера. И тут меня словно полоснуло по груди ножом – перед глазами пронеслись два янтарных огонька. Желтых и диких… принадлежащих самой тьме...

С силой мотнув головой, прогоняя видение, начала шарить глазами в поисках любимых красных кроссовок на толстой и плоской белой подошве. В них я чувствовала себя комфортнее. После дождя, когда большинство дорог в Бронзовске превращались кашу, мне приходилось одевать жуткие леопардовые резинки, которые бабушка купила в ТОЦе Верхнего поселка, рядом со зданием Администрации. Мне они, мягко говоря, не понравились, но бабуле отказать не смогла.

Вчера было сухо, и я одела их, я точно помню. И если они не слишком изгваздались, то...

Тут мое горло перехватило, а сердце застучало прерывисто в унисон с такими же вдохами. Белая подошва стала жутко коричневой, на нее налипла трава и мелкие желтые цветочки, напоминавшие остроконечные шляпки с рюшами – те самые, чей запах был последним, что я услышала.

Ринулась к шкафу, и судорожно роясь по карманам дорожной сумки, нашла черный пакет-майку и затолкала туда испорченную обувь. Села обратно. Источник страха одиноко исходил грязью в пакете. И теперь я могла успокоиться. Сделала свою привычную дыхательную гимнастику, размяла по очереди оттекшие конечности от шеи до кончиков пят. Встала. Сняла одежду до нижнего белья, скомкала и утрамбовала в тот же пакет.

Убедившись, что все не сон, не могла в ней больше находиться.

Натянув другую пару джинс и футболку желтого цвета, спустилась вниз, нехотя прихватив пакет. Телефон на нервах оставила в комнате. Да и забот без этого было много: не могла решить, что делать с содержимым пакета: сжечь или все же постирать.

Проходя мимо кухни, почувствовала манящий запах борща и кабачковых оладий. Только у бабушки получаются божественно такие не очень привлекательные блюда.

Но сделав шаг в сторону, застыла.

– Спасибо, Людмила Захаровна, – знакомый мужской голос прервал звяканье посуды в раковине старого умывальника.

Я судорожно пыталась вспомнить, как выглядит обладать этого голоса, и как, исходя из этого, мне стоит с ним себя вести.

– Никуля, заходи, что стоишь в проходе.

Не знаю, какая часть тела меня выдала, выглянув из убежища – стояла я слева от проема – но меня раскрыли.

– Здрасти, – сконфуженно выглянула и медленно подняла глаза. Не хотелось, чтобы гость решил, что я подслушивала.

– Привет, Ника, – Влад, а это точно бы он, только без привычных очков, что он носил в Универе, улыбнулся мне и пересел на другой стул, чтобы мне не пришлось беспокоить хлопочущую над плитой бабушку.

Правило 3. Если хочешь сохранить накопления, не транжирь деньги на малознакомых парней

Сидела на скамейке из белого камня, окутанная шлейфом сладко-травяного медового запаха. Нет, он не был похож на тот гипнотический из сна... Стоп. Каменная скамейка. Каменная. У бабушки…?

Я сплю.

Давненько мне не снились осознанные сны. Забавно... и жутко. Огляделась: вокруг лишь серое пространство – блеклое и будто смазанное. Только холодные мраморные скамейки, стоящие полукругом, исполняли роль здешнего интерьера.

Невольно поправила волосы – и испуганно дернулась. В волосах запуталось что-то мерзкое и влажно-шероховатое. Попыталась вытащить, чувствуя дрожь. Вдруг это какой-то жук, клещ, нарост или что похуже...?

Выдернула из волос это нечто: и тут же кожный покров головы обожгло болью – но не сильной, словно расчесываешь очень запутанные волосы и выдираешь большой клок. Перевела взгляд на ладонь, и с опаской разомкнула пальцы. Но в ней оказались лишь пара мелких цветов и листьев, похожих на березовые. Рука стала вся липкая от пыльцы и травяного сока, хотела по привычке вытереть ее о штаны – от этой вредной привычки с детства не могла избавиться – хотя, став старше, успевала вовремя останавливать себя от порчи одежды. Вытри масленые руки о белые штаны один раз – и все, будешь следить. Дернулась от неожиданности, когда рука коснулась оголенного бедра. Оглядела себя: на мне было белое платье, с разрезом практически до задницы на правом боку.

И тут, когда я решила встать с насиженного места и осмотреться, какое-то существо беззвучно приземлилось рядом со мной. С опаской обернулась – это был кот. Небольшой, с желтыми глазами и черной как ночь шкурой. Я предусмотрительно отстранилась, но тот, мурлыкнув, головой потерся о мой бок. Этот жест растопил лед, и я усадила его к себе на колени. Провела рукой по шелковистой шерсти и, услышав довольное урчание, расслабилась. Зверек даже не стал цепляться за мои укрытые газовой тканью ноги. Пожалел видимо. Когти Джонни, кота Тины, в тот раз даже через джинсы чувствовались.

Луна трусливо выглянула из-под облаков, осветив символы на передних лапах кота. Они показались мне смутно знакомыми. Похоже на... руны. И в следующую секунду, не дав мне опомниться, домашний питомец, будто бы сбросив кожу, превратился в огромное существо. Лапы, размером с кулак взрослого мужчины, уперлись мне в грудь, повалив на землю. Когти впились глубоко под кожу, а горячее и влажное звериное дыхание обожгло страхом все тело.

Я отчаянно извивалась, пытаясь сбросить животное с себя, чуя приближение смерти.

Клыки адской болью сомкнулись на моей шее. Я, теряя силы, в агонии, колотила его по морде, пыталась руками разомкнуть его челюсти, не осознавая, что делаю еще хуже. И тогда чудище сжалилось, ослабив хватку – секундное облегчение сменилось волной боли – и подняло морду. Тут я смогла разглядеть своего убийцу…

Отключаясь, я все еще видела огромные янтарные глаза, на окровавленной морде дикого леопарда…

Проснулась с жуткой одышкой и, хватая ртом воздух, прощупала места укуса, боясь наткнуться на рваную рану в яремной впадине – ничего. Кожа немного влажная, но это только от пота. Стало легче, но мелкая дрожь и легкая тошнота не отпускали. Присев на кровати, скрестила ноги в позе лотоса и повторила гимнастику, но уже из разряда разогревающих упражнений мамы, что она использует перед занятиями йогой.

Через пару минут, наконец, пришла в себя. Нервное напряжение все еще где-то бродило по жилам ног: начала мерить шагами комнату, чтобы хоть как-то его снять.

Когда в третий раз подошла к полке с книгами, взгляд уцепил сонник Миллера между справочником таежных растений и циклом «Реликвии Ортуса» – фэнтези, что подарила мне Тина прошлым летом (моя ленивая попа прочитала от силы 2/3 первой книги). Открыв сонник и пролистав его до буквы «К», отыскала нужное – «кошка». Невезение сулило по всем трем пунктам. Не смогла прогнать – к неудаче. Это раз. Держала на руках – ждут меня неблаговидные дела. Это какие? Страшно представить... Хищная кошка напала – безденежье. Неужели, футболка Влада была от «Dolce & Gabbana»? А основной посыл, что меня ждет безуспешная борьба с врагом...

И тут в голову залезло совершенное другое значение этого сна. Ой, зря я ради профессионального интереса начала читать толкование сновидений Фрейда. Ласкаю кошку – сама хочу «ласки», а нападение кошки намекает на то, что во мне живет мазохист. В пору принять позу смайлика «фэйспалм».

Открыла шкаф, подавив вздох: двое джинсов, привезенных с собой, сохли на улице. И они вряд ли высохли к 9 утра. Бабушка была против того, чтобы я набирала много вещей, заявив, что она сама купит мне все, что нужно. Но вкус у нее... такой, что даже поселковая молодежь косо будет на меня смотреть. Вздохнув уже полной грудью, достала единственное цветастое платье, которое пришлось и бабушке и мне по душе – мы единогласно решили, что оно отличное. Я чаще ношу однотонные и более плотные платья, а в жару же вообще хожу по принципу – чем меньше, тем лучше. Терпеть ее не могу, больше, чем стесняюсь показывать свои широкие бедра. Но если я одену свои шорты при бабушке, она меня из дома просто не выпустит. Скажет, что это не шорты, в трусы.

Одевшись, напоследок посмотрела в зеркало – если я буду выглядеть ужасно, бабушка поймет, что мне снова приснился кошмар. Нос пуговкой и веснушки, едва заметные, остававшиеся со мной даже зимой, но никогда не становившееся ярче, делали лицо беззаботнее, только лишь выступающий подборок прибавлял мне пару лет. Голубые глаза немного потускнели, а образы, все еще мелькавшие в сознании и возвращавшие меня в тот жуткий сон, делали выражение лица чуточку отстраненнее. Пригляделась лучше, вплотную подойдя к зеркалу, и тогда заметила круги под своими большими миндалевидными глазами. Замазав их быстрыми мазками тонального крема, растушевала по лицу. Обычно летом я вообще не использую косметику – вызывает ощущение штукатурки на лице. Спускаюсь вниз, устало шлепая тапочками по деревянным половицам. Общее напряжение хоть и пошло на спад, но тревога заставляла сердце неметь в мерзком, не предвещавшем ничего хорошего, предвкушении. В принципе я снам не очень верю. Но три кошмара подряд... Это, как минимум, странно...

Правило 4. Если хочешь спать спокойно, отключи неуместное любопытство

– Тебя стучать не учили? – заметив мой смущенный взгляд в отражении зеркала, парень обернулся.

– Эм... Держи! – швырнула в него футболкой и пулей вылетела из кабинки.

Не люблю вторгаться в чужое личное пространство, но сильнее желание быстрее со всем этим покончить, выбило последние разумные мысли из головы... Хорошо, что мы футболку выбирали, а не штаны...

Мотнула головой, выбрасывая в воображаемую мусорку ненужные мысли. У меня и без этого парня переживаний выше крыши.

– Что-то вы быстро, – хихикнула тетя. Ей точно 38?

– Я не подумала... – не понять зачем, начала оправдываться, крутя браслет на запястье (это всегда меня успокаивало).

– Ну что? – глаза тети лукаво загорелись, и мне стало не по себе. – У него есть... кубики?

– Да... – ответила я, запоздало учуяв двойное дно в первой фразе.

– Так ты успела рассмотреть? – Ната, сдерживая смех, прикрыла рот рукой, увешанной кольцами, привезенными ею из Индии. – Или это не в первый раз?

– Что за чушь, – фыркнула я, вздернув подбородок.

– Да ладно, не включай оскорбленную даму, – тетя легонько толкнула меня плечом.

Я улыбнулась, чувствуя легкую грусть – в конце лета мне придется уехать, и я еще долго не увижусь с ней. Это лето не задалось с самого начала: Тина уехала, тетя Ната занята продажами и своим «дом под кустом» – блогом в инстаграме, а я взвалила себе на плечи сизифов труд [Означает тяжелую, бесконечную и безрезультатную работу, муки]. Из-за участившихся кошмаров и, как выяснилось, хождения во сне – все становилось только хуже. И с чего я решила, что раз могу уже целый час провести в парке одна, то мне по силу спокойно сидеть около зеленолиственной адской пасти?

– Я все, – парень вышел из примерочной и быстрым шагом направился к выходу.

– Ты куда? – от неожиданности растерялась я, хотя против его ухода и не возражала.

– По делам, – отрезал и исчез за дверью.

– Ладно... Ай! – мужчина в черной футболке в тон волос и ломаным орлиным носом грубо оттолкнул меня левее к проходу.

– Вот же... – Ната гневно дернулась.

– Сама виновата, – произнесла одновременно с ее отборным ругательством, доставшимся спине мужчины. – Проход узкий, а я мешала.

– Мог хотя бы «извините» сказать, – пробурчала тетя, потуже затянув цветастую бандану на пышных волосах.

Я повернулась к ней лицом.

– Сколько с меня? Я ненадолго, обещала бабушке помочь... – немного схитрила, надеясь, что тетя отпустит меня без подробных расспросов о парне, ушедшим не заплатив.

– А чего это ты платишь? – она нахмурилась, упершись кулаками в бока. – Что это за отношения такие. Я понимаю, если...

– Я его футболку испортила, – созналась я, да и не хотелось, чтобы Ната подумала, что между нами что-то есть. Сама не знаю, почему...

Может, не хотела, чтобы моя эксцентричная тетя, больше похожая на гадалку из цыганского табора, а не на продавщицу, решила, что я настолько банальна в выборе бойфренда. Еще недавно он казался мне недостижимым объектом фантазии, и я могла приписывать ему маловероятно существующие качества, а теперь даже стыдно. Вот и хочется поскорее избавиться от него...

– И-и-и, – Ната требовала продолжения.

– И ничего. Он не мой парень, даже близко, если ты об этом, – быстро набрала пин-код на банковском терминале и придвинула его ближе к ней.

– Как скажешь, – сдалась мамина сестра, а я обрадовалась – смущающих расспросов по мессенджеру можно не бояться, и пружинистым шагом направилась к выходу, который находился всего в несколько метрах от прилавка тети Наташи.

– Пока! – радостно помахала, не оборачиваясь. Если бы Ната увидела мое сияющее лицо, обрадованное ее капитуляцией, заподозрила бы что-то неладное.

И тут мне прилетело:

– Пока! Но если я встречу этого симпатичного кареглазика, я устрою ему допрос с пристрастием!

Да и еще так громко, что, наверное, пол торгового центра теперь в курсе про меня и «кареглазика».

Игнорируя смущение, обдавшее заднюю часть шеи, вышла на улицу. Жара, спавшая, как лежебока до обеда, ударила в лицо плотным и влажным воздухом. Вдохнула через нос, чувствуя, как все внутри теплеет. Люблю такую погоду – легкий ветер и тепло не выше +25. А вот крайности: в виде -40 зимой и плюс столько же летом – не для меня.

Обошла здание, которое ТОЦ делил с библиотекой и Центром Досуга, и направилась к заднему выходу. Потом поцокала по деревянным мосткам вниз с пригорка, сквозь невысокие дома. Порылась в сумке, но кроме телефона и карты с кошельком, ничего не нашла – ни любимых желейных конфет, что бабушка покупала в «Лавке на Парашютной», ни наушников. Что ж, придется слушать собственные мысли всю дорогу. А мне так не хотелось думать о том решении, что тихо нашептывал мне мозг – надо прекращать свои «чтения». Обидно. Всего полторы недели прошло, а уверенность сдулась, как дырявый шар. Я трусиха. По-другому не скажешь. Фобия фобией, но я же в чащу не заходила, в сознании, по крайней мере. Но стоило мне только представить как я, спящая и беззащитная, ходила среди деревьев, густыми кронами загораживающими лучи солнца – голову сдавливал спазм, волной переходящий в желудок.

Правило 5. Если еще не сошла с ума, не ходи в лес ночью

Я бежала и бежала, слыша за спиной жуткое завывание раненого зверя. Деревья плотной стеной, стоявшие вдоль тропы, не пугали меня так, как этот душераздирающий звериный стон. В чаще, укрытой плотным покрывалом тумана, я искала спасение. Спасение от чудовища, что вот-вот настигнет меня. Неудобные туфли с массивными пряжками и пышная тяжелая юбка желтого платья мешали – я перешла на шаг, но легче от этого не стало. Напротив, в ноги как будто залили свинец и опустили в кипяток – они потяжелели и были словно в огне. Но, чувство, что спасение ждет меня там, дальше в лесу, не отпускало, а перерастало в твердую, нерушимую уверенность. Там, среди высоких сосен – с красно-бурой корой, пушистыми верхушками и почти голыми стволами, меж которых проникал бледно-желтый свет – я найду нечто, что защитит меня. В противном случае дикий зверь, идущий по следу, разорвет меня в клочья. Через силу двигалась дальше, игнорируя мошкару, слепящую глаза, ветки, хлеставшие оголенные руки и колючки, царапающие лодыжки.

Когда уже до желанного места осталось всего метра три, ОНО настигло меня, придавив всем телом к земле. Я разбила губу о камень и ушибла лоб. Чудовище втянуло воздух – по коже вниз по позвоночнику поползли парализующие мурашки. А капли слюны, покрывающие открытые лопатки, отсчитывали мгновения до моей смерти. Дикое рычание заложило уши, а мое прерывистое дыхание и всхлипы лишали остатков сил и желания бороться.

– Р-р-р-р-р, – последние, что я услышала, прежде чем чавкающий звук, ломающий кости, и адская боль заполнили все вокруг...

Проснулась в поту и с сумасшедшим сердцебиением – привычное состояние последних дней. Баранье упрямство заполнило с ног до головы. Хватит! Сегодня же пойду на опушку и... заночую там! Уже больше трех дней, как я бросила эту затею, а становилось только хуже. Кошмары, нервное напряжение и странный зуд в районе шеи, куду постоянно вгрызается животное из сна. Обычно я вижу только желтые глаза, иногда по-кошачьи звериный силуэт, и лишь один раз мне приснился дикий черный леопард – пятна были едва различимы на его мехе угольного цвета.

Решимость быстро сменилась еле осязаемым страхом, который был отголоском моей фобии. Не хотелось снова испытывать то неконтролируемое чувство. Может, просто ничего делать? Кошмары должны когда-то пройти. Если нет, никогда не поздно снова пойти к психологу.

Поморщилась от одной мысли об этом. Совсем не горела желанием снова ловить на себе фальшивый понимающий взгляд, выворачивающий душу наизнанку. А вдруг еще будущий светила психологических наук начнет тыкать меня носом в ассоциативные карточки? Ничего, на втором курсе у нас будет больше предметов углубляющих в психологию. Хотя большинство из того, что я читала, сводило все к тому, что человек с гилофобией должен заново пережить свой страх. Посредством гипноза или вживую. Найти причину и выдрать с корнем. Вот тут-то и вступают в игру мои «нелюбимые прогулки» – по мне лучше это, чем гипноз. Никому не позволю менять что-то в моей голове. Конечно, можно было использовать метод десенсибилизации по Вольпе [Главный принцип метода состоит в том, что противоположная страху реакция, которую можно сформировать, когда действуют порождающие страх стимулы, постепенно нейтрализует сам страх], не выходя из дома – любой фильм с лесными локациями мне в помощь. Но что-то мне подсказывало, что только вживую я добьюсь лучших результатов…

Пот липким слоем остался на моей коже, и хоть я еще не была готова вставать с постели – мерцали 6:05 на экране настольных часов. Идти в душ – было сродни безумию (вода еще не нагрелась). Но мне нужно было смыть остатки этого мерзкого кошмара. Сняла с себя все, надела махровый халат и тапочки для душа. Одежду, в которой спала, захватила с собой, планируя по пути бросить ее в корзину для белья. Что-что, а стиральная машинка у бабы Люды имелась.

Задумчивость все еще не отпускала полусонное сознание. Я, не преставая, повторяла про себя как заклинание: «Все будет хорошо. Я завтра просто прогуляюсь туда. То есть, пойду по короткому пути в Верхний. Со мной ничего не случится. Все будет хорошо».

Пришла в себя, когда обжигающе холодная вода потекла вниз по спине, играя на позвонках, как на ксилофоне. Хватило меня на минуту, но после того, как я, укутавшись обратно в халат, буквально долетела до комнаты и в жажде тепла залезла обратно, поняла, что все это того стоило. Смотря на блики просыпающегося солнца на потолке, я думала, стоит ли мне продолжать все это. Может, просто наслаждаться каникулами, избегая лесополосу настолько, насколько это возможно…?

– Нет... – вздохнула я под тяжестью груза нежелательного решения.

«Все будет хорошо. Я справлюсь. Все будет хорошо» – эти слова убаюкивали потрескивающие нервы, и я уснула, несмотря на довольно бодрящий душ.

Проснулась – а солнце, вовсю расправив свои лучи, пыталось дотянуться ими до самых темных уголков «избушки». Сонно потянулась и села на кровати. Птицы за окном щебетали, а полуденные лучи прятались во влажные спутанные волосы. Через полчаса издевательств над своим скальпелем, я пожалела, что не расчесалась сразу после душа.

Закончив, натянула бриджи цвета хаки свободного кроя, хоть они и делали мои ноги в два раза толще, это были единственные штаны, не считая джинсов, что бабушка не отправит в печку. Майка и рубашка остались те же. В таком прикиде я была похожа на американского рейнджера в отпуске, только шляпы не хватает. Затянув на затылке хвост, начала спускаться по лестнице, шлепая тапками по скрипучим доскам. Но прежде, чем дошла до подножья – прислушалась. Влад после той истории – а она была очень долгой, он ведь уболтал бабушку пересказать ему легенду из книги – больше не появлялся. Но неделя не такой большой срок и, вероятно, что он уже соскучился по бабулиной стряпне. Но, если что, любой подозрительный шум – и я проворно юркну на выход. Общаться с ним нет особого желания. Да и нет у нас общих тем. Кроме как, конечно, общих предметов по специальности. Но это не то, что я жажду обсуждать на каникулах.

Правило 6. Если заблудилась в лесу – прислушайся к интуиции

Страх обжигал легкие, заставляя бежать все дальше и дальше в лес. Смазанные очертания деревьев не пугали, пока порыв ветра не содрал с меня капюшон, и я не упала, споткнувшись о корягу. Ладони, проехавшиеся по земле, обожгло болью. Это немного отрезвило меня, замедлив адреналин, гулявший по венам. Но когда остановилась, точнее сказать – растянулась на земле – стало только хуже. Запахи леса и земли начали душить легкие, жаждущие отдышаться. В голове снова запульсировала паника, а когда я поднялась на нетвердых ногах и попыталась унять дрожь, гулявшую туда-сюда по коже, увидела небольшое озеро, мерцавшее в серебристых лучах луны. Рациональность в тисках фобии кричала мне убираться отсюда – я знала, что поблизости от поселка нет озера. Как я умудрилась забраться только глубже в чащу – был не главный вопрос. Водная гладь показалась мне смутно знакомой, даже навязчивая тошнота отошла на второй план. Но откуда? Я ведь здесь никогда не была, меня максимум хватало дойти до той холмистой опушки, откуда я могла видеть ласкающие взор рубероидные и шиферные крыши.

Подняла ветку рябины, что была у меня в руках до того, как я проехалась по земле. Не знаю зачем, но глупая мысль о священном дереве не покидала. Странно, но с каждым шагом к озеру, я чувствовала странную легкость, а фобия постепенно затихала. Никогда бы не подумала, что смогу ощутить нечто подобное посреди леса. Дошла до дрожащей кромки, опустилась на колени и окунула руки в прохладную воду. Вода ласкала кожу, смывая грязь (то, что крови почти не было, не делало ссадины приятнее). И тут я вспомнила. Это то самое озеро из сна, с которого начались мои кошмары. Ощущение спокойствия и тепла прошлось по клеткам, и, впервые, страха не было. А ведь я находилась посреди леса. Вдохнула полной грудью и смесь мятно-травяных запахов не побеспокоила желудок, а наоборот, прояснило разум.

Вдруг бабушка проснется среди ночи попить воды, и ей взбредет в голову подняться и проверить меня? Конечно, глупо было думать, что 70-летняя женщина среди ночи решит подняться по узенькой и скрипучей чердачной лестнице. Но одна мысль о том, что она будет переживать, а то и хуже, предала сил и уверенности. Я должна выбраться. Должна вернуться назад. Должна... Главное дойти до подстанции ТЭЦ, а там и до жилых домов рукой падать.

Встала, насилу оторвав взгляд от озера, в чьих водах плескалась луна. На другом берегу заухал филин, но сама ночь была абсолютно спокойной, даже комары и мошки, словно обходили стороной это место, да и ветер стих. Не хотелось уходить. Не помню, чтобы я хоть раз с тоской думала о том, чтобы покинуть подобное место. Окинула внимательным взглядом природное зеркало идеальной круглой формы – ну может не совсем: у правого дальнего края был небольшой волнистый изгиб, может, часть берега просела. Набрав полную грудь воздуха, на выдохе развернулась. И под кожу будто вонзились тысячи иголок. Жуткий лес, где в темноте блекло мелькали редкие стволы берез. Хотелось отступить на шаг и припасть к одинокой иве, что мыла свои нижние ветки в озерной воде. Единственное деверево здесь, что не вызывало желание пуститься наутек. Может, потому что оно было частью этого сказочно красивого места? Но мне нужно было переступить через свою фобию и пойти дальше. Не сидеть же здесь до самого утра. Тина на уши весь поселок поднимет, если решит, что я заблудилась в лесу.

Бросив взгляд на ряды сосен, молчаливой стеной стоящих между мной и свободой, лишь изредка разбавленные дикой яблоней, тальником и орешником, я осознала, что не знаю, в какую сторону идти. По внутренностям будто проползла огромная каракатица, и я снова почувствовала кислый привкус на языке. Сглотнув, начала считать. Раз, два... В пяти метрах встрепенулась птица – мой крик отскочил от гладкой водяной поверхности и полетел дальше, сплетаясь с кронами деревьев. Потом наступила зловещая тишина: ни кузнечиков, ни других лесных шумов. Тишина, которая, казалось, без наркоза пыталась вгрызться в самое сердце. В нервы ударило желание снова сорваться с места, но тут среди кустов шиповника и дикой малины я увидела тень, мелькнувшую в ярком свете полной луны.

Не успела себя успокоить, что мне это привиделось, как оно вышло из тени кустов. И теперь напрашивались два варианта – или я сошла с ума, или в нашем лесу завелись леопарды. И я сейчас смотрела на одного из них. И как бы дико все это не выглядело, не чувствовала страха – мое подсознание и так было измождено частыми кошмарами, где это чудовище перегрызает мне горло, что, похоже, решило не сопротивляться. Кошачий силуэт сливался с тенями леса, желтоглазый зверь не спешил подходить – лишь дергал ушами, прислушиваясь. Глаза, словно застывшие в янтаре, не отрываясь, наблюдали за каждым моим движением. Но в меня будто влили жидкий бетон, все конечности онемели, я не могла и пальцем пошевелить. Это оцепенение было вызвано непривычным волнением и удивлением, но никак не страхом. Неужели это, и правда, мой оживший кошмар? Сейчас, даже несмотря на острые и плавные очертания звериной, мощной фигуры, леопард выглядел... напуганным, даже можно сказать, потерянным – испуганные животные обычно убегают или обороняются, а он просто… наблюдал.

Что-то внутри щелкнуло, и меня потянуло к нему, хоть здравый рассудок и орал, чтобы я убегала. Но все вокруг: тишина, теплый бриз, сменивший промозглый ветер, мягкий свет луны, ласкавший верхушки деревьев, что сейчас казались не такими страшными – выглядело совершенно нереальным. Мне часто снились осознанные сны, но не такие... яркие и живые... Сон это или нет, но мне до боли хотелось коснуться этой угольной, с чернильным отливом, шерсти. Я подошла совсем близко – леопард был всего в полушаге от меня. На таком расстоянии я могла пересчитать все пятна, сливающиеся с цветом меха. Зверь медленно поддался вперед и потерся головой о мой живот, который на секунду свел спазм ужаса – моя паническая натура с богатым воображением представила, как острые клыки вгрызаются в кишки. Но лишь влажное дыхание коснулось опущенной руки. Понюхав ветку рябины, огромный кот сморщил нос, чихнул и попытался схватить ее зубами, но я подняла ее выше. Слава Богу, что мой новый знакомый не стал прыгать за ней. Его изучающие глаза снова коснулись моего лица. Это было безумно, но в них я разглядела нечто такое, что обычно бывало в человеческих глазах. Казалось, что он вот-вот заговорит. Потом леопард развернулся и медленно пошел прочь. Что-то подсказывало мне, что я должна пойти за ним, если хочу вернуться в поселок.

Правило 7. Если не хочешь делать то, что тебе не по душе – учись придумывать оправдания

Пока мы шаркали по гравийной дороге, я все повторяла:

– Это только сегодня. Сегодня и все. Больше даже не пытайся что-либо просить. Помогу с прополкой: и все – мы в расчете. Только сегодня, – успокаивала себя, а на деле раздражала попутчика.

– Да понял я! – не выдержал Влад. – Тебя заклинило что ли?

Я замолчала. Когда я была не в своей тарелке, переживала или нервничала, меня немного заносило: никак не могла избавиться от привычки без конца повторять вслух волнующие меня вещи. Конечно, говорю я для себя, но не все это понимают.

– Так у тебя аллергия на рябину? – перекрыла вопросом любопытные взгляды Влада, еще чуть-чуть и он бы точно принялся расспрашивать меня.

– Вроде того... – все-таки мне не показалось, и он тогда кивнул неуверенно.

– Это как? – ответ сбил с толку. Рябина же повсеместно растет, да и она уж отцвела, как у него может быть аллергия...?

– А вот так, – парень шутливо развел руками.

– Ясно, – коротко ответила и отвернулась, разглядывая дом с ярко-желтым забором, рядом с продуктовым «Магазином» (фантазия у владельца хромает на обе ноги).

– Может, у меня на тебя аллергия, – запоздало пошутил Влад, издав короткий смешок.

Я не горела желанием узнавать его поближе, мне просто не хотелось, чтобы он расспрашивал о моих тараканах. Поэтому и спросила. Но, если откровенно, то парень вызывал у меня недоверие, причем очень сильное. Первые полгода, стыдно сказать, но он был мне, мягко говоря, симпатичен. Я часто думала, каково это – иметь такого парня. Но когда он, ни разу, не ответил на мой «Привет»… Хотя нет, однажды он коротко кивнул. Или это был не он...? Да уже и неважно. Я переросла влюбленность, и сейчас относилась к нему, как к любому не глупому парню, симпатичнее обезьяны: неплохо бы узнать его поближе, подружится, а там...

Правильно говорят – бойся своих желаний.

Теперь вон: вышагивала с недавним объектом моих симпатий, только и делай, что задавай вопросы. Но... не было ни малейшего желания. Наоборот, хотелось надеть водолазный костюм 18 века, чтобы он не лез мне в душу. Ну не верила я в его искренность. Чтобы он не сказал.

– Я тебе...

Остановилась, сердце подпрыгнуло – показалось, что продолжение будет «совсем не нравлюсь?», как если бы он прочитал мои мысли.

– Что? – произнесла на выдохе, всеми силами стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

– Я тебе не сказал, чтобы ты перчатки взяла. А то у меня нет... Будешь голыми руками...

– Постой, – прервала я поток новой информации. – А ты?

– А что я? – его лицо приняло невинно-искренний вид, даже уголки губ не дрогнули в сарказме, лишь брови слегка подпрыгнули, вытягивая лицо. – Ты будешь полоть.

– С чего это? – возмутилась я.

– С того, что ты мне должна, – Влад продолжил прежде, чем из моего открытого рта выскочил хоть один звук: – во-первых. А во-вторых: ты же не хочешь, чтобы твоя бабушка узнала, что ты ходишь во сне, да еще и умудрилась забрести так далеко в лес.

Ни намека на вопросительную интонацию в его голосе – что кувалдой прошелся по моему терпению, оставив на нем огромную трещину – не было.

– Хорошо, – ответила я как можно спокойнее, и даже улыбнулась. Меня осенило: что он специально действует мне на нервы. Не знаю зачем, но я не собираюсь играть в эти игры.

Брови парня в этот раз сделали искренний скачок, стремясь к линии роста темно-русых волос.

– Чудно, – мед полился из его уст, а мрачные мысли о дачном участке в почти десять соток постучались в одну из дверей в моей голове.

Сердце все еще было растревожено фразой «умудрилась забрести так далеко в лес». Неужели, правда? Насколько далеко? И не связано ли это с моими снами и озером, что мне привиделось в лесу.

Я погрузилась в собственные мысли и не сразу поняла, что Влад пропал из моего поля зрения. Оглядевшись по сторонам, поняла: он зашел в дом, с прохудившимся забором и трескучей калиткой.

– Будь как дома, – Файтов раскинул руки. Больше было похоже на то, что он очерчивает мой фронт работы, а не приглашает в гости.

Окинула взглядом небольшой, чуть покосившийся, дом – точнее его выкрашенную зеленым половину, вторая же принадлежала соседям. Огороженные грядки, в тени облепиховых деревьев, призывно зеленели сорняковой травой. Клубника, морковь, лук и редис со щавелем. Пока насчитала четыре. А картошку ему окучить не надо? Он ждал, когда все зарастет, чтобы позвать меня? Я ж так до заката провожусь, если не дольше.

Повернулась, сжав губы, и все резервы пустила на то, чтобы брови оставались в своем нормальном положении. Но местоположение парня разрушило всю фальшивую невозмутимость – этот подлец лежал на железной сетчатой кровати, застеленной застиранным советским матрасом. Опершись о локоть и подперев ладонью лицо, он наблюдал за мной с абсолютно фальшивый выражения сочувствия.

– Я бы помог, но...

– Не можешь из-за больного самолюбия? – вопрос прозвучал хмуро и серьезно. У меня не было намеренья шутить, но парень все равно ухмыльнулся.

Смешенные чувства галопом пронеслись внутри. Часть меня была довольна тем, что я хоть кого-то смогла рассмешить. Я совершенно не умела рассказывать шутки. Катастрофически. Иногда доходило до того, что людям приходилось уточнять, была ли это шутка. И тогда следовало эпичное «а-а-а-а» и наигранный смех. То ли тон моего голоса, то ли выражение лица – но что-то явно разрушало шарм любого, даже самого смешного, анекдота. Единственная – кто искренне смеялась над моими шутками, даже когда я и не собиралась шутить, а просто рассказывала историю – была Тина. И, похоже, в полку прибавилось... Хотя здесь, я бы лучше совершила замену.

Правило 8. Если нет туза в рукаве, не садись играть в карты

– Эй! – Тина махнула рукой, пытаясь привлечь наше внимание, – Идите сюда!

Она представила Влада Мише и Коле. Парни обменялись короткими рукопожатиями, а Катя вклинилась между ними, захлопав своими черными накладными ресницами:

– Катерина, – блондинка протянула ладонь Файтову, изогнувшись в странной позе. Наверное, она считала ее сексуальной.

– Владислав, – улыбнулся парень в ответ. Для полноты картины ему не хватало только поцеловать ей руку.

Коля нервно поджал губы, поправив съехавшие солнечные очки. И зачем носить их круглые сутки? Ладно, у каждого свои заморочки. А реакция его неудивительна. Тина рассказывала, что он влюблен в Катьку с 6 класса.

Миша, наблюдая за молчаливой драмой, подмигнул Тине, и она мило зарделась. Ох, если бы я умела так краснеть, как будто чуть-чуть припудрилась румянами. У меня сначала краснела шея, а если смущение продвигалось выше, щеки покрывали не равномерные пятна – напоминало все это взрыв атипичной аллергии. Благо, что смутить меня настолько сильно не так уж и просто.

Мальчики ловко запрыгнули на широкие балки под крышей. Миша подал руку Тине, помогая ей взобраться. Катя медлила, стоя на прилавке. Видимо, рассчитывала на галантный жест со стороны нового знакомого, но, так и не дождавшись, приняла руку Коли Аполлонова. Теперь ясно, кто сегодня будет поддаваться, желая покрасоваться кружевным бюстгальтером, который и так выглядывал из выреза блузки, благодаря небрежно пропущенной пуговки.

Когда же я взобралась на прилавок, мужская рука опустилась на уровень моего лица. Поднимать голову не было нужды – узнала ее обладателя по ровному золотистому загару. Или это естественный цвет? Неважно. Проигнорировала Влада, и вскарабкалась сама.

Он явно еле сдерживался от саркастических комментариев, смотря, как я, запыхавшись, поправляла растрепавшиеся волосы. Конечно, это капало кислотой на мои нервы, но объективно его можно было понять – оседлать деревянную перекладину получилось только с третьего раза.

Дождавшись пока, я займу свое место, Тина прочистила горло и голосом конферансье какого-нибудь безумно увлекательного шоу начала излагать:

– Дамы и господа сегодня нас ждет захватывающая игра, обнажающая сердца и души! – мы с Владом почти одновременно усмехнулись. Ему тоже показалось смешным завуалированное название «стрип-карт»? – Играем в подкидного дурака. Основные правила: не мухлевать, шестерка бьет туза, играем без джокеров, стандартной колодой из 36 карт. И еще! Не смеяться. Я сегодня одела не самое мое удачное белье, так что сами понимаете...

Тина еще не начала тасовать карты, а мы уже дружно нарушили последнее правило. Ну, кроме Кати – она лишь хмыкнула, дернув подбородком. И почему Тина решила позвать ее? Надо расспросить ее, когда все закончится...

– Итак, козырь – пики, – продолжила Тина, положив колоду на пиковую даму. Под ложечкой невольно засосало. И не потому, что мне после первой раздачи не попалось ни одного козыря (мне повезло и выпал туз, сразу же отправленный в левую часть своего веера). Просто на улице стремительно темнело, а колоду держала самая недружелюбная карта из всех. – У кого меньшая карта из козырных?

– У меня, – Влад выудил шестерку пик из своего веера.

– Ходи на Нику.

Я закатила глаза и покачала головой. Мол, «ходи, но ты все равно проиграешь» – источала вся моя гордая выправка.

Но гордость мне не помогла – не желая потерять козырный туз, пришлось взять карты, которые не смогла отбить, и пропустить ход. Но под конец круга мне повезло подкинуть ненужную мелочь Коле. В итоге к началу второго круга Файтов сидел уже без футболки.

Вот ведь, воображала, можно было же начать с носков.

Ко второму кругу я лишилась рубашки, чем вызвала у Тины умиленный восторг.

– Ты надела мой подарок! – чуть ли не пропищала та.

– Так-то я еще вчера... – осеклась, увидев, что Влад сканирует меня взглядом, – в ней была. Просто она успела высохнуть к вечеру...

Последнее уточнение никого не интересовало, но мне нужно было, чтобы ответ оказался максимально далеко от темы «вчерашней вылазки». Вдруг Тина спросит, в какую часть леса я забрела... И почему я была такая растерянная... Мало ли, что... Ведь разговора о случившемся у нас так толком и не состоялось.

Еще круг: Коля лишился очков и носков – все посчитали, что очки – это больше аксессуар, а не предмет одежды. Да и девочки сказали, если считать очки, они начнут с сережек. Да только вот мне в этом случае крыть нечем, я их не носила. Катя цокнула – из-за странного, почти мистического, стечения обстоятельств, ее желание скинуть светло-синюю блузку, пока не осуществилось (даже несмотря на то, что она, похоже поддавалась, как могла). После третьего круга Тина сменила правила, добавив одно: «Не можешь отбить карту – забираешь всю биту», у Миши нашлась еще колода, оказывается, он взял ее с собой, узнав, что будем играть в карты. Мы соединили две колоды и продолжили играть уже в отбойного дурака. Третий и четвертый круг осчастливил мужскую половину – Тина и Катя после него сидели без верха. Катя, гордо выпятив третий размер в ажурном ярко-красном лифчике с пуш-ап эффектом, стреляла глазами во Влада. Тем временем Коля странно ерзал: темные очки уже не скрывали его хмурое лицо. Он хоть и молчал, но я не удивлюсь, если после игры он позовет Файтова «за гаражи».

Правило 9. Если не можешь найти объяснения, отпусти проблему на время

Мялась на месте, раздумывая, идти ли с этим несносным надоедой или дождаться Мишу и Нику. Второй вариант отпал сам собой, когда парень, насвистывая нечто похожее на «Кошкин дом» и покачивая ведром, пошел в сторону леса.

– Эй, ты идешь? – кинул, не оборачиваясь, но и не останавливаясь.

– Д-да, – прочистив горло, нетвердым шагом пошла следом, тут же споткнувшись о первый попавшийся корень, торчащий из-под земли, угодив прямо в куст с колючками и темно-розовыми цветами.

В лесу все мои навыки ориентирования и нахождения в пространстве близились к нулю. Мало мне страха, кислотой обжигающего мою рассудительность, так еще и волнами накатывающая потерянность – чувствовала себя совершенно незащищенной, готовой вцепиться в локоть любому человекоподобному существу.

– Надеюсь, ты нашла гриб, – послышался сверху насмешливый голос.

Весь нарастающий страх под пленкой растерянности смыло волной возмущения и уязвленной гордости.

Встала, отряхнулась, вздернула нос к небу и пошла дальше, хоть с каждым шагом и тянуло магнитом назад. Через пару минут, когда влезла в огромную паутину между веток молодого ореха, пропустила ухмыляющегося парня вперед.

«Дамы – вперед», – так и всплыло в голове, но я усилием воли затолкала саркастическое замечание обратно.

– Ты сегодня какая-то тихая... – заметил Влад, срезая гриб на серой ножке под большой березой.

Многозначительно, насколько это вообще возможно, взглянула в его насыщенно-карие глаза.

– Не хочешь разговаривать со мной?

А он проницательный. Не стала энергично кивать в знак согласия, лишь слегка передернула плечами. Парень повторил мое движение плечами и отвернулся, стряхивая в маленький пакетик, что он извлек из кармана, дикую малину. Что-то в нем было не так… Это он сегодня какой-то не такой... колкий и надоедливый...

После того как я ясно дала понять, что разговаривать с ним не намерена, он молча принял это как факт и продолжил заниматься собирательством. Я не отставала, каждый раз с опаской подходя к нужному дереву – в основном это были сосны и березы, один раз наткнулась на пятачок маслят. Но мысли были далеко от лесного массива. Я впервые за все это лето думала не о своей странной фобии, а о парне в черной плащевой куртке. Страх маячил где-то на задворках, иногда переходя в спазмы и вызывая сухость во рту, но захватить сознание ему не удавалось.

Я украдкой наблюдала за Владом, его золотистая кожа сегодня была необычно бледной, словно после тяжелого отравления, а под глазами залегли круги. Кошмары, бессонница? Или похмелье? Я ведь даже не могу наверняка сказать, ведь парня я знаю только по той маске, что он носит в университете: спокойный, не язвительный, веселый, вежливый и неглупый. Но что из всего этого – правда? Кто ж его разберет...

Поймав мой взгляд, парень улыбнулся. Не так, как обычно – до боли растягивая рот и сверкая глазами, губы лишь чуть-чуть дрогнули, а глаза слегка сузились. Улыбка получилась не его фирменная, может, сказалась усталость...

– Не выспался? – я первая нарушила молчание, запоздало осознав, что теперь в мою сторону могут полететь далеко не приятные слова и вопросы.

– Ага, – довольно легко сознался Файтов, широко улыбнувшись уже засахаренной улыбкой. – Одна особа не давала.

– Катька что ли? – непроизвольно вырвалось у меня.

Больше никто на ум не приходил. А вчера она посыла ему далеко не двусмысленные намеки. Но вчера, казалось, что он к ней не проявлял интереса... В голове всплыла ее откровенная блузка, и сомнения растворились в раздражающей уверенности. Все парни падки на раскрепощенных девиц, а не на тех, кто натягивает капюшон чуть ли не на глаза. Мне же это только на руку – теперь-то Влад перестанет объедать мою бабушку и надоедать мне.

– Почему сразу Катька? – парень ухмыльнулся. – Да и какая тебе разница?

– Да никакой, – пожала плечами, – просто любопытно.

Но внутри словно кто-то дернул за струну. Конечно, это не ревность и ничего похожего. Но какое чувство, будто бы ответ «Катя» мог меня расстроить.

– Лучше скажи, – парень продолжил, так и не дав определенного ответа. – Что у тебя?

– Что? – переспросила я, округлив глаза. Хотя и так понятно, что он имеет в виду. Нужно быть полным идиотом, чтобы не заметить моей гилофобии в лесу. Я хоть и старалась держаться, но нет-нет, а нервные судороги то сковывали живот, то перетекали в руки.

Но парень не получил ответ на интересующий вопрос: я отвлеклась на него и не заметила разросшуюся дикую яблоню, ветви которой хлестанули по лицу. Я в испуге шарахнулась на добрые полметра в сторону. Этот маневр сбил и Влада с ног, и мы вместе полетели куда-то вниз...

Глухой удар на пару минут дезориентировал, а перед глазами замелькали черные пятна. А когда я пришла в себя, с недоумением уставилась на рвано-округлый кусок неба, исполосованный коричнево-зелеными ветвями, которые еще смазано плыли у меня перед глазами. «Куда делось остальное небо, и что с моим зрением?» – всплыло в моей голове, но сумбурные мысли пресек обеспокоенный голос:

– Ты как? – Влад, потирая ушибленный локоть, навис надо мной непростительно близко.

Шарахнулась от овального лица правильной формы, без лишних углов и заострений и тут же уперлась спиной во что-то выгнутое, а ногти проехались по подсохшей золоподобной почве.

Правило 10. Если не знаешь наверняка – не гадай, а узнай

Время до 28-ого пролетело незаметно. Кошмары в эти дни почти не снились. К концу июня жара нарастала, порой тяжело было думать о чем-то другом, кроме глотка кваса или минералки. Тина последние дни, усиленно шерстила интернет, ища идеальное выпускное платье. Как она это называла – «точный выстрел»: сначала приценивалась по сайтам города, а потом, выбрав модель и цвет, приезжала в Бобойск и шла в конкретные магазины. Правда, загвоздка в том, что не у всех магазинов были собственные сайты и странички в соцсетях.

Но Тина справилась – нашла себе изумительное изумрудное платье, подчеркивающее цвет ее глаз. У него была шифоновая юбка и гипюровый вверх, инкрустированный кристаллами Сваровски, а сзади платье плавно переходило в острый открытый вырез. Высокая прическа с небрежно выпущенными завитыми прядями, обрамлявшими лицо удлиняло шею, подчеркивала лицо и красиво открывала спину. Из украшений был золотой набор, подаренный ее родителями: сережки с зелеными фианитами, цепочка с подвеской и браслет. Миша, был в черном костюме с жилеткой и галстуком в тон платья Решетовой. И светился, как лампочка на новогодней елке.

Мы с бабушкой сидели под сенью школьного дуба, разросшегося не только в высоту, но и вширь. Бабуля любила выпускные – приходила перед началом и садилась на облупившуюся лавочку без спинки, чтобы посмотреть на платья и костюмы выпускников. Я пошла с ней, не хотелось сидеть домой одной, да и переживала, дойдет ли она. К счастью, только мы отошли от дома – нас подобрал Василий, спешивший на выпускной к сыну с раскрасневшимся от волнения лицом и женой, тетей Людой, нервно теребившей серебреную брошку в форме лилии. Их сын – Петя Пентюхов – худощавый рыжий парень в очках, был бледнее мела, а его угловатое лицо, казалось, скоро заиграет оттенками зеленого, и мы с бабулей лицезрим его полу переваренный обед. Он вжался в сидение, максимально близко к дверке машины, видимо не хотел нарушать мое личное пространство. Хотя, очевидно же, что это мы с бабушкой покусились на его заднее сидение.

Сейчас же, мы сидели и вместе с Натой обсуждали платья выпускниц, на что бабушка улыбалась и качала головой, говоря, что они все красивые.

– Да ну, – отмахнулась Наташа. – Не спорю, у Тинки платье что надо, под стать моменту, так сказать. А эти? Будто подружки невесты со свадьбы сбежали.

Ее пренебрежительный кивок достался группке девушек, стоящих у крыльца. Ждали ли они пополнения в свои ряды или вышли покурить, было мне не известно. Но то, что платье у них почти идентичные – бледно-розовые, почти белые – было заметно даже под ярким светом большого фонаря над массивной дверью, что едва доходил до того закутка у решетчатой кованой стены. И кому пришло в голову вместо боковых стен соорудить чугунную ограду, начинающуюся массивным выступом, а заканчивающуюся у самого потолка?

– Цвет «пыльная роза», – тоном эксперта заметила я.

– Да хоть «лягушки в обмороке». По мне стремно как-то... – фыркнула Ната.

Я лишь примирительно улыбнулась. С ней я не любила спорить. Упертый и горячий характер тети все равно не оставлял ни шанса на победу. Перевела взгляд на крыльцо, и вовремя: к нему на красных шпильках цокала обладательница, наверное, самого обсуждаемого платья в ближайшие несколько часов, а может, и несколько дней.

– Ого. Кто-то заказал эскорт услуги? – присвистнула Ната, даже громче, чем следовало. На что Катя зло зыркнула на нее из-под пышных угольно-черных ресниц. – Неужели, Валерьянович на старости лет взбрендил?

– Это же Катюша Чугунова, – заметила бабушка. – Не замерзла бы детонька...

– Ее есть кому согреть, – прыснула я, не удержавшись от комментария в сторону девушки в алом платье с мега длинным вырезом на боку, таким, что, казалось, будто нижнего белья там и в помине нет.

Огляделась в поисках ее кавалера. Было интересно, окажется ли им Влад. Но нет, взмыленный и взъерошенный Колька примчался буквально через полминуты. Его извиняющиеся жесты в комплекте с безразличным лицом блондинки, разглядывающий свой маникюр и игнорирующей своего спутника, делала сцену до безобразия комичной, даже несмотря на то, что слов с такого расстояния было не расслышать.

Прикусила костяшку указательного пальца, чтобы сдержать смех. Мне с этой любительницей крайностей еще завтра делишь жаренные на костре сосиски, лучше не рушить хрупкий лед. Хотя бы ради Тины. Это чертовка таки сумела уговорить меня на сомнительное мероприятие, именуемое «выездом на природу». Да уж... Моя непреклонность рухнула, стоило подруге упомянуть, что Петька Пентюхов – внучатый племянник бабы Зины и может знать, почему Влад у нее живет. Да, Файтов меня раздражает, но это не может убить мое любопытство. Вот и сейчас, нет-нет да невольно дергала голову из стороны в сторону в поисках своего раздражителя. Нет, в мыслях не было ничего похожего на романтику. Просто сопоставив все факты: нелепые случайности, нереальные совпадения и конкретно само поведение данного субъекта – я пришла к двум выводам. Первое – ему явно что-то меня надо. Второе – он о себе многое недоговаривает, будто у него есть тайна. Любопытство – одно из самых губительных двигателей. Не хотелось бы вляпаться во что-то ужасное, или того хуже... влюбиться. Странно, но сама мысль «влюбиться в В.В. Файтова» сотрясала поджилки не хуже, чем кровожадный тополь-убийца. Эмоционально зависеть от лгуна – еще чего не хватало. Даже если сейчас его лицемерие никому существенно не вредит, может, даже кому-то приносит радость, то это не значит, что так будет всегда...

Услышала заливистый смех Наты, причем где-то в отдалении. Повернула голову – наша роковая дама цыганской наружности уже вовсю флиртовала с коренастым мужчиной, тем, что минуту назад курил в слепой зоне камеры, что висела над школьным крыльцом, и получил за это затрещину от дяди Васи. Присмотрелась, насколько позволяло освещение. На вид он не слишком старый, может, даже ровесник тети Наташи, если не моложе...

Правило 11. Если запуталась – просто спроси

Я не сразу поняла, что кричала, мечась по собственной кровати. Была вся в испарине, и ощущение будто таю как снеговик на пекле. Простынь поверженной грудой валялась у тумбочки.

– Ника! Ты в порядке? – на первом этаже загорелся свет, и я услышала взволнованный голос бабушки.

– Д-да, всего лишь кошмар, – прочистив горло, ответила напряженным голосом. Но услышав скрип первой ступеньки, ведущей на чердак, добавила: – Не поднимайся, бабуль! Я сейчас сама спущусь, пить хочу. Я в порядке.

Бутылка с водой последние несколько недель всегда стояла на тумбочке: в полусонном состоянии спускаться по узенькой скрипучей лестнице – травмоопасно. Но бабуле в ее 72 подниматься наверх не стоит, не дай Бог она из-за меня что-то сломает.

Справившись с дрожью, ходившей туда-сюда по нервным окончаниям, я встала, одела махровый халат, стянула запутавшиеся волосы в хвост и спустилась.

На первом этаже меня встретила встревоженная бабушка.

– Никуля, ты в порядке? – она погладила меня по щеке, задержав ладонь на моем плече.

– Да, бабуль, – накрыла ее ладонь своею и попыталась улыбнуться: вышло вяло и немного натянуто. Но это все равно ее немного успокоило.

– Тогда, пойдем пить чай, – бабуля улыбнулась в ответ и кивнула в сторону кухни.

– Хорошо, – ответила я, чувствуя, как ее тепло передается и мне. – Только, если я из-за этого растолстею...

Последняя фраза осталась без продолжения, ведь я даже не имела понятия, что сделаю в этом случае. Ничего, все решат весы, когда вернусь домой.

Десертная ложка гулко стучала о стенки керамической кружки. Я все еще мешала чай, слушая тиканье часов, что отсчитывали 5 утра. Бабушка пересказывала сюжет книги, которую ей дала почитать баба Зина. Я кивала, вставляла где нужно, междометия, но мыслями была не с ней. Разглядывая темно-желтые скрипучие шкафчики кухонного гарнитура, я в который размышляла о моих диких снах. У чудовища появилось лицо... Конечно, можно списать все на то, что в последнее время я часто сталкиваюсь с Владом. И так совпало, что кошмары начались после нашей первой встречи в поселке. Ладони увлажнились, и мелкая дрожь прошла от позвонков к конечностям.

Неужели, он...

– Замерзла? – бабушка коснулась моей руки.

– Нет, – сделала огромный глоток чая, чтобы не врать, о том, что со мной все хорошо. Ведь именно об этом спрашивали обеспокоенные блекло-голубые глаза.

Забросила в рот печенье, и, игнорируя позывы тошноты, начала энергично его жевать. Бабушка немного расслабилась и убрала руку. По ее логике: если аппетит присутствует, то все хорошо.

– Я пофду, – с набитым ртом проговорила я. – посфлю еще щаса два...

Вместо ответа бабуля погладила меня по руке и улыбнулась. На секунду мне показалось, что ее тонкие брови слабо дернулись в беспокойстве, но я списала это на игры измученного кошмаром сознания.

Вернулась в комнату и зарылась в одеяло. Глаза были широко распахнуты, и из-за взвинченного состояния я не могла даже на мгновение их закрыть. Жуткие тени то и дело мерещились мне в спящей комнате, тускло освещенной луной и уличными фонарями, находившимися вдоль главной дороги по улице Парашютистов.

Включила телефон, чтобы хоть немного разогнать тьму вокруг. Сообщений ноль. Звонков тоже. Думаю, Тина не сомневается, что я завтра, точнее сегодня, обязательно приду. А вот я уже... и не знаю. Может, плюнуть на все? Подумаешь, что пообещала..., подумаешь, что не узнаю у Петьки, какого лешего Влад живет у бабы Зины... После обеда и пары пропущенных, наберусь силы, позвоню Тине и скажу, что проспала из-за ночного кошмара. А что? Полуправда – все равно не ложь же... Я и правда, не хочу никуда идти, страшный сон, поигравший со мной как младенец с погремушкой, снова выбил почву из-под ног: хотелось поглубже зарыться в одеяло и вставать только на дегустацию бабушкиных изысков. Или вообще не вставать... Хотела же я похудеть – вот шанс. Пить пиво, закусывая жаренными на костре сосисками – явно не убавит сантиметры на моих бедрах.

Так и ворочалась до семи часов, придумывая оправдания. Ровно в 7:00 поняла, что все это бесполезно. Мой дурацкий характер не позволит мне нарушить данное Тине обещание. Да и, в какой-то степени, это и для меня полезно: во-первых, это своеобразная закалка, во-вторых – возможность удовлетворить голодающее любопытство. Да, я не могу разобраться в странных знаках и жутких снах, но я могу попытаться раскусить Файтова. Вопреки кошмарам, не думаю, что под маской у парня, питающего любовь к колкостям, прячется чудовище.

Завтрак, душ, уборка – все повседневные заботы пролетели, как один миг, а мерзкое ощущение так и не прошло. Меня будто потряхивало изнутри, а легкие немели. Ой, не хотела я быть частью этой увеселительной поездки, ой, как не хотела... Но что-то внутри, несмотря на дрожь и протест почти на инстинктивном уровне, говорило мне… Да что там говорило! Орало! Что я должна узнать о Владе как можно больше. Надо попробовать через Петю Пентюхова, он ведь парень и вряд ли станет восхвалять его бицепсы и сватать меня. Да и сам Петя показался мне рассудительным. Или это всего лишь эффект очков? Вон, Влад их в Универе носит, и даже сразу как-то по-другому выглядит. Неважно, надеюсь, сын дяди Васи хоть немного прольет мне на этого заносчивого, на грани загадочности, парня.

Чтобы хоть немного отвлечься решила залезть в соцсети и выложить пару фоток. Сама я фотографироваться не очень люблю. Но вот бабушкины дельфиниум и люпины это просто нечто! Грех не показать миру фиолетово-синее море цветов, колыхающихся на летнем ветру. В галерее наткнулась на снимки со дна той злополучной ямы. Все знаки располагались по закрученной спирали, которая потом расходилась лучами по краю. Фото получились не четкие, но вот один знак, из центра выделялся, он был крупнее, с бурым отливом. И его уже знала, хотя, может, мне просто показалось... Я же столько часов вглядывалась в руны из сна. Что они мне теперь везде мерещатся... Фото же не высокого качества. Гипнотическим взглядом вглядывалась в картинку, пытаясь напором мысли раскрыть секреты «Оберега Мары». И именно в этот момент позвонила Тина:

Правило 12. Если б знал, где упасть – матрас бы постелил...

Все стало налаживаться. До 17 июля меня временами колотило, стоило вспомнить, к каким умозаключениям я пришла полмесяца назад. Влада Файтова я больше не встречала ни в Нижнем поселке, ни в Верхнем. Хотя, за эти две недели я побывала в Верхнем Бронзовске всего пару раз, и то по инициативе Тины – ей нужно было обновить и так ломящийся от одежды гардероб. Но ее можно понять: первое официальное свидание с Мишей все-таки. Пьянка на карьерах у правого берега Биаони, закончилась поцелуями сахарной парочки (прямо в двухметровых кустах у беседки). После этого Миша и Тина сторонились друга целую неделю, потом, все же найдя в себе силы поговорить, Кириллов назначил свидание. Ей-Богу, как дети малые! Неделю бегали друг от друга, чтобы потом признать очевидное. Столько времени в пустую... Я же в это время смогла поладить с Пентюховым младшим. После того как Влад мистическим образом испарился, бабушка переключилась на бедного Петьку. Даже регулярно стала звать его с бабой Зиной в гости на чай. Парень оказался ненавязчивым и очень умным. Петр, к его чести, был очень прямолинеен, и сразу заявил, что у него нет на меня никаких видов. А вот просто иногда общаться, чтобы бабушки нас обоих не трогали – он согласен. У меня прямо от души отлегло. Не то, чтобы я была категорически против возможности найти любовь, просто считала, что начало второго курса не то время для буйства гормонов и статуса «все сложно».

Да, я, как и любая девушка, придавалась мечтам о принце на металлическом скакуне или хотя бы на горном «CUBE», но эти мысли всерьез не воспринимала. Может, я смутно догадывалась, что моя рациональность все равно убьет всю назревающую романтику в самый неподходящий момент. Для того чтобы нырнуть в омут с головой, порой надо отключить мозги. Поэтому меня крайне нервировал Файтов: в его присутствии мое здравомыслие таяло как сливочное масло на сковороде. Хотелось топать ногами и спорить до пены у рта, а руки так и чесались придушить раздражителя. В общем, теперь я душой отдыхала, ведь никто не трепал нервы. А уровень кошмарных снов заметно снизился: последнее странное, что приснилось – это ели с автоматами, штурмующие город. Но это было скорее смешно, чем страшно.

– Никуля, обедать! – бабушка позвала из кухни.

– Сейчас! – ответила, ускорившись в наборе текста на компьютере. Папа с мамой уехали на два месяца в Крым. Устроили себя затяжной отпуск, так сказать. Мама не стала менять тариф на телефоне, и теперь раз в 3-4 дня я должна писать ей на электронную почту развернутые письма, желательно с фотографиями. И к чему такие сложности? СМС-ки бы хватило... Наверное, она просто скучает.

Поменяв домашний костюм на джинсы и футболку, спустилась вниз.

Дразнящие запахи борща, перемешивались с запахом чего-то сладкого. В кухне было жарко, как в бане: я зашла в самый разгар выпечки маленьких пышных лепешек для черепашки. Тортик? Бабуля без ножа меня режет. Какие тортики в купальный сезон? Я хоть и не умею плавать, лежать под солнышком на рубероидной крыше нашей баньки я люблю. Но если честно, загар ко мне почти не пристает, не обгораю – и на том спасибо.

Привет, – из-за всей творящейся вокруг суеты и пара, висевшего в воздух, не сразу заметила Петю, сидевшего за столом с внушительной порцией свекольного супа.

– Привет, – отозвалась в ответ, садясь рядом. – Бабуль, помочь?

– Нет, – коротко отозвалась та, доставая хлебной лопаткой коржики для панциря. – Ты – кушай. И ты, Петя. Вон, какой худой...

– Да я... – Пентюхов хотел возразить, но нарвавшись на недовольный взгляд бабушки, со вздохом затолкал первую ложку с красно-розовой жижей в рот.

Наложив себе порцию из еще дымящийся кастрюли, присоединилась к парню, не забыв добавить к борщу ложку сметаны. А что? Еще даже двенадцати нет, могу себе позволить.

– Ну, что, ты прошел тот уровень в «Bloody Gladus»? – поинтересовалась я, когда на дне тарелки остался один свекольной-капустный бульон.

– Нет, – Петька отодвинул борщ, осилив чуть больше половины чашки. – Не могу зарубить центуриона 30 уровня. И с крыши пытался на него спрыгнуть, и из-за угла нож воткнуть...

Бабушка резко развернулась, едва не побледнев до полусмерти.

– Петя, внучок...!

– Бабуль, это компьютерная игра, – прервала я ее тревожный возглас и снова повернулась к парню: – Тридцатый... Я первый то не могу пройти! На меня там целый отряд кидается разом, и я сразу теряюсь. Ты шахматы принес? В этот раз я тебя точно обыграю!

– Не получится, – сверкнул зубами Пентюхов, пафосным движением поправив очки, съехавшие с тонкой переносицы. – Я занял первое место на шахматном турнире. Забыла?

– Ну да, – хмыкнула в ответ. – В пятом классе. Бабуль, мы пойдем? Точно помощь не нужна?

Допив чай и встав, бросила взгляд на раскрасневшееся лицо бабушки, но она лишь махнула рукой.

– Нет. Идите, погуляйте. Только вернитесь к тортику!

Петя встал следом за мной, прихватив висевшую на спинке стула сумку на толстом ремешке. Я вернулась к себе забрать телефон. Прихватив с собой чай в термосе, выбежала на улицу. Жара слоем легла на кожу, я вдохнула, чувствуя, как тепло волной разливается по легким. В воздухе все еще сохранялась влага после прошедшего раннем утром дождя, но ее все равно было недостаточно, чтобы продержаться несколько часов без прохладной воды. Благо я взяла с собой холодный чай с лимоном и шиповником. Правда, пришлось вернуться за кепкой, чтобы не подхватить удар на солнцепеке.

Правило 13. Предать может даже самый дорогой человек. Что уж говорить о других…

«Приходи сегодня в одиннадцать часов к тому самому камню на опушке», – в висках все стучала и стучала последняя фраза Влада. Он не стал заходить на чай, не ответил ни на один из моих вопросов и два раза сказал «пожалуйста». Странно все это, очень странно...

В груди все немело от мерзкой неизвестности, а из кишок, будто моряк двойные узлы вязал: все эти чувства совсем отбили охоту есть. Даже любимый сметанный торт, политый шоколадной глазурью, с глазками из половинок круглой зефирки совсем не радовал. Сослалась на головную боль, и еле досидела до 9 вечера в зале, переключая каналы в безуспешной попытке отвлечься.

«Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, приходи сегодня в одиннадцать часов к тому самому камню на опушке. Прошу тебя, я буду ждать», – и снова дрогнувший в отчаянии голос прозвучал в голове.

– Бабуль, я спать, – рывком встала с дивана, когда старые часы пробили девять раз.

– Так рано? – бабушка перестала вязать и посмотрела на меня в упор.

Ну, все сейчас полетят вопросы... Плохо ела, витала где-то, пока она рассказывала последние поселковые новости: особенно подозрительно было мое «угу» на хэдлайн: «Таська окрутила Пашку и бросила. А гусар наш до 3 ночи вчера мартовским котом серенады орал под ее окном. Лейтенант Федоров его еле успокоил». И еще: на улице только темнеть начало, а я уже спать собралась.

Стояла по струнке смирно, морально готовясь к допросу.

– Иди сюда, – бабушка встала и поманила меня к себе.

Нет. Не смогу я ей соврать... Если она спросит: «Что случилось?», точно не смогу...

Я чувствовала, как правда комом застряла в горле, а голос в голове все повторял: «Мне нужна твоя помощь». Невольно отвела взгляд, сделав вид, что заинтересовалась цветными полосками на пятке будущего носка.

Трусливый голос в голове шептал: «Сейчас все расскажу, и, если бабуля запретит идти – не пойду. Моя совесть чиста: душевное спокойствие бабушки для меня важнее здоровья Файтова».

Чмок в щеку заставил невольно вздрогнуть.

– Теперь можешь идти, – бабушка тепло улыбнулось: в ее голубых глазах, так похожих на мои и поразительно сохранивших свой цвет, не было и тени сомнения.

– Спокойной ночи, – постаралась отвернуться прежде, чем по моему лицу пробежит тень легкого стыда.

Поднялась к себе и растянулась на кровати. Переодеваться нет смысла: через пару часов я должна быть в другом месте.

А почему собственно «должна»? Я Файтову уж точно ничем не обязана. Да я его терпеть не могу!

Но все равно внутренний колокольчик совести протестовал, стоило вспомнить его потрепанный вид и бледное лицо. Списать это на загул или пьянку почему-то не удавалось. Что-то было во взгляде его карих глаз... И бросились в глаза не только красные жилки воспаленных сосудов вокруг зрачка, будто парень не спал несколько суток. Казалось, карий цвет насыщенного кофе потускнел, выцвел и стал ближе к серому цвету. А если это наркотики…?

Стало жутко, и даже показалось, будто в хорошо освещенной комнате начали сгущаться тени. Села на кровати, прижав колени груди, хотелось сжаться и спрятаться от чувства ответственности. Даже слова неприязни, сказанные мысленно, не перевесили чашу весов в пользу отказа.

Неужели я, и правда, пойду на встречу? Он не спасал мне жизнь, не отдавал последний кусок хлеба, не помогал с учебой! Так почему я чувствую, что я ему обязана?! Такого ведь быть не должно... Тогда почему...

Закрыла глаза и откинулась на пружинистый матрас: старая двуспальная кровать тихо заскулила. Но я не смогла расслабиться. Да и как можно? Когда сердце беспокойно стучит, с каждой минутой набирая обороты и будто бы пытаясь найти выход из грудной клетки.

Казалось, прошла вечность, прежде чем я решительно выпрямилась: пожирающее чувство тревоги, обильно политое глазурью неизвестности, стремилось свести меня с ума, а инертное состояние совсем не помогало. И вовремя: часы зловеще пробили один раз. Пол-одиннадцатого.

Накинула легкую олимпийку поверху футболки – ночи-то в середине августа далеко не жаркие – и выглянула из дырки в полу, заменявшую дверь: темно. Начала тихо спускаться по узкой лестнице с одной хлипкой периллой параллельной стене. Показалось неимоверно сложным делом, на которое ушло изрядное количество сил. Не удивительно, ведь когда идешь вдвое осторожнее обычного, стараясь не скрипеть половицами: концентрации нужно в два раза больше, а при мелкой дрожи в руках – в три.

Оказавшись на крыльце, с шумом выдохнула. Голова немного закружилась – не надо было задерживать дыхание, и лучше было не отказываться от еды. Притихший вечер вызывал дисгармонию с творившемся в душе: даже собаки из будок носа не высовывали. Прошла по главной дороге и свернула на короткий путь, ведущий как раз в пролесок и на клеверную опушку.

И почему именно там? Я понимаю, что в поселке единственное кафе работает максимум до 22:00, но встреча ночью, в лесу... Даже для человека без фобии это как-то пугающе-подозрительно.

Шестое чувство орало повернуть назад, порыв ветра вызвал табун мурашек, пробежавших вниз по спине.

Так... Вдох... Раз. Два. Три... И тут я в поисках чего-нибудь, что успокоит стучащую в дверь паранойю, подняла взгляд и увидела полную луну... воспаленным желтым глазом, смотрящую в эту сгущающуюся ночь. Внутри что-то сначала натянулось до треска, а потом резко оборвалось. Меня шатнуло в сторону: растерянность, страх, предчувствие чего-то плохого, в купе с воспоминаниями о жутких снах, что неизменно приводили к моей смерти в полнолуние – все это разом навалилось, оглушив до боли в висках и головокружения.